Королевы Страны Чудес (джен)

Солнце всходила над Страной Чудес. У неё — местного солнца — была давняя история. Когда-то Подземье не было чем-то конкретным — лишь пустотой в центре мира. Пустота пустой долго остаться не может, и в сердце планеты поселились духи, которым было больше некуда идти. Духи эти были могущественны и, наполнив пустоту своей изменчивой сущностью, жили в ней, как хотели, покуда хозяева Верхнего мира не нашли способ подчинять этих духов. Именно верхнеземцы назвали своих рабов джиннами и демонами.

Однажды в Нижнекрай попала девочка. Верхнеземка, человеческий детеныш, который не мог вернуться в свой мир. То ли её изгнали, то ли она попала в Нижнекрай каким-то другим загадочным способом, но суть оставалась одинаковой: девочка была одна среди пустоты, наполненной духами. И по какой-то причине — она не умерла. Сначала духи осторожничали с девочкой, а она тем временем начала делать то, что умела лучше всего на свете. Она начала фантазировать. Создала среди пустоты маленький островок, соткав его просто из окружающей её силы духов. При этом никто из местных обитателей не ослаб. И духи решили проверить, насколько большой мир может быть создан в их пустоте.

И девочка продолжила фантазировать. Она могла создать все, что ей только хотелось. Создавала океаны и моря, растила леса из грибов, учила говорить цветы. Однако не все, что она хотела, ей удалось создать. Небо ей не подчинилось. Ведь какое небо у пустоты в центре планеты? Девочка тосковала без звезд и солнца. Тосковали и растения, выращенные ею. Самые могучие из духов решили помочь. Сотни сильнейших обитателей Нижнекрая воспарили над странным миром, что извивался лентами, и окружили его небом, зажглись в нем звездами.

Именно девочка заставила небо затвердеть, чтобы больше никто из верхнеземцев не смог похитить обитателей Нижнекрая и сделать их рабами. Именно за это и любили духи девочку, именно за это всячески помогали в обустройстве их мира.

Девочка хотела солнца, чтобы её цветы цвели, но джинны не могли создать солнце — их силы не хватало. Тогда девочка решилась и стала Солнцем сама. Духи соткали для неё лестницу на небо и проложили по нему путь, чтобы ни одна из областей Нижнекрая не осталась без своего чудесного солнца.

И девочка начала подниматься по лестнице — и с каждой секундой, с каждой ступенькой сияла все сильней — ярким белым светом, и вот уже от неё начало веять жаром. И пока она не поднялась совсем высоко, успели обгореть травы и леса вокруг лестницы. И на этом месте осталась пустыня из алых песков.

Позже, много позже её нарекут Пустыней Червового Безумия, но речь сейчас о времени, что этому предшествует, о замке, что расположился в прибрежной плодородной полосе, лежащей между Морем Пресности и пустыней, и о принцессе, что сейчас очень страдала, находясь в высоченной башне. Принцессы страдают очень часто, особенно находясь в башне, но эта принцесса страдала куда сильнее прочих, а все потому, что она вовсе не томилась в заточении, а её принц не торопился её выручать. Страдала она, потому что на ней сейчас затягивали красный корсет, укладывали алые кудри в высокую и очень неудобную прическу, в которой общий вес одних шпилек был близок к килограмму.

— Бетти, не вертись, — шикнула на нее Её величество Элсмира Вивальди, поправляя ей кудри.— Наша сестра не любит неподобающего внешнего вида, ты же знаешь.

— Мам, может, не надо? — тихо спросила Ирацибета фон Кримс, крон-принцесса Страны Чудес. — Я не буду больше спускать гонцов с лестницы.

— Бетти, я слышу это каждый год, — отозвалась Элсмира, — и тем не менее, это не означает, что ты не взорвешь лестницу под ногами гонцов, не подольешь слабительного в их пиво и не сделаешь какую-нибудь новую пакость, которую я пока не могу измыслить.

— Тетя Мэл меня не любит, — возразила Ирацибета, — постоянно ворчит, что я теряю время. А разве я потеряла лорда Время? Он исчез даже не на моем Дне Рождения.

— Наша сестра не любит потери времени. К лорду Времени это не относится. Просто проводи время с пользой — читай, вышивай, музицируй. Побегать по замку ты сможешь и когда вернешься домой. Пойдем, милая, карету уже подали.

Ирацибета натянуто улыбнулась и отправилась к подножию её личной башенки.

Зай Безариус — глава Клана Поварешек и её любимый учитель, благодаря которому Червонная Принцесса в совершенстве владела полевой химией и могла заварить самый кислотный чай в Нижнекрае, — загружал в карету окованный медью ящик. Интересно, где сейчас обретается его брат Оскар — наверняка мажет краской скамейки в королевском саду, и сегодня фрейлины будут щеголять платьями, украшенными полосами самой стойкой краски в королевстве. И Ирацибете было очень жаль, что она этого не увидит.

— Там все реагенты? — шепнула Ирацибета, и представитель семейства Мартовских Зайцев хитро улыбнулся.

— Её Черное Величество будет поражено вашими талантами.

— Главное, не взорвать её ненароком, — улыбнулась девочка. Хотя — она уже считала себя девушкой. Еще бы: ей ведь уже стукнуло аж семнадцать лет.

— Ну, вы ведь не любите повторяться, миледи, — старый учитель многозначительно подмигнул.

— Ирацибета.

Принцесса подскочила и резко обернулась, тут же приседая в реверансе, ведь перед братом матери всегда следовало блюсти этикет.

Блад Дюпре — кровавый Шляпник, родной брат Червовой Королевы, лучший наемник из Клана Цилиндров — смотрел на племянницу с неодобрением. Непонятно почему, но дядя терпеть не мог Ирацибету, несмотря на то, что и Элиотт, и Зай, и Оскар тепло к ней относились и находили достаточно талантливой.

Бладу же не нравилось все: его раздражало, что Ирацибета практически не занимается музыкой — ни скрипка, ни фортепиано, ни флейта не давались ей. Даже арфу приручить не удалось.

Фехтование Бетти тоже не подчинялось. Шпага в ладони лежать не желала, выносливости не хватало. А Блад, превосходно владевший всем, что имело хотя бы один клинок, такой ученицей быть доволен не мог.

Он терпеть не мог и ярких платьев Ирацибеты, и её красных волос, неизменно резко отзывался о её неповоротливости, а также грубости и отсутствии изящества, не идущим наследнице престола. Его раздражало даже то, что Ирацибета бросила занятия, целиком посвящая себя обучению диверсионному искусству.

— Прямо режет глаза, — недовольно сказал дядя, оглядывая Бетти, — платье слишком яркое, наверняка Её Величество будет недовольна.

Ирацибета опустила глаза, пытаясь не засмеяться дядиной предсказуемости.

— Довольно, брат, — раздался голос матери, — платье выбирала я.

— Ну что поделать, если Бетти может испортить даже выбор твоего высокого вкуса, сестрица, — Блад поцеловал поданную ему руку. — Гонцы уже прибыли?

— Нет, Блад, мы как раз ждем их. И отсылаем Бетти.

— Надо было сделать это раньше, теперь же она опять будет путаться под ногами, а иностранные гонцы терпеть не могут её выходок.

А Ирацибета терпеть не могла Блада за этот высокомерный тон, за взгляд свысока, за то, что она ему не нравилась. За то, что дядя был и оставался вот уже одиннадцать лет инициатором поисков пропавшей сестры Ирацибеты.

Бетти не была дурой — Мирану следовало искать в первый же год после того, как её унес дракон.

Но спустя одиннадцать лет — какой смысл искать того, кого вы все равно не узнаете? И ту, чьи кости наверняка уже рассыпались в пыль, обглоданные Бармаглотом. Но нет, дядя как ошпаренный носился по Стране Чудес, облазил Зазеркалье, Разноцветье и Снотопье — он исследовал все дозволенные районы Нижнекрая. Был везде, где только мог, пытаясь найти белокурую девочку, которая уже давно выросла.

Зачем? Была Ирацибета — наследная принцесса. Старшая, более монаршая, но нет — Бладу Дюпре была нужна именно Мирана.

Гадкая сестричка. Как она умудрялась даже будучи сожранной драконом владеть мыслями всего монаршего семейства?

Ладно, отец, он Белый — ему по цвету положено выделять больше шахматно-белую Мирану. Поэтому правитель объединенного червонно-белого королевства Йаванн Джанго неделями мог торчать на астрономической башне, составляя гороскоп для монаршего семейства, в поисках хоть единого кивка духов-звезд в сторону возвращения блудной дочери в семью.

Почему он не мог насчитать в извивах звездных фигур, что не сможет вернуться на поле Королева, которую съели еще до получения короны, — Бетти было непонятно.

И еще более было непонятно, почему Червовая мать и не менее Карточный дядя, презирая масти, презирая наследницу престола, тратили силы на поиски её сестры, якобы пытаясь воссоединить семью. Ирацибета едва удержалась от того, чтобы не поморщиться при этой мысли.

Будет ли цельной семья, в которой забыли про оставшуюся дочь, — почему-то этот вопрос никем не задавался.

— Ваше Высочество, доброе утро, — раздался голос герцога Бананито, — вы готовы к прохождению через портал?

Ирацибета выглянула из кареты — точно, они уже подъехали к герцогству. Вот и мельницы Герцогини, и сама тучная леди Прасковья тяжело шагает по полю колосящейся ржи с пугалом на плече. Герцог Бананито предстал перед принцессой не один — юный герцог, не больше трех месяцев от роду, сопел в перевязи из холщовой ткани на груди своего отца.

Портал Бананито рисовал прямо в воздухе — кисть яркими росчерками расцвечивала пустоту и заставляла изящную узорчатую арку расти и вытягиваться над художником. Искусство Бананито восхищало. Но в ученики он пока что никого не брал, говорил, что не готов обучать. Хотя, кажется, у изгороди мелькнул измазанный в краске белолицый парнишка в белом кафтанчике, будто бы великоватом, хвосты рукавов которого были такой длины, что хозяин для удобства связал их за спиной. Неужели Бананито смог найти ученика по вкусу? Это было занимательно, ведь, кажется, даже таланты уже основательно забытой, но весьма раздражающей младшей сестры Ирацибеты оказались недостойны. Её герцог учил рисовать картины, но не порталы.

— Готово, Ваша светлость, приятных вам зазеркальных выходных, — лучисто улыбнулся Смобгек-старший, и принцесса деловито качнула головой. Бананито ей нравился, но зазеркальные выходные приятными не бывают.

— Трогай, — крикнула она кучеру. Будь её воля, она сейчас бы вылезла на крышу кареты, свесив вниз босые и свободные от тесных туфель ноги.

Но тетя Мэл — Черная императрица Зазеркальных лесов — терпеть не могла отступления от этикета. Девушки не должны скакать по крышам карет, и уж точно принцессы не могут ходить босиком и не в корсете. Это неизысканно и чертовски вульгарно.

* * *

За окном было пасмурно. Солнце Нижнекрая спряталась за тучами.

Оз лежал в последнем изготовленном им гробу и думал, не сменить ли обивку или хватит с Трефовой Дамы? С тех пор как он оказался тут, он уже успел подраться с Черным Кроликом при Черной Королеве, перебрать тридцать видов увлечений для хобби, но лишь одно далось ему и начало приносить удовольствие.

Старик Карло был доволен тем, как просто Оз обучился столярничать, даже находил, что рубанком Кровавый Кролик орудует лучше, чем он сам.

Правда, Озу не хотелось вытесывать кукол и шкатулки.

Озу понравилось сколачивать гробы.

— Доброе утро, — в комнату ввалился нынешний Глава Клана.

— Не тронь печенье, Брейк, — Оз выпрыгнул из «постели» и, материализовав Косу, перегородил Зарксису дорогу.

— Ну дай хотя бы парочку… — голодными глазами глядя на вазочку с печеньками-косточками, простонал Заркс, — я сегодня еще не завтракал.

— Нет!

— Я тебе говорю, дай, — Заркс дернул шпагу из трости.

— Хи, отними-ка, щеночек.

И лезвие косы встретило шпагу. Чтоб вы знали, уже доказано: человек с косой в качестве оружия, особенно отстаивающий то, что ему дорого, чрезвычайно опасен. А уж если ко всему прочему он использует косу как оружие на протяжении нескольких веков, то к этому прибавляется еще довольно весомый опыт. Впрочем, Зарксис Брейк был достойным учеником своего учителя, хоть и предпочитал шпагу.

Они никак не могли разобраться с тем, кто из них кого учил фехтовать, но Заркс был младше вследствие последнего перерождения в столетнем цикле. А Оз помнил себя здесь постоянным, как и всегда, — то стремительно растущим встарь, то в детство. Сейчас он был выше Заркса на голову и казался старше лет на пятнадцать. Разница фактическая была печальна, и о ней летописи упоминать не хотели.

Поэтому Оз и вышвырнул Зарксиса из дома спустя аж пятнадцать минут после начала их разборки во имя печенья.

— Ладно, убедил, — отвешивая промахнувшемуся противнику ускоряющего пинка в сторону только что раскопанной клумбы, смилостивился Оз, — пару печенек ты заслужил за то, что устроил мне зарядку с утра.

Заркс, отплевываясь от бархатцев, вылез из клумбы. Вытащил Эмили и стряхнул с неё землю. Вновь усадил на плечо.

— Ты жульничаешь.

— Сам ты шельмишь, дитятко, — хихикнул Оз, — затеял драку в помещении, я даже размахнуться нормально не мог — повредил бы гробы.

— Ой, да стало бы у тебя одной кроваткой меньше, что за беда...

Оз улыбнулся и подался вперед, а Заркс получил тупым концом косовища в солнечное сплетение. Второй пинок, под копчик, отправил несчастного Главу Клана Цилиндров обратно нюхать многострадальные бархатцы в тесном контакте носа и цветов.

— Зеваешь? Может, пойдешь поспишь, Заркси? — насмешливо поинтересовался Кровавый Кролик, закидывая Косу на плечо.

— Да ты достал, — рявкнул Брейк, отнимая у проходившего мимо ученика Клана вторую шпагу. — Опять. В. Чертову. Клумбу.

Он очень настойчиво пытался сократить расстояние. Ведь чем меньше у старого маразматика, как сам себя называл Оз, простора, тем меньше размаха, и ему бы пришлось орудовать косой как посохом. Заркс со своими двумя клинками в этом случае явно бы доминировал. Нет, все-таки Зарксу не хватало пары веков практики, чтобы научиться выбивать дух из этого самодовольного престарелого осла.

Раздался хлопок выстрела. Над ухом просвистела пуля. И Заркс, и Оз просто вынуждены были прекратить драться и обернуться в сторону нахала, посмевшего прервать потасовку.

Блад тем временем поднял второй пистолет. Теперь два дула смотрели аккурат в лбы Главе Клана и его Основателю.

— У нас занятие, вообще-то, — хмурясь, произнес Дюпре, — и ваши идиотские разборки нам мешают.

— Крова-а-авый, ты лишаешь меня завтрака.

— Сиди голодный, значит…

— Что за хамство, — возмутился Заркс, — где польза от того, что я главный?

Сзади раздалось знакомое мерзкое хихиканье.

— Если бы она была, ты б главой не стал, — выдавил Оз, сползая по стене сарая.

От соседнего дома раздалось улюлюканье, и из окна на втором этаже выпрыгнул человек, рыжей которого было разве что солнце, со Шляпой в зубах.

— Ложись, — заорал Заркс, сразу поняв, что произошло, — Хайтопп снова окатил Лелуша!

Все живое, что было в радиусе обзора окна, бросилось врассыпную подальше из этого самого радиуса, чтобы не попадать под …

Бах! Бах! Бах! Земля под ногами улепетывающего Терранта начала взрываться от зачарованных пуль. Хайтопп с хохотом скрылся за поленницей.

Лелуш пару секунд ждал, видимо, менял обойму. Бах.

Поленница запылала.

— Сменил пули с чарами Взрыва на те, что Поджигают, — констатировал Дюпре, не кажущий носа из-за угла дома.

Рыжая голова высунулась из-за пылающей поленницы только на секунду — когда выдалась пауза в очередной смене обоймы. Мелькнула, поднесла к губам длиннющее духовое ружье, и из него вылетела ядовитая булавка.

— Мимо, — раздался торжествующий вопль со второго этажа.

Лелуш выпрыгнул из окна так же легко, как это чуть ранее сделал его учитель, вышедший из-за поленницы и перехватывающий двуручник поудобней. Стоит ли уточнять, что с волос Лелуша капала вода? Не стоит — все в Клане знали, как Террант борется с теми, кто опаздывает на его занятия.

— Ты опять проспал фехтование, — словно ничего не произошло, заявил Хайтопп.

— На кой чертов нужный случай ты ставишь их так рано, — явно раздумывая о продолжении обстрела, буркнул Лелуш. Вжавшиеся в стены обитатели этого микрорайона Цилиндрии облегченно выдохнули и начали отползать от стен.

— Через пятнадцать минут у старого дуба, — проигнорировав вопрос ученика, Террант круто развернулся и зашагал прочь.

Лелуш поднял руку с пистолетом. Хайтопп, чуть развернувшись, метнул в неё булавку.

Пистолет упал в траву.

— Прими противоядие, малыш, я гадюк весь вечер вчера доил, — хихикнул Хайтопп и, словно вспомнив, развернулся к Озу.

— Брат приехал, — сказал он и зашагал дальше.

— Странник… — Оз чему-то обрадовался и зашагал к мельнице Хайтоппа.

— Мирана, долго ты будешь думать? — произнес Блад, обращаясь к белокурой кудрявой малышке лет четырех с небольшим ножичком в руке.

Девочка, гипнотизирующая взглядом мишень, намалеванную на двери сарая, перевела взгляд на опекуна.

— Смотри туда, куда собираешься метать нож, — качнул головой Блад. Мирана не отвела взгляд. Блад захохотал:

— А вот это уже вызов, юная леди.

Девочка махнула рукой, выпуская нож, явно целясь в шляпу на голове Дюпре. Со стороны крыльца раздался выстрел, и ножик улетел все-таки в стену. Мартовский Заяц снисходительно ухмыльнулся и опустил пистолет.

— Спасибо, Эллиот, — фыркнул даже не пригнувшийся Блад. — Сестрица, ты юная нахалка.

— Я не леди, — процедила девочка.

— Леди, — Блад усмехнулся.

— Кто это сказал?

— Я!

— Я поколочу тебя, братец, — и кроха ринулась на взрослого. Дюпре хохотнул и, закинув малявку на плечо, потащил её к ручью.

За дальнейшим Заркс наблюдать не стал. У него было много дел. Да и Оз, похоже, оставил печенье без присмотра. Скоро Мирана вылезет из речки, вся в тине и водорослях, и продолжит носиться за «братцем». Хах. Братцем его называла еще Вивальди, так и ей он был кем-то вроде дедушки. Заркс дернул дверь дома Безариуса… И ручка взорвалась в его руке, обдав вонючим дымом.

— Вот жмотливый гадский перестарок, — произнесла Эмили. Зарксу оставалось лишь согласиться с куклой.

За окном царил весенний день, но в печи Хайтопповой мельницы горел огонь. Старик сидел, вытянув длинные ноги и подобрав обугленную полу серого плаща, курил трубку. За столом, на котором стоял торт с двумя свечками, уже почти что вусмерть упраздновался Тэкери Ирвикет — самый многообещающий подмастерье Поварешек.

— С днем нерождения, Старик.

Брат Терранта был магом, а потому терпеть не мог свое имя.

— Доброе утро, волшебник. — Табачный дым, витающий под потолком, сложился в улыбку.

— Откуда сейчас?

— Откуда-то… — пробормотал Старик, — из земель, что считают себя серединой миров.

— Ты помнишь о том, что я спрашивал у тебя?

— Помню, — буркнул Старик.

— Ты нашел лестницу! — воскликнул Оз, подаваясь вперед.

— Нашел, — нехотя ответил брат Хайтоппа.

— Прекрасно…

— Не спеши, волшебник… — Оз, шагнувший было к двери, обернулся.

— Лестница за зеркальным барьером, не уверен, что ты пробьешься. Как бы тебе вместо возвращения памяти тебе не лишиться её остатков. Заблудишься.

— Не с моей малышкой, — Безариус с нежностью провел пальцами по лезвию Косы и скрылся за хлопнувшей дверью.

— Ну, силы от её осколка на Балрога не хватило, — пробормотал Старик, возвращаясь к огню, поглаживая в кармане зеленые очки, подаренные еще создательницей, — и память свою я по всем лабиринтам Мории собирал. Надеюсь, что ты прав, волшебник.

У Оза-Кровавого Кролика будто подожгли куцый хвост. Он добрался до Зазеркальных болот буквально за полдня. Несся, как бешеный. По следу Старика он нашел свежий, еще не затянувшийся зеркальный омут.

— Ну, веди меня, солнце, — и Оз чебурахнулся в омут с косой в обнимку. Зеркало обволакивало его водной и гладкой пеленой, и Кровавый Кролик очень старательно пытался не выпустить образ лестницы из головы. Этим и плохи Зазеркальные ходы: усомнишься хоть на секунду в цели — и заплутаешь в клубке межмировых путей. Ходили слухи, что Зазеркалье даже не столько связано с другими мирами, сколько сопряжено с продолжением бесконечной ленты Подземья, созданной первым человеком в Нижнекрае, по образу которой создавали себе облик духи.

Зеркальная гладь искажалась и дрожала перед глазами, но вот — лестница посреди красной пустыни. Тонкая, прозрачная, будто хрустальная. Многие пытались найти её, многие пытались взойти на неё, но никому этого позволено не было.

Оз рисковал. Если он ошибся, и сны с этой дурацкой лестницей не были связаны с прошлым и с тем, чего он не помнил, то он рассыплется пеплом, ступив на первую же ступеньку.

Однако он слишком хотел понять, кто он и зачем вообще нужен. Не только же для создания клана Цилиндров и третирования Зарксиса.

Хрустальные ступеньки зазвенели под ногами.