План Гермионы (гет)

Спустя месяц.

Наши с Гарри «отношения» продолжались размеренно и достаточно спокойно, студенты и друзья уже приняли это и поутихли. Единственное — мы с Гарри начали совсем немного, но ссориться. Из-за мелочей, впрочем. Разумеется, начались головные боли и не очень заметный спад оценок — для него, возможно, не слишком-то и важно, но для меня — да. Вот уже неделю мы не разговаривали из-за какой-то очередной глупости, а я каждую ночь плакала в подушку, едва ли подавляя всхлипы, хоть их бы и так не услышал никто, а утром просыпаюсь с опухшими от слез глазами и тёмными тенями под ними. Не знаю, почему так сильно на меня всё это действовало. С другой стороны, Гарри — мой друг, и любые с ним разногласия уже меня огорчали.

В последнее время я мало времени проводила в Большом зале, равно как и в этот раз: сил уже не было смотреть на лижущихся Уизли и Браун. Даже противно. Может, он назло мне стал делать это прилюдно, может, хочет вызвать ревность. Только я отчего-то уже не горела таким явным желанием в такие моменты стукнуть Лаванду по голове чем-нибудь тяжёлым. Не знаю даже, отчего всё поменялось. Выйдя в коридор, я тут же почувствовала, как чья-то рука ухватила меня за локоть, и я оказалась в темном чулане для метел и прочих принадлежностей. Я уже обдумывала план бегства на случай, если незнакомец — какой-нибудь агрессивный слизеринец или все тот же пресловутый Рональд, неизвестно как обогнавший меня и оказавшийся здесь. Но знакомый голос шёпотом объявил:

— Люмос! — на кончике палочки появился небольшой огонек света, который озарил лицо Гарри.

— Гарри, что случилось? Я жутко перепугалась, зачем надо было тащить в этот чулан? — возмущенно пролепетала я.

Гарри в ответ лишь улыбнулся:

— Если бы я заговорил с тобой в коридоре, ты бы наверняка не стала меня слушать.

— О чем ты хочешь поговорить со мной? Я опаздываю на нумерологию, — добавила я, смотря прямо в сияющие глаза друга.

Мне вдруг показалось, что в чулане стало невыносимо жарко, и я стянула школьную мантию, неловко поморщившись, надеясь, что Гарри не подумает обо мне ничего плохого или неправильного.

— Гермиона, прости меня. Я тебе тогда глупость наболтал, я не хотел, чтобы ты обижалась, правда. Ты же знаешь меня, могу такое наговорить, а потом всегда жалею. Гермиона, пожалуйста, извини, я...

На меня вдруг нахлынуло какое-то непреодолимое умиление, и я не дала ему договорить, крепко поцеловав его. Гарри сначала остолбенел, а потом будто бы расслабился, прижал меня к себе, обнимая за талию. Мои руки скользили по его спине, потом переместились на грудь, прошлись по рельефному прессу и спустились ниже. Ладошкой я почувствовала что-то твёрдое, а Гарри отчего-то напрягся. Гормоны взыграли? Сквозь поцелуй я почувствовала, как он улыбнулся, и в ту секунду его напор стал сильнее, он прижал меня к стене своим телом и приподнял за ягодицы, я инстинктивно обвила его талию ногами. Тёплые пальцы забрались мне под юбку, но я распахнула глаза и опустилась на пол, отстранившись.

— Извини, я опаздываю, — я виновато посмотрела на него, поправляя сбившуюся рубашку и факультетский галстук.

Гарри неохотно кивнул, и я поспешно вышла из чулана. В коридоре было пусто, уроки уже начались. Секунду спустя вышел Гарри и, поцеловав меня в щеку на прощание (этот поцелуй превратился в нашу привычку, если не сказать традицию), пошел по направлению к лестницам. А я пошла в противоположную сторону, размышляя о произошедшем перемирии. «Видимо, я еще не готова, — думала я, хмурясь. — А может, это после случая с Роном? Или... Место неподходящее. Не хочу, чтобы всё случилось именно так». Может, я и была немного старомодной в своём мировоззрении, но мне всё равно хотелось, чтобы первый раз был особенным. И каморка для мётел была явно не тем местом. И... Гарри?

* * *

Я сидела в комнате мальчиков за письменным столом Гарри. Теперь я всегда делала уроки там, а не в шумной гостиной, где надо притворяться, что любишь своего лучшего друга, тем более Рон теперь был старостой и не жил здесь. На кровати лежал Гарри и рассматривал Карту мародеров.

— Эй, Гермиона! — позвал он меня.

— М? — я не отрывала взгляда от практически дописанного сочинения по маггловедению.

Гарри с кряхтением поднялся, подошел ко мне и сунул мне в руки карту. Я непонимающе взглянула сначала на Поттера, но он пальцем указал на нарисованные шаги с надписью «Драко Малфой», которые двигалась по направлению к восьмому этажу, потом по нему — всё дальше и дальше. Шаги остановились и... исчезли. Так с пергамента удаляют случайную кляксу. Я нахмурила брови.

— Видишь, он исчез, — промолвил Гарри, внимательно глядя на мое лицо, когда я, уставившись на карту, усердно пыталась хоть что-то понять. — Я, наверное, прослежу за ним, — кивнул он.

Я резко обернулась к нему.

— Проследишь? — недоуменно переспросила я. — Гарри, что значит «прослежу»? Ты совсем с ума сошёл?

— А что? Гермиона, он Пожиратель смерти, и...

— Мерлин, Гарри! — перебила я его. — Ты до сих пор уверен в том, что Малфой — Пожиратель? Только вот дело в том, что у тебя нет никаких доказательств. Абсолютно никаких.

— Какие доказательства, Гермиона? — его голос потихоньку повышался. — Яснее ясного, что это правда! Почему вы с Роном не верите мне? Я всего лишь выслежу его, определю место, где он исчезает, и все! С этим всё кончится!

— Гарри, у меня есть смутное предположение, что это ловушка, — начиная немножко выходить из себя, попробовала втолковать я ему.

— Ловушка? — повторил он с саркастическими нотками в голосе.

— Да, Волан-де-Морта, — вздохнула я.

Гарри вдруг гневно воскликнул:

— Что вы все прицепились со своими подозрениями?! Я что, маленький ребенок?! Сначала Дамблдор, теперь ты! Ну, и кто следующий?

Я, разозлившись, крикнула:

— Да я же просто хочу помочь тебе! Как ты этого не понимаешь?!

— Не нужна мне твоя помощь!

Хлоп!

На щеке Поттера остался ярко-красный след от моей руки. Я... я, наверное, даже не хотела его бить, это получилось чисто случайно. Внутренний голос тут же громко сообщил о желании броситься ему на шею, погладить ушибленное место и попросить прощения. Только искорка гордости пересилила, к тому же он сам первый начал, да и повышать голос было ни к чему... Зрачки его изумрудных глаз расширились, но в них уже не было той злости, что сверкала там мгновенье назад. Я замерла на месте, ожидая еще более сильного гнева друга, но он неожиданно тихо и достаточно спокойно сказал:

— Уходи.

— Гарри, я...

— Уходи, — уже более настойчиво повторил он.

В глазах защипало, и, моргнув, я ощутила, что ресницы уже влажные от слёз. Я молча развернулась и ушла прочь, зачем-то нарочно громко хлопнув деревянной дверью.