Шанс взаймы (гет)

— Хватит уже этих разговоров, Гермиона. Извини, но я устал. Спокойной ночи.

Гермиона сердито смотрела на встающего из кресла Гарри. Уже который раз она пытается втолковать ему, что этот учебник по зельеварению до добра не доведёт, и всё впустую!

— Перестань вести себя как маленький! Ты уже забыл, что было на втором курсе? Ты забыл о дневнике Тома Риддла?

Гарри закатил глаза.

— А ты не веди себя как МакГонагалл! Нам её и в одном экземпляре сполна хватает, — отрезал он.

Гермиона вспыхнула, но Гарри уже поднимался по ступеням в комнату мальчиков, а говорить на эту тему во всеуслышание Гермионе хотелось меньше всего на свете. Провожая Гарри взглядом, она случайно встретилась глазами с Роном, сидевшим в цепких объятиях Лаванды, и Рон поспешно отвернулся, уставившись в потолок. Гермиона скрипнула зубами от злости. С силой захлопнув книгу, она сгребла в охапку старые подшивки «Пророка», в которых безуспешно пыталась найти хоть что-нибудь об этом загадочном Принце-полукровке, и вышла из гостиной.

Она неслась по коридору к библиотеке и мысленно выговаривала Гарри всё, что думает по поводу злосчастного учебника и его сомнительного предыдущего владельца. За окном уже плыл вечер. Гермиона вполне могла отдать книгу и газеты и завтра, но ложиться в кровать в таком состоянии она не хотела. Ей было необходимо выпустить пар, пробежавшись туда-обратно по коридорам.

Библиотека оказалась пустой — это ничуть не удивляло. Под грозным взглядом мадам Пинс Гермиона выложила на её стол выпуски «Пророка» и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока библиотекарша неспешно пересчитывала и проверяла сохранность газет. Получив, наконец, одобрительный кивок мадам Пинс, Гермиона пошла вдоль длинных шкафов.

— Как можно вести себя подобным образом, просто не слыхано! — одними губами ругалась она себе под нос, подходя к нужной полке. — Влипнет он с этим учебником в историю, а нам потом расхлёбывать.

Она уже почти поставила внушительных размеров том на полку, когда сквозь образовавшийся между книгами просвет увидела очень знакомую макушку, мелькнувшую по ту сторону шкафа.

«Малфой? — Брови Гермионы поползли вверх. — И что это он делает здесь в такое время, да ещё возле Запретной секции?»

Гермиона медленно опустила книгу на полку и аккуратно задвинула, одновременно украдкой оглядываясь на стол мадам Пинс — та с невозмутимым видом заполняла какие-то бумаги. Похоже, она днюет и ночует в этой библиотеке. Прокравшись между шкафами, Гермиона нырнула в секцию Невидимости, раздвинула книги и посмотрела на Малфоя. Он стоял спиной к ней перед зарешёченной Запретной секцией неподвижно, убрав руки в карманы.

Гермиона уже подумала было уйти, потеряв к ничего не предпринимавшему Малфою всякий интерес — мало ли что ему понадобилось в библиотеке. Но тут он сделал два порывистых шага, вцепился в стальную решётку Запретной секции так, что костяшки побелели. А затем послышался звук, подозрительно похожий на всхлип.

Гермиона растерялась. Подойти или не стоит? Может, ему нужна помощь? Вдруг что-то случилось? Помешкав ещё с мгновение, она на неверных ногах приблизилась к Малфою.

— У тебя всё в порядке? — спросила она шёпотом, умоляя Мерлина, чтобы мадам Пинс её не услышала, и дотронулась до его плеча.

Малфой вздрогнул и резко обернулся. Из-за вечернего полумрака библиотеки было сложно определить, в самом ли деле он плакал, как подумала Гермиона.

— Не твоё дело, — процедил он, отворачиваясь.

— Тебе плохо?

Ответа не последовало.

— Малфой?

Наверное, ей показалось, но после каждого раза, что его имя вырывалось из её уст, он как-то нервно отдёргивал плечи, словно пытался что-то стряхнуть с себя.

— Не твоё дело, — повторил Малфой. — Уйди.

Гермиона уставилась в пол и погрызла кончик ногтя на большом пальце. Действительно, её ли это дело? В конце концов, они даже не друзья. Сказать больше — они по разные стороны. Но вместе с тем, Гермиона не отрицала, что могла бы набраться смелости, чтобы в какой-то момент подойти к Малфою и сказать: «Малфой, мы можем тебе помочь. Доверься нам». Война постепенно расставляла свои приоритеты и разграничивала на свой лад, и своим врагом в этой войне — взрослой, настоящей войне — Гермиона Малфоя решительно не видела. Скорее каким-то серым неопределившимся пятном. Кто бы не растерялся, когда от вида ужасных дел Лорда выворачивает наизнанку, но в это же время твой отец в Азкабане с Меткой того самого Лорда на предплечье. И приходится выбирать сторону, хочешь ты этого или нет. Гермиона была почти уверена — она отчаянно хотела верить, что это правда, — в том, что, будь у Драко Малфоя выбор побогаче, он бы непременно уехал куда-нибудь далеко-далеко, где нет ни Лорда, ни развилки со скулящими табличками «добро» и «зло», являющейся каждую ночь во снах. Гермиона вдруг почувствовала себя на похожей развилке: уйти или попытаться выяснить, что случилось? Пан или пропал — знать бы, что из них что…

Судорожный тихий вздох коснулся её уха и выдернул Гермиону из размышлений. Она вскинула голову и лишь успела заметить, как блеснула прозрачная дорожка на бледном лице спешно отвернувшегося от неё Малфоя. Неужели показалось?

— Малфой, ты…

Гермиона машинально протянула к нему руку, делая шаг навстречу. Малфой резко обернулся, грубо отталкивая её руку и выходя, наконец, из тени.

— Да что тебе надо от меня, Грейнджер, мерзкая грязнокровка?! Я же сказал: это не твоё дело! Убирайся! Убирайся отсюда вон!

Гермиона отпрянула и под крики мадам Пинс: «Минус десять очков с Гриффиндора, минус десять очков со Слизерина за шум в библиотеке!» — выбежала прочь.

Гермиона мчалась по коридорам в башню Гриффиндор. Через проём за портретом Полной Дамы и наверх, в спальню девочек. На её счастье, ни Джинни, ни Гарри в гостиной уже не было, так что ей не пришлось придумывать небылицу о том, почему её волосы всклокочены, а сама она, красная как рак, пулей влетела сквозь портрет. Тем более что и врать она не умела.

Проигнорировав вопросительные взгляды соседок по комнате, Гермиона забралась на кровать, плотно зашторив полог, откинулась на подушку и только тут перевела дыхание. Сердце продолжало бешено стучать, отдаваясь упругими ударами в висках. Гермиона широко раскрытыми глазами смотрела в потолок, а видела осунувшееся бледное лицо Драко Малфоя, тёмные круги на посеревшей тонкой коже и остекленевший взгляд прозрачно-серых глаз…

*

За всё следующее утро Гермиона видела Малфоя всего один раз — в Большом зале за завтраком. Он сидел, низко наклонившись над своей тарелкой, и, казалось, спал. На первом же совместном занятии зельеварения со Слизерином выяснилось, что он заболел. Во всяком случае, именно так утверждал Слизнорту Теодор Нотт, делая это с таким видом, словно ему приходится объяснять очевидное глупому человеку.

В голове у Гермионы мелькнула мысль, что наверняка это лишь глупая отговорка, что существуют другие причины его отсутствия. Но должна ли она вообще об этом думать? Гермиона всё ещё стояла перед воображаемой развилкой, так и не определившись толком, куда идти.

Спустя два часа, растрёпанная и хмурая, она сидела за столом в Большом зале. Её Болтливое зелье получилось хорошим, но у Гарри оно вышло, как и всегда, превосходным. И вновь профессор Слизнорт растёкся перед Гарри в комплиментах, которых, негодовала Гермиона, тот не заслужил.

Она запустила ложку в суп и уже зачерпнула, как вдруг уставилась перед собой невидящим взглядом. Она ведь не хочет есть. Гермиона поморгала. Ей надо быть совершенно в другом месте, а вовсе не здесь. Она бросила ложку в тарелку и, схватив сумку, быстро покинула Большой зал.

Миновав несколько лестниц-беглянок и оказавшись на восьмом этаже, Гермиона свернула в пустынный широкий коридор и медленно пошла вперёд. В коридоре было необычайно тихо, но в мозгу крутилась успокаивающая мысль, что так и должно быть.

Она дошла до гобелена с изображением Варнавы Вздрюченного и вдруг остановилась, как вкопанная. Ощущение, какое бывает, когда ни с того ни с сего подскакиваешь среди ночи, окатило её холодной волной. Гермиона озиралась по сторонам, совершенно не понимая, как она здесь оказалась, и наткнулась на большие часы с боем, стоявшие у каменной стены коридора. Без четверти час! Ей срочно надо на урок! Вот только на какой, у Гермионы напрочь вылетело из головы.

Она принялась судорожно рыться в сумке в поисках расписания. Наконец, несчастный пергамент нашёлся. Гермиона выхватила его из сумки, и тот, выскользнув из руки, плавно полетел на пол. Гермиона спешно бросилась поднимать его. Наклонилась, схватила расписание, выпрямилась. Кто-то стоял прямо перед ней. Гермиона подняла глаза и машинально отступила назад. Раскрыла было рот, но не издала ни звука, онемев от неожиданности. Ей почему-то жутко захотелось развернуться и уйти, нет, бежать, что есть сил, но длинные пальцы без кровинки крепко ухватили её за локоть. Выпущенное из ослабевших рук расписание вновь одиноко полетело в сторону, об пол стукнула тяжёлая сумка с учебниками.

Малфой бесцеремонно сцапал Гермиону и потащил за собой. Ещё миг — и они скрылись в Выручай-комнате.

Едва они оказались внутри, Малфой выпустил тщетно вырывающуюся Гермиону и принялся ходить туда-сюда, явно не зная, куда девать руки.

— Малфой! — гневно выдохнула запыхавшаяся Гермиона, не в силах произнести что-то более вразумительное.

Эта выходка не испугала её, скорее удивила. Гермиона осмотрелась. Мрачная Выручай-комната встретила их горой хлама и облаком пыли, висящим в застоявшемся затхлом воздухе. «И что, интересно, Малфой попросил у комнаты?» — пронеслось у неё в голове.

— Зачем ты меня сюда привёл? — требовательно спросила Гермиона, но Малфой не обратил ни малейшего внимания, что его о чём-то спрашивают, продолжая метаться по комнате. — Эй! — Она нахмурилась. — Малфой, ответь мне, что здесь происходит? Зачем ты привёл меня…

— Кому ты уже разболтала? — отрывисто бросил он, глядя куда угодно, лишь бы не на Гермиону.

Гермиона опешила.

— Никому. Если ты о том случае в библиотеке.

Малфой кинул ей недоверчивый взгляд.

— Так уж прямо и никому? Неужели Поттер не удостоился такой чести? — язвительно проговорил он.

— Ты — не самая важная тема для разговора, — парировала Гермиона. — Если это всё, то я пойду, у меня урок.

Она решительно развернулась, собираясь покинуть комнату. Неужели он только из-за вчерашнего вечера устроил весь этот концерт?

— Тебе надо было просто оставить меня в покое и убраться из библиотеки, — раздался за её спиной приглушённый голос.

Гермиона обернулась. Малфой стоял, прислонившись спиной к высокому стеллажу и спрятав лицо в ладонях. По спине пробежал холодок. Была в позе Малфоя какая-то обречённость. Гермиона тряхнула головой, сбрасывая наваждение.

— И что бы это изменило?

Малфой прямо посмотрел на неё. От этого взгляда Гермионе стало не по себе. Он отстранился от стеллажа и приблизился к ней.

— Ты бы не стояла сейчас в этой комнате наедине со мной.

Теперь, когда он стоял так близко, Гермиона могла чётко видеть красные прожилки в белках глаз и тёмные круги на белой, как снег, коже.

Что же ему от неё нужно?

— Я всё ещё не понимаю…

— Замолчи, — перебил Малфой и снова отвернулся, закрывая лицо ладонями.

У Гермионы складывалось впечатление, будто он хотел что-то сделать или сказать, но никак не мог решиться.

Вдруг в голову закралась шальная догадка.

— Малфой? — вопросительно и немного удивлённо протянула она, искоса взглянув на него. Малфой посмотрел на неё сквозь пальцы. — Ты… привёл меня сюда?

Вопрос повис в воздухе. Малфой убрал руки в карманы и чуть выпрямился. Только сейчас Гермиона обратила внимание, что до этого он всё время сутулился.

— Именно.

Глаза Гермионы расширились.

— Значит… ты…

— Да.

Гермиона глядела на него с раскрытым ртом и не могла произнести ни звука. Казалось, её изумление польстило Малфою — его губ коснулась самодовольная усмешка, а плечи окончательно расправились.

— Но это же… Непростительное заклинание, — наконец выдавила она, всё ещё пребывая в глубоком шоке.

Малфой сумел применить Империус, чтобы привести её в эту комнату? Кошмар! И всё из-за какой-то мимолётной сцены в библиотеке! Даже если бы она рассказала Гарри об этом, что бы это дало ей или ему? Ровным счётом ничего! Так ради чего всё это?

— Где ты такому научился? — в ужасе спросила Гермиона.

— На моей совести кое-что похуже этого заклинания, — произнёс Малфой, и в голосе его послышались горделивые нотки. Серые глаза превратились в щёлки. — Тебе о таком даже думать было бы страшно, Грейнджер, — с нажимом добавил он.

— Поверь, последнее, о чём мне хотелось бы думать, это ты и твои дела, — отвечая ему таким же прямым напряжённым взглядом, сказала Гермиона. — Я спрашиваю тебя ещё раз: зачем ты меня сюда привёл?

Вместо ответа Малфой поджал губы и отвернулся. Как вежливо, подумала Гермиона.

В комнате сгустилась тишина. Малфой стоял недвижно, убрав руки в карманы и опустив голову. Гермиона уже вздохнула, чтобы повторить свой вопрос, а заодно поинтересоваться, что такого есть на совести Драко Малфоя, кроме извечных насмешек и издевательств в их сторону, но Малфой её опередил.

— Грейнджер, почему ты такая дура? — едва слышно, но чётко проговорил он.

— Что? — тупо спросила Гермиона, оторопев.

— Я спрашиваю, почему ты такая дура! — разворачиваясь, громко повторил он, обращаясь к потерявшемуся во тьме потолку. — Что тебе надо было в этой библиотеке на ночь глядя, а? Ах, да! Ты же зубрила-Грейнджер, самая умная в Хогвартсе! Но какого чёрта тебе надо было лезть ко мне?! Скажи! Скажи, какого чёрта ты не убралась на все четыре стороны, когда тебе было сказано! — Он подскочил к ней, так что она даже не успела отреагировать, и затряс, схватив за плечи.

— Малфой, пусти! — в панике заверещала Гермиона, отпихивая от себя Малфоя.

Тот неожиданно послушно отпустил её, рассматривая так, словно впервые в жизни видит, и снова отвернулся, запустив тонкие пальцы в волосы.

Высвободившаяся Гермиона предупредительно отошла от Малфоя подальше, не спуская с него глаз. На этот раз она была готова отпрянуть в сторону, если ему снова взбредёт в голову бросаться на неё, но повернуться к нему спиной не решилась — мало ли что.

Теперь Гермиона была окончательно сбита с толку малфоевскими словами и поведением. Зачем привёл сюда? Чего хочет? И почему ему так мешает жить вчерашний вечер в библиотеке? Она же ничего не сделала, не застала его за чем-то странным или незаконным, ни в чём не уличила. Разве что в том, что он был… в чувствах. Да, весьма необычно, но что, в конце концов, в этом такого?

Вопросы сыпались один за другим. Привыкшая первым делом принимать решения, Гермиона поняла: либо она сейчас вытрясет из Малфоя все ответы, либо забудет об этом и просто уйдёт. Но не успела она до конца определиться, как Малфой подал голос:

— А твой драгоценный Поттер оказался умнее, чем я думал. Даже умнее тебя, всезнайка-Грейнджер.

Гермиона вздрогнула от его презрительного тона. Она посмотрела на его спину и решила: первый вариант.

— Что ты имеешь в виду?

Малфой обернулся к ней.

— Что я имею в виду? А ты спроси у Поттера, он тебе расскажет! Хотя наверняка не раз рассказывал, да вы, два идиота, не поверили ни единому его слову. У него были все основания подозревать то, что он подозревал. Глупцы. — Он недобро усмехнулся.

Гермиона испытующе глядела на Малфоя, а в голове у неё уже заворачивался ураган из отрывистых мыслей. Что-то упорно билось в её сознание, но она никак не могла уловить, что это, какая-то абсурдная вещь. Пугающая вещь.

Натренированный мозг сам по себе начал перебирать полученную от Малфоя информацию. Запретная секция библиотеки — Гермиона наверняка знала, что там хранятся книги, связанные с тёмной материей. Что-то похуже Непростительного заклятия. Страшно думать о таком. У него были все основания подозревать…

— Малфой, говори прямо, что ты имеешь в виду. — Голос дрогнул от резко вспыхнувшей в голове догадки. Нет, не может быть правдой.

— Ты знаешь, что.

— Нет, я ничего не поняла из твоих…

— Хватит прикидываться идиоткой, Грейнджер! — гневно перебил Малфой. — Всё ты поняла!

На миг наступило молчание, только слышен был скрип малфоевских чёрных туфель о каменный пол.

— Не верю… — выдохнула Гермиона, во все глаза глядя на Малфоя.

Он посмотрел на неё исподлобья, медленно вытягивая из внутреннего кармана мантии волшебную палочку.

— Придётся поверить. Что уставилась, Грейнджер? Поджилки трясутся? — Малфой злобно оскалился.

Гермионе стало жутко.

— Врёшь…

Малфой начал неспешно приближаться к ней и заговорил, растягивая каждое слово:

— Да, это я послал то проклятое ожерелье, это я отравил медовуху Слизнорта. Я и впрямь сижу часами в этой комнате — пытаюсь починить Исчезательный шкаф. И мне почти это удалось! Вот почему меня так часто нет на уроках — мне некогда заниматься такой ерундой, как учёба. Я плету заговор под носом у Дамблдора, это мне Тёмный Лорд поручил самое сложное и важное задание. Он доверяет мне!

Малфой наступал, а Гермиона невольно пятилась, то и дело поглядывая на зажатую в его левой руке палочку.

— Ты бредишь, Малфой, — охрипшим голосом вымолвила она.

— Брежу? Не ты ли не так давно испытала на себе действие Империуса?

— Да, но ты… ты просто не способен… Ты бы никогда… Да тебе такое не под силу! Ты просто трус и болтун! — выпалила Гермиона единым духом.

— Не смей называть меня трусом! — взвизгнул Малфой, и рука с палочкой угрожающе дрогнула. — Ты не имеешь понятия, с кем говоришь, ты, грязнокровка!

Гермиона сглотнула вязкий ком. Всё шло одно к одному. Это Малфой, это его рук дело. Нет! Невозможно! Абсурд! Где доказательства?!

— Тебе нужны доказательства? — словно прочитав её мысли, натянуто спросил Малфой. А может быть, и впрямь прочитал. — Так получай.

Он одним рывком задрал рукав на левой руке. Гермиона ахнула и отшатнулась. Стиснув мантию на груди, она с холодеющим сердцем смотрела на уродливую татуировку на бледном предплечье.

— Это… это…

— Его Метка. Это его Метка! Он отметил меня, как равного! Ты никогда не поймёшь, каково это! — Малфой ткнул палочкой в Гермиону.

Та отпрянула, сделав шаг к двери.

Открывшаяся правда не укладывалась в голове. Такого не может быть на самом деле. Это же просто нелепо…

— Что ты наделал…

Малфой нервозно расхохотался.

— Я сделал то, что хотел, Грейнджер! Слышала меня? Я этого хотел!

Гермиону бросило в жар. Так вот оно что. Этот гадкий ползучий слизняк даже и не думает о том, чтобы пожалеть о своём поступке. Нет! Он гордится, гордится своим выбором. Он гордится меткой беспощадного убийцы! Гермиона ощутила, как голова закипает. Кровь прилила к лицу.

— Ты пытался убить Дамблдора! Ты пособничаешь Пожирателям и Волдеморту!

Малфой поморщился от произнесённого Гермионой имени.

— Браво! — Он картинно похлопал ладонью о ладонь и грубо добавил: — Наконец-то до тебя дошло.

Значит, Гарри был прав! Невероятно!

Ноги Гермионы приросли к полу, она сжала кулаки и с чувством, близким к презрению, посмотрела на Малфоя. От желания помочь и понять не осталось и следа. Как только она выберется отсюда, она немедленно расскажет всё Гарри. Он больше не будет один в своих обвинениях!

В висках кольнуло. Если выберется…

Чувство страха застало её врасплох. Неужели, ей страшно? Она боится Драко Малфоя? Да ведь он ни разу в жизни не представлял для неё никакой угрозы! Он же никогда не был способен на что-то большее, только пустые угрозы и насмешки.

Или способен?..

По телу прокатился противный холодок. Они один на один в Выручай-комнате. Никто не придёт на помощь, никто не станет искать её сейчас. По крайней мере, до вечера точно, а до вечера ещё не близко.

Гермиона стояла напротив напряжённого до предела Малфоя. Выручай-комната исчезла, и во тьме горели только искры потемневших малфоевских глаз.

Сейчас...

Рука дёрнулась, и Малфой мгновенно вскинул палочку.

— Не вздумай!

Но Гермиона неуловимым движением уже вынула волшебную палочку, наводя её на Малфоя.

— Экспеллиармус!

— Протего!

Заклинание Малфоя срикошетило от Щитовых чар, и его палочку рвануло из руки. Ему пришлось отступить назад, чтобы удержать её в пальцах. Резким кивком головы он откинул упавшую на глаза длинную чёлку и снова направил палочку на Гермиону.

— Брось палочку, Грейнджер!

— Не дождёшься, Малфой, — решительно ответила Гермиона, а сердце колотилось в горле.

— Я предупреждаю тебя!

Гермиона только сильнее стиснула палочку, так что рука начала едва трястись. Только бы он этого не заметил. Только бы не заметил!

— Ты всерьёз надеешься выйти отсюда живой, Грейнджер? — Заострённое лицо Малфоя исказилось гримасой болезненного торжества.

— Ты ничего мне не сделаешь, Малфой. Ты не посмеешь!

Малфой стиснул зубы, Гермионе даже показалось, что она слышала их скрип.

— Не вынуждай меня!.. — Надломленный голос сорвался.

Дыхание неровными толчками вырывалось из груди, и мелкая дрожь пробирала всё тело против воли. Казалось, сам воздух вокруг неё дрожал.

Голова шла кругом. Драко Малфой — Пожиратель смерти? Как такое могло произойти? Когда? И неужели Дамблдор ничего не заметил? Ведь Гарри понял… Как директор мог допустить такое? Он не мог не заметить! Наверняка он знает! Но тогда почему?..

С самого начала, когда Гарри только заладил о причастности Драко Малфоя к делам Пожирателей и приспешников Тёмного Лорда, она спорила с ним, хотя единственным её доводом было: «Это же Малфой!» Ей не хотелось верить, что Гарри может быть прав, и она любыми способами отгоняла от себя даже намёки на истинность его слов. Потому что это — яблоко раздора, небрежно брошенное Волдемортом не просто между двумя подростками. Это разжигание открытой непримиримой вражды между факультетами. Это — удар в самое сердце Хогвартса.

— Брось палочку! — не своим голосом заорал Малфой, так что его крик звоном отдался в затемнённых уголках комнаты.

Глаза его заблестели ярче.

— Малфой, остановись. Подумай, что ты делаешь…

— Заткнись! Заткнись! Мне не нужны твои тупые нравоучения!

Гермиона не спускала с Малфоя ни взгляда, ни палочки. Страх сосал под ложечкой. Сейчас она яснее ясного осознала: она боится не Малфоя, она боится того, на что он может её толкнуть. Она не хочет с ним драться. Нет, она не готова всерьёз сражаться с человеком, с которым проучилась бок о бок почти шесть лет, каким бы противным он ни был. Нельзя допустить розни между и без того не слишком дружелюбными факультетами, особенно сейчас, когда незримая война идёт уже на всех фронтах, когда на свою сторону перетягивают любыми способами. Даже узнав, что он принял Метку, она не готова была применить к нему что-то страшнее Обезоруживающего заклятия или Щитовых чар. Если он нападёт, она не сможет… У неё не поднимется рука. Разве что ударить его Парализующим… Да, так она и сделает, если…

Гермиона нервно убрала прядь непослушных волос за ухо и облизала пересохшие губы.

— Почему вы, гриффиндорцы, все такие кретины!

Гермиона вздрогнула, вырванная из своих мыслей, и чуть не выронила палочку от неожиданности. Малфой сделал два порывистых шага к ней, и она с ужасом почувствовала, что не может двинуться с места, словно прикованная. Но он не стал приближаться, отвернулся и, подбежав к ближайшему столу, заваленному грудой чего-то пыльного и старого, сбросил всё это на пол одним движением. Лязг металла, звон бьющегося стекла и гулкий стук об пол тяжёлых предметов тут же наполнили безмолвную комнату какофонией отзвуков, заставив Гермиону зажмуриться. В воздух поднялся столб пыли. Малфой издал короткий нечленораздельный вопль и опустился на колени перед столом, ухватившись за столешницу побелевшими пальцами.

Гермиона открыла глаза. Кончик её волшебной палочки всё ещё метил в сгорбившегося у стола Малфоя.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Я всё сделал правильно! Я этого хотел! Он выбрал меня! Вам никогда не понять! Никогда!..

Гермиона сглотнула вязкий ком и стала медленно отступать к двери, держа Малфоя под прицелом. Надо уходить, сейчас. Чтобы не пришлось… Даже думать об этом ей не хотелось. Когда он в таком состоянии, Мерлин знает, что он может натворить. Она выйдет отсюда и направится прямиком к Дамблдору — он обязан что-то сделать с этим. Только бы Гарри не узнал ничего прежде директора. Нет, ни в коем случае нельзя рассказывать Гарри. Гермиона слишком хорошо себе представляла, на что был способен её друг, когда дело касалось Драко Малфоя.

Не мешкая больше ни секунды, она со всех ног бросилась бежать.

— Стой! — рявкнул голос за её спиной, когда она уже почти схватилась за огромную ручку возникшей в стене дубовой двери. — Коллопортус! — Чуть приоткрывшаяся тяжёлая дверь с грохотом захлопнулась прямо перед её носом и тут же ярко осветилась, ослепляя. — Экспеллиармус!

Гермиона развернулась, но не успела даже открыть рта, как Обезоруживающее заклинание моментально выбило палочку из её руки. В следующую секунду она оказалась накрепко припечатанной спиной к двери разъярённым Малфоем.

— Без глупостей, Грейнджер, — прошипел он, нацеливая на неё палочку и зажимая её рот ладонью.

Гермиона одеревенела, а по спине расползся иней. Без палочки, в комнате, где её никто не услышит, обездвиженная и беззащитная, припёртая к стенке.

В ловушке.

Затылок, которым Гермиона мгновение назад сильно ударилась об дверь, ныл, в горло больно упиралась волшебная палочка, губы онемели под плотно прижатой ладонью. Гермиона не отрываясь смотрела в потемневшие глаза Малфоя и не могла отвести взгляда. Из привычных светло-серых они стали похожи на два осколка антрацита.

Страх внутри мешался с потрясением, ошеломлением, словно мир только что перевернулся вверх дном.

— Что, Грейнджер, страшно?

Неужели это Драко Малфой сейчас стоит перед ней? Где тот заносчивый хорёк, который так любил задирать, а затем малодушно прикидывался жертвой? Где папенькин сынок, который раздул целую историю вокруг пары царапин на третьем курсе лишь бы побыть в центре внимания? Где тот болтун, которому так нравилось выставлять свою чистокровность напоказ и прикрываться папочкой? Он повторял, как попугай, за взрослыми о привилегированности чистокровных волшебников, об истреблении маглорождённых и предателей крови, наверняка даже не понимая смысла того, что слышал. Он пакостил исподтишка и тут же прятался за чужие спины, не желая отвечать за свои поступки. Он мог сказать что угодно за глаза, но появись у него возможность высказаться в лицо — он сжимался в комок.

Гермиона была уверена, что знала этого человека. А теперь её глодали сомнения в правильности её знания.

Неужели таким он стал? Или всегда был?

— Я докажу всем, что я чего-то стою. Они не верят в меня, считают слабаком и пустозвоном, но они ошибаются.

Малфой один, нет здесь его бессменных телохранителей, без которых, думала Гермиона, тот бы даже рта не раскрыл в их с Гарри и Роном сторону. Нет и его извечной свиты подлиз, которых он так любил собирать вокруг себя, словно толпу зрителей. Он один. И его рука с меткой смерти не дрогнула, а взгляд полон расплавленной стали и гнева. Палочка нещадно вдавливалась в шею — ещё чуть-чуть, и проткнёт насквозь. Казалось, сейчас Малфой способен на всё. И в эту минуту Гермионе стало по-настоящему страшно.

— Ты боишься. Боишься меня. — Его губы растянулись в безумной усмешке. — И я заставлю их всех бояться меня точно так же.

Кто станет искать её сейчас? Разве что Гарри обеспокоится её исчезновением с карты Мародёров, свяжет с пропажей Малфоя и поймёт, что, скорее всего, оба они в Выручай-комнате на восьмом этаже. Вот только как открыть комнату, Гарри не знал и часто сокрушался, что у него ничего не выходит. Но Гермиона ни разу не попыталась помочь ему в этом. И теперь, даже если он всё поймёт, он не сможет открыть комнату.

Шальная мысль прострелила в мозгу. Дамблдор? Если Гарри обратится к Дамблдору, тот поможет, тот откроет комнату...

— Мне никто не нужен, я никому не позволю отобрать у меня то, что я заслужил. И пусть завистники захлебнутся собственной желчью!

Надежда таяла вместе с остатками сил бороться. Она зажата в угол, и никто ей не поможет. Она недооценила Малфоя — и это было главной её ошибкой.

— Ты понимаешь, что твоя жизнь сейчас в моих руках? — с дикой улыбкой на лице спросил Малфой, ещё сильнее налегая на Гермиону и надавливая палочкой под подбородок. — Захочу — помилую, захочу — убью.

Дыхание перехватило, и лёгкие в груди болезненно сжались. Он не посмеет. Он не сделает этого! Малфой неспособен на такое! До сих пор он применил к ней только Обезоруживающее заклятие. Плевать на Империус. Он не причинил ей никакого вреда. Захотел бы — сделал бы это давно, возможностей было хоть отбавляй!

Вместе с этим пониманием отступил внезапный страх.

Гермиона попыталась отпихнуть Малфоя от себя, изо всех сил упёршись ладонями ему в грудь.

— Стой смирно, — раздражённо процедил он.

Но Гермиона больше не намеревалась подчиняться ему. Дверь за спиной она использовала как опору, и руки неуклонно давили в худую грудь. Малфой шипел и наваливался всем телом, но, прижатая к двери, Гермиона имела сейчас преимущество над ним — за его спиной был только воздух.

Увидев, что у неё получается сопротивляться, она ободрилась и тут же схватилась за чужие холодные пальцы на своём лице, пытаясь оторвать его ладонь.

— Я сказал: стой смирно! Ай! Да как ты!.. — Малфой отскочил, потирая укушенную ладонь. — Как ты посмела!..

Короткий замах, хлёсткий удар — и волшебная палочка вылетела из руки Малфоя.

— Ты... — В округлившихся глазах читались гнев, потрясение и растерянность одновременно.

— Малфой, опомнись! Подумай, что ты делаешь! Ты ведь на самом деле этого не хочешь!

— Не тебе решать, что я хочу, поняла меня?! — гаркнул Малфой и в два широких шага приблизился, вновь придавливая Гермиону к двери. — Ты моя, моя, ясно?! Я могу сделать с тобой, что захочу!

— Хотел бы убить — уже убил бы! Времени и возможности у тебя было предостаточно, пока мы находились здесь вдвоём! — Гермиона не собиралась отступать.

— Это значит только то, что на данный момент я тебя помиловал, и ничего больше!

Полные безумия глаза впивались в Гермиону. Она видела, что он взвинчен до предела, он словно оголённый нерв.

— Малфой... — Она машинально протянула ладонь к его лицу.

— Убери от меня свои руки!

Он кинулся за волшебной палочкой и тут же нацелил её Гермионе в грудь. Он весь трясся от ярости, и палочка ходила ходуном в его руке.

— Ну, давай, что же ты ждёшь? — Гермиона решила идти до конца.

— Не провоцируй меня, — выдавил Малфой.

— Если ты здесь хозяин, то мои провокации не должны иметь никакого значения для тебя. Просто сделай это.

Гермиона стояла, упрямо вздёрнув подбородок, и смотрела прямо в искажённое гневом лицо Малфоя.

Нет.

Ты не убийца, Драко Малфой.

Несколько томительных секунд, показавшихся вечностью в безвременном пространстве без начала и конца, они просто стояли друг напротив друга.

Гермиона глотала уже третий по счёту комок, ощущая, как сердце бешено колотится прямо под гриффиндорским гербом на её мантии. Не до конца осознавая, что делает, она медленно подошла к Малфою. Её рука поднялась на уровень его левой руки, сжимавшей волшебную палочку, и пальцы сомкнулись на его запястье. С её губ слетело всего одно слово:

— Остановись.

Снова тягучие мгновения тишины.

И Малфой сдался.

Палочка выскользнула из расслабленной ладони, упав к их ногам, тонко ударила о каменный пол.

Всё это время Гермиона не отрывала взгляда от лица Малфоя. Рука его безвольно повисла в её ладони, чтобы в следующий миг резко вывернуться из этой хватки. Он за плечи толкнул Гермиону к двери, так что она попятилась, упираясь спиной в резное дерево. Она на мгновение потеряла глаза Малфоя, а в следующий миг взметнулась резко отведённая назад рука, и сжатый до предела кулак полетел прямо ей в лицо.

Гермиона вскрикнула и зажмурилась, не успев даже вскинуть руки для защиты. Над ухом коротко просвистело и грохнуло где-то совсем близко от её головы. Гермиона открыла глаза. Левый кулак Малфоя с противным хрустом врезался в дубовую дверь в каких-то считанных дюймах от неё.

— Почему ты вечно путаешься у меня под ногами! — прокричал он, оглушая.

Гермиона подняла взгляд и наткнулась на выражение отчаянной ярости на бледном, как полотно, лице. А затем... Не может этого быть. Серый туман в направленных на неё глазах расплылся, и две тонкие прозрачные струйки прочертили дорожки на его худых щеках.

Малфой плакал.

Гермиона ошеломлённо уставилась на него, беззастенчиво разглядывая. Он резко отвернулся и отошёл назад, украдкой стирая слёзы рукавом.

Гермиона снова зажмурилась. Задрала рукав мантии, ущипнула себя за запястье. Больно. Значит, не сон. А лучше бы оказалось сном.

Она потёрла лоб ладонью. Чушь какая-то. Только что кричал, что заставит всех бояться его, а теперь вот плачет… У Гермионы было всего одно объяснение: ему самому страшно. Страшно до такой степени, что он не знает, как себя вести. И всё-таки слёзы… Что же должно происходить в его душе, чтобы плакать в её присутствии?

Гермиона вдруг ощутила жалость. Может быть, он просто запутался? Может быть, судьба предоставила ей шанс помочь ему, вырвать его из лап Волдеморта?

— Малфой? — тихо позвала она, чуть подавшись вперёд.

— Чего тебе? — глухо откликнулся тот.

Он был сейчас так похож на мальчишку-сорванца лет шести, который сделал что-то нехорошее, а теперь предстал перед взрослыми.

— Малфой, давай поговорим.

— О чём это? — огрызнулся он, не поворачиваясь.

— Малфой, — и снова он отдёргивает плечи, как тогда, в библиотеке, — ты можешь рассказать мне, если хочешь, что с тобой происходит.

Малфой молчал.

Гермиона нахмурилась, собираясь с мыслями.

— Послушай, ты правда можешь мне доверять. Тебе нечего бояться. Всё будет хорошо, я обещаю.

Малфой повернулся к ней, отнимая прижатый мгновением раньше кулак от лица и слизывая кровь с губ.

— Что ты несёшь, Грейнджер?

Резкий тон заставил Гермиону сомневаться в собственной догадке, но не сдавать же теперь назад.

— Просто поговори со мной...

— Я тебе что, пациент из Мунго?! Нечего со мной как с психом разговаривать!

— Извини, я только хотела сказать, что я... что мы готовы тебе помочь.

— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи! — запальчиво ответил Малфой.

— Я всё понимаю...

— Да ни черта ты не понимаешь! Ни черта!.. — Малфой снова закусил окровавленный кулак, отворачиваясь. — Ты не понимаешь.

— Так объясни мне, — как можно более мягко попросила Гермиона.

Он обернулся, и лицо его исказилось презрением.

— Объяснить тебе что, Грейнджер? Тонкости аристократических будней? Разъяснить все грани идеологии, в которой такие, как ты, считаются даже ниже домовых эльфов? Да разве ты способна это понять? Разве ты способна понять, что значит быть чистокровным, что значит принадлежать к меньшинству, которое вынуждено отстаивать свои права? Которое вынуждено защищать свой мир от таких, как ты!

Гермиона оторопело уставилась на него.

— Что, прости? — сухо спросила она. — Защищать от таких, как я? Большей ереси в жизни не слышала. Вас от самих себя надо защищать, а не от таких, как я. — Сказала и пожалела. На бледных щеках Малфоя заалели пятна злости, но высказаться ему Гермиона не дала. — Подожди! Не говори ничего. Я знаю, это всё он, да? Это всё Тёмный Лорд? Он заставил тебя? Он... он угрожает тебе? — Она тараторила первое, что приходило на ум, но по выражению глаз Малфоя вдруг поняла, что попала в самое больное.

— Меня. Никто. Не заставлял. Это понятно? — тихим, но твёрдым голосом произнёс он, волком глядя на Гермиону.

Вот только Гермиона ухватилась за это мимолётное выражение в его взгляде и не намеревалась отступать.

— Он пригрозил что-то сделать с тобой? Или может быть... с твоими родителями? — Собственные слова повергли её в ужас. Да, Тёмный Лорд вполне способен на нечто подобное.

— Грейнджер, хватит пороть чушь! — Голос его оставался твёрд, но сжатые кулаки и блеснувшие белки глаз выдали с потрохами.

Гермиона с нескрываемым сочувствием и сожалением смотрела на него.

— Мне очень жаль, что тебе приходится...

— Тебе жаль? — оборвал её Малфой.

— Я хотела...

— Плевать мне, что ты хотела! Мне надо было на пять драных минут завести тебя сюда и выставить с пробелом в памяти, но вместо этого прошла уже чёртова прорва времени, а я так этого и не сделал! Да вдобавок наболтал такого, что моё собственное отражение знать не должно, не то что приближенные к Поттеру, а тебе жаль?!

Лицо Малфоя побледнело ещё сильнее, хотя казалось, что сильнее уже некуда, зрачки расширились, отчего глаза его вновь потемнели, как небо перед сильнейшим штормом. Он заметался взад-вперёд, дёргая себя за волосы.

— Почему всё это происходит именно со мной? Грейнджер, объясни мне! — Он бросился к ней, вновь придавливая к двери.

— Что ты хочешь от меня, Малфой? — просипела вконец растерянная Гермиона. — Это ты мне объясни. Я не понимаю тебя. Я понятия не имею, зачем ты привёл меня сюда, не понимаю, зачем рассказал про Метку и приказ Лорда. И тем более не понимаю, о чём ты сейчас говоришь! Я же сказала, что готова тебе помочь, могу тебя выслушать, если нужно, но я просто не понимаю, какого чёрта здесь творится! Что с тобой происходит?

Малфой посмотрел на Гермиону, и она содрогнулась от бесконечной обречённости, отражавшейся в глазах шестнадцатилетнего мальчишки.

— Он убьёт их, — прошептал Малфой. — Убьёт.

С этими словами он стал медленно отступать, пока не столкнулся спиной с огромным чёрным шкафом. Он вцепился в него так, если бы ноги его не держали. Медленно осел на пол и уставился в пространство пустыми глазами. В одно мгновение он представился Гермионе маленьким и незначительным в этой большой взрослой войне. Казалось, он прозрачен, словно привидение, и вот-вот растворится в воздухе.

Отмерев, Гермиона разомкнула пересохшие губы и хриплым голосом произнесла:

— Это ужасно... — И остановилась.

А что ещё можно сказать? Тёмный Лорд не человек, это создание тьмы, без души, без сердца. Гермиона не знала, жалеть его или презирать. Но знала, что с этим нужно бороться.

— Ты должен рассказать обо всём Дамблдору, — решительно заявила она.

Малфой издал нервный смешок, а взгляд его оставался таким же стеклянным.

— Рассказать Дамблдору? Ты явно не в своём уме, грязнокровка Грейнджер. — Последние слова он произнёс рассеянно, будто сам не понимал, что говорит.

Тревога внутри Гермионы возрастала. Бесполезно уговаривать Малфоя идти к директору. А это значит, что она сама к нему пойдёт.

«Найти палочку, оглушить, отпереть дверь и сбежать отсюда», — свербела в мозгу навязчивая мысль. Оглушить лишь для того, чтобы выиграть время. Ясное дело, что за это он её по голове не погладит, но разве такой уж богатый выбор у неё сейчас?

Гермиона мельком скользнула взглядом по тёмному полу, пытаясь отыскать цель. Малфой сидел, уткнувшись лицом в колени, и не подавал признаков жизни. Гермиона перестала дышать. Медленно, стараясь не издавать никаких звуков, она сделала несколько шагов вперёд и стала садиться на корточки, одновременно прокручивая в голове наспех скроенный план.

Ни в коем случае нельзя идти с этой проблемой к Гарри — он своими руками придушит Малфоя быстрее, чем она успеет сказать ему что-то ещё, кроме «Малфой принял Метку». Этот вариант Гермиона откинула, почти не раздумывая. Следующая кандидатура — Дамблдор. Гермиона уже полностью присела, и правая рука вслепую обшаривала холодный пол. Итак, Дамблдор. В том, что он не сдаст Малфоя Визенгамоту, она не сомневалась. Но кое-что вызывало тревогу: сохранит ли директор рассказанное ему в тайне? Да, наверняка. И на всякий случай — третий вариант. Пальцы, наконец, нащупали отполированную древесину и сжались вокруг непривычно гладкой, тонкой рукояти. МакГонагалл. Беспроигрышный вариант. Если Гермиона попросит её молчать до некоторого времени, декан Гриффиндора выполнит её просьбу. Оба варианта были хороши, так что Гермиона решила рассказать тому из двух профессоров, кого первым она найдёт.

Надо подняться на ноги. Гермиона продолжала сидеть на корточках, стискивая в руке волшебную палочку Малфоя. Надо действовать сейчас и быстро, иначе она может упустить этот шанс выбраться самой и помочь Малфою.

Гермиона рывком поднялась. Теперь Малфой безоружен. Впрочем, как и она — вряд ли волшебная палочка Малфоя будет её слушаться, ведь она не отвоёвывала её в честной борьбе. Гермиона сунула чужую палочку в рукав мантии, закрепляя на специально приспособленной для этого петле.

Осталось только отыскать свою. Гермиона глубоко вздохнула.

— Малфой? — Она вовсе не хотела снова заводить с ним разговор, который мог повернуться самым непредсказуемым образом, но надо было отвлечь его от её хождений по комнате.

Ответа так и не последовало. Ступая как можно тише, Гермиона шла вдоль стены в сторону, куда предположительно отлетела её палочка.

— Ты не обязан этого делать.

От сидящего на полу Малфоя донеслось сдавленное фырканье.

— Твоей наивности, Грейнджер, нет пределов.

«Как и твоей», — хотела ответить Гермиона, но вместо этого сказала:

— Почему же?

Остановившись возле комода, она принялась осторожно копаться в наваленном на него пыльном хламе.

— Ты правда не понимаешь? — Малфой вскинул голову и некоторое время тупо смотрел на дверь, у которой ещё пару минут назад стояла Гермиона. Та шаркнула ногой, давая понять, где она. Малфой повернулся на шум. — Я обязан. Поттер здоровается за руку с Дамблдором, а я буду здороваться за руку с Тёмным Лордом. Я не хуже него, слышишь? Я не хуже него!

Гермиона снова почувствовала знакомое закручивание в груди — жалость. Она не осуждала этого мальчишку за желание снискать славы. Скорее, за выбор средств для достижения цели.

— По-моему, ты не с того начал.

Глаза Малфоя сощурились и впились в Гермиону. После того, как она отошла от двери, дистанция между ними стала шагов в восемь-десять, не больше. Но даже на таком расстоянии при сумеречном освещении Выручай-комнаты она увидела, как серые глаза недобро сверкнули.

— Да неужели? Может, расскажешь мне, как надо? — желчно поинтересовался Малфой.

— Нет никакого «как надо». У каждого свои причины поступать так или иначе, — туманно ответила Гермиона, пытаясь оттянуть назревающую ссору.

Палочку она так и не нашла. На комоде её не было.

— Но вы всё равно делите мир на «плохих» и «хороших», не так ли, Грейнджер?

— Кто — мы? — рассеянно откликнулась Гермиона, соображая, где искать дальше.

— Да вы, вы! Гриффиндорцы, кто же ещё! — Малфой подскочил на ноги. — Для вас же не существует серого! Либо ты плохой, либо ты хороший!

Невольно уловив смысл его слов сквозь собственные размышления, Гермиона ощутила волну раздражения.

— По-моему, это для вас нет серого. Либо ты чистокровен, либо ты никто. Разве не этому тебя всю жизнь учили? — жёстко парировала она, полностью переключая внимание на Малфоя.

Он удивлённо ухмыльнулся и сложил руки на груди.

— Не знал, что на Гриффиндоре учат валить с больной головы на здоровую.

— Я не валю, я констатирую факт. И что в моих словах было ложью, Малфой?

Губы Малфоя искривились как от дурного запаха и задрожали. Плохой знак.

— Ты повторила то, что до тебя говорили многие, но не удосужилась понять смысл.

Досада быстро сменилась злостью, и слова сами полились из горла.

— Не удосужилась понять? Понять чего, Малфой?! Того, что вы добровольно заковали себя в цепи дурацких правил и сами теперь от этого страдаете? Того, что «благодаря» своим принципам вам приходится потакать прихотям недовольного жизнью психа? Того, что вы возомнили себя королями и взвалили на себя груз брака по расчёту? Да-да, Малфой! Тебе, кстати, ещё не подыскали невесту? Тебе хотя бы позволят увидеть её лицо до того, как вы пойдёте под венец, чтобы долгие, долгие годы жить бок о бок? Вы сами обрекли себя на жизнь без любви и честности! — По окаменевшему лицу Малфоя стало понятно, что она попала если не в самое больное, то уж точно в одно из таких мест.

Малфой шагнул ей навстречу, но прежде, чем он успел хотя бы раскрыть рот, Гермиона быстро заговорила:

— И не нужно оправданий. Сириус Блэк пошёл против принципов своей семьи и выбрал другую жизнь, потому что был сильным и свободным от навязанных идей! Он выбрал то, за что был готов отдать свою жизнь! Ты готов отдать свою жизнь за то, во что тебя заставили верить?

Гермиона тоже подалась вперёд. Самым кончиком носка левой ноги она ощутила выпуклость в полу. Нет, никакая это не выпуклость в полу. Гермиона сглотнула, по спине пробежал холодок.

Брови Малфоя изогнулись, а из груди вырвался истерический хохот.

— Сириус Блэк? — сквозь смех повторил он. — Ты серьёзно? Ну и где сейчас этот твой Сириус Блэк? Сгинул! Умер бездарной бессмысленной смертью, оставив любимого племянничка разбираться со своими проблемами в одиночку! И это твой пример благородства? Он предал свою семью и свои убеждения! Он — предатель крови! — Малфой в три больших шага покрыл разделяющее их расстояние.

Праведный гнев захлестнул резко, накрывая с головой. Не помня себя, Гермиона схватила с пола свою волшебную палочку, и её кончик уткнулся точно в горло подошедшего Малфоя.

— Не смей так говорить о Сириусе, — процедила она.

Малфой застыл на месте, но его глаза всё ещё сверлили Гермиону.

— И что ты сделаешь? Нападёшь на безоружного? Да брось. Для этого ты носишь мантию не того цвета.

Гермиона выдержала паузу и, вздёрнув подбородок, решительно произнесла:

— Нет. Я сотру тебе память, оглушу, а затем выйду из комнаты и направлюсь прямиком к директору. Я положу этому конец, Малфой.

— У тебя духу не хватит, Грейнджер.

— Не тебе меня судить, — сквозь зубы ответила Гермиона.

Малфой самодовольно ухмыльнулся.

— Тогда чего же ты не действуешь?

Гермиона сглотнула и сильнее стиснула выскальзывающую из взмокших пальцев волшебную палочку.

— Мне неприятно это делать… Но я должна.

Малфой чуть склонил голову на бок, всё ещё недвижно стоя под прицелом палочки, и сощурил глаза.

— Кому ты должна?

— Я… — Гермиона запнулась, осознав, что сама загнала себя в ловушку. Собственная неспособность объяснить свои поступки вызывала жгучее раздражение. — Чёрт подери, открой глаза, Малфой! Идёт война, а мы всего лишь дети. Так сложились обстоятельства, моего желания здесь нет. Если бы у меня был выбор, я бы поступила иначе…

— Вот именно, Грейнджер, — резко перебил её Малфой, и лицо его окаменело. — Если бы у нас был хоть какой-то выбор.

И не обращая больше внимания на волшебную палочку, давно гуляющую в дрожащей руке Гермионы, он отвернулся и отошёл к чёрному шкафу. Гермиона стояла как громом поражённая. Только слепой глупец или упрямец не смог бы принять того, что Малфой прав. У них нет никакого выбора. Ни у кого из них. Бессильное отчаяние навалилось на плечи, и Гермиона едва выстояла под его грузом.

Однако колотящееся сердце под гербом Гриффиндора не хотело принимать такую реальность. Ощутив его посыл, Гермиона порывисто шагнула к Малфою.

— Но я делаю это ради твоего спасения! Если бы ты согласился добровольно пойти к Дамблдору, мне бы не пришлось… мне не пришлось бы…

Малфой посмотрел на неё как на сумасшедшую.

— Грейнджер, ты в своём уме? Дамблдор? Серьёзно? Да он вышвырнет меня из кабинета и тут же сдаст аврорам вместе с матерью. Тебе мало того, что мой отец оказался в Азкабане? С чего ты взяла, что Дамблдор захочет мне помогать? Я пытался убить его!

— Малфой, ты не знаешь Дамблдора! — горячо возразила Гермиона и тоже подошла к шкафу. О волшебной палочке она давно забыла. — Он поймёт, он простит. Если ты расскажешь ему всё — о шантаже, о матери, об угрозе твоей жизни — он пойдёт тебе навстречу. Он выше этого!

Гермиона понятия не имела, как объяснить Драко Малфою, кто такой Альбус Дамблдор. Всё, что было очевидно для Гермионы, было совершенно неочевидно для Малфоя. Для неё благородство Дамблдора было чем-то само собой разумеющимся и не могло вызвать абсолютно никаких вопросов и подозрений. Но для Малфоя всё было иначе. Он смотрел на мир по-иному, через призму своего воспитания и своей жизни.

— Даже если это и так, есть другие причины, по которым я НЕ МОГУ пойти к Дамблдору.

— Если ты боишься, то я тебе повторяю: Дамблдор выше этого, — заверила его Гермиона.

— Грейнджер, не будь дурой! — окончательно вышел из себя Малфой. — Неужели ты не понимаешь, что в тот момент, когда я переступлю порог кабинета Дамблдора, я буду уже одной ногой в могиле! Неужели ты думаешь, что он не узнает? Он узнает, узнает быстро и не помедлит с тем, чтобы расправиться с моей матерью, а затем и с отцом — и никакой Азкабан ему не станет помехой!

— Но если мы всё сделаем осторожно, если ты не будешь говорить с директором напрямую, тогда, возможно, всё получится! — не сдавалась Гермиона.

— ОЧНИСЬ, ГРЕЙНДЖЕР! — гаркнул Малфой так, что она вздрогнула. — Неужели ты думаешь, что Тёмный Лорд настолько глуп, что не имеет прямых связей со школой? Неужели ты думаешь, что он не позаботился о шпионе, который будет иметь свободный доступ в любой угол Хогвартса и беспрестанно доносить ему? Ты и впрямь такая наивная?

От внезапно обрушившегося на неё откровения у Гермионы приоткрылся рот. Огромными глазами она смотрела на Малфоя.

— У Тёмного Лорда есть… шпион в школе?

Она не могла поверить в то, что слышит. Шпион Волдеморта, здесь, в Хогвартсе, под носом у профессора Дамблдора. И он регулярно доносит Тёмному Лорду обо всём, что происходит здесь. Обо всём, что происходит с Гарри. Обо всём.

— Как... как директор смог допустить такое?

— Смог. И раз уж он до сих пор не догадался обо мне, то и о шпионстве наверняка тоже.

Гермиона нащупала позади себя гладкую поверхность двери чёрного гардероба. Не может этого быть. Чтобы Дамблдор не догадался… Но тогда как ещё объяснить всё это? Малфой беспрепятственно ходит по школе, и по его словам, шпион тоже до сих пор здесь и не пойман. В голове острой занозой засел вопрос: кто? Преподаватель? Ученик? Неужели Волдеморт сумел настолько глубоко запустить свои щупальца?..

— Теперь ты понимаешь, что я полностью лишён выбора?

К своему вящему отчаянию, она это понимала. Как понимала и то, что действительно ничего не может предложить Малфою взамен. Чувство беспомощности грызло, разъедало изнутри.

Но не в правилах Гермионы Грейнджер складывать оружие, не испробовав всё. Голова уже раскалывалась, но она усилием воли заставляла себя думать, искать, перебирать варианты. Должно же быть хоть что-то, хоть какая-то зацепка…

И она наконец нашлась. Гермиона вскинула до того опущенную голову и пристально посмотрела на Малфоя. Тот ответил ей непонимающим взглядом.

— Ты ведь знаешь, кто шпион, Малфой? Ты знаешь его имя?

Сердцебиение участилось в ожидании ответа.

На мгновение в серых глазах мелькнули испуг и изумление, а затем Малфой отвёл взор в сторону.

— Нет, я не знаю, кто из преподавателей шпион.

— Всё-таки преподаватель! — торжествующе воскликнула Гермиона.

Она заметила, как едва освещённое тусклым светом лицо Малфоя на мгновение исказилось осознанием страшного промаха: проболтался. Теперь Гермиона больше не сомневалась: он точно знает, кто шпион. Но он ни за что ей этого не скажет, поэтому она решила сыграть по его правилам, сделать вид, что поверила.

Ну конечно. Кто ещё, как не преподаватель? Если Тёмному Лорду была нужна исчерпывающая информация обо всём, что происходит в Хогвартсе, то ученик тут никак не годился. Теперь оставалось только понять, кто? Гермиона перебирала в памяти фамилии профессоров, чувствуя глухие отголоски стыда в душе.

— Но ты точно уверен, что это преподаватель? — попытавшись изобразить как можно более искреннее сомнение, спросила Гермиона.

— Я… я… слышал краем уха. — Отнекиваться было поздно, видимо, Малфой тоже это понимал.

Гермиона подалась вперёд, заглядывая ему в глаза.

— Ты понимаешь, что это означает? — тихо спросила она, и Малфой встрепенулся, словно она плеснула ему в лицо холодной водой.

— Даже не старайся вытащить меня — это бесполезно, если до тебя ещё не дошло. — Жалкая попытка отбить её атаку.

— Мы точно знаем, что это кто-то из преподавателей, и это даёт нам, какое-никакое, а всё же преимущество, — Гермиона снова ощущала себя в своей стихии. — Разговор с директором можно просто-напросто скрыть от всех, сделать так, чтобы ни один преподаватель, ученик или портрет не узнал. Ещё есть шанс, Малфой, тебе только надо решиться…

Гермиона на мгновение встретилась взглядом с ним, но он тут же отвернулся.

— А ты не подумала о том, что директор сам может рассказать о нашем разговоре кому-то из преподавателей? Не подумала, что этим кем-то может оказаться шпион? Если Дамблдору неизвестно, что в школе крыса, откуда ему знать, что он не может доверять всем учителям?

— Мы… мы скажем ему! И ты поручишься за то, что в школе действительно есть связной Тёмного Лорда, Дамблдор поверит тебе! И мы попросим его не говорить об этом никому…

— И ты правда уверена, что Дамблдор не поступит по-своему?

Ответа не требовалось. Да, Дамблдор может поступить так, как сам посчитает нужным. Сколько обвинений летело в сторону Северуса Снейпа? И всякий раз Дамблдор оставался непреклонным: «Я доверяю профессору Снейпу».

Профессор Снейп… Снейп…

А что если…?

— Шпион — Снейп? — Вопрос выстрелил без предупреждения.

Малфой побелел. Напряжение в комнате вмиг стало осязаемо. Гермиона со страхом и трепетом ждала ответа.

— Я не знаю, — упрямо повторил Малфой.

У Гермионы не было сомнений в том, что он говорит неправду. Он не может не сообщаться со шпионом, тот наверняка передаёт ему личные указания и распоряжения Волдеморта.

— Малфой, это очень важно. Я просто хочу тебе помочь…

Кровь прилила к лицу Малфоя, отчего на щеках выступили бледно-розовые пятна.

— Я же сказал, что не знаю! Этого мне не сообщили — слишком ценная и важная информация. И с чего ты взяла, что это именно Снейп? — с вызовом осведомился он.

— Ну… я…

— Потому что он выглядит мрачнее остальных преподавателей, безвылазно сидит в своём кабинете, всегда мечтал преподавать Защиту, постоянно штрафует Гриффиндор и ненавидит Поттера? Это твои доводы? Ну, давай же, скажи, что это не так!

Гермиона промолчала и хмуро потупилась.

— Я так и думал, — скептично заключил Малфой. — Все шишки всегда летят на тех, кто больше всего отличается от других. Вот и со Снейпом та же история — ведь намного проще обвинить во всём белую ворону! — раздражённо фыркнул он.

«Скорее уж тогда чёрную среди белых», — хотела было сыронизировать Гермиона, но вовремя опомнилась.

Наверное, у Малфоя достаточно уважения к своему декану, если он так яростно отстаивает его честь. Хотя, с другой стороны, в этом нет ничего удивительного: Малфой всегда был любимчиком Снейпа, и тот даже не пытался это скрыть, а кроме того, Снейп постоянно задирал Гарри, что не могло не доставлять удовольствие тому же Малфою. Да, пожалуй, за несколько лет учёбы здесь Драко Малфой сильнее остальных привязался именно к Снейпу.

В чём-то он был прав, и Гермиона не могла не согласиться с ним, даже невзирая на причины его протестов. Да, из всех преподавателей — а Малфой сказал, что шпионит именно преподаватель, — профессор Северус Снейп подходил на такую роль лучше всего, но как это доказать? И какие причины у неё так полагать?

Однако если не он, то кто тогда?..

— Но кроме него…

— Да-да, все остальные на фоне Снейпа выглядят просто святыми, я знаю! А вообще, Грейнджер, я поражён. — Малфой слегка ухмыльнулся, и его ухмылка совсем не понравилась Гермионе, как и язвительность его голоса. — Уж от кого, а от тебя услышать обвинения — да ещё какие! — в адрес преподавателя, я не ожидал. Наверное, я на тебя плохо влияю.

На Гермиону словно вылили ушат ледяной воды. Ясность ума вернулась к ней рывком, и вся картина происходящего выкрасилась яркими, кричащими цветами.

Она что, ополоумела? Подозревать преподавателя! Снейп — связной Волдеморта? Что за абсурд!

Гермиона почувствовала, как краснеет, а вдобавок, к собственному ужасу, ощутила знакомое жжение в затылке — стыд. Но не перед Снейпом и всем преподавательским составом, а перед Малфоем. Сторонник справедливости и уважения к преподавателям, не допускающая сомнений в верности решений директора Дамблдора, и вдруг недвусмысленно высказывается в сторону профессора. Пытается уличить его, ни больше, ни меньше, в шпионстве и работе на Тёмного Лорда! И перед кем? Перед Драко Малфоем, чьё поведение всегда служило примером невоспитанности, самонадеянности и неуважения к окружающим.

Несусветное безрассудство.

Вот в какие условия ставит их даже не сама война, а этот… этот… Назвать его человеком и язык не поворачивается! Даже находясь далеко, Волдеморт умело манипулирует ими, заставляя скрываться, не доверять, грешить друг на друга, лгать.

Да кто разберёт этого Малфоя? Разве можно быть уверенным в том, что он сказал правду? Скорее всего, он просто боится гнева Тёмного Лорда, вот и выдумал эту банальную байку про шпиона. А она-то поверила!

Злясь на собственное малодушие, Гермиона решительно отогнала прочь все мысли о том, что кто-то в Хогвартсе может быть предателем. Но Малфою всё же придётся пойти с ней, хочет он этого или нет. Она снова притворится, что поверила.

— Что ж, возможно, это не так уж важно, — начала размышлять Гермиона вслух. — В конце концов, мы точно знаем, что это преподаватель, и это даёт нам шанс на удачный исход.

Малфой шумно вздохнул.

— Грейнджер, оставь это! Почему тебе просто не махнуть рукой? Что тебя так тянет в это… — Малфой не договорил, выразительно взглянув на неё. Гермиона поняла, каким словом он хотел всё это охарактеризовать, и невольно передёрнула плечами.

— Я хочу тебе помочь, — сказала она.

— Это я уже понял! Я не понимаю другого: почему? Зачем? Кто я тебе такой, чтобы стараться для меня, чтобы помогать мне?

Гермиона слегка растерялась.

— А разве это имеет значение? — ответила она с искренним удивлением.

Малфой воззрился на неё с нескрываемым ошеломлением, что не на шутку смутило Гермиону.

— Мерлин… Как с тобой разговаривать? — простонал он. — Давай начнём сначала. По порядку. — Он снова стал говорить в своей манере — медленно, чуть растягивая слова. Но сейчас это нисколько не мешало, а наоборот, даже помогало успокоиться и немного упорядочить несущиеся галопом через всю голову мысли. — Мы на одной стороне?

Гермиона поморгала, а затем отрицательно мотнула головой.

— Мы друзья?

— Нет.

— Мы хорошие знакомые?

И снова отрицательно.

— Мы учимся на одном факультете или на дружественных?

И вновь качание головой из стороны в сторону.

— Между нами есть хоть что-то общее?

Тут Гермиона задумалась.

— Есть, — уверенно сказала она.

Казалось, ответ несколько обескуражил Малфоя, и он потерял нить рассуждения.

— И что же? — с сомнением поинтересовался он.

— Право выбора. — Взгляд Гермионы был прямым и открытым. В этот момент ей нечего было прятать. — Всё же ты не прав, у нас есть выбор. Каждый день, каждую минуту мы встаём перед ним. И каждый сделанный нами шаг по тому или иному пути всё дальше уводит нас, лишает возможности выбрать из нескольких дорог дважды, лишает нас права вернуться назад и исправить. У тебя всё ещё есть шанс выбрать, по какому пути идти.

Глаза Малфоя как-то странно заблестели, он тут же спрятал их, обратив всё своё внимание к чёрному гардеробу.

— Я зашёл так далеко, что обратного пути у меня уже нет. Неужели ты до сих пор этого не поняла. Нет у меня права выбора, я лишился его ещё до того, как родился, — скорбно откликнулся он.

— Никто не вправе решать за тебя, Малфой. Всё, что ты сейчас решишь, будет только на твоей совести. Не на совести Тёмного Лорда, не на совести твоих родителей, а на твоей. Один ты ответственен за свои поступки.

— Вот только не надо намекать, что мне самому всё это так нравится! — раздражённо воскликнул Малфой и вскинул голову.

— Я намекаю вовсе не на это, а лишь на то, что в тебе осталось достаточно человечности, чтобы ты смог отыскать верный путь, — сдержанно ответила Гермиона.

— И ты правда веришь в это? — скептично спросил Малфой.

— Не сомневаюсь.

— Хотел бы и я верить, что это на самом деле так, — прошептал он.

Гермиона ощутила холодок в груди и сглотнула.

— Это на самом деле так.

Малфой отвлёкся от созерцания гладкой двери и посмотрел на неё. Не просто посмотрел, а словно пронзил насквозь. Гермиона ощутила себя вывернутой наизнанку этим взглядом.

— И как только у тебя это получается — каждый раз сражать меня своим видением, своей верой во всё доброе и хорошее. — Гермиона ошарашенно уставилась на Малфоя. — Чёрт, Грейнджер, ты точно маленький ребёнок — веришь в счастливый конец! Когда же ты поймёшь, что реальность далека от сказок…

— Она не далека и не близка, реальность создаём мы сами, — возразила Гермиона, пытаясь не вдумываться в то, что несёт Малфой о её влиянии на него.

— Что ты хочешь сказать?

— Что я верю в тебя, — с чувством произнесла Гермиона, по-прежнему стараясь заглушить остальные нелепые мысли. — Верю, что у тебя достаточно сил, чтобы противостоять. Верю, что ты хочешь всё изменить. — Не помня себя, она взяла его левую руку в том месте, где под пиджаком была выведена уродливая татуировка. — Я не хочу, чтобы тьма поглотила тебя безвозвратно.

На лице Малфоя застыло выражение глубочайшего потрясения. Серые глаза были непривычно широко раскрыты. Левая рука не шелохнулась, зажатая в тиски пальцев Гермионы. Его нижняя губа задрожала, он открывал и закрывал рот, а затем наконец сбивчиво заговорил:

— Мне казалось… Грейнджер… Я сомневался… Как такое возможно…

Нахмурив брови, Гермиона недоумённо смотрела на Малфоя. Она попыталась было спросить его, что он имеет в виду, но он вырвал свою руку и заметался взад-вперёд, запуская пальцы в волосы.

— Даже если и так… глупо, — забормотал он. — Глупо и безнадёжно. Это всё бесполезно. Даже не будь этой войны, у нас всё равно никогда не было бы шанса, пойми. Я не смогу, ведь мой отец… моя семья… Мы с тобой… нас никогда… — Малфой запнулся и сглотнул. — Нам нельзя.

Гермиона вслушивалась в отрывистую речь и никак не могла уловить её смысл. Мы? Нас? Шанс? О чём он говорит?

— Это просто неоправданный риск, — продолжал Малфой. — А если не ради нас, то больше не для чего. Тогда бессмысленно стараться.

Гермиона тупо смотрела на Малфоя и не знала даже, как сформулировать свой вопрос. В голове была только одна мысль: «Что. Он. Несёт?»

— Малфой. О чём ты говоришь?

— Я… — Он резко остановился и пристально глянул на Гермиону. И вновь словно заглянул в самую душу, снял всю шелуху. — Подожди… То есть ты… — Выражение его лица сменило, наверное, с десяток эмоций, из которых Гермиона отчётливо уловила ошеломление, неверие и страх. — Так. Хорошо, я понял. Я всё понял.

А вот Гермиона ничего не поняла. Малфой на миг прикрыл глаза, сделал глубокий вдох.

— Я, наверное, буду сильно жалеть об этом, — произнёс он, а взгляд его на миг стал стеклянным. — Но я обязан знать правду.

Он сделал широкий шаг, сокращая расстояние между ними и прижимая Гермиону своим телом к шкафу. Дыхание его сбилось, сердце колотилось так, что даже Гермиона ощущала его бешеный бег. На секунду ей стало страшно. Что он делает? Она даже не попыталась защититься. Он держал её крепко, ни единого шанса вырваться.

— Малфой, что ты делаешь? — дрожащим голосом проговорила она, почувствовав, как засосало под ложечкой.

— Прошу, не порти всё хотя бы сейчас, Грейнджер, — прошептал Малфой и накрыл её губы своими.

Гермиона машинально дёрнулась, уворачиваясь от малфоевских губ. Они скользнули по её щеке, оставляя влажную дорожку. Одним усилием Гермиона отпихнула от себя Малфоя, вторым темпом вспоминая про волшебную палочку, которая всё это время была у неё в руке.

— Грейнджер… — Малфой повернулся к отскочившей от него Гермионе и сделал шаг ей навстречу.

— Стой на месте! — жёстко отрезала она, нацеливая на него свою волшебную палочку.

Сердце в груди колотилось как бешеное, а губы горели от прикосновения. Возмущение сотрясало её тело с ног до головы. Сначала прогоняет из библиотеки, потом под Империусом приводит сюда, угрожает, мечется, несёт чушь, плачет, а теперь вот лезет с поцелуями. Совсем с ума сошёл?!

— Что ещё за выходки, Малфой?

— Грейнджер, дай же объяснить…

— Я сказала тебе стоять!

Двинувшийся было в её сторону Малфой замер. Гермиона попыталась успокоить дыхание. К чёрту всё. Она будет действовать по намеченному плану, а со странностями Малфоя разберётся позже.

— Не надо объяснений. Мне жаль, но у меня нет другого выхода.

Серые глаза расширились, но не успел он двинуться, как она приказала:

— Остолбеней! Что за…

Гермиону отбросило назад мощным потоком. Едва устояв на ногах, она убрала упавшие на глаза волосы и ошеломлённо уставилась на Малфоя. Палочка немилосердно дрожала в её руке.

— Щитовые чары? Н-но как?.. Невозможно… Твоя палочка…

— Беспалочковая магия, Грейнджер. Тётя Белла научила меня не только Империусу.

Вот, значит, как. Чему ещё успела научить его тётя Белла?

— Значит, я ошибся. — Растерянность, проявившаяся в начале, бесследно стёрлась с его бледного лица. — Ты ничего не чувствуешь ко мне, так, Грейнджер?

Он словно выдирал каждое слово из себя силой. И это заставляло мурашки пробегать по всему телу. Какая-то непонятная Гермионе тоска сквозила в его словах, в его тоне, в его взгляде.

— О чём ты говоришь? Что я должна к тебе чувствовать?

— Должна, должна… — пробубнил он себе под нос так тихо, что конца фразы Гермиона не расслышала. — Чёрт, да убери же палочку, Грейнджер! Без своей палочки я способен только на Щитовые чары. Это правда, я не лгу, — добавил он, заметив её настороженный взгляд.

Некоторое время Гермиона сомневалась и всё же нехотя опустила палочку, готовая в любой момент вскинуть её снова. Похоже, Малфой это заметил, и из его груди вырвался полный сожаления вздох.

— Скажи, Грейнджер, ты сможешь убить меня, если того потребуют обстоятельства или… приказ?

— Убить? — Праведный гнев захлестнул Гермиону. — Да я вовсе не собиралась убивать тебя, Малфой! Я хотела обездвижить тебя, чтобы… — Она замолчала, страшась продолжать.

— Чтобы что? Чтобы сдать меня Дамблдору?

— Нет, вовсе нет! Я бы рассказала ему всё, чтобы он помог тебе и твоей семье избежать гнева Тёмного Лорда.

Малфой невесело усмехнулся и медленно подошёл к столу, с которого он сам же недавно сбросил на пол кучу хлама.

— Мы уже испытали на себе его гнев, — рисуя пальцем на пыльной столешнице какие-то узоры, сказал он. — Он приручил моего отца, как щенка. Моего отца, которого я всегда знал как непроницаемого, непревзойдённого манипулятора. А теперь он сам марионетка в руках Лорда. И мне оставалось лишь смотреть, как он унижается перед Тёмным Лордом и всё ниже опускается в моих глазах. Отец подвёл его, упустил Поттера в Отделе тайн полгода назад, и сейчас мы с матерью расплачиваемся за его ошибки. Я думал, что поступаю правильно, что смогу загладить провал отца, выполнив задание. Я даже принял чёртову Метку. Я… боялся, очень боялся. Боялся боли, которая последует во время инициации, но не боялся ответственности шага, на который решаюсь. Просто стоял и смотрел, как она проявляется на коже… Но я не мог и предположить, что прикажет мне Лорд. Я просто не могу поверить в то, что ещё полгода назад был дураком, ослеплённым желанием возвыситься, показать себя. Мальчишка…

— Ты и есть мальчишка, Малфой, — осторожно произнесла Гермиона.

— Но это война! Настоящая, страшная… Я сам загнал себя в эту ловушку! — Кулак с хрустом опустился на стол. — И теперь я не могу выбирать, с кем дружить, а с кем враждовать. Теперь за меня решат там, решат те, в чьих руках оказалась моя жизнь. Моя и моей матери, которую я тоже подвёл…

Голос Малфоя затих. Он продолжал стоять спиной к Гермионе, и ей показалось, что его плечи сотрясают лёгкие судороги.

— Если бы ты только решился пойти к Дамблдору…

— Хватит! — перебил её Малфой и повернулся. Глаза блеснули в полумраке. — Хватит, Грейнджер! Ты думаешь, что спасешь меня, а на самом деле только даёшь лживые надежды, отравляешь и без того больную душу! Да, у меня есть душа! И она-то отлично чувствует, что расплата за мою глупость близка!

Волна безнадёжности ударила Гермиону в грудь и проникла в самое сердце.

— Не говори так, Малфой, — сказала она. — Ты сам волен выбрать сейчас…

— Замолчи! Не говори мне о выборе! — Он закрыл уши ладонями. — У меня нет выбора! Нет!

Гермиона стояла и смотрела на сгорбившегося у стола Малфоя, бессильно стискивая пальцы. Странное ощущение того, что она искренне переживает за него, поднялось из глубин и защекотало в желудке. А ведь и вправду: он всего лишь шестнадцатилетний мальчишка, вынужденный делать то, что ему приказывают. Гермионе было жаль его, и желание помочь, спасти, вытащить становилось ещё сильнее.

Гермиона медленно приблизилась к нему.

— Я не знаю, как ещё показать тебе, что ты можешь мне доверять. Весь этот год ты словно сам не свой. Ты бледен, рассеян, почти не обращаешь внимания на нас. Можно было бы подумать, что ты вырос из подобных перепалок, но весь твой вид говорил о том, что с тобой что-то не так. Я списывала это на заточение твоего отца в Азкабан, но Гарри с той самой встречи в Косом переулке твердил, что ты замешан в каких-то делах Тёмного Лорда. Я спорила с ним, потому что не могла допустить и мысли о том, что всё настолько серьёзно. А теперь… Пойми, я не могу просто взять и уйти. Не могу оставить всё как есть.

Гермиона обнаружила, что подошла слишком близко к Малфою, и тут же отступила назад, не прекращая наблюдать за его неподвижной спиной.

— Грейнджер, если я задам тебе вопрос, ответ на который очень важен для меня, ты ответишь предельно честно и откровенно?

— Да, конечно, — легко согласилась Гермиона, не ощущая подвоха. — Спрашивай.

Некоторое время в комнате висела тишина. Малфой медленно развернулся лицом и шагнул почти вплотную к ней.

— Что ты чувствуешь сейчас, когда я так близко? Отвращение? Страх? Гнев? Ненависть?

Гермиона ощущала его дыхание, его запах, тепло, исходящее от его тела.

— Ничего из того, что ты перечислил, — коротко ответила она.

Прикосновение прохладных пальцев к её ладони заставило встрепенуться. Малфой сжал её руку в своей.

— А так? — почти прошептал он.

— Это уже второй вопрос… — машинально начала Гермиона и быстро добавила: — Нет, опять ничего такого… К чему ты клонишь?

Малфой сощурил глаза; по его лицу пробежала тень.

— Ничего? Совсем ничего? Не может быть, что совсем ничего нет.

— Я имела в виду ничего из того, что ты назвал… — Гермиона смешалась, опуская взгляд. — Непонимание, потрясение… сочувствие — вот, что я ощущаю сейчас. — Она подняла голову и встретилась с серыми глазами. — Да, ты вёл себя отвратительно эти несколько лет, но после всего, что произошло в этой комнате, я не могу винить тебя в прошлых ошибках. Потому что настоящее слишком важно, слишком сложно…

— Я тебе не противен? — Искреннее удивление мелькнуло в его тоне.

— Нет. — Она покачала головой. — Это именно то, чего хочет Тёмный Лорд — зародить в нас злобу, ненависть, презрение, недоверие друг к другу. Я не могу позволить ему сделать это.

— На войне всё в итоге становится серым, Грейнджер, и ты никогда не сможешь этого изменить или тем более остановить, — горько возразил Малфой.

— Если мы позволяем, так и происходит. Но я буду защищаться и бороться за право решать за себя самостоятельно, кто я и кем мне нужно быть в этом мире. Я хочу помочь тебе, потому что тебе нужна эта помощь, и делаю это без оглядки на прошлое, я делаю это потому, что так для меня правильно.

— Всё это звучит очень красиво, но… Ты просишь меня довериться тебе, а сама ты мне веришь?

Гермиона оказалась застигнута врасплох этим вопросом. И вправду: она просит его верить ей и вместе с тем пытается держать его на расстоянии, заковывает в рамки. Она не должна ограничивать его так, как делает это тьма.

— Ты прав. — Гермиона высвободила свою руку из руки Малфоя, нащупала пальцами петлю в рукаве мантии и протянула ему его волшебную палочку. — Теперь мы равны.

Малфой принял волшебную палочку и крепко сжал её в ладони.

— Мне необходимо сказать тебе кое-что очень важное, Грейнджер.

Гермиона сглотнула и приготовилась слушать, но Малфой не торопился продолжать.

— Это связано с Тёмным Лордом? Со школой? Говори же!

— Есть одна вещь… она способна заставить меня передумать, бросить всё на кон и попытаться…

Гермиона не верила своим ушам. Сердце забилось часто-часто.

— Ты согласишься пойти к Дамблдору? Ты всё ему откроешь? — От волнения её голос срывался на шёпот.

Малфой пристально посмотрел на неё исподлобья.

— Это зависит от тебя, Грейнджер.

Гермиона во все глаза смотрела на Малфоя, чуть не подпрыгивая от нетерпения.

— Ну же! — не выдержала она. — Говори, Малфой.

Он провёл кончиками пальцев по столешнице, прослеживая своё движение рассеянным взглядом.

— Грейнджер, ты помнишь второй курс? Помнишь, как я впервые назвал тебя…

Гермиона непонимающе уставилась на Малфоя.

— Да, я помню, — произнесла она через некоторое время, отводя глаза. — Ты назвал меня грязнокровкой. Тогда я впервые услышала это слово и ещё не знала, что оно означает.

— Мне очень жаль, — сдавленно отозвался Малфой. — Но это не главное. Ты помнишь, что заставило меня это сделать?

— Да, я… я сказала… — Почему-то вспоминать об этом в такой момент Гермионе было неловко.

— Ты сказала, что, в отличие от меня, никто не покупал себе место в команде. И я разозлился. Одной фразой ты осадила меня, ткнула носом в мой же триумф над Поттером. И всё, на что я оказался способен, это оскорбить и унизить. С того самого момента ты засела в моей голове. Я пристально наблюдал за твоими успехами и неудачами. Меня выводила из себя твоя всезнающая натура. Постепенно ты превратилась в мою навязчивую идею. Я соревновался с тобой в учёбе и старался задеть при каждом удобном случае. И меня бесило твоё безразличие к тем гадостям, что я выдумывал. Я хотел видеть, как загораются твои глаза, как начинают пылать щёки, как стискиваются кулаки и скрежещут зубы от злости и обиды. Но ты всё пропускала мимо ушей и только твердила этим двоим: «Не обращайте внимания, не обращайте внимания».

Малфой скривился в отвращении.

Гермиона с опаской вслушивалась в его слова. Последнее было правдой. Она действительно старалась не придавать значения тому, что он говорил о ней, и только когда он задевал кого-то из её друзей, не могла себя сдержать.

— Я постоянно обсуждал вас в нашей гостиной, насмехался над вами, пока однажды Пэнси не заметила, что я стал чересчур часто упоминать твоё имя. Она сказала, что у меня нездоровый интерес. Я обозлился на неё за это, но только потому, что она была абсолютно права.

Малфой замолчал, и Гермиона едва не оглохла от наступившей звенящей тишины.

— В чём она права? — спросила она тихо, но её голос громовым эхом прокатился по комнате.

— В том, что я увлёкся и сам не заметил, как стал зависим от этого. Мне было необходимо то ощущение раздражения, которое я неизменно получал, когда ты находилась рядом. Наверное, со стороны это казалось… ненормальным, диким. Пэнси пыталась убедить меня, что я давно упустил контроль, но я не хотел, не собирался в это верить. До того урока зельеварения, когда Слизнорт показал нам амортенцию…

У Гермионы перехватило дыхание.

— Малфой, остановись.

— Нет! — запротестовал он. — Я в кои-то веки решился сказать правду, не останавливай меня!

— Малфой, пожалуйста, послушай меня и замолчи прямо сейчас, пока не поздно.

Он зарычал и развернулся к столу, с грохотом опуская кулаки на столешницу.

— Чёрт, Грейнджер! Я ведь и без того рассказал достаточно, разве не так? — Он повернулся к ней, сверкая глазами.

Гермиона невольно отступила.

— Ты ещё не сказал самого главного. Пожалуйста, не надо, — умоляюще произнесла она. — Эти слова ты не сможешь вернуть, ты должен быть уверен до конца.

— Я уверен! — упрямо настаивал Малфой, приближаясь к Гермионе.

— Откуда тебе знать? Сейчас тебе очень тяжело, тебе страшно. Ты пытаешься найти выход, но не видишь его. Ты запутался…

Зажатая в руке палочка задрожала, но Гермиона не смела направить её на Малфоя. Он замер в нескольких шагах от неё и раздельно выговорил:

— Амортенция не может лгать.

Гермиона отчаянно замотала головой.

— Нет, этого не может быть. Должно быть другое объяснение!

— Почему же? — осведомился Малфой, приподняв брови.

— Я просто не понимаю, как это могло произойти…

— Но тебе ведь нравится Уизли? Разве ты можешь это объяснить, Грейнджер?

Малфой скрестил руки на груди и посмотрел Гермионе в глаза. Эти слова обескуражили её. Откуда он знает? Ведь об этом известно только ей и Гарри, и ещё Джинни…

— С чего ты взял, что я и Рон…

— Нет никаких «ты и он», — отрезал Малфой. — Есть ты. И не смотри на меня так. У тебя как всегда всё на лице написано. То, как ты за ним наблюдаешь, как касаешься его невзначай. Думаешь, это незаметно? Я ещё с четвёртого курса обратил внимание, как ты смотришь на него. — Губы Малфоя искривились. — А он даже ухом не повёл, болван…

— Не говори так! — вступилась Гермиона, но нужно было быть честной с собой: сейчас её волновало совершенно не это.

— Да брось! Вашу нелепую ссору на Святочном балу видела каждая собака. И только полный кретин не сумел бы что-то понять тогда. — Малфой на мгновение зажмурился и снова открыл глаза. — Я понял всё.

Гермиона безуспешно цеплялась за гладкую поверхность чёрного гардероба, к которому её вновь вернули ноги. В душе разгорался огонь. Сквозь вихри мыслей и ураган чувств пробился низкий голос Малфоя:

— Это неприятно, Грейнджер, правда? Просто смотреть, как тот, кто тебе не безразличен, остаётся за гранью для тебя. И ты ничего не можешь сделать, чтобы это изменить.

Гермиона пыталась привести в порядок внутренний мир, но слова Малфоя задевали самые чувствительные струны её души.

— И что же теперь? — обречённо спросила она. — Ты ударил в самое больное, поздравляю, Малфой. Бинго! Ты заставил меня ощутить себя ненужной, пустым местом. А теперь мне интересно узнать, чего ты пытался этим добиться? — Собственная циничность тона испугала Гермиону, но сердце ныло от одной мысли о том, то Малфой прав.

— Я всего лишь хотел, чтобы ты поняла меня. — Он подошёл к ней, кладя руки на отяжелевшие плечи. — Поняла, каково мне жить с этим. Я ложусь спать, и твой образ преследует меня во сне. Мне никуда от тебя не спрятаться, но вместе с тем ты остаёшься непостижимо далеко для меня, потому что… Да ты сама знаешь, почему.

Гермиона закрыла лицо ладонями. Это всё какой-то бред, кошмарный сон. Как бы ей хотелось сейчас очнуться в своей кровати и навсегда об этом забыть.

— А как мне теперь с этим жить, Малфой? — сквозь пальцы прошептала Гермиона. Глаза щипало от навернувшихся слёз. — Как мне это принять? Я никогда не смогу ответить тебе взаимностью, но становиться тем, кто разобьёт тебе сердце, я тоже не хочу! Почему ты заставил меня выбирать? Почему взвалил на меня эту ответственность? Я не готова решать…

Малфой молчал. Его руки соскользнули с её плеч, и он упёрся ими в шкаф по обеим сторонам от Гермионы. Она решилась открыть лицо и увидела, что Малфой низко опустил голову. В следующее мгновение она услышала хриплый смешок.

— Так вот, значит, как всё вышло. Впервые в жизни я решился открыть свои настоящие чувства, облегчить душу, поделиться, а сделал в итоге только хуже. Какая ирония… Даже моя правда никому не нужна, даже она причиняет только боль.

Гермиона не могла больше сдерживать слёзы. Они душили, рвали глотку на части.

— Как бы я хотела забыть обо всём этом, — невольно шептала она сквозь слёзы. — Чтобы ничего этого никогда не происходило со мной…

— Это действительно то, чего ты хочешь сейчас?

Гермиона подняла глаза и встретилась взглядом с Малфоем.

— Прости, мне очень жаль, Малфой, но это слишком трудно и неожиданно. Я вижу, что тебе плохо. Непросто жить с пониманием, что я этому причина. Но и унять твою боль я тоже… Я не могу.

— Перед началом этого разговора я сказал тебе, что есть лишь одна вещь, способная заставить меня передумать.

— Малфой…

— Не сейчас, Грейнджер, — прервал её Малфой и приложил палец к её губам. — Просто дай мне сказать. Я уже понял, что ты не сможешь мне этого дать, а отнимать силой я не хочу. — Его голос дрожал. — Но если бы ты только дала мне один единственный шанс хотя бы попробовать… Я боялся, когда вёл тебя сюда под Империусом, но ещё больше я боюсь, что не доживу до завтра. Что Тёмный Лорд не захочет больше смотреть на мои жалкие попытки выполнить его приказ. — Он наклонился совсем близко к её лицу. — Всего лишь один раз.

Горячий шёпот опалил залитую слезами кожу. Гермиона вздрогнула.

— Ты просишь об очень многом. Я не могу вот так просто… Я не могу… Как потом я буду смотреть в глаза моих друзей? Если я сделаю это, то предам их…

— Ты всё равно ничего не вспомнишь о том, что случилось сегодня здесь. Тётя Белла обучила меня ещё кое-чему.

— Что?.. — Понимание пришло не сразу. Гермиона прижала ладонь ко рту, в ужасе глядя на Малфоя. — Ты хочешь стереть мне память?

— Мне в любом случае придётся это сделать. Я не могу позволить тебе уйти отсюда со всем тем, что я рассказал тебе о Метке и приказе Лорда. Прости, Грейнджер. — Он на мгновение отвёл взгляд и тут же снова посмотрел на Гермиону, и глаза его загорелись лихорадочным огнём, когда он сбивчиво заговорил: — Но если бы ты согласилась дать мне этот шанс, я бы рискнул всем и не стал стирать твои воспоминания. Мы бы продумали план и вместе отправились к Дамблдору.

Гермиона пыталась сглотнуть мерзкий колючий ком в горле и смаргивала новые слёзы.

— Малфой, ты же понимаешь, что между нами никогда ничего не будет. Да ты и сам не сможешь пойти против своей семьи. Даже не будь Волдеморта, ты бы никогда мне не признался!

— Может быть и так! Но сейчас всё иначе. Сейчас война, и моя жизнь под угрозой. Возможно, именно это дало мне смелости решиться! — Он схватил её за плечи. — Я чувствовал твой запах, хоть тогда ещё и не знал, что он твой. Я украл немного амортенции, чтобы носить её с собой. Я никогда не думал, что в жизни бывают такие чувства. И тем более не мог подумать, что я на них способен.

— Малфой, пожалуйста, прекрати. Мне очень тяжело это слышать…

Руки, сжимавшие её плечи, медленно отстранились. Гермиона подняла взгляд и встретилась с каменным выражением бледного лица. В этих серых глазах будто что-то надломилось, треснуло. И таким же надломленным был его голос, когда он снова заговорил:

— Ясно. — Он отошёл к столу и вцепился в край столешницы. — Я тебе противен. Никогда ты не сможешь воспринимать меня как-то иначе. Я сам всё испортил, сам виноват. — Он присел на стол, невидяще глядя перед собой. — Мне так страшно, Грейнджер. Может быть, я слаб, но я не могу не бояться. Впервые в жизни я ощутил себя настолько одиноким в своих мыслях и чувствах. Я просто не хотел больше оставаться один…

Гермиона с замирающим сердцем смотрела на Малфоя, который казался таким беззащитным, покинутым, непонятым… Она не могла просто смотреть. Невыносимо.

— Малфой. — Она подошла к нему и остановилась в нерешительности.

— Я просто жалок. И омерзителен сам себе.

— Ты не жалок, ты потерян. Если бы я только могла тебе чем-то помочь…

Малфой спрятал лицо в ладони. Гермиона села на стол рядом с ним и несмело положила руку ему на плечо.

— Уходи, — не поднимая головы, буркнул он.

Гермиона опешила.

— Что?

— Уходи отсюда, пока я не передумал.

— Но я не могу вот так взять и уйти… Что мне сделать, чтобы ты позволил мне тебе помочь?

Малфой невесело усмехнулся.

— Ты же прекрасно знаешь, что. И ты не сможешь этого сделать, Грейнджер. Не лги себе, ты презираешь меня.

— Я тебя не презираю! — горячо возразила Гермиона. — Между любовью и ненавистью огромная пропасть, и она полна множества различных чувств! Я могла бы… стать для тебя другом, попытаться тебя понять и принять. Но тебе этого не достаточно…

— А разве бывает дружба между мальчиками и девочками? — с лёгким сарказмом отозвался Малфой.

— Ты ведь дружишь с Пэнси… — неуверенно произнесла Гермиона.

— О нет. Мы далеко не друзья. Она боготворит меня, считает лакомым кусочком… А меня тошнит от того, что половина девчонок нашего факультета смотрит на меня как на кусок мяса, — зло выплюнул Малфой.

— Мы могли бы попробовать стать друзьями. — Гермиона нашла его ладонь и сжала.

Малфой не ответил ни на предложение, ни на пожатие, и несколько бесконечных мгновений в комнате висела абсолютная тишина.

— А ведь я мог вырвать твой поцелуй с помощью Империуса, — тихо заметил он наконец.

— Но ты так не поступил, — одобрительно сказала Гермиона.

— Грейнджер, как же ты не понимаешь! — Малфой вскинул голову и встретился глазами с Гермионой. — Мне этого мало.

Он стиснул её ладонь в ответ и привлёк к себе, вновь накрывая её губы своими. Второй рукой он обнял её за талию, притягивая ближе.

Этот поцелуй получился не похожим на первый. По спине у Гермионы побежали мурашки, тело откликнулось горячей волной. В голову ударила кровь, застучала в висках. На какие-то мгновения она забыла, кто перед ней, и отдалась во власть восхитительных и неизведанных ощущений. Именно это заставило её ответить на поцелуй, прижаться, скомкать чёрный свитер на вздымающейся мальчишеской груди.

Покорившись, Гермиона поняла, что не хочет освобождаться от этих ощущений. И чем дальше, тем сложнее было остановиться. Возможно, как раз потому, что этот поцелуй был наполнен искренней молодой хрупкой любовью?..

Но так не могло продолжаться вечно, и Гермиона первая разорвала поцелуй. Тяжело дыша, они прислонились лбами. И было в этом моменте что-то странное, что-то сокровенное. Что-то, чего у неё никогда прежде не было.

Она порывисто обняла Малфоя.

— Это неправильно! Всё не должно быть так! У нас должна быть обычная жизнь обычных подростков…

Малфой зарылся лицом в непослушные волосы Гермионы.

— Мы с этим справимся, обещаю тебе, — продолжала шептать она в его шею. — Мы пойдём к Дамблдору, он всё исправит, он защитит вас, мы сможем лучше понять друг друга… Мы всё исправим.

Малфой до боли стиснул её спину, но Гермиона и не думала его укорять за это. Она позволяла их телам делиться теплом, оставляла на его свитере свой аромат, согревала дыханием шею…

— Грейнджер… — Шёпот заглушили её густые волосы.

— Да?

— Зачем ты это делаешь? Я ведь для тебя никто. Ты позволила мне себя поцеловать, бормочешь чушь, чтобы меня успокоить. Ты это из жалости, да? Скажи. Скажи, мне важно знать!

Мягкие светлые волосы Малфоя щекотали кожу на щеке. Он всё сильнее обнимал её, словно боялся, что она вот-вот исчезнет, растворится в воздухе.

— Не из жалости. — Она не отрываясь смотрела на чёрный молчаливый гардероб; тусклые блики играли на его полированной поверхности. — Я не знала, что ты такой. Не знала, что внутри тебя нашлось место для подобных чувств. И ещё… Ты вёл себя настолько отвратительно, а оказался таким… настоящим. Ты настоящий, Драко Малфой. И мне жаль, что я узнала об этом вот так и лишь сейчас.

Она неосознанно поглаживала его по голове, положив подбородок ему на плечо. Он ослабил хватку и отстранился от Гермионы, заглядывая ей в лицо.

— А если бы ты узнала раньше? Если бы я всё это время не вёл себя как придурок? — прошептал он.

Гермиона сочувственно свела брови.

— Я не знаю. Но всё было бы по-другому.

Малфой опустил глаза и сглотнул, кивнув на её слова.

— Даже не знаю, рад ли я услышать такой ответ. Ведь прошлого не вернёшь.

— Но мы могли бы всё исправить. Если мы заручимся поддержкой директора, всё может измениться. Только если тебе хватит смелости!

Малфой горько усмехнулся.

— Да нечего тут исправлять, Грейнджер. Не-че-го. Я кретин, своими руками всё испортил. Это ты готова меня простить с наскока, а твои друзья Поттер и Уизли? Думаешь, они так же легко примут меня? Ни за что. Нет у меня никакого выбора, я сам же себя его лишил.

Малфой высвободил Гермиону из своих объятий и поднялся на ноги. Она увидела, как он не спеша вытягивает из кармана волшебную палочку.

— Что ты собираешься делать? — переводя взгляд с хмурого лица Малфоя на зажатую в его руках волшебную палочку, спросила Гермиона.

— Мне очень жаль.

Она раскрыла было рот, чтобы что-то сказать, но он её опередил:

— Акцио, палочка Грейнджер.

Гермиона протянула руку, но пальцы схватили лишь пустоту. Малфой ловко поймал на лету чужую волшебную палочку.

— Малфой, подумай, прежде чем всё закончишь.

— А о чём мне думать? Я чистокровный наследник древнего аристократического рода. Мне подберут невесту по статусу и заключат брак без права расторжения. Если, конечно, я вообще доживу до этого. Никому неинтересно, что и к кому я на самом деле чувствую. Общество никогда бы не приняло такой союз, что уж говорить о моих родителях! А в условиях нынешнего положения, когда Тёмный Лорд пытается захватить власть…

— Ты ведь не согласен с ним. — Получилось больше похоже на утверждение, чем на вопрос.

Малфой покачал головой.

— Я не свободен от своей семьи. Куда моя семья, туда и я. Мы неотделимы. И ты никогда бы не смогла стать частью этой семьи. — Он смотрел прямо на неё, но как будто не видел перед собой. Палочка сотрясалась в его дрожащей руке. — Я просто хотел, чтобы ты узнала. Теперь ты знаешь, пришло время всё забыть.

Гермиона глубоко вздохнула, но поперхнулась воздухом. Жилы на шее напряглись.

— Драко, — тихий шёпот сорвался с её губ вместе с прозрачными слезинками, и в глаза ударил ослепляющий белый свет.

Наступила темнота.

*

Грейнджер рухнула на пол, как подкошенная. Но Драко продолжал стоять и смотреть на неё, не опуская палочку. На негнущихся ногах он подошёл к ней и опустился на колени.

— Стоять и смотреть, как ты уходишь, — вот и всё, что я себе оставил.

Он обнял её и крепко прижал к себе, приподнимая с пола. Он будто прощался с ней так, если бы она умерла.

— Ты умерла для меня, Грейнджер. И унесла с собой надежду на что бы то ни было светлое в этой поганой жизни.

*

Гермиона открыла глаза. Поначалу она не могла понять, где находится и как сюда попала. Осмотревшись, она поняла, что оказалась на восьмом этаже. Под собой она с удивлением обнаружила удобный стул с мягкой спинкой. Сумка с учебниками стояла тут же, рядом с её ногами.

Потирая лоб, Гермиона поднялась. Как она здесь очутилась? Кажется, она не выспалась сегодня ночью и присела здесь, чтобы отдохнуть, так и задремала. Гермиона потянулась. Что ж, на историю магии она уже безвозвратно опоздала, судя по часам.

Взяв сумку, она отправилась прямиком на травологию.

Заходя за поворот, она чувствительно врезалась в чью-то грудь.

— Смотри, куда прёшь, грязнокровка Грейнджер.

Злобный, полный яда голос неприятно зацепил слух. Гермиона мельком оглянулась на Малфоя, чтобы встретить холодный взгляд стальных глаз. Передёрнув плечами, она быстро пошла вперёд, не оглядываясь.

*

Драко стоял, словно прикованный, и смотрел, как удаляется спина Гермионы Грейнджер, безвозвратно исчезающей из его жизни. Навсегда.

Должен был что-то сделать, но я сделал достаточно.

Кстати, твои руки дрожали…

Я бы лучше провёл своё время с тобой.

Должен был что-то сказать, но я сказал достаточно.

Кстати, мои слова затихли…

Лучше бы я провёл моё время с тобой…

The Used (c)