Пламенный венец (гет)

— Мне страшно, — тихо проговорила Эшара, прижимаясь к теплому боку Неда, зарываясь носом в его шею и вдыхая его успокаивающий запах.

За окном стояла летняя ночь, и теплые солнечные дни пробрались даже сюда, на Север. Дожди прекратились, а летнего снега уже давно никто не видел. Теперь он встречался разве что в горах, на такой высоте, куда даже горные кланы могли забраться с большим трудом. В ясную погоду блеск снежных шапок можно было разглядеть с высоких башен Винтерфелла, и Эшара думала о том, оставалось ли в этих местах — так высоко, где, судя по рассказам, был только серый камень и белый снег — хоть что-нибудь живое, или же там царила вечная пустота.

Если юг атаковала жара, лишь изредка перемежавшаяся желанными дождями, то в северных землях погода благоприятствовала земледелию, сбору грибов и ягод, коих в лесах за последние недели наросло много. Эшара слышала, как на кухне девушки с удивлением разглядывали огромные грибы, красивые, словно с картинки в мейстерской книжке, а на столе у лордов постоянно появлялись блюда с грибами: их, жарили, варили, сушили, добавляли в суп и также запасали на зиму. «Грибной год к войне», — качала головой Старая Нэн. Эшара тогда сочла это глупым суеверием, но теперь все чаще возвращалась мыслями к этим словам старой няньки мужа — то, что казалось лишь глупостью, начинало сбываться самым страшным образом.

Война надвигалась с запада и юга, словно жаждавшая поживы стая воронья. Сейчас бы орошать поля водой, а не кровью, но кому было до этого дело? Эшара слышала, как один из гвардейцев Неда говорил, что мир в королевстве и так слишком затянулся, и рыцари устали сидеть по замкам, их тянуло на сечу — чтобы снова запела в руке сталь, засвистели тетивы луков, застучали копья и щиты. Жизнь рыцарей обретала смысл лишь в бою, — рассказывал все тот же гвардеец, но Эшаре думалось, не все были с ним согласны. Кто будет пахать и сеять, ковать, смотреть за собаками и лошадьми, охотиться? Сколько эта война оставит сирот и вдов?

Она повернулась на бок, осторожно обнимая Неда, и тихо вздохнула. Сквозь открытое окно доносился шум ветра, качавшего сосны и страж-деревья в богороще, а Эшаре все мерещилось — это дружина Хостера Талли подступает к Винтерфеллу, и это не листья шелестят на ветру, а стучат по земле солдатские сапоги и копыта коней, хотя ей и было хорошо известно, что Ров Кейлин неприступен, да и разведчики, отправляемые Недом, докладывали, что люди Талли идут не так быстро, как хотелось бы их лорду, из-за размытых дорог, но теперь, когда дожди прекратились, их продвижение должно было ускориться.

Нед вытащил из-под подушки руку и в ответ обнял жену за плечи, уткнувшись носом ей в волосы.

— Мне тоже, любимая, — прошептал он.

Эшара плотнее прижалась к нему.

— Разве можно и бояться, и быть смелым одновременно? — спросила она, коснувшись его слегка небритого подбородка. С самого утра в замке было столько дел, требовавших его внимания, что времени на такие простые вещи, как бритье, бывало, не оставалось совсем.

— Только так и можно быть смелым, — проговорил Нед. — В минуту величайшей опасности. Без страха не бывает и смелости.

Страж-деревья за окном закачались под очередным порывом ветра, и в шорохе листвы и скрипе веток Эшаре вновь послышался звон стали и цокот многих сотен копыт, хотя она никогда и не ведала шума битвы. Страх, тем не менее, рисовал перед ее воображением самые страшные картины: пропитанная кровью, выжженная земля, струйки дыма, пепел, мертвые тела, разрушенный Винтерфелл, остекленевшие глаза мужа…

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — едва не всхлипнула она. Эшара знала, что это было проявлением слабости, знала, что Нед должен будет уйти, но ей отчаянно хотелось спрятать его здесь, в этой комнате, подле себя, и никуда не пускать.

— А я не хочу оставлять тебя, — Эшара почувствовала, как он стиснул пальцы на ее плече, — я не хочу идти воевать против человека, которого когда-то называл другом. Элберт считает, что еще есть надежда отговорить его, но я слабо верю в это. Роберту всегда было проще говорить на языке своего боевого молота, а не на языке здравого смысла.

Перед глазами Эшары промелькнули давние картины Харренхолльского турнира. Там они все пировали вместе, там она повстречала Неда, там были брошены в землю семена вражды между Рейегаром Таргариеном и Робертом Баратеоном. Теперь они проросли, укрепились в земле корнями и гнали Роберта на братоубийственную войну. Безумие, настоящее безумие, которое никто уже не в силах был остановить.

— Если бы знать, что будет дальше, — она потерлась носом о его плечо. Будущее уже давно ничего не несло в себе, кроме неуверенности и страха.

— Если бы… — протянул Нед, словно бы не совсем понимая смысл этих слов. Его темно-серые глаза поблескивали в темноте, и Эшара могла только догадываться о том, какие думы его мучают в этот темный час.

Она прикрыла глаза, надеясь провалиться в глубокий колодец сна, но сердце продолжало тревожно трепыхаться в груди, словно попавшая в силок птица. Когда из соседних покоев, что служили детской маленьким Старкам, раздался плач, а потом крик, Эшара подскочила, чувствуя, как сердце застряло у нее в горле. На миг ей пригрезились алые пятна крови на детских рубашечках, но потом она сообразила, что это всего лишь Арья — ее младшая дочь. «Я схожу с ума», — подумала Эшара и затрясла головой, слезая с постели и закутываясь в шелковый халат.

Неда тоже разбудил крик, если он и вовсе спал. Ее муж сидел на постели и отчаянно тер переносицу. Волосы, едва прикрывавшие ему затылок, кое-где были примяты, а где-то забавно топорщились, торча в разные стороны.

— Арья, — вздохнул он и слабо улыбнулся.

Эшара не смогла не улыбнуться в ответ: мысли о детях всегда приносили ей радость и облегчение.

— Мне кажется, рано было отправлять ее к старшим, — заметила она, подавая мужу его халат. — Она только их пугает и снова поднимает крик по ночам.

— Пожалуй, — Нед кивнул, натянул халат, и вдвоем они направились в детскую. — Но так она будет спать в нашей комнате, пока не настанет время выдавать ее замуж.

В детской все оказалось так, как и предполагала Эшара: одна из нянек расхаживала из стороны в сторону, силясь унять плачущую малышку Арью, вторая же пыталась успокоить напуганную Лиарру. Вид у обеих был замученный и недовольный. Эдвин тоже не спал, но он сидел в своей постели тихо и только хлопал глазами.

Эшара подумала о том, что старшему мальчику уже давно пора выделить собственные покои. Впрочем, и теперешнее положение Эдвина вполне устраивало: он любил старшую из сестер и не хотел с ней расставаться, ведь одному ему было скучно, а здесь он мог играть роль защитника — Эшара не раз заставала его у двери с игрушечным мечом в руках. Завидев кого-то, Эдвин крепко сжимал в пальчиках деревянную рукоятку и громко кричал: «Кто здесь? А ну покажись!», а родители, стража и слуги, тихо посмеиваясь, подыгрывали ему.

— Давайте-ка ее сюда, — Эшара протянула руки, чтобы забрать Арью к себе. — Похоже, мы и правда слишком поспешили, — вздохнула она, прижимая малышку к своей груди.

Нед, тем временем, подошел к Лиарре и поднял ее на руки. Она тут же вцепилась маленькими ручками в плечи отца, стискивая темно-синюю ткань его халата, и уткнулась носом в его шею, продолжая орошать его слезами. Нед покачал головой, поджал губы и бросил взгляд на жену. Их глаза встретились, и оба не смогли сдержать улыбки.

Эдвин, недовольный тем, что единственный не получил родительского внимания, подбежал к отцу и ухватил его за ногу.

— А это еще кто тут не спит? — спросил Нед, опуская взор на мальчика.

— Заснешь тут, — фыркнул тот, дергая отца за полу халата. Эшара с улыбкой смотрела на сына, понимая, что теперь он не уснет, пока не получит свою долю внимания. Родившийся первым и целых два года наслаждавшийся безграничной любовью родителей, которая предназначалась лишь ему одному, Эдвин теперь ревновал младших сестер, пусть и не признавал этого, когда отец или мать начинали над ним подшучивать.

Оставив мужа в детской, Эшара унесла Арью в их с Недом покои, и спустя чуть больше четверти часа малышка все же сжалилась над матерью и сладко засопела. Эшара положила ее на подушку, а сама прилегла рядом, но глаз больше не могла сомкнуть, только глядела на спящую дочь, на то, как та улыбается чему-то во сне.

Нед вернулся еще через некоторое время. Выглядел он еще более усталым и измотанным, но на его губах играла слабая улыбка.

— Ну что? — Эшара присела на постели и поглядела на мужа, чуть сощурившись. Он глянул на спящую Арью и осторожно опустился рядом, его ладонь легла на ее щеку, но Эшара тут же отняла ее и заключила в свои маленькие ладошки, словно бы не желала больше отпускать.

— Лиарра быстро заснула, а Эдвин потребовал истории, — Нед усмехнулся. — Я-то думал, сон его быстро сморит, но он очень внимательно слушал и постоянно задавал вопросы, я уж отчаялся, полагая, что они никогда не закончатся. Иногда мне кажется, они делают все это намеренно.

— Арья младенец, — возразила Эшара, ласково коснувшись пальцем коротеньких пушистых волос младшей дочери.

Эддард вздохнул, и Эшара помогла ему прилечь. Опустив голову на подушку, он едва слышно застонал, и жена осторожно погладила его по плечу, стараясь при этом не разбудить дочь. Впрочем, Арья тихонько сопела между ними, а Нед, едва его голова коснулась подушки, что-то нечленораздельно промычал и засопел в такт своей дочери.

Эшара лежала не шевелясь, сон больше не шел к ней, и она вглядывалась в серо-черные тени на стенах и потолке и разглядывала умиротворенные лица мужа и дочери, слушала их дыхание. Возможно, это были последние минуты тишины перед страшной бурей, что вот-вот готова была разразиться. Черные грозовые тучи все быстрее и быстрее неслись на мирный пока север.

Словно в доказательство этому, к утру поднялся ветер, и небо заволокли облака, правда дождя ждать не приходилось: облака были белые и легкие, похожие на мягкие пуховые подушки. Настроение за завтраком трудно было назвать веселым, помимо Эшары и Эддарда за столом присутствовали еще мейстер Лювин, сир Родрик — мастер над оружием Винтерфелла — и Мартин Кассели, и капитан гвардии замка — Джереми Вулфилд. Они теперь были частыми гостями семейных трапез, ибо Эддард не упускал возможности обсудить с ними важные дела или новости, часто к ним присоединялись и прибывающие в замок знаменосцы.

— Не было ли посланий, мейстер? — спросил Нед.

— Нет, милорд, — Лювин покачал головой.

Всем было известно, какого послания в последние дни с особым беспокойством ожидал Нед: Русе Болтон, лорд Дредфорта, не ответил на призыв, не явился сам и не прислал вестей. Эддард отправил ему еще одно письмо, написанное в гораздо более строгом тоне, но и оно кануло в небытие. Вороны, улетевшие в Дредфорт, сгинули и больше не вернулись. Конечно, бывало, что птицы терялись или становились жертвами хищников, но в такое двойное совпадение уже никто не верил.

Нед нахмурился, остальные тоже помрачнели. Ел он мало и только возил ложкой по тарелке, чтобы каша там не застыла. Между каштановыми бровями пролегла глубокая морщина, и Эддард потер ее указательным пальцем, словно пытался разгладить.

— Что ты будешь делать? — спросила Эшара.

— Очевидно, лорд Русе хочет, чтобы мы дали ответ на его предложение, — проговорил Нед задумчиво, произнося вслух очевидное.

Эшара поджала губы. Отправлять свою дочь в Дредфорт, тем более, на таких условиях, у нее не было никакого желания. Русе Болтон знал, что Северу нужны его воины, но превращать Лиарру в разменную монету Эшара не собиралась.

— Что вы намерены предпринять, милорд? — спросил Джереми Вулфилд. — Болтоны могут выставить много людей и, безусловно, оказались бы нам весьма полезны.

Нед неопределенно кивнул. Эшара присутствовала почти на всех его военных советах, и знала, что людей нужно было много: оборонять западные берега от Грейджоев, укрепить гарнизон Рва Кейлин и гарнизон самого Винтерфелла, как и многих других крепостей — нельзя было отправляться навстречу к войску Талли с неприкрытыми тылами, когда на западе буйствовал Бейлон Грейджой.

Капитан замковой гвардии озвучил очевидное: за исключением самих Старков, Болтоны обладали самым большим войском на Севере и могли бы стать незаменимым подспорьем в борьбе.

— Может, послание и правда затерялось? — предположил сир Родрик.

— Не обижайтесь, сир, но вы слишком наивны, — возразила Эшара.

— Вороны все время теряются, миледи, — сир Родрик пожал плечами. — В этом нет ничего удивительного.

— Теряются, сир, — кивнула Эшара, — и я бы вполне согласилась с вами, если бы речь шла только об одном вороне, но и следующий, что был послан вслед за первым, не вернулся, а это уже похоже на закономерность.

— Я согласен с леди Старк, — подал голос мейстер Лювин. — Я хожу за воронами в этом замке вместе со своими помощниками, и за те годы, что я живу здесь, ни разу не было такого, чтобы пропадали два ворона подряд.

Мартин Кассель нахмурился и поглядел на них из-под густых бровей.

— Болтон должен ответить за это, милорд! — воскликнул он. — Он вам присягал, клялся в верности! Он присягал королю!

— Роберт тоже присягал королю Рейегару, как и Бейлон Грейджой, тем не менее, они подняли против него свои клинки, — Нед устало вздохнул. — Клятвы в наше время значат очень мало, а иногда и вовсе ничего.

— Не уверен, что и раньше они значили слишком много, — пробормотал Лювин, но никто не обратил внимания на его слова, или же просто никто не пожелал на них ответить.

— Но милорд, — младший Кассель стиснул кулаки, — вы же не оставите это просто так? Болтон должен понести наказание!

— И что прикажешь делать, Мартин? — спросил сир Родрик. — Развязать войну прямо под нашими стенами? Сейчас, когда воины Речных Земель идут прямиком ко Рву Кейлин?

— Сир Родрик верно говорит, — согласился Нед. — Разбираться с Болтоном следует после того, как мы подавим мятеж. Тогда на помощь нам придет армия Долины, а, возможно, и сам король, сейчас же это слишком опасно. Нам и так придется оставить в Винтерфелле усиленный гарнизон, на случай если предательство Дредфорта зайдет слишком далеко, — он вздохнул и принялся с раздражением тереть лоб. — Тех людей, которых я изначально намеревался оставить в замке, не хватит, чтобы удерживать Винтерфелл достаточно долго.

— Судя по вашим речам, милорд, — вставил мейстер Лювин, — я понял, что вы намерены отвергнуть предложение Болтона.

— Вы все правильно поняли, мейстер, — кивнул Нед. — Если я отвечу согласием сейчас, Русе Болтон и дальше будет меня шантажировать, пытаясь вытребовать для себя привилегии, а я с этим мириться не намерен. Он показал себя, и отдавать свою дочь в дом такого человека было бы большой ошибкой.

Эшара облегченно вздохнула, и это не укрылось от внимания ее мужа.

— Ты ведь согласна со мной, моя леди? — спросил он, обращаясь к ней.

— Да, муж, — кивнула она, — и, если бы твое решение было бы иным, я бы взбунтовалась, уж поверь мне. — Эшара чуть склонила голову и довольно хмыкнула. То была не шутка и не пустая угроза: она уважала и принимала решения своего мужа, но, когда дело касалось детей, она не могла оставаться в стороне.

— Верю, — Нед улыбнулся. — Верю, потому что слишком хорошо знаю тебя, моя любимая.

Эшара протянула руку и крепко сжала его пальцы. Она не сомневалась в том, что Эддард принял правильное решение, но, кроме того, она понимала, что враг теперь не только в далеком от Винтерфелла бурном море, не только на юге, отгороженный от них неприступным Рвом Кейлин, но и здесь, совсем рядом, почти под их собственными стенами.

— Вы думаете, лорд Русе осмелится атаковать Винтерфелл, пока наше войско ведет войну на юге? — спросила Эшара, не к кому особо не обращаясь.

— Сомневаюсь, — предположил мейстер Лювин. — Вряд ли он решится на это, пока не станет ясно, что нападение на Винтерфелл принесет ему выгоду. Полагаю, он намерен выждать. Сейчас он может легко заявить, что не получал никаких писем, а доказательств обратного у нас нет и быть не может, это все лишь наши предположения. Слово против слова, и в таком случае рассудить нас могут лишь боги.

— Если он и решится выступить против нас, то это произойдет лишь в случае нашего проигрыша, что я сам считаю маловероятным, — добавил Нед. — Не удивлюсь, если лорд Русе прискачет на подмогу, когда мы отбросим воинов Талли подальше на юг, а Рейегар тем временем разобьет Роберта.

— Ты думаешь, так и будет? — Эшара вздохнула, и в сердце снова заворочался липкий страх. Рядом с Рейегаром Таргариеном сражался ее брат — Эртур Дейн, Меч Зари. Наверняка и старший из Дейнов — Эдмар, лорд Звездопада, явится к королю со своей дружиной. Слишком многие уходили, сколько из них вернется назад?

— Так и будет, — отозвался Нед, но в его голосе не звучало уверенности, хотя он и пытался предать своему лицу твердость. В землях Ланнистеров, а теперь и Старков не было согласия даже между знаменосцами, а о Доране Мартелле и вовсе ничего не было слышно. Впрочем, и среди вассалов Баратеонов и Талли не все пошли за своими лордами, и это снова подтвердили последовавшие слова Эддарда: — Лонмауты и Коннингтоны останутся верными королю, как и Мутоны и Уэнты, как мне известно, они будут прорываться к столице, чтобы встать под знамена короля. Блэквуды же должны помочь нам. Мне известно, что лорду Блэквуду отправлено тайное послание, надеюсь, оно добралось до него. Эти дома станут нам хорошей поддержкой. Может, и еще кто-то решит поддержать Рейегара.

— Но и среди сторонников короля может найтись достаточно предателей, — заметил Мартин Кассель, словно и он думал о том же, что и Эшара. Впрочем, о чем им всем еще следовало задумываться?

Эддард нехотя кивнул.

— Нам всем надлежит быть осторожными, — проговорил он. — Наши противники далеко не глупы, и у них есть причины ненавидеть нас и желать нам смерти, а это зачастую подстегивает сильнее чего-либо иного и уж точно сильнее клятв верности.

Все умолкли и уставились в свои тарелки. Нед наконец-то отправил в рот ложку остывшей каши и чуть поморщился, Эшара вздохнула — в последнее время ее муж едва ли успевал есть, потому что и семейные трапезы теперь превращались в подобие военного совета, и Нед вспоминал о еде только тогда, когда она уже остывала и становилась невкусной.

— Мне отправить послание лорду Болтону, милорд? — спросил мейстер Лювин.

— Нет-нет, — отозвался Нед. — Я не хочу, чтобы он подумал, будто бы мы раскусили его планы. Пусть считает, что ему удалось обыграть нас и обмануть меня. В нашем не слишком-то удачном положении это будет выгоднее для нас.

Все кругом закивали, соглашаясь, и вернулись к своим тарелкам. Разговор иссяк, на лицах собеседников отображалась тревога, но никто не решался высказать ее вслух. Мужчины хмурились, а Эшара чувствовала, как в груди снова просыпается страх. Времена долгого мира подходили к концу.

На протяжении последующих дней Нед снова и снова запирался со своими советниками и лордами-знаменосцами в горнице лорда Винтерфелла и долго говорил с ними. Выходил он оттуда всегда хмурый и уставший, его и без того длинное старковское лицо вытянулось еще сильнее, он побледнел и осунулся. Эшара, видя, как все это гнетет его, старалась порадовать мужа вкусным пирогом или новой замысловатой вышивкой на рубашке. Это приносило не так много радости, но все же скрашивало серые тусклые вечера.

Впрочем, и дни самой Эшары не были праздными: вот уже несколько недель ей приходилось следить за тем, чтобы знаменосцы Неда и их люди были сыты и имели крышу над головой. Гостевой дом был переполнен, Зимний Городок был оживлен так, как обычно бывало зимой, когда в него стекались жители со всего Севера в поисках защиты от холодов. Запасов зерна в Винтерфелле было не так уж много, и это очень заботило Эшару, ибо никто не рассчитывал на то, что придется кормить целое войско на протяжении нескольких недель. Кроме того, часть провизии Эддард заберет с собой, и Эшаре предстояло распределить все запасы так, чтобы жители и гарнизон Винтерфелла могли продержаться до того, как появится возможность собрать первый урожай, и в случае чего могли выдержать осаду. Нед считал, что до этого не дойдет, но готовиться приходилось ко всему.

Эшара долго просиживала с главной кухаркой, чтобы решить, как сделать завтраки, обеды и ужины сытными, но самыми простыми, и как растянуть небольшое количество провизии на долгое время. С мейстером Лювином они раз в неделю усаживались в его каморке под воронятней и подсчитывали, сколько и чего было израсходовано. Мейстер озабоченно качал головой, а Эшара вздыхала.

— Надеюсь, миледи, если будет держаться такая же солнечная погода, нам вскоре удастся собрать первый за это лето урожай, — попытался обнадежить ее Лювин.

— Ах, мейстер, — Эшара вздохнула. — И кто это будет делать? Мужчины променяли серпы и орала на мечи. Как бы нам не потерять то, что мы с таким трудом вырастили.

Облака, ушедшие дальше на север, не возвращались. Небо сменяло краски с нежно-золотого, до розоватого, до ярко синего, до белесого, до алого. Днем солнце светило ярко, но Эшара его едва ли замечала, ведь на душе у нее было хмуро и тоскливо. Она давно не брала в руки наполовину прочитанную книгу, рукоделие не приносило ей удовольствия, и садилась за него она только для того, чтобы хоть чем-то себя занять.

Это гнетущее состояние, охватившее замок, чувствовали даже дети: Эдвин возился во дворе со своими деревянными рыцарями, где разыгрывал битвы, в которых неизменно побеждали воины с лютоволком на знаменах; Лиарра все время жалась к матери и требовала объятий, хватаясь пухлыми пальчиками за лен эшариного платья; и даже малышка Арья не поднимала по ночам шума, однако обратно в детскую ее пока решили все же не отправлять, и она по-прежнему оставалась у родителей в спальне.

Стоял вечер. На стены, на обстановку, на лица присутствующих падали красные отблески разлившегося за окном заката. В былые времена Эшара отправилась бы на западную стену, дабы полюбоваться им, но теперь ей было не до того. На руках у нее сопела Арья, а Нед сидел за столом у окна и что-то писал. Перед ним были разложены карты с какими-то пометками, в которых Эшара ничего не смыслила.

— Что там? — спросила она. — Дурные вести?

— Нет, — Эддард покачал головой. — Впрочем, и хороших тоже нет. Король пишет, что гарнизон Драконьего Камня останется на острове, часть кораблей королевского флота тоже. По крайней мере, пока.

— Там его жена, Нед, — Эшара мягко улыбнулась.

— Да, ты права, — Эддард, едва заметно улыбнувшись, кивнул. — Во всяком случае, за сестру мне переживать не стоит. Хотел бы я и с тобой оставить столько. — Он снова вздохнул и уставился на карту, будто там таилась какая-то подсказка. — Лорд Виман изъявил желание возродить к жизни флот дома Старков, — добавил он как бы между делом.

— И что ты? — полюбопытствовала Эшара. Отсутствие у лордов Винтерфелла флота, на ее взгляд, было скорее бессмысленной традицией, а не необходимостью, обусловленной хоть сколько-нибудь вескими причинами.

— Я согласился, — Нед кивнул. — Брандон Факельщик уже многие столетия как мертв, и я не думаю, что кому-то из наших родичей взбредет в голову отправиться на поиски неведомых земель или навестить Дымное море. Как по мне, так Старкам лучше сидеть дома. Тут мы нужнее всего.

Нед часто говорил об этом: место Старков на Севере. Вбил ли он это себе в голову после того, как на Юге сгинули его отец и брат, или же причиной послужило нечто другое, Эшаре было неведомо. Впрочем, она и не возражала: Нед вмерз в свой север словно в лед, но это не означало, что они и вовсе никуда не выезжали и ничего кругом не видели.

— Наши родичи не кажутся мне искателями приключений, вроде Таргариенов, или охотниками за золотом, как Ланнистеры, — заметила она.

Эддард усмехнулся.

— Вот он, взгляд со стороны, — хмыкнул он. — В любом случае, в лесах полно корабельной сосны, не все нам продавать ее другим, нужно и самим воспользоваться этим преимуществом, — его пальцы невольно очертили береговую линию Севера на разложенной перед ним карте.

Эшара поднялась со своего места и уложила дочь в колыбель. Та едва слышно булькнула, но не проснулась. Эшара же подошла к мужу и обняла его за шею, прижав его голову к своей груди. Эддард выронил карты и крепко обнял ее в ответ. Оба молчали, да и говорить о чем-то было бессмысленно — они оба и так все знали, даже то, о чем никогда не говорили вслух, но о чем, как была уверена Эшара, оба думали. Ей вспомнилось, как старая Нэн говорила, что лучше не поминать слишком часто всякие невзгоды, иначе, чего доброго, призовешь их на свою голову. Эшара и не поминала, но перестать бояться она не могла. Она склонилась и поцеловала мужа в макушку, отчего тот лишь крепче стиснул ее талию. Самые сильные объятия, самые сладкие поцелуи — перед разлукой. Так говорили, и теперь Эшара верила этим словам.

— Медлить больше нельзя, — тихо проговорил Нед.

— О чем ты? — Эшару словно бы вырвали из предрассветного сна, когда не разобрать, где явь, а где еще тени ночных видений.

— Скоро, уже очень скоро нам придется выступить, — в голосе мужа глухими барабанами звучала усталость.

— Когда? — только и спросила Эшара. Она поняла, что он уже все решил, а ей теперь останется только ждать. Глядеть каждый день с крепостной стены на юг, следить за домом и детьми, ждать воронов со страхом и надеждой, бояться.

— Через пять дней, — коротко отозвался Нед.

Эшара ничего не ответила, только поджала губы, а потом опустилась рядом с креслом Эддарда и положила голову ему на колени. Он ласково коснулся ее волос и поцеловал ее локон. Пять дней, всего пять дней, и пролетят они очень быстро — не успеешь обернуться, и все останется позади.

Когда было объявлено о скором выступлении, времени на простые семейные радости не осталось вовсе. Мужа Эшара едва ли видела, словно бы он уже отбыл. Поговорить с ним за трапезой почти удавалось, и за ужином ее развлекал скорее Большой Джон Амбер, чем Нед, который был постоянно вовлечен сразу в несколько разговоров со своими знаменосцами. Иногда между ними вспыхивали споры, но все здесь беспрекословно подчинялись Неду.

— Что уж говорить, — заявил Марк Рисвелл, осушив очередную кружку эля. — За лорда Винтерфелла мы пойдем куда угодно, ему стоит только приказать!

Хоть лорд Рисвелл и был пьян, но Эшара знала, что слова его искренни. Все, кто ответил на зов Эддарда, были преданы ему до конца, и сомневаться в этом не приходилось. В ответ на эти слова поднимались вверх и осушались чаши, Большой Джон молотил кулаком по столу, «Верно! Верно!» — кричал Тео Вулл, «За лорда Севера!» — вторил ему Виллам Дастин, и потом все снова шумели и снова пили за Неда, за саму Эшару, за Эдвина — будущего лорда — и за девочек.

Вечерами она силилась дождаться мужа, но засыпала прямо в кресле и сквозь сон ощущала, как он помогал ей раздеться и укладывал на постель. Эшара сердилась, ведь ей хотелось доставить ему радость, а на деле выходили лишь лишние хлопоты.

Воины, уже начав постепенно погружаться в леность, полную вина, еды и шлюх, которая всегда охватывала их, стоило им надолго задержаться в одном месте, снова переключились на дела более насущные: точили мечи и копья, чинили доспехи и упряжь, смотрели за лошадьми. Во дворе Винтерфелла на телеги грузили провизию, опустошая замковые амбары, ржали кони, лаяли собаки, слышались крики, и все тонуло в постоянном шуме, от которого некуда было спрятаться. Впрочем, скоро все они уйдут, и замок опустеет. Мужчины отправятся сражаться, забрав с собой конюхов, кузнецов и прочих мастеровых, необходимых в походе, а женщины останутся ждать, и надеяться, и глядеть на юг.

Утро отъезда снова выдалось солнечным. Погода будто бы насмехалась над всеми: облака лишь ненадолго забредали на небо, чтобы тут же покинуть его, было тепло, в лесу появлялась первая сладкая земляника, а в саду во всю цвели северные цветы, разбросанные яркими пятнами на зеленом покрове травы. Сейчас бы сидеть босой у лесного озера, опустив ноги в прохладную воду, или бродить по лесу в поисках ягод, или плести цветочные венки.

— Возьми, — Эшара протянула мужу небольшую плетеную коробочку полную земляники. — Это я собрала на рассвете в богороще, она выросла под взглядом твоих богов.

— Благодарю, — пробормотал Нед. Он принял корзинку из ее рук и убрал к себе в седельную сумку. Солнце еще не поднялось в небо, прячась за частоколом деревьев, а он был уже собран: переметные сумы грудой лежали на кресле, Нед же завязывал воротник куртки, а Эшара помогала ему застегнуть на поясе перевязь с мечом. Чуть подняв взгляд и заметив, как он путается в завязках, Эшара взяла его руки в свои и, крепко стиснув, опустила.

— Дай-ка я, — проговорила она, ласково улыбаясь, и Нед дозволил ей завязать несколько ловких узлов.

— Не хотите ли отправиться со мной моим оруженосцем, миледи? — заулыбался он.

— Заманчивое предложение, милорд, но, боюсь, в ратных делах мне далеко до славы вашей венценосной сестры, — Эшара улыбнулась в ответ и отошла в сторону, разглядывая его, а потом вновь подошла ближе и заключила его в крепкие объятия.

Эддард прижал ее к себе и ласково поцеловал в макушку. Первые лучи солнца появились над кронами деревьев и проникли в комнату, забегав по стенам верткими мошками.

— Пора, — проговорил Нед, — как же тяжело разжать руки!

Эшара ничего не ответила, но объятий не разжимала, она хорошо понимала, о чем говорит муж: пошевелиться, отпустить, отойти — сейчас это казалось невозможным, все равно, что сдвинуть оказавшуюся на пути гору. Но времени не было: раздался стук в дверь, вынудивший их со вздохами вырваться из объятий друг друга. Неда ждали во дворе: лошади были оседланы, войско готовилось выступать. Он порывисто поцеловал жену в лоб, чмокнул спящую в колыбели дочь и поспешно вышел.

Вниз спускались молча. Неда уже настиг Этан Гловер и принялся что-то быстро говорить ему. Эшара шла чуть позади, глаза ее нашли затылок мужа, и ей отчаянно захотелось мягко коснуться его волос и поцеловать его. Но времени больше не было, оно просыпалось на землю сквозь тонкие пальцы, как дорнийский песок, и сколько ни сжимай руки, сколько ни стремись удержать — все равно убежит и останется пустая ладошка.

Няньки привели старших детей: Эдвин, насупившись, крепко сжимал в руке деревянный меч, а Лиарра держалась за подол одной из нянюшек. Вся прислуга тоже столпилась во дворе, лица у всех были хмурые и молчаливые, а замок, казалось, и вовсе стих — будто пчелы разом покинули свой улей.

Нед спустился с крыльца и обернулся, намереваясь что-то сказать, но со стороны воронятни к нему быстрыми шагами подошел мейстер Лювин и протянул ему какое-то послание. Муж чуть подрагивающими руками развернул его и впился в открывшиеся ему строки, брови его хмурились, а лицо помрачнело. Эшара почувствовала, как липкий страх подобрался к горлу и стиснул его до подступивших к глазам слез.

— Что ж, — Нед скомкал в руке послание, — гарнизон Рва Кейлин сообщает, что войско Речных Земель подошло к нашим границам. Разведчики видели, как они строят укрепления, готовясь к осаде.

По двору раздался приглушенный вздох, будто это сам замок тяжко вздохнул над судьбой, что ожидала Север. Все глаза устремились на Эддарда, но больше никто не заговорил.

— Час настал, — проговорил Нед. — И пусть звучит это странно, но сразимся же теперь за то, чтобы дальнейшие наши годы прошли в мире и благоденствии. Крепитесь — те, кто уходит, и те, кто остается. Нас ждут трудные времена, но мы должны их преодолеть.

Он снова, теперь уже в последний раз, обнял и поцеловал жену и детей, и сердце Эшары готово было разорваться от боли. Эдвин протянул отцу свой деревянный меч, и тот с улыбкой принял его, спрятав в седельную сумку. Лиарра, не понимая до конца что происходит, но прекрасно осознавая, что отец покидает их, расплакалась.

Эшара видела, как Нед стиснул руки в кулаки, резко втянул носом воздух, развернулся и запрыгнул в седло. Он обернулся, бросив последний взгляд на свою семью, а потом направился к воротам, позади него двинулся отряд под командованием Мартина Касселя, состоящий из гвардейцев Винтерфелла, а потом и другие находившиеся в замке воины Севера, которым предстояло выступить на юг.

Эшара почувствовала, как сир Родрик, остававшийся в Винтерфелле, по-отчески положил руку ей на плечо, она взяла на руки дочь и принялась утирать ее горючие слезы. Леди Старк немного постояла, глядя в спины удаляющимся воинам, а потом вернулась в дом — многое еще предстояло сделать.