Не в деньгах счастье (джен)

* * *

Гарри аккуратно закрутил тюбик с зубной пастой и положил его на полку. Это была его личная паста: жгуче-мятная, супер-отбеливающая, против кариеса и с защитой десен. Гарри сам ее выбрал! Дороговато, конечно, и не такая приятная на вкус, как клубничный Колгейт Дадлза, но зато сколько у нее преимуществ! Давайте считать: объем — это раз. Хватает надолго, в чем мальчик уже имел возможность убедиться. Вроде бы как защищает десны, а это значит, что можно не тратиться на бальзам-ополаскиватель. Вот вам и два. Три — кузен не польстится: мяту и ментол он на дух не переносит!

За зубами Гарри следил. И вообще гигиену соблюдал, потому как дядя ему с детства говорил, что в здоровом теле — здоровый дух. А раз так, то и к врачам ходить не нужно. Не то, чтобы Гарри боялся стоматологов, — ничего подобно, он же не глупый Дадли! — но вы видели их ценник?! Кто за все это будет платить?! Уж точно не Гарри, нет, сэр!

Гарри еще раз проверил, что тщательно закрыл все краны, развесил влажное полотенце на змеевике и снова покосился на тюбик пасты. Там оставалось совсем чуть-чуть, но, если отрезать верхнюю и нижнюю часть тюбика, а потом соскрести остатки со стенок, то еще на несколько раз хватит. Мальчик удовлетворенно кивнул: экономия должна быть экономной. Так, кстати, тоже дядя говорит.

Убедившись, что все в порядке, Гарри вышел из ванной комнаты.

Сегодня важный день — одиннадцатилетие кузена! А это значит, что можно будет немного подзаработать.

* * *

Сколько он себя помнил, Гарри жил с тетей, дядей и кузеном — Петуньей, Верноном и Дадли Дурсль, — в маленьком провинциальном городке Юго-Восточной Англии. Неплохо жил, как для сироты, подкинутого ночью на чужой порог. Тетя рассказывала, как холодным ноябрьским утром открыла входную дверь, чтобы забрать бутылку молока, а обнаружила его. Кто так опрометчиво поступил с маленьким ребенком точно утверждать невозможно, но судя по письму за подписью некоего А.П.В.Б. Дамблдора, счет на лечение от двусторонней пневмонии следует предъявлять именно ему. Внушительный счет, надо сказать.

Было бы значительно проще получить медицинское обслуживание (и возможно даже бесплатное!), если бы у Гарри обнаружились документы, но их, увы, не было, и на это тоже дяде пришлось раскошелится самому.

Тетю и дядю Гарри уважал. Были они истинными англичанами: аккуратными, бережливыми, щепетильными в делах и немного чопорными. Поначалу мальчик на них обижался, ведь Дадли всегда доставалось все самое лучшее, в то время как ему самому перепадали крохи: малая часть внимания, меньшая порция еды, большая по размеру одежда (раньше она принадлежала кузену, а мальчиком он всегда был крупным). Но потом, когда он стал достаточно взрослым, чтобы все понять, ему объяснили: за все нужно платить.

Было это перед поступлением в младшую школу.

— Послушай, Гарри, — с чувством собственной значимости начал дядя Вернон, усаживаясь в кресло в гостиной, — ты уже взрослый мальчик, поэтому мы можем, наконец, поговорить серьезно.

Пятилетний Гарри, сидящий в кресле напротив, важно кивнул в ответ. Тетя Петунья примостилась на диване, нервно поправляя складки строгого домашнего платья.

— Ты уже заметил, что в отличие от других детей, ты живешь не с родителями, а с нами, и спрашивал, где же твои мама и папа. Так вот, Гарри, твоих родителей нет в живых, их убил нехороший человек. Конечно, этого бы не случилось, не будь они ненормальными…

Тут тетя Петунья резко закашлялась, и дядя умолк, вроде как даже смущенно отводя взгляд в сторону.

— Ненормальными, сэр? — переспросил мальчик.

Он уже знал, что к дяде можно обращаться «дядя», «мистер Дурсль» или «сэр», и всегда, отвечая на вопрос или задавая собственный, нужно добавлять к нему в конце обращение. Потому что так делают все вежливые люди.

— Я хотел сказать, людьми крайне специфичными, обладающими некоторыми особенностями, которые, скорее всего, перешли и к тебе.

— То есть и я ненормальный? Сэр?

Хоть Гарри и был маленьким мальчиком, с логическим мышлением у него все было в порядке, и всякие параллели он проводил влет.

— Особенный, — осторожно поправила тетя Петунья, укоризненно смотря на супруга. — Ты особенный. Такой, какой когда-то была моя сестра и ее муж. Она распорядилась этими своими странными талантами неправильно. Надеюсь, ты сделаешь выводы из их истории, оценишь то, что мы делаем для тебя, и не повторишь печальной судьбы своих родителей.

— И что же у них было такого особенного и странного? — уточнил Гарри. Ему нужно было знать, чего же делать не стоит, потому как умирать не хотелось. Не то, чтобы он точно понимал, что это такое — умирать, но ему всегда казалось, что это что-то очень грустное и холодное.

— Магия, — мрачно и веско произнес дядя Вернон. — Твои родители были чертовыми волшебниками. И пока что хватит об этом. Обсудить я с тобой хочу другое. В своем возрасте ты уже должен понимать, что ничто не берется из ниоткуда. Все имеет свою цену и ценность.

Это Гарри знал. Тетушка нередко брала его в магазины, и мальчик видел, что она всегда передавала деньги продавцам, когда что-то покупала. Деньги люди получали на работе. Это Гарри тоже знал.

— Так вот, — продолжил свою мысль Вернон, — хм… деньги. Сейчас на тебя я уже потратил 18520 фунтов, Гарри. Твои документы, врачи, подготовка к начальной школе, еда — все это обходится в кругленькую сумму. Это я пока еще не включил сюда твое проживание, коммунальные услуги и наше с Петуньей участие в твоей судьбе. Дальше будет только больше. Пока что нам удавалась немного сэкономить, поскольку ты мог носить одежду и обувь Дадли, но теперь ты пойдешь в школу, а значит тебе потребуется огромное количество новых вещей. По статистике, Гарри, содержание одного ребенка от 6 до 11 лет обходится его родителям или опекунам в 60000-70000 фунтов. Речь идет о больших суммах, мальчик, и я хочу убедиться, что ты понимаешь: тебе придется их вернуть. Все чеки и счета я, разумеется, храню. Чужого мне не надо, но мое, уж будь любезен, возмести.

Гарри был ошеломлен: да он даже считать до таких чисел пока не умел! Но сумма, должно быть, была совершенно заоблачной! Иногда к ним на Тисовую приезжала сестра дяди Вернона — Марджори Дурсль. Женщина грубая и громкая, неприкрыто нелюбящая Гарри, она, между тем, боготворила собственного племянника. Поэтому тетушка Мардж всегда дарила Дадли подарки и 20 фунтов сверху. Целое состояние! На них можно было столько всего купить: и мороженое, и жвачку, и супер-крутого робота! А 20 фунтов — явно меньше, чем 70000. И даже меньше, чем 18520.

— Но, дядя… У меня совсем нет никаких денег. Где же я возьму столько, чтобы вам отдать? — испуганно прошептал мальчик. В его зеленых глазах, огромных то ли из-за шока, то ли из-за увеличительного эффекта линз очков, стояли непролитые слезы.

— Действительно, нет, — кивнул дядя Вернон, — но будут. Во-первых, ты не всегда будешь маленьким мальчиком: ты вырастешь, выучишься и будешь работать, а значит — получать деньги. Во-вторых, скорее всего, родители оставили тебе наследство. Наверняка я, конечно, утверждать это не могу, но можем пока так предполагать. Когда-то, когда я знакомился с твоими родителями перед нашей с Петуньей свадьбой, Джеймс, твой отец, говорил, что у него есть свое небольшое состояние.

— Правда, сэр? — обрадовался маленький Гарри, невольно перебив мужчину.

— Да. Я тогда спрашивал, где работает твой отец, а когда узнал, что он безработный, хотел по-родственному помочь ему с трудоустройством. Тогда-то он и заявил, что таким, как он, для того чтобы жить на широкую ногу и обеспечивать семью, работа не нужна — об этом уже позаботились поколения его предков. Поэтому, если Джеймс сказал правду, каким-то наследством после совершеннолетия ты будешь располагать.

— Здорово! — ярко улыбнулся мальчик.

Волнение о том, как же он вернет такие большие деньги стало понемногу отступать. А, может, он просто как любой маленький ребенок (что бы там ни думал Вернон) устал удерживать внимание на таком серьезном разговоре.

— Не перебивай и слушай дальше! — Вернона же, как любого человека, занимающего сколь-нибудь руководящую должность, крайне нервировало, когда ему не давали договорить или пропускали его слова мимо ушей. — В-третьих, та сумма, о которой мы говорили — она гипотетическая. Я имею ввиду не сумму уже понесенных расходов, а только те из них, что нам с тобой предстоят. Возможно, она будет меньше, возможно — больше. Тут уж только от тебя все будет зависеть.

— Как это, сэр? — снова не удержался Гарри.

— Хм… Скажу так: позаботься о пенсах, фунты о себе позаботятся сами — мой тебе совет.

Мальчик нахмурился: он не мог понять, что ему нужно сделать. Все-таки несмотря на то, что ребенком он был смышленым, улавливать сразу смысл пословиц, поговорок и идиом он еще не научился.

— Я не понимаю, сэр.

— Вернон имеет ввиду, — вступила в диалог Петунья, которая некоторое время назад отошла, чего увлеченный разговором Гарри даже не заметил, а теперь стояла в дверях, держа в руках пухлую папку, — обрати внимание на свои расходы. Каждая покупка для тебя будет увеличивать сумму твоего долга. Если ты хочешь какую-то дорогую вещь, и она действительно тебе нужна, то мы, скорее всего, купим ее тебе, но вполне возможно, что есть вариант подешевле или же ты и вовсе можешь обойтись без этой вещи. К чему тогда увеличивать долг? Научись экономить и считать деньги.

Гарри усиленно закивал головой. Действительно: зачем ему что-то лишнее и ненужное?

Вернон удовлетворенно выдохнул. Все эти годы он пребывал в напряжении: еще один ребенок, да еще и незапланированный, да и при этом вообще не его — нет, сэр, нет. О таком они не договаривались! Вернон был деловым человеком и цену деньгам знал. Одно дело, когда приезжают гости, например, его сестра Мардж, и нужно позаботиться об их быте неделю-другую. Совершенно иное дело — содержать постороннего ребенка, который хоть и родственник, но родственник, между тем, чрезвычайно проблемный.

— Что ж, молодой человек, раз мы обо всем договорились, то подпишем документы. Хоть ты еще и мал, но это, — тут тетя Петунья передала дяде Вернону какой-то лист, похожий на бумагу, который и был аккуратно размещен на кофейном столике, стоящем между кресел, — это особый документ. Его могут подписывать все ненормальные… эээ, то есть я хотел сказать, все такие, как ты и твои родители. У нас осталось несколько бланков с тех пор, как Лили и Петунья продавали дом, доставшийся им в наследство.

Вернон почему-то почувствовал себя неловко и даже запереживал, а потому пустился в пространные объяснения о том, как важно выполнять все договоренности, к каким последствиям приводит неисполнение, какие штрафные санкции налагаются на каждую из сторон в случае… в случае… Дядя говорил и говорил, словесные конструкции все усложнялись, а Гарри потерял мысль еще в самом начале. Словом, мальчик практически ничего не понял, но уточнить не решался.

— Гарри, — взяла все в свои руки Петунья, которая по остекленевшему взгляду племянника поняла, что объяснять нужно все-таки попроще, — здесь написано, что ты должен будешь вернуть нам все, что мы на тебя потратили или потратим в будущем. Это понятно?

Это было понятно, и мальчик облегченно кивнул.

— Далее. Если ты что-то испортишь или сломаешь, то это тоже нужно будет оплатить. Кто сломал — тот и платит. Это понятно?

Гарри снова утвердительно качнул головой. Он не собирался ничего ломать или портить! Он в принципе был достаточно аккуратным и бережно относился к вещам.

— Хорошо. Ну и последнее: вернуть все тебе будет нужно не позднее того, как тебе исполнится 21 год. Совершеннолетие у вас наступает в 17, но возьмем некоторый запас по времени, чтобы уж наверняка.

Гарри совсем успокоился: 21 год! Да он же уже практически старым будет! Не таким старым, как тетя Петунья и дядя Вернон, конечно, но уж явно к этому времени он придумает, как все-все вернуть.

— Ты точно все понял? — еще раз уточнила женщина. — Тогда напиши свое имя и фамилию вот здесь, справа внизу.

Мальчик взял протянутую ему ручку, соскочил с кресла и подошел к кофейному столику, на котором лежал договор. Прикусывая губу от усердия, он старательно вывел крупными неровными буквами внизу листа, прямо под текстом, который даже не прочитал: «Гарри Поттер». Внезапно лист засветился золотым и раздвоился.

Гарри Поттер впервые в своей сознательной жизни увидел чудо.

* * *

Гарри сидел в своем чулане под лестницей и сосредоточенно сводил дебет с кредитом.

«Так, ну допустим, стрижка газона — это пять фунтов. Еще три — это я дядину машину помыл. Присмотр за кошками мисс Фигг, пока она в больнице — нет, все-таки как удачно она сломала ногу! — это еще двадцатка. Уже неплохо. А потратил сколько?» — увлеченно прикидывал мальчик.

Считал он в уме, для простейших арифметический действий ему не требовалось делать записи — так на все тетрадок не напасешься! Конечно, Гарри подумывал о калькуляторе, но тетя сказала, что в Хогвартсе он работать не будет, а потому покупка была признана нецелесообразной.

У Дадли сегодня день рождения, и он с семьей и Пирсом уехали в зоопарк. Нет, Гарри тоже предложили, но он что, дурак, что ли? Входной билет купи, на бензин до Лондона скинься. Потом там, наверняка, мороженое какое купить придется, чтобы не выделяться… Чтобы что? На животных полюбоваться? Так видел уже, спасибо каналу Дискавери. Телевизор можно и дома за бесплатно посмотреть: дядя разрешил не платить денег за просмотр в качестве подарка на его восьмой день рождения.

Бесплатное Гарри очень любил — это позволяло экономить и копить. О, это непередаваемое чувство, когда монетки складываются в такие приятные глазу стопки: пенсы, шиллинги, флорины, короны… В отдельной жестяной коробке, запирающейся на ключ, лежали фунты. Раз в неделю Гарри любил их доставать и пересчитывать. Иногда он вспоминал, как в далеком детстве засветился и раздвоился подписанный им с дядей договор, и фантазировал, что вот сейчас снова случится чудо, и вдвое больше станет его фунтов. В мечтах мальчика деньги все удваивались и удваивались, до тех пор, пока его чуланчик полностью не оказывался заполненным стопками монет и ворохом купюр самого разного номинала.

Гарри, конечно, понимал, что просто хранить вот так деньги — глупость несусветная. Деньги должны работать. Так дядя говорит, и в этом Гарри с ним согласен. Но немного помечтать-то можно?

«Ага, а что у меня еще по приходу? — продолжал размышлять мальчик. — Одна «Охота на Гарри» от Дадли, выгул собак миссис Саммерс, розы тети Петуньи… Негусто».

Гарри хотел по старой детской привычке взлохматить волосы, но — увы! Теперь они были достаточно длинными, и мальчик начал собирать их в хвост, подвязывая то лентой, то резинкой. Длину он стал отпускать из экономии — вы вообще цены у парикмахеров видели?! Тем более, что посещать их приходилось частенько. Сразу после стрижки волосы очень быстро начинали отрастать, и внешний вид становился неопрятным. Почему-то с растрепанной прической Гарри сразу производил впечатление завзятого хулигана и ненадежного человека. Это не нравилось ни тете Петунье, ни потенциальным работодателям: мало кто захочет, чтобы его приличных собак выгуливал какой-то неприличный мальчишка! Поэтому, рассудив здраво, Гарри решил волосы больше не стричь.

Скрепя сердце, также мальчик купил себе новые очки, так как старые «велосипеды» с круглыми стеклами теперь ему совсем не подходили. Денег на незапланированные траты было жалко до слез, но логика и предпринимательская жилка, которую он начал развивать у себя после прочтения книг Наполеона Хилла, подсказывали, что этот шаг себя окупит.

Кроме того, с новой прической Гарри напоминал себе капитана Блада, а это, по его мнению, было очень круто. Он представлял, как стоит весь из себя такой мужественный и брутальный на палубе собственного корабля, вокруг — сундуки с золотом, а верная «Арабелла» хищно скользит по волнам навстречу приключениям!

«Эх, жалко, что нельзя махнуть на Тортугу, — подумал Поттер, — да и пиратов сейчас уже и нет. Но, может, в волшебном мире по-другому».

Гарри оглянулся по сторонам. Его чуланчик был совсем небольшим, сюда и помещалась-то только односпальная кровать, узкий стеллаж для одежды и школьных принадлежностей, да маленький столик для письма, на котором сейчас лежала его любимая книга — «Самый богатый человек в Вавилоне».

Обстановка, может быть, и скудная, но здесь было по-своему уютно. А еще Гарри не любил открытых пространств и больших площадей.

Переехать в чулан под лестницей Гарри попросился сам, когда ему исполнилось семь лет. Раньше он занимал маленькую спальню на втором этаже, но после какого-то школьного занятия ему пришла в голову одна мысль, которую он и поторопился проверить.

— Дядя, скажите, пожалуйста, а ведь отопить маленькое пространство — это проще и дешевле, чем большое?

Вернон по случаю заключенной сделки был настроен благодушно. Впрочем, он и так не отказывался делиться житейским опытом и своим мнением относительно политики, финансов и общего мироустройства.

— Конечно дешевле, — подтвердил он.

Отопление в принципе было больной темой для англичан. Тарифы на электричество были космическими, а газ на Тисовую почему-то так и не провели. Обогреть целый дом с наступлением холодов влетало в копеечку, поэтому прижимистый Вернон поддерживал температуру на таком уровне, чтобы не совсем уж замерзать, но и не платить лишку. Мерзлявый Гарри страдал и кутался в старые шерстяные пуловеры кузена. За свой электронагреватель Поттер, конечно, платил сам, но мощности его не хватало, чтобы прогреть достаточно большую комнату.

— Сэр, а можно тогда я перееду жить на первый этаж, в чуланчик под лестницей? — волнуясь, спросил мальчик.

Вернон считал себя хорошим человеком, а потому, в качестве подарка на Рождество, идею племянника одобрил. Гарри был в восторге и о своем решении с тех пор ни разу не пожалел.

* * *

Дверь дома на Тисовой, 4 сотрясалась от тяжелых ударов. Сонный Гарри, выскочивший из своего чуланчика под лестницей, только и успел увидеть, как добротное, выполненное на заказ из премиальной древесины, дверное полотно вылетает из дверной коробки и, пролетев практически через весь холл, с грохотом падает на пол у подножия лестницы.

Поборов секундную оторопь, мальчик перевел взгляд от упавшей двери выше, прямо к пустому проему, который теперь полностью загораживал чрезвычайно большой человек. Постояв секунду-другую, он, согнувшись чуть ли не вдвое, протиснулся внутрь.

«Ничего себе! — подумал Гарри. — Да в нем же футов десять роста, не меньше!»

— Уф, добрался, наконец, — проговорил незнакомец низким трубным голосом и, сделав всего пару шагов, оказался посередине холла.

Был этот человек действительно огромен, некрасив и неряшлив. В темной всклокоченной бороде его застряли крошки, спутанные волосы доходили до плеч. В противовес широкой, с виду совершенно простой и добродушной улыбке, глаза пришельца были стылыми и словно бы настороженными. Одет он был, судя по меховой оторочке куртки, в зимний костюм, а в руках держал — тут Гарри даже помотал головой из стороны в сторону и поморгал, думая, что ему чудится — абсолютно девчачий розовый зонтик.

Мальчик вновь посмотрел на пустой дверной проем, затем — на лежащую неподалеку выбитую дверь, зацепился взглядом за мокрые следы на полу и лужу, натекшую с исполинских сапог вломившегося к ним в дом мужчины, и с обреченностью подумал, что это, кажется, пришли к нему.

Неприятная догадка подтвердилась практически мгновенно.

— О! Гарри! Привет! — произнес незнакомец, наконец-то заметив черноволосого мальчика, стоящего рядом лестницей, ведущей на второй этаж. — Ты же, Гарри, верно? Ну, конечно, что это я! Похож, похож…

Не дождавшись ответа, он, тем не менее, продолжил:

— А вырос-то как! Я ж ить тебя вот такусеньким помню! — тут мужчина развел руки в стороны, видимо, обозначая рост мальчика, когда видел его в последний раз.

«Ну, это вряд ли, — подумал Поттер. — Судя по размаху, помнишь ты меня семилетним, как минимум. Я, вот, нашей встречи что-то не припоминаю».

— Здравствуйте, — между тем ответил он вслух. — Кто вы и что здесь делаете?

— Так это… Хагрид я! Ты что ж, не узнал меня? — как-то даже расстроенно произнес мужчина. — Хранитель ключей Хогвартса.

Затем немного помолчал и добавил:

— Я принес тебе письмо!

Гарри мысленно застонал. Письма у него в последнее время ни с чем хорошим не ассоциировались.

Тут сверху раздался скрип ступенек, и мальчик, отвлекшись, посмотрел наверх. На лестнице, держа в руках любимую двустволку, стоял дядя Вернон. Лицо его было настолько красным от сдерживаемого гнева, что Гарри даже испугался: а не хватит ли сейчас дядюшку удар?! Из-за плеча дяди, с ужасом смотря то на Хагрида, то переводя с него взгляд на разгромленную прихожую, выглядывала бледная, как мел, тетя Петунья.

Часы в гостиной пробили полночь, ознаменовав начало нового дня.

— О! Гарри! С днем рождения! — оживившись, произнес вторженец, доставая откуда-то из-за пазухи расплющенный пирог — Я тебе тут эту штуку принес, но, кажется, сел на нее, и она немного помялась. Но это же ничего, верно? Вкус-то от этого хуже не стал!

Гарри все-таки застонал вслух.

* * *

Последняя неделя выдалась очень непростой. Да что уж там! Была она нервной и тяжелой, наполненной всякими ненормальными штуками и изматывающим ожиданием.

Совсем скоро Гарри предстояло отправляться в Хогвартс, а они с дядей и тетей не знали, нужно ли будет оплачивать обучение и если да, то сколько это будет стоить. В общем-то, они даже не знали точно, придет ли приглашение из этой полумифической волшебной школы или нет. Все, что могла рассказать тетя Петунья, так это то, что к ее сестре, Лили, пришел представитель школы и принес документы на обучение, когда той исполнилось одиннадцать лет.

На всякий случай, если все же Гарри ни в каком Хогвартсе не ждут, дядя Вернон присматривал варианты других школ. Конечно, в «Воннингс», как Дадли, Поттер уже не попадет ни при каких условиях: поступление в среднюю школу — это вопрос очень серьезный, и в последний момент такие вещи не решаются! Дадлз, например, был записан в очередь на поступление в свою академию чуть ли не с пеленок. Тем не менее, учился Гарри очень даже хорошо, и можно было попробовать пробиться в пару не самых плохих частных школ.

Утро семейства Дурсль и одного представителя рода Поттер начиналось совершенно обычно: тетя Петунья дожаривала бекон, дядя Вернон проверял в ежедневнике планы на день, а Дадли пытался незаметно для матери избавиться от огромной порции невкусного зеленого салата, переложив большую его часть на тарелку кузена.

— Дадли, сходи принеси почту, — на секунду оторвался от своих записей дядя Вернон.

— Пусть Поттер принесет — пропыхтел Дадли, пытавшийся сделать вид, что количество салата в его тарелке все еще велико, чтобы никому не пришло в голову положить ему добавки.

Гарри с готовностью поднялся из-за стола: принести почту ему было совершенно не трудно. Забрав корреспонденцию, он привычно рассортировывал ее на ходу: рекламные проспекты для тети Петуньи, свежая газета для дяди Вернона, какая-то открытка неизвестно кому и от кого…

Тут внимание мальчика привлекло необычное письмо. На конверте значилось:

Мистеру Г. Дж. Поттеру

графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре,

чулан под лестницей

Волнуясь, мальчик достал из конверта странную на ощупь бумагу и прочитал:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!

Далее следовал список предстоящих покупок, просмотрев который Гарри искренне возмутился.

— Поттер, куда ты пропал?! Тебя только за смертью посылать! — раздался голос дяди, который терпеть не мог длительное ожидание.

Мальчик быстро прошел на кухню, с негодованием тряся полученным письмом.

— Тетя Петунья, — сказал он, — что это такое?

Аккуратно забрав из рук племянника листы пергамента, женщина бегло прочла все, что было на них написано.

— Хм, да, это определенно оно. У Лили было точно такое же приглашение, — все еще вчитываясь в изумрудно-зеленые строки отметила Петунья, а затем передала письмо супругу. — Что тебя удивляет?

— Но тетя! Здесь приведен огромный список и сказано, что я должен все это купить самостоятельно! Я понимаю: форма, волшебная палочка — это действительно моя ответственность, но книги! Разве школа не должна их предоставлять сама? В младшей школе нам все выдавали! — Гарри был крайне недоволен предстоящими тратами.

Тетя Петунья покачала головой:

— Нет, это все тебе нужно будет купить самому. В школе есть библиотека, но там будет дополнительная литература. Не думай, кстати, что это весь список. Тебе понадобится значительно больше вещей: пергамент и чернила, обычная одежда, школьная сумка и сумка для багажа и много чего еще. Позже обсудим.

— Меня больше интересует другое, — вступил в диалог дядя Вернон, — где все это купить, где документы на обучение, что с оплатой школы и, черт побери, какую сову они от нас ждут?

— Совы у «этих» носят письма, -пожала плечами тетя Петунья, не добавив ничего больше.

— Отлично! И как нам отправить то, чего у нас нет?

Ввиду отсутствия ответов, было принято соломоново решение — подождать.

— К Лили приходила какая-то женщина из школы, я точно помню, — сказала Петунья. — Возможно, до этого сестре отправили такое же письмо, но не дождавшись ответа, из школы прислали представителя?

— Подождем, — кивнул дядя Вернон.

Семейство вернулось к прерванному завтраку.

Вскоре стало очевидно, что происходит нечто странное: письма продолжали поступать просто в невероятном количестве. Находили их в самых разных, подчас просто невозможных местах: в почтовом ящике и на пороге дома, в холодильнике и у камина, в розарии тети Петуньи и в машине дяди Вернона… Над домом на Тисовой постоянно парили десятки сов, только и ждавшие, когда Гарри выйдет на улицу, чтобы скинуть рядом с ним очередное приглашение в школу чародейства и волшебства. Мальчик даже попробовал отловить одного пернатого почтальона, чтобы отправить ответ и прекратить, наконец, эту бомбардировку корреспонденцией, но все его попытки птичьего отлова завершились полным провалом.

Дядя Вернон медленно закипал: он очень тяжело воспринимал все, что хоть сколь-нибудь отличалось от нормы и нарушало привычный ход вещей. Особенно ревностно он относился к тому, как выглядит в глазах соседей. Постоянно кружащиеся вокруг дома на Тисовой птицы, совершенно определенно, вызывали нездоровый интерес у окружающих.

Гарри же переживал по другому поводу: у него появились незапланированные расходы! Дяде приходилось постоянно отгонять на мойку загаженную совами машину и покупать моющие средства, чтобы отчищать дом и забор. Несколько писем были доставлены обычными службами доставки с указанием оплаты получателем. Когда письма обнаружились в куриных яйцах, Поттер схватился за голову: два десятка свежих отборных яиц! Все понесенные затраты родственники, конечно же, щепетильно заносили на счет племянника.

В сложившейся ситуации Гарри радовало только одно: огромное количество дармового пергамента!

Тетя Петунья уже объяснила мальчику, что пишут в Хогвартсе не в тетрадках и даже не на бумаге, а на вот этом необычном материале, происхождение которого так и осталось для Гарри загадкой. Нет, он знал, что когда-то в древности писали на выделанной коже животных, которая и называлась пергаментом, но это определенно была не она.

Большой любитель разумной экономии, Поттер логично предположил, что раз уж текст писем расположен лишь на одной стороне листа, то вторая — чистая — в полном его распоряжении! Конечно, сдавать на проверку такой пергамент с выполненными домашними работами и контрольными тестами не получится, но почему бы не использовать его для черновиков и ведения лекций на занятиях?

Гром грянул неожиданно: дядя Вернон, наконец, вчитался в то, что было написано на конвертах.

— Чулан под лестницей? — орал дядя, брызжа слюной и краснея от натуги. — Чулан под лестницей, вы только подумайте! Они еще и следят за нами!

— Дорогой, тебе следует успокоится, — произнесла тетя Петунья, хотя и она выглядела очень напряженно.

— Да, дядя, что вы переживаете? Ну, чулан и чулан, — невовремя вставил в свою реплику Гарри.

— Мальчишка! Что б ты понимал! — даже усы дяди Вернона возмущенно и воинственно встопорщились во все стороны. — Чулан — это не комната. Наверняка, даже у этих ненормальных дети не живут в чуланах.

— Ну, почему же не комната? — уточнил мальчик. — Комната, только маленькая. Но уютная. Без окон, правда. Зато с отличной приточно-вытяжной вентиляцией. Но маленькая, да…

— Репутационные риски! — продолжал переживать Вернон. — Удар по имиджу!

За репутацией своей мужчина следил ревностно. Приверженец консервативного подхода к делам, он всегда говорил: «Сначала ты работаешь на репутацию, а потом она на тебя».

Будучи мужчиной образованным, достигшим всего собственным трудом и имевшим четкое понимание того, как именно надлежит вести себя успешному деловому человеку, эту же логику действий и манеру поведения Вернон Дурсль пытался привить как сыну, так и племяннику. В свое время, Вернон даже прочитал Гарри и Дадли целую небольшую лекцию о том, как важно производить правильное впечатление, и какие дивиденды это может произвести в будущем:

— Запомни, Дадли, — говорил Вернон, сохраняя серьезное и значимое выражение лица, — ты всегда должен помнить, что первое впечатление зачастую оказывается решающим. Когда ты встречаешься с новыми людьми, важно выглядеть как можно лучше. Уверенный вид, аккуратная одежда, правильная улыбка — это то, что поможет тебе подняться на вершину жизни.

Тут он посмотрел на Гарри и продолжил:

— Репутация — это не просто слова, это то, как тебя воспринимают. И если ты хочешь добиться успеха, должен быть осторожен с тем, что говоришь и как ведешь себя. Успешные люди не позволяют себе легкомысленности. Они делают все, чтобы их уважали и ценили.

Он уселся в кресло и, сложив руки на животе, с удовлетворением добавил:

— Запомните это, мальчики. В этот мир не войдешь без хорошей репутации. И если кто-то попытается сбить вас с пути, просто игнорируйте их. Главное — следовать выбранному курсу и не отвлекаться на ерунду.

Гарри тема денег и собственного финансового благополучия волновала необычайно, поэтому он прислушивался и запоминал.

Сейчас, столкнувшись с ситуацией, когда тщательно пестуемая репутация его может пойти прахом, Вернон Дурсль пребывал в полнейшем раздрае. В его голове возникали картины, как соседи, попади им в руки такое письмо, будут перешептываться за его спиной, а деловые партнеры усомнятся в его здравом смысле.

— В общем, так, — перешел к конструктиву дядя Вернон. — Это была твоя идея, Гарри, тебе и исправлять последствия в случае чего. Следи за тем, чтобы ни одно такое письмо не попало в чужие руки. А сейчас ты немедленно переезжаешь обратно наверх, в свободную комнату.

Как Гарри ни уговаривал, какие доводы ни приводил («Какая агорафобия, мальчишка, что за чепуху ты несешь!»), но отстоять свой чуланчик ему так и не удалось. Единственное, что получилось — это договориться об отсрочке. Было решено, что в новую-старую спальню он переедет на каникулах, когда вернется из школы.

* * *

Хагрида получилось выпроводить из гостеприимного дома добропорядочного семейства Дурсль только пару часов спустя. Вначале гигант мялся в прихожей, затем попросил чайку (шесть ложек сахара на кружку! Это просто немыслимо!), а после и вовсе хотел примоститься в гостиной и проспать там до утра.

Информацию о волшебном мире он выдавал дозировано, на вопросы изворотливо не отвечал или же отвечал так, что понятно не было ровным счетом ничего.

Все что удалось почерпнуть хозяевам дома из затянувшейся ночной беседы, так это то, что обучение оплачивать все-таки не нужно («Да ты что, Гарри, папка с мамкой-то твои, поди, не оставили тебя без образования. Те, у кого денежки есть, на оплату обучения своего дитенка сразу у гоблинов фонд открывают!»), а купить все необходимое к школе можно в Косом переулке, куда брать кого-то, кроме Гарри, Хагрид отказался наотрез.

«Не положено, дамочка, не просите даже, — ответил он на просьбу Петуньи о сопровождении племянника. — Директор Дамблдор — великий человек! — так и сказал, мол, Гарри отведи. Ни про каких магглов речи не было».

Договорившись с Хагридом, что он придет за Гарри в 11 часов утра, сопроводит его за покупками, а затем вернет домой не позднее 8 часов вечера, стороны, одинаково недовольные друг другом, принялись прощаться.

Выйдя на порог, гигант крутанул в руке свой карикатурный зонтик, грузно обернулся вокруг себя на правой пятке и пропал — как его и не бывало.

Внезапно, воцарившуюся на несколько минут тишину прервал какой-то смутно знакомый Гарри голос:

— Эй, соседи! У вас все в порядке? Мы слышали с этой стороны страшный грохот.

У входа в дом, одетый в нелепый желтый дождевик, с которого стекали потоки воды, стоял мистер Уайт, проживавший на той же Тисовой, только в доме под номером шесть. Был он человеком добродушным и отзывчивым, но просто-таки чрезмерно любопытным.

— В полном, — пробормотал Вернон и пошел успокаивать соседа.

Еще следовало что-то придумать с дверью, так и оставшейся лежать у подножия лестницы. Сверкали молнии, непогода усиливалась. В пустой дверной проем, между тем, хлестали струи косого дождя, заливая пол. Если ничего не предпринять, к утру драгоценный паркет, любовно подобранный Петуньей, вздуется, а в дом всенепременно проберутся воры и вынесут все ценное.

Гарри пожал плечами и отправился спать: помочь он ничем не мог, а следующий день обещал быть невероятно насыщенным.

Дадли, оставшийся ночевать у Пирса Полкисса, судьбоносную встречу со странным представителем волшебного мира пропустил.

* * *

В доме добропорядочного семейства Дурсль с самого раннего утра никто не спал. Вернее, владелец дома и глава семьи — Вернон — и вовсе не ложился в постель, что не прибавляло ему ни хорошего настроения, ни добродушия. Вынужденный просидеть с верной двустволкой на страже собственного имущества всю ночь у пустующего дверного проема, сейчас он ежился от холода, шмыгал носом и смотрел на окружающий мир безо всякого оптимизма. Несмотря на календарный июль, было прохладно: разразившаяся ночью гроза принесла с собой сырость и существенное понижение температур, а сидение на сквозняке в такую погоду никогда и никому здоровья не прибавляло.

Вернону предстояло продержаться еще несколько часов, по прошествии которых можно было бы с чистой совестью отправиться прикорнуть на часок-другой. Ну, относительно чистой. Все же сегодня была среда — вполне себе рабочий день, который мужчина вынужденно пропускал. Ему пришлось позвонить на работу и сказаться больным (это, впрочем, было недалеко от истины), что для Вернона — человека крайне дисциплинированного, обязательного и прямого — было практически невероятным поступком. Однако, следовало дождаться бригаду плотников, забрать сына от Полкиссов, передать племянника с рук на руки страннейшему типу и при этом не допустить, чтобы этого самого типа увидели нормальные люди. Достаточно было того, что мистер Уайт вчера чуть ли не стал свидетелем очевидного, но невероятного.

Петунья Дурсль этим утром пыталась делать несколько дел одновременно. Во-первых, нужно было убрать следы разгрома в холле и гостиной: ночной визит представителя волшебного мира не лучшим образом сказался на внешнем облике ранее аккуратного и чистого коттеджа. Сегодня ожидалось большое количество визитеров самого разного толка. И пусть это всего лишь бригада рабочих, неприятный мутант из «этих», да парочка соседей, но… Предстать пред всеми никудышной хозяйкой? Нет, такого позволить себе Петунья никак не могла!

Потом по плану — накормить племянника завтраком: день предстоял не из легких, и следовало хорошо подкрепиться. Желательно было еще уговорить позавтракать и супруга, который в неимоверном количестве поглощал горячий кофе, но всячески отказывался от нормальной еды. Ну и, наконец, надо успеть еще раз пересмотреть списки покупок мальчика, чтобы убедиться, что ничего не будет позабыто. Она-то надеялась, что будет сопровождать ребенка и все проконтролирует сама, но — увы!

В принципе, Гарри мальчиком был достаточно ответственным, однако опасность заключалось в другом: из-за буквально-таки болезненной бережливости и стремления сэкономить, племянник мог просто-напросто решить, что свободные деньги ему нужны значительно больше вещей. Петунья и Вернон активно боролись с паталогической скупостью мальчишки, да и сам он в последнее время демонстрировал все же рациональное потребление, а не бережливость, доведенную до абсолюта, но возможности наступления внезапного рецидива не исключал никто.

* * *

То, что с ее племянником что-то серьезно не так, Петунья поняла не сразу. Нет, конечно, одно то, что это был сын Лильки и Поттера уже намекало, что ничего хорошего ждать не следует, но сейчас дело было вовсе не в его ненормальности.

Второй ребенок в семье Дурсль — сын родной сестры Петуньи — появился внезапно. И приятным такой сюрприз отнюдь не был.

На дворе стояли восьмидесятые, и положение в стране было нерадостным.

Только-только отгремел нефтяной кризис, и большая часть англичан переживала не лучшие времена. Богатые богатели, бедные стремительно становились еще беднее, а небольшая прослойка среднего класса пыталась удержаться на краю и не скатиться в финансовую пропасть.

Уровень безработицы рос сумасшедшими темпами, уступая по скорости только столь же бешено растущей инфляции. Цены на товары взвились до небес, а количество уволенных рабочих и закрывшихся предприятий, фабрик и мануфактур достигало немыслимых пределов. Петунья считала большой удачей, что они с Лили вовремя успели продать дом в Коукворте, пока недвижимость там совсем не обесценилась.

«Граннингс» Вернона пока держалась на плаву, но положение было подвешенным. Не лучшее время, чтобы брать ипотеку (подумать только — 15% годовых!), но выхода не было: неизвестно, на сколько затянется кризис, а жить где-то нужно. Часть денег, вырученных за продажу доставшегося в наследство Петунье дома, пошла на первой взнос, часть было решено оставить в качестве подушки безопасности.

Вернон просчитал все варианты, добавил свои накопления, а недостающую сумму взял в кредит, и в начале января 1979 года молодая семья въехала в свой собственный новенький дом. Место было хорошее: маленький сонный городок, расположенный всего в часе езды от Лондона. Здесь жили приличные люди, и не было никаких градообразующих предприятий, после ликвидации которых могли начаться народные волнения, как в том же Коукворте, где после закрытия ткацкой фабрики все стало совсем плохо.

Через полтора года родился Дадли. Вернон и Петунья были счастливы: ребенок был любимым, долгожданным и, конечно же, запланированным. «Граннингс» заполучила очень привлекательный тендер, и хоть дела еще были не слишком хороши, но уже можно было не бояться банкротства. Теперь они могли позволить себе одного ребенка, пусть для этого и пришлось потуже затянуть пояса. Страну по-прежнему лихорадило: «железная леди» Маргарет Тэтчер правила рукой, закованной в латную перчатку. Из-за жесткой монетарной политики уровень безработицы достиг рекордных значений, особенно пострадали Северо-Восточная Англия и Уэльс. Петунья тихо радовалась, что они теперь живут на Юго-Востоке.

Но и то сказать: радость ее была недолгой.

Ранним утром 1 ноября 1981 года абсолютно невыспавшаяся Петунья пошла забрать молоко, которое каждое утро ей приносили к порогу. Она оплачивала доставку за месяц — так было выгоднее. Ночь выдалась непростой: где-то грохотали салюты, но ни Вернон, ни Петунья так и не смогли понять, где именно, а потому представлялось абсолютно невозможным и вызвать полицию. Дадли, разбуженный громкими звуками, совершенно не хотел засыпать снова, а Петунье отчего-то было очень тяжело на душе.

Племянника своего Петунья узнала сразу. Лили, забрав свою часть денег от продажи дома, махнула хвостом и пропала там, где пропадала все последние годы: в волшебном мире, будь он неладен! Адреса своего она не оставила, но сама периодически писала, иногда даже не забывая дать указания почтовым птицам не улетать, чтобы сестра могла написать ответ.

О том, что родила сына она сообщила, как и прислала фотографию ребенка. Вернее — колдографию, так она называлась. Поэтому, Петунья абсолютно точно была уверена, что обнаруженный на пороге ее дома бледный черноволосый мальчонка, смотрящий на нее зелеными испуганными глазами — ее племянник. А еще, — и это она поняла как-то вдруг, но с неотвратимой ясностью, — случилось что-то страшное, и больше ничего не будет так, как прежде.

Жить стало сложнее, денег не хватало катастрофически. Отложенные в качестве финансовой подушки 4000 фунтов — сумма куда как значительная! — разлетелись практически моментально. Не считая письма от Дамблдора, полного невнятных намеков и конкретных указаний, документов у ребенка не было. Зато были большие проблемы со здоровьем. Подкинутый племянник был тяжело болен, и если с пневмонией, в принципе, все было понятно, то что у мальчика с головой врачи сказать затруднялись.

Документы сделали через знакомых Вернона — дорого, но во всяком случае не пришлось объяснять, откуда взялся неучтенный ребенок, и где сестра Петуньи. Потому что ответов на эти вопросы не было и у самой четы Дурсль. Пневмонию вылечили — увы, но тоже за свои кровные. На 1981 год приходились одни из основных реформ: правительство серьезно сократило всяческие образовательные, медицинские и социальные программы, а некоторые и ликвидировало вовсе. Петунья знала, что практически всем отказывали в предоставлении даже самых базовых услуг, а потому не особо роптала и оплачивала счета. Социальное пособие на Гарри (пусть оно и было крошечным) она тоже получить не смогла.

Рана на голове ребенка не заживала. Странной зигзагообразной формы, она ярко выделялась на лбу мальчика и, очевидно, причиняла ему сильный дискомфорт, потому как плакал малыш без остановки: и днем, и ночью. Консилиум врачей пришел к выводу, что требуется хирургическое вмешательство. После проведенной операции, рана, наконец, закрылась, хотя тонкий бледный шрам так и остался.

Бесконечные траты настолько сильно подкосили семейный бюджет, что Вернону пришлось взять кредит. А затем еще и еще. Стремясь хоть как-то поправить финансовое положение, он пропадал на работе практически круглосуточно, работая по 18 часов в день. Петунья в то же время пыталась вести быт и экономила буквально на всем: она покупала самые дешевые продукты и синтетические вещи, искала распродажи и барахолки, была завсегдатаем блошиных рынков. Женщина, и раньше-то бывшая худощавой, от постоянного стресса превратилась в собственную тень.

«Хватит! — в какой-то момент сказал ей Вернон. — Мы не настолько богаты, чтобы позволить себе покупать дешевые вещи!»

И это было верно: от синтетики у детей была аллергия, а недорогие, а потому некачественные вещи очень быстро приходили в негодность. Семья взяла за правило: покупать что-то добротное и хорошее, но без излишеств. Этот подход себя оправдал.

Время шло, дети взрослели. Племянник, и без того бывший проблемным, стал совершенно невыносим. Три-четыре года — это такой возраст, когда дети пробуют границы дозволенного, не слушаются и проявляют характер. Петунья думала, что была к этому готова. Но нет. Если с Дадликом все было достаточно просто и понятно (не получив желаемое или столкнувшись с запретами, тот обычно устраивал безобразную истерику), то с Гарри возникли серьезные трудности.

Племянник оказался достаточно умным и внимательным мальчишкой, а потому прекрасно замечал, что донашивает одежду за кузеном, что у того есть свои игрушки, подаренные Мардж, которые Гарри брать не разрешалось, что сама Петунья стремится уделять больше внимания именно сыну. Замечал, и хотел все это себе безраздельно: и новенький паровоз, и собственную одежду по размеру, и, конечно же, внимание.

Тогда случалось «это»: игрушки вылетали из рук Дадли и прямо по воздуху плыли к его кузену, одежда Гарри — да, не новая и большая, но качественная, из натуральных материалов и в отличном состоянии — рассыпалась в труху, ненавистная овсянка испарялась из тарелки, а книга сказок, которую Дадли подарили деловые партнеры Вернона, начинала тлеть. Нет, вряд ли мальчишка проворачивал все это специально (с вещами он, как правило, был аккуратен), но эмоции свои сдерживать не умел и не хотел. Петунья поняла, что однажды, стремясь привлечь к себе больше внимания, племянник просто сожжет дом дотла. Или случится что-то еще, другое, но не менее страшное и неотвратимое.

Петунья стала больше времени уделять Гарри, чувствуя внутри огромное чувство вины перед собственным сыном. А ведь впереди предстояла еще подготовка детей к младшей школе!

И Петунья, и Вернон безмерно устали, обстановка в доме ранее дружного и спокойного семейства Дурсль накалялась.

Первым не выдержал глава семьи.

В тот день Петунья была занята с Дадли: готовила его к собеседованию для поступления в младшую школу. Гарри капризничал и настойчиво требовал внимания только к себе. В какой-то момент женщина не выдержала и, как это бывало частенько в последнее время, прикрикнула на беспокойного мальчишку. Мальчик, которому явно не понравилось ни пренебрежение к своей персоне, ни реакция тетки, закричал в ответ.

А потом случилось, то, чего всегда подсознательно боялась Петунья: пусть не пожар, но сильный ветер пронесся по всему первому этажу, подхватывая мебель и раскидывая ее в стороны. Стекла во всех окнах рассыпались мелкими осколками, а люстра упала с потолка. Чудо, что никто не пострадал.

— К черту, — медленно произнес Вернон, тяжелым взглядом обводя разгромленную гостиную. — Он все это творит, так пускай за все и платит. У Джеймса и твоей сестры были деньги, он — их наследник.

— Да, — так же заторможенно произнесла Петунья, — но в наследство, вероятно, вступают по достижению совершеннолетия.

Вернон подумал и заключил:

— Пусть так.

И тогда между супругами Дурсль и их племянником был подписан тот самый пресловутый договор, после чего мальчик кардинально преобразился — как подменили!

Сначала исчезли практически все проявления ненормальности: перестали ломаться вещи, гореть шторы, исчезать посуда, портиться одежда. Затем мальчишка перестал требовать повышенного внимания к себе. Окрыленная Петунья, наконец, смогла практически все свое свободное время уделять воспитанию сына, чем раньше, как ей казалось, пренебрегала.

Дни складывались в недели, недели — в месяцы. Петунья заметила, что племянник стал очень мало есть, не просит ему ничего покупать, перестал активно лить воду в ванной (ох, как долго она пыталась приучить его затыкать пробку в раковине!), однако не придала всему этому существенного значения, решив, что тот ответственно подошел к их договору и теперь проявляет бережливость. «Это хорошая черта для английского джентльмена», — рассудила женщина, и оставила все, как есть.

Лишь к девятилетию Гарри Петунья, наконец, поняла, что с племянником что-то сильно не так: стремление к разумному потреблению и такой же разумной экономии переросло в патологическую скупость.

Кажется, назрела потребность в новом серьезном разговоре.

* * *

Миссис Дурсль тщательно подготовилась к разговору с мальчиком: изучила книги по детской психологии, спросила совета у супруга и нашла несколько показательных примеров из истории. Она надеялась, что этого будет достаточно, чтобы исправить ситуацию.

— Гарри, ты знаешь, я всегда говорила, что экономить важно, но вот в крайности ударяться не стоит, — начала тетя Петунья, внимательно глядя на племянника. — Знаешь, был такой человек — Джон Элвз. Он был богат, правда богат, но не позволял себе в жизни практически ничего. Ему было настолько жаль потратить хоть пенни, что он одевался в обноски, жил впроголодь, экономил на всем. И, поверь, вовсе не от плохой жизни! Он постоянно мерз, потому что даже в сильные холода не желал платить за уголь для камина.

Гарри изумленно посмотрел на тетушку. Если и было то, что он терпеть не мог, так это холод. Возможно, такое неприятие низких температур осталось у него из глубокого детства, когда он, по-видимому, достаточно долго пролежал холодной осенней ночью на улице.

— А матушка Джона Элвза, — дополнила Петунья, — умерла от истощения. Она была не менее скупа, чем ее сын и, стремясь сэкономить на продуктах, практически полностью отказалась от еды и пила только воду — ведь она была бесплатная!

Гарри кивнул, показывая, что внимательно слушает тетю. С одной стороны, он прекрасно понимал этого Джона Элвза, но с другой, не мог не согласиться, что такая большая скупость — это все же перебор! Словом, Гарри было над чем поразмышлять.

— Или вот еще пример, — продолжала тетя Петунья. — Глостерский скряга Джеймс Вуд. Он, конечно, не жалел денег на еду и питался хорошо, но, чтобы сэкономить на отоплении, собирал уголь в доках и распихивал его по карманам. Представляешь? Он мог бы легко купить нормальный уголь, но вместо этого выбрал унижение. И если ты думаешь, что он был беден, то снова нет! Он унаследовал банк, Гарри. Однако вместо того, чтобы развивать доставшееся ему дело или хотя бы не мешать работать управляющим, получая дивиденды, он решил сэкономить и здесь, уволив практически всех работников, чтобы не платить им зарплату. На зарплате он, конечно, сэкономил, спору нет, но вот какой в этом смысл, если работать стало некому?

— Ну да, — ответил Гарри, — это действительно звучит нелепо. Но, тетя, может быть, они просто не умели правильно распоряжаться деньгами? А еще можно было, например, не увольнять всех сотрудников, а просто снизить им зарплату.

— Видишь ли, Гарри, — ответила Петунья, — я думаю, что дело не только в том, как они распоряжались своими средствами. Просто излишняя скупость никогда не доводит до добра. Можно ли было снизить оплату труда работникам? Можно, наверное. Вот только какого качество тогда был бы этот труд? Не стали бы люди работать спустя рукава? А многие бы ушли сами, не желая вкалывать за еду. Все хотят получать заслуженную награду за свою работу.

— Странно, — заметил мальчик. — У всех этих людей были деньги, но они сами себя мучили.

— Вот именно! Подумай об этом, Гарри, — сказала миссис Дурсль, отмечая, что, кажется, смогла достучаться до племянника, и дело приняло нужный оборот. — Скупость может довести до абсурда. Иногда лучше заплатить немного больше за качественный товар, чем потом жалеть о покупке дешевой вещи, которая сломается через неделю.

— Когда-то Вернон сказал мне: «Мы не настолько богаты, чтобы позволить себе покупать дешевые вещи!», и сейчас, Гарри, я хочу повторить это же тебе, — подвела итог разговору тетя Петунья и дополнила: — Скупой платит дважды, Гарри.

«Тупой платит дважды», — мысленно переиначил фразу тети Поттер, припоминая невероятные успехи Дадли в математике и то, как он, пытался посчитать скидку, а в итоге заплатил даже больше, чем цена без акции.

Сам Гарри с легкостью решал уравнения в уме, выстраивая нужные пропорции. Складывал, вычитал, умножал и делил, за считанные секунды определяя, какой товар выгоднее взять, где выше процент скидки (а значит, весомее выгода!), а где меньше выходит стоимость грамма. Подсчеты он делал столь непринужденно и безошибочно, что складывалось впечатление, будто в голове его был встроен калькулятор.

Тем не менее, и со своей тетей мальчик был вынужден согласиться: дважды платить он абсолютно точно не собирался. В общем-то, он и единожды платить не хотел, но пока не придумал, как этого избегать в любых ситуациях.

Так, прокручивая мысленно эти две фразы, — сказанную тетей Петуньей и свою переделку — Гарри точно решил для себя: ни тупым, ни скупым он не будет. Он будет разумным, бережливым и успешным. И богатым. Богатым — обязательно!

* * *

Петунья давала последние наставления племяннику: как следует себя вести, что купить, о чем спросить, а где промолчать. Повторяла она это все не в первый раз, потому Поттер скучал, страдал, но обреченно кивал на каждую фразу тети. Дядя Вернон поступил гуманнее и прозорливее: понимая, что говорить что бы то ни было уже бесполезно, — все уже было сказано и оговорено, а перед смертью все равно не надышишься, — он просто выдал мальчишке семьсот фунтов на покупки и пошел встречать визитера.

Хагрид оказался пунктуальным: стоило часам в гостиной пробить одиннадцать раз, как вдруг раздался тихий хлопок, и гость оказался прямо на пороге дома. Петунья и Вернон, ожидавшие его у калитки, недовольно переглянулись.

— Эт, значит… За Гарри я, да — посетитель был по-прежнему косноязычен, но, вспомнив, наконец, правила хорошего тона, добавил: — Здравствуйте!

* * *

— Нет, Том, нет! Даже не предлагай, я нынче занят маленько… Дела, дааа, — зычно произнес Хагрид и добавил, перейдя на шепот, что, впрочем, никому не помешало прекрасно слышать каждое сказанное слово: — Гарри Поттера, вот, в Косой веду. Сам Дамблдор мне это поручил! Так и сказал, мол, сопроводить мальчонку-то надо, мир волшебный ему показать. Теперь и веду, вот. И еще одно дельце у меня в Гринготтсе есть.

Хагрид внушительно потряс указательным пальцем, словно пытаясь продемонстрировать, насколько высока степень доверия, оказанная ему самим Альбусом Дамблдором — великим человеком!

Новость вызвала невероятную ажитацию: сидевшие до этого спокойно за столиками и барной стойкой мужчины и женщины заозирались и, конечно же, сразу заметили абсолютно обычного с виду паренька, совершенно потерявшегося на фоне полувеликана.

Оный Гарри Поттер, о котором шла речь, с грустью понял, что все идет как-то не так. С Хагридом в целом оказалось непросто. Был он странным и очень проблемным, а все проблемное Гарри не любил.

Начать с того, что до прохода в таинственный волшебный мир Гарри Поттер с сопровождающим добрались лишь часа через два после выхода из дома. Почему-то и сам мальчик, и его семья думали, что раз уж Гарри поведут покупать всякие магические штуки, то и добираться до места, где все это продают, придется тоже каким-нибудь пусть ненормальным, но мгновенным способом. Однако, Хагрид, поздоровавшись со всеми, не спешил так же, как и накануне, испаряться в воздухе, прихватив с собой за компанию и юного волшебника. Вместо этого сначала они добирались на автобусе до Лондона, а затем еще и на столичной подземке до нужной им станции метро.

Казалось бы: Хагрид, обладающий немалыми габаритами, должен был привлекать внимание, но нет! Его, а вместе с ним и Гарри, никто не замечал: ни водитель автобуса, взимавший плату за проезд, ни контролер метро, ни просто окружавшие их люди. Признаться, мальчик не знал, как к этому относиться. С одной стороны, какая-то часть его души ликовала: не нужно ни за что платить! Сплошная экономия! Вечный финансовый двигатель! Вот только с другой стороны, вором Гарри не был и становиться не хотел, а уклонение от уплаты в данном случае он расценивал именно как воровство.

— Хагрид! — окликнул мальчик полувеликана, когда они ехали в автобусе. — А нам не следовало, ну… знаешь, заплатить за проезд?

Сидевший рядом и увлеченно вывязывавший на спицах нечто монструозное мужчина добродушно усмехнулся:

— Не, Гарри, ты не переживай, ничего не нужно: маглы ничего не заметят.

Хагрид заговорщицки подмигнул мальчику и продолжил:

— Только это… Мы ж друзья, верно? Ты уж не говори никому, что я помагичил малость.

С друзьями у Гарри вообще-то была напряженка. Человеком он был общительным, не без этого, но только лишь потому, что у приятных людей, как говорит дядя Вернон, больше перспектив. Приятелей у Поттера было много, еще он начал налаживать «деловые связи» и, конечно, у него была семья, в которую входили тетя с дядей и кузен. Друзья? Друзей у мальчика пока не было. Гарри подумал, что, если друзья — это те люди, которые будут творить всякую ерунду (например, выбивать двери в его дом и потом отказываться все исправить!), а расплачиваться за это придется ему, то, пожалуй, обойдется он и без друзей.

Выходя из автобуса по прибытии в Лондон, Гарри дисциплинированно положил водителю плату за проезд. По здравому размышлению — только за себя, оставив остальное на совести Хагрида.

Теперь, стоя в непонятном грязном баре с очень подходящим ему названием «Дырявый котел», мальчик окончательно уверился в том, что директор Дамблдор выбрал не самую лучшую кандидатуру для сопровождения.

— Гарри Поттер! Ну надо же! Какая честь! Не признали мы вас, не признали сразу-то, уж не взыщите. Может хотите чего? За счет заведения, конечно, — широко улыбнулся бармен Том.

Вопрос этот как будто распахнул адские врата: находившиеся в баре волшебники наперебой начали знакомиться, пытаться жать мальчику руку и многословно за что-то благодарить. Вот чудаковатый мужичок в фиолетовом сюртуке и шляпе-цилиндре, которого Гарри, кажется, уже где-то видел хлопает его по плечу, приговаривая: «Дингл, Дедаулус Дингл, рад видеть, очень рад!», а вот седовласая женщина с курительной трубкой пытается приобнять мальчика. Мужчины и женщины сменяют друг друга, представляются, но их настолько много, что Поттер уже перестал пытаться запомнить все имена.

— О! Гарри, познакомься: профессор Квиррелл, твой будущей преподаватель ЗОТИ, — внезапно проявился Хагрид, пододвигая поближе молодого мужчину, голову которого украшал восточный тюрбан.

Гарри про себя отметил, что волшебники вообще одевались очень причудливо, но протянутую для рукопожатия руку пожал.

Полувеликан, сообразив, наконец, что знакомство с юным героем несколько затянулось, а дела, между тем, никто не отменял, вытянул несопротивляющегося, но очень натянуто улыбающегося Гарри, из окружившей его толпы и повел к неприметной дверце, ведущей на задний двор.

Дворик оказался маленьким и был очень под стать заведению: неухоженным и грязным. Заканчивался он, разумеется, сплошной стеной, у которой стояли переполненные урны.

— Вот, Гарри, смотри и запоминай, — сказал Хагрид, указывая своим розовым зонтиком на кирпичи в стене, — Три вверх… два в сторону… Когда у тебя будет волшебная палочка, ты сможешь попасть туда сам.

Стена, ранее преграждавшая путь, растаяла, и мальчик увидел перед собой арочный проход, сквозь который просматривалась самая странная улица, которая когда-либо существовала.

— Добро пожаловать в магический мир, Гарри!

* * *

Спустя час, прогуливаясь по Косому переулку и любопытно разглядывая витрины, Гарри решил поинтересоваться:

— Слушай, Хагрид, а что это там такое было? Ну, в «Дырявом котле»… Почему все эти люди так накинулись на меня?

Необычное поведение волшебников, конечно же, заинтересовало мальчика сразу, но задать вопрос раньше он просто не успел: прямо на месте было неприлично, а после он увидел Косой переулок. Сейчас, когда первые эмоции немного поутихли, Поттер решил вернуться к этому странному событию.

— Да ты чего, Гарри? — удивился мужчина. — Кто это на тебя накидывался? Просто очень были рады видеть! Ты ж как-никак герой!

— Кто? Я? — изумился Поттер. — Герой? С чего это вдруг?

— Ну а как же? Кто же ты, как ни герой? Вона, во всех книгах описано уже… Да все и так все знают, конечно, — Хагрид пожал плечами, а потом внезапно сообразил: — Постой-ка, так ты что ж, не в курсе? Твои маглы тебе не сказали?

— Сказали что? — совсем запутался мальчик.

— Ох, не я тебе должен это говорить, Гарри, не я. Я и не сумею, как нужно, — расстроился полувеликан, но продолжил: — Когда ты был маленьким, совсем махоньким даже, у нас тут шла война. Ужасная война, не на жизнь, а на смерть, Гарри. Был тут один у нас… Жуткие вещи творил, да… Да не только сам-один, а с целой сворой своих слуг. Они звали своего повелителя «Темным Лордом», а все остальные — «Тот-Кого-Нельзя-Называть». Хорошие люди с ним боролись, конечно, но победить не могли. Твои, Гарри, родители тоже с ним сражались. А потом, аккурат на Хэллоуин 1981 года, пришел он к вам домой, да и убил твоих папку с мамкой. Тебя тоже хотел, да ить вишь как вышло — не получилось у него. Сам об свою отлетевшую Аваду и убился, а у тебя, вон, только шрам и остался. Ох, как радовались все волшебники, Гарри, ох, как радовались! Поэтому, ты — герой!

Выслушав рассказ Хагрида, мальчик призадумался. У него появилась масса вопросов, но прежде, чем их задавать, он решил еще немного поразмыслить над ними.

— Ох, времени-то сколько! — всплеснул руками полувеликан. — Пойдем-ка скорее в Гринготтс, а то ж не купили еще ничего!

Попав в Косой переулок, Гарри был впечатлен. Улочка действительно была косой и волшебной даже на первый взгляд. В витринах лавок виднелись странные товары, вывески постоянно менялись, то тут, то там проходили люди в необычных одеждах, а сверху пролетали совы, что-то держа в лапах. Хагрид предложил Гарри сразу пойти в волшебный банк, чтобы взять денег и купить все необходимое, но мальчик считал, что сначала нужно походить по магазинам и прицениться, чтобы потом не потратить лишнего.

Вообще, Поттер был очень удивлен: оказывается, у него был целый сейф Гринготтсе! Нет, конечно, про наследство он догадывался, но не знал, что может воспользоваться им уже сейчас. Впрочем, все вопросы он решил отложить до момента прихода в банк, где, как он надеялся, работают лица более компетентные в финансовых вопросах, чем Хранитель ключей Хогвартса.

— Ну-ка, Гарри, погоди минутку, — вдруг остановился Хагрид у входа в какой-то магазинчик. — Перед уходом хотел, да что-то мы и так припозднились…

— Чего хотел? — спросил мальчик, переводя взгляд на вывеску магазина и прочитал: — «Совы Илопса».

— Дык это… С днем рождения тебя поздравить, Гарри. Даже совушку тебе заранее присмотрел в подарок! Красавица такая! Белоснежная, ни одного темного пятнышка!

Гарри задумался: сова, с его точки зрения, пока что была крайне спорным приобретением. Нет, он уже знал, что совы в магическом мире исполняют роль почтальонов или даже курьеров служб доставки, но ему пока такие услуги вроде как не требовались. С другой стороны… Поттер прищурился и спросил:

— Хагрид, а едят они что?

— Ну, много чего едят: мясо так очень уважают. Но ты сначала ей совиные печенья купи, а там я тебе список составлю.

Это решило все: сова из приобретения сомнительного переместилась в категорию приобретений бесполезных и убыточных. Поэтому Гарри поспешил вежливо отказаться:

— Слушай, Хагрид. Извини, пожалуйста, я крайне тебе признателен, ты не подумай! Очень, очень рад, что ты решил мне что-то подарить, но пойми меня правильно: живой подарок я принять никак не могу. Тетя с дядей точно будут против, да и сова мне пока ни к чему. Знаешь… — замялся мальчик, — в обычном мире принято также дарить деньги, если есть трудности с выбранным подарком…

Хагрид, вздохнув, протянул Поттеру несколько золотых кругляшков — галеонов.

Теперь юный волшебник и полувеликан, наконец, снова зашагали в сторону видневшегося в отдалении белого здания банка. Хагрид увлеченно агитировал Поттера поступать на Гриффиндор, а мальчик не менее увлеченно смотрел по сторонам, активно вертя головой.

— А еще, Гарри, на Гриффиндоре учился сам Альбус Дамблдор, да! — рассказывал мальчику его сопровождающий. — А он не только директор школы, нет! Он Великий чародей, кавалер ордена Мерлина, он…

— Ух, ты! — оживленно вскинулся Поттер, выцепив интересное для него слово. — Ордена? А что это за Орден? Что-то типа тамплиеров?

До этого момента Гарри, признаться, слушал полувеликана вполуха, поскольку тему про самый лучший факультет Хогвартса и великого человека Дамблдора Хагрид поднимал уже не в первый раз. Это было неинтересно.

— Чего? — глупо хлопнул глазами Хагрид, сбитый с мысли внезапным вопросом.

— Ну, как Орден тамплиеров? Нет? — повторил Поттер и попробовал еще раз: — Масоны?

Хагрид потряс головой.

— Тоже мимо? Тевтонцы? Розенкрейцеры? Золотая заря? Может, иезуиты? — увлеченно продолжал мальчик.

Гарри очень любил всяческие ордены и секретные общества. Когда он был помладше (то есть, по его мнению, не таким взрослым и разумным как сейчас), мальчик просто-таки бредил историями о тайных братствах, которые, как это водится, строили мировые заговоры, руководили правительствами, отправляли своих рядовых членов в захватнические походы и, конечно, обладали священными реликвиями и несметными богатствами.

Поттер представлял себя членом каждого сколь-нибудь значимого братства и общества попеременно: то он рисовал символы креста и розы, то придумывал разные мистические ритуалы, то пытался изучать скрытые знания. Получалось не очень, потому как все найденные знания пока укладывались в школьную программу и были абсолютно открытыми.

Конечно, больше всего мальчика привлекали тамплиеры! Ну а как, скажите, пожалуйста, может не привлечь Орден, в руках которого были неимоверные финансовые потоки?! Орден, основавший сеть банков и кредитных учреждений, придумавший чеки, владевший огромными земельными наделами. Орден, у которого, на минуточку, был Святой Грааль!

Гарри очень переживал, что великие сокровища тамплиеров канули в веках, но не терял надежду отыскать утерянное и позабытое. Мальчик даже тщательно изучил самые подозрительные места Литтл Уингинга, но, увы, ничего не нашел. Еще больше его огорчало то, что по достоверным данным многие ценные предметы были варварски уничтожены! Поттер не мог представить, как у кого-то рука поднялась на совершение подобного вандализма, и даже поклялся сам себе, что если ему посчастливится найти какую-нибудь хотя бы немного древнюю и значимую реликвию, то он будет ее очень оберегать и ни за что не повредит!

Хагрид, кажется, понял, о чем его спрашивают:

— О, нет, Гарри, что ты! Директор Дамблдор, конечно, состоит в Ордене и даже возглавляет его…

Тут полувеликан сообразил, что время для раскрытия таких тайн не пришло и продолжил иначе, чем планировалось:

— Так, это ты забудь. Так вот, орден, дааа… Орден Мерлина — это такая очень серьезная награда, кому попало ее не дают, тут нужно шибко значимое что-то сделать!

Мальчик поскучнел, но все же поинтересовался:

— И за что же получил свой орден директор?

— Так знамо за что! За победу над Темным Лордом!

— Постой-ка, — с сомнением протянул Гарри, — ты же вроде буквально совсем недавно говорил, что Темного Лорда победил я?

— Это так, Гарри, — мужчина сначала утвердительно качнул головой, а затем резко замотал ею из стороны в сторону и продолжил: — То есть нет. Тут вот какое дело: директор Дамблдор победил на дуэли Темного Лорда Гриндевальда, а ты — Сам-Знаешь-Кого.

«Развелось тут у них Темных Лордов, однако! Прямо шагу негде ступить», — удивился Поттер, а затем, додумав мысль до конца, возмутился:

— Во-первых, Хагрид, кого это я знаю? Ничего подобного! Если бы знал — не спрашивал! А во-вторых, — и в главных! — раз у вас тут за побежденных Темных Лордов ордена дают, то где тогда мой? Мне ничего такого не выдавали, тетя бы сказала! Он, кстати, из какого металла? Из золота? Серебра? Может, с драгоценностями? А денежная премия к нему полагается?

— Погоди, погоди Гарри! — пришел в ужас от количества и качества вопросов полувеликан. — Это я не знаю, это тебе не у меня спрашивать надо.

— А у кого?

Поттер был твердо настроен получить все, что ему причиталось, а потому был готов задавать любые вопросы практически кому угодно.

Хагрид огладил бороду, затем задумчиво почесал голову и, наконец, сообразил:

— Так Корнелиус Фадж знает, наверное. Это министр наш. Вот в школу приедешь, да у директора и попросишь разузнать. Все равно Фадж к Альбусу Дамблдору по любому маломальскому поводу бегает, советуется. А хочешь — так и сам письмецо-то Фаджу напиши, поинтересуйся что к чему.

Гарри приуныл: писать министру, на его взгляд, было абсолютно гиблым делом. Это же все равно, что писать королеве Великобритании! Если не отвечает Ее Величество Елизавета II (а это информация проверенная, Дадлз как-то раз писал!), то и Корнелиус Фадж вряд ли сподобится. Делать же ставку на директора Дамблора — тоже так себе стратегия. Во-первых — долго ждать, — когда еще тот сентябрь будет! — а во-вторых, директор может и отказаться что-либо узнавать у министра по просьбе ребенка, даже если этот самый ребенок вроде как его коллега в нелегком деле свержения Темных Лордов.

— Так и станет министр отвечать на письмо какого-то мальчика, — скептически произнес Гарри.

— Ну, на письма обычных мальчиков, допустим, и не станет. Но ты же не кто-то там, ты — Гарри Поттер! — важно сказал Хагрид.

Сказал вроде бы не сильно-то и громко, вот только миниатюрная блондинка, прошедшая только что мимо колоритной парочки, вдруг остановилась, резко развернулась на высоченных каблуках и поспешила обратно.

— Гарри Поттер? — спросила она, жадно рассматривая мальчика. — Вы — Гарри Поттер?

Гарри внимательно посмотрел в ответ. Женщина, стоявшая перед ним, была, безусловно, очень симпатичной, но что-то в ней в то же время заставляло насторожиться. Мальчик привык доверять своей интуиции, а потому попытался понять, что же не так с незнакомкой. Изумрудно-зеленое платье ее сидело по фигуре и было достаточно коротким по меркам волшебной моды: едва-едва закрывало колени. На плечи была небрежно наброшена мантия, а в руках дамочка держала ридикуль. Ярко-алые ноготки (точно в тон помаде!) нервно постукивали по лакированной коже сумки.

И тут Гарри сообразил: взгляд! Взгляд женщины был невероятно цепким и внимательным, что было достаточно сложно заметить сразу, ведь глаза ее закрывали эпатажной формы очки в золотой оправе.

Гарри Поттер мальчиком был вежливым и, поняв, что уже и так достаточно сильно затянул паузу, поспешил отрекомендоваться:

— Да, мэм. Я — Гарри Поттер. Чем могу быть полезен?

— О, невероятно! — воскликнула блондинка. — Знаете, мистер Поттер, вы достаточно сильно отличаетесь от растиражированного образа. Впрочем, теперь, подойдя поближе, я действительно вижу схожие черты. Новый имидж, верно?

Женщина говорила достаточно быстро, не забывая при этом радостно, но несколько неестественно, улыбаться.

— Впрочем, надеюсь, у нас еще будет время побеседовать об этом позже. Случайно я услышала, мистер Поттер, — кстати, не возражаете, если я буду называть вас Гарри? — что у вас есть некоторое затруднение. Вы хотите написать письмо нашему уважаемому министру, но боитесь, что оно не дойдет до него? Я могу поспособствовать. Уверяю, он его точно увидит! Прямо-таки не сможет не заметить!

Гарри призадумался: если женщина сумеет выполнить свое обещание, то предложение было интересным. Вопрос только, что он будет за это должен. Это мальчик и поспешил озвучить вслух, а также поинтересовался, с кем же имеет честь говорить.

— Действительно! Прошу прошения, Гарри, я так была взбудоражена нашей внезапной встречей, что совершенно забыла представиться: Рита Скитер, ведущий журналист «Ежедневного пророка»! Давай отойдем, присядем где-нибудь, и ты мне все обстоятельно расскажешь.

Поттер не раз слышал, как дядя говорил, что с прессой нужно поддерживать максимально хорошие отношения, потому как силу слова недооценивать нельзя ни в коем случае. Но и общаясь с представителями СМИ ухо нужно держать востро: тщательно следить за тем, что говоришь сам, что говорят тебе, а что записывают на бумаге. Гарри подумал, что ему улыбнулась удача, а потому нужно скорее ловить момент.

Хагрид, в течение всего диалога простоявший рядом, как безмолвный статист, нахмурился:

— Полегче, Рита. Гарри занят. Он сегодня впервые попал в Косой и сейчас здесь для того, чтобы сделать покупки к Хогвартсу! Никаких таких интервью тебе он давать не будет.

Рита Скитер от этой новости, кажется, пришла в еще большее оживление.

— Впервые? — переспросила она. — Действительно? А что же, наш юный герой раньше здесь не бывал? С чем это связано, Гарри?

— Никаких вопросов, несносная ты женщина! Сказано же тебе: не будет Гарри с тобой разговаривать! — снова ответил полувеликан, не дав и рта открыть самому мальчику.

— Отчего же? Общественность имеет право знать! — парировала Скитер, подхватывая Поттера под локоток. — Ты же не против Гарри? Смотри, вон там кафе Флориана Фортескью. Скажу тебе по секрету, что у него самое вкусное мороженое во всем магическом Лондоне. Раз уж ты сегодня здесь впервые, я просто-таки обязана тебя угостить. Заодно и побеседуем! А за покупками можно будет прийти и завтра, не так ли? Если захочешь, я тебя сама и сопровожу.

От такого выгодного предложения Гарри отказаться никак не мог и радостно кивнул. Рита, победно улыбаясь, целеустремленно двинулась в сторону кафе, так и продолжая держать мальчика под руку. Хагрид обреченно шел позади: он вознамерился присутствовать при беседе настойчивой журналистки и Гарри Поттера до самого конца, чтобы потом как можно подробнее все пересказать директору Дамблдору.

О том, что ему еще нужно в Гринготтс по очень важному делу, полувеликан благополучно позабыл.

* * *

Рита Скитер была не совсем довольна: беседа протекала не так, как ей бы того хотелось. Нет, мальчик вроде бы не запирался и отвечал довольно-таки активно, как и поглощал мороженое, пирожные и соки, любезно подносимые ему хозяином заведения, однако ничего экстраординарного из разговора женщина пока не вынесла. Конечно, уже было хорошо, что юный герой в принципе был готов к диалогу, а все недостающие подробности всегда может дописать Быстро Пишущее Перо, однако… Однако Рита буквально кожей чувствовала, что что-то здесь не так.

Гарри Поттер был вполне удовлетворен: пирожные таяли во рту, а мороженого вкуснее он не ел никогда в жизни. Хотя, возможно, все дело было в том, что за него платила сидящая напротив дамочка, а он при этом абсолютно ничего ей не был должен, кроме как разговора. Настроение портил только Хагрид, застывший истуканом на третьем стуле и мрачно переводивший взгляд с журналистки на Поттера и обратно. Беседу их он не слышал, так как Рита, сделав заказ, сразу же накинула на себя и мальчика заклинание заглушки, препятствующее любому подслушиванию.

— Это что? — вдруг нахмурился Гарри, смотря на пергамент, на котором огромное зеленое перо что-то строчило словно само по себе. — Я такого не говорил!

— О, мой милый! Ты же должен понимать, что наших читателей интересует что-то с налетом скандальности? Что-то, что заставляет сердце трепетать от самых разных чувств? Что-то сенсационное? Конечно же, это «что-то» должно быть хотя бы относительно правдивым и подтверждаться фактами. Жизнь знаменитостей, героев и политиков, если она скучна и обыденна, не сопровождается всякими таинственными историями и грязными секретиками, увы, никому не интересна. Зато за сплетни, слухи, интриги и расследования публика готова платить. Ты бы хотел стать еще популярнее, Гарри? — искушающе улыбнулась Рита.

— Часть про «платить» мне нравится больше, — пожал плечами Поттер.

— Давай так, Гарри. Поговорим без купюр. Дай мне что-нибудь интересное, а я заплачу тебе за информацию десять галеонов. Как тебе такой план?

«Десять галеонов — это много или мало? Как бы еще не прогадать?» — подумал мальчик.

Сотрудничество с прессой — это выгодно. Свой журналист — выгоднее вдвойне. У дяди Вернона были прикормленные репортеры, которые время от времени писали интересные репортажи про «Граннингс». Это, кстати, как рассказывал мужчина, было одной из причин, почему фирма осталась на плаву и смогла пережить самый сложный период 1980-х.

— Лучше процент, — пришел к выводу Поттер и пояснил: — У вас же есть гонорар за ваши статьи, да? Давайте лучше так: я делюсь с вами информацией, если вы ее используете в ваших статьях, то выплачиваете мне пятнадцать процентов гонорара, если нет — то и платить не нужно.

— Пять процентов, — быстро сообразила Скитер.

— Маловато. Десять?

— А тебе палец в рот не клади, да, герой? — открыто засмеялась журналистка. — Мне нравится твой подход. Семь процентов. Поверь, это отличное предложение и действительно последнее с моей стороны. Написать шикарную статью я могу и без достоверного источника информации. У меня есть свои способы поиска «жареных» фактов, знаешь ли.

— Идет, — сказал Гарри, но тут же нахмурился, вспомнив все отзывы Вернона Дурсля про непостоянную журналистскую братию, и добавил: — И еще я хочу, чтобы от ваших статей не страдала моя репутация и репутация моей семьи.

— Милый, — покачала головой Рита, — сенсационные статьи — они на то и сенсационные. От них всегда страдает чья-нибудь репутация.

— Да и пусть страдает, — заключил Поттер и снова повторил: — только чья-то другая. Не моя и не членов моей семьи.

Скитер наклонила голову к плечу, сняла с переносицы очки, и задумалась, проводя пальцами по золотой дужке. Без больших зеленых линз, закрывавших ее глаза, лицо скандальной журналистки казалось на удивление милым, беззащитным и молодым.

— Договорились, — все же кивнула она. — За это я хочу эксклюзивный договор. Это значит, что ты не работаешь больше ни с одним британским журналистом, кроме меня.

— Договорились, — подтвердил Гарри.

За окном стремительно темнело. Хагрид нетерпеливо ерзал на стуле, то и дело что-то говоря, но его никто не слышал.

— Что ж, тогда я предлагаю продолжить разговор завтра, когда я буду тебя сопровождать за покупками, а ты пока подумаешь, что может быть интересно нашим читателям, — улыбнулась Рита и, снимая заглушку, спросила для отвода глаз, поддерживая видимость прерванного диалога:

— Итак, Гарри, где мне тебя завтра забрать?

— Не вздумай говорить, Гарри, — тут же вклинился в диалог Хагрид. — Эта информация — самый секретный секрет!

— Секрет? — не поверил мальчик. — После миллиарда отправленных мне писем с приглашением в Хогвартс? Вот уж вряд ли! — Графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, мисс Скитер, — добавил он, повернувшись к женщине.

— Миллиарда писем? Это такое преувеличение? — изумленно приподняла брови журналистка.

— Разве что небольшое, — пожал плечами Поттер. — Было так много сов, что соседи даже подумывали вызвать орнитологов. Все-таки я живу с простыми людьми, в обычном мире, где такое поведение птиц — это очень, очень необычно.

— Нарушение Статута? — еще больше удивилась Рита. — Надеюсь, все в порядке? Больше ничего такого не происходило? Твои соседи не заметили чего-то странного? Возможно, ты не знаешь, Гарри, но у нас действует Статут Секретности. Это значит, что простые люди ни в коем случае не должны сталкиваться с чем-то волшебным, а если вдруг такое и случится, то нужно предупредить министерство или аврорат, чтобы они направили людей для решения проблемы.

— Да нет, вроде бы никто ничего особенного не заметил, — задумался ненадолго мальчик. — Правда, мистер Уайт чуть не наткнулся на Хагрида, а он все-таки выглядит не совсем… стандартно.

Заметив вопросительный взгляд журналистки, Поттер пояснил:

— Мистер Уайт — это наш сосед. Он услышал, как Хагрид выламывал дверь в наш дом, и поспешил к нам узнать, что происходит, и не нужна ли помощь.

— Выламывал дверь… Очень интересно, — протянула Скитер, плотоядно смотря на лесничего. — Что ж, ладно, это очень любопытно, расскажешь мне эту историю завтра подробнее, хорошо? А сейчас мы можем отправить тебя домой или, если хочешь, можно зайти в Гринготтс. У тебя ведь с собой ключ от сейфа?

— Ключ? — переспросил Гарри. — Нет, он вроде как у Хагрида. Он говорил, что родители меня не оставили без наследства, и я смогу взять кое-какие деньги на покупку учебников и всего прочего в банке.

Рита Скитер поняла, что, договорившись с национальным героем о взаимовыгодном сотрудничестве, кажется, открыла путь в Эльдорадо.

— Ключ от твоего сейфового хранилища находится у того, кто вообще никак не относится ни к тебе, ни к содержимому сейфа, правильно ли я услышала? — предвкушающе улыбнулась женщина и повернулась к полувеликану: — Хагрид, как у вас оказался чужой ключ? На каком основании вы его удерживаете? Можете ли как-то прокомментировать вашу попытку незаконно проникнуть в дом юного Поттера?

— Ээээ… — протянул застигнутый врасплох мужчина, — мне ключ директор Дамблдор дал, да. И велел мальчонку-то у маглов забрать. Так что никуда я незаконно не проникал. Все честь по чести было, да.

— Директор Хогвартса дал вам ключ от чужого хранилища в пользование? Или с какой-то другой целью? Я уж даже и не спрашиваю, откуда ключ у самого Альбуса Дамблдора, если, как оказалось, он совсем даже и не опекун мальчика, несмотря на то что в этом свято убеждена вся Магическая Британия.

— Ты меня, Рита, не путай, — потряс головой мужчина. — Ключ мне даден был, чтоб я его Гарри-то дал. Иначе как же он к Хогвартсу скупится-то?

— Ну так и дай, Хагрид, дай, — ласково произнесла Рита Скитер. — Обойдемся без выяснений в аврорате, почему вдруг у тебя оказалась чужая собственность, да?

Полувеликан, насупившись, стал выкладывать все из безразмерных карманов своей куртки. Наконец, найдя маленький золой ключ, он протянул его мальчику, разочаровано покачал головой и произнес:

— Зря ты это, Гарри, зря.

Поттер забрал ключ, открывающий доступ к его наследству, и решил, что сотрудничество с Ритой — это, пожалуй, его лучшее решение.

Журналистка удовлетворенно кивнула и приподнялась из-за стола:

— Ну что, Гарри, пойдем найдем карту аппарационных точек Британии, и я отправлю тебя домой. Хагрид, — повернулась она к полувеликану, — была рада повидаться. Передавай мои наилучшие пожелания директору Дамблдору.

Хагрид, провожая взглядом удаляющуюся парочку, решил, что буквально на несколько минут заскочит к старине Тому в «Дырявый котел» и пропустит стаканчик-другой. Нужно же запить огорчение, не так ли? А потом — сразу на доклад к Дамблдору!

* * *

В солнечный полдень четверга в доме семейства Дурсль снова ждали гостей из волшебного мира. Вернее, из супружеской четы встречать очередного визитера осталась одна Петунья. Вернон позволить себе прогулять очередной рабочий день никак не мог.

В этот раз, по заверениям племянника, встреча должна была быть более позитивной. Впрочем, так и оказалось. В двенадцать часов пополудни к дому номер четыре на Тисовой подошла приятная на вид женщина, пусть и с немного броским макияжем, и вежливо остановилась у калитки.

«Никаких сравнений с давешним дикарем», — облегченно выдохнула миссис Дурсль.

Журналистка, сверкая любопытным взглядом, с удовольствием приняла приглашение Петуньи выпить чаю, попутно с живым интересом рассматривая обстановку дома, задавая вопросы его хозяйке и сочувствующе кивая, выслушав ответы.

«О, неужели? Прямо в корзинке на пороге? Да что вы говорите?!»

Словом, беседа двух женщин была хоть и скоротечной, но весьма активной и познавательной. Немного удовлетворив свое любопытство и решив все более подробно вызнать позднее, Рита Скитер откланялась и, предварительно попросив разрешения аппарировать с заднего дворика, куда не проникают взгляды любопытных соседей, убыла в неизвестном для Петуньи Дурсль направлении, не забыв прихватить с собой и Гарри Поттера.

Появились они уже на знакомой Гарри улочке. Неподалеку возвышалось беломраморное здание банка, которое человек несведущий мог принять за древнеримский храм.

— Ну вот, Гарри, прибыли, — сказала Скитер, поправляя немного сбившуюся прическу. — Предлагаю сначала зайти в Гринготтс. Тебе нужно будет обратиться к гоблину, сидящему за стойкой приема посетителей, сказать, что хочешь попасть в сейфовое хранилище и предъявить ключ от него. Ключ, кстати, не забыл?

— Ни в коем случае! Как я мог забыть о таком? — улыбнулся мальчик, похлопывая по нагрудному карману пиджака. — Все при мне!

— Отлично! Тогда давай так: я буду ждать тебя через сорок минут внутри банка у выхода. Этого времени вполне должно быть достаточно, чтобы спуститься вниз и вернуться. На покупки по стандартному списку тебе понадобится не более ста галеонов. Это даже с изрядным запасом. Если потребуется обменять фунты, то это тоже можно сделать у гоблинов.

— Вниз? Что значит — «спуститься вниз»? — переспросил Гарри.

— О, милый, увидишь. Не буду портить тебя сюрприз, но уверена: он тебе понравится, — подмигнула мальчику Рита.

Гарри Поттер походкой уверенного человека (впрочем, этой уверенности отнюдь не ощущающего), направился ко входу в банк. По обе стороны от массивной двери стояли невысокие существа, одетые в доспехи. В руках они держали копья, что придавало им крайне внушительный и воинственный вид.

Будучи мальчиком воспитанным, проходя мимо, Гарри вежливо поздоровался, наклоняя голову. Гоблины с заминкой поклонились в ответ, вот только на лицах их проступило бескрайнее удивление. Поттер решил, что сделал что-то не так. Может, нужно было тоже поклониться? Или здороваться нужно было по-другому? То, что никто из волшебников не утруждает себя таким тяжелым делом, как приветствие каких-то гоблинов-стражников, ему даже в голову не пришло.

Внутри банк показался оробевшему мальчику не менее величественным, чем снаружи. Важные гоблины сидели за стойками, сосредоточенно перебирая драгоценные камни. Гарри завороженно следил, как исчезали в маленьких руках ювелиров красные рубины, перекатывались по столам зеленые изумруды, весело поблескивали прозрачными гранями бриллианты. Драгоценные камни привлекали Поттера ничуть не меньше золотых галеонов или английских фунтов. Можно сказать, что они были еще одной его страстью.

С трудом оторвавшись от манящего зрелища, мальчик, наконец, нашел взглядом стойку с говорящей надписью «Прием посетителей». В очереди к ней стоял всего один волшебник — чудаковатый человек, одетый в аляповатую мантию, на которой то загорались, то пропадали звезды.

— Простите, сэр, — решил уточнить Гарри, — чтобы попасть к сейфам, мне ведь нужно обратиться к этому гоблину?

Стоящий перед Поттером развернулся, и Гарри увидел, что это пожилой мужчина. Седая борода его была чрезвычайно длинной, а еще в нее были вплетены бубенцы, мелодично позвякивавшие при каждом движении незнакомца.

«Ничего себе! — восторженно подумал Гарри Поттер. — Да он же как Мерлин из мультика! Один в один! Прямо настоящий волшебник!»

— О! Гарри, мальчик мой! — явно обрадовался старик, весело поблескивая ярко-голубыми глазами из-под очков половинок. — Очень рад тебя видеть, хотя и думал, что встреча наша состоится несколько позже — в сентябре.

— Простите, сэр, — вновь повторил Поттер, — боюсь, мы не знакомы.

— Знакомы, мой мальчик. В какой-то мере, конечно, — продолжал улыбаться старик, — Хоть ты этого и не помнишь: слишком уж маленьким был. Меня зовут Альбус Дамблдор, Гарри, я директор Хогвартса и друг твоих родителей.

«Неожиданно, — подумал мальчик. — Как-то я немного иначе представлял себе директоров школ».

Вслух же он произнес:

— Очень приятно познакомиться, мистер Дамблдор.

Налаживающийся диалог прервало сухое покашливание гоблина за стойкой:

— Господа волшебники! Чем могу помочь?

— О! — тут же обернулся к нему Альбус Дамблдор, — Гарри хотел посетить сейф и взять из него денег на покупки к школе, а я, пожалуй, сопровожу его, а также загляну в сейф 713.

— А есть ли у Гарри Поттера ключ от сейфа? — внимательно посмотрел на мальчика гоблин.

Поттер с готовностью протянул банковскому служащему золотой ключик. Самоуправство директора Хогвартса сильно не понравилось Гарри, а стремление сопроводить его в сейф вызвало внутренний протест, но сказать об этом вслух мальчик не решился.

Осмотрев ключ со всех сторон, гоблин удовлетворенно кивнул и, махнув кому-то рукой, сказал:

— Да, все в порядке. Златогрыз отвезет вас к хранилищам.

— Надеюсь, Гарри, ты не против, моего присутствия. Увы, мой мальчик, у меня практически нет свободного времени, поэтому я так рад случившейся оказии: раз уж мы совершенно случайно встретились, то я хотел бы поговорить с тобой, узнать, как ты живешь, готов ли к школе, как тебя встретил волшебный мир. Все же твои родители были не просто моими любимыми учениками, но и добрыми друзьями, они часто обращались ко мне за наставлениями, а я, по мере возможностей, всегда им помогал.

Разговор, впрочем, не получился. Подойдя ко входу в подземное хранилище, Гарри с удивлением обнаружил, что за пределами богато обставленного, украшенного мраморными колоннами зала приема находится самая натуральная пещера, вглубь которой вели многочисленные рельсы.

— Садитесь, господа волшебники, — указал рукой на ближайшую тележку Златогрыз.

Умостившись на довольно-таки узкой скамейке, Дамблдор хотел было начать расспросы мальчика, но тут гоблин сдвинул рычаг, и тележка помчалась во весь опор, развивая немыслимую скорость. Поттер кричал от восторга, размахивая руками: это было круче любых аттракционов! Директор Хогвартса, наоборот, вцепился одной рукой в поручень, а второй придерживал развевающуюся на ветру бороду. Наконец, они прибыли к промежуточной точке маршрута — сейфу, ключ от которого Гарри предъявлял на стойке приема.

— Прошу, мистер Поттер, — сказал гоблин, когда они остановились у одной из многочисленных дверей, вырубленных прямо в скалистой стене, — ваш сейф. Прибыли. Ключ, пожалуйста.

— Гарри, я подожду тебя здесь, пока ты берешь деньги, если ты не против. Все-таки скорость была высоковата, — покачал головой Дамблдор, укоризненно поглядывая на гоблина, уже открывавшего хранилище переданным ему ключом. — Пятидесяти галенов тебе должно хватить, мой мальчик.

Заглянув в открывшуюся перед ним дверь, Гарри Поттер замер от восторга. Ему показалось, что сбылись все его самые смелые мечты: стопки золотых и серебряных монет аккуратно расположились на полках настенных стеллажей, рядом с ними лежали и не очень аккуратные кучки медных монеток, а на полу стояли сундуки, полные книг и каких-то странных предметов. Справедливости ради, мальчик отметил, что медных и серебряных монеток было больше всего.

— Сколько здесь денег? — спросил Гарри, повернувшись к застывшему на пороге Златогрызу.

— Вам виднее, господин волшебник, — протянул тот.

— Это как? — не понял Поттер. — Разве вы не ведете учет… ну, в смысле, не проверяете чего здесь и сколько? Обычно в банках есть выписки по счетам, всегда понятно сколько денег у клиента, откуда они пришли и куда ушли.

— Это сейфовое хранилище, юный маг, — медленно и внушительно произнес Златогрыз. — Что в него положите, то там и лежит. У кого ключ от неименного сейфа, тот и получает к нему доступ. Все просто.

— Но мне сказали, что это сейф моих родителей, — удивился мальчик. — Почему же он неименной? И если ключ будет у кого-то другого, значит, и деньги забрать он тоже сможет?

— Ах, ну раз вам сказали… — ехидно протянул гоблин. — Впрочем, я бы вам рекомендовал при случае все уточнить у управляющих счетами. Сейфы — отдельно, счета — отдельно. Понимаете? Деньги должны работать, юный волшебник.

Гарри понял, что не понимает ровным счетом ничего. А еще то, что, вероятно, придется просить дядю Вернона выделить день и посетить с ним волшебный банк. Вся эта история казалась мальчику странной, а система свободного доступа к его деньгам так и вовсе угнетала.

Задумчиво отсчитав девяносто галеонов, сотню сиклей, а остальное добрав кнатами, мальчик положил их в заранее припасенную сумку: мнению Риты Скитер относительно стоимости покупок он почему-то доверял больше, чем указаниям мистера Дамблдора. Вес получился внушительным. Гарри покинул хранилище и вернулся в тележку, продолжая размышлять о безопасности своих средств и о том, нельзя ли их как-то перевести в нормальные человеческие банки, где все четко и ясно. Поттер так сильно задумался, что пропустил и отбытие к сейфу мистера Дамблдора, и попытки оного задавать вопросы.

Очнулся мальчик только тогда, когда услышал какие-то крики. Оторвав взгляд от сумки с деньгами, которую сжимал в руках все это время, Гарри с удивлением обнаружил, что находятся они уже совершенно в другом месте. У распахнутой двери в сейфовое хранилище за номером 713 неподвижно стоял директор Хогвартса и ледяным тоном выговаривал посеревшему гоблину:

— Здесь пусто, мистер Златогрыз. Пусто. Где то, что здесь лежало?

* * *

Рита Скитер стояла, прислонившись к белой мраморной колонне, и что-то деловито записывала в блокноте огромным пером с кислотно-зеленым оперением.

— Ты задержался, Гарри. Все в порядке? — дежурно спросила Рита, оторвавшись от своих записей, когда к ней подошел запаздывающий Поттер.

— У меня да, — кивнул мальчик. — А вот у директора Дамблдора там сейф обнесли. Кажется, нечто очень ценное украли.

— Прости, что ты сказал? — заторможенно переспросила Рита, оглядываясь по сторонам и автоматически накладывая заклинание заглушки. — Украли из сейфа Гринготтса, я правильно тебя поняла?

— Да, все верно. Там внизу гоблинов сейчас — тьма. Разбираются, как такое могло произойти. Вроде как это один из самых нижних уровней, должен был быть самым безопасным, а тут такая неприятная история. Я, честно говоря, тоже теперь боюсь что-то в своем хранилище оставлять: вдруг ограбления продолжатся и дальше?

— А что, говоришь, украли у Дамблдора, Гарри? Деньги? Драгоценности? Артефакты? — возбужденно произнесла женщина, всем своим видом демонстрируя нетерпеливое ожидание ответа и невероятный интерес.

— Не знаю, — озадачился Поттер. — Я так понял, это что-то важное и не совсем принадлежащее директору.

— Угу… — задумчиво протянула Скитер. — Слушай, Гарри, ты прости, но давай перенесем поход за покупками на понедельник? Время ведь у тебя есть, не так ли? Мне нужно срочно перепроверить информацию и написать разгромную статью. Тут тянуть никак нельзя. О, завтра вся Магическая Британия содрогнется!

— Из-за ограбления банка? — не поверил мальчик. — Ну, это так себе событие, согласен. Но вроде как оно только директора Хогвартса и касается.

Рита оттолкнулась от колонны и, подхватив под руку Гарри Поттера, пошла к выходу, продолжив разговор по пути:

— О, нет, дорогой, ты не понимаешь всю прелесть сложившейся ситуации. Гринготтс — единственный британский волшебный банк. Уже очень много веков он находится полностью во власти гоблинов клана Гринготта, которые никого не подпускают к управлению финансовыми потоками. Уж сколько зарубежных кланов пытались попасть на наш рынок. Да даже гномы, вампиры и лепреконы хотели пробиться, но нет, не вышло! Министерство Магии обеспечивает гоблинам монополию, а те в ответ — полную сохранность всего, что находится в сейфах, на счетах и под управлением. Считалось, что ограбить Гринготтс попросту невозможно. Это как… Ну, не знаю… Сбежать из Азкабана? Да, пожалуй, больший общественный резонанс был бы, только если бы кто-то из заключенных совершил успешный побег. Поэтому, милый, я хочу быть первой, кто сообщит волшебникам, что теперь никто не может гарантировать сохранность их капиталов.

Покинув здание банка, Рита Скитер отошла к аппарационной площадке, и уже через несколько мгновений Гарри Поттер увидел перед собой родную Тисовую улицу.

— Заходить не буду. Передай мое почтение мистеру и миссис Дурсль, — быстро произнесла женщина. — Увидимся в понедельник, я подойду к полудню, не скучай.

Мальчик был недоволен: он снова ничего не купил к школе. Вдобавок прибавилось очень много вопросов по поводу имущества и наследства, которые хотелось бы решить как можно скорее. А еще гоблины теперь не вызывали никакого доверия.

— Кстати, Гарри, — подмигнула Поттеру журналистка перед тем, как исчезнуть, — вот это — настоящая сенсация. Гонорар обещает быть шикарным! Жди хороших процентов!

Что ж, это в корне меняло дело: на таких условиях Гарри Поттер с радостью был готов отложить совершение покупок и ждать столько, сколько потребуется.

Обе стороны были крайне довольны заключенным сотрудничеством.

* * *

Пятничный выпуск «Ежедневного пророка» был признан практически самым популярным за последнее десятилетие (лучшие показатели демонстрировал только номер с новостью о падении Того-Кого-Нельзя-Называть). Первый тираж разлетелся за считанные часы, и издательству даже потребовалось срочно печатать новые газеты! Сенсационная статья за авторством небезызвестной скандальной журналистки Риты Скитер по-настоящему взбаламутила общественность.

У Гринготтса собралась толпа недовольных волшебников: все стремились поскорее попасть в собственное сейфовое хранилище, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Очередь была настолько длинной, что заканчивалась далеко за пределами банка. Свободных гоблинов отчаянно не хватало, на обслуживание клиентов привлекли даже оценщиков драгоценных камней. Тележки в подземелья и из них курсировали с невероятной скоростью. Забеспокоились даже те жители МагБритании, у которых собственных сбережений отродясь не бывало.

— Беспредел! — кричал в лица гоблинов-стражников полный мужчина, стоящий практически у входа. — Почему не пропускаете? Немедленно откройте двери!

— Не положено, — индифферентно отвечал правый гоблин, — пропускная способность превышена. Кто-нибудь выйдет — вы войдете.

— Здесь девушке плохо! — раздавалось откуда-то снизу, — Пропустите без очереди!

— Никак не возможно, — пожимал плечами гоблин, стоящий слева.

— Да что же это такое?! Денежки-то наши где? Где денежки? — суетился какой-то тощий подозрительный тип с бегающими глазками, сжимавший в руках «Ежедневный пророк», на передовице которого плясали огромные буквы: «РЕПУТАЦИЯ ГРИНГОТТСА НА ГРАНИ КРАХА: КРАЖА, ФИНАНСОВАЯ КАТАСТРОФА ИЛИ ВНУТРИБАНКОВСКАЯ ИГРА ГОБЛИНОВ?»

Стражники молча вздыхали: убеждать обеспокоенных магов, что все в порядке, было абсолютно бесполезно.

Август Гарри официально признал месяцем, полным разочарований. Причины для этого, честно говоря, были.

Самым незначительным поводом для расстройства стала задержка обещанной коммуникации с министром или кем-либо еще, кто смог бы прояснить ситуацию с положенной юному герою наградой, а также решить вопрос с собственностью на дом в Годриковой Лощине.

Это, кстати, была хорошая новость: оказывается, Поттерам испокон веков принадлежал небольшой уютный коттедж в полумагической деревушке. Недвижимость там очень сильно ценилась, а потому иметь хоть небольшой участок земли, находящийся непосредственно в магической части поселения, считалось как минимум хорошей инвестицией. По словам Риты, именно в Лощине сам Гарри проживал вместе с родителями вплоть до роковой саммайнской ночи. А вот и плохая новость: на доме висела табличка с надписью: «Собственность министерства магии. Не входить!». И что-то там еще про исторический памятник и охранные заклинания.

С одной стороны, новость была отменная: свой дом! Только его и ничей больше! Это ли не круто?! Гарри о таком даже не мечтал, полагая, что недвижимостью сможет обзавестись еще очень нескоро, а тут такой профит! Вон, дядя Вернон с тетей Петуньей до сих пор по ипотеке не расплатились… С другой стороны, было непонятно, как же так получилось, что ценный актив то ли на время, то ли насовсем перешел в чужие руки. На каком основании вообще?!

Мальчик, который еще совсем недавно не знал ни о том, что является потенциальным владельцем недвижимого имущества, ни о том, что ему может полагаться государственная награда, по поводу отсутствия оных в прямом доступе страдал, конечно, но не так, чтобы сильно. В конце концов, «не сейчас» — это еще не значит «никогда». Имущество денег стоит, а деньги Гарри ценил.

Ни в Министерство магии, ни непосредственно к министру сейчас соваться со своими вопросами смысла не было, равно как и публиковать что-либо хотя бы немного скандальное о жизни Гарри Поттера.

Магическая Британия бурлила и отчаянно переживала за собственные финансы. Практически все, кто владел сейфами и физически мог прийти в Гринготтс требовали ревизии хранилищ, счетов и вообще всего на свете. Гоблины пытались отмахнуться от выставленных им обвинений, которые чем дальше, тем более абсурдными становились. Министр и его команда стремились и сохранить хорошие отношения с банкирами, и успокоить взбудораженную общественность, и отбиться от зарубежных попыток очередного проникновения на английский рынок финансовых услуг. Активизировались пройдохи всех мастей, играющие на страхах обывателей и пытающиеся успеть наловить побольше рыбки в мутной воде. Аврорат и ДМП работали без продыху, но все равно оказывались на шаг позади преступников.

В общем, до юного национального героя и его проблем дела не было никому.

«Ты пойми, — объясняла Поттеру журналистка, — сейчас в тренде финансовые темы. Деньги — вот, что всех волнует. И как уберечь собственные кровные от мошенников. А скандал с победителем Темного Лорда? Да где он сейчас, Лорд-то тот? Нет его, побежден давно и прочно. Угрозы от него никакой, а значит и в тебе потребность нулевая. Финансовое мошенничество — вот бич Магической Британии на сегодня. Новые времена требуют новых героев и новых тем. Но ничто не вечно. Рано или поздно все решится, самой будоражащей новостью снова станет драка на концерте Селестины Уорлок, и именно в этот момент новость о том, как министерство грабит собственного национального героя будет прямо очень актуальной. Вот тогда, чтобы не допустить очередного волнения народных масс, министр на что угодно пойдет».

Гарри, своими глазами видевший, какое безумие происходит в Гринготтсе, а затем и наслушавшийся от Риты историй о том, сколько сейчас развелось аферистов, и что они творят, мысленно согласился, что действительно, подождать — самая разумная тактика. Потом она больше дивидендов принесет.

Кстати говоря, слушая рассказы Скитер, подозрительно зачастившей на Тисовую, о том, как мошенники разводят законопослушных граждан Магической Британии, Гарри все больше недоумевал.

«Как же так? — думал он, — Почему волшебники такие доверчивые? Они же взрослые люди, а с логикой у них будто бы совсем беда… Они что, поверят во все, что им расскажешь? Или причина в чем-то другом? Невероятно!»

Дядя Вернон, теперь читавший за завтраком помимо традиционной «Таймс» еще и «Ежедневный Пророк», бесплатную подписку на который им организовала Рита, негодующе фыркал в усы.

— Нет, это же надо! — возмутился он безалаберным, по его мнению, отношением волшебников к собственным финансам и зачитал одну из статей:

Мои дорогие читатели!

После эпичного ограбления Гринготтса Магическую Британию накрыла волна финансовых махинаций и каминного мошенничества. Как бы это невероятно ни звучало, но сегодня все мировое сообщество смотрит на нас с напряженным ожиданием: сможем ли мы, граждане нашей Великой и Свободной страны, справиться с новой угрозой, нависшей над нашими головами? Готовы ли мы сказать свое решительное «Нет!» преступникам, что буквально заполонили улицы наших городов? Мошенники разного пошиба буквально терроризируют жителей, выдавая себя за авроров, сотрудников Министерства магии, аврората, ДМП и даже — подумать только! — за работников Гринготтса. Их схемы обмана становятся все более изощренными, аферисты не жалеют никого, — ни стариков, ни детей! — оставляя жертв без сбережений и надежды на лучшее будущее.

Я, Рита Скитер, не могла остаться в стороне и провела журналистское расследование! Самые типичные схемы мошенничества, самые трогательные истории и комментарии ответственных лиц — специально для вас, мои дорогие!

Доверчивые пожилые волшебники, привыкшие во всем полагаться на сотрудников нашего славного Министерства магии и авроров, к сожалению, — это одни из самых частых жертв. Они и подумать не могут, что родное правительство их может обмануть, а потому легко поддаются на лживые уловки тех, у кого нет ни чести, ни совести.

Вот что мне поведал мистер Джаспер Локк, приличный волшебник, который получил письмо, якобы от Министерства магии, с требованием предоставить данные для ревизии сбережений, хранящихся в Гринготтсе:

«Я никогда не думал, что могу стать жертвой мошенников. Они прислали письмо с печатью Министерства магии, и я, не раздумывая, связался с указанным каминным адресом. Со мной разговаривал представительный молодой человек, на заднем фоне я даже видел других работников. Они были очень похожи на сотрудников ДПМ, и я слышал, как они обсуждали с другими людьми ревизию сейфов Гринготтса. Мне сказали, что сейчас идут полномасштабные проверки всех операций, и нужно срочно подтвердить свои данные, иначе мои деньги будут заморожены. Я передал всю информацию, а затем обнаружил, что все мои сбережения исчезли. Оказывается, это были не министерские сотрудники, а самое настоящее жулье. Все полученные от меня данные, включая информацию о моей волшебной палочке и отпечаток личной магии, они использовали, чтобы получить доступ у гоблинов к моему именному сейфу! Я сам им это позволил, подписав согласие! Но я-то думал, что все это только для проверки! Я потерял шесть тысяч галеонов, которые собирал на старость. Это все, что у меня было, и, честно говоря, я не знаю, как и на что я буду жить дальше. Я уже слишком стар, чтобы работать, а родственников, которые могли бы мне помочь, у меня нет».

Своей историей с нами поделилась и Кэтрин Хартман, работница артефакторной лавки «Вилсон и сыновья». Она рассказала, как мошенник, выдавая себя за аврора, связался с ней по камину и начал запугивать рассказами о темных магах:

«Я была дома на тот момент. Это был мой выходной день, и я очень удивилась, что кому-то понадобилась в такую несусветную рань! Я подошла к камину и увидела незнакомого мужчину в аврорской мантии. Он был таким официальным и строгим! Сказал, что сейчас идут большие проверки деятельности Гринготтса, проверяют не только надежность охраны сейфов, но и операции граждан. Он говорил, что сейчас активизировались мошенники, и все это звенья одной цепи. По большому секрету мне сказали, что за всем этим могут стоять «Пожиратели смерти».

Я не поверила, сказать по правде. Какие «Пожиратели»?! О них и не слышал никто уже добрый десяток лет. Потом стало хуже: этот аврор начал давить на меня, угрожать. Говорил, что они проверили мои операции: из моего сейфа перечислялись денежные средства в разные неименные сейфы. Что из этих хранилищ шло финансирование деятельности преступников и меня теперь ждет Азкабан! Я была в панике и не смогла подумать здраво. Я попыталась доказать, что я абсолютно законопослушна, я поддерживаю нашего министра и считаю, что мистер Фадж — лучшее, что могло случиться с Британией. Кажется, в конечном итоге мне поверили.

Тогда этот мужчина (я была уверена, что он аврор!) сказал, что вполне допускает мысль, что моим сейфом завладели мошенники, и именно они проворачивали всю эту схему. Что я должна помочь поймать этих аферистов. Поэтому мне нужно забрать все деньги из своего сейфа и переместить в другой, тот самый из которого вроде как финансируют преступную деятельность. Это не вызовет подозрений у мошенников, поскольку из моего сейфа туда уже и так периодически поступали деньги. А авроры, ДМП и гоблины уже смогут отследить, кто придет за деньгами или куда именно их попытаются вывести. И если я не хочу, чтобы меня считали сочувствующей «Пожирателям» и не планирую отправиться на знакомство с дементорами, то я должна немедленно идти в Гринготтс и помочь службам правопорядка. Я была в ужасе, мне было физически плохо и казалось, что у меня сейчас просто остановится сердце. Я сделала все, что мне сказали.

Вообще не понимаю, как такое произошло, почему я поверила им? Я проверила позже: в моей крови не было никаких зелий, чего можно было бы ожидать, я не была под Конфундусом или Империо. Единственное, что я знаю: я перевела пять тысяч галеонов в никуда, в сейф, который оказался ловушкой. Я собиралась открыть свой бизнес, копила всю жизнь, а теперь осталась ни с чем!»

Глаза мисс Хартман, друзья мои, полны непролитых слез, а в голосе слышится гнев и отчаяние. Видели ли вы человека, потерявшего все? О, я в последнее время повидала их достаточно!

С юным Элиотом Хейвудом мне случилось побеседовать прямо в камере предварительного содержания аврората. Студент Хогвартса, как оказалось, также стал жертвой мошенника, который представился работником Гринготтса.

«Я получил сообщение через камин, что из-за недавнего ограбления банка и проблем у гоблинов мой сейф может быть под угрозой. Меня убедили, что нужно срочно перевести деньги в новый сейф с повышенным уровнем защиты. В общем, только когда я перевел все деньги, то понял, что это была ошибка, но — слишком поздно!

Это был мой образовательный вклад. Все то, что я и мои родители откладывали долгие годы, чтобы я мог оплатить шестой и седьмой курсы обучения. Я первый из нашей семьи, кто мог бы получить полное образование, а не ограничиться только пятью обязательными курсами. Мой отец был так горд мной, так радовался моим успехам… Профессор Спраут говорила, что во мне есть потенциал, и я могу добиться многого, если не заброшу учебу. Хогвартс стоит дорого, но я работал с самого детства. Везде, где только мог! Мои родители отказывали себе во всем, откладывали каждый кнат на мое образование… а я так позорно попался!

Они (прим. ред.: мошенники) вышли со мной на связь через несколько дней. Тоже через камин. Сказали, что если я кину Бомбарду в министерский фонтан, то мне вернут украденное. Не вернули».

Мои дорогие читатели! Эти истории, увы, не вымысел и не преувеличение. Это суровая правда жизни. Это порушенные судьбы многих и многих людей. Запомните эти преступные схемы и не попадайтесь на уловки аферистов!

Совсем недавно число пострадавших пополнил сам Гилдерой Локхарт. Писатель не только отдал мошенникам все свои деньги, но даже продал дом, а вырученные за него деньги пополнили один из неименных сейфов, откуда вскоре и испарились в неизвестном направлении. Однако, наша звезда не унывает!

«Рита! — сказал он мне, сияя белозубой улыбкой, — К сожалению, я борец с темными силами, а не аферистами. Герой, если хочешь. Увы, о мошенниках я не знаю ровным счетом ничего. Но жизнь продолжается, а я хочу верить в лучшее: что дом мне вернут, что найдут мою пропажу. Если бы я каждый раз опускал руки, столкнувшись с чем-либо опасным, то где бы я был сейчас? Ведь Лаврового Вампира я победил как раз-таки потому, что даже не подумал отступить!»

Ваша покорная слуга также смогла получить комментарий относительно сложившейся ситуации у мистера Виспера, пресс-секретаря министра Фаджа.

«Мы понимаем, что сложившаяся ситуация вызывает серьезные опасения у граждан. Министерство магии прилагает все усилия для борьбы с этой угрозой. Призываем всех волшебников быть бдительными и сообщать о любых подозрительных случаях. Мы не оставим без внимания ни одно обращение!» — выступил с обращением мистер Виспер.

Не отказалась дать свою оценку и мадам Боунс, наша неподкупная глава ДМП:

«Мы находимся на передовой борьбы с преступностью в магическом обществе и осознаем, насколько эта проблема актуальна в свете недавних событий. Мы активно сотрудничаем с авроратом и другими ведомствами, чтобы создать единый фронт борьбы с мошенничеством. Важно, чтобы наши граждане знали, что мошенники используют самые изощренные методы, чтобы запугать и обмануть. Также я призываю всех быть осторожными и не доверять каминным сообщениям от незнакомцев. Но даже если на связь с вами вышел кто-то, кого вы знаете, не спешите ему доверять. Перепроверяйте любую информацию, не совершайте необдуманных действий. Оборотное зелье хоть и очень дорогостоящее, но преступники не считаются с расходами в надежде сорвать большой куш».

Мои дорогие! Как всегда, я, Рита Скитер, буду следить за дальнейшим развитием событий и по-прежнему буду выступать рупором правды! Не дайте себе и своим близким стать следующей жертвой бесчестных подлецов. Помните: отныне в числе потенциальных жертв может оказаться любой!

О том, что же делать, чтобы защититься от мошенников, читайте далее на стр.9.

С любовью и поддержкой,

Ваша Рита Скитер.

— Дааа… Дела… — протянул Дадли, который даже жевать на время перестал.

Гарри не мог понять, в ужасе ли Дадлз, как тетя Петунья, которая еще на середине статьи прикрыла рот рукой и даже, кажется, побледнела, или же, наоборот, перенимает у других ценнейший опыт.

Несмотря на то, что Поттер часто поддразнивал младшего Дурсля, а иногда и обзывал тупицей (если он этого не слышал, конечно), справедливости ради нужно заметить, что Дадли тупым не был. Да, академические успехи кузена были, мягко говоря, не очень велики, но его таланты в манипуляциях и умении себя подать, а также способность разрешать практически любую ситуацию к собственной выгоде неизменно восхищали Гарри.

— Вернон, это ужасно! — покачала головой миссис Дурсль. — Как еще инфаркт-то не заполучили от таких переживаний? Они из «этих», конечно, но вряд ли все случившиеся стало для них меньшим ударом, чем для нормальных людей, верно же?

Дядя Вернон засопел. С одной стороны, он был уверен, что сам бы никогда не попался на удочку всяких проходимцев. С другой же, пострадавших действительно было жалко, ведь в качестве своих жертв мошенники подбирали самых слабых, доверчивых и простодушных: стариков, детей и дамочек. Да и поди разбери, как там у этих ненормальных жулье орудует?!

— Да, дорогая, — в итоге заключил мистер Дурсль, — нехорошие вещи там творятся. Еще мне непонятно, что за неименные сейфы там все время упоминают?

— Кстати говоря, дядя, — вовремя подгадал момент Гарри и попросил: — Не могли бы вы со мной посетить Гринготтс. Потому как оказалось, что у меня тоже этот самый неименной сейф, я не знаю, что со всем этим делать и боюсь за сохранность своих денег. Может, можно было бы как-то перевести это все в фунты и разместить в Барклайс, например?

Вернон переглянулся с супругой, нахмурился, но все же согласился:

— Дело говоришь, мальчишка. Не хотелось бы мне лезть в эти ваши ненормальные дела, но надо бы проверить. Этот твой нелюдской банк как, по выходным работает?

— Да вроде бы всегда работает, — кивнул Поттер. — В любое время, в любой день, как мне сказали.

— Значит, в воскресенье и отправимся, — заключил Вернон, приступая, наконец, к давно остывшему завтраку.

* * *

Половину августа Гарри пребывал в расстройстве. Оставшуюся же часть месяца он посвятил составлению планов по обогащению. Основной причиной, по которой юный Поттер был не в духе, стал визит к гоблинам, во время которого выяснилось сразу несколько вещей.

Во-первых, сейф, к которому у мальчика был доступ, был неименным, открытым на предъявителя ключа. К наследству Гарри отношение он имел весьма опосредованное, поскольку номинально являлся частью фонда поддержки «Мальчика-Который-Выжил».

Оказывается, в 1981 году, сразу после исчезновения Волдеморта и провозглашения Гарри Поттера его победителем, мистер Дамблдор, озаботившийся благополучием и дальнейшей судьбой юного героя, призвал всех неравнодушных волшебников поддержать новоявленного сироту, так много положившего на алтарь победы. Поначалу благодарные или же жалостливые маги действительно ринулись «поддерживать»: денежки в открытый сейф полились полноводной рекой. Передавали и какие-то предметы, вещи и артефакты. Кто конкретно, что именно и сколько направлял на благотворительность — история умалчивает. Гоблины не вмешиваются в дела волшебников и не отслеживают, что там они делают в своих сейфовых хранилищах. Их задача — ответственно охранять чужое добро. Есть ключ от сейфа — милости просим, нет — до свидания.

Совсем иначе дело обстояло с именными сейфами и счетами, к ним привязанными. Тут велся строжайший учет всех транзакций, а потому точно можно было сказать, сколько и чего в таких сейфах было, и куда это все уплыло. И вот тут начиналось это самое неприятное «во-вторых»: сейфы родителей Гарри, перешедшие ему по наследству, оказались абсолютно пусты.

— Но позвольте, — нахмурился Вернон Дурсль, пришедший вместе с племянником в Гринготтс и даже оплативший консультацию у гоблина, — насколько нам известно, Поттеры людьми были обеспеченными. Почему же пусты сейфы?

— Действительно, были обеспеченными, — согласно кивнул гоблин Плутократ, управлявший счетами Поттеров последние три десятилетия. — Причем ключевое слово именно «были», если мы говорим о среднем поколении.

Гарри приуныл. Честно говоря, на наследство родителей он строил большие планы. К тому же следовало помнить и о выплате долга родственникам. Хотя, конечно, итоговая сумма получалась не настолько глобальной и устрашающей, как планировалось изначально: все-таки юный волшебник давно перестал портить вещи и разносить дом, обучение в магической школе заблаговременно оплачено почившей родней, здоровье было отменным, а на собственные прихоти мальчик подрабатывал сам, найдя с помощью тети Петуньи клиентов, которым требовалась помощь по хозяйству.

— Поясните, — попросил мистер Дурсль, — что же случилось с состоянием моего зятя. Он разорился? Долги? Бизнес? Что произошло?

— Ни в коем случае! Бизнес в порядке! — возмущенно вскинулся гоблин. — Все функционирует, пусть и не в полную силу. Прибыли идут, мануфактурка работает, патенты приносят доход. Но вот все это Джеймсу Поттеру никогда не принадлежало. Будет ли принадлежать юному Гарри Поттеру — большой вопрос. Возможно, что вообще отойдет к наследникам второй очереди, если мистер Поттер не выполнит условия наследования.

— Простите, мистер Плутократ, — вскинулся мальчик, — так у меня еще и действующий бизнес есть? Что нужно сделать, чтобы его получить?

— Не у вас, — педантично поправил гоблин. — Бизнес есть, как не быть. Поттеры — семья старая, уважаемая и обеспеченная. Не древнейшая и не благороднейшая, конечно, но с доходами у ваших предков всегда все было хорошо. Очень оборотистые люди, очень. Цепкие, хваткие, с отличной предпринимательской жилкой. За некоторыми исключениями, конечно. Что до бизнеса в целом, сейфов мануфактур и родовых счетов и хранилищ — все это сейчас заморожено для прямого доступа в ожидании наследника. Открыто только на пополнение и финансирование нужд производства. Последними живыми владельцами, мистер Поттер, были ваши дедушка и бабушка, а для того, чтобы все это получить в наследство, нужно выполнить условия наследодателей.

— Получается, — отметил как бы для себя Вернон Дурсль, — если Джеймс Поттер всем этим не владел, то он погиб раньше, чем уважаемые мистер и миссис Поттер-старшие, правильно? Иначе бы это все составляло наследственную массу уже родителей Гарри, верно?

— Нет, не верно, — ухмыльнулся Плутократ. — Джеймс Поттер не выполнил условий наследования, в связи с чем основной части наследства и был лишен. За ним остался только его именной сейф, пополненный на сумму, которую стандартно дают в приданное уходящим из семьи девицам из зажиточных семей — десять тысяч галлеонов. Кроме того, во временное пользование ему или его прямым потомкам был передан коттедж в Годриковой Лощине. Также Флимонт Поттер распорядился создавать образовательные фонды для каждого своего внука или внучки с последующей оплатой из этих фондов всех курсов обучения в Хогвартсе или иной аналогичной волшебной школе, где предоставляется качественное образование, если стоимость обучения в данной школе не превышает более чем на пятьсот галлеонов стоимости обучения в Хогвартсе.

Поттер был очень удивлен: это что же там за условия наследования такие, которые не смог выполнить его отец? И сможет ли справиться с ними сам Гарри? Наследство получить хотелось очень, ведь, судя по всему, было оно весьма значительным. Перед глазами мальчика мелькнуло видение огромного подземного помещения, заполненного золотыми монетами. Отдать все это каким-то там наследникам второй очереди? Ну уж нет!

— Так что мне нужно сделать, чтобы получить наследство бабушки и дедушки? — снова спросил мальчик.

— О, ну это вам, мистер Поттер, нужно уточнить у них самих. Это, знаете ли, тоже часть вашего испытания на получение статуса наследника. Если ваши родственники посчитают вас достойным, они вам скажут. А там дальше от вас будет зависеть, справитесь вы или нет. От себя отмечу, что ничего невыполнимого или экстраординарного делать не требуется, но вот сроки у вас ограничены: если до своего совершеннолетия вы не подтвердите статус наследника, то наследства будете лишены.

Здесь и мистер Дурсль, и сам Гарри испытали немалое удивление: это каким же образом им предлагается связаться с почившей родней? Как вообще доказать умершим, что юный Поттер достоин получить состояние семьи?

— А у вас тут и такое возможно? — осторожно произнес Вернон, вытирая белоснежным платком выступивший на лбу пот. — Просто берешь телефон и звонишь на тот свет усопшим родным, что ли?

Поттер тоже заинтересованно вскинулся: ему бы хотелось поговорить не только с бабушкой и дедушкой на тему наследства, но и с погибшими родителями. Конечно, тетя с дядей были, в принципе, неплохими, но это все же не мама и не папа.

— Хм, нет. Такое невозможно и у нас, — отрицательно покачал головой Плутократ. — Зато у нас, вернее у волшебников, можно при жизни заказать живой портрет со слепком собственной личности. После смерти человека такой портрет как бы оживает, начинает двигаться, разговаривать, может полностью имитировать поведение своего образчика. Живые портреты способны выполнять заложенную в них программу, передавать информацию, помогать потомкам, но следует помнить, что это все же не жизнь. Это просто некий псевдоразум, если вы понимаете, о чем я. Правда, иногда кто-то решает зайти немного дальше и привязывает к такому портрету свою душу. Вернее, решали, конечно. Все-таки это направление магического искусства уже сродни некромантии и на территории Британии теперь запрещено.

— Так значит, — немного неуверенно начал Гарри, — мне нужно переговорить с портретами своих бабушки и дедушки? Сейчас?

— Ну, можете и сейчас, если знаете, как их найти, конечно, — пожал плечами гоблин.

— В смысле? — не понял мальчик, что тот имеет ввиду. — Их еще нужно искать?

— Портреты ваших родственников — в родовом доме Поттеров. Где он теперь находится — неизвестно. Были непростые времена, юный волшебник. Все защищались, как могли. Кто-то Фиделиус на свое жилище накладывал, кто-то просто на рожон не лез, а кто-то экспериментировал. Ваш дед, мистер Поттер, был мастером чар. Вот и чаровал. Поэтому желаю вам удачи в поисках. Кстати говоря, у вас закончилось оплаченное время консультации. Продлевать будете?

Гарри хотел было отказаться: к чему платить лишнее, если все основное вроде как уже узнали? Вопрос с наследством пока завис в воздухе. Нужно было придумать, как искать пропавший дом его семьи.

«Ничего себе! — подумал мальчик. — Вроде как еще один потенциально мой дом, и с этим тоже проблемы! Что-то не везет мне с недвижимостью!»

— Будем! — энергично кивнул головой мистер Дурсль. — У меня еще много вопросов.

* * *

Гарри только диву давался: вот, что значит — опыт! Если бы не дядя Вернон, он бы и половину нужного и интересного не узнал!

Отложив на время решение ситуации с наследованием общего состояния предков, дядюшка с присущей ему дотошностью и деловитостью принялся выяснять, почему же оказались пусты сейфы родителей племянника. Ведь даже десять тысяч галлеонов, судя по всему, — деньги немалые, и быстро их спустить на ветер не получится.

Как оказалось, очень даже получилось! Для это и нужно-то было всего ничего: завещать все имеющиеся средства какому-то фонду поддержки птиц!

Гарри Поттер ушам своим не поверил: фонд поддержки птиц, подумать только! Нелюбовь к пернатым, которая у него появилась сразу после налета сов на Тисовую, значительно усилилась.

Благотворительность — дело сугубо добровольное, конечно, как и распоряжение собственным имуществом, но стремление родителей позаботиться о каких-то птицах вместо собственного сына мальчик решительно не понял и не поддержал. Впрочем, здесь поделать ничего уже было нельзя — возможные капиталы улетели, махнув на прощение призрачным крылом.

Интересной оказалась ситуация и с тем сейфом, ключ от которого был у Гарри. Вернее, с содержимым этого сейфа. Пользоваться и любым образом распоряжаться находящимися в сейфе денежными средствами или имуществом мальчик мог лишь до тех пор, пока являлся владельцем ключа и мог его продемонстрировать в банке. Стоит только потерять ключ (а ведь его еще и украсть могут!), как все богатство тут же перейдет в чужие руки.

По здравому размышлению было решено открыть новый сейф, на этот раз именной, куда и будут перемещены деньги и вещи из непонятно кому принадлежащего хранилища. Ввиду того, что Гарри Поттер совершеннолетним не был, открыть ему ячейку мог лишь его родитель, иной родственник или опекун.

Вот тут-то и выяснилась еще одна поразительная новость. Опекуном Гарри у магов значились вовсе не дядя Вернон с тетей Петуньей, как все они считали, а какой-то непонятный Сириус Блэк. Мистер Дурсль, услышав это, помрачнел: если для мальчика произнесенное гоблином имя не значило ровным счетом ничего, то Вернон-то прекрасно помнил, кто чуть было не сорвал его свадьбу!

О местонахождении данного Блэка сведения у гоблина отсутствовали, равно как не знал он и о причинах невмешательства опекуна в судьбу юного Поттера, но этот факт, в общем-то, ни на что не повлиял: новое сейфовое хранилище было открыто. На имя Вернона Дурсля, который тут же подписал все бумаги, дающие Гарри право распоряжаться содержимым сейфа и привязанным к нему счетом.

Тому, что Сириус Блэк пропал с горизонта, мистер Дурсль ничуть не удивился. Человеком тот, судя по виду и поведению, был ветренным и чрезвычайно ненадежным. Такой о себе-то позаботиться не сможет. Кто ему ребенка вообще доверил, пусть даже и по бумагам, — большой вопрос! Впрочем, чего еще ожидать от ненормальных, кроме как абсолютно нелогичных решений и поступков?

От идеи переместить богатства в нормальный маггловский банк Поттеру пришлось отказаться: покупательская способность денег катастрофически расходилась, а обменный курс галлеона к фунту был настолько невыгодным, что при обмене средств Гарри, терял очень многое. По словам гоблина, обменный курс всегда был одинаков, вот только пять фунтов (а именно столько давали за один галлеон) году так в 1900 и эти же пять фунтов в 1990-м — это две абсолютно разных величины!

Обнаружилось и еще одно интересное ограничение. Обмен валют, конечно, производился, однако был установлен жесткий лимит на перевод фунтов в галеоны: не более 350 фунтов на одного волшебника в год. Вот в обратном порядке менять деньги можно было сколько угодно. Гарри, который уже прикинул, что выгоднее было бы переводить маггловскую валюту в волшебные деньги, а потом покупать здесь да хоть те же продукты, сник: внезапно пришедший в голову план по обогащению сразу же потерпел крах.

— Неужели этого достаточно, чтобы, например, собрать ребенка к школе? — удивился Вернон Дурсль, который, помнится, выдал Поттеру куда как больше средств для совершения покупок в Косом.

— Относительно, — развел руками Плутократ. — Для того, чтобы собрать все по списку хватит, да еще и останется на всякие мелочи, которые могут потребоваться в течение года. Что-то сверх того: дополнительная литература, артефакты, да и все, что угодно, конечно, остается вне зоны доступа для многих магглорожденных и полукровок, из числа тех, у кого родители не работают в магическом мире и не поддерживают связей с родней.

Гарри задумался. У него в голове начал формироваться новый план.

— К слову, — продолжил гоблин свою мысль, подмигнув при этом мальчику, — именно из-за этого ограничения, установленного министерством, многие магглорожденные готовы покупать галлеоны по двойной, а то и тройной цене. Не в банке, конечно, а у своих знакомых.

Поттер подумал, что ему нужно будет завести много-много таких полезных знакомств.

Ввиду того, что все основные вопросы были решены, мальчик с дядей, наконец, решили покинуть банк, напоследок разместив все свободные средства Гарри на накопительном счете под чисто номинальный один процент годовых. Конечно, сверхприбылей ждать не стоило, но, во всяком случае, так деньги не лежали мертвым грузом в сейфе, а худо-бедно, но работали. Все остальные варианты, предложенные гоблином, хоть и сулили более высокие доходы, но и увеличивали риски.

* * *

Всклокоченная сова, явно в течение длительного времени безуспешно пытавшаяся найти нужного адресата, спикировала вниз на Гарри с недовольным клекотом, стоило только тому оказаться на улице. Мальчик непроизвольно сделал шаг назад, будто бы пытаясь снова попасть в спасительное здание банка: совы у юного волшебника ни с чем хорошим не ассоциировались.

Мистеру Г. Дж. Поттеру

Магический Лондон, Косой переулок, дом 1,

здание банка «Гринготтс»

Поттер мрачно посмотрел на герб школы «Хогвартс», расположенный словно бы в качестве подписи, и принялся читать письмо, заранее предчувствуя, что новость ему не понравится.

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Поттер!

Информируем Вас, что изменился список книг по одному из основных предметов. Вместо пособия Квентина Тримбла «Темные силы: самозащита» для занятий ЗОТИ Вам необходимо будет приобрести следующие книги:

1. Гилдерой Локхарт, «Встречи с вампирами»

2. Гилдерой Локхарт, «Духи на дорогах»

3. Гилдерой Локхарт, «Каникулы с каргой»

4. Гилдерой Локхарт, «Победа над привидением»

5. Гилдерой Локхарт, «Тропою троллей»

6. Гилдерой Локхарт, «Увеселение с упырями»

7. Гилдерой Локхарт, «Йоркширские йети».

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!

Гарри горестно вздохнул: целых семь новых книг! Литература в МагБритании весьма ценилась, и учебники, как, впрочем, и любые иные печатные издания, стоили немало. Это хорошо еще, что поход за покупками постоянно откладывался и приобрести пособие Квентина Тримбла мальчик не успел!

Оставалось надеяться, что больше никаких изменений не будет.

— Рита, я здесь ничего покупать не буду, — тихо проговорил Гарри Поттер практически не разжимая губ. — Ты видишь? Здесь же нет ценников! Это очень, очень плохой признак. Боюсь представить, сколько это стоит. Давай вернемся к Малкин!

Рита Скитер, известнейшая на всю Магическую Британию журналистка, ныне примерившая на себя роль проводника национального героя не только в мир магии, но и в мир шоппинга, фыркнула, чуть не рассмеявшись, и весело произнесла:

— Ого! Так ты у нас не Мальчик-Который-Выжил, а Мальчик-Который-Скрудж?

Гарри хмуро посмотрел на нее, но Риту этим было не пронять. За время, прошедшее с момента их знакомства, они успели неплохо научиться понимать друг друга. Рита, обладавшая легким, живым характером, даже потребовала, чтобы мальчик обращался к ней запросто, говоря, что, общаясь на короткой ноге с молодежью, и сама чувствует себя значительно младше прожитых лет.

— Успокойся, Поттер, я же не предлагаю тебе выложить тут годовую зарплату министра магии. Ты просто не знаешь, как нужно ходить по магазинам правильно.

Гарри, убежденный, что уж в чем в чем, а в экономичных покупках ему нет равных, приподнял брови и ехидно произнес:

— Просветите меня, о Великая!

— Но-но! — погрозила ему пальцем Рита и заговорщически понизила голос. — Все проще простого! Смотри, любой продавец боится двух вещей: недооценить покупателя и потерять уникальный шанс. Наша задача — сделать так, чтобы они решили, что ты и есть этот самый шанс. Что, впрочем, недалеко от истины.

Гарри Поттер подозрительно прищурился:

— Ты же не собираешься внушить им, что я принц какой-нибудь?

— Еще лучше, — Рита улыбнулась, блеснув белоснежными зубами. — Ты — сам Гарри Поттер. Все, что тебе нужно — просто стоять, выглядеть немного недовольным, но великодушным. Остальное — моя забота.

В лавке элитной одежды «Твилфитт и Таттинг» Гарри и Рита оказались неспроста. Забрав мальчика с утра пораньше (что для Риты означало — в полдень), они переместились прямиком в Косой переулок, который был на удивление многолюден. Да и в противовес прошлым посещениям атмосфера здесь сейчас была не в пример лучше. По небольшой улочке сновали чудно разодетые люди, то и дело застывая у какой-нибудь витрины. У магазина метел вообще образовалась толпа, состоявшая сплошь из детей и их любопытных отцов: за стеклом была выставлена новинка — Нимбус последней серии!

— Как-то тут сегодня шумно, но в хорошем смысле, — протянул Гарри. — Никогда еще не видел столько детей-волшебников.

— Ничего особенного, — пожала плечами Скитер, — скоро в Хогвартс. На лето все, кому позволяют обстоятельства, традиционно разъезжаются кто куда: кто на море, кто путешествовать по магическому или маггловскому миру. Многие только-только вернулись из своих поездок и торопятся собрать детей к школе.

— И что? Магазины ведь не только сегодня работают? Почему всем понадобилось делать покупки именно сейчас? — недоумевал мальчик.

— Совмещают приятное с полезным, — улыбнулась Скитер. — Сегодня Локхарт устраивает небольшую пресс-конференцию: будет давать интервью, отвечать на вопросы и раздавать автографы. Дамочки его любят, поэтому и приурочили поход за покупками к сегодняшнему дню. Гилдерой обещает сделать какое-то сенсационное заявление, поэтому давай-ка поторопимся по максимуму собрать тебя до начала его выступления — мне нужно будет быть там. Он недавно практически без штанов остался — мошенники ободрали его как липку, возможно, расскажет подробности или еще что интересное. Что там у тебя по списку? Книжки оставь на потом.

— Локхарт? — переспросил Поттер. — Автор учебников? Не думал, что ученые такие популярные.

— Каких учебников? — удивилась Рита. — Он автор, да, но пишет исключительно художественную литературу. Ну, знаешь, дамские романчики: приключения, дама в беде, победа над монстром, невероятная любовь и трогательное расставание.

Гарри скривился: подобную литературу он видел у тети Петуньи, и даже пробовал как-то прочитать. Что в ней было интересного, мальчик так и не понял. Тут его посетила одна мысль, которую он и поспешил озвучить:

— В смысле «пишет исключительно художественную литературу»? Мне на днях пришло письмо из Хогвартса об изменении списка учебников по ЗОТИ. Там теперь аж целых семь книг значится к покупке, и все за авторством этого вашего писателя дамских книжонок.

В качестве доказательства Поттер протянул журналистке список, куда был прикреплен и лист с перечнем книг Локхарта, которые фигурировали в нем как учебники по ЗОТИ. Рита, изучив представленное, была обескуражена: большинство из указанного в перечне она читала. Все-таки конкурентов нужно знать не только в лицо, но и по манере письма. А всех, кто так или иначе что-то писал Скитер воспринимала исключительно как конкурентов: если и не реальных, то потенциальных. Это он сейчас писатель романов, а случись что — и вот тебе готовый журналист, способный сдвинуть ее с пьедестала! В общем, с творчеством Гилдероя она была знакома не понаслышке и с уверенностью могла сказать, что между учебной литературой и писаниной Локхарта простирается бездна.

— Любопытно, — сказала Рита, — как Локхарт пропихнул это в качестве учебников? С преподавателем ЗОТИ сговорился за процент что ли? Надо бы уточнить этот вопрос на пресс-конференции. Так, ладно, что там у тебя первое в списке покупок?

— Мантии, — ответил Гарри, сверившись с перечнем.

— Угу, отлично. Тогда пойдем, не отставай! — сказала Скитер, доставая из небольшой сумочки необъятный пергамент и не менее внушительное зеленое перо.

Зависнув перед ней в воздухе, пергамент развернулся, а перо тут же принялась что-то писать на нем. Рита, не отрывая взгляд от проявляющихся строчек, уверенно двинулась вперед. Гарри, пристроившийся рядом с ней, с любопытством заглянул в пергамент и прочитал:

«Учиться или влюбляться? Фантастическая афера и где ее искать: Локхарт снова в центре скандала!»

Золотистый локон идеально ниспадает на лоб, улыбка ослепительна, осанка безупречна — Гилдерой Локхарт притягивает взгляды и завораживает, впрочем, как и всегда! Однако за этой безупречностью кроется куда менее изящная правда: наш писатель, как оказалось, незаметно для всех провернул одну из самых блестящих коммерческих афер.

Наивные родители, получившие письма из Хогвартса, поспешили за учебниками, не подозревая, что покупают вовсе не пособия по защите от темных сил, а сборники автобиографических фальсификаций, в которых Локхарт спасает мир, женщин и свою репутацию. И все это — за кругленькую сумму, которую он аккуратно вытаскивает из кошельков доверчивых граждан.

Как именно эти литературные шедевры попали в школьную программу? Совпадение? Едва ли! Откуда ноги растут у этой «реформы»? И кто будет отвечать за скандал, в котором ученики вместо защиты от темных искусств изучают правила соблазнения спасенных принцесс?

Я, Рита Скитер, присутствовала на пресс-конференции Гилдероя Локхарта и…

Гарри прыснул, оторвался от написанного и только тут заметил, что магазин с мантиями от мадам Малкин, в который он уже как-то заходил с Хагридом, чтобы прицениться, они успешно миновали.

— Рита, — придержал мальчик за локоть свою спутницу, очевидно, слишком увлеченную будущей статьей, — мы, кажется, прошли мимо.

Журналистка, обдумывавшая в этот момент вопросы, которые обязательно постарается задать Локхарту, быстро огляделась по сторонам, вновь уткнулась в пергамент и пробурчала:

— Нет, мы еще не дошли.

Перо, остановившееся на время, снова принялось писать. Гарри увидел, как проявляются каллиграфически выписанные изумрудные буквы, сливающиеся в слова:

Гилдерой, правда ли, что вас практически разорили мошенники? Это была случайность или профессиональная карма? Как получилось, что автор дамских романов внезапно стал экспертом по защите от темных сил? Или с ними тоже можно бороться с помощью кокетливой улыбки?

Расскажите, пожалуйста, по какой причине в новом курсе ЗОТИ вместо стандартных защитных чар рассматриваются главы «Как соблазнить вампиршу» и «Этикет светских приемов у оборотней»?

Какой процент от продаж своих книг под видом учебников вы отдаете администрации Хогвартса? Или вы в сговоре только с преподавателем ЗОТИ? Каково это — официально зарабатывать на школьниках?

Что скажете тем родителям, которые потратили целое состояние на книги, в которых больше сцен поцелуев, чем защитных заклинаний?

Так, совершенно незаметно для Гарри Поттера, вчитывавшегося в заметки Скитер, они и оказались внутри какого-то магазина.

Здесь царил благородный полумрак: освещение было специально подобрано таким образом, чтобы подчеркивать богатые переливы различных тканей, причудливо ниспадающих прямо с потолка и окутывавших манекены. Полки и витрины были выложены образцами изысканных материй: тончайший шелк, драгоценный бархат, редчайшая шерсть мангуста. В воздухе витал еле уловимый аромат лаванды и чего-то еще — возможно, подумалось Гарри, именно так пахнет богатство и роскошь. Деньги не пахнут? Вранье!

Рассмотрев обстановку, Гарри пожелал срочно уйти, но короткая беседа с Ритой заставила его призадуматься: чего он еще не знает о выгодных покупках? Казалось бы, чего проще: нормальная цена и есть скидка — покупай, нет — до свидания! Отсутствие ценников где-либо, как уже не раз убеждался Гарри, могло означать либо то, что товар стоит очень дорого, либо, наоборот, очень дешево. И вряд ли здесь было уместно последнее.

Из глубины лавки к ним уже спешил один из владельцев — сам месье Твилфитт. Во всяком случае, именно так представился этот господин. Высокий, сухощавый, с безупречно подстриженными усами, он двигался с той утонченной грацией, какую могут себе позволить только те, кто всю жизнь занимался чем-то баснословно дорогим и исключительным.

— Дорогая Рита! Рад, очень рад! Давно вы к нам не заходили. Все в делах, все в заботах? Видел ваши последние статьи, да-с, живо, очень живо! А кто этот молодой человек? Знакомы ли мы? Что-то не припоминаю, хотя и чудится мне в нем что-то такое…

— Мой милый Гастон! — не менее экспрессивно воскликнула Скитер, успевшая убрать обратно в сумочку перо и пергамент. — Действительно, в последнее время в Британии много новостей. А это, дорогой друг, сам Гарри Поттер!

— Гарри Поттер! — воскликнул Гастон Твилфитт, словно только что увидел величайшее чудо. — Какая честь! Вы к нам за мантиями к Хогвартсу? Хотя, зачем же я спрашиваю?! Конечно же да! Позвольте предложить вам…

Он щелкнул пальцами, и перед Гарри оказалась самая невероятная мантия, которую он когда-либо видел. Выглядела она так, словно ее соткали не из ткани, а из вечернего неба.

Рита чуть подалась вперед.

— Какое изящество! Какой крой! — протянула она, не скрывая восхищения. — Гарри, тебе просто необходимо примерить!

— О, мисс Скитер, у нас есть кое-что еще лучше! — вдохновился Твилфитт. Он щелкнул пальцами снова, и появился еще один образец, не менее необычный.

Рита сдержанно улыбнулась и продолжила разговор:

— Вы знаете, мой дорогой мистер Твилфитт, в последние годы в Британии так сложно найти действительно заслуживающую внимания одежду. У Малкин представлен такой скудный ассортимент, что остается удивляться, почему же у нее так многолюдно.

Твилфитт нахмурился. Было видно, что успех основной конкурентки серьезно беспокоит его.

— Это все из-за рекомендаций Хогвартса по закупке школьных мантий. Родители, покупая одежду своему ребенку, и сами для себя начинают делать заказы там же.

— Да-да, — сочувствующе покивала Рита, — это печально. Думаю, вам нужно перенять опыт наших соседей магглов. Они много внимания уделяют рекламе. Возможно, если бы вы привлекли какую-нибудь значимую персону, которая бы не отказалась поучаствовать в показе ваших коллекций… Или несколько колдографий этого кого-то в ваших мантиях и парочка соответствующих статей… Впрочем, прошу меня простить, мы немного торопимся: пресс-конференция Локхарта, слышали? Мы к вам буквально на минутку: я хотела показать мистеру Поттеру ваше, без сомнения, достойнейшее ателье. Он как раз сейчас думает, где бы ему заказать одежду для Хогвартса.

— Гм, да, конечно, — пробормотал Твилфитт, и резко вскинул голову, словно пораженный внезапной догадкой. — Мистер Поттер, а что, если мы сошьем для вас эксклюзивную коллекцию? Разумеется, совершенно бесплатно. Взамен… небольшого участия с вашей стороны?

Гарри открыл было рот, но Рита успела высказаться первой.

— Это очень щедрое предложение, — протянула она, наклоняя голову чуть набок. — Конечно, мистер Поттер всегда ценил качество и стиль… но, думаю, если комплектов будет достаточно, он мог бы рассмотреть ваше предложение.

— Достаточно? Разумеется! Два… нет, три комплекта! Или, возможно, пять?

Гарри сделал вид, что колеблется, а Твилфитт, совершенно потеряв голову от открывающихся перспектив, уже сам убеждал его:

— Мистер Поттер, это будет лучшая одежда, которую мы когда-либо создавали! Вы станете эталоном стиля!

Гарри только вздохнул и «неохотно» кивнул. Рита скрыла улыбку. Господин Твилфитт был счастлив: он считал себя гениальным стратегом и уже подсчитывал в уме будущие прибыли.

Поттера крутили и вертели во все стороны, снимая мерки. Волшебный сантиметр летал вокруг ошалевшего от такого напора мальчика. Рядом бабочкой порхал окрыленный надеждой на расширение клиентской базы мистер Твилфитт, сотрудники которого выносили все новые и новые образцы тканей, которые рассматривала Рита, то и дело откладывая понравившееся в сторону.

Договорившись, что зайдут за готовыми мантиями, брюками, рубашками и иной одеждой через несколько часов, за которые мистер Твилфитт должен будет не только пошить их или подогнать готовые варианты под снятые с Гарри мерки, но и найти колдографа, который запечатлеет юного героя в «Твилфитт и Таттинг» в одежде от именитого кутюрье, Поттер вместе с журналисткой вышли на улицу.

Быстро пробежавшись по некоторым другим лавчонкам и наскоро закупив по списку стандартный набор ингредиентов для зельеварения, котел, телескоп да парочку других мелочей, парочка направилась в сторону «Флориш и Блоттс».

Увидев книжный магазин, Гарри оторопел: его окружала настолько плотная толпа, что надежды попасть внутрь в ближайшее время не было никакой. Рита, впрочем, о таких мелочах, кажется, не думала вовсе. Прихватив Гарри за локоть, она целеустремленно двинулась вперед, минуя недовольно зароптавших людей.

— Эй! Куда? — зычно заголосила какая-то толстая рыжая бабища, стоящая в окружении не менее рыжих, но худощавых пацанов. — Разуй глаза, здесь очередь!

Рита резко развернулась на каблуках, язвительно усмехнулась и произнесла:

— Сама разуй глаза! Пресса без очереди. Гарри Поттер — тоже!

Гарри уже понял, что его имя как-то чудодейственно влияет на окружающих, потому как тетка резко подобрела и потянулась к нему с явным намерением прижать к необъятной груди. Поттер шарахнулся в сторону.

— Дорогой! — всплеснула руками рыжая. — Что ж я тебя сразу-то не узнала? Как на мать-то похож, глаза чисто как у Лили. А мы тут к Локхарту, за автографами, да и книжки нужно еще купить… Мой-то Ронни тоже в этом году в Хогвартс идет, вместе на Гриффиндоре учиться будете, глядишь, лучшими друзьями станете!

С этими словами женщина вытолкнула вперед долговязого подростка, буквально пожиравшего Гарри глазами. Поттер, внимательно оглядел предложенного в друзья пацана, оценив и небрежную одежду, с пятнами чего-то странного у воротника, и туповатое выражение лица, и бегающий взгляд, и подумал, что подружатся они вряд ли.

— Это все потом, — безапелляционно заявила Скитер и вновь устремилась ко входу в здание, потянув за собой и Гарри, — время не ждет!

Внутри во «Флориш и Блоттс» было не менее оживленно, чем снаружи. Неподалеку от входа располагалась касса с небольшим прилавком. Молодой человек, стоящий за ним, со страдальческим выражением лица объяснял что-то невысокой девчонке, которая активно размахивала руками и, очевидно, была чем-то недовольна. Рядом стояли перевязанные бечевкой стопки книг — комплекты учебников для каждого курса.

«Удобно, — подумал цепко изучающий пространство Гарри, — не нужно будет бродить по магазину, выискивая требуемое».

На стенах то тут, то там были развешаны портреты призывно улыбающегося блондина в розовой мантии. «А ты уже купил мои книги?» — значилось на них. Ниже шла приписка о стоимости бестселлеров Гилдероя Локхарта и следовал полный перечень написанных им книг.

«А вот это уже вообще неудобно! Даже, я бы сказал, жмет!» — возмутился Поттер, быстро посчитавший, сколько галлеонов ему придется спустить на художественную литературу, продаваемую под видом учебной.

Рита, так и тянувшая за собой Гарри Поттера как на буксире, резко ввинтилась в толпу и начала пробираться в сторону небольшого помоста, по которому вальяжно расхаживал какой-то светловолосый хлыщ.

«О! Так это же этот, с плакатика который!» — понял Гарри, когда хлыщ повернулся к нему лицом.

— Всем меня хорошо видно? Всем слышно? — внезапно спросил блондин и продолжил, не дожидаясь ответа: — Отлично!

В воздухе витало что-то совершенно неуловимое: запах свеженапечатанных книг, аромат духов и, пожалуй, ощущение легкой истерики. Восторженные дамы в первых рядах то и дело вскрикивали, когда знаменитый писатель встречался с ними взглядом.

— Друзья мои! — воскликнул Локхарт. — Какое счастье для нас всех, что наступает новый учебный год! И как невероятно повезло тем счастливчикам, которые в этом году поедут в Хогвартс! Знаете, почему?

Толпа замерла в ожидании ответа, и Гилдерой Локхарт, выдержав драматическую паузу, его дал.

— Потому что, мои дорогие, — он сжал руки у сердца, словно не в силах сдержать волнение, — именно я буду преподавать у них Защиту от Темных Искусств!

Отовсюду стали раздаваться одобрительные комментарии.

— Невероятно!

— Потрясающе!

— О, как же я завидую собственным детям!

Одна особенно впечатлительная ведьма с обилием кружев на платье чуть не упала в обморок, но Локхарт, быстро спрыгнув со своей сцены, подхватил ее, подмигнул другим волшебницам и, слегка придерживая даму за плечи, произнес:

— Ах, мадам, я знал, что моя новость произведет эффект, но не подозревал, что такой! Дайте-ка я вам подпишу что-нибудь, это точно поднимет вам настроение!

Он выхватил откуда-то из складок мантии павлинье перо, и в мгновение ока вокруг него выросла очередь из желающих получить автограф.

В этот момент, ловко протиснувшись сквозь кордон из дамочек, окруживших белозубо улыбающегося писателя, рядом с ним появилась Рита Скитер. Ее знаменитое самопишущее перо уже увлеченно что-то строчило на пергаменте.

— Гилдерой, Гилдерой! Великолепный, неотразимый, талантливый, но, как говорят злые языки, недавно ставший жертвой мошенников. Как это произошло? — произнесла она с нарочито участливым выражением лица.

Локхарт улыбнулся чуть менее широко, но быстро взял себя в руки.

— Ах, дорогая Рита, это всего лишь мелкие неурядицы, — он махнул рукой, словно отмахиваясь от комара. — Стоит ли обращать внимание на завистников и аферистов? Тем более, когда впереди меня ждут такие грандиозные дела!

— Конечно, конечно, — кивнула Рита с вежливой улыбкой, а затем, как бы невзначай, добавила: — Кстати, позвольте представить вам Гарри Поттера.

Толпа ахнула во второй раз. Локхарт же мгновенно изменился в лице, изобразив восторг и восхищение. Он схватил Гарри за плечи и повернул его лицом к публике.

— Ах, Гарри Поттер! Какой невероятный день! Какая встреча! Юный Гарри, герой, легенда, и теперь — мой ученик! Позволь-ка мне, как твоему будущему учителю, сделать тебе особенный подарок! — он взмахнул рукой, и его ассистент тут же подал увесистую стопку книг. — Семь моих лучших произведений, которые, без сомнений, очень выручат тебя в Хогвартсе.

Гарри посмотрел на книги, потом на Локхарта, затем снова на книги. Подарок был в тему, потому как стоили эти книжонки как крыло от самолета.

— Эм… спасибо, — пробормотал мальчик, слегка качнувшись под тяжестью подарка.

— И, конечно же, мы должны запечатлеть этот момент! — не унимался Локхарт. — Два героя на одной колдографии! Что может быть лучше? Спустя годы ты, Гарри, будешь с ностальгией смотреть на этот снимок и вспоминать, как тебе повезло успеть перенять мою мудрость. Колдограф, будьте добры!

Но прежде, чем Локхарт успел притянуть Гарри Поттера ближе, Рита шагнула вперед, оттерев в сторону мальчика, и вставила очередной вопрос:

— Гилдерой, замечательная новость, просто замечательная! — протянула она, обмахиваясь своими заметками. — Хогвартс, конечно, выиграл… а ваш издатель, надо думать, ликует? Целых семь ваших книг в обязательной программе! Гениально!

Локхарт рассмеялся и махнул рукой:

— Ах, Рита, как же иначе? Могу ли я позволить, чтобы кто-то менее компетентный преподавал этим детям? Да еще и по устаревшей программе?

— Гилдерой, а что вы скажете на обвинения в том, что введение ваших книг в школьную программу — не что иное, как обычный коммерческий ход? Вы ведь теперь не только преподаватель, но и автор обязательных учебников. Разве это не способ поправить ваше финансовое положение после… эээ… недавних неудач?

Ведьмы вокруг притихли, ожидая ответа. Локхарт на мгновение замер, но затем громко рассмеялся:

— Рита, ваша способность находить несущественные детали просто восхитительна! Конечно же, мое участие в образовании молодых умов — это акт чистой самоотверженности! Разве я мог оставить детей без знаний, которые только я и могу им передать?

— Но все-таки, — не сдавалась Скитер, — к вопросу о процентах от продаж…

Гилдерой Локхарт натянуто улыбнулся и шутливо погрозил журналистке пальцем.

— Ах, Рита, Рита! Ваши шутки столь же остры, сколь и ваши статьи! Давайте лучше поговорим о моих будущих начинаниях в Хогвартсе!

Гилдерой принялся рассказывать о предстоящем учебном годе, уверяя, что никакой преподаватель прежде не готовил таких впечатляющих занятий. Рита прищурилась, явно составляя список новых вопросов, которые она обязательно задаст, как только в речи раздухарившегося писателя появится хотя бы небольшая пауза.

Гарри же тем временем, воспользовавшись моментом, попытался слиться с толпой, ускользая подальше от Локхарта, его колдографа и возможных расспросов.

У прилавка с замученным продавцом по-прежнему стояла только та самая девочка, которую Поттер заприметил с самого начала. Перепутать ее с кем-либо было весьма проблематично, так как ее выделяла из толпы копна пышных каштановых волос. Гарри еще подумал, что у него были такие же проблемы с прической, пока он не решился отпустить длину. Здесь же дело, вероятно, заключалось в чем-то другом.

Поттер подобрался ближе, плюхнул свой комплект книг Локхарта на стойку, воспитанно занял очередь прямиком за девочкой и, достав список покупок, стал присматриваться к книгам первого курса, сверяя требуемое и имеемое. Невольно он прислушался и к неутихающему спору.

— Я же не знала, что список учебников поменяют! — горячилась девчонка. — И что мне теперь делать? Я же не могу поехать в Хогвартс неподготовленной?!

— Послушайте, мисс, — со вздохом произнес молодой человек, стоящий за прилавком, — я в тысячный раз вам повторяю: мы не принимаем маггловские деньги. Только галлеоны, фунты, сикли и кнаты. Все. Никаких фунтов. Вы хотите купить все книги Локхарта? Отлично! Вот они — прямо перед вами. Сходите в Гринготтс, поменяйте ваши маггловские бумажки на нормальные деньги и возвращайтесь обратно. Уверяю, книги вас дождутся.

— А я вам в тысячный раз повторяю, — топнула ногой девочка, — что мне в банке ничего не меняют. Говорят, что годовой лимит обмена я уже выбила и могу прийти только после Нового года. А это будет уже поздно! Послушайте, у меня есть деньги. Почему я не могу их поменять и купить то, что мне нужно? Что это за лимиты такие?

— Мисс, лимиты устанавливаю не я, — терпеливо повторил продавец, — они действуют для всех. Чтобы сделать покупки к школе всем хватает, даже запас остается. Если у вас возникли какие-то трудности, вероятно, вам стоит пересмотреть свой подход к расходам.

Гарри Поттер навострил уши: кажется, удача ему благоволила. Только недавно гоблины намекнули ему на возможность подзаработать на обменном курсе, и вот он — его первый потенциальный клиент!

— Да, я приобрела кое-что для дополнительного чтения, — продолжила объясняться маленькая ведьмочка, — и мне тоже на все покупки денег хватило. Но я не рассчитывала, что придется докупать учебную литературу! Послушайте, я могу за нее заплатить, у моих родителей есть деньги, правда! Хотите, я заплачу больше, но в фунтах? Что это вообще за дискриминация?! Это несправедливо! Что это за дурацкие лимиты такие? Это неправильно! В цивилизованном мире так не делается! Это нужно менять! Вы должны принимать к оплате фунты, чтобы люди из обычного мира могли купить то, что им нужно!

— Ну, — философски пожал плечами молодой человек, — где-то в Лютном считают, что несправедливо и неправильно — это то, что вы едете в Хогвартс, а они нет. Что у ваших родителей есть деньги, пусть и маггловские, а у них нет. Да и одежда на вас, мисс, уж больно добротная. Не хотите по такому случаю поделиться всем этим с обитателями Лютного? Думаю, вы должны протянуть им руку помощи.

— С чего бы вдруг? — опешила девица.

Гарри Поттер понял, что ни одна из сторон в этом споре компромисса не достигнет, раз уж по прошествии такого большого количества времени они так и не смогли договориться. Что ж, девчонке нужны галлеоны, а Гарри — фунты. Причем ей магическая валюта явно нужнее, чем Поттеру — маггловская.

— Простите, мисс, — вклинился в диалог мальчик, — я ненароком услышал, что у вас есть небольшое, но, к счастью, разрешимое затруднение.

Девочка развернулась настолько стремительно, что неприбранные длинные волосы ее взметнулись и хлестнули Гарри по лицу. Это было… неприятно. Поттер тут же решил повысить обменный курс.

— О! Да, дело в том, мальчик, что мне никак не хотят продавать книги Гилдероя Локхарта, потому что у меня закончились галлеоны. Гоблины больше не меняют, а здесь не принимают фунты.

— Без проблем, — добродушно улыбнулся Поттер, — могу поменять. Скажем, двадцатка за золотой.

— Грабеж! — возмутилась девочка. — У гоблинов курс пять фунтов за галлеон.

— Разве я похож на гоблина? — поднял брови Гарри. — Слушай, у всех лимиты. Вряд ли ты найдешь здесь и сейчас лучшее предложение. Соглашайся!

— Пятнадцать, — прищурилась ведьмочка.

— Двадцать пять, — меланхолично произнес Гарри Поттер.

— Эй! Кто так торгуется? Это неправильно!

— Все-то у вас, мисс, неправильно, — фыркнул всеми позабытый продавец. — Правда, соглашайтесь, предложение хорошее. Мало кто готов менять деньги магглорожденным — куда потом эти ваши бумажки девать-то?! А если кто и предлагает, то не факт, что лепреконское золото вам не впарит…

— Ладно, давай по двадцать, — пошла на попятный девочка и подозрительно уточнила: — Но у тебя же точно нормальные галлеоны?

Гарри Поттер понял, что пришел момент козырнуть собственным именем. Оказалось, что в Магической Британии оно что-то да значит. И пускай слава — это еще не все, но личный бренд — это вполне неплохой капитал и отличный фундамент для построения благополучного обеспеченного будущего.

— Зачем мне тебя обманывать? Я тоже буду учится в Хогвартсе, — сказал он, — возможно, мы даже попадем на один факультет. Но даже если и нет, что-то мне подсказывает, что ты еще не раз ко мне обратишься. Кстати, я — Гарри Поттер, и мои галлеоны — совершенно точно настоящие, прямиком из гоблинского банка.

— Гарри Поттер! — всплеснула руками магглорожденная будущая клиентка. — Не сомневайся, я все про тебя знаю!

Гарри опешил. Такое признание, мягко говоря, его удивило.

— Ммм… Вряд ли, — осторожно заметил он. — Но давай лучше вернемся к вопросу обмена. Так сколько тебе поменять?

— Эх, давай все и поменяю. Наверняка еще что-нибудь потребуется… У меня есть триста фунтов. Кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер, и я, как и ты, тоже буду учиться на Гриффиндоре.

Гарри бодро отсчитал девчонке ее галлеоны и лишь затем поинтересовался:

— С чего ты решила, что я буду на Гриффиндоре?

Гермиона взглянула на него с видом абсолютно уверенного в собственной правоте человека.

— Ну, это же очевидно! — сказала она с горячностью. — Гриффиндор — факультет храбрых! Факультет героев! А ты же… ну… ты же Гарри Поттер! Герой!

Гарри закатил глаза. Ну вот, опять это началось.

— Понимаешь, — медленно и терпеливо пояснил он, — геройство — оно, конечно, хорошо, но вот с финансовой точки зрения… совершенно бесперспективно.

Гермиона моргнула.

— В смысле?

— В самом прямом. Герой — это ведь не профессия. Это даже не работа. Это скорее хобби. А мне хотелось бы чего-то… ну, более стабильного и оплачиваемого.

Гермиона нахмурилась, явно сбитая с толку таким подходом.

— Гарри! Герои не думают о деньгах! — возмутилась она.

— Вот поэтому они бедные, — парировал Гарри.

Мисс Грейнджер явно не знала, что на это возразить.

— Но… — наконец выдавила она, — быть героем — это же благородно!

— А быть богатым — удобно, — философски заключил Поттер. — Я предпочту удобство.

Гермиона продолжала сверлить его возмущенным взглядом.

— Но ведь… — попыталась возразить она, но Гарри не дал ей четко сформулировать внезапно пришедшую в голову мысль.

— Видишь ли, — продолжил он, — еще тетя Петунья объяснила мне одну очень важную вещь: качественный труд должен качественно оплачиваться. Поэтому мне важно выбрать факультет, который даст мне настоящие знания и перспективную профессию.

Гермиона явно зависла.

— Но… — попыталась вставить она.

— Но! — продолжил Гарри, совершенно не обращая внимания на ее попытки возразить. — Быть героем — это, конечно, почетно. Но вот знаешь, что объединяет всех великих людей прошлого, которые геройски погибли?

— Что?

— Они мертвы. Причем многих из них даже никто не помнит, а родственники тех, кого все-таки не забыли, не получили от смерти своих родных ничего хорошего. Ни в каком смысле.

— Это… не аргумент!

— Аргумент, — твердо сказал Гарри. — Поэтому я бы все же выбрал факультет, который предложит мне знания, которые можно монетизировать.

Гермиона подозрительно прищурилась.

— Ты случайно не будущий слизеринец?

Гарри задумался.

— Ну, пока не знаю. Может, да, а может и нет. Но знаешь, если у тебя есть знакомые на этом факультете, передай им, что я открыт для коммерческих предложений.

Тут Гарри Поттер обратил внимание на то, что люди начали потихоньку покидать магазин, а кое-кто уже направлялся к кассе, и понял, что пресс-конференция писателя подошла к концу, а потому следует поторопиться с покупкой учебников. Попросив у продавца комплект для первокурсников, Гарри начал прикидывать, как он понесет две внушительные стопки: учебники и макулатуру от Гилдероя Локхарта. Благо, она досталась ему абсолютно бесплатно.

Гермиона тяжело вздохнула, явно желая продолжить диалог, но продавец уже с грохотом опустил перед ними их покупки.

— Все, — объявил он с облегчением. — Комплект учебников для первого курса и абсолютно все книги Локхарта.

— Легендарного Локхарта, — уточнила Гермиона, сияя.

Молодой человек бросил на нее взгляд, полный тихого сострадания.

— Конечно, мисс. Легендарного.

Гарри посмотрел на свои семь томов, потом на Гермионины четырнадцать.

— Скажи, ты уверена, что эти дополнительные книги тебе нужны? Их нет в присланном списке.

— Конечно, — с энтузиазмом закивала она. — Гилдерой Локхарт — гений! Ты видел его подвиги? Все документально подтверждено!

— Документально подтверждено им же?

Гермиона фыркнула, проигнорировав язвительное замечание.

— О, Гарри, ты еще не понимаешь, насколько тебе повезло, что он будет твоим преподавателем!

Поттер вздохнул и принялся отсчитывать деньги.

— Если он такой умный, то, надеюсь, научит меня зарабатывать.

— Он научит тебя бороться со злом!

— Ну да, вот только этого мне не хватало для полного счастья…