Новая история (джен)

Примечания:

1 — Соппоро — позволяет усыпить противника. Относится к слабым чарам;

2. Песня поётся на мотив «Гимн инквизиторов» Филигона. За знакомство с песней спасибо Францишке, за адаптацию песни под Пожирательские мотивы спасибо Gusarova.

Утром, расчёсывая волосы перед зеркалом, я удивлялась, что не поседела за ночь. А ночка была длинной.

* * *

Я жутко испугалась, что убила Малфоя, как Мэтта. Приложила пальцы к его шее и, почувствовав ровный пульс, облегчённо выдохнула, а присмотревшись к магии, поняла, что пальнула простым Соппоро [1]. Пока я тащила Малфоя к трибунам, сердце гулко билось, разгоняя по телу азарт. Я уговаривала себя не бояться, убеждала, что справлюсь, и разум заработал привычно быстро и чётко. Обездвижив Малфоя ещё и Петрификусом, чтоб не сбежал, если очнётся, я нервно хихикнула, раздумывая, а не бросить ли его здесь совсем. И с сожалением отмела эту мысль. Малфой это не мышь, а единственный наследник древнего рода. Я была уверена, что его отец всю школу перевернёт. Раз Драко нельзя убить, нужно было убедить, что ничего не произошло. А для этого необходимо убрать все следы. Натянув капюшон мантии, я быстро пробежала по полю, а затем прошмыгнула в подземелья. Подождав, пока Кровавый Барон вдоволь нагремится цепями, рванула в комнату. Там настроение резко скакнуло вверх. Свечи полностью прогорели, а круги из мела казались смазанными, будто кто-то провёл по ним огромной рукой. «Или крылом!» — решила я и подпрыгнула от радости. Яйцо из круга исчезло, что могло значить только одно: подношение принято. Чуть не пританцовывая, я замазала пораненный палец мазью.

— Докажи теперь, что я порезалась! — ухмыльнулась я своему отражению и осторожно выглянула за дверь.

Очень удивилась тому, что по пути назад мне так никто и не встретился. Ни старост, ни профессоров, ни Филча, ни даже привидений. Я просто порадовалась удаче, решив позже подумать, куда это все делись. Малфой всё ещё валялся под трибунами и всё ещё спал. Когда я сняла чары оцепенения, он только перевернулся на бок и дёрнул ногой. Простое Эскуро убрало мою кровь и с его платка, и с метлы. Замазала синяк на лице, отметив хороший удар. А порезать чужой палец было и вовсе легчайшим делом. Чтобы такое добро не пропадало зря, я приложила маленькую пробирку к пальцу Малфоя. Он ведь охотился за моей кровью. Я решила, что неплохо бы заиметь и его. На всякий случай. Выдохнув, бросила взволнованный взгляд на розовеющее небо. Вся беготня отняла прилично времени.

Оттащив Малфоя с метлой обратно на поле, я улеглась на траву рядом, пытаясь унять рвавшийся наружу истерический смех. «Если получился это, — решила я, — получится вообще всё. Но каким же болваном он будет, боже!» Я коснулась мизинца Малфоя своим, делая вид, что вот так вот мило мы и уснули.

— Фините, — прошептала я, закрыв глаза и отвернув голову. Малфой завозился, заворочался, а потом с ором подскочил. Я тоже подпрыгнула, заозиравшись по сторонам и, «сонно» протирая глаза, участливо спросила: — Драко, ты чего? Плохой сон приснился? Да?

Малфой, бледный и всклоченный, с травинками в волосах, медленно пятился назад. Я старалась не спутать испуг со смехом.

— Ты ударила меня! — наконец, возмущенно выдал он.

— Я-я-я?! Да с чего бы мне тебя бить, Драко?

— Ты пыталась отнять у меня платок со своей дурацкой кровью! — в доказательство он выхватил платок из кармана и замахал им, словно флагом.

— Драко, — миролюбиво позвала я, идя вперёд медленно и плавно, как кошечка. Губы чуть подрагивали: так и хотелось откровенно засмеяться. — Это же твоя кровь. Не моя.

— Моя? — возмутился Малфой. — Ты вчера палец порезала! А потом пыталась отобрать этот платок и ударила меня! — он ткнул в свою скулу дрожащим пальцем.

— Тогда где мой порез? И где твой синяк? — развела я руки в стороны и всё же улыбнулась. Драко поражённо прижал руку к лицу. Солнце уже взошло, и вместе с запахом утренней свежести и травы я вдыхала страх. «Хороший завтрак! Не смеяться. Не. Смеяться!»

— Что ты со мной сделала? — поражённо выдохнул Малфой, на полусогнутых шагнув назад.

— Драко, послушай, — я прижала руки к груди и тоже отступила, делая вид, что он меня пугает, — ты вчера рассказывал про строение метлы. Потом случайно порезал палец. Замотал его платком. Мы договорились, что в школе я и его залечу. А потом уснули. И всё, Драко! — надрывно восклицала я, и глаза заблестели самыми натуральными слезами обиды. — Разве я смогла бы… Тебя… Ударить? О, Драко, зачем ты придумываешь такие гадости? Ты специально меня сюда позвал, да? Чтобы обидеть?

— Но я же… — бормотал Драко, — я же это помню…

— Тебе приснился плохой сон, — всхлипывала я, размазывая по щекам слёзы. — Всё было так хорошо! А я ведь тебе поверила! А ты!

Я понимала, что пора бы заканчивать спектакль и сбегать, но не могла отказать себе в удовольствии полюбоваться лицом Драко. Неверие сменилось растерянностью, затем смущением, страхом. Я не до конца понимала, что исказила чужую реальность. Я не знала названия того, что сделала. Только чувствовала власть над чужим разумом, и чувство это пьянило. Но вот Драко сделал шаг, и наваждение рассеялось, я дёрнулась.

— Хватит!

— Трис…

— Хочешь придумать ещё какую-нибудь гадость? Не подходи ко мне больше!

— Трис!

— Никогда! — рыдала я, убегая в сторону школы.

* * *

— Ох, хоть бы я нигде не прокололась, — вздохнула я, внимательно разглядывая отражение. Глаза у меня были чуть припухшими и покрасневшими, как и положено обиженной девушке. — Нужно идти.

В гостиной не осталось и следа вчерашнего праздника. Ни цветов, ни лент, ни подсвечников. Слизеринцы сменили пёстрые костюмы на отглаженную школьную форму. Только покрасневшие глаза и ещё более бледные, чем обычно, лица выдавали вчерашнюю вечеринку. Роули уже раздавала какие-то указания, Флинт пытался собрать команду для тренировки. Но без четверых игроков это было сложно.

— Где Эйвери?! — горланил Флинт, закинув метлу на плечо.

— А и вправду где он? — услышала я хриплый шёпот позади. — Я хотел у него зелье купить. Всю ночь уснуть не мог.

— Я перечитывал лекции Бинса, — ответил такой же хриплый голос. — Советую. В сон клонит мгновенно.

— Да ты больной, МакФейл.

— Зато помогает.

— Где Рейнард? — волновалась Роули. — Где вообще половина студентов?

— Они, наверное, ещё гуляют, — сонно, но по-прежнему тихо вздохнул МакФейл. — Удачливые. Надо было всё же пойти с ними.

— Тебе бы тогда даже Бинс уснуть не помог. И вообще почисти зубы.

— Это я уже чистил. Не помогает. Что, всё так плохо?

— От тебя несёт нифлером, который умер в кусте мяты.

Устав слушать полутрезвые откровения старшекурсников, я двинулась к выходу из гостиной. Просто не могла усидеть на месте, ведь ритуал удался! Я ждала, что родственники свалятся мне на голову прямо с неба! Всё же у меня были очень детские представления о магии. Она не исполняла желания. Нельзя было загадать миллион галлеонов и ждать, что утром мешок с золотом будет у кровати. Но магия давала возможности получить желаемое. Хочешь денег? Жди скорых предложений работы. Или, например, удачи в азартных играх или лотерее. Жаждешь внимания какого-то парня? Возможно, Филч случайно запрёт вас вдвоём в кладовке или Флитвик поставит в пару на уроке. Желаешь увидеть семью? Да ещё и «хоть как-нибудь»? Вот тебе колдография! Не зная этого и окрылённая предчувствиями, я летела по коридорам. Ноги сами несли вперёд, будто зная лучше, и я решила поддаться чувству. Ветер всё так же подгонял в спину.

Ноги привели в библиотеку, я столкнулась с Хагридом. Хотела спросить, не отправил ли он единорогов обратно в лес, но передумала и сухо извинилась. На душе заскребли кошки. Грейнджер что-то взволнованно обсуждала с Поттером и Уизли. Поэтому я поспешила убраться. «Вот у Малфоя есть Крэбб и Гойл, у Тео есть Блейз, у Грейнджер — Поттер и Уизли… У Снейпа есть его зелья, а у меня никого нет! Никого!» Я бы так и продолжила предаваться грусти, если бы мне не зажали рот и не затащили за угол, а потом ещё за один. Я сразу же раскидала вокруг нити, и в ухо зашипели:

— Свенсон, ты что творишь! — возмущался Эйвери, потирая живот. — Это же я!

— Откуда я знала, что это ты? Ты зачем меня сюда затащил? — отступила назад я, осматривая тёмный коридорчик. Голос предательски дрогнул.

— Мне нужна помощь.

— Моя?! — от неожиданности я забыла про коридор и теперь рассматривала Эйвери. Весь встрёпанный, в помятой одежде, а от идеальной причёски не осталось и следа: волосы висели сосульками и закрывали половину лица. — Ты что, мозг пропил?!

— Да не ори ты! — зашипел он, опасливо косясь на дверь, но поздно. В долговязой покачивающейся фигуре я едва признала Розье. С пару секунд он фокусировал на мне взгляд.

— Свенсон! — протянул он и прежде, чем я успела отбежать, уже обнял и приподнял меня над полом. От запаха перегара кружилась голова, и захотелось плакать. Раньше так пахло от Майка. — Такая милая первокурсница. Тебя никто не обижает?

— Рейнард, — раздражённо вздохнул Эйвери, — я тебя прошу: иди спать.

— Успокойся, Натан! — отмахнулся Розье. И продолжил с очень серьёзным видом: — Свенсон, так тебя никто не обижает?

— Нет! — пискнула я, боясь, что он мне сейчас рёбра сломает.

— Вот и хорошо. Хо-ро-шо. Никто никого обижать не должен, мы же все братья! Да, Натан?

— Да, Рейнард.

— Да-а-а. И сестры тоже! Но ты мне не врешь, Свенсон? Врать не хорошо.

— Не вру, — ответила я, очень расстроенная, что для ответа пришлось вдохнуть. Наконец, он поставил меня на пол.

— Вот и чудненько! Но если кто обидит, ты нам говори, не стесняйся. Ладно, — тише добавил он, хотя голос всё равно разносился по коридору, — или говори только мне, потому что Натан — вредный жук.

— Рейнард, пожалуйста, иди спать.

— Да что ты прицепился со своим сном! Мы ещё перед гриффиндорцами должны извиниться! — покачнувшись, ухватился за стену Розье, но упрямо зашагал вперёд. Эйвери ринулся за ним.

— Рейнард, — мягко и дружелюбно сказала я, доверительно хватаясь за его руку, — прежде чем извиняться, я думаю тебе лучше и правда поспать. И застегнуть штаны.

— У меня штаны расстёгнуты?! — ужаснулся Розье.

— Я вижу твоё бельё со змейками, — заверила я.

— Что же вы сразу не сказали! Свенсон, извини, мне так неловко! Так неловко!

— Вот и приведи себя в подобающий вид, — подталкивал его Эйвери в спину. Под извинения Розье он захлопнул дверь и подпёр её спиной.

— Отлично погуляли? — ухмыльнулась я.

— А то не видишь.

— И много у тебя там таких Розье? — кивнула я на дверь.

— Человек тридцать Розье и… Розьих, — улыбнулся Эйвери краешком губ, а я присвистнула.

— Я же сказал, что нужна помощь.

— А почему именно я? Где МакНейр? Трэвэрс? Вас Флинт ищет. Что с тобой? — перечисляла я. Лицо Эйвери выражало вселенскую скорбь.

— Рэндольфа я вообще не могу разбудить. А ты… Мимо из наших больше никто не шёл.

— Позвать Роули? — предложила я, но Эйвери закатил глаза.

— Старосту, ага. Ты ещё Снейпа позови сразу! Слушай, просто помоги мне, а я в долгу не останусь, — из кармана он достал заманчиво звякнувший мешочек, и я облизнула губы, не сводя с него глаз. — Я знал, что мы договоримся.

— Так что ты от меня хочешь? Я этих бугаёв потащить не смогу.

— Ты пойдёшь в мою комнату и…

— Ой, нет! — замахала я руками. — Нет-нет-нет-нет, знаю я эти ваши штучки! Ты потом скажешь, что у тебя что-то пропало, а я буду виноватой, меня ещё из школы выгонят.

— Да Дамблдор в жизни никого не выгонит, — скривился Эйвери, — он только угрожает. И ничего я не скажу. Ты что, за какую-нибудь Паркинсон меня принимаешь? Двадцать галлеонов. Это много, если что.

— Я знаю, сколько это! Почему ты не хочешь позвать кого-нибудь?

— Потому что «кто-нибудь» обязательно сдаст нас при возможности, а тебе болтать не выгодно. Да и не поверит тебе никто. Соглашайся, Свенсон, тридцать галлеонов на дороге не валяются.

— Так что ты от меня хочешь? — напряжённо спросила я, прикидывая в уме риски и выгоду. Мысленно я уже потратила всё до последнего кната.

— Ты пойдёшь в мою комнату. Там под кроватью ящик. Принеси его. Только, пожалуйста, не смотри журналы, которые там лежат. Я опасаюсь за твою психику.

— Нашёл из-за чего волноваться.

Я думала о том, что если Эйвери всё-таки подставит, то я просто пожалуюсь Снейпу. И Дамблдору заодно. «А что, он же любит копаться в моей голове, пусть хоть повод будет. Может, с меня и наказание снимут. Хотя остался-то всего месяц». Когда я остановилась перед дверью с серебряной табличкой «Натаниэль Эйвери», я прямо-таки желала быть подставленной. Обернувшись по сторонам, осторожно вошла.

Исполнять просьбу Эйвери я не спешила, уж очень хотелось взглянуть на комнату, узнать больше о чужой жизни. Полки у Блейза были завалены игрушками, мои пустовали, а у Эйвери всё сплошь завалено бутыльками. Шампунь «Простоблеск», десятисекундный прыщевыводитель, вечно прочные ресницы, волшебный искристый порошок для зубов — любая модница Хогвартца могла бы позавидовать таким запасам! И колдографии буквально повсюду. Не удержавшись, я взяла в руки одну, вторую, третью… Все они были старыми, но с каждой смотрели два студента Хогвартса. Один тощий блондин, второй крупный брюнет. Отличали пары в основном только модели квиддичной формы и мётел. На последней стояли в обнимку нынешние Эйвери и Розье. «Дружба в седьмом поколении», — аккуратно написано снизу. Я почувствовала себя самым одиноким человеком в мире. На большинстве других тоже Эйвери и Розье, только младше. Вот они вдвоём на детской метле. Вот за школьной партой. Вот какой-то пикник уже вместе с МакНейром. Я пробегала по ним глазами, пытаясь подавить зависть, горечью разлившуюся в груди. Склеенная чудо-скотчем колдография стояла немного поодаль от остальных. Маленький Эйвери с короной на голове сидел в кресле, словно на троне. Улыбался во весь рот, и отсутствие одного зуба ему нисколько не мешало. Но большее внимание привлекала обнимавшая его за плечи женщина. Очень красивая, стройная, но всё в ней мне показалось чудным и странным. И блестящий, словно сотканный из страз, открытый купальник, и огромные каблуки, и длинные красные перья в причёске. К тому же создавалось впечатление, что колдо сделали в какой-то подсобке, куда просто свалили всякий хлам. Приглядевшись, я ойкнула. Рядом с креслом горела лампа. Самая обыкновенная магловская лампа! «Это, наверное, его мать? Так он вырос в магловском районе? Ничего себе!»

Одна колдография отличалась от других количеством человек. Их было семь. В первых двух сразу угадывались предки Розье и Эйвери. Последний неловко приобнимал за плечи блондинку. По его счастливой, чуть ошарашенной улыбке, по восторженному взгляду сразу было ясно — влюблён. Девушка и правда была прехорошенькой. На голову ниже остальных, миниатюрная и аккуратная, словно куколка, с пышными светлыми локонами и очаровательными ямочками на лице. Она казалась абсолютно счастливой и даже от самой колдографии веяло теплом и надеждой. Но она крепко держала за руку другого парня, с капитанской повязкой на плече. Но первое, что бросалось в глаза — его бледность. Казалось, ни красивая девушка, ни кубок квиддича его не радовали, мыслями он был где-то далеко. Девушка по другую руку капитана была полной противоположностью первой. Высокая, черноволосая и прямая, как кочерга. Волосы затянуты в строгий пучок, в тонких поджатых губах и сведенных к переносице бровях залегло неодобрение. Даже значок старосты школы сверкал укоризненно. А в глазах такой непримиримый огонь, словно она желала убить кого-то через колдографию. Она гордо держала кубок школы вместе со вторым старостой. Самый высокий из всех и самый красивый, самый спокойный и самый неподвижный, он больше походил на творение талантливого скульптора, чем на живого человека. О его мантию, казалось, можно было порезаться, как о книжную страницу, настолько она была отглаженной. Значок старосты блестел ярче кубков. На чёрных кудрях неподвижно замерли солнечные лучи. Он не двигался, и я поскребла колдо пальцем, решив, что это просто приклеенное магловское фото. И вздрогнула. Парень посмотрел на меня так угрюмо и властно, что я тут же одёрнула руку, как от горячего котла. Едва я это сделала, как изображение вновь стало неподвижным, на доли секунды раздражённо закатив глаза. После этого самый последний парень показался мне скучным и не запоминающимся. Я перевернула фото. Семь имён, семь разных почерков.

— Рейнард Эйвери, Натаниэль Розье, — прочитала я, — о боже… То есть, о, Мерлин, у них совсем нет фантазии на имена? Друэлла Розье, Альфард Блэк, Вальбурга Блэк, Том Реддл, Рудольфус Лэстрейндж. — Я снова перевернула колдо. — Натаниэль Розье это же тот, который возглавлял Мунго всего два года! А Друэлла.. Это которая вышла замуж за Сигнуса Блэка. Который младше на одиннадцать лет. Ужас какой. И Реддл. Реддл… Что-то знакомое. Ах да! Ну и за что тебе дали табличку в зале наград?

Я продолжала разговаривать с колдографией, даже не догадываясь, что вот и сбылось моё желание. Ведь на колдо было много членов моей семьи. А если бы я знала, что эти семеро через пару часов после съёмки запустили в небо Чёрную метку и впервые назвались Пожирателями смерти, я бы рассмотрела их ещё внимательней. Я вдруг отметила, что разговаривать с колдо очень удобно. Во-первых, никто мне не отвечал и не раздражал. А, во-вторых, никаких голосов в голове. Я нерешительно замерла, раздумывая, а не спереть ли мне колдо чисто для разговоров.

Мысли прервал стук в окно. От неожиданности я выронила рамку из рук, но не обратила на осколки стекла никакого внимания. Копна светлых волос чарующе колыхалась вокруг острого бледного лица, зелёная чешуя хвоста блестела в преломлённых солнечных лучах. Пышногрудая русалка, прикрытая лишь маленькими ракушками, подплыла поближе, в раскосых глазах читалось разочарование, а в надутых губах — обида. Я не могла двинуться с места, настолько необычным было это зрелище даже для подземелий. Русалка же провела тонким пальцем по стеклу, рисуя сердечко.

«Это что… Это что он встречается с… Русалкой?! Это поэтому он гриффиндорцев в озеро кидает? Вместо букетиков? Ухаживает так? Вот же чудик!» Русалка, тем временем, пририсовала сверху к сердечку нечто, напоминающее длинную подкову, улыбнулась острыми зубами и махнула хвостом.

— Так. Надо взять ящик и убираться отсюда к чёртовой матери. Ах да, Репаро! — осколки стекла соединились, я поставила колдо обратно на комод: — И ничего не было! А как же я пронесу целый ящик со склянками через всю школу?

Решив, что лучше всё нести в сумке, я сбегала в свою комнату, но вернуться обратно также быстро не получилось: у двери Эйвери с крайне недовольным видом стояла Дороти Шаффик. Когда она, наконец, ушла, я смогла вернуться к делу. Вместо ящика с отрезвляющим зельем мне в руки попался журнал «Упругие метёлки» с целующимися ведьмами на обложке, поэтому из комнаты я выходила крайне смущённая и злая. Хорошо, что я из неё не бежала, ведь на караул у двери заступила Джастина Яксли, и мне снова пришлось ждать.

* * *

— Что ты так долго, Свенсон? — еле ворочал языком Эйвери.

— Долго?! — возмутилась я, пихнув ему сумку с зельями. — Сам виноват! Развёл там притон!

— Не ори, Свенсон, — простонал Эйвери, закрыв уши.

— То русалка, то невеста, то сестра! Ни зайти, ни выйти!

— Эванджелина приплывала? — оживился Эйвери.

— Ты что, говоришь по-русалочьи? — я мгновенно сменила тон, прикидывая, не поучит ли меня Эйвери языкам вместо уплаты денег.

— Нет. Я и по-английски сейчас говорю неважно.

— Как же вы тогда общаетесь? Откуда тогда знаешь её имя?

— Имя сам придумал, а она вроде не против. А про общение… Ну-у-у, — лучезарно улыбнулся Эйвери, а я почему-то вспомнила его детскую беззубую улыбку, — зато я знаю язык любви. Он увин… Унивса… Общий и всем понятный.

— О-о-й, избавь меня от подробностей и заплати уже.

— Так ты ещё не помогла мне.

— Я ж принесла тебе зелья!

— Это была половина помощи.

— Ты не говорил об этом!

— Так ты не спрашивала. Это такое слизеринское правило. Прежде чем согласиться на сделку, стоит уточнить все детали.

— Иди ты к чёрту, Эйвери! — зло развернулась я, намереваясь спуститься прямо к Снейпу. — Вместе со своими деталями!

— Да погоди ты, — он без труда схватил меня за капюшон. — Доплачу я тебе, доплачу, успокойся. Пока я буду поить их зельем, нужно чтобы кто-то следил за входом, — рассказывал Эйвери, открывая дверь. — А то они уйдут, их поймают и всё накроется котлом.

— Ты что, с ума сошёл? — боязливо прошептала я, спрятавшись за Эйвери и вцепившись в его мантию так, что он пошатнулся. — Это же толпа пьяных волшебников. Как я должна их удержать? Вы что дальше пили, пока меня не было?

— Так в том-то и дело, что нет, — простонал Эйвери, закрыв дверь и привалившись к ней спиной. — Мы не трезвеем, но мы и не пьём! — продолжал жаловаться он, а я вспомнила, что Малфой вчера что-то подмешал в огневиски Эйвери. И всё сразу встало на места. — Я выпил всего бутылочку, а такое чувство, что десять. И это я ещё неплохо держусь! Да и чего за ними смотреть? — дрожащей рукой Эйвери обвёл комнату. Меньше всего она напоминала заброшенный класс, потому что половину её занимал…

— Бассейн? — ахнула я.

— Это общее творение, — похвастался Эйвери. — Даже убирать жалко.

— Эйвери?

— Ну, что?

— А зачем вы оторвали ножку стола? И зачем заточили? Вы копьё делали?

— Копьё? — нахмурился Эйвери. — А-а-а, нет, это мы кол делали. Думали, что Рейнард вампир. Ты же сама видела, какой он бледный! Так он ещё и чеснок не ест. Нам это показалось подозрительным.

— А чего вы его к зеркалу не подвели? Вампиры же не отражаются.

— Правда? Никогда о таком не слышал. Ну и зеркала мы всё равно разбили.

— Зачем?

— Кое-кто решила, что она толстая и не хочет этого видеть. Так, срочно, встань у двери и никого не выпускай. Если что, колдуй Аваду. Скажешь, я разрешил.

— На-а-а-а-атан, — женским голосом протянуло нечто, вылезшее из бассейна. Я едва признала в ней райвенкловку из поезда. — Скучаешь?

— Да нет, — буркнул Эйвери, осторожно поставив сумку на пол.

— Ты по мне не скучаешь? — возмутилась девушка, смешно изогнувшись и сложив руки на груди. — Вот так и знала, что тебе на меня плевать.

— Да не плевать мне, конечно.

— Плевать.

— Нет.

— Плевать-плевать.

— Да сто раз говорил: люблю я тебя!

— Вот если бы любил, сто раз говорить бы не пришлось! Иди к своей Шаффик!

— Ну, Миранда! Ай, ладно.

Видимо, Эйвери решил, что напоить всех отрезвляющим задача более важная, чем доказать любовь пьяной девушке. Он знал, что просто так трезветь никто не захочет, тем более, что многие продолжали танцевать в бассейне, и потому выдал зелье за особый дорогой коньяк. Эксклюзив разлетелся за секунды, Натан себе даже бутылька оставить не успел! Разочарованные вероломством студенты на нетвёрдых ногах маленькими группами покидали побоище. Протрезвевшим было дано задание никому не попасться. Эйвери, массируя виски, пытался уничтожить бассейн. И меня принудил к этому, раз уж я здесь. «Мы ведь сокурсники!» — восклицал он и обещал доплатить. Деньги меня почти перестали интересовать. Я скользнула взглядом по храпевшему МакНейру, по Трэвэрсу, который спал так крепко, что даже не замечал пустой бутылки на собственной голове. Взгляд задержался на Розье, свернувшимся калачиком прямо на полу. Он обнимал свою скомканную мантию, как плюшевого мишку, а в моей голове зародился смутный план. Я намеревалась довести эту четвёрку до подземелий. Эйвери пытался поставить друзей на ноги. Самым покладистым был МакНейр: он просто исполнял всё, что ему говорили.

— Это сила доверия, — решил Эйвери.

С Трэвэрсом тоже проблем не возникло: Эйвери пообещал ему, что как только доберутся, так сразу спать. Да, можно даже не раздеваться. Проблемой стал Розье, порывавшийся продолжить веселье.

— Лучше бы я его спящего на руках донёс, — буркнул Эйвери, держась за голову, когда мы вышли в коридор. Я удивилась звёздному небу. — Свенсон, веди нас. Я даже не понимаю, на каком мы этаже. Ангус, Рэндольф, идите за Свенсон! Рэндольф, стой!

МакНейр воспринял приказ слишком буквально и непримиримо зашагал вперёд. Ему, видимо, трудно было понять несколько просьб за раз, поэтому он сначала врезался в стену, а потом замер, ожидая указаний. «Интересно, а если я скажу: «души Малфоя!» он придушит?»

— Не так прямо же, — простонал Эйвери.

— Ты сможешь сделать ступени гладкими, как в прошлый раз? — шепнула я. — Скоро лестница, нам проще съехать прямо ко входу, чем спускаться.

— Наверное, смогу, — держась за голову, Эйвери тяжело прислонился к стене. — Я убью того, кто это сделал. Свенсон, дай воды. Пожалуйста. Я как в пустыне.

— В комнате попьёшь, — шикнула я, раздумывая, а не выдать ли Эйвери заодно и коварного Малфоя. «А что? Даже три зайца вместо двух».

— Ребя-я-я-я-ята, что вы такие ску-у-у-учные? — возмущался Розье, до этого пытавшийся танцевать и собравший пару шишек на голову.

— Рейнард, — прошипел Эйвери, — заткнись, а. Или я, правда, тебя чем приложу.

— Че-е-е-ем это? — взмахнул руками Розье. — Брат называется!

— Я спать хочу, — поделился Трэвэрс и сполз на пол по стене.

— Ребя-я-я-ята, — опять затянул Розье, мешая мне прислушиваться. Рука дёрнулась за палочкой, но я себя остановила. Вдруг Эйвери просто угрожал, а мне кидаться заклятиями нельзя? Розье поднял на ноги Трэвэрса, взяв того под руку. — Я вас всех та-а-а-ак люблю. Ребята! А давайте петь!

— Рейнард! Какое нахер пение? — поднялся Эйвери.

— Фу-у-у, — скривился Розье, — магловские ругательства. Давайте наш гимн. К сожалению, МакНейр нас тоже слышал.

— Мы с друзьями соберёмся

У Лэстрейнджа на дому,

Быть позорным маглолюбцем

Не позволим никому.

Эйвери закрыл голову руками, выдыхая скорбное «о, нет». Розье с радостью подхватил:

— Звякнут кубки, вспомнят стены

Пожирателей девиз

Ах, как здорово, что все мы

Здесь сегодня собрались! Трэвэрс, подпевай!

— Отчего летят Авады строем

И вгоняют маглов в гроб?

Оттого, что брат наш Пожиратель

Все дела решает в лоб!

— Что там дальше? — нахмурился Розье.

— Ничего! — гаркнул Эйвери, цепляясь за стену. — За это нас не только выгонят!

— Ах, да! Развелось на свете маглов

Грязнокровки правят бал

Но для настоящих магов час возмездия настал!

— Сквиба с палочкой волшебной

С тёмным магом не сравнить

Можем разницу мгновенно вам на вас же разъяснить!

— Заткнитесь сейчас же! — завопил Эйвери, бросившись МакНейру на спину. Всё равно, что таракан на шкафу.

— Отчего надменны наши взгляды

И слегка подозрительны?

Оттого, что смерти Пожиратель

Быть обязан бдительным.

— Хватит!

— Натан, да ты предатель! — ужаснулся Розье, пока Трэвэрс рядом с ним полувнятно продолжал:

— Ах, прекрасный миг узреть бы,

Чтобы мир наш возродить,

Чтоб изжить всю шваль до смерти

Да и смерть не пощадить!

— В нашем роду есть много кто, — продолжал Розье, загибая пальцы, — убийцы, самоубийцы, полукровки… Даже парочка сквибов, что уж там, но чтобы предатель?! Такого никогда не было!

— Мы вопрос сочтём решённым

И Авадой закрепим,

Если только поимённо

Маглов в пепел обратим!

— Никогда не буду с вами больше пить! — обещал Эйвери, повиснув на шее МакНейра. Тот продолжал басовито горланить. — Свенсон, да сделай что-нибудь!

— На учёте каждый третьесортный,

Ни о ком нам нельзя забыть,

Ведь пока есть в мире маглолюбцы,

То и нам придётся быть!

— Ну, Натан, — Розье сел рядом с тяжело дышавшим Эйвери, — ну это же наш гимн, это же наш… Долг!

— Соппоро, — шепнула я, ткнув палочкой в спину Розье. Тот сразу повалился на грудь Эйвери.

— А раньше не могла?

Ответить не успела: быстрые шаги послышались сразу с трёх сторон.

— Петрификус Тоталус! — заорала я, увидев миссис Норрис. Это внезапно придало сил Эйвери. Он подскочил, кое-как перекинув Розье через плечо, МакНейр по команде побежал сам, я схватила за руку Трэвэрса и тоже рванула к лестницам. Не очень-то хотелось попасться в такой компании и с такими песнями.

— Ты же говорил, — громко шептала я на бегу, — Дамблдор никого не исключает!

— За поклонение Тёмному лорду можно и в Азкабан загреметь, — Эйвери пытался смахнуть волосы с лица, — нам особенно!

— А мы ему разве прям поклоняемся? — округлила я глаза, случайно шибанув Трэвэрса о косяк.

— Ну что ты! Так! Слегка симпатизируем! Глиссео! Рэн, ложись! — скомандовал Эйвери. Я поразилась тому, что МакНейр без запинки просто взял и лёг на спину. — Запрыгивай!

Я мигом запрыгнула на ноги, испытывая при этом престраннейшие чувства. В голову тут же полезли мысли, что вот так же маленькие дети сидят на коленях родителей, а я вот не сидела… Но полностью погрузиться в уныние не вышло: Трэвэрс плюхнулся рядом, прямо в пах МакНейра, и Эйвери с Розье на руках, хрюкнув, толкнулся ногой.

— Это как летать! — убеждал он.

Я смотрела и не могла поверить, что мы ехали на живом человеке! От скорости слезились глаза, Эйвери спешно натянул мне капюшона голову и закрыл рукой лицо МакНейра. Тот замычал, видимо, я слишком сильно впилась ему ногтями в бедро.

— Мы как тормозить будем? — воскликнула я, видя приближавшийся проход в подземелья.

— Я не знаю! — ужаснулся Эйвери и вцепился в затылок МакНейра. — Терпи, Рэн, или ты голову разобьёшь!

— Вингардиум Левиоса! — заорала я у самого входа, направив палочку на МакНейра. Тот замер, паря над полом. Но мы-то перелетели через его голову, пропахав лицами каменный пол! У Эйвери шла носом кровь, я разодрала губу, Трэвэрс замер непонятной кучей где-то сзади.

— Затаскивай его! — взмахнул палочкой Эйвери. МакНейр влетел в коридор как раз в тот момент, когда голоса послышались на лестницах.

— А они не могут заставить лестницы двигаться по-другому?

— Нет, но они могут прыгнуть!

— Как ты?

— Да! Шевели гольфами, Свенсон!

— Я могу так нести только одного, и он зверски тяжёлый! — я в панике смотрела на Эйвери, не обращая внимания на тонкую струйку крови на подбородке.

— Фините! — яростно замахал палочкой Эйвери, ставя МакНейра на ноги. Потом закинул ему на руки спящего Розье и лихо запрыгал на одной ноге в сторону гостиной. — Возьми Трэвэрса! Он легче всех!

— Эскуро! — взмахнула палочкой я, втягивая в её кончик нашу кровь с пола. Случай с Малфоем на всю жизнь научил меня о ней помнить. — Что с тобой? — кивнула я на ногу, вытянув руку вперёд и подхватив Трэвэрса нитями.

— Ударил о перила. Вывернул, наверное.

— Ты это без палочки делаешь? — едва дыша, спросил Эйвери, когда мы остановились в одном из закутков.

— Потом объясню, — махнула я рукой и растёрла кровь по подбородку, стараясь не пнуть Трэвэрса на полу. Лёгкие горели, будто в них кипятка налили.

— Мы куда-то торопимся, да? — неуверенно, но спокойно дыша, спросил МакНейр, всё ещё с Розье на руках. Мы с Эйвери замерли, переглянусь и нервно засмеялись, согнувшись пополам.

— Не переживай, Рэндольф, всё под контролем! Ух, я аж протрезвел, кажется, — вытирал глаза Эйвери, разогнувшись и снова припав к стене. Я стояла точно так же. Магия МакНейра была в полном порядке. Он вообще был малоэмоциональным человеком, и я всегда поражалась его спокойствию, граничащему с пофигизмом. Эйвери смеялся искренне и явно испытывал облегчение. Но никаких «ошмётков» магии. Ни листиков, ни пузырьков, ни крупинок… Ничего! Магия не выходила за пределы его тела. Прислонившись головой к стене, чтобы хоть чуть-чуть унять головокружение, я присмотрелась к Эйвери внимательнее. К его гладким текучим синим нитям, к его ядру… И тут же поражённо выпрямилась. Ядро Эйвери было расколотым. Только расстояние между половинками совсем маленькое, издалека и не заметишь.

— Свенсон, что с тобой? — уже спокойнее спросил Эйвери, а я никак не могла оторвать взгляд от его груди. «Выходит, у нас есть что-то общее! Я не одна! Но что? И почему я не чувствую его эмоций? Снова!»

— Да ничего, пытаюсь привести себя в порядок, — промямлила я, опустив глаза. Осторожно протянула к Эйвери тонкую нить и коснулась его. Эйвери дёрнулся, словно иглой кольнули.

— Свенсон, ты что делаешь? — потёр он руку.

— Помогаю тебе, — выдохнула я.

— Нет, я не про это. Ты сейчас колдовала.

— С чего ты взял?

— Потому что у меня во рту привкус чили. А это твой вкус.

— Мой вкус? — мои глаза стали ещё больше. — Как это? Ты сожрать меня хочешь? Ты точно протрезвел?

— Думаю, да. Чужую магию чувствовать могу. Ты колдовала.

— Да как бы я колдовала без палочки?! И в смысле можешь чувствовать?

— А в коридоре как колдовала? — прищурившись, Эйвери наклонился к моему носу. Внезапно он показался мне большим и страшным. Умным и сильным. Превосходящим. Я вдруг вспомнила коня из воображаемого леса. Сердце в груди подпрыгнуло радостно и взволнованно, хотя я вся сжалась, пряча руки за спиной. Меня пугала его сила, и в тоже время странно радовало, что он заметил мои проделки. Его спокойный тон, его способность подмечать детали — восхищали. Но в тот раз победил страх:

— Ладно-ладно! Палочка у меня в рукаве! Я специально её спрятала, чтоб покрасоваться!

— А заклинание? — Эйвери наклонился ещё ниже, почти коснувшись своим носом моего. — Ты не произносила его вслух.

Я не могла оторвать взгляда от его лица. Вернее, от нитей в его голове. Если у Алисы Лонгботтом это был разорванный спутанный клубок, то у Эйвери — красивая ровная система. Что-то похожее я видела в кабинетах в приюте, но не знала, как называется. По тонким нитям перекатывались маленькие сияющие шарики, словно бусины. Все одинакового размера, все двигались с одной скоростью, все на одинаковом расстоянии. Так красиво, спокойно, отлажено — я залюбовалась. «Интересно, а как выглядит моя голова?» — и тут я поняла, что никогда не видела свою магию целиком. Цвета не отражались в зеркалах, в воде или в стёклах. В них я видела обычный мир. От этого удивительного открытия челюсть отвисла сама по себе. «Как я могла не замечать так долго?! А ещё сильным магом хочу стать!»

— Свенсон, — выдохнул мне в лицо Эйвери. Я вздрогнула от неожиданности. — Я, конечно, красавец, и знаю это, но будь добра, ответь мне.

— Я… Я, я просто шепнула заклинание, когда ты не смотрел. Мы же торопились, да ещё нога твоя. Я же говорю, хотела круто выглядеть.

Эйвери встал прямо, мои плечи расслабленно опустились. Я закрыла глаза и выдохнула.

— Ну-ка дай мне руку.

— Это ещё одно слизеринское правило?

— Тихо, — вдруг зашептал Эйвери, вздёрнув вверх палец, прислушиваясь к резким шаркающим шагам. — Это Снейп. Он же хромает, — ответил Эйвери на мой паникующий взгляд. Беззвучно взмахнул палочкой, указав сначала на свои ноги, потом на ноги МакНейра и на мои. Приложив палец к губам, махнул головой МакНейру. Тот согласно кивнул и Эйвери побежал по коридору, палочкой прихватив Трэвэрса. За ним молнией полетел МакНейр. Одна я стояла и не могла понять, почему нет шума от их шагов. Зато шаги Снейпа звучали всё ближе и ближе! Попасться ему хотелось меньше всего на свете. Я тоже рванула в гостиную, разочарованно отметив, что и денег Эйвери не дал, и план свой я так и не осуществила. Только время потратила!

В гостиной споткнулась об упавшего из-за ноги Эйвери. Всей кучей тел мы кое-как ввалились в спальный коридор и услышали, как стена в гостиной отъехала в сторону. Для хромающего человека Снейп передвигался удивительно быстро! Эйвери кивком указал на дверь моей комнаты, состроив умоляющую гримасу. Я послушно открыла. Но как только они ввалились, в коридор вошёл Снейп. А я-то зайти не успела, только притянула нитью шарф и начала яростно наматывать его на шею.

— Мисс Свенсон, что вы здесь делаете? — спросил Снейп, шагнув в коридор. По резковатым ноткам было слышно, что он ужасно раздражён. Я смотрела в паникующее лицо Эйвери. Вчетвером они валялись на полу моей комнаты, боясь шевельнуться. Резко вдохнув, я закрыла дверь и развернулась к Снейпу, не рискнув взглянуть ему в глаза. И всхлипнула.

— Мне приснился кошмар, сэр. Про… Про моих друзей, которые недавно погибли, — жалобно ответила я, чувствуя, как начинали гореть щёки. — И я замёрзла. Забыла про согревающие чары. Можно я… Тихонько в гостиной посижу, сэр?

— Вы никого не видели, когда выходили? — чуть спокойнее спросил Снейп, но по тому, как резко он отряхнул свою мантию, было ясно: едва сдерживается.

— Нет, сэр, никого, — прошептала я, закрыв глаза. — Ночь же. Так можно я…

— Можно, — прихрамывая, Снейп зашагал вперёд.

Я пулей вылетела в гостиную и забилась в кресло у камина, пытаясь стать незаметной пылинкой. Стоило бы вернуться в комнату, но в унисон со стучащим сердцем проносились мысли, что тогда Снейп обязательно меня раскроет, что он зайдет в комнату. Что он просто поймёт! Я была уверена! Трясущимися руками разожгла огонь в камине, яростно всматриваясь в пылающие язычки. Сердце словно котята царапали, казалось, вместо поленьев догорали остатки моей морали. Я потревожила память Элис и Майка ради нелепого вранья. Солгала Снейпу, хорошим отношением которого очень дорожила! Вцепившись ногтями в подлокотник, я решила выбить из Эйвери и деньги, и помощь во что бы то ни стало!

Увы, разборки пришлось отложить до утра. Когда я вернулась в комнату, МакНейр и Трэвэрс спали в креслах, причём первый расстегнул рубашку, а на ноге второго не было носка, а Эйвери и Розье валялись поперёк кровати.

— И прямо в обуви, — шипела я, кружа вокруг них. — А ещё аристократы называется. Этикет и прочая ерунда. Тоже мне. Падлы. Вот же засранцы. Эйвери! Эйвери, вставай и убирайтесь к себе! Эйвери! Да слышишь ты меня или нет?! Агуа…

— Вот уроды… — пробубнил Эйвери.

Я нерешительно замерла над его головой. Майк иногда спросонья не узнавал нас с Элис и мог ударить. Обычно он вспоминал всё за минуту. Но в эту минуту лучше было держаться подальше: Майку казалось, что кругом рашеры… Я могла отбиться от магла, но от волшебника… Другое дело. Боязливо глянула на МакНейра и, поняв, что его ладонь размером с моё лицо, спрятала палочку.

— Ладно, сволочи, — шептала я скорее самой себе, чем им, — вы мне завтра ответите за всё, — но заснуть не получалось. Я старалась никого не задеть и никак не могла улечься. Любоваться на физиономию Розье не было никакого желания. На смазливую мордашку Эйвери тоже. Полог кровати не располагал ко сну. Я вертелась и так, и эдак, но всё не то!

— Да что ты крутишься, Миранда, — сонно вздохнул Эйвери и враз притянул меня к себе. — Здесь я, здесь, никуда не делся.

От такой наглости я сначала замерла, потом попыталась вывернуться, но Эйвери только больше навалился. Я с сожалением вспомнила воображаемый лес, в котором убила медведя. Этого завалить не было возможности. От напряжения болела спина, стало жарко. Я вдруг вспомнила, что иногда грелась вот так о Майка.

Когда Хаббарад и Стилс уезжали в город, Майк всегда ночевал в нашей комнате, а Элис всегда убегала утром на кухню за «чем-нибудь вкусным». И обычно возвращалась с бутылкой чая и куском пирога. А пока её не было, я забиралась к Майку и грела о него холодные ноги и руки. Иногда он продолжал спать, иногда щекотал, иногда укрывал. Рядом с Эйвери было так же тепло, и я никак не могла отделаться от воспоминаний. Мы не всегда ладили с Элис и Майком, но как назло, перед глазами стояли самые лучшие, самые счастливее моменты. Я украдкой утёрла нос рукавом мантии, думая, что теперь с ними нельзя ни поговорить, ни поругаться. Нельзя до них дотронуться, нельзя увидеть. Глаза обжигало, по щекам то и дело скатывались горячие слёзы. Друзья умерли несколько месяцев назад, но, казалось, только в ту ночь я полностью поняла, что такое смерть близкого человека. Чувство потери скреблось в груди, оно просто не могло там уместиться. Я смахивала слёзы, втягивала сопли, пыталась глубоко дышать ртом, кривила лицо. Делала всё, чтобы перестать плакать. Чтобы никто не увидел. Вспомнила и Тео, и Блейза. Представила, что и они умерли, а я с ними так и не помирилась. И всхлипнув, прижала руки ко рту.

— Миранда, ну что так… — проворчал Эйвери, приподнявшись на локте. Я съёжилась. Горячая рука участливо коснулась моего плеча, а взволнованное «что случилось?» окончательно вывернуло душу наизнанку. Я подскочила и убежала в ванну, не желая показывать лицо, не желая делиться самым сокровенным, но Эйвери, врезавшись в тумбу, бежал за мной.

— Что я сделал? — упал он на колени возле унитаза, на котором я устроилась, поджав под себя ноги. Казалось, что если даже кончик моей одежды не будет выглядывать за крышку, то и меня не будет видно. Эйвери пытался развернуть моё лицо к себе, допытывался, а у меня просто не было слов, чтобы объяснить всё. — Я что-то сделал, да? Свенсон! Я не специально! Ну, посмотри на меня. Где тронул, покажи? — тревожно нашёптывал он, трогая то мою целую блузку, то обувь, то голову. — Ну, прости меня! Что я сделал? Что ты так плачешь? Я просто перепутал тебя с Мирандой, Свенсон, честно! Я идиот! Ну?! Ну, ударь меня! Сделай что-нибудь, только успокойся!

Паниковал Эйвери, подползал ко мне и с одной стороны, и с другой, пытаясь добиться ответа, но мне было невыносимо больно даже посмотреть на него. Я закрыла уши руками, и это вконец испугало Эйвери.

— Да я не хотел! Ну, честно, перепутал, Свенсон! Свенсон, — зашептал он, ухватившись одной рукой за край унитаза, а другой коснулся кончиками пальцев моего подбородка, — ты просто скажи, что такое? Я обнял тебя как-то, да? В этом дело? Я же не… Не целовал тебя?

— Да конечно нет! — отодвинулась я на самый край, отмахнувшись от его руки. Эйвери протяжно выдохнул, упав на пол.

— Тогда что?!

— Да ничего, забудь.

— О-о-ой, вот не надо этого «ничего», — закрыл глаза Эйвери. — Женщина, я пьян и хочу спать, не заставляй меня разгадывать шарады! Ну!

— Просто, — тихо начала я, отвернувшись, — просто ты напомнил мне друга. А он умер. И я не хочу говорить об этом.

— И всё? — прищурился Эйвери.

— Ну, да, — ответила я под его облегчённый долгий выдох.

— Соболезную, — проронил Эйвери, шаря по карманам. Наконец, он достал пачку сигарет, а на его «можно?» я раздражённо отмахнулась рукой. Мысли спутались в комок. Я редко испытывала желание делиться переживаниями и теперь сидела и щипала себя то за ногу, то за руку, напоминая, что Эйвери это не Майк.

— Да спроси ты уже, что хочешь спросить, — выдохнул дым Эйвери, и я растерянно оглянулась, вспомнив, что примерно так же разговаривала с Миллисентой, когда она нелепо жалась и молчала. «Неужели и я выгляжу так же… Жалко? Нет уж, ни за что».

— Вы же с Розье друзья?

— Друзья.

— А давно?

— Давно.

— А ссорились?

— Бывало.

— А как помирились? Кто подходил первый?

— Не помню как-то, — затушил окурок Эйвери. — Подходит обычно тот, кому отношения дороже. Я так думаю. Но к Нотту ты сама подойди. Он сейчас на это не способен.

— Да с чего ты взял, что я про него?

— А про кого ещё? — невесело хохотнул Эйвери, закуривая вторую. — Вы же с Ноттом и Забини неразлучно летали туда-сюда. Или хочешь мне доказать, что с Малфоем тебе интереснее? У тебя поэтому рядом с ним лицо такое «счастливое»?

— Но почему я? — раздражённо воскликнула я, разозлившись, что всё так очевидно. — Он мне сказал очень обидные слова.

— Не знаю я, что он там тебе сказал, — стряхнул пепел Эйвери, — но я уверен, что не со зла. У него мать умерла, в таком состоянии что только не скажешь. Я-то точно знаю.

— А у тебя тоже?..

— Тоже, — резко перебил Эйвери и сел. — Мне было шесть. И я Рейнарду наговорил кучу гадостей. Хотя его мать убили раньше. Но какое мне дело было? Просто хотелось сделать кому-то побольнее. Знакомое тебе чувство? Я вообще всем делал гадости. Так вот, подойди сама. Если он снова тебя обидит, ты будешь знать точно, что он тот ещё урод. Что даже Малфой лучше. Поверь, это то ещё сравнение. А если он извинится? Попробуй и узнаешь. И пошли спать, или я усну прямо здесь. Простужу себе почки, лёгкие и умру, а гибель моего славного рода останется на твоей совести.

— Зато Миртл будет счастлива, любитель ты сверхъестественного, — хохотнула я.

— Я, может, хочу дипломатом стать! — возмутился он. — Вот, тренируюсь.

— На Самайн это ты тролля привёл? Неудачное свидание?

— Не настолько тренируюсь, — улыбаясь, ткнул меня в бок Эйвери.

Он решил героически развести всех по спальням, но, увы, нас ждало разочарование: в спальном коридоре, прислонившись к стене, дремал Крайс. И обойти его, не потревожив, да ещё несколько раз, было никак нельзя. Сказав, что Эйвери мне уже очень много задолжал, я разрешила им остаться до утра. Правда, Эйвери стащил Розье на пол и сам устроился там же. Отвыкнув от чужого присутствия, храпа и запаха носков, я погрузилась в тревожный сон. И всё же была полна надежд: под подушкой тихо лежало дорогое кольцо.