Не в деньгах счастье (джен)

Новости в Хогвартс попадали вместе с совами, которые каждое утро за завтраком закидывали всех, кто находился в Большом зале, самой разнообразной корреспонденцией: от газет и журналов до писем и заказов. Гарри Поттер ничего не выписывал, ибо было это ну очень нелогично. Ну, сами посудите: в замке, где не было ни телевидения, ни радио, все стремились быть в курсе последних событий, а потому и подписку на главные новостные издания оформляли в первую очередь. Информация, конечно, правит миром, но вряд ли есть такая уж большая разница прочитает ли Гарри то, что написано на первой полосе «Ежедневного пророка» сразу после того, как особо пакостная птица попытается прицельно попасть газетой именно в тарелку с кашей (спойлер — не преуспеет; даже магглорожденные очень быстро научились защищать свою еду от летящих сверху снарядов), или же несколько позднее, когда его однокурсники бегло просмотрят свои экземпляры и отложат их в сторону, возвращаясь к трапезе. Однако именно этим хмурым ноябрьским утром национальный герой, с аппетитом вкушающий омлет, внезапно пожалел о когда-то принятом решении отказаться от излишних трат и не выписывать ненужную макулатуру.

Вообще, в последнее время Поттер переживал, потому как его не покидало ощущение, что он что-то позабыл. Примерно как тогда, когда выходишь из дома куда-то, а на середине пути задумываешься: а закрыл ли дверь на ключ? А убрал ли чайник с плиты? Или же дядя с тетей, уехавшие с утра пораньше по делам, по возвращении застанут пустой дом, обнесенный ворами, или и вовсе — догорающие угольки? Тревожное чувство лишь усилилось, когда ребята, уже получившие почту, медленно отрывались от прочтения корреспонденции и как по команде поворачивали головы в ту сторону, где сидел Гарри.

— Ого! — воскликнул Эрни, который в этот раз расположился по правую руку от Поттера, — Гарри, смотри-ка: тут о тебе статья!

— Точно, — подтвердила Сьюзен, пролиставшая свой выпуск за считаные секунды. — За авторством Риты Скитер, Эрни, а потому нас явно ждет новый скандал.

— Ничего себе! — приподнял брови Захария Смит, успевший прочитать не только заголовок, но и всю статью, размещенную на первой странице. — Неужели правда ничего не дали и отобрали, Гарри? Хотя, в любом случае, лучше бы ты обратился в Министерство напрямую, Фадж бы быстро решил все твои вопросы.

Другие хаффлпаффцы, прислушивающиеся к диалогу, закивали: нападки на Министерство они не любили, ведь там работали родители многих из них.

Гарри Поттер, сгорающий от любопытства, протянул руку Макмиллану и произнес:

— Эрни, не возражаешь, если я ознакомлюсь, что там написано, а то как-то пока не понимаю, о чем речь.

Однокурсник кивнул, и Гарри приступил к чтению.

«Гарри Поттер и исчезнувший орден: кто нажился на герое нации?»

Он победил Того-Кого-Нельзя-Называть, он стал символом надежды, когда остальные тряслись от страха под кроватью, он — мальчик, которому обязан весь магический мир. Но, судя по последним данным, все волшебство закончилось, когда дело дошло до реестра наград и компенсаций.

Знакомьтесь: Гарри Поттер, национальный герой без ордена, без наград и без собственного дома.

Уже на первых строках, Гарри понял, что к чему, и чуть не хлопнул ладонью себе по лбу: ну конечно! Вот, что он забыл! Написать Рите и сообщить, что политика партии изменилась. Несмотря на то, что он оставил приписку об этом в письме, которое отправлял дяде и тете, нельзя было утверждать наверняка, что они в ближайшее время увидятся с журналисткой и смогут передать ей весточку. Сам Поттер хотел продублировать послание, связавшись позже с самой Скитер лично, да вот незадача — забыл!

Находясь на проминистерском факультете, ссориться с властью — себе дороже. Да и Смит прав: с учетом того, что у каждого второго (если вообще не первого!) родственники занимали весьма приличные посты, проще было решить вопрос полюбовно. Впрочем, еще оставался шанс, что Рита не стала слишком уж нагнетать ситуацию и топтаться по всем мозолям Корнелиуса Фаджа, а потому Поттер приступил к обстоятельному чтению статьи.

Согласно Указу №17 Министерства Магии, Орден Мерлина I степени вручается «за исключительный вклад в сохранение магического общества и проявление личного героизма». Кто, скажите на милость, соответствует этой формулировке больше, чем младенец, отразивший смертельное проклятие?

Ответ: никто. А теперь главный вопрос: а где, простите, сам орден?

Ваша покорная слуга попыталась получить ответ на него, но — увы! — Министерство молчит с тем же упорством, с каким домовые эльфы отказываются получать зарплату. А между прочим, к ордену полагается не только красивая ленточка, но и денежная компенсация — весьма, замечу, ощутимая. Так куда же она подевалась?

Но и это еще не все. Недавно я, Рита Скитер, как добросовестная гражданка и особенно проницательная журналистка, посетила Годрикову Лощину. Ветер треплет волосы, колышутся цветы у подножия мемориального памятника, тихонько рыдает бабушка в вязаном шарфе, пришедшая почтить память павших героев…

Все бы ничего, если бы не один небольшой, но юридически значимый нюанс: дом, из которого ныне сделали мемориал, — частная собственность!

Точнее, был ею. До тех пор, пока не стал объектом культурного наследия, курируемым Министерством. По данным из реестра магической недвижимости (о, не спрашивайте, как мне удалось туда заглянуть!), право собственности Поттеров было… аннулировано.

Как такое могло произойти? Кто подписал бумаги? Кто получил компенсацию за отчужденную собственность? Куда ушли галлеоны, предназначенные юному владельцу?

Ответов — ноль. Зато табличек с надписью «Вечная память» — предостаточно.

После громкого ограбления Гринготтса и всех последующих событий, Департамент Магического Порядка и Аврорат провели по-настоящему впечатляющую операцию: более пятидесяти воров, мошенников и самозванцев оказались за решеткой. Министр лично координировал работу отделов, не отходя от камина. Браво!

Но… позвольте. Пока ловят новых аферистов, что делать с прошлыми? Ведь махинации с наследием Поттеров начались задолго до ограбления банка. Может ли быть так, что кто-то в Министерстве тихонько обогатился за счет ребенка, которого страна превозносит как героя? Может, крохотные потные ручки какого-то бюрократа слишком плотно сжали чужой кошель?

Гарри Поттер еще слишком юн, чтобы требовать своего. Но нам, взрослым, пора спросить: а почему он до сих пор остается героем без ордена, без дома и без кната компенсации за спасенную страну?

Если мы теряем способность быть благодарными — мы теряем и героев. А они, между прочим, нам еще понадобятся.

С вами была Рита Скитер, единственная журналистка, от которой не спрячешься даже под мантией-невидимкой.

«Ну, это было не так уж и плохо, — подумал Гарри. — Но вот эта отсылка на то, что герои еще понадобятся — явно лишняя».

Мальчик, дочитав статью, поднял голову и обнаружил, что ответа ожидает не только весь Хаффлпафф, но и, кажется, все другие факультеты. В Большом зале стояла гробовая тишина.

— Ну да, — сказал он, обернувшись к Захарии Смиту, — никаких орденов ни у меня, ни у родителей нет. Дома тоже.

За длинными столами раздались возмущенные восклицания, стуки кулаков по столешницам и вскоре отовсюду послышались взволнованные голоса, которые сливались в один общий хор:

— Что, совсем ничего не дали?!

— Это же Гарри Поттер!

— Он спас весь волшебный мир!

— Без дома?!

— И без ордена?!

— Это же… позор!

Школьники вскакивали, указывали на Гарри пальцами, перешептывались, а один чересчур впечатлительный второкурсник из Рейвенкло, явно магглорожденный, с воодушевлением предлагал всем собрать подписи под петицией о награждении.

К счастью, кое-кто поднялся из-за преподавательского стола и прервал начинающуюся вакханалию.

— Мои юные друзья!

Гилдерой Локхарт стоял, слегка отодвинув стул, и расправил полы ярко-голубой мантии так, чтобы золотая вышивка как можно удачнее переливалась на свету.

— Позвольте добавить пару слов. Да, это ужасно. Да, это несправедливо. Я бы даже сказал — ужасно несправедливо! Но… такова судьба героев.

В зале стало чуть тише. Локхарт чуть склонил голову, как бы в задумчивости.

— Вы знаете, я понимаю Гарри как никто другой. Ведь он — герой вчерашнего дня, можно сказать — ветеран. Его главная победа, то, за что мы все будем ему вечно благодарны, уже позади. Я же… герой дня завтрашнего и, конечно, такая несправедливость не может не затронуть и мое сердце.

Треть женского состава школы хором вздохнула.

— Да, увы, герои часто остаются без наград и признания — мне ли не знать! — добавил он, патетично взмахнув руками. — И все же они не прекращают делать то, что делают. Потому что это в их крови. Я, как человек, прошедший через опасности, испытания и не раз жертвовавший собой в борьбе с чудовищами и темными силами, могу сказать со всей ответственностью: настоящий герой действует не ради награды, а потому что не может иначе.

В зале кто-то одобрительно ахнул, кто-то зааплодировал. Несколько девочек начали утирать глаза, совершенно не скрывая слез умиления. Даже профессор Спраут одарила Локхарта уважительным кивком.

Локхарт слегка наклонился вперед, прищурился и, немного понизив голос, проникновенно произнес:

— А юный мистер Поттер, сделавший так много и не менее много потерявший, уверен, еще получит как признание былых заслуг, так и причитающиеся ему награды.

Толпа оживленно загудела. Кто-то снова захлопал. Вскоре гвалт стал затихать, внимание школьников переключилось на более насущные вопросы, и Гарри выдохнул с облегчением, отставив тарелку в сторону: профессор ЗОТИ выступил как нельзя кстати.

Облокотившись руками о стол, мальчик поднял взгляд к потолку, который в этот день транслировал зябкое серое утро с легкой хмарью. Его мысли метались: адвоката до каникул не найти, Рита Скитер, конечно, богиня, но может легко утопить его, если вовремя не сообщить, что именно она должна писать.

Внезапно, прерывая размышления Гарри Поттера, двери Большого зала резко распахнулись, и в дверном проеме показалось сразу несколько человек. Делегация была торжественной, слегка запыхавшейся и очень важной. Впереди всех, пытаясь отдышаться от быстрой ходьбы, шествовал низенький плотный человек в полосатом костюме и шляпе-котелке.

— Это… — прошептал кто-то из старшекурсников, не отрывая глаз от входа.

— Корнелиус Фадж, — одновременно произнесли трое учащихся.

И действительно, никто иной как сам министр магии собственной персоной, уверенно, хоть и немного грузно, шагал по центральному проходу между столами.

Рядом с ним, семеня коротенькими ножками и слегка подпрыгивая при каждом быстром шажке, шла невысокая и не очень симпатичная дама в розовом. На ее мантии поблескивала брошка в виде котенка, а на пухлом лице застыла вежливая, но совершенно неискренняя улыбка. Даже когда она кивала в ответ на учтивые приветствия школьников и преподавателей, ее глаза оставались холодными, как омут с подтаявшим мартовским льдом.

— Долорес Амбридж, — еле слышно выдохнул кто-то из хаффов, а Сьюзен Боунс тихо фыркнула, пробормотав под нос:

— Заместитель министра. Тетя ее терпеть не может…

За ними следовали еще трое: высокий брюнет, какая-то женщина в темно-фиолетовом и — о, погодите-ка…

Сразу за министерским составом, как всегда на высоченных каблуках, с ярко-красным ридикюлем в руках и ослепительной самодовольной улыбкой на лице, вышагивала сама Рита Скитер.

Гарри Поттер, увидев старую знакомую, просиял.

Корнелиус Фадж, между тем, подошел к преподавательскому столу и, приподняв свою знаменитую шляпу-котелок, начал раскланиваться с каждым сидящим за ним педагогом. Он энергично жал руку профессору Спраут, чуть дольше обычного задержался у профессора Флитвика — видимо, рассчитывая, что тот оценит особенно витиеватый поклон, — и, наконец, обратился к Дамблдору.

— Альбус, друг мой, давно не виделись! — воскликнул он и, тяжело опустившись на пятки после очередного поклона, расплылся в улыбке. — Представляете, читаю с утра «Пророк», а там — ого! Какие новости!

Дамблдор, который до сих пор сохранял молчание и глубокомысленно созерцал утреннее небо под потолком Большого зала, неспешно поднялся, внимательно посмотрел на министра и наконец, чуть склонив голову, произнес:

— Корнелиус, вы как всегда неожиданны. Приятно видеть столь высоких гостей, однако должен поинтересоваться: что именно привело вас к нам этим холодным ноябрьским утром?

— Ах! — Фадж хлопнул себя по животу и широко развел руками. — Что же, Альбус… да мы ведь, так сказать, с чисто гуманитарной миссией! Разумеется, я должен был как можно скорее познакомиться с Гарри Поттером, нашим национальным героем! Которого, как оказалось, до сих пор не приставили к награде! Вопиющая несправедливость, требующая моего пристального внимания!

— Ваша обеспокоенность похвальна, министр, — невозмутимо произнес Дамблдор. — Хотя должен заметить, что решение о наградах всегда принималось не здесь, не в Хогвартсе.

Фадж энергично закивал:

— Вот именно! Вот поэтому-то я и здесь, Альбус. Чтобы, наконец, исправить то, что не я натворил!

Он оглядел Большой зал, выпятил грудь, смерил взглядом стол Гриффиндора — и тут же нахмурился:

— А где же… наш герой?

— Вон там, — спокойно сказал директор Хогвартса, указывая рукой в сторону хаффлпаффского стола.

— Что, простите? — Корнелиус Фадж замер, потом медленно повернулся и, увидев, как ученики Хаффлпаффа синхронно встают, приветствуя министра, расплылся в широченной улыбке.

— Прекрасно! Прекрасно, — забормотал он, подходя к столу. — Как-то я упустил этот момент.

Долорес Амбридж, все это время находящаяся чуть позади и сбоку от министра, одарила собравшихся своей самой слащавой улыбкой, отчего Ханна Аббот заметно вздрогнула.

— Садитесь, детки, садитесь, — добродушно пробасил Фадж, махнув рукой, и приблизился к Гарри, протягивая ему руку.

— Гарри Поттер собственной персоной! Ну наконец-то!

Он крепко пожал руку мальчику, слегка наклонился к нему и, перейдя на чуть более доверительный тон, проговорил:

— Рад знакомству. Искренне рад. И… должен сразу сказать: это ужасно. То, что предыдущая администрация допустила такую оплошность — это, конечно, непорядок. Немного оправдывает милую Миллисенту Багнольд лишь то, что в эти непростые послевоенные годы пришлось улаживать огромное количество вопросов. Понимаю, что вам, мистер Поттер, от этого не легче, но не переживайте: скоро справедливость будет восстановлена!

— Очень рад встрече, министр, — учтиво ответил Гарри, как будто репетировал встречу со столь высокопоставленным лицом перед зеркалом (а ведь постойте-ка: и правда — репетировал!) — И, пожалуйста, не стоит винить себя. Я отлично понимаю, что все это происходило задолго до того, как вы заняли свой пост. Не думаю, что в произошедшем есть лично ваша вина.

Фадж одобрительно закивал, глаза его заискрились.

— Благодарю, мистер Поттер, благодарю! Какой такт! Какие зрелые размышления! Вот таких бы сотрудников в мой аппарат, гм, как-нибудь в будущем, ха-ха! Что же до всей этой неприглядной истории… Разумеется, мы все уладим. В кратчайшие сроки! Это возмутительное упущение, которое будет устранено. Уже сегодня я распоряжусь…

— Министр уже подписал предварительный указ, — сладко добавила Амбридж. — Проект выделения персональной выплаты в полном объеме… с учетом индексации и, конечно, моральной компенсации.

— Вот-вот! — подхватил Корнелиус. — Что же до вопроса с домом, молодой человек, тут все не так просто — разберемся, конечно же, но на это потребуется немного времени. Вопрос с Департаментом культуры, кое-какие тонкости… Все требует аккуратности. Но, в конечном итоге, и здесь порядок будет наведен!

— Это невероятно любезно с вашей стороны, — сказал Гарри Поттер, чуть склонив голову. — Я очень благодарен, что столь уважаемые люди проявили внимание к моей ситуации. Честно говоря, не ожидал…

— Ох, Гарри, ну почему же вы не обратились ко мне раньше! — развел руками Фадж. — Все бы давно было решено! Кстати, знаете, я ведь тоже учился тут, на Хаффлпаффе, представляете? Старые добрые времена… эх…

Он даже заговорщически, по-свойски подмигнул Гарри, Долорес Амбридж угодливо захихикала, словно министр сказал что-то смешное, а Поттер вежливо улыбнулся в ответ.

— Но ничего, — бодро закончил министр, потирая руки и расплываясь в широкой, почти отеческой улыбке, — теперь мы знаем друг друга, и я думаю, на этом можно заканчивать наш маленький визит. Надеюсь, мы смогли прояснить ситуацию, и отныне никаких недоразумений не будет.

Он протянул Гарри руку еще раз, будто хотел закрепить обещание рукопожатием, а потом, словно вспомнив нечто крайне важное, добавил:

— Но, раз уж все решено, есть у меня одна просьба… Гарри, дорогой, не могли бы вы… так сказать… уделить немножечко времени прессе?

Повернувшись, он махнул рукой в сторону журналистки, которая, конечно же, уже стояла поблизости.

— Разреши представить: это мисс Рита Скитер, наш ведущий репортер. Человек, благодаря которому, между прочим, я узнал об этой вопиющей ситуации! Она с огромным интересом следит за твоей историей и, узнав, что мы направляемся в Хогвартс, решила присоединиться. Думаю, было бы справедливо — раз уж она затронула столь важную тему — дать ей возможность осветить и ее разрешение. Так сказать, закроем информационный гештальт, ведь теперь, когда все улажено… Ну, разумеется, если ты не возражаешь, Гарри?

Поттер, который секунду назад только и думал, как бы ему выйти на связь с Ритой, почувствовал неимоверное облегчение. Он даже не стал скрывать своей радости:

— Возражать? Да что вы, министр, наоборот! Я был бы рад побеседовать с мисс Скитер.

— Прекрасно! — захлопала ресницами Рита, вытаскивая из сумки блокнот и перо, уже жужжавшее от нетерпения. — Тогда мы немного прогуляемся по территории школы — не хочу никому мешать, и нас никто не будет отвлекать.

— Вот и славно! — воскликнул Фадж, хлопнув в ладоши.

Но не успел Гарри и шага сделать в сторону журналистки, как в разговор внезапно вмешался Альбус Дамблдор, появившийся рядом бесшумно, как тень, и на этот раз его появление было сродни грозовой туче, набежавшей на ясное утреннее небо.

— Простите, Рита, но я вынужден вам отказать и напомнить, что Хогвартс — не место для пресс-конференций. Это учебное заведение, а не филиал «Пророка». И, боюсь, сегодняшняя встреча уже и так затянулась.

— Ох, ну, Альбус! — засуетился Корнелиус Фадж, поднимая руки. — Именно потому, что это школа, а не Азкабан, я и считаю, что мальчику стоит немного развеяться. Сегодня же выходной! Ни тебе уроков, ни экзаменов. Почему бы Гарри не побеседовать с уважаемой журналисткой, если он сам не возражает?

Министр вопросительно взглянул на Поттера, и тот подтвердил кивком:

— Я не против, директор. Правда.

— Хм, — сдвинул брови Дамблдор, но не успел возразить, как в разговор впервые вмешался молчаливый брюнет в строгой министерской мантии, все это время стоявший чуть поодаль и наблюдавший за происходящим с почти равнодушным выражением лица.

— Если позволите, — произнес он негромко, но так, что сразу все замолчали. — Согласно пункту 5.1.5 Устава Хогвартса, каждый учащийся имеет право на личное общение с посетителями в свободное от учебы время. Подчеркну, это касается как родственников, так и иных лиц. Дирекция школы, при всем уважении, не имеет права ограничивать подобное общение, если не имеется оснований дисциплинарного или медицинского характера.

Ученики, находящиеся в зале и внимательно прислушивавшиеся к беседе, возбужденно зашептались: все знали, что, начиная с третьего курса, можно посещать Хогсмид (по правде говоря, многие там встречались с родней), но, кажется, никто не был в курсе, что в выходные дни родители, да и не только они, могут свободно навещать детей на территории самой школы!

Дамблдор на мгновение застыл, чуть прищурив глаза.

— Разумеется, — протянул он наконец. — Если мистер Поттер действительно желает побеседовать с мисс Скитер, я не стану мешать. Однако я настоятельно рекомендую тебе, Гарри, быть осторожным в высказываниях. Пресса… иногда может быть непредсказуема.

— Конечно, директор, — заверил его Гарри, уже ощущая, как внутри приятное предвкушение вытесняет остатки утреннего волнения.

— Замечательно! — сказала Рита, широко улыбаясь. — Ну что же, господа, тогда позвольте нам с Гарри откланяться.

Она бросила на Поттера многозначительный взгляд и, взяв его под локоть, увлекла к выходу из Большого зала.