А Лорд сдержал слово (гет)

Если бы Лили только могла представить, каким выдастся этот день, она бы вставала с постели с куда меньшей радостью. Но Нелли дремала на соседней подушке, тёплый воздух не вызывал мучительного желания зарыться поглубже под одеяло, и всё казалось настолько правильным, что сейчас быть попросту не могло.

В её снах Нарцисса Малфой без конца гладила кошку, перебирая пальцами цепочку, и что-то беспрестанно бормотала — вот только что, вспомнить у Лили не выходило. Дел не было до полудня: завтрак она — то ли по привычке, то ли из какой-то особой и странной здесь детской вредности — пропустила, а уроки начинались после обеда: всех младшекурсников увели на новый курс, связанный с опасными волшебными существами. На её почти испуганный вопрос, заданный вечером по каминной сети, Северус ответил без интереса, что Крауч и Спраут — странная пара, но за детьми в лесу следят превосходно.

Беспокоиться не выходило, горевать — не разрешалось. Было больно и горько, в целом, но она вспоминала Нарциссу и старалась быть суетливо-довольной в обычных делах. Домовой эльф принёс ей булочки и, хм, напиток — попробуй пойми, чай это был или кофе. Нелли, наконец, встала и теперь лежала у неё в ногах, пока Лили разбирала найденное в чемодане давным-давно начатое вязание.

Дверь тихо открылась у неё за спиной через несколько минут после того, как пробило десять часов. Лили не сразу поняла, что кто-то вошёл в комнату — а потому безмерно удивилась, услышав тихое:

— Доброе утро, миссис Поттер.

Хотя нет, безмерно удивилась — всё-таки не те слова. Услышав голос Волдеморта, она попросту испугалась.

* * *

Впрочем, начинать стоило всё-таки с другого времени. Нарцисса Малфой с кошкой на коленях, смеющаяся Нарцисса Малфой в голубом, Нарцисса, сидящая в её кресле рядом с камином, — накануне имя Малфой крутилось в голове Лили всё то время, что она пыталась заснуть. А может, крутилось — тоже не то, и оно кружилось, танцевало, и она сама напевала его, не в силах сосредоточиться на других мыслях или мечтах о спокойном — и вечном, наверное — сне. Нарцисса, подозрительно проверяющая платье за когтями кошки, Нарцисса, советующая зелье от головной боли с каминной полки («Вам мистер... профессор Снейп принёс»). Нарцисса, которая...

Лили никак не могла избавиться от чувства триумфа — радости, затопившей её вместе с пониманием того, что Нарцисса пришла и решила побыть здесь. Та смотрела с, пожалуй, чересчур отточенным выражением — но говорила так, словно была действительно довольна. Если Лили упоминала что-то, связанное с магглами, улыбка Малфой застывала, но почти сразу, чуть качнув головой, Нарцисса просто переводила тему. Если что-то казалось ей уколом — говоря о коллегах, Лили не смогла бы благожелательно отозваться о Беллатрикс, например, — Нарцисса ударяла в ответ с той же, иногда меньшей силой, но ни разу — сильнее. Даже самые ядовитые из её слов были... бездушными. Аккуратно, без эмоций, звучали и похвалы. Она говорила по правилам, была этим довольна, и Лили её... не понимала.

Выглядевшая совсем беззаботной, Нарцисса иногда упоминала о том, какое отвращение вызывает у неё Петтигрю. Она настороженно отзывалась о «гостях» поместья Малфоев и, судя по всему, боялась свёкра. Любила сына, мужа и сестру — больше, похоже, никто не вызывал у неё ни уважения, ни симпатии. «Тёмный Лорд» — от бывшей Блэк это звучало непохоже на обычное обращение Пожирателей, это был... титул, странно элегантный — иногда заговаривал о будущем Драко, и Лили вовсе не казалось, что Нарциссе эти его слова нравились. Люциуса почти ежедневно было нужно лечить: лекарственные зелья и заклинания были любимой темой Малфой и из-за него тоже, и она даже не скрывала ранения мужа, расспрашивая о подобном опыте в жизни и Лили и рассказывая о том, какого результата добивалась сама. Белла вела себя непривычно дико, и сестру то и дело смущала. Нарцисса была ничем, никем, и она никогда этого не выбирала.

Но она сидела — и улыбалась. Поначалу улыбалась светски, потом, не находя подвоха, — светлее, она успокаивалась. И рассказывала про то, как легко можно найти утешение в чём-то обычном. «Не верите, да? Совсем от чего угодно».

Они пили чай, говорили о чём-то — сколь возможно бессмысленном, — Нарцисса гладила кошку и рассматривала цепочку, пока не спросила, наконец:

— На ней ведь... чары?

— Да, и обнаружитель реагировал, но не знаю, какие. Думала о чём-то вроде препятствующих разрыванию, но...

— Нет, — Нарцисса тогда задумчиво покачала головой и добавила: — Это какая-то маскировка. Но какая именно, и зачем, — не знаю.

Нелли ушла в другую комнату, спрыгнув с её коленей, а Малфой вдруг спросила, почему Лили согласилась вести зельеварение. Говорить с ней, как оказалось, можно было долго. И — приятно.

Лили не знала пока, куда идёт. Но шла ведь.

* * *

Если бы можно было забыть про причину, по которой Лили связалась с Нарциссой, разговор с ней был бы самым счастливым событием с самой ночи на Хэллоуин. Но мысли и планы мешали только засыпать — утром же всё как-то упрощалось, и в жизни профессора Марлоу, наконец, случилась самая первая радость: она нашла первую ниточку и теперь могла — пусть недолго — не обдумывать это, а просто за неё цепляться. Насмешки сестёр Блэк над её непривычной холодностью что-то почему-то изменяли, и сегодня Лили могла чувствовать... чувствовать себя живой.

Вот только живой, по-утреннему тёплой Лили совсем не следовало видеть Волдеморта. А именно он внезапно пришёл к ней.

И смотрел, чему-то усмехаясь — бледная кожа сегодня не так обтягивала лоб и скулы, и директор казался почти нормальным человеком: если отбросить странный отблеск и само выражение безмерно пугающих глаз. Тот-Кого-Называть-Бы-Не-Следовало опустился в кресло рядом с Лили, и, не услышав ответного приветствия, продолжил:

— Надеюсь, вы не возражаете против подобного обращения... хотя нет, помню, возражаете. Однако, миссис Поттер, сегодня мне хочется называть вас именно так.

Она смотрела на него, ничего не понимая, и пытаясь только заставить бешено бьющееся сердце быть спокойнее хоть чуть-чуть: Лили почти чувствовала боль в том месте, где ударилась в Годриковой Лощине головой, а в её ушах зазвенел собственный крик — будто бы забытый, а теперь внезапно вернувшийся. Волдеморт даже нахмурился на мгновение, оценивая её выражение лица, но потом продолжил, не изменяя насмешливо-доброжелательного тона:

— Насколько я знаю, вы никогда не интересовались тем, кто управляет... да, в общем-то, чем угодно. Магическая Британия, просто Великобритания, наши союзы, мир...

Что-то подсказывало, что молчать, когда он делает такие паузы, продолжать уже не стоит, но Лили не хотела и не могла ничего говорить.

— Вы не человек личностей, миссис Поттер. До нашей... несомненно, своеобразной последней встречи в рамках войны, скажите, вы ненавидели меня?

— Да, — в его руках не было палочки, но угроза, казалось, вполне могла прийти и без неё. Голос Лили прозвучал сухо даже не по её воле — что-то давило на неё, заставляя склонить голову, и борьба отбирала слишком много сил.

— Вы так уверенно говорите это. Миссис Поттер, — усилий потребовалось больше, — да, сейчас у вас есть причины меня ненавидеть. Их не так много, но главная, только подумайте, может исчезнуть.

— Они не вернутся.

Его губы скривились, и Волдеморт покачал головой с очевидной насмешкой. Он молчал, наверное, больше минуты, прежде чем сказать:

— Не будем спорить. Я и так знаю, как подействовать на вас, миссис Поттер. Вы честны — вот вам простая правда. Дети здесь глупы, и отнимают моё время. Абраксас — эгоист, который не принимает правильных решений без моего наставления. Я совсем не сплю — это было бы просто бездарно, но даже в сохранённые ночные часы мне приходится решать насущные проблемы.

Он вдруг поднялся, прошёл мимо неё к камину и замер где-то там, за её спиной.

— Что бы вы сделали, если бы перо не писало? А если бы на нём лежали чары, мешающие вам взять другое перо? — этот голос сейчас звучал словно лишь слегка раздражённо, просто и обыденно, но Лили всё равно находила в нём бесчеловечность. — Я не могу отказаться от Хогвартса и Британии. Мне нужно найти тех, кто смогут хорошо, сами, ими управлять. В мою пользу — и лишь с умеренной тиранией. Как вы думаете, Беллатрикс Лестранж... молода, конечно, но почему нет? Как вы думаете, Беллатрикс будет хорошей здесь директрисой?

Он знал наверняка, что происходит с выражением её лица, и даже не стремился увидеть его снова.

— Впрочем, я сам предпочёл бы кого-то, лучше контролирующего эмоции. Доказавшего свою преданность мне, конечно... или — в конце концов, проследить за ним будет несложно — просто вполне лояльного. Не стройте иллюзий, я не думаю о вас, но — подумайте. Вы всегда были хорошей девочкой Дамблдора, неужели вы всё-таки хотите научиться убивать? Неужели вы верите в то, что месть что-то меняет? Подумайте, Лили, неужели вы не сможете полюбить и начать защищать что-то... здесь? Толпы этих детей, например. Нужно быть всего лишь умеренно разумной. Вы сможете остаться преподавать. Другие, старые, смогут преподавать с вами.

Волдеморт коснулся спинки кресла — Лили почувствовала волну его магии и отшатнулась, но не происходило пока ничего плохого.

— Вы упрямитесь в своей неприязни, только и всего. Можно ли это назвать обидой? — он негромко усмехнулся, и она вдруг поняла, что теперь не может пошевелиться. — Вы не ненавидели меня до смерти своих собственных мужа и сына, миссис Поттер, я видел это в ваших мыслях. Вам не нравились мои идеи. Мои методы. Но теперь власть — моя, и я могу делать то, что мне нужно, не считаясь с чистокровными и — кто знает? — никого не убивая?

Теперь он почти шептал:

— Нужно немного, поверьте. Всего лишь не делайте ни-че-го. Вы будете просто символом того, что моя власть справедлива. Просто согласившись. Просто не возражая. Никто не сможет приписать вам ужас войны, зато вы станете знаком окончания террора.

Волдеморт направился к двери, говоря уже в полный, обманчиво-тёплый голос:

— Они мешают мне, и я просто хочу их — пока по-хорошему — успокоить. На вашем месте, миссис Поттер, я бы всё-таки немного... подумал.

Дверь за ним закрылась, а Лили задохнулась, пытаясь разжать пальцы — это уже стало возможно, — стараясь понять, чем так свело всё тело, и зарыдала.

* * *

Нарцисса вновь коснулась цепочки — как-то, на этот раз, настороженно, а потом внезапно тихо спросила:

— Можно я её... сниму?

Лили кивнула, и Малфой взмахнула палочкой, а потом подхватила на лету тонкое серебро. Нить вновь была цельной, и Нарцисса, погладив её обеими ладонями, вдруг надела цепь на запястье.

И та исчезла. Лили изумлённо моргнула, посмотрела гостье в лицо — и увидела странное выражение: смесь осторожности, интереса и необычного отвращения одновременно. Нарцисса смотрела себе на колени.

Лили, собравшись с духом, перевела туда же свой взгляд. На голубом — тёмно-голубом на этот раз — подоле леди Малфой лежал потрёпанный развёрнутый свиток. Свиток, исписанный разными чернилами, разными руками... разными людьми.

Она могла видеть первое строчку. Там было только одно слово.

"Лили!"