Сэр, простите, ещё кое-что... (джен)

Беррен Сэлинджер, учитель магозоологии на старших курсах, оказался тонким юрким типчиком, которого, однако, слушались все твари ХХХХХ класса опасности, даже свирепые виверны становились при нем нежными курочками, тихими и смирными лапочками. Уж такая мощная харизма была у этого дарео-волвена, в человеческом обличии выглядевшего совсем обычным мужчиной среднего роста с солнечной улыбкой, карими глазами и светлыми кудрями, усмиренными кожаным ремешком.

Выслушав проблему Северуса и Гарри, Беррен озабоченно нахмурил красивые золотистые брови и наморщил высокий лоб, целиком погружаясь в поставленную задачу. А она была о-о-очень такая — Гарри хочет домой, но его конь ни разу не впрягался в телегу, а сопровождающий мальчика профессор ни разу не садился на лошадь верхом. Вот такая сложная проблема возникла. Вот и как тут быть, не пешком же им идти?..

Посмотрел на Северуса. Фигура у него ладная, стройная, прекрасное телосложение, никаких изъянов, сильные длинные ноги… что ему мешает на лошади усидеть? Но Сэлинджер очень хорошо понимал, что нельзя силком загонять человека на лошадиную спину — ничего хорошего из этого не выйдет, так же, как невозможно запрячь неподготовленного коня в карету… И ведущим этого коня не поставишь, для этого его так и так надо во что-то впрячь, а то разнесет их по разным дорогам мироздания, суть-то в том, что одна лошадь знает одну дорогу до дома, другая — другую, третья — третью, и просто за первой они не поскачут, потому что первая откроет только ту дорогу, которую знает только она. А массово в одну сторону могут побежать только те, что в команде работают, то есть вместе в одной упряжке.

Сам он Гарри в лучшем случае до Калифорнии сможет препроводить, а там уже по-маггловски придется добираться в Глендейл и на Доран-стрит. Калифорния-то большая, огромный штат с горами и городами… И что с того, что ему известен ближайший к Гарри адрес — предгорья Вердуго, дикие земли Куонеба — путь туда только Серебрянка знает. Другого коня к Серебрянке привязать, и пусть он ведет заводного в поводу? А заводного при этом впрячь в тарантас. Сработает?

Обдумав эту идею со всех сторон, Беррен пересказал её Северусу и Гарри. Северус мрачно задумался, а Гарри недоуменно бухнул:

— А я и не думал, что всё настолько сложно! Лошади же табунные животные, у них единый разум. Есть индейская поговорка: коню не нужны дорожные указатели, где прошел один, там пройдет и сотня!

— Я понял вашу мысль, мистер Коломбо, но поверьте, были попытки проехать верхами вслед за ведущим, и ничего не вышло: первый наездник ушел по СВОЕЙ дороге, а остальные заблудились. Им пришлось уйти по своим тропам или вернуться в исходную позицию, — серьезно пояснил Беррен мальчику.

— А лошади были в уздечках? — прозорливо спросил Гарри. Беррен задумался, припоминая.

— Да, та попытка проехать в группе была совершена в восемнадцатом веке, с тех пор больше не пытались.

— Ну тогда всё ясно, — вздохнул Гарри. — Они не смогли проехать по единой дороге, потому что кони не знали, куда идти. Они были в уздечках и ими управлял человек, поэтому у них ничего и не получилось. Мне Денвер говорил: надо полностью довериться лошади, только тогда всё получится. Ведь дорога принадлежит лошади, а ей, в свою очередь, подвластны все дороги.

Северус насторожился.

— Мистер Коломбо, я правильно расслышал, вы практикуете езду без узды?

— Да, сэр, — невинно-наивно закивал Гарри. — Серебрянка сроду уздечки не знает, он бы и с седлом не познакомился, да я настоял на том, чтобы Денвер ему седло сделал. Но и то со скрипом согласился после того, как я доказал, что оно защитит спину лошади.

На это Северус неразборчиво пробурчал под нос что-то вроде «и куда родители смотрят?!.» Гарри, однако, ушастым оказался — прекрасно расслышал невнятное бурчание директора. Несогласно возразил:

— А папа у меня умный, сразу в корень зрит: если видит должный результат, то не разводит панику на пустом месте!

— И что же он в таком случае видит? — недовольно спросил Северус, начиная злиться на сверхвумного папашу.

— Он видит, что конь послушный и вполне управляемый, — сердито ответил Гарри.

— Без уздечки? — не поверил Северус.

— Без уздечки! — гордо подтвердил Гарри.

— Не верю! — Северус скрестил руки на груди и вскинул подбородок. Гарри хихикнул. Беррен оглядел директора и фыркающего мальчика, понимающе заулыбался и громким шепотом спросил, склонившись к ребёнку:

— Что тут смешного, мистер Коломбо?..

— Он похож на Монтесуму!.. — счастливо прошептал Гарри.

Северус сперва не врубился, потом оглядел себя спереди и поспешно опустил руки, сообразив, что встал в позу индейского вождя. А тут ещё Беррен придирчиво обозрел его прямые черные волосы и вдумчиво изрек:

— Пера орлиного не хватает.

Гарри в ответ на это экзальтированно запищал, не в силах удержать щенячье счастье. Чего стоило Северусу удержать при себе сарказм и не истечь желчью, один Мерлин ведает… Но немного злости он всё-таки выпустил, раздраженно рявкнув:

— Ну и где вы найдете такую лошадь, которая без уздечки впряжется в карету?

Беррен вскинул руки и звучно щелкнул пальцами.

— Фестрал! — взглянул на оцепеневшего Северуса и недоумевающего Гарри и мягко пояснил: — Серебрянка откроет дорогу, а фестрал повезет за ним школьную карету. Как вам такой расклад?

Другого расклада не было, так что Северусу пришлось согласиться с тем, что нашлось. Хагрид, узнав, что пассажир один и без багажа, предложил вместо кареты взять легкий двухместный фаэтон. Гарри одобрительно оглядел изящную легонькую повозку, похожую на городской фиакр, и попросил показать фестрала. Хагрид добродушно прогудел:

— Ну дык вон он, меж оглобель стоит.

Гарри удивился, а потом посмотрел на висевшую в воздухе конскую упряжь — шлею, колку, подперсный хомут — и задумался. Логика и глаза явно говорили об одном и том же: лошадь есть, но её не видно. Видно было, что ремни охватывают вкруговую чье-то невидимое тело и как они шевелятся от чьего-то дыхания. Заинтригованный вконец, Гарри подошел к оглоблям, осторожно протянув руку, положил ладошку на широкий ремень подперсья и тут же ощутил мягкую шелковистую шерсть сверху. Пройдя ладонью на ощупь, Гарри осознал, что касается худой лошадиной груди. Шея, косое плечо, подвздошье… двинулся вдоль ребристого невидимого бока, пересчитывая ребра, добрался до острого торчащего маклока и возмутился.

— Да это скелет ходячий! Чарльза Дженсена на вас нет, изверги, до чего скотину довели?! Вон, исхудала в дым, аж не видно!..

Хагрид опасливо и виновато покосился на профессора Сэлинджера, чего-чего, а малец по-своему был прав. Тот наклонился к мальчику.

— Мистер Коломбо, это фестрал, фестрический конь, его видит только тот, кто воочию видел смерть. В этом случае вам повезло, мистер Коломбо, это значит, что на ваших глазах никто не погибал. Я очень рад за вас, вы — счастливый человечек.

Гарри грустно вздохнул и покачал головой.

— Дедушка Берни умер, и бабушка Флори, её не стало пять лет назад, дедушка очень сильно сдал и всего на три года пережил её. А ещё умерли тётя Мэри и дядя Дэвид, мама и папа моего кузена Энди… — опустил голову и чуть слышно прошептал: — Я так по ним скучаю.

Северус и Беррен встревоженно переглянулись над головой мальчика. Стало так тоскливо на душе, этот солнечный ребёнок всё же познал горечь утраты, пережил потерю близких. Как жаль, но такова жизнь и никто, никто в целом мире не застрахован от подобных случаев, все мы когда-либо рано или поздно кого-то теряем. Склонив головы, трое взрослых отдали дань памяти усопшим незнакомым людям, посвятив им минуту уважительного молчания.

Ну, а потом, конечно, отправились в путь. Гарри вскочил в седло, Северус забрался в повозку, туда же, к нему на колени, прошмыгнул Тополек, высоко в небе над их головами пронзительно свистнул сокол. Гарри шумно выдохнул, подался вперед и погладил крутую шею мустанга, собираясь вверить ему свою жизнь, отдавшись его конским знаниям.

— Ну, давай, Серебрянка, — шепнул Гарри. — Увези меня домой и открой дорогу моему провожатому. Я бы сам, один, поехал с тобой, но кто ж меня одного отпустит, правда?

Конь скосил на него карий глаз и тихонько хрюкнул. Гарри дал легкий посыл, и мустанг стронулся с места, за ним смешно, как сам по себе, поехал фаэтон — невидимка-фестрал двинулся следом за Серебрянкой. Сначала они ехали по территории школы к воротам, затем, миновав их, покатили по проселочной дороге, ведущей к Хогсмиду, здесь конь слегка нагнул голову, подавая хозяину сигнал о смене аллюра, Гарри понял и крепче сжал ногами конские бока. Серебрянка перешел на рысь, потом разогнался до кентера — легкого галопа. В том месте, где проселочка немного сворачивала к западу, Серебрянка ускорился до полного галопа и открыл Дорогу… Она возникла перед ними совершенно неожиданно, широкая и солнечно-желтая, прямой стрелой убегая вдаль средь пшенично-ржаных полей.

Северус вздрогнул от внезапной смены декораций — только что они ехали по серой унылой дороге под свинцово-осенним небом и вдруг со всего маху нырнули в жаркое, травянисто-солнечное лето. Здесь было душное пекло, сладко пахло травами, прогретыми зноем… Гарри с интересом оглянулся по сторонам, отмечая прежде всего безлюдность данного места, его первозданную, дикую тишину, которую нарушали лишь стук копыт, скрип колес экипажа, ветер и стрекотание насекомых. Ну… неплохо, в принципе, Серебрянка открыл удобный портал для перемещения, совсем не тот, что избрали для своего межпространственного скачка мрачные трансильванские кони.

По ощущениям прошло около часа, может быть, минут сорок. Всё это время стучали-цокали копыта по желтой дороге и шуршали колеса позади за невидимым и неслышным фестралом. И непонятно было, когда это прекратится, просто в какой-то миг Гарри увидел пылающую корову. Он уже миновал её, когда вдруг до него дошло, мимо кого проехал, резко обернувшись, Гарри посмотрел назад, потом вокруг: точно — сзади вака-де-лумбра, а вокруг дикие земли мира Денвера. Серебрянка привез его домой.

Вспомнив о директоре, он снова оглянулся — да, всё в порядке, вон коляска с профессором. Тополек, взволнованно чирикая, с колен вскарабкался на плечо Северуса, обернув хвост вокруг шеи профессора, кончик его залез в самые ноздри, пышные усы древоскрипа кололи и щекотали щеку и ухо, отчего Северус поморщился, начиная полагать, что чертова зверя слишком много. Словно услышав его недовольство, Тополек быстрым движением, как бы мимоходом, лизнул профессора в щеку, что окончательно убедило Северуса в том, что он зря сюда приехал.

Доехав до дома Денвера, Гарри спрыгнул с коня и радостно кинулся к Спящей Уточке, жене индейца. Спящая Уточка с восторгом обняла Гарри и сообщила, что сейчас пошлет за Денвером. А пока его ждали, Северусу и Гарри дали умыться с дороги, после чего сытно накормили маисовой кашей с кукурузными лепешками и козьим молоком.

Фестрала Северус, к счастью, догадался распрячь, причем Гарри помогал ему, подсказывая, как какую часть амуниции снимать первой-второй, а увидев, как директор протаскивает ремни под чем-то непонятным, удивился, полез щупать и пришел в полное обалдение.

— Это что, крылья?! Вау, неужели пегас?!

Правда, восторги маленько стухли, когда, ощупав крыло во всех подробностях, Гарри понял, что оно не покрыто пером, а кожистое, как у летучий мыши. Смущенно высказался:

— Упс… что-то оно… демоническое.

Это Северус язвительно подтвердил, описав белесые глаза без зрачков, клыки в пасти и когти на ногах фестрала. Где-то полчаса спустя приехал на своем стареньком грузовичке срочно вызванный женой Денвер. Чинно поздоровавшись, он дождался, когда у Гарри утихнут эмоции, он успокоится и залезет в кабину вместе с профессором, после чего тронул машину и доставил их на Доран-стрит к дому Коломбо.

Увидев отца, Гарри испустил такой отчаянный вопль, что тот больно срезонировал в барабанных перепонках Северуса и Денвера, отчего они непроизвольно пригнулись на своих сиденьях. Сами понимаете, в каком настроении Северус вылез из машины, оглушенный на оба уха.

Внешний вид Фрэнка Коломбо создавал двоякое впечатление: простенькая неприметная внешность и потасканная одежда вызвали презрение и, что вполне ожидаемо, здоровое такое раздражение. Созерцая простецкое лицо с гладковыбритым синеватым подбородком, многочисленные морщины, заметное косоглазие и пышную темно-каштановую шевелюру с проблесками седины, Северус едва подавил желание выругаться — и это, простите, ничтожество, стало отцом золотого мальчика???

Потом к раздражению вдруг прибавилось ещё одно чувство, которое Северус долго не мог определить — ревность. Сначала он просто тихо злился, смотря, как мальчишка липнет к отцу и никак не отлипает, всё время рядом, всё время в глаза заглядывает и всё о чем-то спрашивает-спрашивает и спрашивает, тарахтит-тараторит без умолку. И всё папа-папа-папа, без конца повторяет слово папа… Ага, это ещё мама не пришла. С появлением миссис Коломбо Гарри передислоцировался — атаковал маму. Теперь он трещал по-новому, без конца восклицая «мама-мама-мама!»

Полноватая шатенка вскоре тоже начала вызывать раздражение, и только тогда до Северуса дошло, что он ревнует. А осознав сей невероятный факт, он так и замер в кресле, что, простите, это чувство — ревность? Он ревнует? Сперва он злобно рассмеялся внутренне — ну что вы, какая ревность?.. было бы к чему…

А когда Гарри окружили сестры и старшие братья, к злости и ревности примешалась безысходная тоска. Северус увидел, что Гарри, золотой Гарри, сын его любимой подруги детства, вырос в огромной и дружной семье. Чувство ревности усилилось, углубилось, стало крайне обидно, что Гарри, этот славный солнечный мальчик, отдает свою чистую незамутненную любовь этим людишкам, этим… простакам, в то время, как его могла усыновить любая уважающая себя семья чистокровных волшебников… Да хотя бы Малфои! Или Долгопупсы, или Прюэтты с Блэками, что, у него в Англии совсем нет родни?! Да я вас умоляю, у Поттеров пол-Англии родичей!

Братья и сестры уволокли Гарри к друзьям «на-повидаться», а Северуса пригласили к столу на кухне для более близкого знакомства. Косоглазый, вызывающий раздражение коротышка крайне не нравился Северусу, но воспитание обязывало вести себя культурно и призывало кротко принять приглашение. Фрэнк поставил перед гостем кружку крепкого американо, сам сел напротив и непринужденно спросил:

— Как поживает Петунья?

Северус как раз сделал глоток кофе и просто чудом не поперхнулся.

— Что? Вы знаете Петунью? — от удивления Северус ответил вопросом на вопрос. Коломбо недоуменно пожал плечами.

— А чего ж кузину-то не знать? Редко-редко, но виделись, переписываемся вот…

— А Лили?.. — растерянно ляпнул Северус, изо всех сил пытаясь осознать, что перед ним сидит её родственник. Коломбо с сожалением покачал головой.

— Нет, мы только слышали друг о друге, сам я лично общался только с Петуньей, когда она приезжала в Штаты вместе со своим отцом Гарри Эвансом. Гарри просил помощи у моего отца, ему нужны были деньги на операцию для жены.

В голове Северуса лихорадочно завертелись винтики, подсвеченные лампочками Эдисона.

— Так значит Гарри не случайно оказался у вас?!

— Нет, — улыбнулся Коломбо. — Петунья написала мне, когда Лили погибла, очень просила меня приехать. Я тогда впервые покинул Штаты и пересек океан. Как выяснилось, Лили оставила Петунье завещание, в котором просила, чтобы опекуном для Гарри назначили меня, её американского родственника. Наверное, Петунья рассказала обо мне Лили что-то очень хорошее, иначе она бы и не вспомнила обо мне. Ну, а мы с женой в свою очередь решили, что не станем ставить какие-то условные расстояния между нами и мальчиком. Слишком много Гарри потерял в ту ночь, мы сочли это несправедливым и приняли решение восполнить малышу утраченное.

Потрясенный Северус во все глаза смотрел в лицо, ставшее внезапно таким родным и… прекрасным. Всё стало так просто и понятно. Семья. Коломбо дали осиротевшему малышу утраченную семью. И это было… правильно. Да, правильно, двоюродные родственники, сторонние дядя и тётя стали родными по-настоящему, законно усыновив двоюродного племянника, сына какой-то там кузины. В груди Северуса разлилось приятное благодарное тепло, и он вдруг понял, что уважает этого человека, простого и скромного лейтенанта, который оказался совсем не чужим, а очень даже родственником его любимой обожаемой Лили. Ведь её отец, Гарри Эванс, приходился дядей этому Коломбо.

Фрэнк хитро взглянул на него единственным глазом и лукаво-вкрадчиво сообщил:

— Мы можем постелить вам в комнате Энди. К сожалению, это единственное помещение в доме, где находится молодой холостяк. Уверен, Энди не станет возражать и с удовольствием потеснится с вами до вечера воскресенья.

Наклонив голову, Северус с предельной кротостью принял этот язвительный пинок судьбы — вселение в комнату к молодому человеку. Ничего не поделаешь, придется побыть чьим-то гостем полтора дня. Зато задачу он свою выполнил — проводил мальчика. Потом ещё пару раз проводит, а там, глядишь, и сам начнет ездить… Хотя…

Коломбо встал, прошел мимо Северуса и, проходя к двери, дружески хлопнул по плечу.

— Рад с вами познакомиться, господин Снейп. Благодарю вас за то, что в целости и сохранности доставили Гарри домой.

Хотя… где Англия, а где Америка? Это очень далекое расстояние для маленького мальчика. Будет лучше, если он попровожает Гарри весь год до второго курса, неторопливо додумал Северус. Его плечо долго не хотело забывать ощущение теплой и надежной ладони…