Погоня  (гет)

Девушка нехотя подняла голову и растерла затекшие мышцы. На смену рассвету пришел новый день, расцвеченный солнечными красками с их багряной палитрой. Прибой лениво наигрывал неспешную мелодию, сталкиваясь с грубыми камнями побережья, а Флетчер дремал, расположившись на прикроватной тумбочке. Странная птица. Непредсказуемая и своенравная. Пожалуй, поэтому они и сдружились. Как бы нелепо не звучало, но Ксения считала, что Флетч ее единственный друг, причем надежный и бескорыстный, понимающий даже не с полуслова, а с полувздоха. Красочное оперение колыхнулось и через секунду явило миру проснувшегося и вполне счастливого феникса, спокойно воззрившегося на хозяйку комнаты.

Такими мудрыми глазами на нее всегда смотрела мама. Ксения хмыкнула. Она отчетливо помнила, как, будучи совсем маленькой, тянулась к ее теплым рукам и мягкой улыбке. Хотела запомнить мать именно такой — домашней, уютной, ласковой, а не жестокой и властной воительницей, вершившей судьбы людей. Забавно, девушка никогда не задумывалась, откуда в ней возникли жажда постоянной опасности и бесшабашное желание риска. Сколько себя помнила, кидалась в омут с головой, не задумываясь о последствиях, пока не встретилась с названной теткой. Вот только по ту сторону горизонта. Да уж, дивное выдалось путешествие.

* * *

Пули летели над головой с сумасшедшей скоростью. Одна, кажется, просвистела в считанных миллиметрах от виска, но рядовая Рейн не удостоила ее вниманием. Девушка, как раненая волчица, кинулась на баррикады противника. В одиночку. Без какой-либо поддержки. В тот момент командирский штаб проклинал безрассудную отвагу одного из лучших бойцов армии, а англичане изумленно таращились на отчаянного солдата, неожиданно оказавшегося девушкой. Пожалуй, невовремя слетевшая каска спасла ей жизнь. Абсолютно потеряв контроль, рядовая третьего рейха налетела на вражеского офицера и вгрызлась ему в горло. Вот тут и началось самое интересное. Англичане истошно завопили о порождении сатаны, немцы изумленно открывали рты, соображая как наиболее выгодно приручить неконтролируемую свирепость Рейн, а красноволосая девушка, чувствуя металлический вкус крови на губах и языке, смаковала каждую каплю, получая ни с чем несравнимое наслаждение от нарушения правил. Не человеческих, нет. Ей было плевать с высокой колокольни на гуманность и самоопределение народов, пропагандируемых в массы. А вот нарушение устоявшихся правил поведения потустороннего мира заставляло сердце стучать с утроенной скоростью, все сильнее сжимать горло ни в чем не повинного бедняги и предвкушать эффектное светопреставление среди смертных. И стоило лишь довольно ухмыльнуться, как шальная пуля вошла прямо в голову. Навылет.

Когда она умирала на поле боя, не было холода, как и отчаяния, сожаления или боли. Единственное, что она ощущала — познание запретного. Наконец, надругалась над правилами, по которым мать живет унылые тысячелетия. Посмеялась над теми самыми принципами, которые ей вдалбливали с раннего детства — беспощадно и неумолимо, а она отказывалась соблюдать традиции с ослиным упрямством. Но удовольствие оказалось ничтожным по сравнению с обрушившимся на нее гневом тетки.

— Да как ты смеешь, девчонка, противоречить законам, которые писаны праотцом нашим? Думаешь, если ты дитя двух миров, то нарушение заповедей сойдет тебе с рук? А о матери ты подумала? Подумала, что будет с ней, если Праотец узнает о твоей выходке? Нет, не подумала. По глазам вижу, что даже в голову не приходило. Ты хоть понимаешь, на какой риск она пошла, приведя тебя к нам на воспитание? Узнай Один об этом, гнить ей в преисподней до скончания веков на протяжении всех бесчисленных жизней. Мы все любили тебя, улыбались твоему звонкому смеху и печалились горьким слезам, и кого я вижу перед собой спустя столько лет? Неблагодарную соплячку, которой наплевать на тех, кто ее вырастил и воспитал, — могучая женщина буквально плескала потоками лавы в неистовой ярости.

— Прости меня, Хильд, пожалуйста. Я… я… я… Мне скучно в этом мире, но и нет места в вашем. — Ксения говорила и говорила, вымаливая у суровой женщины прощение, не замечая сгрудившихся вокруг прекрасных дев в железных латах, украдкой утирающих слезы. Совсем не обратила внимания, как Хильд ласково начала поглаживать ее по волосам, успокаивая. Не осознавала, что битва остановилась и исход зависит от ее собственных сбивчивых оправданий. Девушке было безразлично, что будет с ней дальше. Важным было доказать, что для нее тринадцать суровых женщин со странными скандинавскими именами и ответственным предназначением были настоящей семьей, пусть не совсем традиционной и правильной, но надежной гаванью и твердой опорой. Домом…

Слова лились нескончаемым потоком, изливая всю боль, горечь, обиду, непонимание и смятение, которые она испытывала с тех пор, как покинула то место, где выросла. И лишь шелестящее: «Доченька…» смогло остановить прерывистый монолог девушки. Тихое «Мама» и она бросается на шею молодой светловолосой женщине, рыдая сильнее прежнего и сжимая ее тело, словно в тисках. Она не видела ее долгих триста лет. На все попытки связаться, слышала лишь сдержанное: «Не положено». И был тяжелый разговор с матерью, продлившийся до поздней ночи, нарушающий абсолютно все заповеди их древнего мира, но необходимый, чтобы сохранить равновесие. И было долгое прощание. Пойдя на невиданные жертвы, объединив силы, они возвращали ее в мир смертных, зная, что больше не увидятся. Ксения осознавала, что не нарушит данное матери обещание. Мист понимала, что дочь, наконец, обрела знание, необходимое для успокоения мятежной души.

* * *

С тех пор прошло больше шестидесяти лет, но Ксения ни разу не поступила необдуманно. С тех пор она контролировала каждый свой шаг и, ввязываясь в очередную игру, просчитывала возможные ходы отступления. На всякий случай. Да, она бессмертна. Но разве это причина регулярно рисковать головой? Лишь ничего незначащий флирт со смертью и пара коктейлей по вторникам слегка придавали разнообразия ее суетной жизни. С той встречи Ксения провела четкую грань дозволенного, которую не переступала. Больше никогда. Контроль и выдержка — правила, на которых строилась ее жизнь. Да, она с детства ненавидела правила, но бунт ощутимо теряет свою привлекательность, когда осознаешь вероятные последствия не только для себя, но и для родных. И пусть само ее появление на свет — бунт против системы, она не могла снова подвергнуть мать опасности, а вместе с ней и весь устоявшийся порядок древнейшего из миров.

Она — воплощенный вызов гармонии и упорядоченности. Она — дитя двух вселенных, способное как объединить их, так и разрушить. Она — гибрид нового поколения, единственный в своем роде. Она — получеловек — полувалькирия. И главная ее опасность в том, что никто не знает наверняка, на что девушка способна. Даже она сама.

Ксения тяжело вздохнула, впуская свежий воздух в комнату. Флетчер, чувствуя настроение хозяйки, примостился на ее плече и едва слышно нашептывал успокаивающую мелодию. Возможно, именно в этом была причина ее безумных игр со смертью? Возможно, этим объясняется адреналиновая зависимость? Возможно, поэтому она никак не может наиграться? Девушка направилась в душ, а мысли, перемешанные с воспоминаниями, крутились в голову. Неужели ее многочисленные погони — способ узнать предел своих возможностей? И эта тоже? Так значит Рэйден лишь очередной и проходящий? Безликий участник многовекового исследования?

— Прости, — прошептала Хильд, — мне не оставили выбора, — и исчезла в пучине бездны навсегда. Темноволосый мужчина торжествующе ухмылялся и потирал в предвкушении руки. Теперь у него точно все получится.