Лекарство от перфекционизма (джен)

Накануне последнего экзамена профессор МакГонагалл вызвала Гермиону к себе в кабинет.

— Ваши успехи в этом году ошеломили всех преподавателей, мисс Грейнджер, — сказала она, — и я очень рада, что вы справились с маховиком времени, и что он сослужил вам хорошую службу.

— Спасибо, профессор, — искренне поблагодарила Гермиона, — без него я бы вряд ли справилась с нагрузкой.

— К сожалению, мисс Грейнджер, я не могу позволить вам оставить это устройство у себя. Когда сдадите последний экзамен, верните мне его, пожалуйста. Возможно, если в следующем году вы захотите повторить свой учебный подвиг, я позволю вам вновь им пользоваться. Но это мы обсудим первого сентября.

Гермиону немного огорчала необходимость расстаться со столь ценной вещью, но правила есть правила. Что ж, придется терпеливо ждать нового учебного года.

Когда экзамен по магловедению подошел к концу, Грейнджер, как и обещала, прямым ходом направилась в кабинет своего декана. Но пока она шла по коридору, ее догнала одна из школьных сов — взъерошенная, уставшая — явно торопилась. К ее лапке был привязан мятый клочок пергамента, на котором корявыми буквами было написано:

Проиграл апелляцию. Казнь на закате. Вы ничего не можете сделать. Не приходите. Не хочу, чтобы вы это видели.

Хагрид

В ту же секунду Гермиона забыла о своей цели и побежала в гостиную, надеясь, что Гарри и Рон уже вернулись с экзамена по прорицаниям.

Следующие несколько часов были похожи на сумасшествие. Визит к Хагриду, чудесное воскрешение Коросты, встреча с Сириусом Блэком, нападение на Снейпа, дементоры, дементоры, много дементоров… потом все это еще раз, только уже с другого ракурса…

Лишь отсыпаясь ночью после безумных приключений, Гермиона вспомнила, что не вернула профессору МакГонагалл маховик времени.

«Надеюсь, она не отчитает меня», — засыпая, подумала лучшая ученица третьего курса.

А утром, едва мадам Помфри позволила Гарри, Рону и Гермионе покинуть больничное крыло, она направилась в кабинет своего декана. МакГонагалл не сердилась, директор, видимо, рассказал ей о том, что произошло, и она отнеслась к этому с пониманием. Бережно положив маховик в верхний ящик своего рабочего стола, она похвалила мисс Грейнджер за отличную сдачу всех экзаменов и пожелала приятных каникул.

Гермиона уже давно догадалась, какой болезнью страдает профессор Люпин. Когда истина впервые предстала перед ней, она испугалась и возмутилась — Дамблдор не мог не знать! И как он допустил этого, с позволения сказать, человека, преподавать в школе?! Но потом, поразмыслив немного, она сама устыдилась своих мыслей — наверняка весь волшебный мир отвернулся от Люпина из-за его недуга… и надо быть ужасно бессердечной, чтобы лишить отчаявшегося человека надежды на нормальную жизнь.

Поэтому Гермиона дала клятву оставить свое знание при себе — в конце концов, ни Дамблдор, ни Люпин не такие глупцы, чтобы не предпринять мер предосторожности.

Но в первый же день каникул правда была раскрыта, и вся школа узнала, что профессор Люпин — оборотень. Гарри, больше других привязавшийся к профессору, очень огорчился, когда тот решил подать в отставку.

Сначала Гермиона подумала, что этим все должно было закончиться. Было бы неразумно надеяться, что никто никогда не узнает этой тайны. У Люпина был шанс, и он его использовал, но… чем больше она рассуждала об этом, вспоминала вчерашнюю беседу, во время которой учитель-оборотень рассказал о своем детстве, тем больше жалость вымещала все остальные мысли. Разве есть вина Люпина в том, что его покусал оборотень, когда он был еще маленьким ребенком? Неужели это справедливо, что болезнь, пусть и не очень обычная, делает человека изгоем?!

Гермиона вспомнила о том, что профессор рассказывал о зелье, которое для него варил Снейп. Это было что-то, позволявшее сохранить человеческий разум, даже когда тело превращалось в волка. Вот это и непонятно. Неужели вылечить разум легче, чем вылечить тело? И Грейнджер, столкнувшись с вопросом, ответа на который не знала, по привычке отправилась в библиотеку.

Ей не хотелось просить помощи у мадам Пинс, поэтому она сама прошлась вдоль полок и выбрала нужные книги и справочники. Оказалось, проблема оборотней изучена очень широко, написано много работ и попыток создать лекарство от ликантропии, но… слова «невозможно вылечить» встречались слишком часто. Гермиона искала и искала, узнала о множестве подходов, которые были предприняты в попытке найти лекарство, кто-то продвинулся дальше, кто-то искал обходные пути, но никто не подошел вплотную к тому, что же именно является причиной болезни.

Несколько оставшихся дней в школе она провела в библиотеке, периодически сокрушаясь, что уже не может повернуть время вспять. Литературы оказалось намного больше, чем Гермиона предполагала сначала, и, чем глубже в недра библиотеки она закапывалась, тем интереснее и оригинальнее были тексты. Но, наткнувшись, наконец, на монографию, написанную коллективом авторов, каждый из которых страдал лунной болезнью, Грейнджер обнаружила, что завтра утром пора садиться на Хогвартс-Экспресс и ехать домой.

Гермиона едва не заскулила от разочарования. Ну почему, почему жизнь так несправедлива, и только она находит что-то интересное, от него надо оторваться на целых два месяца?! Книгу за ночь не прочесть. Выкрасть и почитать дома? Нет, до такого она еще не докатилась. Попробовать еще раз уговорить мадам Пинс? Она была почти уверена, что это бесполезно. Поискать такую же в книжном магазине? Она наверняка будет очень дорогой, если вообще будет — такое древнее издание… вполне возможно, что в Хогвартсе — единственный экземпляр.

И тут пришло решение. Гермиона никогда бы так не поступила, не будь у нее особой причины. В конце концов, все, чего она хочет — получить лишние несколько часов для чтения.

— Гарри, ты не мог бы одолжить мне мантию-невидимку? — обратилась она к другу, когда они вернулись с праздника по поводу окончания учебного года.

— Конечно, а зачем тебе?

— Так, одно незаконченное дело в библиотеке, — уклончиво ответила Гермиона, зная, что кто-кто, а Гарри выспрашивать подробности не станет. Другое дело, если бы она сказала, что у нее незаконченное дело на поле для квиддича…

Закатив глаза и тем самым выражая свое отношение к ее делам в библиотеке, Гарри выдал ей мантию-невидимку и пожелал приятно провести время. Ответив про себя, что иначе и быть не может, Гермиона направилась к выходу из гостиной, по дороге набрасывая на себя мантию.

Остановившись через минуту перед дверью в кабинет МакГонагалл, она подбодрила себя мыслью о том, что цель оправдывает средства, и прошептала: «Алохомора».

Замок в двери послушно щелкнул, внутри было темно. Профессор, как и ожидала Гермиона, в кабинет возвращаться не собиралась, а сразу пошла спать. Считанные секунды ей понадобились, чтобы добраться до стола и открыть верхний ящик. Вот он, маховик, какой и был, настроенный на три часа возврата, как установила Гермиона в последний раз…

Спрятав прибор под мантию, она закрыла ящик, вышла из кабинета и заперла дверь, рассчитывая совсем скоро сюда вернуться и вернуть артефакт на место.

Библиотека тоже была уже закрыта, но Гермиону и это не остановило. Она тихонько открыла дверь и прошмыгнула внутрь.

— Люмос.

Конец палочки засветился, отбрасывая серебристые блики на книжные полки. Быстро найдя нужную книгу, Грейнджер спрятала ее под мантию и поспешила прочь из библиотеки. Прокравшись в один из вечно пустующих классов, она закрыла дверь изнутри и, надев цепочку маховика поверх мантии-невидимки, настроила его на шесть часов и отпустила пружину.

Привычное ощущение непроизвольного движения куда-то назад захватило ее, но через три секунды, когда движение не прекратилось, Гермиона встревожилась. Она посмотрела на золотые песочные часы — они продолжали вращаться, не обращая внимания на то, что количество установленных оборотов уже отсчитано, и как будто даже ускоряясь. Гермиона не могла ничего поделать, да и не знала, что она может, ни в одной книге не было описано, как остановить действие запущенного маховика времени. Но когда она была готова запаниковать, движение прекратилось.

Хроноворот замер, и Гермиона, подозрительно разглядывая его и пытаясь понять, что с ним произошло, увидела небольшую трещинку на стекле, из которой выпала одна, две, три золотые песчинки…

- Репаро! — скомандовала Гермиона и трещинка исчезла. Посмотрев на часы на дальней стене, она обнаружила, что сейчас полночь. Она вернулась чуть больше, чем на шесть часов. Что ж, не страшно. Хотела больше времени, чтобы почитать книгу — получай.

Она зажгла в классе свечи, с удобством устроилась за одной из парт. В классе было холодно, возможно потому, что им давно не пользовались, а может быть, просто ночь была холодной, и Гермиона поплотнее закуталась в мантию. Она углубилась в чтение, познавая все новые и новые особенности жизни и мировосприятия оборотней, их ощущения при превращении…

Грейнджер не следила за временем — осознавала, что его у нее будет достаточно. Но через несколько часов чтения пришлось размять шею и дать минутный отдых глазам. Она подняла взгляд к окну, ожидая увидеть звезды. И обомлела от ужаса. Стекло было залеплено снегом.

* * *

Поплотнее закутавшись в теплую мантию, Снейп брел по третьему уровню подземелий, все с меньшим энтузиазмом изучая ответвления и помещения. Ученики здесь практически не бывали, проход открывался раз в сутки всего на несколько часов, заблудиться здесь было парой пустяков. Да и в обычных обстоятельствах искать здесь студента Снейпу бы и в голову не пришло, но от Грейнджер, злоупотребившей магией хроноворота, ожидать можно было чего угодно.

Снейп внимательно смотрел себе под ноги — уже несколько раз он натыкался на сквозные отверстия в полу, ведущие на четвертый уровень — изредка косо поглядывая на хрустальный сосуд, который нес в левой руке. Сосуд излучал слабое белое свечение весь сегодняшний день, когда профессор сразу после завтрака отправился на поиски. И только сейчас он стал голубым и постепенно темнел — это означало, что Снейп приближается к месту, где совсем недавно совершалась магия. Вполне возможно, что это был эльф-домовик, однако надо все проверить и даже расспросить домовика — он мог заметить ученицу, если она не была под мантией-невидимкой..

Сосуд в руке профессора стал совсем синим, когда он остановился перед одним из длинных коридоров, от которого отходили несколько новых ответвлений. Снейп засветил палочку ярче и прислушался — Грейнджер могла услышать его и попытаться сбежать.

Едва пройдя несколько шагов вперед, он ощутил действие типичного сторожевого заклятья — словно порыв теплого ветра оно пронеслось мимо. Снейпу не понадобилось много времени, чтобы среагировать: он сделал шаг в сторону и погасил палочку — чтобы в случае чего не стать легкой мишенью. С запозданием он выругал себя — ну что могла сделать ему третьекурсница, да и с чего бы вдруг? Но ощущение сторожевого заклинания вызвало на поверхность старый рефлекс, и менять решение было поздно.

Темнота была кромешной. Тишину нарушал лишь звук капающей воды где-то слишком далеко, чтобы быть важным. Снейп был почти уверен, что кто-то сейчас смотрит в его сторону из темноты коридора, и пытался вспомнить расположение всех проходов, которые он успел заметить.

Медленно, осторожно, чтобы ни на что не наступить и не споткнуться, он шел вдоль стены, свободной рукой ощупывая холодную каменную поверхность, уже почти уверенный в том, кого именно он нашел. И вот опять он ощутил сторожевое заклятье, теперь более сильное… очевидно, было выставлено несколько барьеров, призванных сообщать, с какой скоростью приближается незваный гость…

Выругав себя за непредусмотрительность, Снейп шепнул несколько заклятий и заблокировал оставшиеся сторожевые, и в этот миг по всему коридору зажглись яркие огоньки, не оставившие ему возможности скрываться и дальше.

Это, несомненно, были цепные заклятья, и Снейп не решился блокировать и огоньки, чтобы не вызвать очередную неожиданность. Поняв, однако, что прятаться больше нет смысла, он прокашлялся и как можно мягче сказал:

— Мисс Грейнджер, нам нужно поговорить.

В ответ — тишина.

Снейп сделал шаг вперед и заглянул в первый проем. Это было небольшое полупустое помещение, лишь в дальнем углу которого догнивал старый поломанный шкаф. Чуть дальше было небольшое ответвление коридора, но Снейп не был уверен, есть ли смысл туда идти: волшебных огоньков там не было, но это мог быть отвлекающий маневр.

— Не бойтесь и не прячьтесь, я хочу вам помочь.

«Гоменум ревелио», — мысленно произнес Снейп, направив палочку сначала в одну сторону, потом в другую. Заклятие вернулось, сообщив ему, что в дальней части центрального коридора кто-то есть. Медленно, крадучись, он прошел вперед, держа палочку наготове, время от времени повторяя заклятье обнаружения, чтобы убедиться, что Грейнджер не перемещается. Уперся в тупик и замер перед проемом в довольно просторную комнату, в которой, если верить заклятью, схоронилась девчонка.

— Меня прислал профессор Дамблдор, — это имя обычно творит со студентами чудеса.

Помешкав еще несколько мгновений, Снейп решительно вошел. Повинуясь движению палочки, старые факелы на стенах загорелись, недовольно шипя. Это был то ли старый склад, то ли заброшенный класс, по прихоти замка перемещенный в глубокое подземелье. Старые парты, словно напуганные домовики, столпились у стены, на перекошенной полке стояли пустые грязные сосуды. В дальнем углу кучей лежала груда какого-то тряпья, и Снейпу стало не по себе, когда он понял, что это место уже некоторое время служило постелью лучшей студентке третьего курса. Как она докатилась до этого, и во что теперь превратилась?

Самой Грейнджер видно не было, но очередное обнаруживающее заклинание подсказало профессору, в каком углу она стоит, вытянувшись в струнку, скрытая мантией-невидимкой.

— Мисс Грейнджер, снимите мантию.

Никакой реакции, ни даже движения.

— Будьте же благоразумны, я не желаю вам зла. Вы совершили ошибку, и я хочу помочь вам ее исправить.

Глупо ведет себя. Неужели не понимает, что другого выхода у нее нет?

«Петрификус тоталус!» — подумал он, слегка взмахнув палочкой.

Заклятье было отбито с такой уверенностью и силой, что Снейпу стало не по себе — действительно ли он имеет дело с Гермионой Грейнджер? В следующий миг в углу, где она находилась, появилось нечто маленькое черное — лишь через секунду профессор понял, что на него направлена волшебная палочка.

«Экспеллиармус!» — мысленно скомандовал Снейп.

Он даже не заметил, как было отражено его заклятье; в тот же миг из угла раздался негромкий хриплый голос:

— Конфундус.

Снейп машинально отразил атаку. Он отметил причину для облегчения — перед ним находилась невидимая, но, несомненно, мисс Грейнджер. Ее голос он узнал. Но какого черта она на него нападает?

Профессор заблокировал очередное, довольно-таки темное, проклятье, отступая на шаг и стараясь думать не о том, откуда у Грейнджер такие познания, и как смеет она их использовать, а о том, как ее нейтрализовать, не поранив.

— Ваддивази!

В Снейпа полетели мелкие и крупные предметы, до сих пор лежавшие по всей комнате. В тот же миг, когда Снейп взмахом палочки отклонил летящий в него хлам, он упустил очередное заклятье от Грейнджер, и невидимая сила толкнула его в грудь, отшвырнув к двери комнаты напротив и заставив распластаться на полу.

— Конфундус! Ассула Мортис! — услышал Снейп приказ Гермионы и ее удаляющиеся шаги. Теперь он ничего не мог поделать. Через несколько секунд он услышал очень далекий голос: — Инсендио.

Несколько секунд понадобилось ему, чтобы подняться. Он направил на себя палочку, чтобы снять чары помех, но потом понял, что проклятая девчонка наложила на него неизвестное темномагическое заклятье. Неизвестно, как оно отреагирует на Фините Инкантатем. Краем сознания Снейп отметил, что старый хлам горит, источая крайне неприятный едкий дым, и он даже не может с полной уверенностью определить, в какой стороне выход.

— Черт возьми, — буркнул Северус, а потом понял, что это не то заклятье, которое он должен произнести. — Экспекто Патронум… Выручайте, Альбус.

Надеясь, что говорящий патронус достигнет цели и не развеется на полпути из-за обилия в школе дементоров, Снейп, замедляемый весьма качественными чарами, все же рискнул наложить на себя заклятье головного пузыря. Свежий воздух помог сосредоточиться, и он еще раз взмахнул палочкой:

— Агуаменти…

Он начал понимать, как действует второе заклятье, наложенное девчонкой. Сначала он почувствовал едва заметный зуд в затылке, потом зуд превратился в легкую боль. Она расползалась по шее, ко лбу, уши словно наполнило водой. И раскаленный шип начал расти в затылке, обжигая мозг, парализуя мысли…

Снейп сосредоточился на том, чтобы не потерять сознание до появления Дамблдора. Надо погасить огонь, выбраться из подземелья… он направил палочку, из которой лилась холодная вода, себе на затылок. На несколько секунд стало легче.

— Аква Салиенс! — с как можно большей твердостью скомандовал он, и вода из палочки забила как из брандспойта.

С другого конца коридора кто-то прорывался сквозь дым. Мысль о том, что помощь рядом, добавила Снейпу сил. Через минуту он уже видел высокую фигуру Дамблдора, поливавшего языки ленивого пламени. Потом директор сделал еще один властный взмах палочкой, и остатки дыма буквально всосались в нее в считанные секунды.

— Что с тобой, Северус? — с нескрываемой тревогой спросил директор.

— Темная магия, — Снейп старался быть лаконичным, но предельно понятным. — Я не знаю, как снять.

— Сейчас разберемся, — пообещал Дамблдор и подал Снейпу руку, чтобы тому было легче удержаться на ногах.

— Ты сможешь подняться в свои покои? — спросил директор.

— На мне еще и конфундус, — нехотя признался Снейп.

Дамблдор сильнее сжал его локоть.

— Какое было заклятье?

Снейп сделал над собой усилие, прокручивая в памяти эти жуткие секунды сражения, когда он не ожидал от студентки такого жесткого отпора, а тем более — нападения. В голове крутилось только «мортис», но это слово никак не поможет идентифицировать заклятье — таких сотни.

— Я не помню, — наконец признался он. — В затылке жжение. Мозг плавится.

Они, наконец, добрались до лестницы, и директор позволил Снейпу опуститься на нижнюю ступеньку.

— Посмотри мне в глаза, Северус. Я все увижу.

— Не надо, — Снейп, наоборот, закрыл глаза. — Мне больно.

— Успокойся, Северус, — возражать этому голосу было невозможно, но Снейп сопротивлялся. Такова его природа — он просто не мог вот так взять и принять помощь… но Дамблдор с силой дернул его за подбородок, заставив поднять голову, а потом положил ладонь на лоб, требуя открыть глаза. — Не мешай мне, так я быстрее справлюсь.

Снейп с трудом заставил себя разлепить веки и поглядеть в проницательные голубые глаза. В них как будто пылало пламя, которое недавно было потушено в подземелье, и это пламя прожигало душу насквозь.

— Откройся, — мягко сказал Дамблдор, направив палочку на висок профессора и применив невербальную легилименцию.

Одна за другой, перед глазами Снейпа пронеслись картинки сражения: заклинание — отпор — попытка обезоружить — отпор — ответная атака — удар… Ассула Мортис!

Когда в его ушах повторно прозвучало заклинание, Снейп отключился. Его мозг отказался уместить в себе физическую боль, страшащие воспоминания, и самые разнообразные догадки, способные объяснить изменения, произошедшие с Гермионой Грейнджер. 

Снейп проснулся в собственной спальне и сразу понял, что с ней что-то не так — огонь в камине разведен жарче обычного, окна заперты, хотя он предпочитал держать их открытыми, пахнет зеленым чаем. А в кресле у камина восседает Дамблдор и непринужденно листает «Ежедневный Пророк».

— О, ты, наконец, проснулся, Северус, — заметил директор. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — буркнул Снейп, поднялся с постели и открыл окно.

— Мне показалось, что у тебя тут слишком холодно, чтобы ты мог оправиться от проклятья и одновременно не подхватить воспаление лёгких, — оправдывался Дамблдор.

— Прохлада способствует ясности мышления, — объяснил свои предпочтения Северус, набросил мантию и придвинул второе кресло к камину. — Итак, что же произошло, Альбус? Вам удалось выяснить, почему Грейнджер напала на меня?

Директор тяжело вздохнул:

— Она скрылась достаточно далеко к тому моменту, когда я был готов ее преследовать, поэтому ничего нового мне пока узнать не удалось. Поэтому я решил убедиться сначала, что с тобой все в порядке. Я не был уверен, что не будет осложнений. Теперь я вижу, что ты пришел в себя и могу продолжить поиски, тем более что теперь у нас есть след.

— Что за заклятье она на меня наложила? — гордость Снейпа не позволяла ему так просто смириться с тем, что его одолела ученица третьего курса.

— Дьявольская заноза, — спокойно, как будто каждый день студенты Хогвартса произносят темномагические заклятья, ответил Дамблдор. — Я сделал все что мог, Северус, но ты еще некоторое время будь внимателен к своим ощущениям. Могли остаться следы, которые я сразу не заметил.

Снейп уловил в интонациях директора намек на то, что он не хочет обсуждать вопрос о том, откуда Грейнджер знает это заклятье и как смеет применять его к людям.

— Отдыхай, Северус, а я отправлюсь на поиски, — сказал Дамблдор. — Я не потревожу тебя без надобности, но все же будь, пожалуйста, готов прийти мне на помощь.

Эта фраза больше, чем все произошедшее в последние дни, встревожила Снейпа. Если директор предполагает, что не справится…

— Я не боюсь, что она меня одолеет, — пояснил Дамблдор, заметив помрачневшее лицо профессора. — Я не хочу навредить ей в бою, а это несколько ограничит мои возможности.

Директор ушел, а Снейп остался наедине со своими мыслями и сомнениями.

Взглянув на часы, он обнаружил, что сейчас полдень. К счастью, отработок на эту субботу он не назначил, поэтому можно спокойно заняться своими делами. Для начала привести себя в порядок и перекусить. Потом пойти в библиотеку и узнать, в какой чертовой книге Грейнджер вычитала заклятье.

Снейп едва сдержал дрожь, когда увидел за столом читального зала студентку, вокруг которой сейчас столько шума. Она была обложена книгами и свитками пергамента, чистыми и исписанными… напомнив себе, что это — «первая», и что ее трогать не следует, Снейп скрылся меж стеллажей, но уже забыл, зачем пришел. Ему не давала покоя мысль, что сейчас перед ним сидит рядовая заучка, не лишенная, впрочем, обычных человеческих слабостей, таких как жажда дружбы, тепла, понимания. Даже поверхностное наблюдение показало, что Поттер и Уизли некоторое время назад по какой-то причине отвернулись от Грейнджер. С одной стороны — это детские разборки, в них вмешиваться не стоит. Дети учатся жизни на своих мелких проблемах и недоразумениях. Но с другой… эти же мелочи формируют личность, и что, если именно они сделали Грейнджер такой, какой ее встретил Снейп там, на третьем уровне подземелий?

Напомнив себе, что опасно вмешиваться в уже написанную историю, независимо от того, насколько праведны побуждения, Северус покинул библиотеку. Чтобы хоть чем-то отвлечься, он наведался в гостиную Слизерина с целью проверить порядок.

День тянулся невероятно медленно. Снейп прислушивался иногда к ощущениям в голове, но ничего странного не замечал — видимо, Дамблдор все сделал лучшим образом. Под вечер ему пришла в голову мысль, что ему следовало бы сопровождать директора, так, возможно было бы проще справиться с делом… потому что время, которым могла распоряжаться Грейнджер, играло против тех, кто пытался предотвратить пока еще не случившуюся катастрофу.

Очень странно было осознавать, что в Хогвартсе есть человек, который может рассказать им то, что так важно узнать — точное время, когда она впервые пошла на такой большой круг. Это была та самая Гермиона Грейнджер — но «вторая», живущая как призрак в коридорах и свободных кабинетах Хогвартса, питающаяся украденной со столов едой, боящаяся снять мантию-невидимку. Но ее тоже нельзя трогать, потому что нельзя угадать, поможет это общаться с «третьей» или наоборот, навредит.

Когда Снейп предложил и им воспользоваться хроноворотом и проследить за каждым мгновением жизни Грейнджер, а потом вернуться во времени вместе с ней и все поправить, Дамблдор сказал, что это слишком рискованно, и, кроме того, директор почему-то не хотел сообщать о произошедшем не только в министерство, но даже другим учителям. «Это совершенно безумная вера в людей, — размышлял Снейп, — как может Дамблдор, после того, что сделала со мной девчонка, верить, что она когда-нибудь станет прежней? Этот неоправданный оптимизм не доведет его, а заодно всех нас, до добра. Хотя… он поверил в меня».

И с момента этого понимания Снейп больше никогда не жаловался на веру Дамблдора в людей. Да, пусть верит. Пусть помогает безнадежным. И пока его оптимизм не угаснет, он будет ему помогать…

— Северус, иди сюда, — вечером следующего дня пламя в камине в спальне Снейпа вспыхнуло зеленым, и из него донесся голос Дамблдора.

Не медля ни секунды, Снейп бросил жменю летучего пороха в огонь.

— Кабинет директора, — спокойно скомандовал он и несколькими секундами позже предстал перед Дамблдором.

Тот выглядел уставшим и разбитым. На лице виднелись свежезалеченные раны, мантия порвана и прожжена, из пепла Фоукса проклевывался птенец… неужели даже он побывал в бою?

— Не только я был готов к схватке, она тоже… — сказал Дамблдор и тяжело опустился в собственное кресло.

— Директор, — ошеломленно уставился на него Снейп, — вы одержали победу над Грин-де-Вальдом, не один раз вступали в схватку с Волдемортом… но девчонка оказалась вам не по зубам?

— Повторюсь, Северус, я не хочу причинить ей боли, — с ноткой строгости сказал Дамблдор, — кроме того, это не она на меня напала, я знаю мисс Грейнджер — она добрая и мягкая… некие силы руководят ею, но она им сопротивляется изо всех сил. Сопротивлялась…

— Что? — сердце Снейпа вздрогнуло от слов директора. — Вы хотите сказать…

— Теперь нам нужно искать «четвертую». И мне не кажется, что следует говорить о человеке…

— …а лишь о его теле, — закончил за директора Снейп, опустив лицо в ладони. — Когда вы прижали ее, она воспользовалась маховиком времени?

Дамблдор кивнул и достал из кармана мантию-невидимку.

— И заряд был достаточно большим. Я успел заметить, с какой скоростью закрутились песочные часы. Нет надежды, что она вернулась всего на пару часов или хотя бы дней.