Разрешающий жить (гет)

Некоторые люди прячут свои истинные лица, малыш. Иногда ты понимаешь, что они носят маски, иногда — нет.

Стивен Кинг. Страна Радости

* * *

Люциус Малфой вошел в Атриум Министерства Магии, натянув на лицо одну из своих фирменных сладчайших улыбок. Тех, которыми он пользовался, когда возникала необходимость быть милым и приветливым. Люциус должен был признать, что после войны эта необходимость появлялась все чаще.

Сегодня у него была вполне определенная цель, и она не терпела отлагательств. В Министерстве была пара человек, способных пролить свет на некоторые вопросы, интересовавшие его, но и только. Малфой пришел за информацией и на большее не надеялся.

Это все его жена, будь она неладна! Она, как и все Блэки, всегда была темной лошадкой, и даже Люциус, проживший с Нарциссой рядом два десятка лет, знал о ней далеко не все. Из-за ее скрытности и привычки принимать эпохальные решения самостоятельно в семействе Малфоев и возникли нынешние проблемы. Но — о мертвых либо хорошо, либо никак. А Нарцисса была абсолютно и бесповоротно мертва уже несколько месяцев.

Она погибла не вовремя, так и не успев открыть мужу некоторые подробности о династии Блэков, которые напрямую касались их сына Драко и грозили весьма осложнить тому жизнь.

При всей своей аристократической холодности и чопорности, Люциус всегда любил жену, как друга, конечно, но друга, который всегда рядом и не способен предать. Они стали жертвой династического брака, но Нарцисса стала ему поддержкой и опорой на многие годы.

Женская жалостливость пересилила здравый смысл всего лишь раз, и он стал для нее роковым. Нарциссу угораздило спасти идиота Поттера во время финальной битвы, и месть за предательство не заставила себя ждать. Она получила Аваду от собственной сестры. Впрочем, Белла тоже не намного пережила Нарциссу. Обезумевшая от потери Фреда Молли Уизли не моргнув глазом вышибла из нее дух.

Люциус досадовал на себя, на покойную жену, на треклятых Блэков с их заморочками, едва сдерживаясь, чтобы не разразиться проклятиями. Люди, которые, как предполагалось, должны были ему помочь, ничего не знали. Ни-че-го. Что ж, это осложняет дело, и искать придется в другом месте.

Малфой крепче сжал трость, вымещая на черненом серебре набалдашника собственное раздражение, и церемонно раскланялся с каким-то чиновником средней руки. Это претило ему, но он должен быть вежливым. Мерлин подери! Он должен быть милым с этим грязнокровым сбродом! Такова стратегия выживания в послевоенное время для экс-Пожирателя Смерти.

Он и теперь производил на окружающих неизгладимое впечатление. Словно не было тех долгих месяцев в темной вонючей камере Азкабана, когда он дожидался суда вместе с другими пожирателями. Надо сказать, что в этом смысле ему повезло меньше всех — авроры взяли его на горячем задолго до финальной битвы. Этому поспособствовал Северус Снейп, застуканный Малфоем за весьма компрометирующим занятием, а именно — саботированием зелья для Темного Лорда. Профессор тогда не нашел ничего лучше, как оглушить его Ступефаем и сдать властям, чтобы не подвергать опасности свой статус двойного агента.

В Азкабане Малфой ожидаемо и очень предсказуемо скоропостижно раскаялся, заложил целый сонм бывших друзей, не потеряв, однако, при этом истинно малфоевского аристократического достоинства.

Приспособляемость — ключевое умение, которым были наделены, пожалуй, все поколения этого древнего семейства — сыграла не последнюю роль в теперешнем положении вещей.

Малфой не сел в Азкабан пожизненно, подобно Нотту, Эйвери и другим, и хотя официально лишился многого, положения отнюдь не потерял. Сохранил он и свое состояние, хотя и передал внушительную сумму в фонд послевоенного восстановления.

Люциус таил злобу на Снейпа. Они считались лучшими друзьями, если у мастера зелий вообще могли быть таковые. И хотя Малфой не уставал признавать при каждом удобном случае, что Северус фактически спас ему жизнь и честь, сдав Аврорату, оба чувствовали, что эти слова отдают фальшью.

Северус был умен, не в пример всем этим полумагглам. Он ни за что не купился бы на приклеенную улыбку и напускную доброжелательность. Он был хорошим другом, но война смешала все, и тот факт, что они оказались по разные стороны баррикад, не следовало сбрасывать со счетов. К тому же, Северус менялся. Малфой это чувствовал.

После процесса над бывшими Пожирателями, в ходе которого Люциус оказался единственным, кто получил пусть и относительную, но свободу, и хотя его палочку поставили на учет в Аврорате, за исключением запрета на применение определенных заклинаний и каскадные аппарации, он был совершенно свободен. Люциус думал, что будет несложно восстановить прежние отношения со Снейпом, и абсолютно уверенный в том, что тот ему не откажет, обратился к нему с просьбой взять в ученики Драко. И неожиданно получил категорический отказ. Северус не пояснил причин, но Люциус не был дураком, и, раскинув собственную шпионскую сеть, закономерно быстро выяснил, что место ученика мастера зелий, которое предназначалось его отпрыску, заняла гриффиндорская грязнокровая выскочка, подружка Поттера Грейнджер.

В тот момент хваленая выдержка Малфоев чуть было не полетела ко всем чертям. Снейп, слизеринский декан Северус Снейп, который за семь лет и слова нормального не сказал этой девчонке, предпочел взять в ученики ее, а не собственного крестника. Этого Люциус не мог понять и принять.

Долгими вечерами, коротая время за бутылкой огневиски, он думал, размышлял, прикидывал. Желание отомстить бывшему другу немедленно приводило его в восторг, но он успевал одернуть себя. Времена поменялись.

Люциус не только сумел сохранить и состояние, и Малфой-менор, и даже старые связи в Министерстве, но и завести новые, еще более полезные. Дело было в том, что они не могли дать ему то, чего он искал.

Большинство ближайших сторонников Лорда погибли. Так и не смогли найти тело Рудольфуса Лестрейнджа. Люциус предполагал, что его разорвали на части обезумевшие от запаха крови оборотни.

Так или иначе, не осталось никого, кто мог бы дать Малфою дельный совет, а тем более то, что было ему необходимо. Никто, за исключением одного человека. Северуса Снейпа.

* * *

Джинни со стоном упала на колени, рядом, чертыхаясь и поминая небезызвестную часть тела бедняги Мерлина, кубарем прокатился Рон. Он аппарировал из дома на Гриммо их обоих, чуть было не расщепив.

— Рональд чертов Уизли! — прорычала Джинни, отряхивая юбку от жухлой от зноя пыльной травы. — В твоей голове мозгов не больше, чем в тыкве! На уроках аппарации тебя не учили, что перемещаться в таком состоянии, да еще с партнером нельзя?!

— Заткнись, Джин! — посоветовал ей в ответ брат и, подобрав оброненную палочку, побрел к виднеющейся впереди Норе.

Зло толкнув плечом увитую плющом, обиженно заскрипевшую старую калитку, он торопливо прошел к крыльцу и скрылся в доме, даже не обратив внимания на то, что Джинни едва не получила по лбу распахнутой им дверью.

В гостиной было пусто и прохладно. Зачарованные спицы, тихонько позвякивая, сами вязали очередной свитер, на этот раз с узором в виде легкомысленных разноцветных сердечек, и младшие Уизли искренне понадеялись, что это творение предназначается не для них.

Джинни наморщила нос, учуяв неповторимый аромат лукового супа Молли, от которого не спасали даже плотно закрытые двери кухни. Мерлин, она из года в год упорно варит эту гадость, невзирая на то, что все вокруг готовы бежать прочь от одного только запаха!

Большие семейные часы над камином надсадно заскрежетали, передвигая жестяные стрелки с их именами к указателю с надписью «дома». Рон с досадой запустил в несчастный хронометр клубком грязно-зеленых шерстяных ниток.

— Джин, ты же сама все видишь! — гневно воззвал он к сестре. — Скажи, я не прав? — он резко плюхнулся в кресло, даже не заметив, что смял последний выпуск журнала «Пушки Педдл».

— Спокойно, братишка, — усмехнулась Джинни, извлекая из буфета стакан и наливая воды. — Я на твоей стороне. Плохо, что Гарри не поддерживает нас. Неужели он ничего не замечает?

— Гарри по уши утонул в чувстве вины перед Снейпом и теперь готов его боготворить. Он не увидит дальше собственного носа.

Скрипнули ступеньки, и по лестнице, шурша юбками спустилась Молли. Это была совсем не та, «довоенная» Молли Уизли, неунывающая и жизнерадостная, которая напоминала никогда не гаснущий очаг, собирающий вокруг всех и не делая различий, потому, что его тепла хватало каждому, кто в нем нуждался.

Теперь она держалась, как только могла. Нет, она не прекратила заботиться обо всех начиная с Рона и Джинни и заканчивая Косолапсусом и Снейпом, но все равно, это была всего лишь тень прежней Молли, лишенная огня и радости.

— Как быстро вы вернулись! — всплеснув руками, воскликнула она. — Сейчас будем ужинать. А где же Гарри и Гермиона? Я ждала вас всех вместе.

— Можешь не ждать, — отрезал Рон. — Вероятно, их не радует перспектива провести тихий вечер в семейном кругу.

Молли немедленно уперла руки в бока.

— Опять поругался с Гермионой? — догадалась она и, заметив его раскрасневшееся от злости лицо, укоризненно покачала головой. — Рональд Билиус Уизли, сколько раз тебе повторять...

— Только не надо ее защищать! — завопил Рон, рывком подбрасывая себя из кресла. — На этот раз она сделала все, чтобы вывести меня из себя!

— Как ни прискорбно осознавать, но на этот раз я согласна с Роном, мама. Гермиона ведет себя странно, — подтвердила Джинни. — Она целыми днями пропадает в лаборатории в компании профессора Снейпа, и даже такому пустоголовому, как мой брат, ясно, что он стал тноситься к ней совсем по-другому. Кажется, ее присутствие доставляет ему удовольствие, — многозначительно добавила она.

С минуту Молли переваривала услышанное, переводя хмурый, полный сомнения взгляд то на дочь, то на сына, потом на ее лице внезапно отразилось понимание.

— В жизни не слышала подобной чепухи! — возразила она. — Гермиона всегда была прилежной ученицей и привыкла отдаваться работе целиком. Тебе, — она ткнула в сына пальцем, — не мешало бы брать с нее пример. — Молли стащила через голову фартук и, вытерев им руки, подошла ближе к сыну. — Рональд, — она ласково провела рукой по его шершавой щеке, — если хочешь наладить отношения с девушкой, которая тебе нравится, начни с малого — попробуй соответствовать ей.

— Мама, ты что же, так ничего и не поняла?! — Рон с раздражением дернулся, отстраняясь от материнской руки. — Мне надоело делать вид, что меня все устраивает! Сначала Гермиона отказалась выйти за меня замуж, потом и вовсе отдалилась от друзей. Я нахожу этому лишь одно логичное объяснение — она в отношениях с этим подземельным гадом!

— О, Мерлин! Какой ужас! — взвизгнула шокированная Молли, часто моргая округлившимися глазами. К ее чести, переспрашивать, о ком идет речь, она не стала. — Как ты только мог до такого додуматься?

— А что я должен был думать?! — огрызнулся Рон. — Она притащила его в дом Гарри, постоянно торчит с ним, всегда защищает... А он вьется вокруг нее и даже... хвалит!

— Да как тебе не стыдно?! Он ей в отцы годится! — оборвала его мать. — Ты хоть понимаешь, что оскорбил девочку? Как только у тебя язык повернулся сказать эту чушь?! Остается надеяться, что Северус ничего не узнает об этом.

Молчание, повисшее в гостиной, было ей красноречивым ответом.

— Поздно, мам, — подала голос Джинни.

— Ох! — услыхав такие вести, Молли чуть не упала в обморок. У нее подкосились ноги, и она плавно опустилась на соседнее кресло. — Что же ты натворил? Ты оклеветал человека! Разве я плохо воспитывала вас? — запричитала она. — Разве я учила вас такому? Какой позор! Что скажет твой отец? Как нам теперь смотреть в глаза Северусу? — прикрывая трясущимися руками свой рот, она раскачивалась из стороны в сторону.

Джинни машинально протянула ей стакан с водой.

— Выпей. Станет легче.

Молли сделала пару глотков и, тяжело вздохнув, вынесла решение:

— Ты должен извиниться. И перед Гермионой, и перед Северусом. Надеюсь, он превратит тебя во что-нибудь противное. Поделом. Ты сам виноват.

Рон мялся и раздумывал. Признавать поражение совершенно не хотелось. Но Молли Уизли была властной женщиной, матриархом, чье мнение в их семье негласно считалось правильным. Стремление Рона быть взрослым и независимым от материнских приказов в такие моменты давало слабину.

— Завтра, мама, — наконец сдался он. — Я не потащусь обратно на Гриммо на ночь глядя.

— Я не знаю, прав ли ты... — раздумчиво сказала Джинни. — Но я это выясню.

* * *

Северус вывалился из камина вместе с густым облаком сажи и пепла. Он брезгливо стряхнул с волос седые хлопья и направился прямиком в столовую, оставляя на узорном ковре жирные черные следы. Надо будет напомнить этому паршивцу Кикимеру, что пора чистить дымоход. Если он не займется этим сегодня же, я использую его вместо каминного ершика.

Он вывернул в коридор и едва успел отскочить в сторону, когда мимо него, кубарем скатившись вниз по лестнице, с воплями и визгом пролетел орущий клубок непонятно чего. Принимая во внимание летящую во все стороны рыжую шерсть, одним из его составляющих был Косолапсус.

Следом, ругаясь на чем свет стоит, неслась босая взъерошенная Гермиона, вооруженная большим лохматым веником. Внизу лестницы ей все же удалось настигнуть нечто, и увесистый удар веником пришелся точно в цель. Раздался исполненный обиды кошачий вопль, хриплые ругательства пополам с кашлем, и Кикимер с Косолапсусом раскатились в разные стороны.

Гермиона остановилась, тяжело дыша, сдула с лица закрывшую обзор прядь волос и вопросительно и раздраженно посмотрела на Снейпа, который застыл столбом и теперь изо всех сил сдерживал смех. Цирк уехал, профессор. Жаль, что от клоунов никуда не денешься.

Где-то в глубине коридора снова раздался грохот и злобный визг Кикимера.

— Мисс Грейнджер, полагаю, что они не прекратили драку, — заметил зельевар. — Еще немного, и они разбудят миссис Блэк, а мне бы не хотелось заниматься исследованиями под аккомпанемент ее воплей. Если вы собрались заняться воспитанием этого домашнего зоопарка — самое время продолжить.

— О, нет, профессор. Вы ошибаетесь, — в тон ему отозвалась Гермиона, водворяя растрепанный веник на его законное место — в чулан под лестницей. — Мне хватает забот и помимо того, чтобы учить манерам чокнутого домовика и нахального полукниззла. Я всего лишь выгнала их из вашей комнаты, которую они на сегодня избрали плацдармом для своих баталий. А миссис Блэк находится под чарами портретного сна. Я их немного усовершенствовала и, надеюсь, что на этот раз они продержатся дольше.

Снейпу стоило известных усилий сохранить невозмутимость и не поменяться в лице.

— Благодарю за заботу, — отозвался он, с трудом подавляя желание пойти и немедленно пристукнуть обоих нарушителей порядка. — Надеюсь, что там все цело. В противном случае я решу, что меховой рыжий коврик около кровати — именно то, чего мне не хватает для счастья.

Он прислушался к нарастающему шуму, который уже переместился в гостиную.

— Вам не кажется, что их надо остановить?

— Ничуть, профессор, — возразила Гермиона. — В последнее время Косолапсус жил в Норе, и Молли здорово избаловала его. Проще говоря, он безобразно растолстел. А поскольку садиться на диету явно не входит в его планы, то придется ему совмещать приятное с полезным.

Снейп вопросительно задрал бровь.

— Трепка, которую он устроил Кикимеру, — пояснила Гермиона. — Неплохая зарядка для страдающих ожирением полукниззлов.

Северус не был бы собой, если бы позволил себе расхохотаться в голос прямо перед своей ученицей. Он отвернулся, поспешно пряча смех за кашлем. Гермиона понимающе хмыкнула. Двадцать баллов Слизерину, профессор. У вас прекрасно получается строить из себя лишенную эмоций глыбу льда.

— А где мистер Поттер? — спросил Снейп, покрутившись по сторонам. — Я думал, что свой обеденный перерыв он по обыкновению проводит дома.

— Гарри на задании в Северной Англии, будет не раньше завтрашнего утра. Рон с Джинни тоже не появлялись, — тихо сказала она, и Северус заметил, что по ее лицу скользнула тень грусти. Ему все же следовало проклясть этого олуха Уизли. — Так что на сегодняшний день Косолапсус, Кикимер и Вальбурга — только мои проблемы.

Гермионе показалось, что при этих словах Снейп на мгновение задумался, словно что-то прикидывая. При этом его лицо выражало удовлетворение и довольство.

— Мисс Грейнджер, мне придется попросить вас оказать мне услугу, — неожиданно сказал он.

Девушка развела руками и улыбнулась.

— Все, что угодно, профессор. Но не просите выселить отсюда Косолапсуса.

— Оставьте при себе свою меховую грелку, — пренебрежительно отозвался Снейп. — Но к делу. В Мунго закончилось ваше зелье, им необходимо пополнить запасы. Мне нужно, чтобы вы отправились туда. К сожалению, именно на сегодня у меня запланирована крайне важная встреча, и сам я не имею возможности заняться этим. Захватите и другие потребные зелья, список я предоставлю, заодно повидаетесь с вашим приятелем Лонгботтомом, — добавил он. — Парень днюет и ночует у родителей. Подбодрите его, а то он совсем скис.

Гермиона постаралась скрыть свое удивление. Северус Снейп, переживающий за Невилла? Сегодня, определенно, странный день.

— Вы меня слушаете, мисс? — долетел до нее недовольный голос зельевара. — На обратном пути заскочите в Хогвартс к Минерве. Ее зелье против мигрени готово. Старая кошка будет рада вас видеть.

— Профессор!..

— От работы в лаборатории на сегодня я вас освобождаю, вы согласны? — проигнорировав ее возмущенный возглас, продолжал Снейп.

— Хорошо, профессор. Я только переоденусь, — кивнула она и стала подниматься по лестнице.

— Я оставлю вам список на каминной полке в гостиной. И не пользуйтесь дымолетной сетью, — бросил ей вслед Снейп. — Кикимер развел в камине сущий ад.

— Я свяжу ему шарф, сэр, — улыбаясь, обернулась Гермиона. — Думаю, что это убедит его в необходимости лучше выполнять свои обязанности по дому.

Снейп благосклонно кивнул и скрылся в лаборатории.

Когда она, умытая и собранная, появилась внизу снова, в доме уже царила тишина, и зельевара нигде не было видно. В старом, погрызенном докси кресле чинно вылизывался весьма потрепанный Косолапсус, а в большом камине Кикимер орудовал щеткой, ворча и надсадно кашляя. Его скрывала густая черная пыль, и со стороны могло показаться, что там завелись боггарты.

На каминной полке действительно обнаружился свиток со списком зелий, заполненный аккуратным, по-аптекарски мелким и точным снейповским почерком.

Гермиона спрятала его в сумку, потом спустилась в подвал, собираясь пожелать Снейпу хорошего дня, но с удивлением обнаружила толстую, окованную железом дверь, запертой. Верно, профессор ушел раньше.

Через минуту она тоже вышла на улицу, притворив за собой двери особняка, и, свернув в ближайший переулок, аппарировала в Мунго.

* * *

Говорят, что месть — это блюдо, которое надо подавать холодным. Он был не согласен с этим. Его жажда была жаркой, кипела, швыряя во все стороны клочья ярости, и время, казалось, только усиливало ее, заставляя его дрожать в страшном предвкушении.

Снейп и Грейнджер не знали, что за ними пристально следят, когда покидали сегодня днем дом на площади Гриммо. Они разошлись в разные стороны и аппарировали поодиночке, очевидно, у каждого из них свои дела. Остается надеяться, что они не вернутся скоро.

Если сегодня ему все удастся, он наконец возьмет то, что ему нужно, и исполнит свой план. Дерзкий и необыкновенный, если он сработает, то месть будет сладкой на вкус, как кровь его врагов. У него все получится. И он обязательно насладится вкусом этой крови.

* * *

Госпиталь имени св. Мунго встретил Гермиону суетой и многолюдностью. За прошедшие месяцы здесь мало что поменялось, и сумасшествие первых послевоенных недель, когда раненых было полным-полно не только в палатах, но и в коридорах, все еще ощущалось. Кругом оставалось немало тех, кто пострадал в последней битве, и тех, кто не отходил от своих тяжелобольных родственников. Отраднее всего было то, что количество фигур в лимонных целительских мантиях с гербами в виде скрещенных палочек, было тут теперь гораздо больше, чем людей в больничных пижамах.

За годы жизни в волшебном мире Гермиона успела забыть то, как может пахнуть обычная маггловская больница. В Мунго же в эти дни навязчиво разило костеростом и успокаивающими каплями, а еще почему-то тривиальным нашатырем. Ее замутило. Она прикрыла нос рукавом и заспешила дальше по широкому коридору, стремясь поскорее оставить позади источник запаха.

— Анемия, мисс. С этим не шутят. — Гермиона обратила внимание на портрет неизвестного целителя древности, по внешности напомнившего ей Нострадамуса. Он важно оглаживал свою седую бороду и смотрел на нее в упор.

— Я здорова, — не слишком заботясь о вежливости, пробурчала она. — Посмотрите по сторонам — вокруг полно тех, кто действительно нуждается в вашем совете.

— Вероятно, вы чересчур много работаете. В закрытом и темном помещении, я бы предположил. Ваша болезненная бледность... — не слушая ее, продолжал разглагольствовать портрет, но Гермиона, махнув на него рукой, уже скрылась за дверями с табличкой «Отделение недугов от заклятий»

Именно здесь находились родители Невилла — Алиса и Фрэнк Лонгботтомы. Мунго был их домом уже шестнадцать лет — с тех пор как Белла Лестрейндж свела их с ума пыточным проклятием. Долговременное излечение — вот как это называлось. На деле же никто не надеялся, что они когда-нибудь станут нормальными людьми.

Невилл был первым, кого увидела Гермиона, войдя внутрь. Он сразу же подхватил из ее рук ворох пергаментов, предназначавшихся профессору Снейпу, которыми ее снабдил главный целитель Томас.

— Гермиона! Я слышал, что ты здесь, — широко улыбаясь и обнимая ее, сказал он. — Хотел встретить, да ты меня опередила.

— Рада тебя видеть, Невилл, — она участливо посмотрела ему в глаза. — Как они?

И тут же пожалела о своем вопросе. Парень погас, будто догоревшая свеча, и отвел взгляд. Гермиона успела заметить, как он спешно прячет в карман брюк конфетные фантики. Их ему всегда совала в руки Алиса.

— Пока без изменений, — сказал он, и тут же его глаза блеснули надеждой. — Им уже начали давать твое зелье.

— О, Невилл! — Гермиона притянула его к себе, и парень благодарно уткнулся лицом в ее макушку. — Это было очень давно. Я ничего не могу обещать.

— Ты не понимаешь, — возразил он. — Мы всегда знали, что шансов на их выздоровление нет. А благодаря тебе, у меня впервые за многие годы появилась надежда. Пусть она очень мала, но она есть.

У Гермионы от жалости защемило сердце. Ее родители тоже были потеряны для нее, но она помнила их, помнила, как они любили ее, помнила свое счастливое и беззаботное детство в маггловском пригороде Лондона.

Невилл же не помнил мать с отцом другими. Ему было полтора года, когда четверка Пожирателей во главе с безумной Беллой схватила молодых мракоборцев Алису и Фрэнка Лонгботтомов. С тех пор посещения Мунго стали неотъемлемой частью его жизни.

— Ты прав, Невилл. Мы сделаем все возможное, чтобы им помочь, — сказала она.

Парень кивнул.

— Гермиона, есть еще кое-что. Уже налажены контакты с зарубежными гербологами на предмет поставки в Мунго редких трав, что не растут в Англии. К тому же, каким-то чудом сохранился парник в доме моей бабушки... Если тебе что-то понадобится — только скажи.

— Спасибо, это было бы здорово. Послушай, Невилл, сейчас мне нужно бежать, я обещала профессору МакГонагалл, что повидаюсь с ней сегодня. Но мы с Гарри ждем тебя в гости на Гриммо.

Парень на секунду поменялся в лице, потом запустил в волосы пятерню, взъерошивая их, и наконец отрицательно помотал головой.

— Знаешь, Гермиона, мой боггарт — все еще профессор Снейп, — сказал он и натянуто усмехнулся. — Я слышал, что он живет с вами.

Гермиона фыркнула.

— Он вполне безобиден, если его не злить. Но, обещаю, мы что-нибудь придумаем, — откликнулась она. — И потом, это временно. Пока отстраивают подземелья, мы организовали лабораторию в подвале дома.

— Заглядывай в Хогвартс чаще, — сказал Невилл. — Я почти все время пропадаю там — занимаюсь разрушенными теплицами. Нашим молодым мандрагорам досталось больше всего, но и они в долгу не остались, — добавил он. — Их визг положил целую толпу Пожирателей.

— Травология — твое будущее, — заметила Гермиона. — Когда-нибудь ты станешь достойной заменой профессору Спраут.

— Я надеюсь на это.

Когда они распрощались и Гермиона вышла из ворот Мунго, то ей стало ясно, что день неумолимо клонится к вечеру. Она колебалась, но Минерва ждала ее, и ей не хотелось подводить свою старую преподавательницу. И девушка решила, что не будет ничего страшного, если она задержится. В конце концов, Гарри был на задании, и на Гриммо о ней некому было беспокоиться.

* * *

Рон аппарировал к дому Блэков во второй половине дня, внутренне подбираясь и ожидая встретить там всех обитателей разом. Хотя, пожалуй, лучшим вариантом был бы тот, в котором бы Снейпа там не оказалось. Рону не слишком хотелось извиняться перед бывшим профессором, тем паче, что виноватым он себя отнюдь не считал.

Но его опасения не подтвердились. Дом был темен и тих, на полуприкрытом шторкой портрете мирно посапывала Вальбурга, в чулане, шурша вениками и коротко мяуча, гонял мышей Косолапсус.

Рон заглянул в гостиную, потом в столовую, и никого там не обнаружив, поплелся наверх.

В библиотеке тоже было пусто. Сначала он хотел подождать Гермиону там, но в окружении старинных темномагических книг ему было жутковато. Он прошел по коридору, без особой надежды нажал ручку двери, ведущей в комнату его подруги, но она, к удивлению, легко подалась и открылась. Рон удобно устроился в кресле, а совсем скоро к нему присоединился и удовлетворенный охотой Косолапсус.

Некоторое время парень занимался тем, что разглядывал многочисленные полки, заполненные ровными рядами умных гермиониных книжек, да машинально поглаживал спину рыжего полукниззла. Его мерное урчание убаюкивало Рона, и очень скоро его стало неудержимо клонить в сон.

* * *

Он проснулся о того, что Косолапсус, тревожно мяукая, покусывал его за кончики пальцев.

— Спокойно, приятель! — поморщился Рон, неласково сталкивая кота на пол. — Не слишком лучший способ пожелать доброго утра... Постой! Какое, к Волдеморту, утро? — воскликнул он, уставившись в окно.

На улице уже успело стемнеть. Рон бросил взгляд на большие маггловские часы в бронзовой кованой оправе — старинную вещицу, некогда принадлежавшую деду Гермионы.

— Восемь вечера? Где же ее до сих пор носит? — пробормотал он, потирая глаза и выходя в коридор.

Снизу доносился неясный шум, более всего напоминающий ожесточенный спор. Голосов Рон разобрать не мог, за исключением, пожалуй, одного. Гневный, холодный как лед голос своего бывшего профессора зельеварения.

Зевая, он спустился вниз по лестнице, машинально отметив, что миссис Блэк уже проснулась и провожает его недовольным слегка мутным ото сна взглядом.

— Предатели крови... — хрипло прошипела она.

Здесь ощутимо и очень терпко пахло выдержанным огневиски, кофе и незнакомым Рону дорогим мужским парфюмом. Дверной проем, ведущий в гостиную, загораживала напряженная фигура Снейпа, который был явно занят не самым приятным разговором в своей жизни.

— Я повторяю тебе в очередной раз — мне неизвестно, куда он мог деться! Я ни разу не Блэк, очевидно! — он стукнул кулаком по деревянному косяку. — Черт подери, я даже не обязан перед тобой оправдываться! — сердито сплюнул он.

— Эм... профессор? — осторожно обозначил свое присутствие Рон. — Что-то случилось?

Снейп крутанулся так стремительно, что взметнул вокруг себя целый вихрь. Край его мантии хлестнул Рона по коленям. В то мгновение, когда он встретился взглядом с зельеваром, он уже успел пожалеть, что высунулся из комнаты Гермионы.

— Мерлиновы яйца, Уизли! Какого, скажите на милость, фестрала, вас сюда принесло?! — обреченно произнес он, устало опираясь плечом о стену. — Вы — ходячая неприятность. Что теперь с вами делать?

Рон насторожился. Он профессора за версту несло огневиски. Он не успел подумать о том, что стало причиной столь непривычных для того возлияний.

— Я пришел, чтобы попросить прощения у... Гермиона?! — он осекся и ошалело вытаращился на появившуюся из-за спины Снейпа подругу. — Это на тебя он так орал?

В ответ девушка презрительно улыбнулась и достала палочку, и Рону вдруг стало не по себе от этой такой не похожей на Гермиону полуухмылки. Он безотчетно попятился обратно в коридор.

Там уже вовсю вопила Вальбурга, призывая на головы присутствующих все возможные небесные кары. Гермиона едва заметно качнула палочкой, и портрет скрыли задернувшиеся вмиг тяжелые бархатные шторы.

— Ты же... не владеешь невербальной магией... — одними губами прошептал Рон, и в следующую секунду вспышка зеленоватого света погасила его сознание...

* * *

Гермиона вернулась на Гриммо, когда темнота уже спустилась на Лондон. Они с МакГонагалл засиделись допоздна, и Минерва настойчиво уговаривала ее остаться на ночь в Хогвартсе, тем более, что за разговорами было выпито несколько чашек кофе с первоклассным шотландским виски из личных запасов директрисы, но Гермиона вежливо отказалась и отправилась домой.

Особняк встретил ее тревожной тишиной, к которой примешивалось жалобное мяуканье Косолапсуса и сдавленные вопли миссис Блэк. Девушка не сразу поняла, что происходит, но почуяв неладное, пробежала в прихожую, бросив сумку на пороге.

В следующую секунду мрачные стены особняка огласил ее полный ужаса и боли крик.