Лучший друг и защитник (гет)

Он её любит. Всё ещё любит. Гермиона не могла нормально дышать и думать о чём-то другом. Как только шаги в коридоре стихли, она, будто мышь, проскочила со своими вещами в ванную комнату и встала под душ. Её глаза были закрыты, кожу ласкали прохладные струи воды, а она всё ещё ощущала прикосновение рук Гарри. Млела от его пальцев, поглаживающих её спину и грудь. Чувствовала горячие губы, касающиеся самых нежных участков, ощущала быстрые и волнующие движения внутри, где всё ещё горело от их страсти. Он её любит. Блаженство накрыло так сильно, что она с большим опозданием поняла, где допустила ошибку.

— О нет…

Её глаза раскрылись, а дыхание спёрло. Похоже, она совсем потеряла голову от Гарри, иначе как можно было забыть об элементарных вещах? Вот же глупая! Давно у неё не было близости, что она даже не подумала об этом. Гермиона сглотнула, и её глаза заметались по ванной комнате. Надо бежать, нет, нестись в лавку. Там-то у неё точно должно быть нужное зелье. Она быстро починила платье, оделась и спустилась на кухню, где сидели Гарри с сыном.

— Знаете, я…

— А чего ты моклая? Испачкалась? — сбил её с мысли Джеймс.

— Конечно испачкалась, в комнате же пыльно и грязно, ей надо было помыться, — быстро ответил за неё Гарри, и она поняла, что в спешке так и не просушила волосы. — Гермиона, я, пожалуй, тоже душ приму, вы подождите меня, прежде чем гулять идти.

Он покинул кухню раньше, чем она успела возразить. Джеймс спрашивал, что за мебель они собирали и почему папа говорит, что это сюрприз. Вспомнив, что они вытворили на диване, Гермионе сделалось жутко неловко, и она не знала, куда девать глаза. Осквернили несчастный диван в детской, вот это родители.

— Ну что, идём?

К возвращению Гарри Гермиона сама жутко хотела на улицу. Подышать свежим воздухом, остыть и успокоить дико колотящееся в груди сердце. Гарри взял её за руку, отчего её губы снова расплылись в смущённой улыбке, и они двинулись к детской площадке. Джеймс бегал с Бродягой, веселился и качался на качелях, а она стояла в сторонке, посматривая на него и не мешая. Ничего, выпьет зелье позже. Кто вообще сказал, что вот так, с одного раза, она вдруг снова забеременеет? Всего лишь глупый привитый обществом страх. Пронесёт. В другой раз сразу выпьет зелье. Гермиона посмотрела на Гарри, и её щеки снова порозовели. Он любит её и хочет продолжить их отношения.

— Так каков твой ответ? — словно прочитав её мысли, спросил он.

— Да, давай попробуем, — застенчиво ответила она и отвела взгляд.

В горле снова пересохло от мысли, что сегодняшнее действо на диване может повториться. Что их теперь ждёт? Они станут тайком встречаться? Скоро съедутся? Или?.. Пальцы Гарри выпустили её ладошку и скользнули к плечу. Гермиона оторвалась от размышлений, снова ощутив волнение в теле, и в этот момент Гарри коснулся её губ.

Она инстинктивно ответила на поцелуй, но тут же отшатнулась.

— Эй!.. — Гарри сдвинул брови в немом вопросе. — Джеймс же поблизости… — пояснила Гермиона, и он улыбнулся.

— Может, ему пора привыкать?

— Может… но давай не так быстро.

К её облегчению, Джеймс ничего не заметил и не стал приставать с вопросами. До позднего вечера они были вместе. Гарри настоял, чтобы они поужинали у него, а затем провожал их у камина. Потрепал по волосам сына и потянулся к ней. Гермионе показалось, он намеренно хочет её смутить и показать сыну, что между ними, поэтому она подставила его губам щёчку и торопливо шагнула в камин.

— Хорошо провели выходной? — спросила встретившая их в гостиной мама.

Гермиона растерялась и не смогла ничего ответить, зато Джеймс рассказал бабушке всё. Про прогулку, про злого дядю с палкой и про маму с папой, спрятавшихся от него, чтобы собрать какую-то мебель. Гермионе стоило больших усилий сохранить невозмутимое лицо, но, кажется, её выдала краска на щеках.

— Да… насыщенный у вас выдался день, — заметила с улыбкой мама.

— Очень, — ответила Гермиона и взяла сына за руку. — Я сама уложу Джеймса. Спокойной тебе ночи, — бросила она и поспешила наверх.

Немного позднее она лежала в постели, откинув одеяло. То ли в спальне было жарко, то ли внутри неё до сих пор не угасал разожжённый огонь. Ей снова вспоминался диван в детской и объятия Гарри. Его слова, поцелуи, ласка. Неужели это правда? Неужели он и впрямь её любит? Она поворачивалась с бока на бок и глупо улыбалась, и так до тех пор, пока не поддалась сну.

* * *

В Лютном переулке к ночи жизнь только начиналась. Это было то самое время, когда в питейных заведениях собирается разный люд, а ночные бабочки и всякие сомнительные личности выходят на охоту. Лавка «Горбин и Бэрк», несмотря на столь поздний час, всё ещё была открыта. Гарри зашёл за дверь и окинул взглядом разнообразные волшебные артефакты. К большинству из них ему не хотелось даже приближаться, не то что прикоснуться. В тусклом свете наколдованных у потолка огоньков некоторые из них выглядели устрашающими.

— А я уж чуть не подумал, что твоя подружка много о себе возомнила и решила действовать в одиночку, — лениво заметил появившийся у прилавка Драко Малфой.

— А я уж чуть не подумал, что это ты о себе много возомнил, — в тон ему ответил Гарри, и былые противники оказались друг напротив друга, разделённые только прилавком. — Ну и кто эти люди, которым Гермиона не угодила?

Губы Малфоя тронула лёгкая усмешка.

— Что, вот так вот сразу? Дать тебе список, чтобы ты всех неугодных устранил, как одного несчастного аптекаря? О, только не делай такое лицо, как будто не понимаешь, о чём идёт речь, Поттер. Я мно-о-ого наслышан о той истории… Кстати, хорошая схема. Это я про обвинение и «проклятие». Сам придумал или Грейнджер подсказала, как быстро и по дешёвке скупить столько недвижимости?

Гарри шумно втянул носом воздух и постарался сохранить самообладание. Можно было не рассчитывать на откровенность и бескорыстное сотрудничество. Малфой не тот тип.

— Чего ты хочешь? — прямо спросил Гарри.

— Не поверишь, всего лишь остаться при своём, — ответил Драко. — Меня, знаешь ли, не привлекает мысль встревать во всякие разборки… быть в центре внимания… терпеть убытки…

— А можно как-то конкретней выразиться? Мне по вечерам, знаешь ли, спать хочется, а не тупые загадки разгадывать.

— Хм… допустим, один мой родственник очень… недоволен действиями твоей подружки и хотел бы, чтобы она затихла. Хлопнуть её было бы, конечно, проще всего, но…

Мышцы Гарри напряглись, и он невольно сжал руку в кулак. Убивать Гермиону только, чтобы она не помогала несчастным домовикам и другие не думали последовать ему примеру? Немыслимо.

— …это ведь вызовет большой шум, проще расправиться с ней как-то иначе.

— Это как же?! — резко спросил Гарри, но Драко это не смутило.

— Способов полно, Поттер, тебе ли не знать… Что, например, если домовики твоей гряз… кхм, подружки кому-нибудь навредят? Её же признают виноватой… Или если твоя подружка вдруг сама навредит кому-то…

Иными словами, если её подставят и выставят крайней. Гарри чувствовал, как внутри него всё закипает.

— Какой ещё твой «родственник»? — мрачно спросил он. — Это тесть, что ли? «Лорд» Гринграсс, надо полагать? Ты поэтому меня позвал? Он тебе поручил что-то сделать? Давай, излагай, пока я добрый, помогу, чем смогу, остаться в сторонке.

Драко хмыкнул и покачал головой.

— Поттер, ты, похоже, не понимаешь… мой тесть не один на этом свете. А как же Нотты? Миссис Крэбб? Булстроуды? Флинты? Полукровки Трэверса? Ты думаешь, упечешь за решётку моего тестя, и твоя подружка будет дальше делать, что хочет? Как бы не так, я могу ещё десяток человек назвать, кто владеет домовыми эльфами и рано или поздно захочет с ней разобраться. Ты же не собрался всех убивать и развязывать долголетнюю вендетту?

— А ты, надо думать, что-то предлагаешь?

— Разумеется. Я считаю, тебе стоит убедить свою подружку дать ещё одно интервью. Пусть раскроет людям правду. Она забрала с улицы свободных домовиков и поработила их. Заметь, легко и просто и не надо проливать ничью кровь.

Гарри нахмурился и молчал. Просить Гермиону совершить подобное — это всё равно, что признаться в слабости и заставить её предать все свои убеждения. Она не отнимала ни у кого домовиков, она забрала с улицы свободных, дала им кров, желающим предоставила работу и платит им за это деньги. В прошлом он считал её методы «освобождения» крайне странными, если не сказать глупыми, но сейчас всё по-другому. Она не сует всем подряд вязаные шарфики или шапочки и не призывает других волшебников вступить в её ряды. Она всего лишь заботится о пострадавших существах, относится к ним как к равным и не скрывает этого.

— Передай своим «друзьям» и тестю, — помолчав, заговорил Гарри, — что если они только приблизятся к моей подруге и её домовикам, их род может резко прерваться, и вендетту продолжать будет уже некому.

— Зря упрямишься, Поттер, зря. Я так понимаю тебе нужно время, чтобы всё обдумать, так ты поразмысли. Недели две у тебя в запасе есть. Но только не затягивай, а то как бы поздно не стало, другие ведь не будут предупреждать или переговоры устраивать.

— За себя лучше переживай, а то как бы твой сынок без папки не остался.

— Поттер, ты…

Рука Гарри взметнулась в воздух и раньше, чем Драко успел среагировать, его голова ударилась о прилавок.

— И в следующий раз захочешь со мной поболтать, записку отправь, а не выделывайся перед моей женщиной и ребёнком! — отрезал Гарри.

— Да ты неблагодарный! — утерев кровь из носа, возмутился Драко. — Чтобы я ещё раз тебе помог…

— Это я-то неблагодарный? — грозно перебил первый, — да ты до сих пор живой и лавка твоя целая, считай, моя «благодарность» не знает предела! Смотри, как бы не вышло по-другому. Один «аптекарь» тоже как-то отделался предупреждением и штрафом, но ничего, второй такой осечки не будет!

На этом Гарри вышел, хлопнув за собой дверью, и трансгрессировал домой. От гнева кровь кипела в его жилах. Он сидел на кровати в тяжёлых раздумьях, а Бродяга поскуливал рядом: хозяйские руки были крепко сцеплены и не гладили его. Гарри думал только об одном — что ему делать? Что именно ему сделать, чтобы защитить Гермиону и сына? Можно было бы хоть завтра же объявить о помолвке и признать Джеймса Поттером, но какой смысл? Будет много шума, журналисты станут без конца преследовать не только его, но и Грейнджеров. Разве это чем-то поможет? Джеймс и так наконец-то сделался весёлым, активным, зачем ему внимание? Малыш только обеспокоится и опять замкнётся в себе. Это не выход. Можно было бы поговорить с их Величеством «лордом» Гринграссом, но разве старик отступится, если ему пригрозить? Малфой, будь он неладен, прав, обязательно найдётся кто-то другой, кому захочется добраться до Гермионы. Не убивать же всех, кто сейчас недоволен ей? А с другой стороны, неужели сидеть и ждать, когда кто-то решится действовать?

Гарри тяжко вздохнул и ненадолго отвлёкся — Бродяга положил голову ему на колени. Его руки расцепились и стали поглаживать пса по голове.

— Надо что-то делать, дружище, — вслух сказал Гарри, — только бы понять что…

Пока он понимал, что думает не том. Ни угрозы, ни публичные объявления, ни боевые навыки ему не помогут. Это действенные меры, но временные, а ему нужно что-то надёжное. Что-то такое, чтобы приближаться к Гермионе попросту не имело смысла. Но что? Что он упускал из виду? Что такое могло бы разом остановить других?

Гарри долго лежал в постели, не в силах заснуть, и думал, смотря в потолок. Он защитит Гермиону, чего бы ему это ни стоило. Она совершает правое дело, он ни за что не предаст её и не заставит сдаться. Сон одолел его, когда горизонт стал понемногу светлеть.

* * *

Гермиона корила себя за волнение, но ничего не могла с собой поделать. Твердила себе, что она уже давно не школьница, но при этом периодически посматривала на часы. Думала, придёт ли вечером Гарри и что будет дальше. Они погуляют с сыном, и он позовёт её к себе? Пригласит в кафе? Они будут долго целоваться на крыльце, как герои в романтических фильмах, перед прощанием? Что теперь?

Вечером она едва могла готовить ужин, то и дело отвлекалась на разные звуки. Когда раздался хлопок трансгрессии, она и вовсе замерла, уговаривая себя не спешить. Сердце снова зашлось в частом стуке.

— Папа! Папа пишёл! — раздался голос Джеймса и торопливые шаги: похоже, побежал навстречу.

Через какие-то мгновения зазвучал голос Эммы, а затем шаги сделались ближе. Гермиона вышла из кухни и замерла.

— Это тебе.

Гарри протянул ей пышный букет белых роз, и она потеряла дар речи. Хотелось ущипнуть себя и хотя бы поблагодарить, но губы так и остались раскрытыми, не в силах исторгнуть ни один звук.

— Милая, ты чего замерла? Цветы в вазу не поставишь? — помогла ей очнуться мама. — Гарри, ты проходи, садись за стол, сейчас есть будем.

— Да… я сейчас, — растерянно ответила Гермиона и пошла искать вазу, совершенно забыв, что могла бы её наколдовать.

Весь ужин они переглядывались с Гарри, сидя напротив друг друга, затем сходили погулять с сыном и дружно разместились на диване перед телевизором. Бродяга разве что развалился на полу, так как между взрослыми был оставлен только Джеймс. Миссис Грейнджер пожаловалась, что у неё разболелась голова, и ушла наверх. Рука Гарри лежала на спинке дивана, и Гермиона прижимала к ней голову. Приятно было ощущать, как его пальцы поглаживают её щёку. Гарри посматривал на неё в ответ.

— У тебя всё хорошо? — тихо спросила она. — Ты какой-то… напряжённый. Это из-за меня?

— Да нет, это из-за работы, — ответил Гарри.

Она хотела спросить про Малфоя, удалось ли, что выяснить, но ей помешал Джеймс.

— Я из-за вас ничего не слышу! — обиженно сказал он, поочередно наградив родителей суровым взглядом.

Гарри усмехнулся, и она молча ответила ему улыбкой. Немного позже они вместе уложили сына и вышли из спальни в полутёмный коридор. Гермиона поняла, что ещё немного и придётся прощаться, а завтра опять целый день тревожиться и ждать. Это было выше её сил. Она шагнула к Гарри и обвила руками его шею, приподнялась на носочки и дотянулась до губ. Он охотно ответил на её поцелуй, и она потянула его за собой в спальню. На дверь было наложено несколько заклинаний, и пол оказался очень быстро усыпан одеждой.

— Хочу тебя, — шептала Гермиона, прижимаясь к горячему телу Гарри и целуя его снова и снова, в губы, шею, крепкое плечо.

Он отвечал ей не менее страстно, вызывал у неё трепет поцелуями и движением рук. Через какие-то минуты они лежали на постели. Гермиона издавала стоны от движений Гарри и периодически отвечала на поцелуи. Блаженство накрыло их обоих, и после жаркого секса они лежали без одеяла, тяжело дышавшие и взмокшие. Гарри хотел приподняться, но Гермиона прижалась к нему и обняла.

— Останься со мной.

— А как же Джеймс?

— Ты же сам хотел, чтобы он начал привыкать.

— Хм… а мне нравится эта мысль.

Гарри поцеловал её в губы, и она протянула руку к тумбочке. При помощи волшебной палочки удалось легко разобраться со следами их безумия, и они остались лежать под одним одеялом. Перед тем, как заснуть, Гермиона подумала, что ничего страшного не произойдёт, если сын утром увидит, как они вместе выходят из спальни. Он ведь видел бабушку и дедушку вместе, разве родители его удивят? Она невольно улыбнулась и прильнула к Гарри.

* * *

Неделя подходила к концу, а он всё ещё ничего не предпринял. Гарри сидел за рабочим местом, закинув ноги на стол, и усердно думал. Теперь он точно знал, чего хотел. На этой неделе они с Гермионой вели себя как сумасшедшие. Днём были примерными родителями, а ночью становились ненасытными любовниками. Вчера у него выдался выходной после дежурства, половину дня они провели вместе, вечером уложили Джеймса на тот самый диванчик, где неделей назад предавались страсти, и, с трудом сдерживая улыбки, ушли в спальню Гарри. Гермиона была в его постели. Сидела на нём сверху и доводила до исступления. Он ласкал её грудь, целовал и сжимал бёдра, с наслаждением слушал стоны и смотрел, как она закусывает губы. Этой ночью они снова спали вместе, и ему подумалось, вот бы так было всегда.

Гарри хотел семью. Сегодня он купил кольцо и поставил коробочку в ящик. Сделает предложение Гермионе на выходных. Невилл как раз звал отдохнуть. Значит, можно будет погулять у озера или посидеть вдвоём у костра. Он сделает ей предложение, когда над ними будут сверкать звёзды, чтобы это запомнилось им на всю жизнь.

Вот только самый главный вопрос до сих пор не был решен. Даже если он женится на Гермионе, и об этом вскоре напишут в газетах, вряд ли это поможет избежать опасности. На этой неделе Гарри сам ходил в Отдел магического правопорядка, собирал разные сведения, читал законы, общался с Невилом, ведь бабушка того тоже владеет домовиками, но так и не отыскал нужное решение. На его столе помимо рабочих бумаг появились несколько книг по истории, пергаменты с выписками из свода законов, всякие листочки с расчётами и короткие заметки. Гарри казалось, что он ходит по кругу, а решение находится прямо перед ним, на поверхности, но он упорно его не видел.

Погрузившись в глубокие раздумья, он не заметил бумажный комок, и тот угодил ему в щёку.

— Ой… — спохватился коллега, — прости, это не тебе.

Гарри повернулся, чтобы наградить того недобрым взглядом, и от этого движения задел ногой книги на столе. Последовал грохот, из-за которого на него обратили внимание другие коллеги.

— Ты бы ещё Библией разбрасывался, — укоризненно сказал Колин, разглядев на полу книгу со сводом законов. Гарри обратил к нему задумчивый взгляд. — Что? Я тоже рос среди магглов и знаю, что такое Библия, — недоумённо сказал тот.

— Да не об этом речь, — откликнулся Гарри и вскочил со стула.

Внезапно возникшая мысль не показалась ему странной, более того, он удивился, что не думал об этом раньше. Гарри собрал в кучу все бумаги, что добыл на этой неделе, распихал их между страницами книги и двинулся к лестнице. Через какие-то минуты он был в приёмной министра магии.

— Джессика, ты божественно прекрасна! — с чувством объявил на ходу, и удивлённая секретарша приросла к месту. — Мерлин, как же я теперь смогу жить, зная, что упустил шанс быть с тобой!

Воспользовавшись её замешательством, Гарри проскочил мимо десятка волшебников, сидящих на лавках в ожидании.

— У меня важное дело! — воскликнул он и закрыл за собой дверь раньше, чем поднялся гвалт.

— Опять нужен портал в Австралию? — спросил Кингсли, продолжая что-то писать на пергаменте.

— Нет, это ещё важнее. Выслушайте меня, пожалуйста.

Кингсли оторвался от дела, жестом предложил ему присесть и посмотрел в сторону двери.

— Джессика, что там ещё за шум?! — громко спросил он, отчего в приёмной очень быстро наступила тишина, и снова посмотрел на Гарри. — Что ж, рассказывай. Я весь во внимании.