Трип (джен)

Открываю глаза. Через канализационную решётку на меня падает клетчатый свет. Мимо проплывает кусок говна. Сквозь звуки капающей воды слышу из темноты крадущиеся шаги.

— Надо бы его прикончить, — на свет выходит одна из тварей, в руке у неё блестит мясницкий тесак.

Чёрная дрянь напрягается, готовлюсь переломать выблядку все пальцы и перерезать горло до самых позвонков, но тут влезает второй. Он главный, походу.

— Остынь, — говорит Главный Тварей. — Он не опасен.

Но Тварь с Тесаком испепеляет меня своими маленькими свиными глазками. Начинаю погружаться в размякшее от его взгляда дерьмо.

— Он тусовался с гостями из Парижа. Из тени я видел, как они волокли его в одну из нищебродских квартир.

— Поэтому он нужен нам. — Главный Тварей смотрит на Тварь с Тесаком как на дебила.

Похожи они на неповоротливых терпил-бутылочников у мусорных бачков, невидимых для всех остальных, пока не возникнут прямо перед глазами. Въебать им по почкам, чтобы язык провалился в глотку, пересчитать остаток раскрошенных зубов или просто отпиздить толпой в свежевыпавшем снегу — самое правильное дело для чикагских пацанов. Поэтому, пока они напирают друг на друга и кричат что-то о французских педерастах, я поднимаюсь.

Меня покачивает. Чувствую, что слабею от ран, и даже чёрная дрянь как-то притихла.

Тварь с Тесаком косится.

— Ты чего это встал?

— Да так, — мямлю я, — Голоден.

А Главный Тварей выдаёт:

— Пойдём.

С этими двумя Тварями я никуда не пойду. Думаю, что бы такое отжать у этих пиздюков. А Главный Тварей тем временем начинает оправдываться:

— Мы — Канализационные Крысы, и ты теперь с нами. А все Носферату — братья и сёстры друг другу. Мы защитим тебя, но ты должен быть потише, чтобы не привлечь внимание этих пиздюков из Камарильи и Охотников.

Мне, конечно же, срать на тех, о ком он там говорит.

— А кровь? — это чёрная дрянь уже спрашивает.

— Там, где мы живём, её полно!

В ответ я щерюсь. Ради этого можно и пройтись.

Чёрную и вонючую дыру, куда я провалился диким анально-вагинальным способом, они гордо называют Убежищем Отступников.

Логово Тварей, короче.

— Скоро ты увидишь наш Эдем, — обещает мне Главный Тварей.

Но я что-то сомневаюсь. Канализация уже не канализация, а какое-то нагромождение камней и балок в заброшенной шахте. Идём в кромешной темноте, опираясь о влажные стены, а мельтешащие неоново-кровавые крысы под ногами — как разделительная полоса на автостраде. Хватаю одну из них и отрываю ей голову. Опрокидываю свою рюмашку крови, пока блохи пытаются запрыгнуть мне в рот.

Главный Тварей оборачивается.

— Ты чего, — говорит он обиженно. — Подождать не мог?

— Чёрная дрянь одобряет.

Тут Главный Тварей выкатывает глаза, и я затыкаюсь. Походу ляпнул что-то не то, и чёрная дрянь теперь хочет снести этому идиоту голову. Сжимаю кулаки, сдерживаюсь.

Что я вообще здесь делаю?

Где-то наверху по асфальту шелестят автомобили копов и грохочут танки, а я заваливаюсь в подземный проспект с гирляндами ламп, неоновыми вывесками и лакированными дверьми. Замечаю местных жителей. Одни тащат кирки и лопаты или выруливают тачки с глиной и камнями из тёмных сырых переулков. Другие просто куда-то идут. Может, мне тоже выдадут кирку и лопату, чтобы я въёбывал в вонючих трущобах как папа Карло?

Не, нахуй.

Начинаю придумывать, как бы свалить. И даже чёрная дрянь меня не остановит, как бы ни нравился ей этот сральник.

Пытаюсь запомнить дорогу.

Сворачиваем с проспекта на улицу со шлюхоподобными расфуфыренными мордами, минуем галерею спизженных телевизоров — и передо мной открывается алмазный, мать его, гигантский грот с кипящим озером. Подобие Пизанской Башни напротив напоминает кулак, который хочет дать по башке.

Чёрная дрянь аж заурчала от удовольствия.

— Это что?! — спрашиваю я, охуевая.

— Обитель Проповедника, — гордо сообщает Главный Тварей и ведёт меня по переплетению хилых мостиков. Упасть отсюда в кипящее красное озеро проще простого.

— И что я здесь забыл?

Главный Тварей оборачивается, морда у него серьёзная, как у отличника-задрота.

— Скоро узнаешь.

Копец.

Сегодня просто ночь откровений и чудесных открытий, осталось только забуриться в дальний угол Логова Тварей и выебать друг друга в зад.

Это глюки зашкаливают.

Сижу без метамфетамина в шикарном кабинете Проповедника на высоте Пизанской Башни и посасываю через соломинку кро… колу! Проповедник щёлкает пультом, вспыхивает стеклянный глаз ящика, и я вижу пиздатого пацана, который смывается от Вертолёта под винтовочно-пулемётным ливнем. Это криминальный Чикаго, Вудлон. А ещё где-то в Вудлоне живёт Симпатичная Девчонка. Развалилась, наверное, сейчас на итальянском диване перед светодиодом, а волосы её влажны после душа и пахнут дорогим шампунем. Симпатичная Девчонка завернулась в махровый халатик…

Мечтаю увидеть её снова, вздыхаю.

Вместо этого передо мной маячат Проповедник, Главный Тварей, Тварь с Тесаком и несколько оборванцев, именующих себя важными шишками из Шабаша. Последние — VIP-гости за длинным столом. Проповедник тут самый стремный, сидит в белом халате да ещё и просит, чтобы никто не стеснялся своей морды и не испытывал чувства вины.

Пиздит, конечно.

Сам, небось, рыдает каждое утро перед зеркалом.

— Знаешь ли ты, что такое Камарилья? — сурово спрашивает он. — А Маскарад?

Я мотаю головой, и он вздыхает. Наверное, такого тупого уёбка-новообращённого в своём сральнике он видит впервые.

— Ладно, тогда не бери в голову.

Один из шишек Шабаша кашляет в кулак, давая знак Проповеднику не тянуть кота за яйца. Чувствую себя героем какого-то поганого ток-шоу. Осталось только включить прожектор и направить камеру. А вот и первый вопрос:

— Мистер Тёрнер, мы знаем о вашей встрече с гостями из Парижа. И раз вы здесь, не означает ли это, что они согласны на наше предложение?

Делаю тупое выражение морды. В основном оно необходимо мне, когда копы вяжут, бьют и тычут пакетик с наркотой в морду.

— Дело в том, мистер Тёрнер, что если мы договорились правильно, то в вас должен быть дар наших новых друзей.

— Но эти пидоры…

— Клайд! Заткнись, пожалуйста.

Тварь с Тесаком снова скрывается в тени.

— То есть, эта херня сейчас во мне?

— Не херня, как вы выразились, а синтетический компонент, в основе которого ингредиент крови древнего вампира. Поэтому вы и обладаете столь экстраординарными даже для нас способностями. Повышенная регенерация, сила и прочее. Вы как бомба замедленного действия, мистер Тёрнер. Никому не позавидуешь оказаться с вами рядом.

Чёрная дрянь во мне грустно заурчала. Похоже, исход уже близок.

— Наши прогрессивные друзья из Европы уже поняли, что путь, предлагаемый Камарильей, ложный. Пресмыкание перед людишками, соблюдение трусливого Маскарада — это удел слабых. Вампиры — вот будущее нового мира. Мистер Тёрнер, вы с нами?

Я оглянулся на оскалившихся вокруг Носферату. Чёрная дрянь предательски молчит, а ссыкло Тёрнер кивает головой. Проповедник доволен.

— У вас есть выбор: либо пройти с нашими многоуважаемыми друзьями из Шабаша, либо стать нашими глазами и ушами у Камарильи…

Я вдруг проваливаюсь в какую-то темноту — это воспоминания захлёстывают меня. Теперь я не в сральнике Проповедника, а лежу на операционном столе. Руки и ноги стянуты широкими ремнями. Мычу и дёргаюсь, свет мощных ламп, словно тонкая игла, впивается в зрачки. Мужик в белом халате наклоняется, сжимая в ладони скальпель.

— Теперь ты будешь нашими глазами и ушами, — говорит он и вонзает скальпель мне в живот. — Повеселись там с этими ублюдками.

Так я впервые почувствовал чёрную дрянь.

— Мистер, Тёрнер, — зовёт меня Проповедник. — Вы с нами?

Открываю глаза. Чёрная дрянь разжимает мне челюсти.

— Конечно, — говорит она и одним махом вырывает глотку Проповеднику.

Проповедник падает. Остальные замирают, совершенно охуев от такого поворота событий. Тёрнер от испуга готов забиться в угол комнаты и рыдать, как обосравшийся мальчишка. На авансцену выходит чёрная дрянь — прима надвигающегося спектакля.

Выпинываю Главную Тварь с верхнего этажа Пизанской Башни в котёл кипящего озера. В полёте он извивается и вопит до тех пор, пока не касается воды, и погружается на самое дно. Первая Шишка резко разводит руки в стороны, бормоча заклинания, между ладоней у него загораются искры. Запрыгиваю на стол, и ударом ноги отправляю его голову за пределы кровавого побоища. Тачдаун! В такую минуту не хватает чирлидерш в коротеньких юбочках, но момент портит Тварь с Тесаком. Он рубанул меня так, словно решил что я буду хорошей ёлкой для Рождества. Ещё один его взмах, и я отскакивая назад. Он зажимает меня в угол и пытается разрубить с головы до ног, но вместо этого отсекает подвернувшей Второй Шишке обе руки по локоть. Шишка орет, размахивая обрубками и расплёскивая кровавую радугу, до тех пор, пока еще одним случайным ударом Тварь с Тесаком не сносит ему голову.

Ухмыляюсь: до чего же криворукий мудак!

К этому времени Третья Шишка успевает насадить меня на какой-то магический крюк. Чёрная дрянь ревёт. Дёргаю этого недоумка к себе и пробиваю грудную клетку — теперь тёмный комок его сердца трепещет у меня в руке. Тварь с Тесаком вновь замахивается, и я хватаю его так, чтобы он напоролся мордой на собственное окровавленное лезвие.

В кабинет влетают трое Носферату, один с огнестрелом. Пули не оказывают никакого эффекта на меня, будто я грёбаный терминатор. Двое тут же благоразумно сбегают, третий становится моим донором крови. Снизу истошно кричат, что на убежище напала Камарилья.

Да пошли они нахуй!

Карабкаюсь на крышу Пизанской Башни, с высоты вижу, как внизу в панике метается куча вампиров. Добравшись до вершины, улыбаюсь: так и думал, что у лживого проповедника всегда найдётся чёрный ход. Моя «лестница в небо» ждёт меня, спускаясь с каменного потолка. Она выведет меня на свободу из этой прожжённой клоаки. Пока карабкаюсь, с моего лица не сползает безумная улыбка:

— Здравствуйте, мистер Тёрнер, давайте надерём этому миру задницу. И найдём свою Симпатичную Девчонку.