Гарри Поттер и Шоу Без Конца (гет)

А за океаном, на другом континенте, сидя в гостиной в своей квартире в центре небольшого городка, Кассандра Теодоракис в подавленном настроении механически переключала каналы телевизора. Её весь день преследовали неудачи. Сначала она засунула куда-то пачку контрольных работ, и убила целый час, перерыв весь свой офис только для того, чтобы обнаружить их лежащими в портфеле, где они и должны были лежать. Один из ассистентов заболел, и ей пришлось вести его семинар. Потом она получила на научном совете кучу совершенно идиотских замечаний к своей последней публикации.

В довершение ко всему, она поздно пришла домой и обнаружила, что её верная собака Мила, обычно хорошо себя ведущий терьер, напрудила на кухонном полу. Утешало лишь то, что она, по крайней мере, смотрела виноватыми глазами.

А еще она пропустила свое любимое реалити-шоу. Черт побери!

Она встала и вышла в кухню, при этом отлично зная, что в квартире нет никакой еды и что ей придется или заказывать что-то, или тащиться в супермаркет. Она раздумывала над этим ровно пять секунд. Итак, пицца.

— Не забудь добавить грибы, — послышался вдруг какой-то бестелесный голос.

Кто-то другой с перепугу убежал бы из квартиры, услышав это, но профессор Кассандра Теодоракис даже не моргнула.

— Я не люблю грибы, — сказала она. — А ты все равно не ешь.

— Мне нравится их запах, — сказал Норд, входя в кухню через внешнюю стену. — Снова заказываешь пиццу? Одна?

— Как видишь.

— А где этот... гмм... как его звали?

— Стан, — сказала она со вздохом. — Мы со Станом решили, что нам нужно отдохнуть друг от друга.

— Ох, сожалею.

— Не рассказывай сказок. Ты же ненавидел Стана, как, впрочем, и всех, с кем я встречалась когда-либо.

— Ну, я бы смотрел на это иначе. То, что они не враги — уже большое достижение.

Она побрела назад в гостиную и плюхнулась на софу. Норд прислонился к дверному косяку, скрестив руки.

— А что ты тут делаешь? — спросила она, наконец.

— Просто решил зайти в гости.

— Я не на работе, так что уходи.

— Неужели я не могу навестить друга, которому явно нужна моральная поддержка?

Она посмотрела на него.

— А мы друзья, Норд?

— Почему бы и нет?

— Просто... в последний раз, когда я дружила с помощником Стража, это очень плохо кончилось.

— Я не Сет.

— Нет, но ты можешь стать им. Любой может. И чем ближе он ко мне, тем вероятнее может стать их целью, — она подняла брови. — И не рассказывай мне, что испытываешь чувства влюбленности.

— Я Страж, я не испытываю эмоции в том смысле, в котором им подвержены смертные.

— Какое облегчение, — пробормотала она. Вдруг она резко взглянула на него, кое-что вспомнив. — А... ты видел мой доклад, который я тебе послала. Про Гермиону?

— Да. Я рад, что они и Гарри сумели разрешить свои проблемы.

— Я тоже. Я видела и альтернативные временные линии, в которых они не смогли, — она вздрогнула. — Жуть... В одной такой линии она выходила за Джорджа Уизли, а Гарри сбегал с... как его там.. Драко Малфоем.

Норд медленно кивнул.

— Ха. Могу себе представить!

— Ну спасибо, мне совсем ни к чему эта картина, навязчиво крутящаяся в моей голове!

— А ты уже приняла решение, сколько времени ты собираешься отнять от её жизни? Мне нужно сделать запись в журнале.

— Она улыбнулась. — Ох, Норд. Ты должен бы был уже хорошо меня знать.

Он ухмыльнулся и покачал головой.

— Ты не собираешься отнимать ни секунды, не правда ли?

— Незачем. Жертва была в её голове, она не была моим условием. Она значила бы то же самое, отними я часть её жизни или нет.

— А ты собираешься ей сказать?

Страж поймала его взгляд.

— Может быть, когда-нибудь...

* * *

Гарри и Гермиона прогуливались, держась за руки, по тропе, идущей позади Байликрофта. Гермиона ждала, что Гарри выскажет ей что-то, что явно было у него на уме. Он был необычно тих во время этой прогулки, которую он же и инициировал.

— Давай пойдем погуляем на свежем воздухе, — сказал он. — Пошли со мной. — Она не возражала. Ей всегда нравились прогулки после обеда, а сегодня был еще и очень приятный вечер. Теплый для середины сентября, но достаточно прохладный, чтобы она не жалела, что не одела свитер.

Они дошли до места, где дорожка искривлялась и струилась по берегу ручья, что пересекал их усадьбу. Тут лежало несколько больших камней — живое напоминание о давней ледниковой эпохе. Гарри приостановился.

— Сядь, пожалуйста, — сказал он. — Мне нужно с тобой поговорить.

Она села на большой камень, слегка озадаченная. — Что-нибудь не так?

Он помотал головой.

— Да нет. Просто... ну, ты же знаешь, через два месяца мы станем мужем и женой.

— Да, правда.

— Но мы никогда не говорили о том, что это значит и будет значить для нас в будущем.

Она нахмурилась, еще больше недоумевая.

— Ну хорошо... я... я не знаю, — она вдруг остановилась, ужасная мысль посетила её. — Я надеюсь, ты не передумал?

— Нет! — сказал он, с выражением ужаса на лице. — Нет, конечно же нет! — он засмеялся. — Извини, я не думал, что ты воспримешь это так всерьез. Я просто думаю, что нам надо бы обсудить некоторые практические вопросы.

— А, понимаю, — сказала она облегченно. — Конечно.

Гарри сел на камень рядом с ней.

— Прежде всего, хочешь ли ты оставаться здесь после того, как мы поженимся. Мы можем переехать в своё собственное жилье (напомним, что Байликрофт куплен в складчину живущими там, хотя есть интересные подробности, которые выяснятся лишь в третьей части — прим. переводчика). Может быть, в свой собственный дом. Или мы можем вернуться в Лондон.

— Хм... Мы можем так и поступить. В то же время, честно говоря, я была бы рада остаться здесь.

Он улыбнулся.

— И я тоже.

— Я не вижу причин переезжать, по крайней мере, пока не появится, так сказать, каких-то веских причин для переезда. — Они мгновение смотрели внимательно друг на друга. — А не об этом ли ты собирался, собственно, поговорить. Об этих веских причинах?

Он на мгновение отвернулся.

— Ну да. Мы же никогда не обсуждали это, не правда ли?

— Нет. Я всегда думала, что мы рано или поздно придем к этому вопросу... естественным путем, — она нервно хихикнула. — Я думаю, что этот момент наступил.

— Я не хотел обсуждать это, потому что не знал, что ТЫ думаешь по этому поводу, — сказал он.

— А я не знала, что думаешь ТЫ, — она взяла его за руку, нуждаясь в нем, в его присутствии. — Гарри.... ты хочешь иметь детей?

— А ты? — спросил он в ответ. Долгие мгновения они просто сидели рядом, в то время как два вопроса повисли в воздухе между ними.

Наконец, Гермиона опустила взгляд, слегка улыбнувшись.

— Дорогой, один из нас должен ответить на вопрос первым.

Он плотно сжал её руку.

— Ну хорошо, я первый. — Он посмотрел на неё. — Я ещё не готов.

— И я тоже. — После короткой паузы они оба выдохнули... оказывается, они не дышали, ожидая ответов. — Ох, какое облегчение.

— Я боялся, что ты настроена заводить детей прямо сейчас.

— А Я боялась, что ТЫ захочешь этого.

— Боже мой, и почему мы раньше не поговорили об этом? Мы бы избежали ужасов ожидания ответа.

— Мы были глупыми молокососами, — он посмотрел на неё удивленно. Она кивнула. — Молокососами...

— И ты абсолютно права, — он покачал головой, посмеиваясь. — После всего, черезо что мы прошли, после всех враждебных сил, которые пытались разделить нас, было бы ужасно, если бы что-то настолько обыкновенное, как дети, сумело бы вбить клин между нами.

— Но я не говорю, что никогда не буду готова, — вдруг сказала она.

— И я тоже.

— Я просто... ну знаешь, я никогда не была уверена, что вообще захочу иметь детей. Я никогда не испытывала тех материнских побуждений, о которых так много говорят другие женщины. У меня не было непреодолимого желания стать мамой, — она улыбнулась — Но мысль о том, чтобы когда-нибудь завести детей вместе с тобой очень привлекательна. Просто... не прямо сейчас. Еще не сейчас.

— А я часто думал о том, что мне бы хотелось стать отцом когда-нибудь, но больше в каких-то абстрактных ощущениях. Эта мысль никогда раньше не материализовалась, до тех пор, пока это не стали мы, а не я, потому что ты являешься единственным человеком, которого я могу вообразить в роли матери моих детей. Но я все еще не могу ясно представить свой путь к этому, по крайней мере, в ближайшем будущем.

— Не говоря уже о некоторых практических соображениях, на которые мы не можем закрывать глаза...

— Я знаю, — вздохнул он. — Уже то, что наши отношения ставят тебя под удар всех наших врагов, очень плохо. А теперь представь себе, какими привлекательными целями стали бы наши дети для всех, кто хотел бы сделать нам больно или же манипулировать нами.

— Мы не можем допустить, чтобы это совсем уж остановило нас.

— Нет, конечно же нет. Мы не можем жить и руководствоваться только опасениями возможных атак, иначе мы вообще не могли бы даже выйти из дома. Но все таки это соображение стоит принимать во внимание. Когда наступит время для детей.

Она пододвинулась поближе к нему и положила голову ему на плечо.

— А что если это время никогда не наступит, Гарри?

— Что ты имеешь в виду?

— Что если я никогда не захочу иметь детей?

— Ну, тогда у нас их не будет.

— Но... ты можешь захотеть, когда-нибудь. — Он промолчал, и Гермиона продолжила, опасаясь его ответа. — Браки постоянно распадаются из-за этого.

— Эй! — сказал он, обнимая её за плечи. — Наш союз не распадется, и уж определенно не распадется из-за этого. Я женюсь на тебе, потому что я люблю тебя, а не потому, что я собираюсь когда-нибудь воспользоваться твоими репродуктивными возможностями, — она улыбнулась на то, как он все это преподнес, тому, что сразу буквально взял быка за рога. — Главное, чего я хочу, это чтобы ты была счастлива. Я... — он заколебался, но потом продолжил. — Я не отрицаю, что я хотел бы стать отцом, когда-нибудь. Я еще совсем не готов, но я уверен, что когда-нибудь в будущем я буду готов к этому. Но послушай, и это очень важно, — он повернулся и посмотрел ей в глаза. — Все, что мне нужно, чтобы быть счастливым, это ты. Мы с тобой одна команда, моя любимая. Все, что мы будем делать со своей жизнью, мы будем делать вместе, — он пожал плечами. — И эй, а что, если это буду я, я окажусь тормозом? То есть что, если именно я никогда не буду готов?

— Невозможно, — сказала она. — Если мы когда-нибудь и решим заводить детей, то это случится потому, что мы будем готовы, мы, как пара. Следовательно, по определению, если один из нас еще не готов, другой тоже не может быть готов.

Гарри глубокомысленно кивнул.

— Ну, почему бы и нет... очень логично, Доктор Грейнджер.

— Но серьезно, Гарри. Самое важное для нас это помнить, что пока мы можем открыто разговаривать об этом, этот вопрос не будет создавать нам проблем. Поэтому я предлагаю, чтобы мы назначили дату, по меньшей мере, один день в году, и пометили его на календаре, как день, в который мы будем говорить об этом.

— С той лишь оговоркой, что мы сможем обсуждать это и в другие дни, если захотим.

— Конечно. Но таким образом у нас, по крайней мере, будет обсуждение раз в год.

— Какой день ты бы хотела предложить?

— А почему бы не сегодняшний?

— Почему бы и нет, — ухмыльнулся ей. — Итак. В то же время через год?

Она кивнула, улыбнувшись в ответ на его широкую улыбку.

— Сделано, — она потянулась к нему и крепко его обняла. — Ох, я так рада, что мы поговорили об этом.

— Я тоже, — сказал он, обнимая её в ответ. Он повернул голову и поцеловал её в щеку, — Я должен написать Невиллу и поблагодарить его. Самая большая удача в моей жизни случилась в тот день, когда Тревор сбежал от него и привел тебя в мое купе в Хогвартс Экспрессе.

Она вздохнула и отодвинулась.

— Давай вернемся в дом. Меня охватило внезапное и непреодолимое желание сорвать с тебя всю одежду.

Он поднялся, увлекая её за собой.

— Ну, кто быстрее?

* * *

— Не двигайся! — командовала Гермиона. — Дай ему закончить.

Наполеон переминался с ноги на ногу, пока портной колдовал с его смокингом.

— Я себя чувствую, как тот чертов массовик-затейник в этом клоунском костюме.

— Прогуляйтесь, пожалуйста.

— О, наконец-то... Я хочу пойти и выкурить сигару и взять... — он было двинулся из комнаты, но портной раздраженно остановил его.

— Да нет. Передо мной. Я должен посмотреть, как костюм сидит на вас в движении.

Гермиона не удержалась от смешка.

— Ох, — сказал Наполеон с глупым видом. — Ах да, конечно. Как хотите. Но если вы попросите, чтобы я вам сплясал, я боюсь, что слегка исправлю вам физиономию.

— Даже и в мыслях не было, — бесстрастно сказал портной, возвращаясь к работе.

В комнату вошел запыхавшийся Гарри.

— Дорогая, ты не видела мою планшетку? — спросил он.

— Честно говоря, Гарри, я собираюсь пришпилить её тебе к рукам строительными скрепками. Ты теряешь её по пять раз на дню!

Гарри на мгновение прекратил рыться в завалах своего письменного стола.

— Пожалуйста, мне сейчас не до нотаций. Так ты её видела или нет?

— Я не видела её. Посмотри в кармане своего плаща.

— Я уже смотрел в карманах плаща, — он раздраженно захлопнул ящик письменного стола. — Черт побери, у меня совещание у Арго во второй половине дня, и все мои заметки в той планшетке.

— Гарри, почему я должен одевать этот ужас? — заскулил Наполеон.

— Потому что было бы странно, если бы ты был голым, — парировал Гарри.

— Но почему я не могу прийти в своей униформе? Ты же придешь в своей!

— Он жених, он должен выглядеть празднично, — сказала Гермиона. — А ты должен выглядеть официально... Конечно, насколько это возможно, — добавила она приглушенно.

Гарри внезапно шлепнул себя по лбу.

— Идиот! Я же оставил её в офисе Сириуса. Теперь я точно вспомнил это, — он ринулся к дверям, по пути поцеловав Гермиону в щеку. — Пока, дорогая, увидимся позже.

— Не забудь захватить платье Лауры по пути домой.

— Я не забуду. Постарайся вернуть Джонса на работу до ланча, хорошо? Конечно, если он не самовоспламенится вдруг и не сгорит до того.

— Без проблем.

Он выбежал из комнаты и мгновение спустя все услышали, как хлопнула входная дверь.

— Я думаю, что мы почти закончили, — сказал портной. — Я схожу принесу жакет, он в моей машине, — он ушел и оставил их вдвоем.

Наполеон повернулся к Гермионе.

— Как я выгляжу? — спросил он, широко раскинув руки.

Она улыбнулась.

— По-боевому, Наполеон.

— И знаешь, ради тебя я сниму все свои пирсинги... ну ладно, почти все... и я перекрашу волосы в какой-нибудь нейтральный цвет. Коричневый, ну или рыжий, как у Джорджа.

— О нет, я запрещаю тебе это, — сказала Гермиона. — Ну хорошо, ты можешь снять свои пирсинги, если тебе это так нужно, но я настаиваю на том, чтобы твои волосы были фиолетовыми, или зелеными, или еще какого-нибудь вызывающего цвета!

Наполеон был озадачен.

— Я думал, ты хочешь, чтобы я...

— Мы с Гарри хотим видеть на свадьбе тебя, а не твою выхолощенную версию. Если ты будешь выглядеть слишком респектабельно... это уже будешь не ты.

Он улыбнулся, но не своей обычной наглой улыбкой, но широкой, сердечной и даже какой-то застенчивой улыбкой.

— Ты просто изумительна, ты об этом знаешь? — сказал он.

Она похлопала его по плечу.

— И как ты пришел к этому выводу? — сказала она, ухмыляясь.

— Нет, действительно, послушай на секунду, — сказал он, внезапно став серьезным. Он подвинулся к ней и взял её за руку. — Я никогда не осмеливался задать тебе этот вопрос, потому что боялся ответа... но скажи, если бы не было Гарри, и если бы мы однажды встретились... как ты думаешь... мы... — он пожал плечами и замолчал. — Извини, я не знаю, чего я болтаю...

Она посмотрела на него, слегка вздохнув.

— Ох, Наполеон. Ты милый, обаятельный мужчина и ты мне до смерти нравишься. Мне очень повезло, что у меня есть такой друг, как ты. Но... на самом деле, я не знаю, мог бы это быть кто-то другой, кроме Гарри. Если бы в моей жизни не было Гарри, я не стала бы той личностью, которой я являюсь. Я была бы абсолютно другой, возможно, такой, какая тебе бы совсем не понравилась. И еще, правда в том, что у меня есть Гарри, и я люблю его всем своим сердцем, — она внимательно всмотрелась в его лицо. — Это не станет слишком странным для тебя? Стоять рядом и наблюдать, как я выхожу за него замуж? Мы оба поймем, если ты захочешь отойти в сторону.

— О нет! — вскрикнул он. — Нет, я с нетерпением жду этого события. Для меня огромная честь стоять там рядом с вами. — Он приподнял одну бровь. — И не думай, что я не заметил, как ты тщательно избежала ответа на мой вопрос. — Она покраснела и отвернулась в сторону. — Да нет, все нормально. На мой вопрос не существует ответа, и сам он не имеет смысла. Хотя, я думаю, что знаю правду.

— И в чем она?

— Она в том, что у нас с тобой никогда не могло бы быть близких отношений. Я не твой тип, а если подумать, то и ты на самом деле не совсем мой. Я могу любить тебя издалека, но я не думаю, что выдержал бы тебя на близком расстоянии долгое время. И поэтому нам лучше оставаться друзьями, что мы определенно и делаем. Я даже смог подружиться с Гарри. Я не могу видеть в нем соперника, потому что это было бы слишком одностороннее соперничество. — Он дотянулся до неё и поцеловал её в щеку. — Ну хорошо, с этим покончено. А теперь помоги мне избавиться от этого обезьяньего одеяния. Где мои брюки?

* * *

Чуть позже, после полудня, в доме стояла необычная тишина. Гермиона была на кухне, нарезая помидоры для омлета. Никто еще не вернулся домой с работы, никто, кроме неё. У неё был короткий день, потому что Изабель была в отпуске, а у Гермионы был назначен медицинский осмотр у Сакеша, который тот был вынужден неожиданно отменить. И поэтому она рано вернулась домой, смакуя редкий момент тишины и покоя.

Она услышала, как открылась и закрылась входная дверь, затем послышались тихие шаги. Удивительно, подумала она, как она может распознать Гарри по звуку шагов. Звук его ‘Мартинов’ (марка башмаков — прим. переводчика) на паркете, длинные шаги, стук каблуков. Он ничего не сказал, но она услышала, как он прошел по направлению к кухне. Она не повернулась, услышав как он вошел а затем остановился в дверях.

— Привет, дорогой. — сказала она, по прежнему держа глаза на помидорах, которые резала. — Ты не забыл взять Лаурино...

Она внезапно замолчала, почувствовав его прямо за своей спиной. Он совсем бесшумно пересек всю кухню и внезапно оказался совсем рядом. Это был какой-то удивительный и жуткий навык, которым он обладал, и она даже не знала, откуда он взялся. Гарри прислонился к её спине, мягко прижав её тем самым к столешнице. Она начала было поворачиваться. — Гарри, по...

Она почувствовала, как он мягко охватил руками её голову, не давая повернуть её. — Шшш. — прошептал он ей прямо в ухо. Он потянулся и вынул нож из её рук, положив его рядом на столешницу, затем его руки пробежались по её локтям, поднимая их и ставя на край стола на ширине плеч. Она ощутила какую то дрожь, вызванную его близостью и ощущением его дыхания на своей шее. — Просто расслабься, — прошептал он.

Он мягко нажал на ее затылок, вынуждая чуть пригнуться и буквально положить подбородок на грудь. Гермиона совершенно не представляла, что он собирается делать, но интуиция подсказывала ей, что это будет приятно, и она решила ему подыграть. Её волосы были собраны в хвост, обнажая шею. Он смахнул пару случайно попавших туда волосков прочь, а затем слегка подул ей на шею, чуть ниже того места, где кончались волосы. Гермиона всхлипнула и ощутила, как сначала в районе коленей, а потом и выше, вплоть до груди, по её коже побежали мурашки. Она расставила руки пошире, чтобы не упасть, так что они, в конце концов, оказались на краях стола. Гарри накрыл её руки своими собственными, и они соприкасались друг с другом от плеч и до запястий.

Гермиона беспомощно задрожала, когда Гарри подул на её шею еще раз, на этот раз чуть сильнее, двигаясь от линии волос вниз до того места, где её шея соединялась с плечами. Она сдержала желание вскинуть голову, позволив ей все так же покоиться на груди, и поражаясь тому, как такое простое действие, даже без прямого контакта, может превратить её колени в желе.

Ей показалось, что целую вечность он не делал абсолютно ничего, кроме как дул на неё, хотя, наверное, это заняло лишь одну минуту. К концу она была уже готова расплавиться и стечь в туфли, и когда он прижал губы к основанию её шеи, она издала громкий вздох, а её возбуждение внезапно повысилось на пару десятков децибел. Она надеялась, что он смилостивится над ней и позволит ей обернуться, но он оставался безжалостным, пришпилив её к кухонному столу в то время, как его губы пробегали вверх и вниз по её шее с мучительной медлительностью. Он снял свои руки с её и обнял её за талию, а его ладони забрались ей под рубашку и плотно прижимали её к нему. Её дыхание стало неровным, она вцепилась в столешницу, пытаясь удержаться на ногах, когда Гарри нащупал особенно чувствительное местечко у неё на шее, прямо за ушами, и охватил его своим ртом, слегка присосавшись к нему по мере того, как его язык щекотал её кожу в этом месте.

— О боже! — всхлипнула она, думая, что ей скоро придется пересмотреть свой список пяти самых эротических событий своей жизни, три из которых были связаны с Гарри. Она успела только задуматься, какой же из пяти эпизодов придется заменить на эту историю в кухне, когда Гарри последний раз нежно поцеловал ее в шею и отстранился. «Слава Богу, он позволил мне обернуться», подумала она. Она сделала несколько глубоких вздохов, восстанавливая дыхание, и повернулась, готовая наброситься на него... но он исчез. Кухня была абсолютно пуста, и единственным его следом было его тепло, которое она еще ощущала на своей спине.

Она обнаружила его сидящим в зимнем саду, с ногами, закинутыми на отоман, и мирно читающим книгу. Он выглядел совершенно спокойно, как если бы он только что вернулся с массажа или из гимнастического зала. Он поднял глаза, когда она вошла.

— Привет, — сказал он. — Что-то ты немного раскраснелась. Ты себя хорошо чувствуешь? — он говорил это совершенно спокойно, но легкие искорки в глазах все-таки выдавали его.

На мгновение она потеряла дар речи.

— Ох... ты... Я... Чертов злодей... — наконец, воскликнула она. — Ты смеешь это говорить, после того, как ты покинул меня в таком состоянии!

— В каком состоянии?

— В кухне!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он небрежно, но при этом сам слегка покраснел.

Она подняла бровь и уставилась на него, уперев руки в бедра.

— Ты дьявол, и ты должен быть спущен в Ад!

Он закрыл книгу и отложил её в сторону.

— Ну и где же твоя армия? — сказал он, а глаза его поблескивали шаловливыми искорками.

Гермиона прошла к нему, виляя бедрами вместо слов. «Он думает что он будет первым? Мы еще посмотрим», подумала она. Она ухватила свою рубашку за подол и скинула её одним быстрым и плавным движением рук. Его глаза немного затуманились. Она отпихнула отоман и склонилась над ним, ухватившись руками за подлокотники его кресла.

— А знаешь что? — сказала она, сама удивляясь хрипловатому звучанию своего голоса. — Я думаю, что я еще заставлю тебя просить пощады, — Гарри вытаращил на неё глаза. — Что вы ответите на это, мистер?

Он громко выдохнул, а его глаза забегали вверх и вниз по её голой груди.

— Давай отзовем свадьбу, и будем жить во грехе. Ты иногда бываешь слишком сексуальна для женитьбы!

Она усмехнулась.

— Запомни эту идею!

* * *

Колдуны и колдуньи жались к стенам, давая боссу широкий проход, в то время как она неслась по холлу в развивающемся за ней плащом, с глазами, сверкающими, как адские огни. Они правильно сделали, что посторонились, так как если бы кто-нибудь попался на её пути, Аллегра отшвырнула бы его в сторону, как соломинку.

Она не глядела по сторонам, пройдя прямо к кабинету Мастера, что располагался глубоко в недрах подземелий Леха Кор. Это была когда-то лаборатория для изготовления зелий, и она была заставлена постаментами под котлы и полками для книг и ингредиентов. Она понятия не имела, почему Мастер выбрал эту комнату для сеансов связи, и она понимала, что ответ все равно не имел бы никакого значения. Она ворвалась туда, даже не постучав, что она обычно делала, повернулась и встала перед порталом Мастера. Этот портал был одним и только одним предметом в окружении Аллегры, над которым она не имела никакого контроля. Он парил над старым постаментом, на котором когда-то стоял большой котел, что-то вроде зазубренной дыры в воздухе, сияющей ровным белым светом. Через этот проход... неизвестно куда... она слышала голос Мастера, и иногда могла различать его неясные формы. Она понятия не имела, что это такое и откуда оно взялось, и не интересовалась этим. Она видела примеры мощи Мастера, и не сомневалась, что создание такого портала, чем бы он ни был и как бы он не был создан, было вполне ему по силам.

Но сейчас она не чувствовала ни малейшего благоговения перед ним. Она была в бешенстве, и он должен будет её выслушать, черт побери! Тот факт, что она уже вбегала сюда в таком же настроении много раз, и всегда выходила запуганная, тише воды и ниже травы, никак не повлиял на неё. Аллегра не хотела думать о прошлом. — Эй, Мастер, — закричала она, скидывая свой плащ на пол. — Давай, давай, с первыми лучами вставай!

Как обычно, сразу же из портала послышался его низкий, мягкий голос, лишенный всяких эмоций.

— Добрый вечер, Аллегра. Как прошла твоя операция?

— Я думаю, что ты, туарег чертов, отлично знаешь и сам, как она прошла. Я потеряла четырех волшебников, причем четырех моих лучших волшебников. Авроры уже были там, и они ждали нас, это была засада! И уже не в первый раз ты посылаешь нас в ловушку, и я хотела бы знать, почему?!

— Мы что, снова будем ходить по кругу? — сказал Мастер. — Я уже говорил тебе, дорогая. Мои планы не...

— ...не всегда кажутся понятными! — закончила она за него. — Да, да, я знаю все это. Выполняй инструкции, верь в высшую силу, бла-бла-бла... Что ж, я устала от всего этого. Я хочу ответов на свои вопросы. Я хочу понимать твой так называемый Великий План, я хочу знать, какие цели мы ставим и зачем я жертвую своими людьми.

— Это сказал тебе твой приятель Поттер? — сказал Мастер, и железная нотка проскользнула в его голосе. Аллегра на мгновение застыла, чувствуя, как в ее жилах застывает кровь.

— Чт... что? — пролепетала она.

— Неужели ты думаешь, что я не знаю о твоем дружеском визите к нему, дорогая?

— Он ничего не знает, — ответила она, слегка восстановив свое самообладание.

— Вероятно, не знает. Но... как он отнесся к этому? К «моральной дилемме», о которой ты ему сказала. Я уверен, у тебя нет больше этой дилеммы?

— Я разрешила её сама, — ответила она. — Не может быть моральных дилемм у лиц без морали. И я очень рада, что попадаю в эту категорию.

— Бойко сказано, — ответил мастер. — У тебя нет иллюзий относительно себя самой.

— Все, о чем тебе следует беспокоиться, это буду ли я играть по твоим ставкам. Я буду.

— Позволь мне самому решать, о чем беспокоиться, а о чем нет. — Его голос все еще был мягким, холодным, почти уютным. — Я не сомневаюсь в твоей преданности, Аллегра. Ты далеко превзошла мои самые смелые ожидания. И мы теперь намного ближе к цели, чем тебе кажется.

— Послушай! — сказала она, вспоминая, зачем, собственно, пришла. — Я думаю, что пора тебе дать мне больше информации о своих замыслах. Я делала все, что ты просил, иногда ценой больших личных потерь. Я потеряла чертово количество моих лучших людей ради твоих операций. У меня была моральная дилемма, и я отставила её в сторону, и это не было легко, скажу я тебе. Я не думаю, что я смогу и в будущем принимать приказы от тебя так же легко, если я даже не знаю, как ты выглядишь!

Она ждала обычного уклончивого ответа на это требование, как уже случалось и раньше.

Ответ Мастера удивил её.

— Ты права, — сказал он. — Пришло время узнать больше.

Портал слегка потемнел, и в его сиянии показалась неясная человеческая фигура. Аллегра сделала шаг назад, полная предчувствий. Неужели она наконец-то увидит лицо Мастера? И как он посмотрит на неё? Возможно, это окажется совсем не так, как она надеется. Окажется ли он человеком? Или он является чем-то... совсем другим?

Она поняла, что её ожидания сейчас сбудутся, когда фигура шагнула через портал и материализовалась в человека в плаще, с накинутым на голову капюшоном, который закрывал его лицо. Она глядела, разинув рот, как он сошел с постамента по ступенькам и остановился в нескольких футах от неё. Человек... так как это был человек, ведь она могла сказать это по его рукам... протянул руки и откинул капюшон своего плаща, держа глаза опущенными вниз так, как будто он опасался встретиться с её взглядом.

Её первой мыслью было «Боже, он же похож на моего отца». Это ощущение быстро прошло, но сходство было неоспоримо. Ему, казалось, было около 50 лет, он выглядел крепким и здоровым. У него были черные волосы наподобие её собственных, местами в них проглядывали седые пряди. Лицо было обычным, без запоминающихся черт. Он напомнил ей её отца, который умер почти десять лет назад.

Затем он поднял глаза и за одно мгновение все мысли вылетели из её головы, за мгновение, в которое, как она часто вспоминала позже, она подумала, что сходит с ума. Он заговорил, но она уже знала, что он скажет, и кто он на самом деле такой.

Он улыбнулся, и его голос прозвучал подобно колоколу.

— Рад наконец-то встретиться с тобой... Мама.

В первый и последний раз в своей жизни, Аллегра на мгновение потеряла сознание. Вся сила ушла из её тела, и темнота накрыла её зрение, все что она слышала было это последнее, невозможное и, тем не менее, неоспоримое, слово, и все, что она видела, был этот отчужденное, почти веселое, выражение его глаз, его глаз которые заполняли весь её мир. «Боже, таких знакомых глаз».

Выражение его таких ярких, таких зеленых глаз...

* * *

Гермиона сидела в гостиной и читала, когда туда вошел Гарри и внес какую-то красиво упакованную коробку. Она улыбнулась ему и отложила книгу.

— Что это?

Он сел рядом с ней.

— Назови это преждевременным свадебным подарком.

— О, подарки... — она сцепила руки вместе и приняла от него коробку. Она открыла её и вынула прозрачную стеклянную сферу. Одинокая светящаяся светло-фиолетовым светом нить двигалась и извивалась внутри. Она поглядела на Гарри, заинтригованная.

— Это Омут Памяти, — объяснил он. Он повернулся к ней с серьезным выражением лица. — Я знаю, что ты всегда очень переживала, что не видела тело Рона, когда он погиб, и что мы с тобой не могли вместе пережить это событие, событие, которое стало самой важной поворотной точкой в наших жизнях. И... я поместил свои воспоминания о том, как я нашел его, в этот Омут Памяти. Я пойму, если ты не захочешь сейчас смотреть на это. Но я думаю, что ты... возможно, не сейчас, возможно, позже... захочешь увидеть это своими глазами. Ты права, нам нужно было вместе пережить тот момент. Возможно, мы еще можем это сделать.

— Гарри, — сказала она, когда её глаза наполнились слезами. — Я так благодарна тебе за это!

— Странно, конечно, давать кому-то в подарок воспоминания о таком ужасном моменте, но...

— Я понимаю тебя, — сказала она, переплетая свои пальцы с его и глядя в Омут. — И я знаю, чего тебе стоит поделиться с кем-то воспоминаниями такими личными, такими приватными для тебя самого. — Она опустила его и взяла Омут обоими руками. — Я думаю... Я должна посмотреть прямо сейчас. Я могу перегореть, если буду ждать, и испугаться смотреть на это, и я думаю, что я должна сделать это ради Него. Нам обоим важно знать, что мы сделали все возможное в отношении Рона до того, как поженимся. И я чувствую, что это станет хорошим началом.

— Ты... хочешь, чтобы я сделал это вместе с тобой?

— Хм... нет. Лучше дай мне сначала посмотреть самой. Но будь поблизости. У меня предчувствие, что ты мне можешь понадобиться, когда я вернусь, — он кивнул.

Гермиона встала и подошла к карточному столику в углу. Она поставила Омут перед собой, и прикоснулась к нему своей палочкой. Огонек внутри начал вращаться и Гермиона уставилась на него, позволяя себе быть втянутой в чужую память. Она ощутила, как наклоняется вперед, как сфера становится все больше и больше...

... и вот она стоит на траве в лощине. Это была ночь, и было прохладно. Ночь, которую она хорошо помнила.

Она услышала, как справа от нее приземлилась метла, и она понимала в подсознании, что это они с Гарри прилетели сюда, прилетели, чтобы найти его тело. Она не обращала на них внимание, она пришла не для того, чтобы смотреть на саму себя. Она пошла вперед, не нуждаясь в провожатых, так как отлично помнила, где он лежал.

Издали он казался лишь кучей одежды, лежащей на земле, но по мере того, как она подходила, её грудь сжималась все сильнее и сильнее, и она уже могла разобрать, что это был именно он. Гарри впереди добрался до тела и вскрикнул от ужаса. Она попыталась было остановить его, но это было невозможно, она знала, что он не может видеть или слышать её, и, кроме того, он был занят. Гарри услышал, как та Гермиона из воспоминания подходит к нему, и побежал, чтобы перехватить её, оставив тело лежать на траве. Гермиона знала, что у неё теперь будет несколько минут, в течение которых возле Рона никого не будет, время, когда она сможет спокойно побыть рядом и посмотреть на него.

Она встала на колени рядом с ним, в груди возник комок... но странно, она не ощущала желания поплакать. Она выплакала все слезы по Рону уже очень давно, она плакала по нему сотню раз. Сейчас был момент для мирного прощания, момент, чтобы вместе с Гарри попрощаться с ним.

Все было так, как Гарри описывал ей. Его горло было перерезано, изображение молнии вырезано на его лбу. Было меньше крови, чем она опасалась увидеть, и его глаза были закрыты. Он казался просто спящим. Она подняла руку к его лицу и будто коснулась его холодной щеки.

— Ох, Рон. — прошептала она. — Мне так жаль. Ты не должен был оказаться здесь.

Она не могла удержаться и не вспомнить их последнюю встречу, тот момент, когда они впервые отдались друг другу в первый и в последний раз. Это было неловко, неуверенно, страстно и нежно одновременно, и когда все кончилось, они в шутку поздравляли друг друга, прямо как игроки в Квиддич после победы. « Ну хорошо, мы сделали это, — сказал Рон тогда. — Еще один пункт из длинного списка можно вычеркнуть!»

— Я теперь с нетерпением буду ждать следующего раза, — сказала она ему перед расставанием... но только не было больше следующего раза, ни для них двоих, ни для Рона вообще. Она не видела его больше никогда, никогда до сегодняшнего дня. Она не сомневалась в реальности того, что она видела, или в точности этого. Воспоминания были расплывчатыми, но память сама по себе запоминала все точно. Взятая у кого-то и сохраненная в Омуте Памяти, она была подобно фотографиям... неизменной и правдивой.

Она наклонилась ближе к лицу Рона, думая, как бы он выглядел сейчас, если бы был жив. Был бы он таким же высоким как Билл, или остался таким же, как Джордж? Как бы выглядело его лицо сегодня, сегодня, когда он давно превратился бы из мальчика в мужчину? Она подумала, что никогда этого уже не узнает.

Она перевела взгляд с ужасной раны вниз, на его грудь, которая была видна, так как его рубашка была расстегнута и откинута на одну сторону. Он так боялся щекотки там. И она не щекотала его в последнюю встречу, потому что...

Внезапно Гермиона затаила дыхание. Она глядела на грудь Рона долгие мгновения, а её мозг отказывался воспринимать то, что она видела. Когда она, наконец, смогла понять увиденное и осознала правду, она поняла, что не способна даже закричать.

Она оторвала себя от Рона и вылетела из Омута, плюхнувшись в кресло в гостиной. Она вскочила с него так стремительно, что кресло опрокинулось. Гарри оказался рядом с ней в одно мгновение.

— Ты в порядке? Ты побелела, как полотно! — сказал он.

Она посмотрела на него. Был ли он реален? Была ли она? Находились ли они в гостиной?

— Гарри... я...

Она заставила себе замолчать. Она должна была сохранять самообладание.

— Мне нужно кое-что тебе показать. Пошли со мной.

— Я не... что...?

— Просто пошли со мной, — сказала она, беря его за руку. Через мгновение они оба уже стояли рядом с телом Рона. Гарри был напряжен и сконфужен.

— Гермиона. Я уже видел это. Я не понимаю...

— Гарри, выслушай меня внимательно, — сказала она, отворачиваясь от Рона и глядя на Гарри.

— Хорошо, — ответил он, глядя на неё немного настороженно. «Возможно, он думает, что я сошла с ума», подумала она. «Черт возьми, а, может, это и правда».

— Ты помнишь, что случилось с Роном за день до смерти? На поле для Квиддича?

— Да, — ответил он, но это звучало так, будто он отвечает лишь чтобы успокоить её. — Конечно, я помню. Мы тренировались, и его ударило бладжером. Сломало ему ключицу. Мадам Помфи залечила её, но остались огромные синяки.

— Верно, — сказала она, ровным тоном. — У него оставались эти синяки в тот день, когда его убили. Я помню это, потому что когда мы с ним... ну ты знаешь, занимались любовью в тот день... я случайно коснулась его там и он сказал, что ему больно.

— Ну хорошо, — ответил он, явно не понимая, куда она клонит.

— Гарри, — сказала она, беря его за руку. — Мне нужно, чтобы ты ответил мне на один вопрос. — Она повернула его к телу. — Ты видишь эти синяки на его теле?

Гарри моргнул один раз, затем согнулся и стал смотреть, видя только то, что видел и ранее... ничего. Просто ровная, гладкая кожа на груди и плечах Рона. На том месте, где был большой фиолетовый синяк и где он должен был быть отлично виден.

Гарри медленно, очень медленно выпрямился и поднял глаза к ней. Гермиона лихорадочно думала, мысли мелькали в её мозгу в дикой спешке, как будто она пыталась отсрочить осознание правды на несколько мгновений. Она вспоминала то, другое тело, это поддельное тело Гарри. Это казалось таким дерзким шагом для... кто бы это не был, Сет, Мастер, кто-либо еще... как они вообще посмели сделать это? И теперь она понимала, как они посмели. Они посмели, потому что это уже однажды сработало... раньше.

Она совершенно не помнила, как они вернулись из омута, но они вдруг оказались снова в гостиной. Гарри так побледнел, что его лицо казалось серым. Гермиона не могла дышать, её грудь стянуло как кожу на барабане. Все это было слишком ужасно, чтобы думать или говорить об этом. Она поймала себя на мысли, что, может, если не говорить об этом, это окажется неправдой.

Гарри несколько раз открыл и закрыл рот, как бы пытаясь что-то сказать, внезапно его грудь задрожала, он прикрыл рот рукой и бросился из комнаты в туалет, по пути чуть не сбив Джорджа с ног. Гермиона прикрыла глаза руками, слыша, как Гарри рвет в туалете через коридор. Джордж был совсем сбит с толку.

— Гермиона, Гарри в порядке? Он не заболел? Что тут у вас произошло, я слышал какой-то грохот?

Гермиона заметила, что в спешке они опрокинули несколько стульев.

— Джордж, Джордж, Джордж, — повторяла она, и её голос звучал так, как будто она была за миллион миль отсюда.

— Боже. Гермиона... что случилось!? — он подошел и взял её за руку, беспокоясь об её состоянии.

Она опустила руки. Это нужно было сказать.

— Джордж, это все про... про.. — она всхлипнула и запнулась. — Это про Рона.

Джордж слегка отодвинулся и сдвинул брови.

— Что такое с Роном?

Мир вокруг неё посерел. Она попыталась собрать мысли, но это было подобно попытке вскарабкаться по намыленной веревке. Она встретилась взглядом с Джорджем, и увидела долгожданную уверенность в его коричневых глазах. «Может быть, я смогу сказать это», подумала она. «Попробую...».

— Это касается Рона, Джордж. Он жив.

[Конец второй части трилогии]

[От переводчиков:

Вот и наступил конец. Конец второй части трилогии «Фактор Неопределенности» — Гарри Поттер и Шоу Без Конца.

Не спешите прощаться с этой историей, ведь в скором времени (надеемся начать публикацию в декабре) вас ожидает третья и завершающая часть трилогии — Гарри Поттер и Герой с Тысячей Лиц!

Спасибо за то, что остаетесь с Гарри, Гермионой, и множеством других важных персонажей и запутанных историй, разрешение которым вы сможете найти в третьей части трилогии!]