Taste (гет)

Разогреть духовку до 90 °C.

ЧЕЛСИ МОНРО-КАССЕЛЬ, САРИЭН ЛЕРЕР. "ПИР ЛЬДА И ОГНЯ".

Адов Холм казался сотканным из тумана — расположенный в песчаной пустыне, возвышающийся над песками, он был сделан из желтого южного камня, и в сочетании с зыбкой дымкой, его стены казались слегка расплывчатыми, словно бы сделанными из дыма.

Принц Оберин моргнул и протер глаза. Он умудрился заснуть в седле, и чувствовал себя препаршиво — шея немилосердно затекла, и, несмотря на то, что Оберин яростно тряс и мотал головой из стороны в сторону, нещадно болела. Ладони онемели, словно превратившись вдруг в два куска мокрой, тяжелой ваты, а ноги стали отказывать = верный признак неудобного положения.

— Держись веселей, братец, — к младшему подъехал принц Доран верхом на великолепном белом жеребце. — Мы уже у цели! Осталось совсем немного, и ты сможешь отдохнуть.

Оберин тоскливо поморщился и прикрыл глаза, щурясь на медленно уползающее солнце. Чтобы не задремать снова, он принялся думать о приятном — о красном дорнийском вине, густом и сладком как поцелуй, о Водных Садах и ласковой воде купален, где он побывал не так давно, о маленьких дочках. Вот уж кто был светом его очей, гордостью его и радостью — старшенькая Обара, везде снующая с любимым копьем, Тиена, окопавшаяся в обширной библиотеке, Нимерия, уже сейчас отличающаяся красотой и любовью к тонким тканям и мужчинам... и Сарелла, его любопытная Сарелла, одевающаяся как мальчишка и везде сующая свой очаровательный носик.

При воспоминании о дочерях Оберин чуть заметно улыбнулся — девочек он обожал и скучал по ним безумно.

— Лорд Хармен Уллер имеет честь принимать у себя его высочество принца Дорана и его высочество принца Оберина! — провозгласил герольд совсем рядом, и Доран направил своего жеребца прямо в гостеприимно открытые ворота. — Пусть дом господина Уллера станет и вашим домом на время визита, и да будет проклят тот, кто попирает священные законы гостеприимства, принятые богами и людьми!

Хармен Уллер, невысокий и темноволосый, уже ждал их у парадных дверей. В его густой бороде и волосах уже проглядывало серебро, горькие морщины потянули уголки губ вниз, но золотистые глаза смеялись также, как и в дни, когда Доран, Оберин и Хармен только учились рыцарскому мастерству втроем и строили великие планы на будущее. С тех пор утекло столько воды, что хватило бы наполнить целое озеро.

В последний раз Оберин был в Адовом Холме около года тому назад, Хармен пригласил его на праздник урожая. Пока Доран и Уллер пили вино и разговаривали светские разговоры, Оберин улизнул в город и попал прямиком на праздничное шествие.

Он повторял. Повторял и повторял, все те три ночи, что они провели вместе, не в силах покинуть постели, но когда с исходом третьей ночи она ушла и поцеловала его на прощание, он снова ощутил медвяный привкус.

— Так ты стал дедом, Хармен? — голос Дорана вывел Оберина из желтой пыли грез. — А я и не знал, что у тебя есть дети.

— Боги даровали мне всего одно дитя, — усмехнулся Хармен и сделал знак рукой. Оберин закусил губы и попытался не закашляться — в тот момент, когда к Уллеру подошла девушка с дитятей на руках, он забыл, что в мире существует воздух. Темные волосы, странные глаза, даже цвет платья не изменился — девица смотрела на него с хитринкой, а на руках ее лежала еще одна девочка, с темными, будто минеральное масло, глазами. — Имею честь представить тебе, мой принц — моя дочь, Эллария. И внучка, Элия.

Уже после того, как гарнизон разместился в замке, после пышного приветственного пира и застольных песен, после того, как Хармена Уллера унесли в опочивальню мертвецки пьяным, Оберин отловил его дочь и без лишних предисловий прижал к стене собственным телом. Эллария лишь улыбнулась ему и сделала плавное движение навстречу.

Прежде чем поцеловать ее, он вдруг понял, что хорошо помнит вкус ее губ.