Шанс взаймы (гет)

Затылок, которым Гермиона мгновение назад сильно ударилась об дверь, ныл, в горло больно упиралась волшебная палочка, губы онемели под плотно прижатой ладонью. Гермиона не отрываясь смотрела в потемневшие глаза Малфоя и не могла отвести взгляда. Из привычных светло-серых они стали похожи на два осколка антрацита.

Страх внутри мешался с потрясением, ошеломлением, словно мир только что перевернулся вверх дном.

— Что, Грейнджер, страшно?

Неужели это Драко Малфой сейчас стоит перед ней? Где тот заносчивый хорёк, который так любил задирать, а затем малодушно прикидывался жертвой? Где папенькин сынок, который раздул целую историю вокруг пары царапин на третьем курсе лишь бы побыть в центре внимания? Где тот болтун, которому так нравилось выставлять свою чистокровность напоказ и прикрываться папочкой? Он повторял, как попугай, за взрослыми о привилегированности чистокровных волшебников, об истреблении маглорождённых и предателей крови, наверняка даже не понимая смысла того, что слышал. Он пакостил исподтишка и тут же прятался за чужие спины, не желая отвечать за свои поступки. Он мог сказать что угодно за глаза, но появись у него возможность высказаться в лицо — он сжимался в комок.

Гермиона была уверена, что знала этого человека. А теперь её глодали сомнения в правильности её знания.

Неужели таким он стал? Или всегда был?

— Я докажу всем, что я чего-то стою. Они не верят в меня, считают слабаком и пустозвоном, но они ошибаются.

Малфой один, нет здесь его бессменных телохранителей, без которых, думала Гермиона, тот бы даже рта не раскрыл в их с Гарри и Роном сторону. Нет и его извечной свиты подлиз, которых он так любил собирать вокруг себя, словно толпу зрителей. Он один. И его рука с меткой смерти не дрогнула, а взгляд полон расплавленной стали и гнева. Палочка нещадно вдавливалась в шею — ещё чуть-чуть, и проткнёт насквозь. Казалось, сейчас Малфой способен на всё. И в эту минуту Гермионе стало по-настоящему страшно.

— Ты боишься. Боишься меня. — Его губы растянулись в безумной усмешке. — И я заставлю их всех бояться меня точно так же.

Кто станет искать её сейчас? Разве что Гарри обеспокоится её исчезновением с карты Мародёров, свяжет с пропажей Малфоя и поймёт, что, скорее всего, оба они в Выручай-комнате на восьмом этаже. Вот только как открыть комнату, Гарри не знал и часто сокрушался, что у него ничего не выходит. Но Гермиона ни разу не попыталась помочь ему в этом. И теперь, даже если он всё поймёт, он не сможет открыть комнату.

Шальная мысль прострелила в мозгу. Дамблдор? Если Гарри обратится к Дамблдору, тот поможет, тот откроет комнату...

— Мне никто не нужен, я никому не позволю отобрать у меня то, что я заслужил. И пусть завистники захлебнутся собственной желчью!

Надежда таяла вместе с остатками сил бороться. Она зажата в угол, и никто ей не поможет. Она недооценила Малфоя — и это было главной её ошибкой.

— Ты понимаешь, что твоя жизнь сейчас в моих руках? — с дикой улыбкой на лице спросил Малфой, ещё сильнее налегая на Гермиону и надавливая палочкой под подбородок. — Захочу — помилую, захочу — убью.

Дыхание перехватило, и лёгкие в груди болезненно сжались. Он не посмеет. Он не сделает этого! Малфой неспособен на такое! До сих пор он применил к ней только Обезоруживающее заклятие. Плевать на Империус. Он не причинил ей никакого вреда. Захотел бы — сделал бы это давно, возможностей было хоть отбавляй!

Вместе с этим пониманием отступил внезапный страх.

Гермиона попыталась отпихнуть Малфоя от себя, изо всех сил упёршись ладонями ему в грудь.

— Стой смирно, — раздражённо процедил он.

Но Гермиона больше не намеревалась подчиняться ему. Дверь за спиной она использовала как опору, и руки неуклонно давили в худую грудь. Малфой шипел и наваливался всем телом, но, прижатая к двери, Гермиона имела сейчас преимущество над ним — за его спиной был только воздух.

Увидев, что у неё получается сопротивляться, она ободрилась и тут же схватилась за чужие холодные пальцы на своём лице, пытаясь оторвать его ладонь.

— Я сказал: стой смирно! Ай! Да как ты!.. — Малфой отскочил, потирая укушенную ладонь. — Как ты посмела!..

Короткий замах, хлёсткий удар — и волшебная палочка вылетела из руки Малфоя.

— Ты... — В округлившихся глазах читались гнев, потрясение и растерянность одновременно.

— Малфой, опомнись! Подумай, что ты делаешь! Ты ведь на самом деле этого не хочешь!

— Не тебе решать, что я хочу, поняла меня?! — гаркнул Малфой и в два широких шага приблизился, вновь придавливая Гермиону к двери. — Ты моя, моя, ясно?! Я могу сделать с тобой, что захочу!

— Хотел бы убить — уже убил бы! Времени и возможности у тебя было предостаточно, пока мы находились здесь вдвоём! — Гермиона не собиралась отступать.

— Это значит только то, что на данный момент я тебя помиловал, и ничего больше!

Полные безумия глаза впивались в Гермиону. Она видела, что он взвинчен до предела, он словно оголённый нерв.

— Малфой... — Она машинально протянула ладонь к его лицу.

— Убери от меня свои руки!

Он кинулся за волшебной палочкой и тут же нацелил её Гермионе в грудь. Он весь трясся от ярости, и палочка ходила ходуном в его руке.

— Ну, давай, что же ты ждёшь? — Гермиона решила идти до конца.

— Не провоцируй меня, — выдавил Малфой.

— Если ты здесь хозяин, то мои провокации не должны иметь никакого значения для тебя. Просто сделай это.

Гермиона стояла, упрямо вздёрнув подбородок, и смотрела прямо в искажённое гневом лицо Малфоя.

Нет.

Ты не убийца, Драко Малфой.

Несколько томительных секунд, показавшихся вечностью в безвременном пространстве без начала и конца, они просто стояли друг напротив друга.

Гермиона глотала уже третий по счёту комок, ощущая, как сердце бешено колотится прямо под гриффиндорским гербом на её мантии. Не до конца осознавая, что делает, она медленно подошла к Малфою. Её рука поднялась на уровень его левой руки, сжимавшей волшебную палочку, и пальцы сомкнулись на его запястье. С её губ слетело всего одно слово:

— Остановись.

Снова тягучие мгновения тишины.

И Малфой сдался.

Палочка выскользнула из расслабленной ладони, упав к их ногам, тонко ударила о каменный пол.

Всё это время Гермиона не отрывала взгляда от лица Малфоя. Рука его безвольно повисла в её ладони, чтобы в следующий миг резко вывернуться из этой хватки. Он за плечи толкнул Гермиону к двери, так что она попятилась, упираясь спиной в резное дерево. Она на мгновение потеряла глаза Малфоя, а в следующий миг взметнулась резко отведённая назад рука, и сжатый до предела кулак полетел прямо ей в лицо.

Гермиона вскрикнула и зажмурилась, не успев даже вскинуть руки для защиты. Над ухом коротко просвистело и грохнуло где-то совсем близко от её головы. Гермиона открыла глаза. Левый кулак Малфоя с противным хрустом врезался в дубовую дверь в каких-то считанных дюймах от неё.

— Почему ты вечно путаешься у меня под ногами! — прокричал он, оглушая.

Гермиона подняла взгляд и наткнулась на выражение отчаянной ярости на бледном, как полотно, лице. А затем... Не может этого быть. Серый туман в направленных на неё глазах расплылся, и две тонкие прозрачные струйки прочертили дорожки на его худых щеках.

Малфой плакал.

Гермиона ошеломлённо уставилась на него, беззастенчиво разглядывая. Он резко отвернулся и отошёл назад, украдкой стирая слёзы рукавом.

Гермиона снова зажмурилась. Задрала рукав мантии, ущипнула себя за запястье. Больно. Значит, не сон. А лучше бы оказалось сном.

Она потёрла лоб ладонью. Чушь какая-то. Только что кричал, что заставит всех бояться его, а теперь вот плачет… У Гермионы было всего одно объяснение: ему самому страшно. Страшно до такой степени, что он не знает, как себя вести. И всё-таки слёзы… Что же должно происходить в его душе, чтобы плакать в её присутствии?

Гермиона вдруг ощутила жалость. Может быть, он просто запутался? Может быть, судьба предоставила ей шанс помочь ему, вырвать его из лап Волдеморта?

— Малфой? — тихо позвала она, чуть подавшись вперёд.

— Чего тебе? — глухо откликнулся тот.

Он был сейчас так похож на мальчишку-сорванца лет шести, который сделал что-то нехорошее, а теперь предстал перед взрослыми.

— Малфой, давай поговорим.

— О чём это? — огрызнулся он, не поворачиваясь.

— Малфой, — и снова он отдёргивает плечи, как тогда, в библиотеке, — ты можешь рассказать мне, если хочешь, что с тобой происходит.

Малфой молчал.

Гермиона нахмурилась, собираясь с мыслями.

— Послушай, ты правда можешь мне доверять. Тебе нечего бояться. Всё будет хорошо, я обещаю.

Малфой повернулся к ней, отнимая прижатый мгновением раньше кулак от лица и слизывая кровь с губ.

— Что ты несёшь, Грейнджер?

Резкий тон заставил Гермиону сомневаться в собственной догадке, но не сдавать же теперь назад.

— Просто поговори со мной...

— Я тебе что, пациент из Мунго?! Нечего со мной как с психом разговаривать!

— Извини, я только хотела сказать, что я... что мы готовы тебе помочь.

— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи! — запальчиво ответил Малфой.

— Я всё понимаю...

— Да ни черта ты не понимаешь! Ни черта!.. — Малфой снова закусил окровавленный кулак, отворачиваясь. — Ты не понимаешь.

— Так объясни мне, — как можно более мягко попросила Гермиона.

Он обернулся, и лицо его исказилось презрением.

— Объяснить тебе что, Грейнджер? Тонкости аристократических будней? Разъяснить все грани идеологии, в которой такие, как ты, считаются даже ниже домовых эльфов? Да разве ты способна это понять? Разве ты способна понять, что значит быть чистокровным, что значит принадлежать к меньшинству, которое вынуждено отстаивать свои права? Которое вынуждено защищать свой мир от таких, как ты!

Гермиона оторопело уставилась на него.

— Что, прости? — сухо спросила она. — Защищать от таких, как я? Большей ереси в жизни не слышала. Вас от самих себя надо защищать, а не от таких, как я. — Сказала и пожалела. На бледных щеках Малфоя заалели пятна злости, но высказаться ему Гермиона не дала. — Подожди! Не говори ничего. Я знаю, это всё он, да? Это всё Тёмный Лорд? Он заставил тебя? Он... он угрожает тебе? — Она тараторила первое, что приходило на ум, но по выражению глаз Малфоя вдруг поняла, что попала в самое больное.

— Меня. Никто. Не заставлял. Это понятно? — тихим, но твёрдым голосом произнёс он, волком глядя на Гермиону.

Вот только Гермиона ухватилась за это мимолётное выражение в его взгляде и не намеревалась отступать.

— Он пригрозил что-то сделать с тобой? Или может быть... с твоими родителями? — Собственные слова повергли её в ужас. Да, Тёмный Лорд вполне способен на нечто подобное.

— Грейнджер, хватит пороть чушь! — Голос его оставался твёрд, но сжатые кулаки и блеснувшие белки глаз выдали с потрохами.

Гермиона с нескрываемым сочувствием и сожалением смотрела на него.

— Мне очень жаль, что тебе приходится...

— Тебе жаль? — оборвал её Малфой.

— Я хотела...

— Плевать мне, что ты хотела! Мне надо было на пять драных минут завести тебя сюда и выставить с пробелом в памяти, но вместо этого прошла уже чёртова прорва времени, а я так этого и не сделал! Да вдобавок наболтал такого, что моё собственное отражение знать не должно, не то что приближенные к Поттеру, а тебе жаль?!

Лицо Малфоя побледнело ещё сильнее, хотя казалось, что сильнее уже некуда, зрачки расширились, отчего глаза его вновь потемнели, как небо перед сильнейшим штормом. Он заметался взад-вперёд, дёргая себя за волосы.

— Почему всё это происходит именно со мной? Грейнджер, объясни мне! — Он бросился к ней, вновь придавливая к двери.

— Что ты хочешь от меня, Малфой? — просипела вконец растерянная Гермиона. — Это ты мне объясни. Я не понимаю тебя. Я понятия не имею, зачем ты привёл меня сюда, не понимаю, зачем рассказал про Метку и приказ Лорда. И тем более не понимаю, о чём ты сейчас говоришь! Я же сказала, что готова тебе помочь, могу тебя выслушать, если нужно, но я просто не понимаю, какого чёрта здесь творится! Что с тобой происходит?

Малфой посмотрел на Гермиону, и она содрогнулась от бесконечной обречённости, отражавшейся в глазах шестнадцатилетнего мальчишки.

— Он убьёт их, — прошептал Малфой. — Убьёт.

С этими словами он стал медленно отступать, пока не столкнулся спиной с огромным чёрным шкафом. Он вцепился в него так, если бы ноги его не держали. Медленно осел на пол и уставился в пространство пустыми глазами. В одно мгновение он представился Гермионе маленьким и незначительным в этой большой взрослой войне. Казалось, он прозрачен, словно привидение, и вот-вот растворится в воздухе.

Отмерев, Гермиона разомкнула пересохшие губы и хриплым голосом произнесла:

— Это ужасно... — И остановилась.

А что ещё можно сказать? Тёмный Лорд не человек, это создание тьмы, без души, без сердца. Гермиона не знала, жалеть его или презирать. Но знала, что с этим нужно бороться.

— Ты должен рассказать обо всём Дамблдору, — решительно заявила она.

Малфой издал нервный смешок, а взгляд его оставался таким же стеклянным.

— Рассказать Дамблдору? Ты явно не в своём уме, грязнокровка Грейнджер. — Последние слова он произнёс рассеянно, будто сам не понимал, что говорит.

Тревога внутри Гермионы возрастала. Бесполезно уговаривать Малфоя идти к директору. А это значит, что она сама к нему пойдёт.

«Найти палочку, оглушить, отпереть дверь и сбежать отсюда», — свербела в мозгу навязчивая мысль. Оглушить лишь для того, чтобы выиграть время. Ясное дело, что за это он её по голове не погладит, но разве такой уж богатый выбор у неё сейчас?

Гермиона мельком скользнула взглядом по тёмному полу, пытаясь отыскать цель. Малфой сидел, уткнувшись лицом в колени, и не подавал признаков жизни. Гермиона перестала дышать. Медленно, стараясь не издавать никаких звуков, она сделала несколько шагов вперёд и стала садиться на корточки, одновременно прокручивая в голове наспех скроенный план.

Ни в коем случае нельзя идти с этой проблемой к Гарри — он своими руками придушит Малфоя быстрее, чем она успеет сказать ему что-то ещё, кроме «Малфой принял Метку». Этот вариант Гермиона откинула, почти не раздумывая. Следующая кандидатура — Дамблдор. Гермиона уже полностью присела, и правая рука вслепую обшаривала холодный пол. Итак, Дамблдор. В том, что он не сдаст Малфоя Визенгамоту, она не сомневалась. Но кое-что вызывало тревогу: сохранит ли директор рассказанное ему в тайне? Да, наверняка. И на всякий случай — третий вариант. Пальцы, наконец, нащупали отполированную древесину и сжались вокруг непривычно гладкой, тонкой рукояти. МакГонагалл. Беспроигрышный вариант. Если Гермиона попросит её молчать до некоторого времени, декан Гриффиндора выполнит её просьбу. Оба варианта были хороши, так что Гермиона решила рассказать тому из двух профессоров, кого первым она найдёт.

Надо подняться на ноги. Гермиона продолжала сидеть на корточках, стискивая в руке волшебную палочку Малфоя. Надо действовать сейчас и быстро, иначе она может упустить этот шанс выбраться самой и помочь Малфою.

Гермиона рывком поднялась. Теперь Малфой безоружен. Впрочем, как и она — вряд ли волшебная палочка Малфоя будет её слушаться, ведь она не отвоёвывала её в честной борьбе. Гермиона сунула чужую палочку в рукав мантии, закрепляя на специально приспособленной для этого петле.

Осталось только отыскать свою. Гермиона глубоко вздохнула.

— Малфой? — Она вовсе не хотела снова заводить с ним разговор, который мог повернуться самым непредсказуемым образом, но надо было отвлечь его от её хождений по комнате.

Ответа так и не последовало. Ступая как можно тише, Гермиона шла вдоль стены в сторону, куда предположительно отлетела её палочка.

— Ты не обязан этого делать.

От сидящего на полу Малфоя донеслось сдавленное фырканье.

— Твоей наивности, Грейнджер, нет пределов.

«Как и твоей», — хотела ответить Гермиона, но вместо этого сказала:

— Почему же?

Остановившись возле комода, она принялась осторожно копаться в наваленном на него пыльном хламе.

— Ты правда не понимаешь? — Малфой вскинул голову и некоторое время тупо смотрел на дверь, у которой ещё пару минут назад стояла Гермиона. Та шаркнула ногой, давая понять, где она. Малфой повернулся на шум. — Я обязан. Поттер здоровается за руку с Дамблдором, а я буду здороваться за руку с Тёмным Лордом. Я не хуже него, слышишь? Я не хуже него!

Гермиона снова почувствовала знакомое закручивание в груди — жалость. Она не осуждала этого мальчишку за желание снискать славы. Скорее, за выбор средств для достижения цели.

— По-моему, ты не с того начал.

Глаза Малфоя сощурились и впились в Гермиону. После того, как она отошла от двери, дистанция между ними стала шагов в восемь-десять, не больше. Но даже на таком расстоянии при сумеречном освещении Выручай-комнаты она увидела, как серые глаза недобро сверкнули.

— Да неужели? Может, расскажешь мне, как надо? — желчно поинтересовался Малфой.

— Нет никакого «как надо». У каждого свои причины поступать так или иначе, — туманно ответила Гермиона, пытаясь оттянуть назревающую ссору.

Палочку она так и не нашла. На комоде её не было.

— Но вы всё равно делите мир на «плохих» и «хороших», не так ли, Грейнджер?

— Кто — мы? — рассеянно откликнулась Гермиона, соображая, где искать дальше.

— Да вы, вы! Гриффиндорцы, кто же ещё! — Малфой подскочил на ноги. — Для вас же не существует серого! Либо ты плохой, либо ты хороший!

Невольно уловив смысл его слов сквозь собственные размышления, Гермиона ощутила волну раздражения.

— По-моему, это для вас нет серого. Либо ты чистокровен, либо ты никто. Разве не этому тебя всю жизнь учили? — жёстко парировала она, полностью переключая внимание на Малфоя.

Он удивлённо ухмыльнулся и сложил руки на груди.

— Не знал, что на Гриффиндоре учат валить с больной головы на здоровую.

— Я не валю, я констатирую факт. И что в моих словах было ложью, Малфой?

Губы Малфоя искривились как от дурного запаха и задрожали. Плохой знак.

— Ты повторила то, что до тебя говорили многие, но не удосужилась понять смысл.

Досада быстро сменилась злостью, и слова сами полились из горла.

— Не удосужилась понять? Понять чего, Малфой?! Того, что вы добровольно заковали себя в цепи дурацких правил и сами теперь от этого страдаете? Того, что «благодаря» своим принципам вам приходится потакать прихотям недовольного жизнью психа? Того, что вы возомнили себя королями и взвалили на себя груз брака по расчёту? Да-да, Малфой! Тебе, кстати, ещё не подыскали невесту? Тебе хотя бы позволят увидеть её лицо до того, как вы пойдёте под венец, чтобы долгие, долгие годы жить бок о бок? Вы сами обрекли себя на жизнь без любви и честности! — По окаменевшему лицу Малфоя стало понятно, что она попала если не в самое больное, то уж точно в одно из таких мест.

Малфой шагнул ей навстречу, но прежде, чем он успел хотя бы раскрыть рот, Гермиона быстро заговорила:

— И не нужно оправданий. Сириус Блэк пошёл против принципов своей семьи и выбрал другую жизнь, потому что был сильным и свободным от навязанных идей! Он выбрал то, за что был готов отдать свою жизнь! Ты готов отдать свою жизнь за то, во что тебя заставили верить?

Гермиона тоже подалась вперёд. Самым кончиком носка левой ноги она ощутила выпуклость в полу. Нет, никакая это не выпуклость в полу. Гермиона сглотнула, по спине пробежал холодок.

Брови Малфоя изогнулись, а из груди вырвался истерический хохот.

— Сириус Блэк? — сквозь смех повторил он. — Ты серьёзно? Ну и где сейчас этот твой Сириус Блэк? Сгинул! Умер бездарной бессмысленной смертью, оставив любимого племянничка разбираться со своими проблемами в одиночку! И это твой пример благородства? Он предал свою семью и свои убеждения! Он — предатель крови! — Малфой в три больших шага покрыл разделяющее их расстояние.

Праведный гнев захлестнул резко, накрывая с головой. Не помня себя, Гермиона схватила с пола свою волшебную палочку, и её кончик уткнулся точно в горло подошедшего Малфоя.

— Не смей так говорить о Сириусе, — процедила она.

Малфой застыл на месте, но его глаза всё ещё сверлили Гермиону.

— И что ты сделаешь? Нападёшь на безоружного? Да брось. Для этого ты носишь мантию не того цвета.

Гермиона выдержала паузу и, вздёрнув подбородок, решительно произнесла:

— Нет. Я сотру тебе память, оглушу, а затем выйду из комнаты и направлюсь прямиком к директору. Я положу этому конец, Малфой.