Лекарство от перфекционизма (джен)

Гермиона надела мантию-невидимку, погасила свечи, прихватила книгу и выскочила из класса. Коридоры были пусты и темны. Надеясь, что никто в башне Гриффиндора бессонницей не страдает, она направилась туда.

Когда Грейнджер увидела сэра Кэдогана вместо Полной Дамы, ей стало совсем нехорошо. Он дремал, облокотивший на своего верного пони, но когда она, перечисляя все пароли, которые были в этом году, добралась до нужного, он встрепенулся и открыл проход, даже не поглядев, кого впускает.

В голове у Гермионы стучала лишь одна назойливая мысль: что теперь делать? Маховик времени работает только в одну сторону, а если он действительно перенес ее на несколько месяцев назад… то это значит, что придется прожить заново эти месяцы, ни разу ни с кем не встретившись.

Зайдя, наконец, в гостиную, она первым делом поглядела на календарь и чуть не застонала от отчаяния: первое января. Она переместилась в начало календарного года! Растерянность охватила Гермиону, она не стала противиться чувствам, упала на том же месте, где стояла, и зарыдала в голос.

Прошло почти полчаса, прежде чем она заставила себя успокоиться и начать думать. Поздно было рассуждать о том, как такое получилось, надо решать, что делать дальше.

Действительно, что теперь делать? Надо как-то прожить эти полгода, чтобы никто не заметил, а потом подстроиться под саму себя. Двадцать девятого июня, не позднее девяти вечера, вернуть маховик в стол МакГонагалл. Как бы не забыть… за почти шесть месяцев?!

Гермиона вновь едва не разревелась, но вовремя вспомнила, что надо сначала решить, что делать и как выживать, а уж потом предаваться горестным чувствам.

К счастью, у нее есть мантия-невидимка, прихваченная из будущего. От комизма этой мысли Гермиона чуть не разразилась истерическим хохотом, но вовремя себя сдержала.

Для начала надо было позаботиться о собственном комфорте. Поскольку сюда она попала из лета, на ней была не очень теплая одежда. Прокравшись в спальню девочек, Гермиона тихонько открыла свой чемодан и достала два теплых свитера и джинсы. Все, теперь будет во что переодеться. Прихватила зубную щетку. Содержать рот в идеальной чистоте — это было правило номер один, которому научили Гермиону родители.

Поразмыслив еще несколько минут, Гермиона поняла, что ей понадобятся пергамент и перья — иначе чем же она будет заниматься все эти месяцы, если не учёбой? Возможно, даже из этой чудовищной ситуации можно вынести что-то полезное. В прошлом году она потеряла несколько месяцев из-за встречи с василиском, а в этом получит несколько лишних месяцев… из-за собственной ошибки.

Гермиона бесшумно покинула спальню и начала спускаться по лестнице, как вдруг кое-что вспомнила. Она вернулась обратно, нашла чистый клочок пергамента и спешно нацарапала на нем: «Никому ничего не говори, это я взяла, так надо!», — и засунула записку в карман первой попавшейся мантии и замерла, потому что в этот момент со стороны кровати Лаванды послышалось шевеление.

Спрятав отобранные вещи под мантию-невидимку, Гермиона вернулась в класс, в котором начались ее неприятности. «Что ж, время покажет, что со мной будет, — думала она. — Главное — соблюдать осторожность и продумывать каждый шаг. В крайнем случае, я могу обратиться за помощью к МакГонагалл или Дамблдору… да, они будут недовольны, но не позволят случиться катастрофе».

Насколько ей было известно, занятия в этом классе уже долгое время не проводились. Причины были неясны, возможно, в дополнительной аудитории просто не было нужды. Но Грейнджер решила, что ей это только на руку — здесь она сможет скрываться большую часть времени.

Размышляя о собственных перспективах, она перестала паниковать. По утрам можно оставаться здесь и тренироваться в заклинаниях, вечером — отсыпаться, а ночью — идти в библиотеку, так, чтобы не встретиться с собой. Гермиона вспомнила, о чем жалела в течение всего учебного года — что у нее нет возможности тренироваться в новых заклинаниях. За этот год она выучила несколько десятков новых видов чар, но только в теории, многие из них были достаточно сложны, и на тренировку ушло бы много времени, и даже хроноворот не мог помочь. Но теперь — все иначе.

В какую-то секунду Гермиона даже обрадовалась сложившейся ситуации. Да, рискованно все это, но если соблюдать осторожность… все преодолимо!

И несколько оставшихся до завтрака часов Гермиона предавалась мечтаниям о том, как проведет эти месяцы. Страх удивительно перемешивался с радостью и прибавил сил. Она так завидовала Гарри, что он научился вызывать Патронуса… но теперь и она сможет этого достичь.

Было проще простого пробраться во время завтрака в Большой Зал под мантией-невидимкой и выкрасть немного еды. Потом вернуться в класс, достать палочку и попытаться вспомнить самый счастливый момент жизни…

— Экспекто Патронум!

Многие воспоминания вызывали из палочки серебристое облако, но лишь одно заставило это облако приобрести смутную форму, которая, впрочем, сразу же развеялась. Это был вечер, когда в Хогвартс вломился горный тролль, и Гарри, Рон и она были вынуждены столкнуться с ним лицом к лицу. В тот вечер они стали лучшими друзьями…

Ночью же, после отбоя, Гермиона вновь отправилась в спальню девочек и взяла все свои записи и энциклопедию заклинаний. Проработав всю ночь в гостиной Гриффиндора, она выписала список того, чему должна научиться до окончания учебного года, составила для себя расписание и вернулась в «свой» класс, не забыв вернуть на место книгу и конспекты. Теперь, когда у нее появился план действий и определенное представление о том, что делать, ей стало куда спокойнее.

Сначала все шло не так уж плохо. Это было даже интересно — жить параллельной жизнью, иногда наблюдать из-под мантии-невидимки за собственной первой версией. Порой бывало сложно удержаться от вмешательства и не помочь самой себе найти нужную книгу, особенно вспоминая, как намучалась в тот раз, ища информацию.

Но потом одиночество начало досаждать. Да, времени много, учись — не хочу, читай и не засыпай, но от недостатка общения был риск разучиться говорить. И когда стало совсем уже невмоготу вести беседы с самой собой в пустом классе, Гермиона решилась и пошла к Хагриду.

Предварительно она проверила, не собирается ли она сама или Гарри с Роном навещать лесничего, а когда оказалось, что все они заняты, пришла к хижине и постучала.

У Хагрида была своя большая проблема — она сидела у входа в хижину и грызла кости. Гермиона, конечно, не стала рассказывать о своей ситуации, она старалась говорить о том, что интересно хозяину, а именно — о возможности защиты Клювокрыла на апелляции.

И когда через несколько часов она возвращалась в свой неуютный холодный класс, на душе стало немного светлее и теплее, словно уют хагридовой хижины проник внутрь и там поселился на несколько дней.

Гермиона периодически навещала своего большого друга — а иначе она бы попросту сошла с ума от одиночества. Выходя в коридоры школы только в мантии-невидимке, не разговаривая ни с кем, воруя еду в Большом Зале, она начала чувствовать себя призраком.

Она больше не пользовалась маховиком — куда уж выигрывать больше времени, ей хотелось, чтобы эти полгода прошли как можно скорее. И они проходили. Медленно, нехотя, но подходили к концу. Вот уже и солнце начало чаще выглядывать, и снег на окне в классе растаял. Гермиона даже выделила один лист пергамента, чтобы на нем отмечать дни, оставшиеся до конца этого плена.

Ее ужасала идея признаться во всем преподавателям. Выдержала столько времени — еще два месяца сможет подождать.

Когда погода стала совсем теплой, она начала выходить на прогулки к озеру и вокруг школы. Даже выбрала себе местечко поудобнее и подальше от квиддичного поля — и еще раз посмотрела финальную игру.

Еще несколько дней… всего несколько дней — и можно будет вернуться к прежней жизни. Пообщаться с Гарри и Роном по дороге в Лондон на Хогвартс-Экспрессе, отдохнуть с родителями, и говорить, говорить, чтобы ей отвечали, ее замечали…

В предвкушении счастливого момента Гермиона все чаще наблюдала сама за собой, впрочем, заботясь о том, чтобы ее никто не заметил. Она смотрела, как «номер один» сдавала экзамены, помогала мальчишкам, засиживалась в библиотеке, пользовалась маховиком… а эта, «вторая», уже твердо решила, что как только выпутается из этой истории, сразу же сообщит профессору МакГонагалл, что отказывается от лишних предметов.

А еще Гермиона уже знала, какое из ее воспоминаний сможет стать самым сильным Патронусом — тот день, когда она вернет Гарри его мантию, избавится от хроноворота и вернется к нормальной жизни.

В день последнего экзамена она не могла удержаться от того, чтобы не понаблюдать за всем еще раз. Сначала она шпионила за Гермионой, сдающей экзамен, потом проследовала за собой, Гарри и Роном в хижину Хагрида, который ждал казни Клювокрыла как своей… Когда Сириус Блэк затащил Рона и Петтигрю под Гремучую Иву, она прошмыгнула вслед за ними, но не решилась войти в комнату, потому что там и без нее было слишком много народу. Ей было просто интересно послушать. Но еще это было бы полезно: вспомнить, что да как происходило — ведь ей придется занять собственное место и делать вид, что не было этих шести месяцев одиночества…

Но в какой-то миг Гермиона вдруг вспомнила, что в Хижину должен еще явиться Снейп, и он будет в мантии-невидимке Гарри… это будет ужасно — столкнуться с ним сейчас. Гермиона решила не дергаться, а дождаться момента, когда профессор войдет в комнату — и тогда она сможет покинуть опасное место. И действительно, дверь в комнату приоткрылась, Гермиона услышала тихие шаги и поняла, что теперь она может беспрепятственно покинуть опасное разоблачением место. Она прошла по проходу под Гремучую иву и направилась к Гермионе и Гарри, которые уже успели спасти Клювокрыла и дожидались своего часа на опушке Запретного леса…

Она еще раз, теперь со слезами на глазах, прослушала их разговор о том, что Гарри примерещился его отец. Наблюдала сама за собой, за такой беспечной, такой глупой, не понимающей до конца всего коварства волшебного устройства… С трудом подавила желание предупредить саму себя о возможных последствиях.

— Гермиона! Нам нельзя здесь оставаться! Надо немедленно уходить! — воскликнул Гарри.

«Первая» Гермиона пыталась заспорить.

— Да я о другом! — нетерпеливо перебил Поттер. — Ведь Люпин побежит по лесу как раз там, где мы прячемся!

И когда Гарри с «первой» Гермионой убежали в сторону хижины Хагрида, «вторая» вдруг запаниковала. Она видела сцену возле Гремучей Ивы: как под светом полной луны трансформируется оборотень, как обращается Сириус Блэк, как Люпин, не помня в себе ничего кроме волка, несется прямо на нее.

Гермиона, забыв обо всем на свете, побежала прочь, на ходу доставая палочку. Она уже слышала за спиной тяжелое хриплое дыхание волка и не могла придумать, как же себя защитить. Послышался разъяренный рык, прыжок был неизбежен в ближайшие пять секунд.

— Протего! — завизжала Гермиона, чей напуганный мозг не мог придумать ничего получше.

Щит завис в пяти метрах перед ней, и чудовище злобно взвыло, натолкнувшись на невидимую преграду. Но оборотень не собирался сдаваться. Он вновь и вновь бросался на защиту, пока та не рухнула.

— Протего! Протего! — но то ли щит с каждым разом получался слабее, то ли зверь нашел способ прорваться сквозь него, но Гермиона осталась беззащитной и умный, талантливый, напичканный знаниями мозг отказывался давать жизненно необходимую подсказку.

— Петрификус Тоталус! — раздался твердый голос откуда-то справа, и оборотень замер, словно каменная статуя.

Гермиона против воли шагнула в сторону своего спасителя, как вдруг до нее дошло, чей голос она слышала.

— Нет, не может быть, — пробормотала она, глядя на собственную невысокую, взлохмаченную фигуру с поднятой палочкой. — О, Мерлин…

Пока она приходила в себя от ужаса, «третья» Гермиона развернулась на сто восемьдесят градусов и унеслась прочь со скоростью ветра.

— Мамочка, что мне делать, что делать… — в ужасе зашептала Гермиона, прислонившись к дереву. — Неужели… неужели я должна еще раз воспользоваться маховиком, чтобы спасти саму себя? Да, иначе и быть не может… Записку я могла проигнорировать и сделала это, но если бы я сразу вернулась во времени, выкрала свои вещи и оставила эту чертову записку, то, возможно, мне не пришлось бы потом возвращаться на полгода, чтобы реализовать прошлое… Великий Мерлин, я сойду с ума с этими размышлениями… но сейчас я не могу проигнорировать. Разве мне надо потом возвращаться на полгода, чтобы спасти саму себя? Лучше я сейчас вернусь на час, быстренько спасу себя и буду терпеливо ждать двадцать девятого июня… да, так и сделаю. Чертов маховик, я тебя уже ненавижу. Никогда не возьму больше в руки.

Гермиона опять надела золотую цепочку поверх мантии-невидимки, удостоверилась, что в стекле нет трещин, и установила возврат на час. Затаив дыхание, отпустила пружину…

И во все горло завопила страха и отчаянья, когда обнаружила себя по колено в снегу.

* * *

— Сейчас она может быть где угодно, — констатировал Снейп. — И раз у нее на четвертом кругу нет мантии-невидимки, вряд ли она выжила.

— Значит, мы должны найти тело. Хотя я не теряю надежды, — сказа Дамблдор, не обращая внимания на скептицизм Северуса. — Но нам, очевидно, все же придется обратиться за помощью к кому-то из министерства.

— К Муфалде Хмелкирк? — предложил Снейп.

— Специалист по Надзору, — припомнил Дамблдор, где слышал это имя. — Нет, если бы Надзор просигнализировал им про Гермиону Грейнджер, они бы уже давно подняли панику по поводу ее пребывания одновременно в нескольких местах. Я полагаю, нам нужно обратиться к кому-то из Отдела Тайн. Они, мне кажется, должны знать способ найти маховик времени.

В кабинете повисла тишина. Ни у одного, ни у другого не было связей в этом отделе.

— Вряд ли нам удастся сделать это втайне, не нарушив закон, — озвучил Снейп сомнения обоих.

— Ты сделаешь это, Северус? — такого вопроса тот не ожидал.

— А вы считаете, что удержать все втайне важнее, чем соблюсти закон? — подозрительно уточнил профессор.

— Ты знаешь мое отношение к законам нашего министерства, — спокойно сказал Дамблдор. — Некоторые из них достойны внимания, другие — лишь дань бюрократии, но некоторые — бред пьяного лешего, о них многим лучше даже не знать. Лично для меня куда важнее законы человечности, и их соблюдение в данной ситуации ведет к нарушению законов Министерства Магии. Так что, Северус, ты со мной?

Некоторое время понадобилось Снейпу, чтоб осознать то, что он только что услышал, а главное — от кого. Он бы не поверил своим ушам, если бы в этот самый момент не глядел в пронзительно-голубые глаза, выражавшие решительность Дамблдора.

— Да, Альбус, я с вами, — спокойно сказал Северус, но не сдержал сарказма в следующей фразе: — Орден Невыразимцев содрогнется от ужаса, когда мы приступим к делу.

— Империо! — шепнул Снейп, стараясь, чтобы палочка, указывавшая на цель, не высовывалась из-под мантии-невидимки. Бродерик Боуд замер на месте, потом медленно повернулся к профессору лицом, ожидая распоряжений, Однако по глазам было видно, что он подчинен не до конца. Снейп повторил заклинание, а для полной уверенности в успехе сказал мягко и проникновенно:

— Мы делаем хорошее и правильное дело. Мы помогаем маленькой девочке справиться с последствиями ее собственной глупости. Ты поможешь мне, Бродерик.

— Да, — сказал он, чуть расслабляясь, но Снейп знал, как выглядит полное подчинение.

— Ни один секрет Отдела Тайн не будет раскрыт, я даю слово, — заверил он Боуда. — Мне нужна лишь маленькая подсказка, и я уйду. Твоя совесть будет чиста. Ты сделаешь хорошее дело.

Боуд не ответил, но его плечи и лицо окончательно расслабились. Сочтя это достаточным для начала операции, Снейп сказал:

— Хорошо. Теперь идем в твой кабинет.

Не ответив, Боуд направился в сторону служебного входа, Снейп следовал за ним по пятам, стараясь ни с кем не столкнуться и не высунуться из-под скрывавшей его мантии-невидимки.

Когда они спустились в лифте на нижний уровень, Боуд пошел по темному коридору, затем свернул куда-то вправо, поднялся по небольшой лестнице, опять свернул и остановился перед черной дверью. Когда он пробормотал пароль, замок щелкнул, впуская хозяина и незваного гостя.

Убедившись, что они в комнате одни, Снейп запер дверь изнутри, велел невыразимцу сесть на стул, сам расположился напротив.

— Расскажи мне, как можно проследить расположение маховиков времени, выданных в пользование волшебникам?

Неторопливо набрав в легкие воздух, Бродерик заговорил низким заунывным голосом:

— В Зале Времени есть карта мира, которой можно отдать приказ показать привязанные к ней маховики…

— Маховик Гермионы Грейнджер привязан к карте?

— Нет такого маховика, — ответил Боуд.

Снейп удивился, но тут же сообразил, в чем может быть дело:

— Маховик времени Минервы МакГонагалл привязан к карте?

— Да, сэр.

— Ты можешь принести карту сюда?

— Не могу.

— Ты можешь провести меня к ней, так чтоб никто не узнал?

— Да.

— Где находится хроноворот Минервы Макгонагалл? — спросил Снейп у карты.

Тотчас на ней зажглись три красные точки. Две из них были совсем рядом — на огромной карте слились почти в одну, соответствующую расположению Хогвартса. Третья же — Снейп не поверил своим глазам — зажглась на юге Англии.

— Есть более подробная карта? — спросил он у Боуда.

— Нет.

Снейп запомнил название ближайшего отмеченного населенного пункта — Истборн. Им придется искать на северо-западе, более точных координат не достать, но это уже что-то…

— Выведи меня отсюда, — велел он Боуду, и когда они вновь оказались на улице неподалеку от служебного входа, Северус приказал невыразимцу повернуться спиной. — Фините Инкантатем.

Снейп с Дамблдором аппарировали к Арлингтонскому водохранилищу, когда солнце коснулось горизонта. Решено было начать поиски именно оттуда. Альбус планировал двинуться к Альфристону, а Северусу велел осмотреть все на пути к Хейлшему. К утру, если поиски не дадут результатов, надо вернуться в Хогвартс.

На этот раз они прихватили метлы, чтобы с наступлением темноты продолжить поиск с воздуха. Но до этого следовало осторожно аппарировать из района в район с индикатором магии. Снейп добросовестно выполнял поручение директора, но не слишком надеялся на успех. Чаша в его руке светилась равномерно-белым светом, лишь изредка чуть темнея во время аппарации.

Когда на небе, наконец, появились первые звезды, Снейп неохотно поднялся в воздух. Он старался систематично обыскивать все населенные пункты, сверяясь с картой. Их было немногим больше, в сравнении с тем, что выбрал себе Дамблдор, но между Арлингтоном и Хейлшемом пролегала лесистая местность, и когда поиск в магловских поселениях не принес результатов, задача существенно усложнилась. Снейп вернулся к водохранилищу теперь уже по воздуху, стараясь как можно внимательнее присматриваться к тому, что видно между деревьями, но ничего особенного там не обнаружил. Несколько раз он снижался, заметив что-то подозрительное, но это оказывался либо магловский автомобиль, либо группа подростков из ближайшей деревни, ищущая приключений. Поисковое заклинание на большом расстоянии то и дело давало сбои: то реагировало на движение веток на ветру, то упрямо не замечало живых существ, и Снейп обнаруживал это, лишь случайно заметив одинокого маггла в глуши.

Снейп решил, что надо, пожалуй, приступать к систематическому обыску каждой рощи, сада и парка, пусть это займет хоть прорву времени: все же раньше начнешь — раньше закончишь.Но прежде чем приступить к задуманному, он решил еще раз проделать весь путь — на этот раз взяв направление южнее.

Он летел, на сей раз медленнее, и чувствовал, как холодный воздух пронимает его до костей, от ветра слезились глаза, но Северус был упрям в выполнении поставленной перед ним задачи. Снова и снова он запускал поисковое заклинание, и уже почти валился с неудобной метлы, но лишь сильнее сжимал древко.

Когда до рассвета было еще далеко, но звезды уже начали гаснуть, профессор вдруг заметил краем глаза яркий проблеск где-то справа. Это могло оказаться костром, но, повернувшись в том направлении, он ничего не увидел. Должно быть, пламя теперь было скрыто деревьями… что ж, надо приблизиться, проверить. Подлетев ближе, Снейп опустился к самой земле и замер, прислушиваясь. Предрассветную тишь не нарушали ни птицы, ни насекомые, лишь ветер доносил с поляны обрывки невнятного бормотания.

Сердце Снейпа забилось сильнее. От страха предстоящей встречи и от того, что он ошибся в своем пессимизме. Грейнджер жива.

Подлетев ближе, Снейп вновь увидел пламя костра, футах в ста впереди. Он соскочил с метлы и задумался. Как лучше к ней приблизиться: быстро, рассчитывая на элемент неожиданности, или попытаться снять защитные чары? Он боялся даже проверить, есть ли те самые защитные чары. Он знал, что «сторож» может сработать даже на легкое касание. Так что делать?

Он решил приближаться медленно, очень медленно, ведь большинство волшебных щитов реагируют на прямое вторжение, а не на случайных прохожих, иначе от них было бы больше беспокойства, чем пользы. Кроме того, он прилагал все усилия, чтобы замаскироваться на ментальном уровне. Конечно, ожидать от ученицы третьего курса, что она выставит барьер такого уровня, не следовало, но Снейп по собственному опыту уже знал, что недооценивать ее чревато.

Одолев примерно половину пути, он замер, перевел дыхание и огляделся. Он все еще не мог разглядеть никого вблизи костра. Что ж, его еще не заметили, так что тактика выбрана верно…

Снейп не торопился. Он никогда не отличался терпеливостью, но выдержка его не подводила. Полфута… тишина и спокойствие… еще один бесшумный шажок…

В следующий раз он остановился футах в двадцати от огня, скрываемый тенью деревьев. Даже сейчас он не сразу обнаружил маленькую девичью фигурку, скорчившуюся под дубом, неподалеку от костра. Она сидела на земле, обхватив колени, спрятав в них лицо. На ней был старый школьный плащ, давно не чищенный и в нескольких местах разорванный по шву. Волосы — также давно немытые и нечесаные… некоторое время Северус стоял, скрытый в тени, надеясь заметить хоть какое-то шевеление, но Грейнджер, похоже, задремала.

Тогда Снейп решил обойти поляну по кругу, чтобы подобраться к девочке как можно ближе, оставаясь незамеченным. Он медленно ступал в тени деревьев, но через несколько минут вдруг заметил, что девочка вздрогнула и как будто сжалась. Неужели все же сработал «сторож»? Снейп замер, ожидая, что будет дальше. Грейнджер ничего не предпринимала, только сжималась и даже будто пыталась закрыть уши руками, чтобы отгородиться от опасности, о которой она уже точно знала. Снейп сделал еще шаг вперед.

Гермиона с легким всхлипом отпустила, наконец, свои колени и с трудом подняла голову. Лицо ее было сильно исхудавшим, сама она как будто одичала. Правая рука, словно против воли хозяйки, достала из кармана палочку, левая начала нашаривать что-то под мантией, и профессор знал, что это «что-то» — маховик времени. Но, опять-таки, как будто действуя вопреки желаниям Гермионы, рука отдернулась и опустилась на землю.

Грейнджер даже не пыталась подняться. Ногтями непослушной левой руки она провела сначала по макушке, а потом по лицу, словно пытаясь снять с себя скальп, правая рука, дрожа, поднялась в предупреждающем жесте.

Снейп не мог понять, что и почему происходит со студенткой, но догадался, что не должен оставлять ей время, чтобы окончательно прийти в себя. Действовать теперь надо было быстро.

Он выскочил из своего укрытия и одновременно невербально обезоружил девочку, а через две секунды уже был рядом с нею. Он нашарил на ее шее цепочку хроноворота, снял ее, стараясь не поранить Гермиону, и тоже осторожно положил в сторону.

Странно, она почти не сопротивлялась. Или она так ослабела и истощала, что Северус даже не почувствовал ее сопротивления? Но она не пыталась применить магию — вот что странно.

— Мисс Грейнджер, с вами все в порядке? — спросил Снейп, когда стало ясно, что она уже не сможет ни напасть, ни скрыться.

Гермиона не ответила, а лишь вновь приняла эту странную позу — одной рукой обняв колени, а другой — накрыв голову.

— Ну же, что с вами, что болит?

Отчаявшись получить ответ, Северус достал свою палочку.

— Экспекто Патронум! Я нашел.

Снейп опустился на колени в двух шагах от директора и ученицы, которая все еще не подавала признаков осознания происходящего.

— Альбус, как вы думаете, что с ней?

Директор задумался на секунду, прежде чем ответить.

— Некое повреждение разума, я полагаю.

— Это поправимо? — с нескрываемой тревогой спросил Снейп.

— Смотря что послужило причиной, — неуверенно сказал Дамблдор.

Профессор спрятал в карман собственную палочку, палочку Грейнджер и хроноворот.

— Что будем делать? Доставим ее в Мунго?

Директор тяжело вздохнул.

— Боюсь, от моих импровизаций и нежелания признать поражение мисс Грейнджер пострадала сильнее, чем могла. Если бы мне два дня назад хватило храбрости признать, что я потерял контроль над ситуацией, силами министерства мы могли бы не пустить ее на следующий круг.

— И тогда вы изменили бы прошлое, в котором она уже побывала «четвертой», — заметил Снейп.

— Мы не можем изменить ни прошлое, ни настоящее, потому что мы не перемещаемся во времени. Поэтому я и отказался воспользоваться хроноворотом — было бы слишком много неразберихи, намного больше, чем уже есть.

— Как вы думаете, Альбус… это… последняя? — с нервозностью в голосе спросил Снейп, кивая на Грейнджер, сидящую все в той же совершенно замкнутой позе.

— Я почти уверен, основываясь на тех фактах, что у нас уже есть. Мы ведь сделаем теперь все возможное, чтобы ее не упустить? И я пока не вижу ничего, что могло бы нам помешать. Теперь, чтобы избежать дальнейшего разрастания катастрофы, нам нужно точно знать время, когда она возвращалась в первый и во второй раз.

— Будем шпионить сутки напролет? — кисло уточнил Снейп, догадываясь, на кого ляжет эта малоприятная обязанность.

— Да, — подтвердил его догадку Дамблдор. — Но поскольку их двое, плюс эта — третья, а у нас еще есть обязанности в школе… вновь возникает вопрос, кого посвятить в эту тайну.

— Правильно ли я понял, Альбус, что вы все же не собираетесь отправлять ее в Мунго?

— Правильно. Если ее отправить, придется уточнить обстоятельства. А если уточнить обстоятельства… катастрофа уж точно разрастется, если не в масштабах судьбы Гермионы, то в масштабах меня, МакГонагалл и Отдела Тайн, который не простит нам такого упущения. Да и девочке будет сложнее, если она… точнее, когда она вернется к нормальной жизни.

Дамблдор замолчал, положив ладонь на руку Грейнджер, надеясь пробиться сквозь ее замкнутость. Гермиона не реагировала в течение всего их разговора, лишь изредка вздрагивала и сжималась сильнее. Что же так мучило ее мозг, что она боялась даже открыться внешнему миру?

— Да, мы не справимся сами, — продолжил директор. — Надо выбрать, по меньшей мере, двух людей, которым мы сможем доверить эту тайну. Причем нам нужна хотя бы одна женщина. Умная, сильная, добрая женщина, которая поможет… Онис-Купидита-Дормитарус-Онис! — неожиданно воскликнул Дамблдор, и прежде, чем Снейп успел отреагировать, схватил Гермиону в охапку и аппарировал в неизвестном направлении.

Северус растерялся лишь на секунду, а потом сам переместился к тому месту, где оставил метлу. Он не понял, заметил ли директор какую-то опасность, или же пришел к выводу, что девочку надо срочно доставить в Мунго… Пока Снейп рассуждал о странностях великого волшебника, перед ним из ниоткуда появился серебристый призрак феникса и сказал голосом Дабмлдора:

— Срочно аппарируй к нам!