Панк-Дозор (джен)

Примечания:

Чем дальше в текст, тем дремучей автор. Помним, да?

Всё ещё не конец блин.

Эх, Мишка-Мишка… Сердце тревожно билось к концу прослушивания. Лишь собачья выдержка и годы тренировок помогли удержать лицо. Скучала. А ещё тело вернула своё, женское… То тоже реагировало эмоционально. Очень. Не способно было дольше пяти минут рядом продержаться. Жаром обдавало. И от открытости её нынешней — сиянию в Сумраке ровному, сильному.

А Мишка… Вон как резво соскочил и «Лайлала!» — затянул. Был бы хвостик — вилял. Да, его и превращать-то не надо было. И так видно, на кого похож пёс… Этот, по-детски чистый, наивный Светлый… Деть, короче, по сравнению с ней и её опытом. Но ведь тянуло же. Что ж, она, Ася, не обжигалась, что ли? Ещё как. И не раз. К годкам своим могла бы и броню покрепче отрастить, но нет. Выше это было её сил. Лезла упрямо вперёд, как мотылёк на лампочку. Знала, что больно будет. Может, в этот раз и не оправится даже — развоплотится. Но и не попробовать не могла.

Выскочила сейчас на улицу, а перед глазами плывёт. Едва осознала, что рассекретивший её Лось следом увязался. Резко остановилась, чувствуя, как замедлялись и тяжелые шаги позади.

— Признал, значит, — срывающеся шепчет, не оборачиваясь. — Ну, пошли, Сань, поедим, — и также без оглядки пошла… На конце улицы был неплохой ресторан. По крайней мере, тридцать лет назад был таковым.

На середине улицы тяжело со свистом дышащий Леонтьев её нагнал, поравнялся и спросил:

— Далеко ещё?

— Тебе надо больше двигаться, — Аксинья за словом в карман не лезла. — А то гитару сможешь без ремня на пузе таскать! — не дожидаясь возмущенного бухтения, прибавила. — Да вот, почти пришли… Было здесь местечко одно, — остаток пути проделали молча. А когда дошли — знакомой вывески не оказалось, её сменила другая — современная и красивая. Ася подозрительно прищурилась… Однако нет — линии вероятностей явно указывали, что идти надо было именно туда.

— Тут раньше был литературный салон, потом бордель, затем ресторан. Очень хороший ресторан. Место Сумраком благословлённое, короче, — криво усмехнулась она, глядя на подозрительно замершего собеседника. — Не думаю, что новый владелец убил всю атмосферность.

— Сколько тебе лет? — глаза Ренегата блеснули из-под линз.

— Дамам задавать такой вопрос неприлично, — обожгла его взглядом Аксинья.

— Так ты двадцать пять лет мужиком притворялась. Отчего не задать-то, а, Андрюх? — не унимался Леонтьев.

— Так, если намерен продолжить наезды, то я ухожу, — не стала церемониться Ася. — Выбирай.

Ренегат хмыкнул и демонстративно первым вошёл в рестобар под названием «Розалий», едва дверь приоткрылась, Аксинья безошибочно считала присутствие своего давнего знакомого. Так вот кто выкупил помещение. Что ж, зная Петра Ильича, сеанс классической музыки и много танцев её неудавшемуся кавалеру обеспечены. И, беззлобно посмеиваясь, она побрела назад к театру. Час форы у неё точно был. Осталось перехватить Мишку.

* * *

Колечки дыма сегодня выдыхались поразительно гладко. Ещё немного и можно ярмарочным фокусником вместо Серой Хламиды устраиваться. Благо и хоббитцы имелись. Ну, опять же, относительно. Просто Миша и тот же Сашка Леонтьев на фоне остальных парней всегда великанами казались. Даже не низкорослый от слова совсем Андрей. Ну вот, снова вспомнил… Закашлялся аж от попавшего «не в то горло» сигаретного дыма.

Что это вообще сегодня было? Помрачнение? Массовый психоз? Коллективная шиза как тазиком накрыла бывалых панков-Иных? Перед глазами снова выплыла статная фигура Аксиньи. Вот это реально баба, что надо. Такую ветром не унесёт. Она сама кого хочешь заломает… Возбуждение накатывало волнами, аж кончики пальцев пощипывало.

Да когда его в последний раз от кого-то так вштыривало? Ответ просился всего один и дико очевидный, но Миша от него отмахнулся и переформулировал. Когда его так от бабы вело? Да никогда, он выплюнул сигарету, растоптал окурок и собрался было позвонить по данному номерку, как почувствовал, как знакомое теперь присутствие выплывает из подворотни. Чувствуя себя совершенно больным и дурным, обернулся.

Раскрасневшаяся, но не запыхавшаяся она решительно приближалась к нему, пока не остановилась в трёх метрах, словно налетев на невидимую стену. Красивое лицо её свело в судороге. Не успел он хоть как-то отреагировать, как та с видом обреченной на казнь ведьмы рубанула ему:

— Это я, Мих.

— Кто я? — не понял Горшок, но внутри что-то резко обломилось. Какой-то сук, который уже понял «кто», пока остальной организм отказывался верить.

— У бати своего спроси, — вязко выдохнула Аксинья, чьи глаза в отсвете подозрительно блеснули.

— Тебя че, он подослал? Шпионить за мной? — от обиды аж замычал Мишка. — А че так хреново кандидатов отбирает! Ты ж и не прячешься даже. В открытую, ё-моё. Че, не срослось у него, да? — с надеждой протянул, вглядываясь в сделавшееся отчего-то очень несчастное лицо напротив. — Эй, — он приблизился, едва не запинаясь на каждом шаге. Протянул было засмоленную ладонь к чужой мокрой щеке и окончательно растерялся. — Ну, ты не реви, блин, — стушевано пробормотал. — Терпеть не могу слёзы, блин.

— Нет, не хреново, — мотнула головой, заметно кусая губу. — Скорее, наоборот, слишком хорошо, — и подняв лицо с вызовом вскинула бровь. Миха нахмурился. Жест был демонстративным, но на хрена, спрашивается?! — Мне разбирательство в Инквизиции грозило реальное. Сил лишение лет так на полтыщи.

— О, а ты чей-то натворила? — вскинул мордало Горшочек. — Ты ж Светлая! Чудеса направо и налево, что ли, раздавала, а? Всех реморализовать удумала?

— Я, Мишк, для подобных выходок долго слишком живу, — после недолгого молчания порвало плотину у этой Волконской. Странная какая бабёнка! — Нет, я договор в другой части нарушила. Одного в осла превратила, другого — в кота, третьего в козла. Ну, Дозорным о троих известно только стало, любовничках моих, а уж сколько их было за эти сотни лет, — она нервно хмыкнула. — Им польза одна, но попалась, Юрий Михайлович меня с поличным снял, — зябко дёрнулась было, а затем по-хозяйски запустила цепкую ручонку ему в карман, выуживая сигареты… Мишку аж тряхнуло, а во рту пересохло. Дамочка же и не заметила, подожгла пальцем, бл*дь, и затянулась.

— Не, я не понял, — Горшок внимательно на неё глядел. — Ну поймал, ну завербовал и че ты мне это всё рассказываешь? Захотела под суд пойти? На фига — ты вон какая… Я че, тебя, что ли, в театр бы не пустил? Играй, ё-моё, можешь даже папочке докладывать — всё равно он ничего нового не узнает! Я открыт, ё-моё! К чему такие сложности?

— Шпион ему и не нужен был, — она выпустила ему в лицо горький дым, нисколько не поморщившаяся на эти мужицкие забористые дешевые сиги дамочка.

— А кто, бл*дь? — чуя какой-то подвох, поинтересовался Миша.

— Путь творца тернист и зыбок, и не избежать ошибок, — нараспев качнулась Аксинья, горько улыбаясь. Ну, хотя бы больше не плакала. — Ты, конечно, не Саша Пушкин, но няня тебе до сих пор нужна, Мих. Посмотри на себя, — и она закусила губу, глядя на него очень-очень странно. Боль смешивалась с виной.

— Бл*дь, — Горшок реально разозлился. Не столько за принижение его или выдвижение (с Пушкином ж сравнила, не с Достоевским!), а потому что он совершенно потерял нить реальности. — Мы что, знакомы? Сегодня ж впервые встретились!

— Ты меня правда не узнаёшь? — тёплые каре-зелёные глаза блеснули. — Совсем?

— Я б запомнил! — прорычал Миша, понимая, что не догоняет, но что именно — вот вопрос. — Такую встречу!

— Ты знаешь… — дамочка покрутила прядь волос на пальце, скручивая её в спираль. — Я вот неверных скотин в животин реальных профилактически обращала — баловалась, каюсь. А твой отец и покруче умеет фокусы заворачивать… Мишк, спроси у Ренника — он всё понял сразу, а я пойду… Захочешь лично прикопать — звони, я сопротивляться не стану. Я в этой жизни уже всё повидала, с разных сторон, — и криво улыбаясь, собралась было уходить, но Горшок схватил её за запястье, разворачивая к себе и требовательно, с нервозностью выдыхая на ухо:

— Я ничего не понял!

— Не в первый и последний раз, — коротко парировала дамочка. — Пусти, Мих, всё равно не быть нам на одной тропе! — и ловко вывернулась, падая сразу на глубинные слои Сумрака. Удобный способ убежать, если твой собеседник подобного рода забегами себя никогда не утруждал.

— Какая ещё, бл*, тропа?! — возопил было, схватившись за голову Горшок, как его тут же пронзило молнией осознания. Эту строчку он уже видел. В черновиках Андрея… И он не думал, что это просто совпадение. Чертыхнувшись, Миха набрал Ренника. Сначала были долгие гудки, а затем на том конце очень грубо и зло ответили. Видимо, не у него одного вечер не задался.

— Можешь назад в театр подогнать?

Судя по согласному урчанию — Сашок обещался скоро быть…