Мальтебориан: По воле демона (гет)

Поздним вечером все того же дня, чета Дурслей мирно ужинала на кухне, пока Дадли — их единственный и неповторимый сын, как любила выражаться Петуния Дурсль, — проводил свое свободное время за новенькой компьютерной игрой, подаренной ему заботливыми родителями на сегодняшний день рождения. И ничто не предвещало беды. Напротив, это был слишком хороший день, чтобы опасаться каких-то несчастий. На то были как минимум две причины. Во-первых, погода в кои-то веки нормализовалась, поскольку дождь все же сделал свое дело, не позволив жителям Литтл Уингинга обезуметь от жары окончательно, а во-вторых, единственный источник всех проблем в доме номер четыре по Тисовой улице, носящий гордое имя Гарри и не менее гордую фамилию Поттер, так и вовсе покинул это место еще днем. Так что с чего бы вообще быть беде? По крайней мере, полагаясь на эти две, несомненно, весомые причины ее не опасаться, Вернон Дурсль — дядя Гарри Поттера — беду сегодня в гости определенно не ждал.

— Послушай, Вернон, — осторожно начала Петуния, отложив вилку в сторону и внимательно посмотрев на своего мужа. Что-то до сих пор не давало ей покоя, — а мы не перегнули сегодня палку?

— М-м? — оторвался от поглощения еды Вернон, удивленно уставившись на Петунию в ответ. — Ты о чем, Туни?

— Да я все о мальчишке, — пожала плечами Петуния. Лицо Вернона приобрело задумчивое выражение. — Может, не стоило его выгонять из дома? Могут ведь заявиться и эти... которые, ну... такие же, как и он.

— И что тебя беспокоит? — не заметил Вернон в описанной Петунией ситуации ничего опасного. — Сама смотри: из дома его никто не выгонял — он сам сбежал. Так что не наша проблема, — Дурсль принялся рассуждать. — Вот побегает он немного по улице и поймет, что еда из воздуха не берется. Затем побегает еще немного и уже ночью обнаружит вторую проблему — отсутствие кровати... а там еще и дождь может повторно пойти. Мало ему точно не покажется — это как пить дать, — Вернон заметил, как побледнело лицо Петунии на этих словах, и поспешно добавил. — Разумеется, я пущу его обратно в дом, если он об этом попросит. Даже наказывать дополнительно не стану, потому как целый день, а также ночь на улице — это урок на всю жизнь.

— Урок? Какой урок?

— Ну как же? — усмехнулся Дурсль, приготовившись загибать пальцы. — Гляди, Туни — мы ему дали крышу над головой, обеспечили одеждой, едой, позволили свободно перемещаться по окрестностям, а до этого вообще отправили его в школу вместе с нашим Дадли... черт, да это только малая часть! И за все это он не заплатил нам ни гроша! Понимаешь? Но мы не жаловались и продолжали его содержать. Ведь он твой племянник как-никак! Разве можно было иначе поступить? Однако даже в таких, практически райских условиях, он все равно умудрялся найти приключений на свою пятую точку! — Вернон не повышал голоса, но, тем не менее, его слишком сильно сжатые челюсти и слегка побагровевшее лицо выдавали тщательно скрываемое недовольство. — Чулан под лестницей, который мальчишка зачем-то попросил меня однажды расчистить, он решил использовать как постоянное убежище. И это вместо полноценной спальни на втором этаже! Это, ты думаешь, нормально? — лицо Вернона выражало искреннее недоумение, вызванное подобным поведением племянника его жены. — Урок же, который он получит, прост — нужно быть хоть чуточку благодарным! Хотя бы иногда.

— Так ты думаешь, что он вернется? — слова Вернона все равно не смогли полностью успокоить Петунию.

— Конечно же он вернется! — ответил Вернон таким тоном, словно другого варианта развития событий в природе даже предусмотрено не было. — Идти-то ему все равно некуда. Да и мелкий он еще. К тому же вот ответь-ка мне на простой вопрос — кому он вообще нужен? Кроме нас, разумеется. Ведь нельзя же отрицать очевидное — теми единственными людьми, кто хоть сколько-нибудь его поддерживал, всегда были мы. Да, это, может, и звучит грубо и неприятно, но все же это — правда! Самая настоящая. Даже эти самые... которые, гм... такие же, как и он... эти ненормальные... даже им он даром был не нужен! А иначе почему они подсунули мальчишку именно на наше крыльцо? Не могли подыскать таких же ненормальных? — Петуния промолчала. Она и сама задавалась этим вопросом изо дня в день, так и не находя ответа. Определенно, в словах Вернона была доля правды. Возможно, даже слишком большая доля. — То-то же! — воскликнул Вернон, довольный произведенным эффектом. — Ты ведь и сама об этом думала. Разве я не прав?

— Прав, Вернон, — вздохнула Петуния. — Ты абсолютно прав, — Вернон довольно хмыкнул, возвращаясь к еде. Однако Петуния еще не закончила разговор. — Но, может, мы все-таки немного переусердствовали с его воспитанием?

— Что-то тебе сегодня в голову лезут странные мысли, — прокряхтел Вернон, отправляя последний кусочек бекона себе в рот и откладывая вилку в сторону. С ужином было покончено, но Дурсль не спешил покидать кухню — он видел, что Петуния все еще хотела с ним поговорить. И пускай тема разговора была всего одна — неблагодарный Гарри Поттер — поговорить об этом мальчишке, если в итоге это как-то могло избавить Петунию от беспокойства, Вернон был готов. — И что же не так с его воспитанием? — он положил руки на стол и сцепил их в замок.

— Не с его воспитанием, а с нашим к этому воспитанию подходом, — поправила Петуния мужа.

— Помнится, лет эдак десять назад, мы сидели тут же, на этой самой кухне, читали письмо какого-то там... эм-м... Давулдола, вроде... и решали, что же будем делать с сыном твоей сестры... — начал Вернон.

— Дамблдора, — уточнила Петуния, прервав рассказ Вернона.

— Что?

— Дамблдора. Письмо Дамблдора.

— Ай, да не важно, — махнул рукой Вернон. — Как там этих ненормальных звали, мне не интересно. А вот факты — дело другое. И я прекрасно помню, словно это было всего пять минут назад, как ты была решительно настроена после прочтения письма не допустить того, чтобы жизнь мальчишки прервалась так же, как и прервалась у его матери — твоей сестры Лили.

— И я помню... — тихо проговорила Петуния, опустив глаза.

— Поэтому мы и взяли его к себе, — продолжил между тем Вернон. — А затем оказалось, что он такой же... необычный, как и его родители, — Петуния с удивлением отметила, что Вернон впервые не использовал слово "ненормальный" по отношению к Гарри. Дурсль же продолжил, как ни в чем не бывало. — Разве ты не помнишь, почему мы решили воспитывать Гарри в таких... ну... не очень благоприятных условиях?

— Кажется, ты не так давно называл эти условия райскими? — тихонько усмехнулась Петуния.

— В тот момент я говорил об обеспеченности едой, одеждой, кровом и прочими необходимыми вещами, — пожал плечами Вернон. — Теперь же — о непосредственном к нему отношению с нашей стороны. И вот тут все было не так хорошо. Так ты помнишь о причинах?

— Помню, помню, — снова вздохнула Петуния. — Но, может, мы все-таки ошиблись тогда? Когда решили сперва запретить произносить слово на "в" в этом доме... а затем зареклись когда-либо разговаривать о любом виде... ненормальности?

— Он должен был ненавидеть волшебство — таков был замысел, — напомнил Вернон, нарушив впервые за очень долгое время собственное же правило. Петуния тоже заметила произнесенное вслух запретное слово, но не стала заострять на этом внимание — ей почему-то казалось, что прямо сейчас, за этим самым обыкновенным кухонным столиком, решалось что-то очень важное. Важное настолько, что способно было изменить будущее как минимум одного зеленоглазого мальчишки. — Так он гарантированно бы никогда не стал пользоваться своим... даром, если его так можно назвать. И тогда все конфликты этих... ненормальных прошли бы мимо мальчишки.

— Но что, если мы ошиблись? — вновь задала Петуния не дающий ей покоя вопрос. — Что, если мы должны были рассказать ему все с самого начала?

— Думать о прошлом нет смысла, Туни, — ответил Вернон. — Но о будущем — очень даже полезно.

— То есть ты согласен на... — поняла Петуния намек.

— Да, — кивнул Вернон. — Если ты считаешь, что так будет правильно... то так тому и быть, — на лице Петунии впервые за сегодняшний день расцвела улыбка. — Но ты уверена, что это правильный шаг? Мы сломаем абсолютно все, что с таким упорством строили раньше... Пути назад не будет. Ты точно этого хочешь?

— Мальчик уже достаточно натерпелся — пора бы и нам пересмотреть свои взгляды, — кивнула Петуния, поднимаясь из-за стола. — Гарри должен знать правду. А это значит, что как только он вернется, придется нам все ему объяснить. Ох... как же это будет трудно...

— Трудно или нет — не важно, — заметил Вернон, вставая со стула. — Лишь бы действительно не ошибиться, решив вот так сразу перевернуть всю его жизнь с ног на голову. Да и с Дадли придется основательно так поговорить... кстати о Дадли — за отпущенного сегодня на волю удава мальчишка все же ответит.

— Ох, Вернон, скажешь тоже... — с улыбкой махнула Петуния рукой на мужа, принимаясь собирать грязные тарелки. — Он же не знал, что сам и был причиной исчезновения стекла.

— А теперь будет знать, — беззлобно усмехнулся Вернон. — И понесет ответственность.

— Господи, Вернон, какая еще ответственность? Ему едва ли одиннадцать лет исполняется на днях, — смеялась Петуния.

— Тем более — уже не маленький, так что...

Увлеченные беседой Дурсли еще долго щебетали на кухне, представляя себе момент раскрытия тайны Гарри Поттеру во всех красках, однако таинственному наблюдателю, ставшему по счастливой случайности свидетелем их разговора, и уже услышанного было более чем достаточно.

Входная дверь домика, принадлежавшего Дурслям, беззвучно отворилась, выпуская невидимого посетителя наружу, а затем так же беззвучно закрылась. И на крыльце дома номер четыре по Тисовой улице, словно материализовавшись из воздуха, показался Мальтебориан. Выглядел он крайне озадаченно.

— Вот так поворот... — удивленно протянул демон, запустив в волосы пятерню, — ...всем поворотам поворот. Выходит, чулан под лестницей — его инициатива... но как же тогда... — он замолчал.

Быстро оглядевшись по сторонам и никого подозрительного при этом не обнаружив, Мальтебориан решительно тряхнул головой и двинулся в сторону игровой площадки с огромным зеленым дубом, которую он уже успел превратить в некоторое подобие лагеря.

Ему нужно было подумать. Хорошенько подумать. Ведь от следующего его шага могло зависеть очень многое, а во всей этой истории было что-то... определенно подозрительное.