Улыбка дьявола (джен)

Ночь выдалась для Франсуа тяжелой. Он вздрагивал, просыпался в холодном поту, чувствуя, как старый детский страх впускает ледяные когти ему в душу, и снова через несколько минут забывался тяжелым сном. Виктор все это время сидел рядом, и каждый раз клал руку кузену на лоб, когда тот просыпался. «То ли есть жар, то ли мне кажется...» — думал он, вглядываясь в тревожное лицо спящего.

Иногда Виктор выходил. За водой ли, мокрым полотенцем ли, а порой за кофе себе, поскольку он решил чуть ли не в первый раз исполнить свое обещание, — это было не важно. Франсуа тяжело переносил эти его уходы и с нетерпением ждал возвращения.

«Жалкий трус, — наконец выругал он себя, сжав зубы. — Боишься темноты, как пятилетний ребенок! Пора уже взрослеть... Но, Боже мой, отчего же кажется, будто бы я не один в комнате?.. Жуткое ощущение... Словно кто-то стоит за шторой... Нервы. Пора лечить нервы. Иначе скоро я начну видеть призраков!..».

Но вскоре Франсуа убедился, что он в комнате действительно не один. Сквозь дремоту он услышал тихие торопливые шаги, под ресницы пробился отблеск свечи. Послышался тихий шорох перелистываемых бумаг и снова шаги, уже в его сторону. Свет упал на лицо, кто-то пристально всматривался в его черты, словно запоминал.

«Неужто Виктор?..» — Франсуа раскрыл глаз и почувствовал, что волосы на затылке у него зашевелились, а сердце замерло в груди. Посреди комнаты стоял мужчина в черном плаще и цилиндре. Лицо скрывала причудливая венецианская маска, проходящая на птичий клюв. Он держал в одной руке огарок свечи, в другой папку с документами.

— Кто вы?.. — сдавленным шепотом спросил Франсуа.

Человек не ответил, поднес к губам палец в белоснежной перчатке, приказывая молчать, и дунул на свечу. Пламя, шипя, погасло, и комната погрузилась во тьму. Хлопнуло окно, впустив ночной холодный воздух. Незваный гость ушел.

Франсуа впервые в жизни испугался так сильно. Что это было — видение, ночной кошмар, реальность? Он не знал, и оттого было страшно. Если это лишь следствие расстроенных нервов, то все не так плохо. А если это реальность, если этот человек шпион?.. Тогда дело плохо. Что за папку он взял со стола Виктора? Зачем?!

— Франсуа?.. — Виктор, вернувшийся в комнату, напугался не меньше своего кузена. Маска испуга, которая застыла на лице Франсуа, могла устрашить кого угодно.

— Виктор, ради всех святых, посмотри: со стола не пропала красная папка?.. — выдавил Франсуа.

Виктор осмотрел стол и удивленно обернулся на кузена.

— Все на месте, — он присел на свое место. — Что такое?

— Ничего, — выдохнул Франсуа, закрыв глаз и поежившись. — Значит, дурной сон...

Утром Франсуа выглядел гораздо лучше, чем вечером. Ушли темные круги из-под глаз, на бледном лице появился румянец, — который, правда, Виктор сначала принял за лихорадочный, — вернулся блеск во взгляде. Франсуа отдохнул, к нему вернулись силы, и кузена он поприветствовал доброй искренней улыбкой.

— Мне лучше, — ответил он на немой вопрос в глазах. — Гораздо лучше.

— Зато ночью с тебя можно было писать портрет вроде того, что висит в гостиной у отца, где изображен Танатос(1), — Виктор покачал головой.

За завтраком растерянно молчали. Они редко когда вообще завтракали вместе, а если такое случалось, то они обычно обменивались язвительными комментариями друг о дружке. Язвить не хотелось, а о чем говорить не знал ни Франсуа, ни Виктор.

— Франсуа, разрешите нескромный вопрос? — поинтересовался наконец Виктор и, когда кузен кивнул, неуверенно поинтересовался: — Вы зажигали свечу ночью?.. Когда вы как раз спросили меня про папку...

— Нет, — Франсуа покачал головой, помешивая ложечкой крепкий кофе.

— Странно, когда я зашел, пахло горелым... Франсуа?!

Франсуа уронил чашку, залив белоснежную скатерть, и сам сделался белее своей рубашки.

— И в комнате было холодно?.. — едва слышным шепотом выдавил он, глядя на Виктора с таким выражением, что тот невольно усомнился в его рассудке.

— Да. Я думал, вы открывали окно... Я слышал, как оно хлопнуло. Франсуа, да что такое?!

— Виктор, мне приснился крайне странный сон... который стал реальностью. Послушайте, это прозвучит абсурдно, сумасшедше, но вчера ночью я видел в комнате незнакомца, который держал в руках красную папку со стола...

Виктор, сведя светлые брови к переносице, слушал его и не перебивал. В глазах его невозможно было прочитать, что он думал, и Франсуа уж было решил, что зря вообще рассказал об этом происшествии кузену, как тот вдруг произнес:

— Сон это был или нет, но папка выбрана удачно... Франсуа, это ж ваше личное дело. Не то, что лежит у вас на столе в части, а то, что хранится в Генштабе... Это полное личное дело со всеми записями вроде: «выехал в Пруссию такого-то числа» и «имеет знакомство с королевской семьей Австрии». Понимаете?

Франсуа прицокнул языком. Про то, что личные дела генералов в Генштабе есть, он знал. Но вот что там делает его, обычного капитана, дело, он решительно не мог представить.

— Вас давно держат на мушке, — пояснил Виктор. — Не просто ж так вас обвинили в шпионаже... Это все те письма, которые вы отвозили в Пруссию по просьбе Леблана, да «Голубой Макс»(2) и, наконец, происхождение...

— Могли об этом раньше сказать? — наконец холодно поинтересовался Франсуа через несколько минут. — Виктор, я бы хоть...

— Франц, прости... — тихо перервал его Виктор. — Я должен был сказать... Но не смог.

Франсуа махнул устало рукой. Злость куда-то улетучилась. Виктор так редко извинялся, а еще реже признавал свою вину. Но прежде чем Франсуа успел ему что-либо сказать, в столовую вбежала перепуганная служанка, а следом вошел мужчина в черном фраке.

— Месье, я говорю этому господину, что вы завтракаете, а он мне: «Я к другому Тео, который артиллерист», — затараторила девушка. — Я ему говорю, что и этот месье Тео завтракает, а он просто идет напролом...

— Тихо, — Виктор наморщился. Шумная служанка действовала на нервы. — Что вам нужно, месье?

— Капитана Франсуа-Мерсан Тео в штатском платье я попрошу проследовать за мной в Черный кабинет(3).

Франсуа тяжело вздохнул. Видимо, нашли еще что-то, если в штатском платье вызывают в Генеральный штаб, да еще и в Черный кабинет. И, видимо, не видать ему отдыха и спокойной жизни, если ни жизни вообще. Обычно после таких вызовов не возвращались.

Ехали быстро и явно не в Париж. В карете были задёрнуты шторы, и Франсуа не мог примерно представить, когда же он окажется в руках офицеров разведки и что с ним будут делать. Оставалось только сосредотачиваться и призывать все свое красноречие, надеясь, что выкрутиться получится и в этот раз.

Карета остановилась, подпрыгнув на булыжной мостовой. «Вот и приехали...» — вздохнул мысленно Франсуа и толкнул дверцу. После полумрака экипажа он оказался в полумраке запутанных коридоров. Пахло свежим кофе и бумагой. Человек, привезший его сюда, провел капитана в кабинет в самом конце коридора.

— Вот и вы, — знакомый голос заставил Франсуа вздрогнуть.

В кабинете около окна стоял маршал Даву. Он был маршалом лишь год, но успел зарекомендовать себя как человека решительного, но осторожного и вдумчивого. С подчиненными он был строг и даже жесток. Франсуа нервно передернул плечами, встретившись с его холодным взглядом, но взор не отвел. Даву чуть улыбнулся краешками рта, оставшись довольным этой смелостью.

— Присаживайтесь. Разговор у нас будет долгий... Не хотите кофе? Не бойтесь, яду или алмазной пыли я вам не подсыплю.

Франсуа сел, оглядываясь. Радовало, что маршал пообещал его не убивать с помощью кофе. Но как знать, он не обещал, что не будет его убивать в целом. Уж тем более на столе в рассеянном свете блестел холодным блеском пистолет.

— Пока кофе делается, — Даву присел напротив него, прожигая его взглядом, — ответьте мне на несколько вопросов... С делами разведки вы, пожалуй, не связывались?

— Напротив, — возразил Франсуа, — имел честь перевозить кое-какие документы.

— Хорошо, что не стали скрывать этот факт, — маршал рассмеялся. — Поскольку в этих стенах ваши переезды туда-сюда не тайна. Вчера вас, пожалуй, заставили понервничать. Приношу свои извинения, погорячились. Но ваш кузен навел тут полнейший беспорядок. Влетел в архивы, развалил целый шкаф...

— К чему вы клоните?

— А к тому, что ваша выдержка меня приятно поразила, — Даву подался вперед, облокотившись на стол. — А ваша аккуратность и вдумчивость с работой Виктора не сравнится. Сразу к делу? Хорошо. Не хотите ли переквалифицироваться в разведчики?

— Я? — Франсуа изогнул бровь. — Разрешите и мне несколько вопросов? Почему я? Меня почти нигде не знают, а уж вы, простите, и подавно.

— Не знаю? — маршал расхохотался, запрокинув голову назад. — Зря вы так... За вас говорят ваши поступки и ваше личное дело... — он взял листы со стола и прочитал, чеканя каждое слово: — Франсуа-Мерсан Тео. Родился в Потсдаме. Мать — Анна-Мерсан Тео, в девичестве Рихтер. Отец — Александр (фон) Тео... Так, это неважно... Блестяще владеет шпагой, недурно стреляет. Отсутствует правый глаз, видимого шрама нет. Обычного роста, движения резкие. Одинаково хорошо держится в мундире и во фраке... Свободно говорит на французском и немецком, на английском чуть хуже... В общении находчив, разговор не продумывает, импровизирует. Отличается смелостью. С его помощью был выслежен агент Австрии фон Бетц. Показал себя умелым командиром в 1799... Пожалуй, хватит?

Франсуа сидел ни жив, ни мертв. Знали все, что можно и даже то, что нельзя. Даву, довольный произведенным эффектом, сидел, разглядывая его и постукивая пальцами по столешнице.

— Второй вопрос... Что вы делаете в разведке?.. — вдруг ошеломил его капитан.

— А вы мне нравитесь, — Даву улыбнулся. — Задаете верные вопросы. В разведке я ничего не делаю, это не моя стезя. Пусть в бумагах копается Бертье. Но именно я надоумил Черный кабинет обратить на вас внимание. Кроме того, вы можете лично мне помочь в одном деле... Дипломатия, уж коли в нее ввязались, требует марать руки, и у меня возникла небольшая проблема с письмом, отправленным по ошибке не туда.

Франсуа едва удержался от ответа, что он-то в дипломатию еще не ввязывался и вообще не хочет даже пытаться. Но промолчал.

— После выполнения этого дела, я отправлю вас в Африку, — продолжал маршал, — там для вас тоже работа найдется... Побудете некоторое время не артиллеристом. А затем, если заходите, вернетесь в свою колею, клянусь вам. Зато вы отвлечете внимание от вашего нашумевшего дела и поможете Франции. Соглашайтесь, Франсуа. Только учитывайте: вы потом просто так от разведки не отделаетесь, и вас то и дело будут сюда дергать.

— Согласен, — Франсуа кивнул головой.

В самом деле, почему бы и не попробовать?.. Можно будет на некоторое время избавиться от неприятного осадка на душе... Даву прав, его дело навело шуму во всем Фонтенбло, нужно было отвлечь свет от своей фигуры...

В кабинет зашел мужчина лет тридцати с гладко причесанными волосами. Он был одет в темно-синий сюртук, сверху был накинут плащ. Он прошел мимо и, не обратив внимание на Франсуа, по-хозяйски присел на подоконник. Франсуа взглянул на него и в горле пересохло. Он узнал ночного гостя.

— Кто этот человек? — тихо поинтересовался он у Даву.

— Этот? — маршал небрежным кивком головы указал на мужчину. — Это Грач. Одна из местных пташек. Разведка.

Грач усмехнулся, глядя на Франсуа. Он действительно напоминал своим видом птицу, а темная одежда усиливала это сходство.

— Простите его ночное вторжение, — продолжал Даву. — Это он по моему приказу. Нужно было убедиться, что вы действительно невиновны... К счастью, на документах стола печать, и вы можете быть спокойны. Грач, посвятите месье Тео в предстоящую диверсию.

Франсуа грустно вздохнул. «Я не умру своей смертью...» — решил он, подперев голову кулаком и приготовившись слушать.

Примечания к части:

(1) — греческий Бог Смерти;

(2) — прусский орден "Pour la mеrite ", то есть "За заслуги";

(3) — что-то вроде нашей Тайной канцелярии, учрежден еще при Ришелье;