Энни распахнула глаза насколько могла широко. Ей всё ещё казалось, что вокруг крадутся странные люди в халатах тёмного цвета, но вокруг неё было пусто. Настолько пусто, что Энни не видела ни своих рук, ни своих ног. Какой-то странный голос издалека звал её по имени, но девочке не хотелось туда идти. Она озиралась по сторонам и искала своих бабушку и папу: она помнила, что папа догнал их в парке и был чем-то сильно взволнован. На этом воспоминания Энни обрывались, словно кто-то резанул по ним ножницами.

Снейп стоял в гигантской палате и скептически оглядывал магглов. Им с Брутом предстояло сегодня варить зелье Куэнса-Дроббита, разработанное специально для ликвидации последствий применения заклятия Обливейт.

Чёртовы авроры! Сначала рубят память с плеча, грубо, больно, резко, а потом кидают на плечи медиков: восстанавливайте их состояние сами как-нибудь. Солдафоны от магии.

Магглов было много. Пятнадцать человек, пятнадцать индивидуальных, неповторимых по эмоциональному устройству людей. У Гертруды тридцать. Она сегодня спустилась к ним в лабораторию лично, чтобы поговорить с Северусом и попросить его помощи в легилименции.

— Северус, я знаю, что тебе и без того живётся не сладко, — проговорила Гертруда своим низким и хриплым голосом, — но у нас оказалось слишком много пациентов, с магическими последствиями Обливейта. Мне нужны от тебя не только руки, но и глаза. Большую часть я возьму на себя, но на тебе будет как минимум треть. Согласен?

— Куда я от тебя денусь, Гера! — вздохнул Северус и отставил только что вынутый котёл в сторону.

— Профессор, сэр, — послышался осторожный голос Брута, — о каких пациентах шла речь?

— Что вы знаете о заклятии Обливейт, Стэнли? — вопросом на вопрос ответил Снейп, разворачиваясь к юноше.

— Ну, — Гарри нахмурился, потом пожал плечами и ответил, — стандартный курс школьной программы, плюс тот факт, что Гилдерой Локхард так и не оправился после своего заклятия.

— Так я и думал, — полувздохнул, полусогласился Снейп. — Пойдёмте, посмотрим на вверенных нам пациентов, а я попробую ввести вас в курс дела.

Они зашли в лифт, и он с места в карьер помчался вглубь здания.

— Дело в том, Брут, — начал Северус тихо, — что наша память это что-то вроде ленты, которая отпечатывает на себе любую деталь. Любое изменение эмоций. В случае с Думосбросом... Вы в курсе, что такое Думосброс? — Снейп слегка отстранился от уха Брута, чтобы взглянуть на его лицо.

— О, — почему-то горько усмехнулся Стэнли и покачал головой, — не понаслышке, профессор, не понаслышке...

— Ну, так вот, — продолжил Снейп, решив, что гадать о реакциях молодого зельевара сейчас не самое подходящее время, — в случае с Думосбросом с нашей памяти как бы снимается чувственная оболочка, копия памяти. На вашей же «плёнке» остается, если хотите, негатив, констатация факта, бесчувственная чёрно-белая картинка.

Гарри резко повернул голову к говорившему Снейпу. Так вот из-за чего тогда с ним случилась магическая кома. Слишком много чувств, слишком много боли от потерь вернулось ему в том флаконе на день рождения.

Снейп, видя озабоченное лицо Брута, поджал губы и замолчал.

Да, хорош же он, наверное, сейчас. Разглагольствует о памяти и «бесчувственных негативах», когда сам, не далее как пару месяцев назад с размаху хватил флакон всех своих, не самых радужных, воспоминаний. Хорошо, что с ним сейчас нет Поттера. Снейп от этой шальной мысли даже бегло осмотрел стоящих в лифте магов.

— Что-то не так, профессор? — окликнул его Брут, который довольно пристально наблюдал за Снейпом.

— Нет, Стэнли, всё нормально. Нервы немного шалят, — Северус передёрнул плечом. — Так вот. То, что происходит при использовании Обливейт, похоже скорее на засвечивание пленки… вы знаете, что такое фотоаппарат?

— О, конечно! — ответил Гарри, несколько удивлённый таким вопросом.

Северус было кивнул, а потом какой-то внутренний голос (какой из голосов — Снейп не понял) задал вопрос: «А откуда чистокровный волшебник знает что такое фотоаппарат?» — но лифт свернул влево, мысли скакнули в голове профессора, и он задался вопросом, как удержаться на ногах.

— И что нам сейчас предстоит делать? — Гарри поймал Снейпа за лацкан его сюртука и притянул к себе, ставя в вертикальное положение.

— Авроры, Стэнли, это не служащие отдела магических происшествий: стирание памяти для них — одно из тысячи других заклинаний.

Снейпу было несколько неловко от такого жеста, но если бы Брут его не поймал, Северус не устоял бы на ногах. А всё проклятый Поттер!

Снейп тряхнул головой и продолжил:

— Бригада по стиранию памяти из министерства приехала сразу же, но не всем магглам удалось помочь одновременно. Так что какую-то часть пострадавших «обезвредили» от страшных воспоминаний авроры, а их Обливейт похож скорее на кромсание пленки ножницами.

Лифт ещё раз свернул и поехал вверх, отчего зельеваров стало вдавливать в пол.

— И мы должны каким-то образом помочь этим магглам? — Гарри отчаянно боролся с дурнотой перегрузки.

— Да, — кивнул Северус, которого тоже стало немного мутить от виража лифта, — зелье Куэнса-Дроббита изготовлено как раз для таких случаев. Оно как бы «отращивает» память заново. Это не панацея от потери памяти, но тем не менее какой-то кусочек восстановить можно.

— А как же тогда Локхард? — удивился Гарри и незаметно поправил свои очки. Он с трудом удержался от этого жеста в открытую. Каждый раз, когда его захватывала интересная история, он поправлял свои неуёмные очки на носу.

— Гм, — Снейп поджал губы, — я так понимаю, палочка просто усилила заклинание в несколько раз и стерла его... гм... личность... Что удалось отрастить — теперь раздаёт автографы. Но на большее оно не способно.

Гарри не смог удержаться и хмыкнул в кулак. Впрочем, Снейп тоже скептически посмотрел куда-то в бок. И если можно было бы предположить, что профессор способен улыбаться — сейчас бы свершился именно этот случай.

Лифт, наконец-то, лязгнул, и выпустил зельеваров в белый, непривычно тихий коридор.

— Так, наша палата номер двадцать семь, — тихо проговорил Снейп, и они двинулись по коридору.

— А что имела ввиду та колдоведьма, когда говорила про... — Гарри наморщил нос, вспоминая, — «мне нужны не только твои руки, но и глаза»?

— Похвально, что у вас такая память, Брут! — ответил Северус, продолжая разглядывать пациентов. — Как вы, наверное, знаете, легилименция — крайне редкий дар. Гертруда — единственный из известных мне в Англии колдомедиков-легилиментов. Прежде чем варить зелье Куэнса-Дроббита, необходимо влезть в сознание каждого из пациентов и определить их... мм... ментальный и магический уровни.

— Зачем? — Гарри поднял голову и отошёл от кровати Энни.

— Чтобы правильно рассчитать компоненты зелья на каждого из них, — спокойно ответил Снейп.

Когда он перестал злиться на то, что кто-то чего-то не знает? Он ощущал себя странно спокойным рядом с этим юношей. Защищённым и защищающим одновременно. И учеником и учителем. Довольно странное, кстати, ощущение, если вспомнить, как давно Северус закончил обучение у Мастеров и сам стал Мастером.

— Значит, мы влезем в сознание каждого из них? — задал давно висящий на языке вопрос Гарри.

— Мы? — с усмешкой переспросил Северус. — А вы, Брут, владеете легилименцией?

Легилименцией он, конечно, не владел, но по лицу МакГонагалл и так было ясно, что затея с попечительским советом больше походила на обман. Впрочем, других идей больше никто из присутствующих не подал, а, стало быть, пока, по умолчанию, все соглашались на вариант Рона.

— Здесь сплошные неувязки, — проговорила Минерва, откинув в сторону перо и вглядываясь в измаранный чернилами пергамент.

Пергамент этот, к слову сказать, четвёрка магов мусолила уже четвёртый час, вычеркивая, добавляя что-то, заменяя и так же в изнеможении откидывая перо в сторону со словами «слишком притянуто за уши».

Снейп, кстати, ещё попытался разразиться едким «комментарием на полях», но Гермиона спасла остатки бумаги, вырвав её у профессора из рук.

Несчастный и истерзанный план действий теперь сиротливо лежал на столе перед директором.

— Может, просто наложим на членов совета грамотный Обливейт? — задумчиво разглядывая гардины, сказал Снейп, отчего у всех в комнате удивлённо вытянулись лица. Северус ещё пару раз для острастки поболтал ногой в воздухе, но, видя такую реакцию, не выдержал и хихикнул, чем окончательно добил нервную систему присутствующих.

— Извините, — принял он опять серьёзное выражение, — просто сегодня в Мунго был «день спасения от последствий грубого применения Обливейта»... — Снейп слегка округлил глаза, вспоминая этот марафон.

— Я уже так насобачился стирать и отращивать магглам память, что влезть в головы к членам совета и покончить с этой галиматьей кажется мне самым разумным.

— Ну да, что ещё мог предложить нам тёмный маг, — проворчал Рон.

Он специально не стал употреблять выражения «Пожиратель смерти», хотя именно это словосочетание вертелось у него на языке. Кажется, Снейп, понявший уловку Уизли, посмотрел на того с благодарностью.

В запретном лесу что-то сдохло.

Улыбающийся, хихикающий, шутящий и благодарный Снейп. Сдохло. И что-то покруче мамонта.

— Так! — бразды правления опять взяла в свои руки МакГонагалл. — Если мы начали обсуждать планы нападения на попечительский совет, то надо взять тайм-аут и выпить чаю. Я не хочу провести свою старость в застенках Азкабана.

— Да ладно тебе, Минерва, — беззлобно махнул рукой Северус, — всего лишь сломают палочку и отправят к магглам.

— Что?! — притворно возмутилась МакГонагалл. — И умереть от голода на третьи сутки, так и не разгадав принципа работы варочной панели?

— Минерва, — с угрозой в голосе, но с пляшущими чёртиками в глазах сказал Северус, поднимаясь из кресла, — у тебя в кабинете сидит профессор маггловедения собственной персоной, хватит ныть.

Снейп оценивающе посмотрел на Грейнджер:

— Думаю, она не откажет директору по старой дружбе в нескольких уроках, м? В конце концов, вставишь остатки палочки в зонтик — будешь у нас вторым Хагридом.

На этих словах Снейп дошёл до дверей и скрылся в ванной.

— Ммм... — промямлила Гермиона, — А вы всегда так общаетесь на педсоветах?

Грейнджер чувствовала себя немного выбитой из колеи окружающего мира. То есть мир стоял где стоял: три кита, черепаха, слоны, всё как положено, но оптический фокус казался немного сбит с прицела.

МакГонагалл посмотрела на Грейнджер подозрительно, но потом проворчала, не сдержав улыбки:

— Нет, этим отличаются только летучки, доведённые до абсурда, или если Северуса закидать по уши работой и добавить нервного расстройства. То есть за шесть лет обучения мистера Поттера я не видела Северуса в другом состоянии, так что всё нормально.

— Поттер, — нахмурилась Грейнджер и закусила щёку.

Рон посмотрел на жену с прищуром: в эту буйную гриффиндорскую голову пришла какая-то спасительная мысль. Уизли улыбнулся и стал помогать Минерве наколдовывать чай.

Когда Снейп вылез из своего укрытия, сервировочный столик был полон всякой снедью. Северус тут же ухватил сэндвич с тунцом и надкусил его, усаживаясь в кресло. Сегодня они с Брутом здорово потрудились, колдуя над пациентами, и так увлечённо работали, что забыли о времени. И только когда профессор в четвёртый раз услышал, как у Стэнли заурчало в животе, решил прерваться и взглянул на циферблат. Конечно, кафе в Мунго уже не работало, и Брут предложил сгонять на улицу за какими-нибудь маггловскими бутербродами.

— Тунец? — скривился Снейп, когда Брут выставил на стол несколько пачек странного вида. — Я не рискнул бы это есть.

— Риск дело благородное, — заявил молодой зельевар и, подтянув к себе стул, с таким довольным видом укусил бутерброд, что профессор не мог не фыркнуть привычное уже «мальчишка!».

— Где твои манеры, Северус! — воскликнула МакГонагалл, глядя как Снейп плюхается в кресло с надкусанным сэндвичем в руке.

— Жабыл в лапоратории, — прихватывая с губ лист салата, проговорил Северус и бросил ехидный взгляд на Уизли. У того просто большими буквами на лице читалось: «Нет, точно не мамонт. Дракон».

— Я тут подумала... — начала свою речь Грейнджер, теребя в руке надкусанный кекс, — если нам рассказать всё как было...

— И Северуса отстранят от работы, — покачала головой МакГонагалл, наливая чай, — мы это уже обсуждали, Гермиона.

— Нет, — перебила её Грейнджер, — что, если рассказать только часть правды: например о том, что профессору пришлось из-за какого-нибудь инцидента поговорить со студентами на эту тему, а потом он пришёл посоветоваться к вам и вы решили…

— Всё равно, ответственность, поделенная на двоих, не спасёт Северуса от... — начала Минерва, но Уизли взял её за локоть, и МакГонагалл замолчала.

— ...И вы решили, — продолжила Гермиона и бессмысленно взглянула на кекс, словно спрашивая «что это такое? откуда оно?», — что стоит не только продолжить подобные беседы, но и оформить это в какой-нибудь курс для целой школы.

МакГонагалл внимательно слушала Гермиону, осторожно помешивая ложечкой в чашке.

— А потом пришлось форсировать события из-за ситуации в Мунго, и мы с Роном уже приступили к курсу лекций, который вы наметили на следующую декаду, — Грейнджер оторвалась от разглядывания кекса и снова покусала губы, — но для полноты картины нам нужно, чтобы часть лекций рассказал Гарри.

В этот момент увлечённо слушающий Грейнджер Снейп издал какой-то странный звук и подавился бутербродом. Все перевели взгляд на него, а Грейнджер затараторила:

— Профессор, Гарри не любит хвастаться подвигами, он только расскажет несколько важных вещей или просто поприсутствует, чтобы у комитета сложилось впечатление, что всё «золотое трио» в сборе, и на правах непосредственных участников… дело спустят на тормозах — с нами не могут не посчитаться... Профессор, — взмолилась Гермиона, когда увидела шалеющий взгляд Снейпа, так и продолжающего откашливаться, — вы его даже не увидите, мы с Роном...

Уизли поспешно вскочил и похлопал профессора по спине.

— Поттер?! — только и прохрипел Снейп, тяжело дыша.

— А что, — рассуждая, вслух сказала Минерва, словно не заметила реакции Северуса, — Поттер — это мысль. Уизли, вы сможете с ним связаться на днях?

* * *

Гарри не помнил, как он добрел до этой улицы. Лондон смотрел на него своими большими глазами и задумчиво подсовывал различные переулки под ноги. После марафона в Мунго ему казалось, что вообще весь мир состоит из чьего-то сознания и смотрит на него своими большими глазами. Они со Снейпом мучительно готовили четыре разных зелья Куэнса-Дроббита, пропорции которых профессор выудил из сознания магглов.

— Сознание, Брут, это бесконечные слои пирога. Мысли и чувства там перетекают друг в друга словно патока. Важно не перемешать эти слои, суметь пройти сквозь них, нащупать вход на другой уровень.

Снейп рассказывал ровно, даже монотонно, если бы не обертона его голоса. Они переливались, будто играя бликами, отталкиваясь от стен, уносясь по причудливой траектории... и если бы Гарри не интересовала тема, или он не понимал бы из слов профессора ни слова, можно было бы просто любоваться этой игрой голоса, как произведением искусства.

Они готовили зелья Куэнса-Дроббита весь день, без перерыва, и под конец совсем бы свалились, если бы поттеровский желудок не вывел заунывную трель. То ли третью, то ли четвёртую по счёту. На этот мотив и откликнулся профессор.

Зельевар оторвался от котла и взглянул на циферблат. Конечно, в шесть часов время посещений заканчивалось, и все столовые и кафетерии оставляли колдомедиков на домашнем пайке. Ни Снейп, ни Поттер на домашнем поприще не отличились и пайка с собой не принесли.

— Чёрт побери! — скрипнул зубами Снейп, — вы так свалитесь от голода куда-нибудь под стол, Брут. Нам надо придумать, чем перекусить.

— Нууу... — Гарри дёрнул шеей, с лёгким хрустом ставя позвонки на место, — по каминной сети можно добраться до Дырявого Котла.

— Нет, это долго. Один я справлюсь, но не смогу оставить вас, если сам отлучусь, а зельям сейчас нужен контроль.

Гарри повертел головой и его взгляд упал на пейзаж за окном: тёмный и мокрый от таящего снега Лондон.

— Я мог бы забежать в какой-нибудь маггловский магазинчик на углу.

— У вас есть маггловские деньги? — удивился Снейп.

Вообще-то у Гарри как раз сегодня были с собой несколько фунтов.

В очередной раз не зная, как ими распорядится дежурство в Мунго, он прихватил немного денег из дома на Стоун-стрит.

Гарри вытащил из кармана мятые бумажки и показал Снейпу. Тот скептически их осмотрел и хмыкнул.

— Никогда не понимал, зачем магглы используют вместо денег бумагу. Рвется, горит, улетает, мокнет… Нет, монеты предпочтительней.

— Я думаю, — хмыкнул Гарри, — это оттого, что у магглов совершенно другой ритм расхода денег.

Сказал — и пошёл за сэндвичами.

Снейп — он чувствовал это — ещё долго смотрел ему в спину.

На удивление, профессор довольно быстро перестал капризничать и схватился за упаковку с сэндвичами. Стараясь не показывать, что видит эту конструкцию впервые, он быстро справился с оберткой и хищно укусил треугольный бутерброд в самую середину.

— Эй, — воскликнул Гарри, — это же не честно!

Снейп сосредоточенно жевал, и реплика Поттера вызвала на его лице лишь волну непонимания.

— Вы всегда начинаете есть бутерброды с середины? — с подозрением спросил Гарри, внутренне забавляясь детской привычкой профессора.

— Я, Брут, всегда беру только то, что хочу взять! — сказал профессор гордо, но ему помешал набитый рот.

Гарри хохотнул и огляделся по сторонам, в упор не замечая грозно сдвинутых снейповских бровей.

— Кстати о том, что хочу, — сказал Гарри, — я хочу чай. У меня в кармане мантии лежит пакет с унцией чая. Я подумал, что если мы застрянем с зельями на всю ночь, он нам может пригодиться.

— И? — взмахнул рукой зельевар. — Вы видите здесь чайник?

Он так лихо заломил бровь, что Гарри немедленно вспомнилось это снейповское «Potter, perhaps», которое он выдал в дуэльном клубе на втором курсе.

— А если котелок? — с заговорщицким прищуром спросил Поттер, отчего профессор посмотрел на него странным взглядом и молча призвал котёл. Если бы не сомнения, терзающие Гарри, то он сказал бы, что прочёл в глазах восхищение.

Гарри мотнул головой. Центральный лондонский телеграф посмотрел на него жёлтым совиным взглядом и, взмахнув крыльями, ухнул в ночь. «Совы у маггловского телеграфа, — отстранённо подумал Гарри, — это что-то новенькое…» — но в этот момент мысль озарила его сознание и вывела из ступора. «Письмо!» — воскликнул Поттер и решительно зашёл в здание.

* * *

Северус сочинял письмо всю ночь, расхаживая по кабинету взад и вперёд. Ему очень хотелось написать какие-нибудь тёплые слова этому мальчишке. Да, Поттер, скорей всего, просто ткнул пальцем в небо, опять, по чистой случайности, попал по болевой струне Северуса этим своим подарком и клочком с адресом, но в этом было столько какой-то непривычной для Северуса теплоты, что захотелось на миг ответить тем же. К сожалению, у Снейпа не было ничего, что можно было бы отправить в ответ. Ни золотых снитчей, ни книжки «Квиддич сквозь века»… Внезапно Снейп понял, что совершенно не знает, а нужен ли мальчишке вообще этот золотой снитч. Ведь, по сути, что он знал о Поттере? Что хотел знать: собственную ненависть. А что было на самом деле? Что он узнал хотя бы за эти несколько месяцев? Что он, Северус Тобиас Снейп, кажется, сильно ошибся в человеке, видя в «Гарри» отражение своих предрассудков. Но не говорить же это «золотому мальчику»... не тут, не в письме. Такое можно только лично, при встрече. Снейп опять заметался по кабинету. Ночь неумолимо таяла, приближая новый, полный трудностей и Стэнли Брута, день. Снейп подумал об этом с улыбкой.

«Знаете, Поттер, наверное, мне стоило бы написать вам письмо в другой момент, но я подумал: другого момента может не представиться.

Ваши «подарки» имеют удивительное свойство выбивать человека из равновесия. Я не думаю, впрочем, что вы стремились к подобному эффекту — скорее тут опять имеет место ваша гриффиндорская импульсивность, которая часто, насколько я помню, заменяла вам логику. И да, безусловно, ваше поразительное и интуитивное умение попадать в цель. Это, мне кажется, что-то из категории поттеровского легендарного Экспеллиармуса. Подумать только — убить Тёмного Лорда, вводящего весь магический мир в ужас, простеньким заклинанием, которое знает каждый второгодка! Фантастическое умение. Фантастическое умение разоружать человека самой элементарной вещью. Скажите мне, Гарри, эта пластинка — она что-то символизирует, или вы опять поддались вашей импульсивности? И вообще, если на то пошло, как вам вообще в голову пришла мысль о пластинке? Я думал — они уже лет двадцать назад вышли в расход. Или это такой экстравагантный способ напомнить мне о моём почтенном возрасте?

И хотел бы отправить вам что-нибудь в ответ, да слишком, как выяснилось, мало знаю о том, что могло бы вам пригодиться в вашей нынешней жизни.

С уважением, С. Снейп.»