Орнитолог (джен)

Вот уже десять минут, как Фадж и Луна молча сидели на маленькой холостяцкой кухоньке и пили чай. Напряжение между ними понемногу начало спадать. Луна ничего не говорила, только неспешно потягивала чай.

Наконец Фадж решился. В конце концов, что он, мало он в своей жизни провёл переговоров?

— Ты, наверное, не знаешь, но я...

— Мой крестный. Я помню вас, — не дала ему договорить Луна, отставляя чашку.

— Помнишь? — удивился Фадж, как-то упустивший из виду, что, когда Пандора умерла, Луне было уже девять, и она могла его запомнить.

—Да, жаль, что вы прекратили меня навещать после того, как мама... — Луна запнулась, — наверное, вы были слишком заняты. Но вы назначили ренту на моё содержание. Правда, папа ни кната из тех денег не взял, он у меня бедный, но гордый. А я пожертвовала деньги голодающим детям Африки.

— Что? — несколько растерялся Фадж. — А ну это хорошо, это правильно... — и про себя добавил: «Из казны ушло, в казну пришло…»

— Я тоже так думаю, — обрадованно кивнула Луна. — Мама о вас рассказывала. Я читала о вас в газетах и всё думала, как вы таким стали? Вы ведь раньше совсем не таким были...

— Это было давно, — ответил он, не желая вспоминать.

Но было поздно отрекаться от прошлого, он сам дал адрес. Старый дурак.

— Да, но это было! — возразила она. — И мне было всегда любопытно, куда делся тот любознательный, мечтавший стать орнитологом мальчик? Почему он отказался от мечты, почему утратил интерес к исследовательской деятельности? Почему не дал толчок прогрессу?

— Ты знаешь?! — поразился Фадж. Память услужливо подкинула: он действительно когда-то мечтал стать исследователем, найти новый вид птиц, наблюдать за их жизнью, лазить по лесам, писать научные труды... — Ах, ты вновь про прогресс… — тут же сник он. — Ну не мог я, понимаешь, не мог. Чего-то не хватило. Обстоятельства.

— С обстоятельствами можно и нужно бороться. Мама говорила, что раньше вы были готовы к борьбе. И да, я запомнила это очень ясно, — кивнула Луна, вдохновенно продолжив: — И мне кажется, этот мальчик, мечтавший познать и изменить мир, всё ещё живет где-то внутри вас. Вы просто заплутали на своем пути, сбились с дороги. Нельзя отказываться от детской мечты, именно ей, пронесённой сквозь годы, и принадлежит самая большая сила. Именно мечты заставляют нас жить дальше и творить.

— Возможно, ты права, — наконец признал Корнелиус, тяжело вздохнув. — Возможно.

— А знаете, — вдруг оживилась Луна, — мы с мужем собирались в экспедицию, в Южную Америку, говорят, там был замечен какой-то новый, не известный науке вид птиц. Может быть, вы с нами?

— А как же интервью? — усмехнулся Фадж. Эта полная энтузиазма девчонка невольно заражала им и его. Может, стоит действительно подумать над предложением?

* * *

Прошло несколько лет.

За эти годы Корнелиус Фадж успел исколесить всю Южную Америку и часть Африки, написать небольшой научный труд, приложив его в качестве дополнения к своим написанным задолго до этого мемуарам.

Увы, но, когда у обывателей волшебного мира, наконец, проснулся интерес к его исследованиям, то сам Корнелиус Фадж был давно уже мертв. Укус мухи це-це смертелен, что для маглов, что для волшебников.

Впрочем, сам Корнелиус Фадж считал себя настоящим везунчиком.

Ведь, кажется, кто-то мечтал о втором шансе.