Белый лев (гет)

Вскоре после этого Ремус и Касс наслаждались совместной трапезой, во время которой они кормили друг друга и обменивались нежными поцелуями.

Начало их отношений было полным нежности. Они хотели ближе узнать друг друга, никуда не торопясь.

Несколько часов спустя Рему проводил Касс до ее комнаты. Он улыбнулся ей, прежде чем соединить ее мягкие губы со своими. Она машинально обхватила руками его шею, отвечая на поцелуй. Но тут невдалеке с треском распахнулась и ударилась о каменную стену дверь, и они отскочили друг от друга.

— Сев, — проговорила Кассиопея, прижав руку к груди.

— Что-то случилось? Ты нас напугал, — вкрадчиво продолжала она, глядя на лицо брата, искаженное яростью.

— Это я, скорее, должен спросить у тебя, — проворчал тот и вперил в сестру мрачный взгляд, игнорируя при этом Лунатика.

Бровь Касс слегка дернулась вверх, по-видимому, это было у них со Снейпом семейное. Затем она взяла Ремуса за руку и сжала ее — легко, но вместе с тем уверенно.

— В таком случае, между нами не произошло ничего такого, что могло бы оправдать твое поведение!

Северус презрительно фыркнул, прежде чем скрестить руки на груди.

— Ты чересчур самоуверенна, — заметил при этом он.

Однако его сестра не успела ничего возразить, поскольку Ремус протиснулся между ними, не выпуская ее руки.

— Если у тебя плохое настроение, это не значит, что ты можешь отыгрываться на нас, — со спокойной уверенностью произнес оборотень.

Теперь уже бровь Снейпа взметнулась вверх, при этом взгляд его еще больше помрачнел. Из горла мастера зелий вырвалось нечто вроде рычания.

— Убери лапы от моей сестры, Люпин!

Ремус, разумеется, ожидал чего-то такого, но это все же на него подействовало, пусть он этого и не хотел.

Он был довольно уверенным в себе, но, что касалось женщин и любви — здесь он вел себя сдержанно и даже робко.

Его характер был выкован временем, и сестра Северуса это понимала.

— Я уже выросла, Северус! Если ты никак не можешь определиться со своей собственной жизнью, это не должно отражаться ни на мне, ни на Ремусе! — закричала Кассиопея на брата.

— Ты многое для меня значишь и прекрасно знаешь это, но я ждала его всю жизнь и теперь ни за что его не брошу, — продолжала она, постепенно входя в раж.

— Это следует понимать так, что ты пойдешь против меня? Твоего брата? — злобно проворчал мастер зелий.

На мгновение ее глаза расширились.

— Не вкладывай мне в уста эти слова! Я этого не говорила! Да, Ремус оборотень, но мне совершенно все равно. Он никогда не причинял мне боль и, я это знаю, не причинит! У нас у всех позади трудные времена, но теперь мы получили шанс начать новую жизнь в мире и согласии!

Северус попытался что-то сказать, но она оборвала его резким движением руки.

— Я и о тебе речь веду! Я знаю, что ты изменился. Мне очень жаль, что тогда мне пришлось уйти. Я не хотела, чтобы ты так замыкался в себе. Да, мне было больно от того, как ты со мной обращался, но ведь я всегда тобой восхищалась! Ты был моей опорой, моим утешением. Рядом с тобой я чувствовала себя защищенной. Ты был таким открытым, столько всего мне рассказывал, заставлял меня смеяться. Ты никогда не закрывался от меня, что бы ни происходило дома, как бы долго ты ни пребывал здесь, в Хогвартсе. Не было этой бесчувственной маски и равнодушного поведения. Пойми меня, Северус, пожалуйста! Я хочу, наконец, жить вместе с Ремусом и со своим братом! А не с чурбаном, который, хоть и пожертвовал практически всем ради спасения нашего мира, но оказался столь хладнокровным и бесчувственным, что никого и ничего к себе не подпускает, играя дешевый спектакль! Я хочу, чтобы Сев, мой брат, вернулся! Тот, с которым я могла и смеяться, и плакать…

Касс говорила все громче, и, хоть это было и не в ее привычках, слезы заструились по ее лицу.

Одна за одной, скользили вниз слезинки по ее бледной коже цвета слоновой кости. Ее жестокие слова были смешаны с упреком, и она, понимая, что ее брат был виновен не во всем, все равно вложила в эти слова все, что чувствовала.

Кассиопея была не в силах больше смотреть на Северуса. Она быстро провела рукой по глазам, затем развернулась на каблуках и устремилась прочь из подземелий.

— Касс! — крикнул ей вслед Ремус.

Ее речь оказала воздействие и на него. Этого он, в самом деле, не ожидал. Тотчас он собрался последовать за ней, но Северус остановил его.

— Оставь ее, — прохрипел он, так что Лунатик уставился на него.

При этом он впервые увидел на лице собеседника ту реакцию, которую он никогда у него прежде не видел. Лицо слизеринца было искажено болью, что было Люпину «знакомо», но слеза, прочертившая путь по его щеке, заставила Ремуса внутренне содрогнуться. Оборотень молча смотрел на зельевара.

Мужчины не заметили того, что позади них не так давно возникла Гермиона и все услышала. Время вокруг нее, казалось, перестало течь.

Но тут Северус поспешил прочь, со своей развевающейся мантией, и оба гриффиндорца остались одни, провожая его глазами, пока он не исчез за ближайшим углом.

Хотя Северус этого и не признавал, слова Касс сильно его задели, даже сильнее, чем последнее событие. В прошлом он плохо с ней обошелся, так что теперь он не должен был пытаться стать «старшим братом», которым он никогда не был.

Северус особенно не следил за тем, куда идет. Ноги сами понесли его к какому-то крупному зданию. Свежий, ледяной ветер помчался ему навстречу и заставил его одежды трепетать. Недавно закончился снег, и теперь его толстый белый слой покрывал переднюю площадку, разрушенную сражением, придавая ей умиротворяющий вид. Однако Снейп не заметил этого.

Вокруг него царила тишина, слышен был только хруст снега, когда Снейп быстрым шагом продолжил свой путь и поспешил вперед. И вот он приблизился к Запретному лесу. Едва Северус поравнялся с первыми деревьями, как его шаги замедлились, и он остановился у небольшой рощицы, местами пострадавшей от непогоды. Прислонившись к одному из массивных стволов, он скрестил на груди руки.

— Спускайся, Касс, — проговорил Северус, при этом у него изо рта вырвалось облачко пара.

Вновь наступила тишина, и слышно было лишь как с ветвей то и дело падает снег.

— Прошу тебя, Кассиопея, я хочу поговорить с тобой.

— Откуда ты знаешь, что я здесь, Сев?

С его стороны раздался сухой смешок.

— Ты и раньше сюда приходила. Кроме того ты оставила следы, — чуть ли не учительским тоном объяснил он ей.

Теперь на секунду послышался ее тихий смех. Потом рядом со Снейпом на землю упал целый сугроб снега, перед тем как сестра также приземлилась рядом с ним.

— Хорошо, что ты спустилась, — с легкой насмешкой сказал он.

— Вот я, и что тебе от меня надо? — спросила она, обняв руками свое изящное тело.

Брат украдкой наблюдал за ней, а также за заклинанием тепла, которое она применила на себя, но которое, однако, не слишком помогало.

— Я хочу поговорить с тобой.

— Ты повторяешься, Сев, — возразила она, не глядя на него.

По мастеру зелий было видно, что он с трудом удержался от язвительного комментария, прежде чем запустить пальцы в свои черные волосы.

— Я не простой человек… Многое успело случиться. Никто не остался таким же, каким был прежде… — Северус подавил вздох.

— Я не понимаю ничего в таких вещах… — признался он затем, скрипнув зубами.

Но потом он быстрым движением притянул сестру к себе, укрыл своей мантией и сразу ощутил холод ее кожи.

— Я сожалею о том, что произошло. Конечно же, я не собираюсь определять твою жизнь. Но мне нужно время, чтобы привыкнуть. Не только к тому, что ты теперь здесь, но и к тому, что ты выросла и стала прекрасной женщиной…

— Живи своей жизнью, Сев, — пробормотала она, спрятавшись у него на груди.

Он не видел, как покраснели ее щеки. Его слова тронули ее сердце больше, чем она могла выразить.

— Ах, Касс… — проговорил Северус и посмотрел на нее сверху вниз.

Она, почувствовав это, взглянула на него.

— Что, Ру? — спросила Касс с улыбкой.

Так она называла его в детстве, когда они бывали вместе. Будучи совсем маленькой, она не могла выговорить имя брата полностью, а поскольку Тобиас Снейп всегда делал ударение на последнем слоге, когда требовал сына к себе, это запечатлелось у нее в памяти.

Также и Северус вмиг вспомнил об этом и ухмыльнулся.

— Не вздумай повторить это при ком-нибудь, Касс, — проворчал он и щелкнул ее пальцем по кончику носа.

— Не волнуйся, Ру, я этого не сделаю. Мне действительно очень жаль. Я не должна была упрекать тебя. У тебя была тяжелая жизнь, и ты боролся на стороне добра.

Северус открыл рот, чтобы возразить, но Касс покачала головой.

— Ладно, малышка, — все-таки произнес он. — Лучше бы нам вернуться, а то ты еще заболеешь.

— Как скажешь, Ру, — с легким кивком ответила она, и брат с сестрой отправились в обратный путь.

* * *

Тем временем, Ремус заметил присутствие Гермионы.

— Как ты, Миона?

— Спасибо, лучше, — ответила та.

— Может, тебе лучше еще ненадолго прилечь?

— Все в порядке, Ремус, правда. Я просто кое-что услышала и хотела подсмотреть, — объяснила юная ведьма.

Ремус задумчиво посмотрел на фигуру девушки перед ним. Было совершенно ясно, что она более чем преуменьшила свою вину, но он к этому моменту уже достаточно хорошо знал Гермиону, чтобы понимать, что порой она была невероятно упряма и не могла ничего с этим поделать. После этого краткого размышления он кивнул.

— Мы потом увидимся, да?

— Конечно, и передай от меня привет остальным.

— Обязательно, — пообещал с улыбкой Ремус.

Он на мгновение отвернулся, но тотчас застыл и слегка повернул голову в ее направлении.

— Я всегда рядом, если тебе нужна помощь, — мягко сказал он и увидел, как в уголках ее глаз собираются слезы, как она судорожно подавляет рыдания.

Ремус сделал к ней шаг и обнял ее.

— Выпусти это наружу, Гермиона, — тихо попросил Ремус, и она почти сразу расплакалась, содрогаясь всем телом, он же попытался успокаивающе погладить ее по спине.

Вследствие недавно перенесенного превращения все его чувства были еще обострены, так что он услышал шаги и поднял взгляд, не отпуская Гермиону. И затем он увидел брата и сестру, появившихся в коридоре. Глаза Кассиопеи расширились, стоило ей узнать Гермиону по волосам, в то время как Северус сощурился. Никто не произносил ни слова, был слышен только плач Гермионы.

— Я… я не знаю, что делать дальше, — проговорила она через какое-то время. — Мои родители… я не знаю, где они. Я с ума схожу от беспокойства…

Она не обращалась конкретно к Ремусу. Собственно говоря, она и не ожидала, что он ей ответит.

— Мы найдем их, Миона. В этом я уверен. И мне кажется, не только я придерживаюсь подобного мнения. У тебя много друзей, и мы все тебе поможем, если ты захочешь. Ты уже давно стала сильной, Гермиона. Не стыдись своих слез и возьми протянутую руку помощи. Она поможет и поддержит.

Лунатик мельком взглянул на свою подругу, прежде чем вновь перевести взгляд на Гермиону. Он слегка побаивался того, что Кассиопея, возможно, могла неверно понять эту ситуацию, но ничего похожего на это он в ее глазах не заметил и потому мог говорить совершенно свободно. Северус, похоже, вновь нацепил на себя привычную маску. Лишь Кассиопея, стоявшая в этот момент рядом с ним, почувствовала его напряжение. Она сжала его руку и подождала, пока он повернется к ней. Взглядом она дала ему понять, что им следует тихо идти дальше. Едва заметно он кивнул в ответ на ее немую просьбу. Касс улыбнулась ему, прежде чем опять посмотреть на Ремуса, который, в свою очередь, то поднимал, то опускал голову.

— Спасибо, но я не хочу никого нагружать своими проблемами, — сказала Гермиона, не поднимая взгляда.

— Это совсем не так! — возмутился Ремус. — Не вбивай себе это в голову, поскольку это не соответствует действительности. Пожалуйста, Миона, ты можешь мне верить.

Девушка вздрогнула, но затем посмотрела заплаканными глазами на оборотня. Он осторожно стер последние слезы с ее лица.

Гермиона помолчала, прежде чем слегка кивнуть.

— Большое спасибо, Ремус, — тихо произнесла она и прикрыла глаза.

— Не благодари. Я, равно как и все остальные, поможем тебе с удовольствием. И все же мне кажется, что тебе следует нормально отдохнуть, а потом мы все соберемся, и ты расскажешь нам все, что тебе известно, — предложил Люпин.

— Да… Наверное, это самое лучшее, — согласилась она с ним после короткой заминки.

И теперь на ее губах возникла слабая, но искренняя улыбка, после чего она поцеловала Ремуса в щеку.

— Как хорошо иметь таких друзей, — сказала Гермиона, отстраняясь от него. — И вы действительно прекрасная пара — ты и Касс, — добавила она, отчего Ремус залился краской и инстинктивно принялся чесать в затылке.

— Теперь мне, по-видимому, стоит сказать спасибо, — смущенно сказал он.

— За что же? За то, что я сказала правду?

Лунатик рассмеялся и покачал головой.

— Я сдаюсь, с тобой никто не может тягаться, — поддразнил он Гермиону. — Скажи сама или передай через Касс, если захочешь поговорить.

Юная ведьма согласно кивнула и, поглядев ему вслед, тихонько вздохнула.