Негатор магический обыкновенный. (джен)

Оставшееся до отъезда врѣмя только об произошедшем и говорили. На улице, в кафе Фортескью, лавках, магазине и даже на лестнице, ведущей к волшебному банку. Куда бы Гарри в эти дни не пошёл, везде он слышал одно и тоже, раз за разом. Метка, безпорядки, министр, авроры. По кругу в разных вариациях, но в сути своей одно и тоже, повторяющиеся разговоры. И лишь только дома, казалось бы, никто об этом и вовсе не думал. Один единственный раз на следующий день за обеденным столом поговорили. И то лишь потому, что взрослые посчитали правильным его, Гарри, в произошедшее, так сказать, посвятить. А если уж совсем точно, то более правильным было бы употребить в этом контексте слово просвѣтить.

Именно так перед ним и оказались извлечённые, понять бы ещё откуда именно, дядей Дэреком старые подшивки газет. И по ним будто бы по калейдоскопу ему картинку того, что именно и как именно в те годы было, собрали. Не забыли ни про Лестрейнджей, ни про Малфоев, ни про кого-либо ещё. О судьбе родителей юного Лонгботтома весьма, надо сказать, подробно поведали. А также о том, что за дом в Годриковой впадине с министерства, пока он в школе сидѣл, компенсацию стрясли. Оно, министерство в смысле, то что его разворовали, оказывается, допустило. Не должно было, ибо преступления место, сироты единственное жильё. А в итоге — все стены в надписях. Спасибо, что хоть не пакостных. Второй этаж наполовину в труху превратившийся, на чём остатки крыши держатся — непонятно. И всё это на фоне памятника ему и родителям его. Нехорошо в общем.

Но вот закончился август и на календаре, заколдованном на то, чтобы листок с числом сам собой будто бы бумага для фокусов по окончании дня сгорал, прогорел последний в этом августе листочек. И будто бы феникс его место занял первый сентябрьский. Позавтракали, и аккурат в половину десятого всё для школы в машину погрузили.

На вокзале без тридцати одиннадцать были. Прошли барьер, и обнявшись на прощание, разошлись. Гарри в поезд, а Дэрек Олливандер машину с парковки забирать. Едва лишь только в купе устроился, как в оное уже отыскавшая его Гермиона заглянула. А минутой спустя и Рон и чуть припозднившийся Невилл подтянулись. В таком составе до Хогвартса и доехали. Под восхищённые рассказы Рона о том, как они в этом году Нору, которая теперь уже и не Нора наверное вовсе, перестроили.

— Вы не поверите, какая у меня теперь комната, собственная, только моя, не от брата и вещи все. Прикиньте, нам всем вообще всё новое-преновое купили. Я в начале и не поверил вовсе. А папа только, что мол проект у него какой-то там с Самим Олливандером, сказал. Собственно, это именно он нам дом и построил, точнее, он его спроектировал, а строили то, понятное дѣло, люди его.

— Угу, Рон, я в курсе. Видѣлъ, как дядя наброски да эскизы дѣлалъ.

— Тогда, может ты знаешь…?

— Машину твой папа для нас зачаровывал, всю весну, как дядя мне сказал, по вечерам после работы в министерстве. Так бартером и сговорились. Он нам машину, как фордик ваш, уж больно он дяде Дэреку по нраву пришёлся. А дядя вам с домом помогает. Нравится надеюсь?

— Отпад, да какой там, это же улёт полный, и кухня, и гостиная, и лестница, как наша практически, ну в башне которая, только из дерева и не скрипит нисколечко. А Джин от своей комнаты и вовсе в восторге полном. Ей там что-то её девичье, только для неё, организовали. Не знаю, что именно, но нравится оно ей по самое не могу.

Первые дней пять насилу от восторга на писк не переходила. Потом унялась правда, — принялся за подробности Рон. В процессе чего ребята узнали о том, как именно он и братья его с сестрой всё лето после третьего курса провели. Насилу за полчаса до прибытия унять разошедшегося не на шутку рыжика сумели. А там уже и платформа хогсмидская показалась, и кареты что, как оказывается, всех старших до школы от экспресса доставляют. И дождь, льющий как будто бы из нескончаемого зависшего где-то в небе ведра. Пока добежали промокли, да так до замка в кренящихся под порывами не на шутку разбушевавшегося ветра каретах и доехали, на выходе ещё раз, для верности видимо, до нитки вымокнув.

В замке же всё было как всегда, огни, праздник, распредѣление, а к завершению оного и преподаватель по ЗОТИ появился. Грозный такой, одна нога и вовсе протезом у него оказалась. И глаз тоже кстати. На улице совсем не милосердно завывал ветер и это только лишь антуражу всему происходящему добавило. Пока до замка от кареты добежали. И хоть бы кто помог бы. Хрен там. А если учесть тот факт, что на Гарри чары и вовсе не так чтобы действовали. В общем не торт, а к утру ещё и нос совсем наглухо заложило. Следствием чего стало явление декана, которую привычно явившийся к вверенному его обязанностям студенту, увидевший его состояние домовик о состоянии оного оповестил.

— Что с вами, мистер Поттер? — произнесла она, едва лишь только порог спальни четвёртого курса переступила.

— Застыл, — с трудом просипел прячущийся под одеялом, клянущий свою не позволившую ему как остальным просохнуть при помощи магии уникальность гриффиндорец. А дѣло было в том, что пожаловаться то он ни на что не мог. Ведь староста их Перси, и на него в том числе чары осушающие накинул, под конец ужина правда, но ведь накинул же. Жаль только, что не подействовали они. А сам на себя Гарри их накладывать, увы, ещё не умел.

— Ох и получит у меня кто-то, — покачав головой, произнесла верно оценившая состояние своего студента профессор трансфигурации. И чуть помолчав, обращаясь в пустоту, произнесла: — Толли, чай с малиной для мистера Поттера и заварите ему ещё и чай из листьев этого же растения. Что же до вас: с кровати не вставать, об уроках ни сегодня, ни, полагаю, что и завтра, не помышлять. Профессоров я предупрежу.

— Благодарю, — прогнусавил краснеющий будто бы рак после варки Гарри.

— Поправляйтесь скорее, и да, ваш дядя меня предупредил. Так что в меню ваше уже внесены все необходимые правки, — уже у самой двери продолжила, после этого покинувшая спальню мальчиков декан Гриффиндора.

Именно так и вышло, что первые четыре учебных дня Гарри вместо того, чтобы на уроки ходить, в кровати провалялся. Вначале температурил и лекарства из собственной аптечки пил. Но не усердствовал. Да и дядя с дедушкой о нём позаботились, много всякого с собой упаковали. В том числе и порошок имбирный с цинком. Который, в отличии от аспирина того же, ему вполне себе можно было. На печень такое лекарство не так чтобы влияло, чего никак нельзя сказать о температуре. В итоге, несколько раз пропотев, уже к обеду следующего дня чувствовал себя Гарри вполне себе сносно. И во вторник, наконец-таки, к занятиям начавшимся для него с любимых им рун, приступил. Но сосредоточиться на занятии всё никак не мог. И всё потому, что Рон ему весь вечер о том как прошёл их первый урок ЗОТИ с новым профессором рассказывал. Но вот прозвонил колокол и тяжко вздохнувший Гарри собрал учебники и поплёлся на назначенные следующими сдвоенные зелья. На которых ни с того ни с сего принялся злобствовать как и прежде дѣлавший вид что и вовсе его не замечает, Снейп. Чего никак нельзя было сказать о принимавшего все его удары за них двоих Невилле. О нём профессор нисколечки не позабыл и даже, как думалось Гарри, за что-то именно на нём и отыгрывался. За что именно, Гарри, признаться, так и не понял. А вот котёл по итогу расплавился, и это при том, что это был уже второй и это всё за одну неполную недѣлю. В общем, досталось Невиллу знатно. И на обед парни топали в полнейшем раздрае. А после него в расписании значилось первое для Гарри и второе для Невилла ЗОТИ. И радости это ни первому, ни второму нисколечки ни добавляло.

И, как вскоре выяснилось, не зря. Едва только за парты расселись, как начавший занятие профессор объявил о том что сегодня их ни много, ни мало, как самому настоящему империусу подвергнут. В учебных целях разумеется.

В общем, лица учеников надо было видеть. Малфой так и вовсе с лица сбледнул.

— Дамблдор хочет, чтобы вы на собственном опыте познали опасность этого заклятия, — непререкаемым тоном произнёс осматривающий класс своим волшебным глазом профессор Грюм, после чего задержал взгляд вначале на Невилле, затем на Гарри, а под конец весьма пристально уставился на пошедшего под его взглядом пятнами Малфоя, продолжил: — Но если кто-то предпочитает путь раба, полностью лишённый собственной воли, я не стану возражать, это будет его вполне осознанный выбор.

После чего по очереди принялся вызывать на середину класса учеников, где и накладывал на них чары. Чего только они не вытворяли, оказавшись в его власти. Дин Томас трижды проскакал вокруг комнаты, распевая национальный гимн. Лаванда Браун вообразила себя белкой. Невилл исполнил гимнастические упражнения, к которым сроду не был способен. Перед заклятием оказались бессильны все, становясь собой только когда лишь оное с них снималось.

— Поттер, — наконец прохрипел Грюм,— твоя очередь.

"Ну вот и узнаю, прав мастер палочек или же всё-таки нет", — подумал не так чтобы очень уверенно вставший перед классом Гарри. Смотреть на то, как на тебя накладывают заклинание, да ещё и непростительное. Просите что проще, собственно именно поэтому Гарри и зажмурился. На что преподаватель лишь неразборчиво фыркнул и наведя на него палочку произнёс:

— Империо!

… и ничего, совсем ничего, хотя на миг, всего лишь на краткий миг, кажется, что что-то но всё-таки мелькнуло, но что именно, Гарри так и не понял, попросту не успел. И несколько мгновений спустя приоткрыл вначале один глаз, а затем и второй. Как раз к тому моменту, когда преподаватель приказал ему на стол запрыгнуть. Звучало всё это до непередаваемости нелепо и ошарашенный собственными ощущениями, а точнее их полным отсутствием, Гарри в некоторой неуверенности обернулся. И посмотрев на стол, задумчиво наклонив голову набок, сам не зная зачем, уточнил:

— А можно я на него просто сяду, боюсь, что запрыгнуть у меня на него навряд ли получится?

— Прыгай на стол! — повторил свой приказ наблюдающий за ним профессор Грюм.

— У меня Акрофобия, сэр, я при всём желании этого никогда не сдѣлаю.

— Страх высоты то есть? — с нескрываемым изумлением переспросил забывший уже о том, что он парня вроде бы как заколдовал, профессор.

— Да, сэр.

— В таком случае ложись на пол.

— Он грязный, сэр, — скорее машинально, чем осознанно ответил посмотревший себе под ноги Гарри.

— Ложись на пол! — выполнив указующий пасс палочкой, требовательно произнёс явно пытающийся продавить его преподаватель. Вот только понял это Гарри слишком поздно, из-за чего растерянно заморгал и помотал головой, да так и остался стоять.

— Интересно, а ты вообще хоть что бы то ни было сейчас чувствуешь?

— Не знаю, сэр, а что должен?

— Понятно, хотя нет, как Мордред тебя подери, как ты это дѣлаешь?

— Что именно, сэр?

— Почему ты не подчиняешься заклинанию?!

— Не знаю, сэр, — как можно спокойнее ответил старающийся даже не думать о своей правой руке Гарри.

— Садись на место, — спустя ещё несколько секунд произнёс понявший, что что-то пошло не так преподаватель.

Именно так и выяснилось, что Гарри не только третьему непростительному, но ещё и как минимум второму не поддаётся. О том, подействовал бы на него Круциатус или нет, нервно облизавший губы профессор не знал и проверить, увы, никак не мог.

А Хогвартс тем врѣменем гудѣлъ, история о том, что Гарри Поттер Империусу оказался неподвластным, будто бы ураган не иначе как пятой категории разносилась внутри поливаемых непрекращающимся вот уже недѣлю как дождём стен замка. И уже к вечеру не сыскать было того, кто не знал бы об этой его особенности.

Так до конца недѣли и дотянули, а утром на общей, расположенной перед входом в большой зал доске объявлений уже красовалось:

«Турнир Трех Волшебников. Дѣлегации из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближайшую пятницу — тридцатого октября в шесть часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше, после уроков всем ученикам отнести сумки с учебниками в спальни и собраться перед замком для встречи заморских гостей».

— Приезжают через недѣлю получается! Интересно, Седрик уже знает? Пойду скажу ему! — пробормотал прочитавший объявление Эрни МакМиллан и с загоревшимся взглядом растолкав столпившихся у доски объявлений учеников, устремился к лестнице.

— При чем здесь Седрик? — удивился потирающий своё ушибленное в процессе МакМилланом плечо Рон.

— Седрик Диггори наверняка будет участвовать в турнире, — сообщил ему кто-то из толпы.

— Этот придурок будет представлять Хогвартс?

— Диггори не придурок. А то, что он лично тебе не нравится, вовсе не повод, — произнесла услышавшая его Гермиона.

— Зато тебе он очень нравится! Как же, такой красавчик, — тут же набычившись ответил на её реплику Рон.

— Ошибаешься, я сужу о людях не по внешнему виду, а то, что он вас в квиддич разгромил и вовсе за повод не принимаю.

— Ну ладно уже вам, — примирительно произнёс решивший не допустить того, чтобы они из-за этого поссорились, Гарри. И всю следующую недѣлю только этим, собственно, и занимался. Разнимал то есть. Всё никак не успокаивающийся Рон покоя никому на факультете не давал и то Седрик ему не гож, то меркурий ретроградный. В общем, спокойствием за эту недѣлю и не пахло даже. То то не так, то это не эдак. И это он ещё не в курсе был, что в дѣлегации от Дурмстранга сам Виктор Крам будет. О чем Гарри по секрету те самые девочки вейлы за три дня до написали. Точнее написали то они раньше, но пришло письмо аккурат двадцать седьмого.

Но вот наступило столь ожидаемое всеми тридцатое октября и весь Хогвартс, от мала до велика, встречать гостей высыпал. И теперь переминаясь от пробирающего их холода, кто молча, кто вполголоса, а то и вовсе не скрываясь гадали, как же именно прибудут гости. Варианты отметались один за другим, и лишь Гарри, которому вчера об этом в своём письме Адэйн сообщил, был полностью уверен, что французы прибудут именно по воздуху и вовсе даже не на мётлах, следы которых пытались отыскать некоторые, наиболее догадливые. Пфе, мётлы — вот ещё. Ну головой же думать надо, какие мётлы в конце октября, особенно если даже по прямой от Шармбатона до Хогвартса никак не менее чем тысяча пятьсот пятьдесят три километра. Да даже если на Молниях полететь, и всем как один по уровню не ниже игроков сборной летать. Даже тогда это не менее десяти часов на метле.

Именно за этой мыслью Гарри и застал чей-то возглас. Летят, летят!!!! И это и в самом дѣле было именно так, как и обещал Адэйн, эпично. Огромная, летающая, запряжённая здоровенными летающими жеребцами, карета. Но вот она достаточно снизилась и, пропахав немаленькую такую борозду, остановилась.

Открылась дверца, украшенная гербом: две скрещённые золотые палочки, из каждой вылетают по три красные звезды; с облучка прыгнул мальчик в голубой форменной мантии, наклонился, что-то нашарил на полу кареты и развернул золотые ступеньки. Тут же почтительно отпрыгнул назад, и из кареты появилась черная лаковая туфля, размера она была шестидесятого, не менее. Но вот их взорам предстала и её не менее "скромная" обладательница.

Таких великанш Гарри никогда в жизни не видѣлъ. Неудивительно, что у кареты и лошадей столь впечатляющие габариты! Едва ли не под три метра и при этом весьма стройная, с большой буквы, Леди. Каждая чёрточка этой дамы буквально кричала о том, что её обладательница женственна и прекрасна. Именно такой увидѣлъ представшую перед ними мадам Максим Гарри. В точности как и описывали директрису своей школы близнецы. Она возвышалась над Дамблдором и тому, чтобы попросту обратиться к ней и поприветствовать, потребовалось буквально запрокинуть голову. Без этого он ей разве что чуть выше пупка доставал и на её фоне смотрелся как тот самый пресловутый метр с кепкой, и это при его весьма, надо сказать, солидном для англичанина росте. Лицо её в этот момент озарилось улыбкой. Она подошла к Дамблдору и протянула сверкающую драгоценностями руку.

— Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! — поприветствовал её также вышедший вперёд Дамблдор.

—Дамблёдорр, — произнесла мадам Максим на удивление ровным приятным голосом. — Надеюсь, вы пребываете в добром зд'гавии?

— Благодарю. Я в превосходной форме, — галантно ответствовал тот.

— Мои ученики, — небрежно ответила, и в тоже врѣмя как истинная леди взмахнула своей рукой француженка. И только теперь встречающие заметили едва ли не дрожащих от холода подростков. Пятнадцать, быть может быть шестнадцатилетние на вид они были едва ли не синюшными, а один так и вовсе намотал себе на голову шарф, видимо, так пытаясь согреться.

— Ка'г-ка'гов уже приехал? — тем врѣменем как будто бы и вовсе не замечая ничего вокруг, продолжила даже не оглянувшаяся на высыпавших из кареты своих подопечных француженка.

— С минуты на минуту ждём, — произнёс, как это ни странно, совершенно не теряющийся на фоне француженки Дамблдор. — Вы его будете здесь приветствовать или пойдёте сразу в замок?

— Лучше пойдём в замок, тут у вас холодно. Правда вот, кони...

— Наш преподаватель ухода за магическими существами сочтёт за счастье о них позаботиться. Он вот-вот вернётся, только уладит небольшое недоразумение. Его... э-э.… подопечные требуют повышенного внимания.

— Моим коням нужен сильный конюший, — с сомнением в голосе произнесла прекрасно понимающая своих питомцев Мадам Максим. — Они ошшень к'гепкие.

— Уж поверьте, кому-кому, а Хагриду эта работёнка по плечу, — вернул её улыбку Дамблдор.

—Ошшень хо'гошо! — слегка поклонилась мадам Максим. — Передайте, пожалуйста, мсье 'Агриду, что пьют мои кони только ячменный виски.

— Непременно передам, —тоже церемониально поклонившись подтвердил её слова директор Хогвартса.

— Следуйте за мной, — произнесла тем врѣменем вроде бы как только сейчас обратившая внимание на своих уже откровенно дрожащих от холода учеников француженка.

И стоящие на ступенях студенты Хогвартса расступились, пропуская гостей к каменным ступеням. Но вот те скрылись в таком сейчас манящем своим теплом замке и вновь воцарилась, лишь изредка нарушаемая ржанием и фырканьем прекрасных крылатых созданий, тишина. В которой будто бы гром среди ясного неба раздалось довольно-таки странное сочетание звуков, наиболее достоверно описываемое как пылесос, скрещённый с туалетом за работой во врѣмя смыва.

— Озеро! — крикнул безсменный квиддичный комментатор Ли Джордан. — Гляньте на озеро. — А тем врѣменем кажущуюся чёрной в это врѣмя суток гладь воды прорезали и в самом дѣле весьма характерного вида завихрения. Такие, как если бы некто додумался смерч действующий под воду затолкать. Но вот прямо по центру уже вполне явственно сформировавшейся воронки возникло нечто чёрное и довольно-таки споро начало из оной подниматься. Спустя чуть более минуты стало понятным, что это была мачта. Самая обыкновенная, корабельная. Но вот показался и сам увенчанный белоснежными, украшенными красными орлами парусами корабль. Старинный, он более всего походил на то, как в книжках и на картинах изображались пиратские, да и не только пиратские галеоны. Но вот он наконец полностью вынырнул. Раздался звук брошенного на мелководье якоря, и на оказавшийся по правую сторону от его кормы берег спустили трап. После чего по нему потянулись возглавляемые худым, можно даже сказать что сухощавым мужчиной куда как более габаритные, чем он сам фигуры.

— Дамблдор! — на превосходном английском радостно воскликнул он, поднимаясь по склону. — Как поживаете, любезный друг?

— Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров.

— Старый добрый Хогвартс, — произнёс директор Дурмстранга. При этом весьма цепко осматривая замок. — Как хорошо снова быть здесь... Как хорошо... Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немного простыл... — и получив весьма сдержанный кивок Дамблдора, жестом поманил одного из учеников, тот подошёл. Крупный, с горбинкой нос, густые черные брови... Рон дёрнулся и попытался было податься вперёд. Но Гарри его таки удержал, а заодно и охолонул немного, и пока тот в который уже раз боролся с ни с того ни с сего разыгравшейся столь невоврѣмя морской болезнью, болгарский ловец уже скрылся в замке, едва ли не по пятам следуя за собственным, как это теперь было окончательно ясно, директором.