Греческий огонь (гет)

А потом в моей жизни наступил страшный день 31 октября 1981 года. День, в который я окончательно убедилась, что если Мерлин и есть, то мои молитвы он старательно обходит стороной.

Я сидела среди тишины библиотеки Лестрейнджей, когда метка полыхнула холодным огнем, опаляя кожу. Выронив книгу, которая просто лежала у меня на коленях, я с недоумением рванула рукав домашнего платья, открывая метку... Но ее там не было. Вернее она была, но настолько бледная, что только человек, точно знающий куда смотреть, смог бы определить ее место.

Вой вырвался у меня из груди, и я упала на колени, сбивая кулаки в кровь о бездушный мраморный пол. Я прекрасно поняла, что значит такое поведение метки. Его больше не было. Моего Тома больше не было среди живых. Слез не было, только крик-вой, что разносился по притихшему замку, заставляя домовиков в испуге забиваться по углам и бояться, даже показаться мне на глаза.

Время для меня остановилось, замерло, и я замерла вместе с ним, все еще не в силах осознать до конца, что же теперь со мной будет. Как же я теперь буду без него? Без его рук? Губ? Нежности, в обращенном на меня взгляде? Без всего того, кем был для меня Том... Не смогу, не выдержу...

И меня скрутила боль, которой я никогда еще не чувствовала. Боль страшнее Круцио, страшнее любого другого пыточного заклятия, подавляющая разум и способность мыслить здраво. Боль, поселившаяся у меня в животе, там, где рос наш с Томом ребенок.

— Не отпущу, — прорычала я сквозь слезы, яростно прижимая руки к пульсирующему от боли животу. — Не отдам... только не тебя.

Нахожу в себе силы, чтобы подняться и крикнуть домового эльфа. Крисси перепугано смотрит на лежащую меня и уши ее в ужасе дрожат.

— Приведи сюда Нарциссу и целителя, — хриплю я, стараясь сдержать стон. — Немедленно!!! — срываюсь от боли на крик.

И домовик, вращая глазами, в панике трансгрессирует с громким хлопком.

— Держись, маленький, только держись.

В моей жизни еще никогда не было суток, наполненных такой невыносимой болью и страданием, криками, стонами и проклятиями в адрес всех тех, кто был виноват во всем. Мокрые простыни сбились вокруг меня в один сплошной комок, перекрывая доступ воздуха к измученному схватками телу. Я кричала и кричала. Я кричала так, как никогда не кричала в жизни. Мне казалось, что все мое существо раздирают надвое, и я уже никогда не оправлюсь от этого, от этой боли и отчаяния.

Бледная Нарцисса судорожно сжимала мою руку... или это я сжимала руку сестры так, что могла переломать все ее хрупкие косточки. Я не помню. Но если бы не она, держащая меня за руку, я так и не смогла бы вернуться назад к реальности, так и осталась навеки в пучине боли и страдания... одна.

— У вас мальчик, леди Лестрейндж, — с облегчением произносит целительница, кладя орущий комочек живой плоти мне на грудь.

И я с трудом открываю глаза, чтобы взглянуть на чудо, оставшееся мне в память о самом дорогом для меня человеке в мире.

— Я назову его Ригель.

— Чудесное имя, Белла, — улыбается мне сквозь слезы Нарцисса.

А я не могла оторвать глаз от моего маленького, крошечного сына, которого я должна буду защищать ценою собственной жизни. Мой малыш унаследовал от отца синие глаза и, проследив пальцем тоненькую бровь, я могла с уверенностью сказать, что Ригель будет копией Тома.

Но сердце не хотело копию Тому, оно кричало и рвалось туда, где мог бы находиться сам Том.

Отдав малыша домовику, я повернулась к сестре:

— Цисси, что случилось с Лордом?

Из прекрасных голубых глаз Нарциссы вновь покатились крупные слезы, говорящие мне гораздо больше, чем она сама того желала бы рассказать.

— Белла, Лорда больше нет. Он погиб в Годриковой Впадине. Побежденный младенцем Поттеров... как и было сказано в пророчестве.

— Ты лжешь! — вырвалось у меня со стоном. — Ты просто лжешь... он не мог погибнуть, Цисси, не мог... не от рук годовалого младенца.

По моим щекам катились слезы. Задерживались на подбородке и падали на грудь. А за ними уже бежали следующие... и я не могла их остановить.

— Судьба решила иначе, Белла. Мы никто перед лицом судьбы.

— Не верю... — раскачивалась из стороны в сторону я, повторяя эти слова, — не верю...

Руки Нарциссы с неожиданной силой обняли меня, даря утешение и поддержку. Кто бы мог подумать, что моя хрупкая и изнеженная сестричка окажется более стойкой, чем я. Хотя, ее Люциус, ведь жив...

— Белла, как только ты окрепнешь, я сразу же заберу тебя в Малфой-мэнор. Ты будешь со мной, Люциусом и Драко. И маленькому Ригелю надо будет найти кормилицу, слышишь? И все еще наладиться, вот увидишь. Вместе мы справимся, честно-честно. Мы же Блэк, помнишь? Такие, как мы, не сдаются никогда...

И последние слова вселили в меня куда больше надежды, чем все то, что было сказано раньше. В тот момент я поверила, что действительно смогу отыскать моего Тома, не смотря ни на что. Если я буду верить, что он жив, значит так и будет. Я буду верить...

Когда Нарцисса отстранилась от меня, я уже спала с умиротворенной улыбкой на губах. Я не чувствовала, как она мягко поправила мне волосы и, сменив одежду, укрыла теплым одеялом. Я спала, и мне снился наш последний с Томом танец, и его руки на моей талии, и как он шептал мне, что пока веришь во что-то, это что-то обязательно сбудется... только надо верить.

«Белла, проснись!» — прозвучал в моей голове его голос, и глаза распахнулись, словно сами собой. Приподнявшись на локтях, я вглядывалась в сумрак своей спальни, пытаясь понять, что же именно стало причиной моего пробуждения. С трудом встав с кровати, я направилась к колыбели, где мирно спал Ригель, укрытый теплым одеяльцем. Улыбнувшись, я прикоснулась к теплой головке сына, когда вспышки порталов начали озарять лужайку перед домом.

С немым удивлением я смотрела на десятки авроров, которые аппарировали на территорию, куда можно было попасть только с разрешения хозяев дома, а я его точно не давала... или же с разрешения Министерства. Усиленный Сонорусом голос гулко разнесся по спящему поместью:

— Миссис Беллатрикс Лестрейндж, вы обвиняетесь в сотрудничестве с Тем-Кого-Нельзя-Называть и многочисленных убийствах мирного населения. Вы должны немедленно отдать палочку и сдаться на милость правосудия! В случае неповиновения, мы будем вынуждены применить силу. Над поместьем стоит антиаппарационный барьер, каминная сеть закрыта. Сдавайтесь!

Я в ярости сжала кулаки, осознавая в какую ловушку меня загнали. Одно появление их на территории Лестрейндж-Холла — признак того, что компания против Пожирателей уже в самом разгаре и Министерство старается охватить как можно большее количество сторонников Лорда. Если бы не Ригель, я бы может и смогла спастись, но с малышом на руках все попытки моментально становятся провальными.

— Том, что мне делать? — в отчаянии прошептала я, наблюдая, как авроры перестраиваются для штурма дома.

«Беги к Нарциссе», — донесся до меня тихий шепот.

Нарцисса... Она единственная, кто сможет сейчас мне помочь. Только бы успеть... только бы успеть.

— Крисси! — крикнула я, понимая, что авроры с секунды на секунду пойдут в наступление. — Крисси! — повторно крикнула я, и испуганные глаза эльфа блеснули в комнате. — Отнеси Ригеля к Нарциссе! Быстрее!

— А как же вы, хозяйка? — недоуменно спросил домовик, впервые ослушавшись прямого приказа.

— Ригеля отнеси к Нарциссе, понял? Это приказ! — мой голос сорвался, когда я аккуратно передавала малыша в руки домовика. — Только осторожно, слышишь меня? Ты за него головой отвечаешь!

Домовик кивнул и, посмотрев на меня жалостливыми лиловыми глазами, с хлопком аппарировал. В тот же момент на дом обрушилось странное заклятие, погрузившее меня в оцепенение. Двигаться я совершенно не могла.

— Слушание по делу № 25496 от ...

Я не слушала обвинение, мне было плевать на окружающих, ведь и так ясно, что у меня теперь одна дорога — в Азкабан. Кто простит Пожирательницу Смерти, даже если она и была захвачена у себя дома и не оказала сопротивления? Никто. А меня и не надо прощать! Я ни о чем не жалею... ни о чем.

— Пожизненный срок в Азкабане... — доносится до меня издалека, и я невольно усмехаюсь, представив себя в холодных стенах тюрьмы.

«Вот она, твоя участь, Беллатрикс...» — стремительно проносится в моей голове. — «Или ты думала, что достойна счастья?»

И до этого еле слышный смех превращается в хохот. Я смеюсь. Смеюсь над собой и своими мечтами. Смеюсь над этим миром и местом в нем тех, кто сейчас нас судит. Смеюсь над своей разрушенной жизнью... и тихо молюсь, чтобы сквозь смех, никто не разглядел моих слез. Слез о потерянной любви... Сыне, остающемся сиротой при живой матери. О сестре, которой теперь придется стать гораздо сильнее и выстоять, не смотря ни на что. О себе...

«Белла...» — тихий-тихий, самый любимый в мире голос шепчет мне на ухо, даря надежду, — «я вернусь, только жди».

И подняв голову, я окидываю взглядом собравшихся светлых волшебников, вижу их предовольные лица и понимаю, что не могу промолчать, просто не могу:

— Темный Лорд еще вернется, Крауч! Можешь запереть меня в Азкабане! Я и там буду ждать его!

Я еще пыталась что-то кричать, но стража выволокла меня из зала и потянула по длинным коридорам Министерства.

«Вот и все... я буду ждать тебя, Том...»

А меня дальше ждал Азкабан. До тех пор, пока он не вернется...