Одиннадцатый Обряд (гет)

Рассвет. Эти ранние часы, особенно в холодное время года, никогда не нравились Авроре Райт. Слишком тихо для дневной суеты, слишком светло для укрывающей от непрошенных наблюдателей ночи. На улице пусто и туманно, как пусто сейчас и в мыслях женщины. Она с радостью осталась бы дома в это майское утро, читая книги в своём кабинете, где она проводила большую часть времени, не занятого воспитанием любимой дочери или делами поставок редких ингредиентов для зельеварения — довольно прибыльное занятие, перешедшее к ней после смерти её мужа. Так она поступала в привычной жизни, в один из обычных дней, когда погода за окном не способствовала желанию прогуляться.

Но привычная жизнь должна была подойти к концу теперь, когда возраст Эльвы стремительно приближался к шестнадцати, а вместе с тем подходил к концу и срок, отведённый миссис Райт болезнью на завершение всех дел и подведение некоего итога, как выразились колдомедики. В ту ноябрьскую холодную ночь, около полутора лет назад, Аврора аппарировала к главному входу одной из магических больниц Йоркшира после очередного, но особо сильного приступа боли. Голова буквально раскалывалась на части, а мысли с треском разлетались, вынуждая принять экстренные меры.

Колдомедики сделали всё, что могли. Аврора знала, что даже если невероятная удача позволила тебе пережить смертельное заклятие, никто не даст гарантий отсутствия отложенных неустранимых последствий. В лучшем случае, пару лет, — говорили врачи, с сожалением опуская взгляд. Всего два года на то, чтобы довести до логического завершения все свои планы и начинания. Но разве было что-то в жизни миссис Райт, во всяком случае, теперь, важнее будущего дочери, её безопасности, дальнейшей судьбы? Аврора никак не могла допустить, чтобы мир девочки разрушился в одночасье каким-нибудь осенним утром, когда та неожиданно обнаружит мать бездыханной в собственной постели, не зная, что делать дальше и кого просить о помощи.

Женщина прошла по заднему двору, спящему в утренней дымке, не замечая, как изумительно рассветные лучи играли золотистым блеском на росе, покрывающей сад. В другое утро она бы обязательно заметила это. Но сегодня у хозяйки дома Райтов было не больше трёх часов на то, чтобы осуществить задуманное, не вызывая преждевременного беспокойства Эльвы. Закрыв за собой калитку, увитую дикой розой, она аппарировала, едва миновав защитный барьер поместья.

Огромные чугунные ворота, украшенные довольно уродливыми статуями крылатых вепрей, встретили Аврору своим мрачным великолепием. Она не видела их с тех пор, как в прошлый раз, гонимая чрезвычайными и безотлагательными обстоятельствами, она также пришла сюда с мольбой о помощи. Она знала каждый дюйм за этими тяжёлыми воротами, разделяющими внешний мир и обитель волшебных знаний и начинающих чародеев. Да и как не знать этого ей, бывшей ученице этой школы.

Аврора Райт пришла именно сюда, когда много лет назад Тёмный Лорд, известный в годы первой магической войны как самый могущественный чёрный маг за всю историю, занимал в жизни её семьи слишком много места. Тогда многие талантливые и одарённые волшебники, глупцы, к числу которых относился и покойный мистер Райт, добровольно отдавали себя на служение этому псевдо-творцу, «избавителю» чистокровной волшебной расы от «ненужной магглорождённой грязи».

Сейчас она во второй и, вероятно, последний раз попросит помощи у единственного человека, которому она, вопреки всем предрассудкам по поводу образования в магических школах, доверяла больше, чем кому-либо ещё. Альбус Дамблдор, глава преследовавшего их в военное время Ордена Феникса и, по совместительству, директор школы Хогвартс, оставался её единственной надеждой на спасение дочери. В прошлый раз, после того, как Джонатана схватили мракоборцы, судьба её семьи также зависела от выбора этого могущественного волшебника — справедливое возмездие или прощение, вымаливать которое она пришла тогда за мужа, уже нося под сердцем их ребёнка.

Несмотря на жестокую войну, Дамблдор назначил неравноценно низкую плату за оправдание Райта — присяга на верность Ордену Феникса. Суть обещания Авроры состояла лишь в том, что Райты отступаются от политики Лорда раз и навсегда. И это было очень непросто. Аврора понимала весь риск и знала, что такова плата за свободу супруга и дальнейшую, если повезёт, спокойную жизнь. Требовалось только суметь сохранить в секрете от Пожирателей тот факт, что Джона схватили, и что Аврора заключила сделку, подписывающую смертный приговор им обоим, до их отъезда.

Альбус Дамблдор способен был оградить Райтов от суда и тюрьмы, обеспечил неприкосновенность со стороны Ордена и министерских мракоборцев, но не он не мог защитить Райтов от собственных, уже бывших, единомышленников. Он помог им возвести усиленные защитные чары, а также создал особый портал, не имеющий временных ограничений, срабатывающий по прикосновению кого-то из рода Райт. Конечно, Министерство не стало обеспечивать семью бывших Пожирателей убежищем, но Аврора об этом и не просила. Сразу после родов, которые должны были состояться в первых числах января, они с мужем собирались оставить родное поместье и уехать в Европу, подальше от эпицентра войны. Но они не успели.

В одну из снежных ночей декабря дом Авроры и Джонатана Райт подвергся нападению приверженцев Лорда, небольшой горстки Пожирателей Смерти, которых было вполне достаточно, чтобы расправиться с семьёй из двух волшебников.

Силы были неравны изначально, поэтому, когда через час после полуночи раздался оглушительный взрыв у главных ворот родового поместья, пробивший брешь в его магической защите, Джон поднял жену, которой оставалось не больше двух недель до родов, быстро собрал необходимые вещи и сказал ей одной отправляться на задний двор, в зачарованную оранжерею. Там, по давно задуманному супругами плану, находился тот самый портал Дамблдора, ведущий в главный холл больницы где-то в Западном Йоркшире.

Последующие воспоминания пронеслись быстрой чередой сменяющих друг друга событий, которые Аврора тщетно пыталась забыть на протяжении всех этих лет с того самого дня, когда потеряла своего ребёнка — настоящего наследника рода Райт. Из-за сильного потрясения, она едва могла воспроизвести точную последовательность событий той ночи. В памяти оставались лишь короткие обрывки — она бежит, оступается, снова бежит, а за её спиной раздаются громкие выкрики заклятий, вспышки света от которых заливают площадку на заднем дворе. Наконец — спасительный холод фарфоровой чаши, выполняющей роль портала, яркий зеленый свет, озаривший пространство оранжереи, резкая боль в животе, и в эту же секунду — воронка, соединяющая две точки пространства. Она долго не могла осознать действительность, даже тогда, когда дежурная колдоакушерка отказалась принести ей ребёнка, её сына, бормоча что-то о мертворождении. В конце концов она оставила Аврору отдыхать.

Миссис Райт не знала, успела ли она поспать, или прошло лишь несколько минут, когда незнакомая женщина с пронзительно-зелёными глазами склонилась над её кроватью. Смутно она припомнила, что в палате уже находилась другая пациентка, державшая в руках своего ребенка, когда Аврору привели в чувство. Сейчас, в тусклом ночном свете палаты, её черты выглядели пугающими. Будь Аврора в здравом рассудке, она сказала бы, что женщина просто чрезвычайно устала, но в тот момент её смертельно бледное лицо, тени под глазами и свалявшиеся неаккуратные пряди светлых волос казались естественным продолжением этой безумной ночи. Женщина протянула ей своего младенца, а затем произнесла срывающимся шёпотом:

— Смерть твоего ребёнка ужасна, но не дай умереть ещё одному, не дай им забрать и её! Прошу тебя, — она говорила еле слышно, будто сквозь сон, — умоляю, убереги мою девочку! Тогда мы все будем спасены. Спрячь её, пока Том Реддл не нашёл нас! Спрячь, иначе никто не сможет победить его.

Несколько мгновений Аврора слышала лишь собственный сердечный ритм, гулко стучащий в ушах, а затем ответила, и её собственный срывающийся голос мало чем отличался от голоса незнакомки, отчего казалось, что комната пронизана неким священным таинством, понятным только им двоим.

— Хорошо. Я позабочусь о ней, — произнесла миссис Райт, уверенная, что всё происходящее является каким-то кошмарным сном. Она осторожно приняла младенца из рук женщины. — Я обещаю.

Волшебница, пошатываясь, отошла и села на свою койку.

— Теперь судьба Эльвы в твоих руках.

Через мгновение дверь палаты открылась, впуская уже знакомую колдоакушерку. В ту же секунду соседка Авроры выверенным движением руки вскинула палочку в сторону вошедшей, прошептав что-то, что Аврора не разобрала, и легла на свою кровать.

Колдомедик, как ни в чём не бывало, подошла к миссис Райт и широко улыбнулась:

— О, маленькая мисс в полном порядке, как я погляжу, — Аврора открыла было рот, чтобы объяснить ситуацию, но догадалась, что неизвестное ей заклятие каким-то образом повлияло на воспоминания женщины. — Что ж, Мистер Райт оставил точные инструкции на случай, если сработает ваш портал. Уже выбрали имя для прекрасной наследницы? — добрые глаза собеседницы были полны искреннего любопытства.

— Да, — ответила Аврора, — Эльва. Мою дочь зовут Эльва.

— Чудесное имя, — улыбнулась акушерка, черкнув что-то в своём блокноте, а затем нахмурилась. — Как странно! В журнале отмечено, что ожидался мальчик... Ну, не страшно, ошибку я исправила. Следует теперь выяснить, кто же эта поступившая вместе с вами несчастная волшебница. Она не приходила в себя?

Не дожидаясь ответа, она подошла к соседней койке, и, едва лишь дотронувшись до женщины, лежавшей сейчас так спокойно, будто спит, крикнула:

— Сестра! Скорее сюда!

Через минуту в палате собрался персонал. Аврора услышала диагностические заклятия, заклятия первой помощи, врачи напряженно переговаривались между собой и осматривали свою пациентку. В какой-то момент послышался звон разбитого стекла, и взгляды всех присутствующих устремились к осколкам флакончика, темнеющим на полу.

— Яд, — недовольно заключил один из врачей. — Вероятно, принесла его с собой. Теперь проблем не оберешься. Кто ее принимал?

* * *

Аврора Райт вырвалась, наконец, из плена своих воспоминаний. Она уже стояла перед каменной горгульей у входа в кабинет директора, не помня совершенно, как добралась сюда от входных ворот. Она подумала о том, что скажет всю правду — без откровенности здесь не следовало ждать помощи. И хоть Аврора не любила быть на месте просящего, другого выбора у неё не оставалось. Назвав каменной стражнице пароль, который получила в ответном письме от Альбуса ещё месяц назад, женщина поднялась по лесенке и постучала в дверь.

С годами здесь ничего не изменилось, подумала она, войдя внутрь. Просторная круглая комната с высокими потолками встретила женщину всё тем же запахом старины и пыли, который она чувствовала и пятнадцать лет назад. Многочисленные портреты на стенах кабинета ещё тихонько посапывали. Сонную тишину комнаты нарушали лишь редкие возгласы большой красно-золотой птицы, устроившейся на жёрдочке у большого дубового стола, заваленного стопками бумаг, писем и книг.

Хозяин кабинета стоял лицом к большому витражному окну, сквозь которое падали яркими красками рассветные лучи, и его фигура казалась чёрным силуэтом на фоне ослепляющего света. Он развернулся к гостье и, сопровождаемый тихим шелестом свей голубой мантии, подошёл к столу.

— Миссис Райт! Рад видеть вас снова, — мягко приветствовал он. — Насколько я понял из вашего письма, у вас ко мне некое неотложное дело. Смею предположить, что вопрос имеет характер чрезвычайной важности.

Неуловимым движением палочки он привёл в порядок стол и придвинул кресло, стоявшее напротив, указав на него пригласительным жестом. Аврора кивнула, и подошла ближе.

— Вы совершенно правы, Альбус, дело больше не может ждать. Речь пойдёт о моей дочери, Эльве. Я знаю, как многим я уже обязана вам, и вот я снова пришла просить вас о помощи. И, как и тогда, я готова на любые условия.

Альбус смотрел на неё внимательно поверх своих очков.

— Давайте начнем по порядку, — улыбнулся он в ответ. — Но прежде всё же присядьте, пожалуйста.

Аврора села в предложенное кресло и вздохнула.

— Альбус, дело не в ней, не в Эльве. Проблема во мне. В том, что очень скоро я уже не смогу заботиться о ней, не смогу даже завершить её обучение. Я постаралась сделать всё, что было в моих силах. Девочка выросла, ничего не зная о прошлом этой семьи, и слышала о Тёмном Лорде только из книжных историй. Я никогда не рассказывала ей о причастности моего мужа к тем ужасам, и сама она, я уверена, чиста от тёмных побуждений, — Аврора немного помедлила, опустив на секунду взгляд. — Я больна, Альбус. Никто не может что-либо с этим поделать — это последствия той самой ночи. Этой зимой выйдет срок, предложенный самыми оптимистичными прогнозами, и я уже чувствую, что моё сознание все чаще подводит меня. Я пришла просить вас об обеспечении безопасности Эльвы, о крове под крышей этой школы, хотя бы на время, о возможности продолжить её обучение.

Она замолчала.

— Я очень сожалею, Аврора, — с искренней теплотой в голосе проговорил директор. — Я с радостью приму девочку в школу, пусть это не беспокоит вас.

— Хочу отметить, что она превосходно подготовлена по всем предметам вплоть до пятого курса. Я лично следила за её успехами, — нотка гордости проскользнула в голосе миссис Райт. — Но... есть кое-что ещё, что вам следовало бы знать об Эльве Райт. Мне, пожалуй, стоит начать с самого начала. С того дня, когда я пришла к вам пятнадцать лет назад...

Аврора рассказала ему всё, что только могла вспомнить о той ночи и происхождении Эльвы. Женщина то прерывалась, чтобы прокрутить один из моментов в памяти, то начинала говорить быстро и порывисто, как будто боясь упустить вновь вспомнившиеся детали.

— Эта женщина всё твердила о том, что им с дочерью угрожает некий Том Реддл, и что девочку необходимо спрятать от него. А я… Я тогда так плохо всё понимала, но почему-то сразу решила, что соглашусь.

Если бы Аврора не была увлечена собственным рассказом, она бы заметила, что прозвучавшее имя крайне заинтересовало старого мага. Он внимательно смотрел в глаза своей гостье и был уверен — она говорила правду, не пытаясь что-либо утаивать. Она явно не представляла, кем именно стал упомянутый волшебник, когда перестал быть Томом Реддлом. Дамблдор поднялся из своего кресла и задумчиво прошёлся вдоль стеллажей. Его голос звучал теперь гораздо серьёзнее.

— Скажите, Аврора, не известно ли вам, кем была настоящая мать девочки? Назвала ли она свою фамилию или хотя бы имя?

— Нет, увы. Всё, что я получила от неё — младенца в пелёнке с медальоном на шее. Медальон и лоскут ткани я отдала Эльве в день её пятнадцатилетия.

— Есть ещё кое-что, — продолжила Аврора, когда директор вернулся в своё кресло. — Я знаю, что что-то назревает, Альбус. Все эти статьи в Пророке, происшествие на Турнире, настроения в Министерстве по поводу школы — по работе мне часто приходится общаться в том кругу… Я слышала, что вы заявляли о его возвращении. Конечно, эта точка зрения сейчас не в почёте, но если в этом есть доля правды, я попрошу и о том, чтоб вы были рядом с Эльвой во время этих событий. Я знаю, это большая услуга, учитывая как много всего сейчас у вас на уме. Но.. У неё совсем никого не останется.

— Конечно. Я всё понимаю. Я сделаю всё, что в моих силах. Вы верно поступили, когда пришли сюда. Вы же знаете — едва ли можно отыскать место безопаснее Хогвартса в сложившейся ситуации, что бы там ни говорили в Министерстве. Я бы очень хотел развеять ваши опасения, но, к сожалению, это действительно правда — Волдеморт вновь набирает силу и вербует сторонников. Предстоит ещё одна война, Аврора, — он глубоко вздохнул, — и я бы не надеялся, что она окажется менее кровопролитной, чем первая.

Договорившись о том, что через месяц привезёт результаты итоговых экзаменов Эльвы, Аврора покинула кабинет с тяжёлым сердцем и поспешила домой.