Погоня  (гет)

Ее зовут Ксения. Она любит черный чай с бергамотом и слушает тяжелый рок. Ее красные волосы ярким пламенем развеваются на ветру, а кожаный костюм плотно облегает фигуру. Она смотрит на мир свысока, и ей плевать, что об этом думают окружающие. Случайные знакомые считают ее стервой, а она лишь ухмыляется в ответ и затягивается очередной сигаретой. Ей бессчетное количество раз задавали вопрос, почему она стала такой, но получали лишь томительные минуты ожидания в напряженной тишине. Ксения вообще мало говорила, а о себе не говорила никогда. Лишь все также ехидно ухмылялась, словно зная, о чем думает незадачливый собеседник.

Непроглядная тьма угнетала и затягивала. В тишине гулко раздавались удары ее сердца. Тук, тук, тук-тук-тук, тук, тук, тук-тук, тук-тук-тук-тук, тук. Привычное хладнокровие с каждой секундой испарялось, ему на смену приходило уже знакомое лихорадочное возбуждение. Адреналин зашкаливал и отдавался в ушах хаотичными толчками крови. Она ждала.

Это всегда случалось неожиданно, но в то же время ожидаемо. За спиной послышался неразборчивый шорох. Он был едва различим среди звуков ее дыхания, но окружен аурой опасности и порока. Боялась ли она этого? Давно привыкла к каждому непредсказуемому изменению, но адреналин по-прежнему бурлил в крови, а дыхание спирало на пару секунд, в груди застывал бесшумный крик. Вдох — выдох. Началось.

Кожа плотно обтягивала бедра, на которые сейчас легли ледяные руки с изящными запястьями. Губы на мгновение растягиваются в ухмылке, но спустя пару секунд она изворачивается, и незадачливый соблазнитель отлетает к противоположной стене. Она насмешливо наблюдает, как он поднимается и потирает ушибленное плечо, злобно сверкает глазами и снова направляется к ней.

Шаг. Поворот. Взмах волосами.

Ксения стоит посреди блестящей залы, затянутая в невозможный корсет и кринолины времен восемнадцатого века, поправляет перчатки и усмехается, глядя на ошарашенного попутчика. Он и не подозревал, идя за своей жертвой в канализацию, куда заведет его жажда обладания. Карнавал. Венеция. Переливающейся хрусталь в лучах озорного света. Мягкие отблески рисуют причудливые узоры на фарфоровой коже присутствующих дам. Приглушенная музыка настраивает на игривый лад, заставляя взор пылать вожделением. Но где она? Где его жертва?

За углом исчезает знакомый силуэт. Она убегает? Или хочет поиграть? Он долго ее изучал, чтобы понять — она не так проста, как хочет казаться. Красивая, но жестокая. Амбициозная, но неприступная. Гибкая, но нерасторопная. Или это только иллюзия?

Она знала, что играла с огнем. Одно неправильное движение и все пойдет прахом. Она вкушала это чувство опасности. Как терпкий ликер, он опьянял и дурманил. Состояние неопределенности, когда непонятно, кто охотник, а кто жертва, сводили с ума, заставляя тело биться в экстазе, а чувства предвкушать неземное блаженство. Либо ты, либо тебя. Что может быть прекраснее? Опаснее? Завораживающе?

Как всегда предсказуем. Появляется ровно через пятнадцать секунд. Озирается. Ищет глазами. Не находит. Пытается понять, куда она делась. Еще пара секунд и она разочаруется. Но он не подводит. Хороший игрок. Нескучный. Будоражит. В глазах появляется лихорадочный блеск. Нагловатая усмешка касается губ.

Он не понимает, куда она делась. Словно растаяла в воздухе вихрем неукротимой чувственности. Но в зале еще витает аромат. Аромат ее тела. Терпкий, грубоватый с кисло-сладкими нотками. Волнует. Стоп. Он чувствует ее. Ощущает, как бьется нежная жилка на ее шее. Втягивает воздух через зубы. Она здесь.

Старый шелк портьеры скрипит под его пальцами, когда он отодвигает его с привычного места. Видит ее горящие глаза, горящие огнем предвкушения и желания, призывно приоткрытые губы, жемчужное сияние, исходящее от ее кожи. Она ухмыляется. Нет, вы представьте, она ухмыляется! Это он охотник, а она беспомощная добыча! Когда все повернулась с точностью да наоборот? Колдунья? Ведьма? Искусительница! Мысли лихорадочно проносятся в голове, пока он смотрит ей в глаза, но только она касается завитка волос у основания его шеи, как остальной мир перестает существовать, сосредотачиваясь на кончиках девичьих пальцев.

И он называет себя хищником в ночи? Смешно. Сейчас хоть бомба разорвись перед ним, он вряд ли заметит. Скучно. Искрящееся возбуждение, владеющее ей еще секунду назад, словно сдуло ураганным ветром, снесшим на своем пути пару небоскребом. Одарив своего преследователя презрительным взглядом и громко фыркнув, она растворилась в пространстве с тем, чтобы вернуться, когда ей наскучит играть в обычную девочку в латексном костюме. Или когда появится достойный соперник.

* * *

Она исчезла. Испарилась. Растаяла в воздухе. Лишь дразнящий аромат ее тела, пропитавший комнату, говорил о реальности происходящего. Мужчина медленно втянул ноздрями этот будоражащий кровь запах. Запоминал, чтобы выследить свою добычу с помощью обостренного обоняния, хотя в глубине сознания понимал, что ему это вряд ли удастся. Единственное, в чем он был уверен наверняка — она не человек, а посему погоня становилась еще более занимательной. Отказаться сейчас значило потерпеть оглушительное фиаско, а он на это был категорически не согласен. Она колыхнула в нем давно забытые воспоминания, которые он задвигал в самый потаенный угол сознания. Под ногами блеснула серебряная вспышка. Наклонившись, мужчина увидел изящное женское кольцо, от которого исходил аромат его жертвы. Кривая плотоядная ухмылка исказила красивое лицо. Что ж, маленькая моя, игра продолжается. Второй акт нашей пьесы совсем скоро начнется, и только от меня зависит его финал.

Чересчур стремительно помещение принимало привычные очертания ее комнаты. От этого слегка мутило, но она давно привыкла к такому побочному эффекту перемещения в плотных временных слоях. Куда неприятнее была давление в груди, означающее присутствие тугого корсета на ее теле. Это сводило с ума и обездвиживало. Она впервые нарушила свое же непреложное правило: собственноручно смешала эпохи. Непростительная оплошность. Стоит найти себе невинную забаву, пока скука не стерла все ограничения и запреты, иначе она рискует быть обнаруженной бессмертными. Неплохой способ развлечься, но старейшины слишком опасны для нее. Не сейчас. Не в этом времени. Старомодное платье полетело на пол, искрясь мириадами оттенков зеленого у ее ног, но едва ли девушка обратила на это внимание. Слишком мелочно и приземлено. Черт! Ее кольцо осталось у разочаровавшего оппонента. Догадается? Хм, возможно, но пусть сначала найдет ее укрытие. Это будет не так-то просто, но если найдет… Ситуация может оказаться намного интереснее. Красноволосая девушка ехидно улыбалась своему отражению в зеркале, охваченная предвкушением вероятной погони. Знакомое чувство предвкушения опасности будило инстинкты хищника, заставляя тело грациозно изгибаться, а глаза загадочно поблескивать, отражая сияние бледной луны.

Вселенная все также продолжает свое равномерное движение. Ей безразличны человеческие судьбы, проблемы, выборы. Что бы ни происходило в мире живых, она остается такой же безмолвной и равнодушной. Планеты продолжают двигаться, звезды бесстрастно светить с небосвода, а луна освещать путь заблудившимся странникам. Ей не страшны ядерная война и парниковый эффект, ее незыблемость непоколебима вопреки всему.

Странно. Он никогда не думал о вечности. Вот только почему-то, глядя на спящую девушку, не представлялась возможным думать о чем-то другом. Черные ресницы подрагивали в такт дыханию. Волосы ярким пламенем разметались по подушке. Лунный свет словно ласкал ее бледную кожу, необычно контрастирующей с простынями. Он любовался. Вот она, его названная жертва, но он любовался. Стоял и смотрел, не в силах сдвинуться с места. Спящая она завораживала еще больше своей трепетной нежностью и трогательной беззащитностью.

Девушка медленно просыпалась, чувствуя на себе пристальный взгляд. В ноздри ударил запах морской соли с едва уловимыми древесными нотками. Она еле сдержалась, чтобы не потянуться, довольно мурлыкая. Он нашел ее, и намного быстрее, чем она предполагала. Это будоражило похлеще любого афродизиака. В кое-то веки ей достался достойный соперник. Интересный. Непредсказуемый. Умный. Быстрый. Чертовски опасный.

Материнские гены позволяли с легкостью определять эмоции, исходящие от оппонента, но сейчас она не могла разобраться в сумбуре его чувств, как не пыталась. Кажется, он сам не понимал, что именно чувствовал. И это еще больше распаляло. Вот только это осознание, почему-то заставило ее нахмуриться, забыв о своем стратегическом наблюдении за объектом.

Он уловил мимолетное движение, прежде чем оказаться прижатым не по-девичьи сильным телом к кровати. Эта ведьма хищно ухмылялась, но бессознательное беспокойство грызло ее изнутри. Это просачивалось сквозь маску злорадного спокойствия. Он был достаточно искушенным и зрелым, чтобы почувствовать это. И это настораживало. Но поистине обескураживающим было осознание своей беспомощности. Ее тренированное тело отсекало любую возможность смены позы и, тем более, расстановки сил. Впервые за долгие столетия он оказался в чьем-то подчинении. Впервые его дальнейшие действия зависели от другого. Тем больше изумляло, что этот кто-то другой был девушкой, которая пару минут назад была невинной беззащитной жертвой. Но жертвой ли? Чем больше он изучал ее, тем сложнее было так о ней думать. Кто угодно, но не жертва. Равная? Соперница? Он тут же фыркнул сквозь сомкнутые губы от абсурдности своих мыслей.

Ксения читала в его взгляде внутренние сомнения. Что ж, первый шаг сделан. Первый шаг на пути ослабления жертвы. Он осознавал ее власть над собой. Она ощущала его сильные мускулы, перекатывающиеся под кожей, которые в такой позиции были бесполезны. Спасибо долгим и изнурительным тренировкам физической выносливости. Но что делать дальше? Отпустить — слишком опасно. Переместиться в другой мир — слишком изнурительно. Надавить сильнее — спугнуть добычу, только-только клюющую на искусно брошенную наживку.

— Решил вернуть потерянное кольцо? — девушка решила потянуть время, чтобы выбрать наиболее приемлемую тактику поведения. Все таки она еще не достаточно хорошо его знала.

-Решил навестить так стремительно скрывшуюся привлекательную девушку, — несмотря на железный самоконтроль, его голос с невесомой хрипотцой чуть срывался.

— Признаюсь, недооценила случайного попутчика, тем приятнее неожиданный ночной сюрприз для девушки, разгоряченной недавним свиданием, — медленно проговорила девушка, проводя розовым язычком по пухлым губам.

Мужчина задохнулся от обрушившихся на него эмоций, о существовании которых он, казалось, давно забыл. Коварная искусительница. Амазонка. Богиня. Валькирия. Он не мог противиться ее магнетизму, но и не мог играть по ее правилам. Погоня продолжалась, вот только цель слегка видоизменилась. Погоня за властью над своей жертвой подстегивала, не давала расслабиться и отдаться на волю нарастающего вожделения. Это лишь примитивная тяга тела, с которой он учился справляться на протяжении столетий.

Ксения слегка выгнулась так, чтобы касаться животом его холодной руки, и замерла в ожидании. Рискнет или остановится? Что возьмет верх: вожделение или выдержка? Минуты тянулись бесконечно, заполненные молчаливым противостоянием взглядов. Темного, обволакивающего, манящего и светлого, бархатистого, затягивающего. Едва уловимо его пальцы погладили гладкую кожу живота, обнажившуюся из-под майки, пуская по ее телу разряды электрического тока. Реакция собственного тела пугала, но она не имела права сейчас прервать игру, не получив свою порцию адреналину, заставляющего бежать по венам кровь в бешеном ритме. Адреналиновый наркоман, живущий в ней, настойчиво требовал увеличения дозы.

Напряжение становилось нестерпимым. Она вынуждала его действовать, но в то же время желала, чтобы он отступил. Пользуясь своей природной грацией, девушка невесомо потерлась щекой о его левую скулу и осторожно подула в изящное ухо. Порывистый вздох, вырвавшийся помимо его воли, красноречиво свидетельствовал об одолевающих мужчину ощущениях.

Медленно, словно тягучая патока, по телу разливалась истома, грозящая смести все оставшиеся препятствия на своем пути. Но пока у него был выбор. Призрачный, едва ощутимый, но пока еще был. И у нее был выбор. Два игрока. Два лидера. И у каждого свой козырь в рукаве. Игра. Рулетка. Блеф. Азарт. Запал. Никто не желал отступать. Никто не желал упускать власть из своих рук. Никто не желал признавать себя добычей. Только охотники. Но в противостоянии друг против друга двух охотников быть не может.

— Я так и не представился, — он шепчет ей в ухо, заставляя волоски у основания шеи встать дыбом, — Рэйден, к вашим услугам, госпожа. Ее губы тронула мимолетная улыбка, он принимал правила игры, оставаясь непокоренным. Погоня за лидерством продолжалась. Начинался третий раунд, который дразнил обоих в равной степени.

— Значит гром и молния, — протянула девушка задумчиво, — тебе подходит, пожалуй, даже многое объясняет. Ксения лениво потянулось всем телом, окутывая мужчину своим ароматом, легко касаясь его твердой груди. Контролировать желания становилось все сложнее, но эта борьба разума и чувств, мозга и сердца дарила ни с чем не сравнимую бурю адреналина. Они одновременно ухмыльнулись, заглядывая в глаза друг друга, ища слабость, но находя лишь расчетливую решимость.

Он чувствует, как ослабла ее хватка. Она отпускает, оставаясь загадкой, тайной, которую предлагает ему разгадать самому. Опасная. Откровенная. Соблазнительная. Отразившийся свет луны падал на ее лицо, делая ее внешность прозрачной и откровенно потусторонней. На мгновение в девичьем взгляде полыхнуло дьявольское пламя, выжигая зелень пронзительных глаз. Только у одних известных ему существ мог полыхать такой огонь в глазищах, проявляя, таким образом, их сильные эмоции. Изумление. Этого не может быть. Никак. Невозможно. Или…?

Холодные мужские руки, мимолетно огладив изгиб ее талии, растворились в пустоте, оставляя после себя легкое дуновение ветра, свежий запах моря и растворяющееся в наступившей тишине: «Далеко не прощай…»

Ксения подошла к окну, глядя на горизонт, словно ожидая увидеть там инструкцию к дальнейшим действиям. Секунды превращались в минуты, а минуты в часы. Она дала ему подсказку. Сама упростила ему погоню за ней, но инициатива осталась в ее руках. Он еще долго будет отказываться верить, искать, наводить справки. Девушка горько усмехнулась, рассматривая созвездие Ориона. Она осталась такая одна. Уникальная в своем роде. Единственная. Как и ее самый лучший и преданный друг, возвращающийся с ночной прогулки. Чувствуя ее задумчивость, он уткнулся клювом в пышную гриву, оставшуюся от объемной прически. Его перья сплетались с ее волосами, переливаясь расплавленными золотом и медью в переливах пламени, играющем в камине. Ночь сменялась рассветом, за которым последует продолжение борьбы. Новый этап охоты. Охоты на нее. Охоты на него. И остановить каждого способна только смерть. Что бы ни случилось через пару часов, погоня набирает свои обороты.

Девушка нехотя подняла голову и растерла затекшие мышцы. На смену рассвету пришел новый день, расцвеченный солнечными красками с их багряной палитрой. Прибой лениво наигрывал неспешную мелодию, сталкиваясь с грубыми камнями побережья, а Флетчер дремал, расположившись на прикроватной тумбочке. Странная птица. Непредсказуемая и своенравная. Пожалуй, поэтому они и сдружились. Как бы нелепо не звучало, но Ксения считала, что Флетч ее единственный друг, причем надежный и бескорыстный, понимающий даже не с полуслова, а с полувздоха. Красочное оперение колыхнулось и через секунду явило миру проснувшегося и вполне счастливого феникса, спокойно воззрившегося на хозяйку комнаты.

Такими мудрыми глазами на нее всегда смотрела мама. Ксения хмыкнула. Она отчетливо помнила, как, будучи совсем маленькой, тянулась к ее теплым рукам и мягкой улыбке. Хотела запомнить мать именно такой — домашней, уютной, ласковой, а не жестокой и властной воительницей, вершившей судьбы людей. Забавно, девушка никогда не задумывалась, откуда в ней возникли жажда постоянной опасности и бесшабашное желание риска. Сколько себя помнила, кидалась в омут с головой, не задумываясь о последствиях, пока не встретилась с названной теткой. Вот только по ту сторону горизонта. Да уж, дивное выдалось путешествие.

* * *

Пули летели над головой с сумасшедшей скоростью. Одна, кажется, просвистела в считанных миллиметрах от виска, но рядовая Рейн не удостоила ее вниманием. Девушка, как раненая волчица, кинулась на баррикады противника. В одиночку. Без какой-либо поддержки. В тот момент командирский штаб проклинал безрассудную отвагу одного из лучших бойцов армии, а англичане изумленно таращились на отчаянного солдата, неожиданно оказавшегося девушкой. Пожалуй, невовремя слетевшая каска спасла ей жизнь. Абсолютно потеряв контроль, рядовая третьего рейха налетела на вражеского офицера и вгрызлась ему в горло. Вот тут и началось самое интересное. Англичане истошно завопили о порождении сатаны, немцы изумленно открывали рты, соображая как наиболее выгодно приручить неконтролируемую свирепость Рейн, а красноволосая девушка, чувствуя металлический вкус крови на губах и языке, смаковала каждую каплю, получая ни с чем несравнимое наслаждение от нарушения правил. Не человеческих, нет. Ей было плевать с высокой колокольни на гуманность и самоопределение народов, пропагандируемых в массы. А вот нарушение устоявшихся правил поведения потустороннего мира заставляло сердце стучать с утроенной скоростью, все сильнее сжимать горло ни в чем не повинного бедняги и предвкушать эффектное светопреставление среди смертных. И стоило лишь довольно ухмыльнуться, как шальная пуля вошла прямо в голову. Навылет.

Когда она умирала на поле боя, не было холода, как и отчаяния, сожаления или боли. Единственное, что она ощущала — познание запретного. Наконец, надругалась над правилами, по которым мать живет унылые тысячелетия. Посмеялась над теми самыми принципами, которые ей вдалбливали с раннего детства — беспощадно и неумолимо, а она отказывалась соблюдать традиции с ослиным упрямством. Но удовольствие оказалось ничтожным по сравнению с обрушившимся на нее гневом тетки.

— Да как ты смеешь, девчонка, противоречить законам, которые писаны праотцом нашим? Думаешь, если ты дитя двух миров, то нарушение заповедей сойдет тебе с рук? А о матери ты подумала? Подумала, что будет с ней, если Праотец узнает о твоей выходке? Нет, не подумала. По глазам вижу, что даже в голову не приходило. Ты хоть понимаешь, на какой риск она пошла, приведя тебя к нам на воспитание? Узнай Один об этом, гнить ей в преисподней до скончания веков на протяжении всех бесчисленных жизней. Мы все любили тебя, улыбались твоему звонкому смеху и печалились горьким слезам, и кого я вижу перед собой спустя столько лет? Неблагодарную соплячку, которой наплевать на тех, кто ее вырастил и воспитал, — могучая женщина буквально плескала потоками лавы в неистовой ярости.

— Прости меня, Хильд, пожалуйста. Я… я… я… Мне скучно в этом мире, но и нет места в вашем. — Ксения говорила и говорила, вымаливая у суровой женщины прощение, не замечая сгрудившихся вокруг прекрасных дев в железных латах, украдкой утирающих слезы. Совсем не обратила внимания, как Хильд ласково начала поглаживать ее по волосам, успокаивая. Не осознавала, что битва остановилась и исход зависит от ее собственных сбивчивых оправданий. Девушке было безразлично, что будет с ней дальше. Важным было доказать, что для нее тринадцать суровых женщин со странными скандинавскими именами и ответственным предназначением были настоящей семьей, пусть не совсем традиционной и правильной, но надежной гаванью и твердой опорой. Домом…

Слова лились нескончаемым потоком, изливая всю боль, горечь, обиду, непонимание и смятение, которые она испытывала с тех пор, как покинула то место, где выросла. И лишь шелестящее: «Доченька…» смогло остановить прерывистый монолог девушки. Тихое «Мама» и она бросается на шею молодой светловолосой женщине, рыдая сильнее прежнего и сжимая ее тело, словно в тисках. Она не видела ее долгих триста лет. На все попытки связаться, слышала лишь сдержанное: «Не положено». И был тяжелый разговор с матерью, продлившийся до поздней ночи, нарушающий абсолютно все заповеди их древнего мира, но необходимый, чтобы сохранить равновесие. И было долгое прощание. Пойдя на невиданные жертвы, объединив силы, они возвращали ее в мир смертных, зная, что больше не увидятся. Ксения осознавала, что не нарушит данное матери обещание. Мист понимала, что дочь, наконец, обрела знание, необходимое для успокоения мятежной души.

* * *

С тех пор прошло больше шестидесяти лет, но Ксения ни разу не поступила необдуманно. С тех пор она контролировала каждый свой шаг и, ввязываясь в очередную игру, просчитывала возможные ходы отступления. На всякий случай. Да, она бессмертна. Но разве это причина регулярно рисковать головой? Лишь ничего незначащий флирт со смертью и пара коктейлей по вторникам слегка придавали разнообразия ее суетной жизни. С той встречи Ксения провела четкую грань дозволенного, которую не переступала. Больше никогда. Контроль и выдержка — правила, на которых строилась ее жизнь. Да, она с детства ненавидела правила, но бунт ощутимо теряет свою привлекательность, когда осознаешь вероятные последствия не только для себя, но и для родных. И пусть само ее появление на свет — бунт против системы, она не могла снова подвергнуть мать опасности, а вместе с ней и весь устоявшийся порядок древнейшего из миров.

Она — воплощенный вызов гармонии и упорядоченности. Она — дитя двух вселенных, способное как объединить их, так и разрушить. Она — гибрид нового поколения, единственный в своем роде. Она — получеловек — полувалькирия. И главная ее опасность в том, что никто не знает наверняка, на что девушка способна. Даже она сама.

Ксения тяжело вздохнула, впуская свежий воздух в комнату. Флетчер, чувствуя настроение хозяйки, примостился на ее плече и едва слышно нашептывал успокаивающую мелодию. Возможно, именно в этом была причина ее безумных игр со смертью? Возможно, этим объясняется адреналиновая зависимость? Возможно, поэтому она никак не может наиграться? Девушка направилась в душ, а мысли, перемешанные с воспоминаниями, крутились в голову. Неужели ее многочисленные погони — способ узнать предел своих возможностей? И эта тоже? Так значит Рэйден лишь очередной и проходящий? Безликий участник многовекового исследования?

— Прости, — прошептала Хильд, — мне не оставили выбора, — и исчезла в пучине бездны навсегда. Темноволосый мужчина торжествующе ухмылялся и потирал в предвкушении руки. Теперь у него точно все получится.

Весь день Ксения просто слонялась по квартире, не зная, чем себя занять. Ходила из угла в угол, то брала в руки журнал, то включала телевизор, то пыталась читать книгу, но не могла ни на чем сосредоточиться. Смутное беспокойство и тревога все сильнее разрастались в груди. Флетчер встревоженно наблюдал за хозяйкой, изредка опуская голову и пытаясь почувствовать, грозит ли ей опасность. Как птица он обладал большей чувствительностью к неуловимо изменяющимся воздушным потокам и колебаниям, исходящим от всех стихий. Возможно, умей он говорить, удалось бы предотвратить образовавшуюся позади Ксении воронку, но феникс успел лишь приподняться с насеста, а девушка уже испарилась.

На секунду ее обуял ужас, пронизывающий до костей и леденящий кровь. Но многовековой жизненный опыт заставил собраться.

Шаг первый. Оценить ситуацию.

Шаг второй. Узнать, кто твой противник.

Шаг третий. Найти брешь в системе.

Шаг четвертый. Разработать план бегства.

Шаг пятый. Нанести ответный удар.

Ксения огляделась. Перед ней простиралась бескрайняя пустыня из снега и льда. Идеальная в своей красоте и первозданности. Невооруженным глазом было видно, что здесь не ступала нога человека. Она нахмурилась. Это значительно усложняло ситуацию. Стихийным потоком магии ее сюда бы не занесло однозначно, значит за этим кто-то стоит. И таинственный кто-то был существом сверхъестественным, обладающим магическими знаниями. Кто? У нее хватало врагов, желавших расплаты, но не у каждого из них хватило бы сил перенести ее на такое значительное расстояние. Кроме того для этого необходимо было знать точные координаты ее места нахождения. Исходя из рассуждений, выходил только один вариант — Рэйден. Но зачем?

— Озадачена? — раздался за спиной мужской голос. Ксения ухмыльнулась и медленно обернулась к его обладателю, — вижу, застигнуть врасплох не удалось,— на его лице зеркально отразилась ее ухмылка.

— Что ты, я потрясена и обескуражена, теряюсь в догадках, неужели чтобы поговорить с девушкой, нужно непременно затаскивать ее на Северный полюс? — она ехидно вскинула бровь, продолжая ухмыляться.

— Отчего же, — он склонился в реверансе, — по крайней мере, отсюда ты не сбежишь, — Ксения от души рассмеялась.

— Какие неуверенные и пугливые вампиры пошли, — по воздуху пронесся легкий вихрь, в котором она безошибочно распознала магическую аномалию. Что за черт? Кажется, Рэйден тоже почувствовал.

— Давай перейдем к делу, время стремительно утекает.

— Что ты хочешь сказать? — женский лоб прорезала морщинка.

— Почувствовала? — дождавшись утвердительного кивка, он продолжил, — за нами наблюдают. Кто-то очень могущественный и древний. Я чувствую изменения в земной коре, воздух стал другим, когда я смотрю на огонь, он чуть заметно тускнеет и угасает, а вода теряет свой вкус. Ты хоть что-нибудь понимаешь? — Ксения надолго задумалась, не замечая, что ходит из стороны в сторону, потирая озябшие руки. Рэйден молчал, наблюдая за ее метаниями. Он был уверен, что она знает об изменениях стихий больше его, и поэтому предпочел роль безмолвного свидетеля раздумий.

— Изменение всех четырех стихий может говорить о чем угодно. Перед каждым масштабным потрясением происходили подобные явления: революцией, ураганом, землетрясением, войной, извержением вулкана. Может произойти, что угодно с учетом высокого уровня людского вмешательства в окружающую среду и зашкаливающее честолюбие и тщеславие отдельных личностей. Само изменение стихий говорит лишь о переменах, которые скоро последуют. Не понимаю, как они могут отразиться конкретно на тебе и мне? — она пристально взглянула ему в глаза, — но ты и сам это знаешь. Есть что-то еще, о чем ты не хочешь говорить, — она не спрашивала, утверждала, — но есть ли в разговоре смысл, если ты отказываешься выложить на стол все карты?

— Мне снятся сны…

— Вот удивил, просто верх неожиданности, — Ксения начинала раздражаться. Этот разговор казался бессмысленным и пустым. Какого черта ему от нее нужно?

— Давай ты не будешь меня перебивать, — она возвела глаза к небу, но промолчала, — в этих снах смешиваются прошлое, настоящее и будущее, причем не только мое. Сегодня мне снилась ты в форме Второй мировой войны, ты сражалась, а потом умерла. Что на это скажешь? — Ксения чуть побледнела, но быстро справилась с собой.

— Обычная игра воображения. Причуда подсознания. Природа снов до сих пор остаются загадкой. К тому же, как видишь, я жива.

— Ты взывала к честности, а теперь сама лукавишь, валькирия? — и хоть на ее лице ни один мускул не дрогнул, Рэйден продолжил, — да, я знаю, кто ты. Признаться, я был изумлен, но это многое объяснило. Видимо, вас крайне мало, потому что за свои пятьсот лет я не встретил ни одной, кроме тебя.

— И не встретишь. Конечно, это очень занимательно, но к делу не относится, — она не собиралась выворачивать перед ним душу, но смутная догадка кольнула внутренности, — когда ты говоришь, я тебе снилась?

— Сегодня, — он дернулся он напряжения, — ты что-то знаешь? — Ксения побледнела, потом резко сжала кулаки и громко выругалась.

— Поздравляю, теперь мы с тобой связаны. Черт возьми, Хильд меня убьет!

— Связаны? Что это значит?

— Поверь, ничего хорошего. Теперь мы что-то вроде сиамских близнецов в самом худшем смысле этого слова. Если мне больно, то и тебе больно. Я сплю, ты хочешь спать. Я хочу кушать, ты чувствуешь голод.

— Если я умру, то и… — в воздухе повисла пауза.

— Я умру. Ты все правильно понял, — да уж, вляпалась, так вляпалась, по самые уши.

— А если я буду заниматься сексом, ты почувствуешь, — в голосе Рэйдена послышались игривые нотки, тело напряглось, а на губах заиграла улыбка, призванная, видимо, соблазнить ее.

— Не сможешь кончить, увы, — она хищно сощурилась, — только со мной ты будешь чувствовать себя полноценным и умиротворенным. Искренне сочувствую, милый, — Ксения покровительственно поцеловала его в лоб и отстранилась.

— Уверена, что не захочешь составить мне компанию в таком нелегком, но мучительно приятном мероприятии, — он улыбался, но не двигался с места.

— Не думаю, что ты сможешь чем-то меня удивить, разве что у вампиров другая анатомия, — только она договорила, как вокруг них сгустилась призрачное облако, стремительно наливающееся красным цветом.

— Что за фокусы? — казалось, Рэйден был напуган.

— Тоже мне, умудренный опытом вампирёныш, — хмыкнула Ксения, — ты меня хочешь, и магия закрепляет твои эмоции, фокусируясь так, чтобы запомнить их. Чем сильнее желание, тем насыщеннее цвет.

— Теперь всегда так будет? — он ошарашено взирал на нее.

— К сожалению. Я же говорю, приятного мало, — вдруг она напряглась и сосредоточенно потерла лоб.

— Меня вызывают. Странно. Проход между Мидгардом и Вальхаллой запечатан много веков назад, — вдруг ее тело пронзила настолько дикая боль, что Ксения рухнула на колени, хватаясь за голову. Невозможно, немыслимо, сюрреалистично. Она никогда не испытывала боли. Это противоречит ее природе.

Подбежавшего Рэйдена отбросило назад на несколько метров, а Ксению закружило в темной воронке, утягивая в неизвестность. Он готов был рвать на себе волосы и заламывать руки, столько осталось недосказанным и невыясненным, а теперь он даже не знал, где ее искать. Кроме того, к отчаянию примешивалась тревога за нее. Кто бы это ни был, он заставил ее насильственно переместиться, причем намеренно и грубо. История принимала неприятный оборот, и он понятия не имел, как все исправить. Единственное, в чем Рэйден был уверен, теперь его место рядом с ней, по крайней мере, пока они не разгадают тайну возникшей связи.

Ни Ксения, ни Рэйден пока не знали, что эта погоня лишит их всего, что было приобретено за долгие века жизни. Она иссушит их вены, выпотрошит внутренности и сведет с ума рассудок, ведь когда в историю вмешивается Великое пророчество, ее герои бессильны. И совсем неважно, что они не простые смертные, а древние существа, убивающие и дарящие жизнь. Им только предстоит испытать гнев богов за раскрытые тайны и несдержанные обещания.

Ксения чувствовала слабость во всем теле. Руки онемели, кости ломило, виски сдавливало. Она сосредоточилась, представляя, как по венам двигалась кровь, искусственно ускоряя ее течение. Стало жарко. Ксения понимала, где бы она сейчас не находилась, румянец выдал ее пробуждение.

Отступать не время.

Она приоткрыла сначала один глаз, а затем второй. Даже во времена детства ей не приходилось бывать в таких покоях. Яркий свет отражался от золоченых стен, которые при ближайшем рассмотрении оказались спаянными мечами. Потолок подозрительно напоминал громаднейший щит, цельноотлитый в лучших кузницах Асгарда. Неужели Один узнал о ее происхождении? Тайна, тщательно охраняемая валькириями, раскрыта? Тогда… Ксения не хотела думать о том, что в таком случае могло произойти с матерью и Хильд, да с любой из их клана, знающих о ее существовании.

Она смутно ощущала чужую тревогу, сжимающую сердце. Черт, Рэйден. Только его эмоций сейчас не хватало. Совершенно не к месту и не ко времени.

Ксения пыталась рассуждать логически.

Один мог узнать о ней лишь из уст одной из дев, но никто из них не пошел бы на предательство себе подобной. Слишком тесно они связаны. К тому же почему именно сейчас? Если бы одна возжелала донести, то сделала бы это значительно раньше. Да и мать не привела бы Ксению в палаты валькирий, если бы не была уверена в верности и молчаливом согласии каждой.

Тогда откуда? Вопрос без ответа.

Кроме того, узнай Один о страшном грехе подчиненной, Мист была бы уже мертва, а Ксения явственно ощущала нить, прочно натянутую между ними. Она закрыла глаза, пытаясь нащупать ее и установить контакт с матерью.

Секунда, вторая, третья.

Ничего.

Тишина.

Мрак.

Пустота.

Под веками вспыхнули звезды. Реальность смазалась, уплывая в неизвестность. Связь оборвалась. Ей помешали. Нет, их разорвали. Насильственно. Грубо. Но не значит ли это…?

Ксению обуяла необходимость что-то делать.

Прямо сейчас.

Найти Хильд.

Отгоняя боль, она пыталась сосредоточиться.

Тот же результат.

Оглушающий страх рвал когтями легкие.

Как такое возможно? Похоже, она осталась абсолютно одна. Отчаяние накрыло с головой. Ксения не боялась одиночества. К нему она привыкла за бесчисленные века. Она опасалась за благополучие близких. Более того порядки в Вальхалле не отличались либерализмом. Лишний шаг в сторону карался смертью.

— Расслабься, твои чары здесь не работают, — отвратительный голос ножом полоснул по барабанным перепонкам.

— Мы знакомы? — не время пасовать перед опасностью. В крупной игре всегда высокие ставки.

— Смотря с какой стороны посмотреть, — ехидно протянул невидимый оппонент. Ксения медленно повернулась в его сторону и наткнулась на насмешливый взгляд незнакомца. Темные глаза обездвиживали и устрашали. Ксении казалось, что она падает в бездну, скованная страхами и сомнениями. Лишь одна отчаянная мысль билась в голове: «Не Один».

— А какая больше нравится?

— Смелая, — агатовые глубины утягивали в море, но она продолжала сопротивляться, — и сильная.

— Не находишь, что учитывая обстановку, комплименты не уместны? — Ксения выгнула бровь, надевая маску презрительности.

— Всего лишь констатация факта, но ты права, пора переходить к делу, — он выпрямился, взмахнул рукой и рядом с ней материализовался стул.

— Значит верховный жрец, — Ксения не спрашивала, а утверждала, — занятно.

— Едва ли, но речь пойдет не обо мне, — он выдержал эффектную паузу, — позволь представиться, Эйнхейр, служитель великого Иггдрасиля.

— Ясеня? — Ксении хотелось рассмеяться в голос, до чего нелепо звучали его слова, — ты серьезно?

— Девчонка, — похоже, Эйнхейр взъярился не на шутку, — это священное дерево, питающее жизнь всего сущего в нашем мире!

— Тогда да, прощу прощения, — Ксения смиренно склонила голову, пряча ухмылку. В конце концов, от него косвенно зависела жизнь родных. — Так на чем мы остановились?

— Пророчество, — ее брови поползли вверх, — древнейшее и священнейшее.

— И каким образом оно связано со мной? — с каждым словом она понимала все меньше, а вопросов становилось все больше.

Мужчина развел руками, ударил посохом по полу и обстановка мгновенно изменилась. Они стояли посреди поля. Небо расчерчивали зигзаги молний, а на землю обрушился нескончаемым потоком дождь. Минута, и вода доходила ей до колена.

— Всемирный потоп? — Эйнхейр лишь кивнул, не удостоив ее взглядом.

В паре шагов от них раздался громкий хлопок, и появилась женщина. Она возвела руки к небу, словно молясь всевышнему. Исхудалая, древняя, со спутанными волосами. Старуха производила не самое приятное впечатление.

— О, боги, что творите вы, — ее сотрясала крупная дрожь, — за что обрушиваете свой гнев на рабов смеренных? За что наказываете невинных и виновных в равной степени? Зачем испытываете слабую волю? — она бессильно опустила руки, плетьми повисшие вдоль тела. — Так, знайте же, однажды придет та, что свергнет вас. Дитя двух миров, могущественное, но одинокое. Оно не будет знать пощады и жалости. Оно истребит вас, выпьет соки до последней капли. И тогда мы будем отомщены.

Эйнхейр снова ударил посохом, и они переместились обратно в его чертоги.

— И что с того? Всего лишь отчаявшаяся перед смертью старуха. Я-то здесь причем? — у Ксении засосала под ложечкой от неприятного предчувствия. Она достаточно долго жила, чтобы понимать — верховный жрец Асгарда не выдернул бы ее в Вальхаллу, не будь он полностью уверен, что пророчество касается ее.

— Это Кассандра, одна из самых известных и сильных ясновидящих. Она не могла ошибаться.

— Насколько мне известно, ей удалось предсказать только падение родной Трои, прежде чем повредиться рассудком, — Ксения наблюдала за реакцией Эйнхейра, но то, что она видела, ее категорически не устраивало.

— Официальная версия, но не совсем верная.

— Разве? Хочешь сказать, что в библиотеке Асгарда собран бред блаженных? — ее начинал утомлять разговор, полный бессмысленных загадок и домыслов.

— Я лично знал ее, — внезапно он показался ей несчастным дряхлым стариком, сгорбленным под массивом противоречивых сведений со всего мира, — и ты тоже. — Внезапная догадка заставила вздрогнуть.

— Скёгуль?

— Способная. Не будь ты полукровкой, взял бы в ученицы.

— Неужели? Но зачем ей это? Призвание Скёгуль разжигать потухшие распри и сеять хаос на поле боя. Она всегда этим наслаждалась.

— Месть ослепляет. Ее предали, растоптали, осмеяли, а потом отдали в наложницы победителям. Думаешь, каково ей было?

— Паршиво? — вопрос был явно риторическим, но Ксения не могла молчать. Она чувствовала, что время на исходе. Внутренности уже магнитом тянуло обратно. Двусторонняя связь пагубна, а Рэйден всеми силами пытался выдернуть ее обратно. Чертов эгоист!

— Ты не жила в ту эпоху, поэтому не можешь даже отдаленно представить, какие муки ада пережила Кассандра .

— Но ты так и не ответил, почему решил, что дитя двух миров, о котором говорится в пророчестве ополоумевшей, именно я.

— Не смей так ее называть! — Эйнхейр словно обезумел, замахнулся посохом и едва не проткнул насквозь ее грудную клетку. — Она не виновата, что дар богов сыграл с ней злую шутку! — Ксения примирительно вскинула руки, отказываясь продолжать спор.

— Она тебе сказала обо мне? — он кивнул и устало опустился в кресло.

— Не так давно Скёгуль позвала в свои покои, долго молчала, а потом велела найти тебя. Время пришло, — он невидящим взглядом сверлил отражающие свет мечи.

— Для чего?

— Чтобы пророчество свершилось, — слова камнями падали в пустоту, оставляя выбоины.

— Послушай, — Ксения пыталась говорить мягко, но решительно, — я не собираюсь никого свергать. Земная жизнь вполне устраивает такое существо, как я. Пришлось смериться, что больше не увижу мать, родных, близких, место, где я выросла. Менять что-то сейчас нерационально. В чем смысл?

— Сохранить им жизнь, — беспощадно процедил Эйнхейр.

— Это угроза? — Ксения ощетинилась, готовая к перемещению, она понимала, что оставались секунды.

— Предупреждение, — земля завертелась под ногами, отразилась от начищенных до зеркального блеска щитов, окрасилась багрянцем.

Открыв глаза, она увидела свою квартиру и обеспокоенное лицо Рэйдена, склонившегося над ней.

— Что случилось? Как ты?

— Мне не оставили выбора, — произнесла Ксения, прежде чем отключиться. Перед глазами стояла гордая и непоколебимая Мист, покорная судьбе. Один занес топор над ее головой.

Какого черта?

Она бежала от своей природы не для того, чтобы свергать богов и разрушать миры.

Но ее мнения никто не спрашивал.

Конец.

Однако, завершение одного всегда знаменовало начало другого.

Но будет ли новый мир лучше?

Очередной вопрос без ответа.

Холодные пальцы аккуратно ощупывали ее лоб и щеки. У нее жар? Ксения прислушалась к организму. Не похоже.

— Какого черта ты все еще здесь? — голос звучал хрипловато. Видимо, долго была в отключке. Открывать глаза не хотелось, поэтому она прислушалась.

Легкий шорох. Дуновение ветра. Едва различимый вздох. Мягкое касание ладони.

— Хотел убедиться, что все в порядке, — Ксения недовольно фыркнула и перевернулась на живот. Ощущение пальцев на коже исчезло.

— Трогательная забота, — пауза, сочащаяся пренебрежением и недоверием, — но совершенно неуместная. — Он тяжело вздохнул и поднялся.

— Не смею больше беспокоить, — Ксения до боли закусила губы, но не смогла сдержать смех. — Что? — Его голос дрожал от сдерживаемого гнева. Или волнения? Вряд ли. Просто не привык, чтобы над ним насмехались.

— Манеры и после смерти не дают покоя? — она снисходительно ухмыльнулась, — или желание дамы — закон? — Тишина давила на барабанные перепонки. Ксения даже подумала, что он ушел, но, открыв глаза, обнаружила Рэйдена стоящим у двери. Он смотрел на нее ничего невыражающим взглядом. То ли прикидывал, как побыстрее убить, то ли выдумывал ответ пооригинальнее.

— Я беспокоился, — слова ударились об пол, отдаваясь эхом от стен. Ксения села на кровати и заглянула в его глаза. Пристально, настойчиво, упрямо. Она заглядывала в душу. Рэйден стушевался и опустил голову, прерывая зрительный контакт. Тряхнул головой, сделал шаг назад и оперся спиной о дверь. — Неприлично залезать в чужую голову, не спросив разрешения.

— А ты бы позволил? — к чему отрицать очевидное? Если бы не чертова связь, он ничего бы не понял, но мистическая переменная сводила на нет любые уловки.

— Возможно, — нерешительно ответил Рэйден, — ты всегда такая? — Ксения опешила от столь прямого, но одновременно непонятного вопроса. Не зря говорят, хочешь застать противника врасплох, спроси элементарное.

— Какая? — она пару раз моргнула, заправила за ухо прядь волос и вопросительно посмотрела на него.

— Будто сама не знаешь, — спина выпрямилась, кулаки сжалились.

— Может, еще в угадайку поиграем? Давно не дети, если что-то вдруг пропустил, — его глаза потемнели, а губы сжались в бледную полоску. «Сейчас начнется фейерверк», — мрачно подумала она и сложила руки на груди.

— Грубая, неблагодарная, резкая, невоспитанная. Продолжать или пока остановимся?

— Похоже, это заразно, — манерно протянула Ксения, разглядывая свои ногти. — Что тебе сказать, дорогой мой — придется терпеть. Не мы меняем мир, а он подминает нас под себя, так что… Я всего лишь продукт этого рассадника грязи и порока, — она широко развела руки, будто пытаясь охватить мир, — не самый качественный, конечно. Увы, — она изучающе смотрела на него, ловя малейшее изменение мимики. Штиль. Может контролировать эмоции, когда хочет.

— Почему придется терпеть? Меня рядом с тобой ничего не держит, — Ксения помрачнела и закусила губу. Она понятия не имела, что произойдет, если она расскажет ему о гребаном пророчестве и якобы ее предназначении. Сместятся тектонические плиты, все вулканы разом выплеснут лаву из жерл или катастрофическое землетрясение сотрет с лица земли какой-нибудь городишко? Какая в сущности разница. Здесь ее ничего не держало, а близким эти мелочи не нанесут никакого вред. Но как отреагирует почтенный служитель священного ясеня? Ксению всегда раздражали глупые суеверия. Подумать только: глупая деревяшка, а сколько чести. Она уже хотела было послать Рэйдена далеко и надолго, когда вспомнила о маленькой детали, кардинально меняющей расклад. Чертова связь, так не вовремя завязавшаяся. Или?

— Твою мать, — с чувством выругалась она и ударила кулаком по постели, — чертова интриганка. — Рэйден недоуменно смотрел на Ксению, явно ничего не понимая. Хотя откуда?

— И чем вызваны столь бурные эмоции? — он устало потер переносицу, свел пальцы воедино и оперся на них подбородком, всем своим видом выражая, что не отступится, пока не получит ответы.

— Безумием одной старой карги, — его брови удивленно поползли вверх, — слушай, понимаю, прозвучит, как бред сумасшедшего, но теперь и ты — часть этого элитного дурдома. Некто весьма авторитетный для другого некто постановил, что я должна свергнуть богов Асгарда с трона. Веселая сказочка, да? Я тоже оценила чувство юмора, но оказалось все взаправду. — Рэйден ошалело смотрел на нее, открыв рот. — Да, знаю, потрясающая перспектива разрушить древнейший из миров. Вот только моим мнением забыли поинтересоваться. — Ксения горько усмехнулась и подошла к окну.

По стеклу призрачными дорожками катились дождевые капли. Замысловатые узоры превращались в паутину образов. Бабочки, человечки, цветочки, а если присмотреться костер и греющиеся у него путники, кресло-качалка и камин, раскидистое дерево у озера. У всего есть свое значение, нужно лишь внимательнее присмотреться. Сейчас Ксения ощущала, что из нее выкачали жизнь. Отобрали свободу выбора. Единственно ценным людям приставили нож к горлу. Стоило ли терпеть все тяготы судьбы, если она выиграла несколько лет. Несколько сотен лет. Как много, но как мало. Ничтожная цифра в вечности. Она зябко повела плечами и прислонилась лбом к стеклу. Горько, больно и обидно. Неправильно. Но кого волновала справедливость в изломанном и разодранном на куски мире? Называть ее универсальной панацеей самодурство и стратегическая недальновидность. Любой мир гниет с низов, ведь не власть имеющие портят людей, а люди — их. Ксения отказывалась верить, что Эйнхейр не понимал этого. Он стар, но не глуп. Один из хитроумных ходов?

— Эй, — она не слышала, как Рэйден подошел, — все будет хорошо, — и опустил ладони на ее плечи, слегка сжал и замер в странной, неудобной позе.

— Ты же понимаешь, что звучит глупо и неубедительно, — она попыталась улыбнуться, но в оконном стекле отразилось что-то смутно напоминающее оскал. — Я в порядке, — тяжело выдохнула и потянулась к пачке сигарет. Вытащила одну, чиркнула зажигалкой и затянулась.

— И кого ты сейчас обманываешь: меня или себя? — Ксения пожала плечами, но он не убрал руки.

— Какая разница? Думаешь, было бы лучше, если бы я сейчас билась головой о стену и рвала волосы на голове? — голос тих и равнодушен, будто они говорили о погоде.

— Тогда я бы знал, как тебя успокоить, — короткий смешок, еще одна затяжка.

— Хорошая попытка, но ее слишком легко просчитать.

— Почему же?

— Я чувствую твое возбуждение, — слова упали в пустоту и мир на миг замер. — И не надейся. Я не настолько отчаялась, — она понимала, что бьет наотмашь, но меньше всего хотела запутывать и без того странные отношения. — Секс всегда все усложняет, — как бы невзначай бросила через плечо, садясь на стул.

— Зануда. — Рэйден равнодушно пожал плечами, но глаза метали молнии. Он не привык к отказам. — Хочешь ввести в курс дела?

— Не уверена, что тебе это надо. Ситуацию я обрисовала, так что выбор за тобой. Понимаю, что ни черта непонятно, но большего пока сказать не могу.

— Когда ты в последний раз виделась с матерью? — его вопрос застал Ксению врасплох.

— Как это соотносится с нашим делом? — дыхание все-таки сбилось. Чертов вампиреныш!

— Просто ответь, — он будто видел ее насквозь. Ксения мучительно взвешивала все «за» и «против», но пронзительный взгляд напротив мешал сосредоточиться.

— Около шестидесяти лет назад, — глухо произнесла она и с вызовом вздернула подбородок.

— Скучаешь? — слегка приподнятая бровь, сочувственный взгляд. Он издевался, не иначе.

— Если хочешь залезть мне в душу, не получится. С годами выработался иммунитет.

— Точнее сказать, с веками, — он попытался подойти ближе, но Ксения выставила перед собой ладонь, не пуская, отгораживаясь, защищаясь.

— Чего ты добиваешься? Думаешь, если я выверну перед тобой души, отношения потеплеют? Или тебя заводят чужие слабости? Нравится видеть темные стороны чужой души? Так вот: пошел к черту! — Она вскочила, но не двинулась с места. Волосы растрепались, зрачки практически скрыли радужку, крылья носа раздувались. — Хочешь сдохнуть в канаве от неизвестной тебе причины, милости прошу. Вместе у нас было бы больше шансов разгадать загадку, но уговаривать не стану. И без тебя прекрасно справлюсь.

— Только в этом причина желательности сотрудничества? — он мелкими шажками приближался к ней, а она отступала. Еще немного, и Ксения упрется спиной в стену. Его глаза гипнотизировали, лишали воли, рассудка. Уносили в омут эмоций, чувств, наслаждения.

— Это все стресс из-за множественных перемещений за короткий промежуток времени, — еле слышно прошептала она.

— Или сексуальное притяжение, которое ты предпочитаешь упорно игнорировать. Почему? Неужели я настолько противен? — она словно превратилась в комок нервов. Каждое его слово отзывалось электрическим разрядом по всему телу.

— На этой охоте ты жертва, а не хищник. Не тешь себя иллюзиями, — Ксения плохо понимала, что говорила. Лишь бы не молчать, не смотреть на губы, обещающие чувственные удовольствия, широкие плечи, в которые хотелось впиться ногтями, руки, уже упирающиеся в стену позади нее.

— До сих пор считаешь себя охотником? — нахально протянул он, наклоняясь еще ближе.

Вместо ответа она яростно впилась в его губы, кусая, облизывая, подчиняя. Сладостный стон разорвал тишину комнаты. Его или ее неважно. Два хищника схлестнулись, но никто не желал уступать лидерство. Рэйден властно провел спиной вдоль позвоночника, грубо прижимая ее к себе, наслаждаясь полузадушенными вскриками. Ее ногти впивались в плечи, даря ответную боль. Не менее сильную, еще более сладкую. Юркий язычок манил и отталкивал, издевался, ускользал. Она не желала уступать первенство. Он не был намерен сдаваться.

Ксения запустила руку в длинные волы и с силой дернула назад. Он скривился от боли, но не прервал поцелуй. Резкий тычок под ребра, и Рэйден уже на коленях.

— Малыш, зачем же так радикально? — промурлыкала она, опускаясь рядом с ним. — Винить в этом стоит только себя, — карамельная, неестественная улыбка изогнула губы.

— И как я должен понимать твои действия? — голос раздраженный, но в глазах разгорался огонь первобытной страсти.

— Ты не принял решение, — ехидно прошептала она в его губы.

— Ошибаешься, — неуловимое движение, и она прижата к полу мужским телом. Он коротко рыкнул и укусил ее нижнюю губы. Жестко, больно, до крови. «Можно не сдерживаться», — последняя осознанная мысль, мелькнувшая в голове Ксении, прежде чем она бросилась в водоворот этого безумия.

Рэйден не мог уснуть. Оконные рамы трещали под напором ветра. Стекло звонко всхлипывало, но сдерживало напор стихии. Остальные звуки заглушал шум дождя. Ураганный ливень всегда придавал ему душевных сил. Наставлял на путь истинный, помогал принимать правильные решения, очищал от порока. Но именно сейчас отлаженная за века система дала сбой. Может, дождь был другой. Может, обстановка не та. А может, лежащая рядом девушка спутала карты.

Ксения тихо застонала и перевернулась на живот. Во сне она выглядела беззащитной маленькой девочкой. Рэйдену стало интересно, какой она была в детстве. Наверняка, голенастой и непослушной непоседой. Жила ли она с матерью в Асгарде или с рождения воспитывалась на земле? Несвойственное любопытство распирало изнутри, но спросить он не мог. Растерзает на месте. Ему было сложно воспринимать ее равной. С трудом получалось. Слишком юно выглядела, но зрело рассуждала.

Тихо встал с постели и отошел к окну. За стеной дождя невозможно было что-то разглядеть. Сейчас он не отказался бы от стаканчика виски. Душистого, темного, с терпким послевкусием. Каждый глоток прокатывался бы по горлу живительной влагой, заставляя внутренности гореть. Рот наполнился слюной. Рэйден резко подошел к шкафу и открыл. На лакированных палочках стояли бутылки всех мастей: скотч, бренди, виски, водка, абсент, ром, непонятные экзотические напитки, о которых он и не слышал. От удивления Рэйден даже присвистнул.

Ему и в голову не приходило, что Ксения может быть ценителем крепкого алкоголя. Но он ведь толком и ничего не знал о ней. Потомок девы-воительницы и человека. Бессмертная. Дитя двух миров. С рождения особенная.

Рэйден откупорил бутылку шотландского виски и глотнул из горлышка.

Перед кем тут рисоваться.

Затем снова.

И еще раз.

Желудок взорвался, на глаза навернулись слезы.

Голова наконец прояснилась.

Сыро, мокро, угрюмо. Он уже жалел, что ввязался в эту авантюру. Зачем послушал ту рыжую. Зарекался же никогда больше не вести дел с женщинами. Сплошная головная боль. Рэйден не знал, чего хотела незнакомка, когда отправляла его на поиски новой жертвы. Сладкой, притягательной, волнующей. «Такой у тебя никогда не было», — говорила она. Он фыркнул и едва сдержался, чтобы не ударить по столу. Повелся, как несмышленый мальчика. Рэйден понятия не имел, как теперь выкручиваться.

Ксения снова сдавленно застонала, но не проснулась. Повернулась к нему лицом, подложила обе руки под щеку и мирно засопела. Совсем малышка. Он одернул себя. Не время разводить сопли. Скорее всего, Ксения даже старше него. На секунду он задумался, сколько же ей лет. Глотнул еще виски и тряхнул головой. Какая разница.

Она была права. Секс все чертовски усложнил. Рэйден не понимал, почему в пылу чувств вообще дал обещание. Сколько ему придется таскаться за ней собачкой? Что делать, когда она разрушит мир? Кто он для нее — союзник, пушечное мясо, компаньон? Он думал, что научился понимать людей за половину тысячелетия, но ее прочитать не смог. Но она ведь человек только на половину.

В голове калейдоскопом закружились выдержки из древнего фолианта.

«Запрещено вступать в брак».

«Только вершить судьбы воинов на поле боя».

«Не вправе ослушаться».

«Послушание — залог жизни».

«Связь со смертными грех».

«Ангелы смерти не могут давать жизнь».

«Смерть».

В нескольких метрах от него лежит прямое нарушение всех правил. Одинокая девушка, лишенная материнской заботы. В свободное время развлекается охотой на вампиров, хотя возможно и не только на них. Нелюдимая, замкнутая, опасная. Ему всегда нравился риск, но рядом с Ксенией он терял голову. Никакой адреналин этого не стоит.

Мысли хаотично мельтешили в голове, но Рэйден продолжал сидеть. Несмотря ни на что. Вопреки всему. Смотрел, как огненные волосы разметались по подушке. Ксения словно горела в языках пламени. Настоящая валькирия.

— Рэйден, — в сонном голосе ему послышалась тревога.

— Да? — она медленно приоткрыла глаз, посмотрела на него и улыбнулась.

— Хватит опустошать мои запасы алкоголя. Иди сюда, — Ксения зажмурилась, откинулась на подушки и потянулась.

— Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, — насмешливо прошептал он, прежде чем опрокинуть в себя остатки виски.

— Пить в одиночку вредно для здоровья, — она удобно устроилась у него на плече, обхватив поперек груди, — особенно после секса.

— И кто же тебе это сказал?

— Папа, — выдохнула она, тут же отворачиваясь. Рэйден едва не поперхнулся воздухом. Он ожидал чего угодно, но не такого прямого ответа. Сжалась в комок. Отгородилась. Замкнулась.

— Так ты его знала? — затаил дыхание. Ксения молчала. Спина напряжена, ноги поджаты, дыхание беззвучно. Он аккуратно обнял ее за плечи, наклонился к уху и прошептал: — Не стоит держать все в себе. Взорвешься.

Лаконичное: «Нет» лезвием резануло по ушам. Она чуть кашлянула, набрала воздуха в легкие.

— Иногда мама о нем рассказывала. Очень редко. Но я ждала. Сама никогда не спрашивала. — Рэйден чуть сильнее прижал ее к себе, давая понять, что рядом. Меньшее, что мог. — Говорила всегда о мелочах. Никогда о главном. Ни как познакомились, ни почему она решилась на все это, ни что почувствовала, когда узнала обо мне. Мист даже не говорила его имени, не позволяла называть ее мамой. Я ведь была обыкновенным ребенком, но с раннего детства растили воином.

— Почему? — не сдержался Рэйден и тут же пожалел. Сейчас она пошлет его и будет совершенно права. Сколько она ждала этого мгновения исповеди. Говорила ли кому-нибудь то, что рассказывала ему. Рэйдену стало жаль ту маленькую девочку, стремящуюся добиться расположения матери. Эту взрослую женщину он жалеть не мог. Она не примет даже сочувствуя. Рассмеется и вышвырнет за дверь.

— Серьезно? Не понимаешь? — Ксения невесело усмехнулась и зябко повела плечами. Сбросила его руки. — Мист прекрасно понимала, что рано или поздно мне придется покинуть чертоги. Уйти в больший мир, если проще. А как прожить здесь без родственников, знакомых, денег? Наивными девочками пользуются и выбрасывают. Да ты и сам это знаешь. Наверняка, именно такие особы чаще всего попадались в твои силки. — Она снисходительно посмотрела в глаза. Проникая в душу. Снова. Ухмыльнулась и плавно поднялась с кровати. — Не ищешь легких путей. Одобряю.

Ксения выглядела несуразно в темной комнате. Как всполохи языческого огня. Чересчур яркая, но будто пустая. Подошла к бару, дернула дверцу и достала бутылку с темной жидкостью. Каждое движение четкое, быстрое, выверенное.

На секунду Рэйдену показалось, что все происходящее мрачный сюрреалистический сон.

Ксения — плод фантазии.

Стоит закрыть глаза, и она исчезнет.

Закрыл.

Открыл.

Ничего не изменилось.

Ксения стояла у стены и ухмылялась.

— Твое здоровье, — подняла бокал, подмигнула и сделала внушительный глоток. В воздухе повис аромат карамели.

— Темный ром? Шутишь? — нахально ухмыльнулась, поднесла к губам бокал. Глаза сверкнули неприкрытым вызовом. Снова игра?

— Оригинальный способ уйти от разговора, — Ксения залпом допила ром, рукой вытерла губы и с шумом поставила на стол бокал. Неприкрытая ярость читалась в каждой черте лица. Тело сотрясала дрожь, но ей было плевать. Глаза полыхнули зеленоватой искрой, наливаясь цветом с каждой секундой.

И вот тут ему стало страшно. До дрожи в коленках. Ксения начала превращаться. Волосы удлинялись все быстрее, а она не замечала. Сжимала зубы, держась за столешницу, а взгляд обещал верную смерть. Если трансформация завершится, у него не будет шансов. Рэйден беспомощно озирался, не зная, что предпринять.

Нужно отвлечь. Но как?

Волосы завились в локоны и с каждой секундой бледнели.

— Твою мать, — прошипел он сквозь зубы и кинулся к ней, — Ксения, — никакой реакции, — Ксения, — испепеляющий взгляд в ответ, — Очнись, — тряхнул, как тряпичную куклу.

— Убью, — зловещий шепот толстой иглой впился в мозг.

— Чтобы сказала твоя мать, узнай об этом… — практически простонал Рэйден, заглядывая в безумные глаза. Насыщенная бирюза посветлела, губы сжались в ниточку, дыхание сбилось.

— Не смей, — процедила сквозь зубы и зажмурилась. Дрожь по ее телу, мурашки по его. — Хватит! — вскрикнула и упала на колени. Сжала виски, съежилась в комок, всхлипнула.

Рэйден отошел к окну и посмотрел на горизонт. Небо прояснилось. Дождь кончился. Буря миновала. Последние капли скользнули по стеклу и затерялись в трещинах рамы. Природа очистилась, а его зависимость набирала обороты.

— Ты хоть понимаешь, насколько это опасно, — не оборачиваясь, бросил в пустоту, — еще немного и процесс был бы необратим. Ты бы…

— Стала одержимой. Духом, помешанным на убийстве любого неугодного. Знаю. — Ксения медленно поднялась, опираясь о стену. — Хильд предупреждала, что такое возможно, но маловероятно. Я первый известный гибрид человека и валькирии. Сложно предугадать предел возможностей.

— А ты б могла… — он не договорил, не зная, как правильнее сформулировать мысль, но она поняла.

— Теоретически вполне, но практически… Один лично отобрал каждую из валькирий. Если бы он узнал обо мне, то мать ждала бы неминуемая смерть. Стать избранной ценой смерти единственного родного человека… За кого ты меня принимаешь? — Рэйдену вдруг показалось, что Ксения резко постарела на несколько десятков лет. Усталая, хмурая, отчаявшаяся. Он бы не поверил, если б не видел сам. У каждого в этом мире свои слабости.

— Так может поэтому тебя готовили, — осторожно начал он, но наткнулся на мрачный взгляд, выжигающий внутренности.

— Не смей, — прошипела Ксения, — никогда — слышишь? — никогда не смей. Отвратительная, мерзкая ложь! Валькирии — это не какое-то общество по интересам, это даже больше, чем семья. А ты… ты… Не смей! — Ксения резко выдохнула, подошла к окну и порывисто закурила.

— Прости, я… — Рэйден снова замолчал. С ней невозможно спокойно разговаривать. Как по минному полю. Шаг в сторону карается расстрелом.

— Забудь об этом разговоре. Считай, что его не было, — голос сух и безэмоционален. Она снова одела маску.

— А то что?

— Разорву связь. — Рэйден посмотрел на нее, как умалишенную. Она сходит с ума? Сама же говорила, что связь неразрывна.

— Как? — легкая дрожь в голосе выдала его с потрохами.

— Тебе это не понравится, — спокойно ответила Ксения. Сделала последнюю затяжку, открыла окно и выбросила окурок.

В комнату ворвался легкий ветер и запутался в тяжелых прядях.

— Последний вопрос, — бросила она, вдыхая свежий воздух. Рэйден зачарованно наблюдал, как она откинула за спину волосы, прикрыла глаза и потянулась.

— Почему красный? — ее губы тронула легкая усмешка.

— Грань между тьмой и светом, — Рэйден так и не понял, что именно она хотела этим сказать.