Лилии (гет)

Принятие. Смерть.

Драко сидел в гостиной, не сводя взгляда с тонких витков пара над чашкой с Эрл Греем. В комнате пахло лилиями, яркий запах бил в ноздри, сводя своей навязчивостью с ума и обещая к утру головную боль. Выбросить эти страшные цветы он приказал домовым эльфам еще двадцать пять минут назад. Нет, уже двадцать шесть. Но никакие старания расторопных помощников, ни древняя магия, ни холодный воздух, бьющий  из распахнутых настежь окон не могли помочь ему избавиться от этого запаха. Он медленно сходил с ума.

Астория с того вечера стала только еще более внимательной и пунктуальной. Во все вечера, кроме среды. И никакие его попытки пригласить ее в оперу на спектакль ее любимой примы, никакие приглашения на ужин с друзьями и даже приезд Скорпиуса за неделю до Рождества не смогли изменить ее графика. Каждую среду Астория уходила к нему.

Чем ближе была среда, тем большее беспокойство ощущал Драко, становясь все молчаливее и ощущая, как внутренности сжимаются раскаленной до бела пружиной, готовой выгнуться в любую минуту.

Каждый вечер среды он проводил у стены, ярко подсвеченной серебристыми лучами проявителя, сжимая до крошева зубы, проклиная себя. И каждый раз он с ужасом ощущал, как возбуждение охватывает его, стоит только любовникам перейти к активным действиям. Он одновременно и ненавидел каждый дюйм такого знакомого тела, которое перед его глазами отдавалось другому, и вожделел. Он хотел так же грубо прикусывать алые припухшие губы, розовые ореолы сосков и так же резко брать приглашающе раскрытое перед ним естество. Он не мог запретить себе думать об Астории в эти моменты, хотя дома каждый вечер был холоден и отстранен, не в силах хоть как-то проявить свое желание.

Он ненавидел Поттера, всей душой, открыто, искренне, как когда-то в детстве. И как тогда же думал, постоянно думал о нем. Почему годы не остудили пыл и азарт? Почему они же давно уняли его собственную жажду противостоять вызовам, оставив ее только Поттеру? Почему Магический Герой продолжал быть героем детских сказок: красивым, молодым, сумевшим победить чудовище, имеющим красивую женщину, не смотрящим никуда по сторонам?

По сторонам... Уже который вечер Драко стал ловить себя на мысли, что всматривается не только на призывно порочное тело жены, но и не может отвести взгляд от слегка тронутой загаром смуглой кожи Поттера и думает, какой она окажется на ощупь. Уже который вечер он замечал эти сильные руки с перетяжками вен, так уверенно ласкающие Асторию, вынуждая ее стонать на все лады. Так, как она никогда не стонала с ним. Бугристая накаченная спина, размеренно двигающаяся между развратно раскинутыми белыми коленями... Контраст темного и светлого. Драко чувствовал, как постепенно сходит с ума, разрываясь между вожделением к своей порочной жене и порочным чувством к ее любовнику, который был для него гораздо большим, тем, кем сам Драко никогда не был, но всегда мечтал быть...

Сегодня была среда. Драко с утра чувствовал себя разбитым, не зная, как стоило поступить, но идти совсем не хотелось. От одного взгляда на алые лилии с фарфоровой чашки с Эрл Греем у него начинало гореть в лихорадке лицо и он как будто ощущал удушливый запах этих редких цветов. Драко решился и, схватив тонкую позолоченную ручку изящной чашки, парой глотков осушил ее до дна, звонко ставя ее на блюдце.

Он точно сходил с ума, потому что, допив, ощутил, словно запах стал меньше. Эльфы принесли утреннюю почту и каких-то сэндвичей, но Драко даже не взглянул в сторону наполненной тарелки. Один из прислуживающих писклявым голосом поинтересовался, не стоит ли закрыть хоть часть окон, но Драко только мотнул головой. Видя настроение хозяина, как уже бывало, они просто исчезли, и комната опять погрузилась в тишину.

Причин не ходить у него не было совсем, даже приехавший Скорпиус удачно отпросился переночевать у младшего Поттера, драккл раздери их семейку. Драко тяжело вздохнул и взял висящую на спинке стула мантию-плащ, тут же натягивая ее на себя. В последний раз взглянул на ненавистный цветок, блестящий глянцем фарфоровой глазури, и аппарировал в знакомый переулок у гостиницы.

Управляющий встретил его добродушно, посетовав на промозглую погоду и доверчиво предположив, что Драко оставил бумаги на этот раз в офисе —  небольшой портфельчик с документами, который он носил с собой для прикрытия, был бездарно забыт в кабинете.

Драко привычно зашел в номер, почти падая в иссохшийся стул с протертыми подлокотниками — место его еженедельной казни. Только успел он поставить проявитель и налить дешевый виски из мини-бара под столом, как дверь соседнего номера распахнулась и внутрь вошли те, из-за кого он приходил на свои еженедельные пытки, кого он ожидал несколько позже.

Астория висла на Поттере, щебеча что-то про рождественские каникулы и предстоящий пышный бал в Министерстве. Поттер выглядел немного необычно: слегка уставшим и отрешенным. Драко вздрогнул, когда тот подошел к зеркалу и всмотрелся в свое отражение, находящееся почти напротив его, Драко, глаз. Астория обхватила его за талию сзади и принялась покрывать легкими поцелуями шею и плечи. Драко не мог смотреть на нее, как невозможно смотреть на солнце в ясный день. Но от взгляда на задумчивого Поттера холодок неясного беспокойства прошелся от предплечий и ниже, вызывая легкую дрожь.

— Ты меня совсем не слушаешь сегодня, — надула губки Астория, взъерошив зачесанные назад волосы Поттера, — я тебе говорю, что этот дурень, мой муж, в этом году превзошел все мои ожидания, — и, когда Поттер, схватив ее за запястье, развернул к себе лицом, она, с трудом сдерживая довольную улыбку, продолжила: — Обычно он предсказуемо выбирает какой-нибудь из тех подарков, про которых я говорю ему за семейным столом начиная с осени, а выпытать у глупеньких эльфов, что он мне купил практически не составляет труда — логика их слабое место. Но в этом году ни один не знает, где Драко спрятал подарок. Что ты думаешь? Он спятил или неужели поумнел?

— Астория... — хрипло начал было Поттер, но тут же был перебит Асторией.

— Хочу тебя, — приседая на корточки и дергая ширинку его брюк, простонала она. — Хочу быть вытраханной тобою, хочу тебя везде, милый, — и, обхватив губами потемневшую головку, заработала ртом.

Поттер дернулся, словно пытаясь вырваться, но только сильнее был придвинут к письменному столу, почти прикасаясь головой стены. Что-то оборвалось в груди Драко, и дело было не в минете, охотницей до которого он обнаружил жену, пребывая каждую среду в отеле. Ее жалящие слова, податливый Поттер, хлюпающие звуки совсем рядом с ним... Начавшие бешенно вращаться стены вдруг разом рухнули на него, и он почувствовал себя придавленным черной плитой, невыносимо сдавливающей грудь. Свет перед глазами погас, и он перестал дышать. По ушам бил пульс, расплываясь общим шумом и гулом звуков.

Легкие слово заполнялись ледяной водой, заставляя вдохнуть и проглотить ее. Драко боролся, захлебываясь, со стихией, когда он услышал такой знакомый голос:

— Энервейт! Ты слышишь, Малфой, Энервейт!

Реальность била своей жестокостью, и, когда он с трудом все-таки смог открыть глаза, он увидел себя лежащим в злополучном шестом номере на широкой кровати, той, на которой он так и ни разу не спал.

Над головой стоял, склонившись, Поттер, пристально вглядываясь ему в глаза. Драко перевел взгляд, замечая, что проявитель все еще работет, разливая изображение по стене. Астория мирно лежала на кровати, укрытая покрывалом. Поттер вздохнул, проследив за его взглядом, и просто сказал:

— Она под Сонными чарами...

Драко нахмурился, не понимая, о чем говорит Поттер, словно специально использующий какие-то непонятные слова. Он попробовал подняться, но нависший Главный аврор придавил его обратно к постели.

— Лежи, у тебя был сердечный приступ, — сказал тот, тихо добавив: — Я едва успел...

— Что ты сказал? — хрипло переспросил Драко, ощущая, как с трудом ворочает языком.

— Я сказал: лежи давай, — хмуро повторил Поттер, вдруг резко присаживаясь рядом. — И не надо... так, — неожиданно добавил он.

— Как так? — переспросил Драко, ощущая щемящую боль за грудиной, словно кто-то натянул тетиву сухожилий.

— Так, как ты... Думал, я не понял, что кто-то следит за мной? Забыл опять к соплохвостам, что я Главный Аврор, да? — улыбаясь только губами, спросил он.

Драко не отвечал, только не мигая смотрел на него, боясь моргнуть и согнать видение.

— Как только догадался, начал мучиться вопросами: как ты узнал? Давно ли? И зачем, драккл тебя возьми, ходишь, зная, чем твоя жена занимается? Я даже ждал  внезапного визита Астории ко мне домой в слезах и с жалобами на решившего развестись глупого мужа, — быстро проговорил он, отводя взгляд. — Ведь это пытка, я только теперь понимаю, какая это пытка. Ты же безумно любил ее?  Я почти уверен, что любил.

— Я и сейчас люблю... — прошептал Драко, чувствуя, как лопается тонкий пузырь, сковавший безумие, но не оголяя его, а стирая без следа. — Люблю и ненавижу... Тебе не понять.

Поттер неестественно долго смотрел ему в глаза, ожидая услышать что-то еще. Но для Драко все было уже сказано и на душе было по прежнему пусто, но впервые не больно. Поттер продолжал смотреть ему в глаза, словно ища подтверждение услышанным словам, и вдруг невесомо провел кончиками пальцев по бледной скуле. Драко почувствовал покалывание, отдающееся снопом колких импульсов по всему телу, но сдержался, радуясь в душе, что безумство уже не властно над ним, хотя тело продолжает странно реагировать на него.

— Сильный, да? Сильный и стойкий. Не сломленный, — Поттер хотел сказать что-то еще, но сдержался, бросив на него на прощание взгляд, и, резко поднявшись, ушел.

*  *  *

Время перестало быть для него постоянно текущей величиной, перетекающей из утренних семейных завтраков к вечерним посиделкам в гостиной за чашкой горячего чая в ожидании жены. Оно вывернуло пространство, смешав всю его жизнь, подведя почти к самой черте, но остановив его безумие.

Драко стал намного спокойнее, живя, как однажды сказал ему Поттер, в свое удовольствие.  Он перестал отдаваться с таким рвением работе, чаще проводя время дома, занявшись опять любимым садиком матери на заднем дворе Мэнора.

Астория изменилась. Оставаясь на людях такой же образцовой женой, с Драко они стали чужими друг другу. И это его больше не ранило. Поттер бросил ее в следующий же вечер, который она провела, рыдая в подушку в собственной спальне. Быстро утешившись,  нашла себе нового, кого именно — для Драко больше не имело значения.

Запах лилий перестал преследовать его — что именно помогло, он и сам не понимал. Возможно, поспособствовал запрет эльфам когда-либо приносить эти цветы в дом или же разбитый им по возвращению из злополучного отеля фарфоровый сервиз с алыми цветками на чашках?

Допивая черный кофе из широкой кружки-лунго с толстыми краями, Драко наколдовал Темпус, отмечая, что Скорпиус опаздывает уже на три минуты. Хлопок аппарации раздался как раз в тот момент, когда Драко, допив, поставил пустую чашку на стол.

— Отец, прости, заболтался с Альбусом и почти опоздал, — открыто улыбнувшись, сказал он, подходя к столу. — Ну как, мы идем?

Драко посмотрел на сына, замечая, как изменился тот с последней их встречи, становясь как будто уже совершенно взрослым и немного незнакомым, хотя прошло чуть больше двух недель. Именно этот недостаток он планировал исправить, позвав сегодня сына на небольшую прогулку.

— Идем, идем. Только сними ботинки, выбери обувь попроще, — ответил он.

— А мы разве не в парк? — удивленно спросил Скорпиус, уставившись на него.

— Нет, я покажу тебе что-то совсем другое, — слегка улыбнувшись, сказал Драко.

Порт-ключ теперь он всегда носил с собой. Быстро переместившись вместе с сыном, он вдохнул соленный морской воздух, чувствуя, как легкие медленно наполняются им.

Скорпиус скинул мягкие туфли, которые он успел переодеть перед перемещением, увязая в нагретом бело-золотом песке.

— Отец, где мы? Мерлин, как же тут красиво! — восхищенно воскликнул он.

— Это самое дорогое, что я когда-нибудь оставлю тебе в наследство, — спокойно ответил ему Драко. — Место, где время может остановится и куда можешь прийти как в горе, так и в радости. Сюда сможешь привести самого дорогого человека и здесь станешь счастлив сам. А теперь пошли к самому морю, я покажу кое-что тебе.

Более солнечного дня Драко и не мог вспомнить. Они дурачились с сыном, бросая плоские камушки в воду, как когда-то с Люциусом, гонялись друг за другом по песку и, когда уже начало темнеть, ели принесенные эльфом сэндвичи прямо на небольшой веранде. Скорпиус казался Драко таким расслабленным и счастливым, что это настроение передалось и ему самому. Когда вечер подходил к концу и сын засобирался, Драко вдруг почувствовал почти физическую потребность продолжить.

— Ты куда теперь, сын? — чуть более напряженно, чем хотел, спросил он.

— Прости, отец, обещал сегодня переночевать у Альбуса, мы готовим с ним проект. Нужно его закончить, — немного извиняющимся тоном ответил Скорпиус.

— Конечно, я понимаю, — сказал Драко, доставая порт-ключ. — Так вы будете всю ночь работать надо проектом? Ты  отложил все, чтобы побыть сегодня со мной?

— Нет, ты чего, я только счастлив, что мы в последние месяцы стали чаще проводить время вместе. А насчет проекта, не волнуйся, отец Альбуса обещал помочь. Они теперь с Алом живут вместе, ну, после развода, помнишь, в прошлом месяце о нем писал Пророк? — добродушно пояснил Скорпиус.

— Кажется, помню, — немного рассеянно ответил Драко, активируя портал.

Через несколько секунд они оказались в гостиной Мэнора, с трудом устояв на ногах. Скорпиус обнял отца, молча прощаясь, подходя затем к камину.

— Скорпиус, подожди, пожалуйста. А что, если я тоже помогу вам? Может, проект вы тогда быстрее закончите? — неуверенно спросил Драко.

— Конечно! — тот остановился, радостно улыбаясь. — Думаю, Поттеры будут нам очень рады, тем более отец Ала часто спрашивает о тебе.

— Отец Ала, говоришь, — на мгновение останавливаясь, пробормотал Драко.

Мысли проносились в его голове, тратя секунды и заставляя его в который раз поражаться причудливым вывертам судьбы. Подходя ближе к ныряющему в зеленое пламя сыну, он зачерпнул Дымолетного порошка, неожиданно замечая в резном окладе камина переплетенные венчики лилий. Но он только выдохнул, сморгнув накатившее было оцепенение, и шагнул вслед за Скорпиусом, навстречу новому проекту под названием, кажется, жизнь.