Сочинять письмо для Поттера сперва вознамерилась МакГонагалл.

После очередной внеплановой летучки в директорском кабинете решено было, что Гарри нужно послать официальное приглашение, чтобы, так сказать, «по форме, с гербом и восемью печатями».

Минерва долго возилась над пергаментом, выводя строчку за строчкой, и сосредоточенно хмурилась, покусывая кончик пера.

— Минерва, у тебя сейчас хвост от азарта задёргается, — проговорил вышедший из камина Снейп.

Сегодня он удержался от того, чтобы споткнуться и растянуться на полу директорского кабинета, и Рон не преминул поздравить его с, наконец-то, лёгким днём в лабораториях Мунго.

Каждый вечер после того дня, как в Хогвартс прилетела министерская сова, в кабинете директора собирались на «вечерние чаепития», где шло обсуждение новой «лекции», управление которыми временно взяли на себя Рон и Гермиона. Минерва не могла остаться в стороне от такого щекотливого вопроса, и потому там же, за чаем, вносились и новые предложения по внедрению этой лекции в общий курс следующего года.

Там же сочинялся и сам «план лекций» для отправки в попечительский совет.

Стол в кабинете директора представлял собой огромную свалку пергаментов, из-за которой мелькала макушка Грейнджер, постоянно сверяющейся по книгам с каким-то из параграфов законодательства, от чего Рон чувствовал себя практически как дома. Для убедительности не хватало только стакана с соком.

Каждый вечер, ближе к полуночи, из камина на ковёр в прямом смысле этого слова вываливался «кавалер за заслуги перед отечеством первой степени ордена так его растак Мерлина» профессор зельеварения Северус Снейп.

Серый от усталости, он ворчал что-то про бракованную партию дымолетного порошка в приёмном покое госпиталя св.Мунго, а потом на четвереньках добирался до ближайшего от него кресла и неизменно спрашивал:

— Ну, чего вы там ещё напридумывали, пока я занимался спасением жизней?

Вначале Рон несколько опасался разговоров с профессором и предпочитал хранить осторожное молчание, предоставляя разговор Минерве или Гермионе.

Но через пару дней, поняв, что Снейп вряд ли проклянет его за вопросы о Мунго, регулярно начал расспрашивать того о «сводках с фронта».

Так как МакГонагалл с Грейнджер, после краткого приветствия и пересказа о событиях в школе, снова погружались в расчёты, переставая замечать что-либо вокруг, Снейп удовлетворённо откидывался на спинку кресла и, прикрыв глаза, милостиво разрешал Уизли: «Спрашивайте!»

Это его «спрашивайте» звучало как пароль, потому как Уизли в ответ неизменно отвечал: «Ну и как оно там?».

Вчера Снейп варил в паре с Брутом последние образцы «Куэнса-Дроббита», дорабатывая их для оставшихся трёх магглов.

Старушка, как и грузный старикан с бакенбардами, опасений уже не вызывали, а вот с девочкой лет пяти возникли трудности.

Северус, хмурясь, несколько раз приходил к ней в палату, проверяя свои расчёты. В пятый раз, отчаявшись разобраться, он даже прихватил с собой Стэнли, чтобы тот сам убедился, что эти его расчёты действительно верны.

Не каждому мастеру зелий, а тем более ещё и сильному природному окклюменту, будет приятно выглядеть перед своим помощником запутавшейся второкурсницей. Пусть вот сам поглядит, что Северус ничего не напутал.

Рон сидел в глубине кабинета на пухлом стуле и забавлялся с мудрёным серебряным приборчиком из личной коллекции директора Дамблдора.

Сегодня он не торопил Снейпа с рассказом, видя, как тот устал за эти десять дней. Снейп и так никогда не производил впечатления здорового и красивого человека, но сейчас и без того был похож на мумию. Хорошо хоть, дети на его уроках в эту неделю вели себя крайне тактично.

Услышав очередную шипящую реплику жены, Рон с улыбкой хмыкнул и бросил быстрый взгляд на МакГонагалл.

Шебурша в завалах бумаг, как две библиотечные мыши, они не переставали препираться, ругаясь на темы вроде «необходимо», «не этично», «не пропустят».

— Ну, так что, Уизли, есть ли прогресс в нашем деле? — спросил Северус, не открывая глаз.

— Если вы про Мунго, — повернулся к нему Уизли и поставил крутящуюся безделушку на полку, — то они рискуют скоро получить вас в качестве своего пациента.

Снейп неопределённо дёрнул плечом и улыбнулся.

— Не дождутся, — он открыл левый глаз, скосив его на Рона.

— Если же вы про школу, — продолжил Уизли, как ни в чём не бывало, — то в целом неплохо, я думаю. Директор МакГонагалл сделала официальное заявление в Большом Зале, объяснив это, как мы и договаривались, необходимостью форсировать события.

— Даа, — протянул Снейп и открыл уже оба глаза, — очень на руку пришлись начавшиеся, наконец, публикации.

— А так же то, что вас призвала ассоциация зельеваров прямо за завтраком на глазах у всех, — подхватил Рон.

Часы пробили полночь, и Дамблдор завозился на холсте, пытаясь всунуть в картину нарисованный чайник с ангелочками.

— Альбус! — негромко позвал Снейп, — Альбус, а давайте вызовем сюда художника, пусть пририсует вам вазочку с лимонными дольками.

Со стороны директорского стола что-то хрюкнуло, упало и покатилось.

Через пару мгновений, из-под стола на четвереньках выползла Гермиона с чернильницей в руке, а гора пергаментов продолжала подозрительно кашлять и трястись.

— Профессор Грейнджер! — пропел Снейп, скрещивая вытянутые ноги, — Я и забыл, что вы здесь! А мы вот тут с вашим мужем о живописи болтаем...

Рон тактично кашлянул в кулак и посмотрел на Дамблдора, который зацепился за что-то мантией и теперь никак не мог влезть на картину целиком. Чайник в его руках угрожающе трепыхался.

— Здравствуйте ещё раз, профессор, — сказала ему Гермиона, поднимаясь и отряхивая колени.

Она осмотрелась по сторонам и скептически поджала губы, так и не найдя, куда ткнуть чернильницу.

— А мы решили Гарри письмо написать!

Снейп с азартом выпрямился:

— Давайте я!

Глаза его подозрительно заблестели, и он уже потянулся к Грейнджер, чтоб забрать у неё баночку с чернилами.

— Привет, Северус!

Из-за стола, наконец-то, показалась голова Минервы.

— Я уже настрочила, пока ты отдыхал.

— Эх, — растянулся обратно в кресле Снейп, — всегда мне достаётся только самая чёрная работа. Мой эпистолярный жанр скоро совсем зачахнет в установившемся режиме «толерантности и взаимовыручки».

— Не беспокойся, будет тебе твоё ещё в сессию, — проворчала МакГонагалл, отсылая ему по воздуху чашку чая.

— Мы решили, что для попечительского совета официальное письмо с приглашением из Хогвартса будет выглядеть весомее вашего Вопиллера, — ответила за Минерву Гермиона, и поставила, наконец, чернильницу на подоконник.

— Вопиллер? — притворно воскликнул Снейп и даже взмахнул в воздухе руками. — Да за кого вы меня принимаете?! Я вам что, Молли Уизли?

— Но-но, — предостерег Рон и пригрозил Снейпу пальцем.

Дамблдор, наконец, сделал финальный рывок, в наступившей тишине кабинета отчётливо раздался треск материи, и Председатель Уизегомота ввалился в картину, расплескав весь кипяток себе на холст.

Все с глубоким интересом посмотрели на портрет, ожидая дальнейшего развития событий.

Дамблдор тяжело вздохнул, убрал чайник куда-то в сторону и прошлёпал по лужам вглубь картины, бурча: «Ну тут же у меня где-то тряпочка валялась».

«Бэнг-Бонг».

Часы пробили половину первого. Снейп зевнул, запоздало прикрыв рот рукой.

— Северус, шёл бы ты уже спать, — сказала, посмотрев на него Минерва, — а то действительно, свалишься там завтра в один из своих котлов и поминай как Локхарда.

Северус скептически посмотрел на неё, но с места не сдвинулся.

— Рональд, — обратилась МакГонагалл к Уизли, — вы ведь ещё не говорили с Гарри?

Рон отрицательно покачал головой.

— Я должна отправить ему «официальную» сову, чтобы письмо было зарегистрировано. Когда начнётся вся эта бесконечная волокита, — она поморщилась, — мне бы хотелось иметь козырь на руках. Ну, или хоть какое-то его подобие.

МакГонагалл с сомнением посмотрела на письмо у себя в руке.

Рон кивнул, поднимаясь со стула:

— Я, признаться, уже неделю его караулю. Но вчера, наконец, сообразил, как его разыскать. Думаю, на днях встретимся. Вы ведь хотите, чтобы я рассказал Гарри о наших планах до получения им официальной совы?

— Да, Уизли, я думаю, так будет лучше, — заверила его МакГонагалл, — весь этот официоз, бланки и приглашения… Боюсь, Гарри это только напугает.

— Смотрите-ка, какой он у вас ранимый и чувствительный! — глядя на них из своего кресла, пробурчал Снейп. — И почему у меня всегда самые неинтересные поручения?

— Шли бы вы спать, профессор, — хором сказали ему трое.

* * *

Спать.

Гарри разлепил один глаз и посмотрел на часы. Пять двадцать утра, через сорок минут его смена. Вчера они с профессором приходили к Эмми в палату. Снейп весь день вычёркивал из своих записей какие-то каракули, а когда Гарри попытался заглянуть ему через плечо, почему-то разнервничался и стал бесконечно перелистывать тетрадь.

— Как много формул, — заметил Поттер, перегнувшись через его руку, — это похоже на какие-то расчёты по арифмантике.

— Каббалистике, — поправил его в ответ Северус, — это, Брут, тот самый редкий случай в зельеварении, когда два различных раздела науки сцепляются, наконец, вместе.

Он побарабанил пальцами по столу и потом устало вздохнул:

— Я, всё-таки, никак не могу понять, что не так с этой девочкой.

Поттер выжидательно смотрел на Снейпа.

Тот снова полистал страницы вперёд-назад и замер над расчётами.

— У неё какой-то неправильный вектор вот тут, — вдруг, прищурившись, сказал Снейп и ткнул длинным пальцем в одну из строчек. — Мне необходимо будет снова к ней подняться, чтобы проверить...

— Профессор, а можно мне пойти с вами? — Гарри с надеждой посмотрел на зельевара.

— А почему бы и нет, Брут, — помедлив, ответил Снейп и потом добавил, — должны же вы и сами убедиться во всём собственными глазами. Теория безусловно важна, но она никогда не заменит вам практики. Без практики невозможно чему-то научиться по-настоящему.

Да, невозможно.

Когда ты сознательно отказываешься от реальности, она словно обтекает тебя со всех сторон, не проникая внутрь. Не задевает тебя ни за что живое, словно бы ты уже мертвец. Всё ещё дышащий, всё ещё ходящий и даже ещё разговаривающий — мертвец. Оболочка человека, оставшаяся в сеточке паутины. Рекламный проспект в почтовом ящике.

Реальность причиняет боль. Реальность, может быть, и должна приносить боль?

Как ещё понять, что ты жив, если ничего не чувствуешь? «Света не бывает без тьмы».

Северус исподтишка разглядывал Стэнли Брута, пока они поднимались во владения Гертруды.

Пока лифт делал свои нервные скачки по пространству больницы, Снейп опустил веки и задумался.

Джорджу Уизли вряд ли хотелось жить после смерти своего брата-близнеца. Как два сапога пара, вечно вместе, одно чувство юмора на двоих. И всё же, вот перед ним, Снейпом, Стэнли Брут, нашедший в себе мужество к жизни. К жизни, в которой есть бьющее по глазам солнце; в которой есть громкий крик детей на игровой площадке; тошнота от каруселей, вихрь песка, ударяющего тебе в лицо, вырванный прямо из рук порывом ветра изломанный зонтик.

То, что война прошлась своим треклятым колесом и по этому юноше тоже, Снейп отметил в первый же день их знакомства. Невозможно было проигнорировать то, с какой болью смотрел молодой зельевар на покалеченных нападением пациентов, которые всё ещё заполняли бесконечные коридоры приёмного покоя Мунго. Так не смотрят на пострадавших людей — так смотрят на близких родственников, чью боль ты хочешь, но не можешь одномоментно прекратить.

Гарри заметил задумчивость Снейпа, но не стал его отвлекать, только ухватил в очередной раз за локоть, когда профессора шатнуло от виража лифта. Сколько же ещё будет над ними всеми висеть эта метка войны, прежде чем боль уляжется, притихнет, позволит вздохнуть свободно?

* * *

Гертруда бесшумно зашла в палату, аккуратно затворив за собой дверь. Северус стоял у кровати своей последней пациентки и хмурился, что-то прикидывая в уме. Его помощник стоял рядом и держал девочку за руку. На его лице отразилась такое страдание, что, казалось, перед ним на кроватке лежала его маленькая сестрёнка.

Девочка была без сознания и тихонько сопела во сне.

— Гера, — Снейп повернул к ней голову в приветствии, когда она аккуратно дотронулась до его плеча.

— Никак? — спросила она, и в её низком голосе проявилось мягкое сочувствие. Гертруда знала, что Северус уже пятый раз приходит к Эмми, не в силах справиться с расчётами. Случай, действительно, оказался сложный. Сегодня днём она закончила со своими пациентами, и, передав их на попечение Пита, решила присоединиться к Северусу.

Снейп упрямо поджал губы и, чуть помедлив, помотал головой.

Любое сочувствие, знала Гертруда, Северус всегда воспринимал в штыки, так что при их общении приходилось всегда проявлять ту мягкость, которую она проявляла к пациентам своего отделения.

— Толковый помощник? — вполголоса спросила колдомедик, глазами указав на Гарри. Северус кивнул, пожав плечами. На языке Снейпа это звучало как «сам удивлён, и откуда что взялось».

— Если не возражаешь, я подключусь к вашей проблеме, — склонила к нему голову Гертруда, — у меня уже закончился аврал. Полагаю, вам не помешает?

— Пожалуй, — после некоторой паузы согласился Снейп, устало потерев лоб пальцами, — Спустимся в кафетерий? Мы, признаться, с Брутом не ели сегодня ни черта с самого рассвета, я уже плохо соображаю. А ты пока просмотришь мои записи. Там что-то не так с векторами, но, возможно, я неверно трактую «Зоар» в своих расчётах...

С этими словами Снейп протянул главе отделения свою тетрадь и легонько дотронулся до плеча Гарри.

— Пойдёмте, Брут, перекусим чего-нибудь и, заодно, подумаем. К нам пришло подкрепление, — с этими словами Северус кивнул в сторону целительницы, и все трое аккуратно вышли из палаты.

— Стэнли Брут? — Гертруда откинулась на спинку стула и с мягким прищуром посмотрела на Поттера. — Не припоминаю. Вы у Бэнса работаете? Я видела вас недавно вместе во второй лаборатории.

— Да, — отозвался Гарри, — уже почти четыре месяца.

— Что ж, очень приятно.

Они заняли дальний столик у окна, за которым сгущались тревожные сумерки. Силуэты лондонцев, вышедших в этот час со службы, мелькали и растворялись в рваном мороке уличных фонарей.

— Я давно знаю Бенджамина, — продолжала ведьма, — весьма толковый человек. И не конфликтный, — с лёгким удивлением добавила она. — Не многие, скажу я вам, могут работать в паре с Северусом.

Ведьма с некоторой профессиональной ленцой рассматривала сидящего напротив неё Поттера, чуть заметно улыбаясь.

— Признаться, я даже несколько удивлена, что в Англии нашёлся ещё один смельчак. Это для меня хороший показатель, — закончила она, тихо рассмеявшись своим хрипловатым грудным голосом.

Выражение её лица, ещё не старого, но уже и не молодого, располагало и поощряло к беседе, как располагает уверенный в себе и своём профессионализме врач.

Через секунду на соседнее с Гертрудой пластиковое кресло опустился Снейп, в руке которого была очередная чашка кофе.

Они пришли в кафетерий перед самым закрытием, и теперь сотрудники вовсю гремели посудой в кухне и переворачивали стулья в общем зале. Еды на прилавке почти не осталось, но Гарри с Северусом невероятно повезло: несколько помятых сандвичей ещё сиротливо лежали на блюдце в витрине.

Пока зельевары наскоро ели, Гертруда просматривала записи Снейпа, водя по ним палочкой, словно указкой.

Когда же Северус вытер крошки с губ салфеткой и удовлетворённо вздохнул, она заговорила:

— Все расчёты верны. Ты уверен, что изменений нет? Возможно, надо изучить по шкале Франклина?

Гарри, сидящий напротив, хмуро крутил в руках свою чашку с чаем и о чём-то размышлял.

— Проверил и про Франклину тоже, — отозвался Снейп.

Заметив, что Поттер не принимает участие в беседе, Гертруда поинтересовалась у Снейпа:

— А твой помощник сегодня отчего-то молчалив. У молодого поколения, — обратилась она к Поттеру, — есть какие-то теории на счёт нашей проблемы? — и она так же с прищуром посмотрела на Гарри.

— Простите, мисс, — встрепенулся тот и, извиняясь, добавил, — я, при всём моём желании, не смог бы сейчас принять участие беседе: я совершенно не знаком с каббалистикой и временно лишь ассистирую профессору Снейпу в приготовлении зелья, о котором, признаться, тоже узнал всего пару дней назад.

Гарри вздохнул и повертел остывающую чашку в руках.

— О, — улыбнулась ведьма и немного приподняла брови, — это упущение мы сейчас исправим.

Она придвинулась плотнее к столу и положила на него руки, сцепив пальцы в замок.

— Самое основное, что вам сейчас нужно знать, это что каббала — раздел науки, который основывается на методике «управления всем единой внутренней силой», называемой магглами «божественной». Магглы вообще очень любят всё, неподвластное их рационализму, приписывать божеству. Мекубали, каббалисты-практики, уверены, например, что человеческая душа тянется к истинному состоянию, называемое у иудеев «гмар тиккун». В переводе это что-то вроде состояния мироощущения, которое преображает всё сущее и даёт полное соединение с «Всевышним». Магглы, признаться, вообще чересчур полагаются на своих богов. Но это религиозная трактовка каббалы. В нашем случае, она, при использовании медитации, может освободить внутреннюю сущность от отрицательного «наполнения», получить осмысление своего ментального мира и внешней оболочки, а также обрести «умение ощущать проявление реальной действительности душой». Это если дословно по учебнику.

Глядя на озадаченное лицо Гарри, Снейп посчитал своим долгом добавить:

— Люди, лишённые части памяти, не могут до конца осознать, что же такого с ними произошло. Это как некий незавершённый процесс программы, который блокирует её работу полностью. Гертруда не зря упомянула отношение магглов ко всему «не рациональному», как к «мистическому» или «религиозному». Но сознание человека, столкнувшееся с чем-то тёмным, в нашем случае с магической атакой, может опереться только на имеющийся у них жизненный опыт, а мы знаем, что он повреждён. В итоге, имеем то, что имеем: люди не хотят приходить в себя, полагая, что здесь их ждут только боль и разрушения. Поверьте, ни одному живому существу не хочется вернуться в страшное, непонятное и необъяснимое для них. Зелье Куэнса-Дроббита даёт веру в то, что человек преодолеет этот свой внутренний «ад», и, вопреки рациональному, постигнет «истину», «свет», «гармонию», смотря кому что нужно. Для человека хоть сколько-нибудь религиозного это будет чем-то вроде стремления попасть в желанный рай. То есть, упрощая, он обретёт необходимый индивидуально для каждого вид счастья. В нашем случае достаточно только стремления, остальное мы вытянем медикаментами.

Снейп перевёл взгляд на Гертруду и добавил:

— Жаль, нельзя разработать универсальный рецепт, очень бы нам сейчас пригодился…

— «Счастье для всех, даром»? — взглянула на Северуса ведьма и усмехнулась. — Хорошенький был бы патент. «И воздастся же каждому по вере его» как предупреждение на этикетке.

Снейп замолчал и устало потёр глаза.

— Слушай, — сказала Гертруда, посматривая на Поттера, который пытался усвоить полученную только что информацию, — а, может, девочка у нас атеист? Тогда этот способ и не будет работать правильно. Когда ни в какую высшую силу не веришь, сложно к чему-то стремиться, а вера в себя у неё подорвана, она же не справилась с пережитым ужасом.

— Пфф, — фыркнул Северус и скосил глаза на Гертруду, — сомнительно, чтобы пятилетняя девочка обладала холодным рационализмом взрослого человека. Все дети в её возрасте верят как минимум в Санта-Клауса и волшебство.

— Так, может, она просто сама волшебница, но об этом ещё не знает? — спросил Гарри, переводя взгляд то на Гертруду, то на зельевара.

Ведьма хлопнула себя по колену и рассмеялась.

— А что я тебе говорила, Северус? Молодому поколению только дай возможность себя проявить.

Снейп тоже улыбнулся, но покачал головой.

— Я проверял её магический потенциал, это маловероятно…

— Нет, постойте, — перебил его Гарри, — погодите, — он придвинул стул поближе и облокотился на стол.

— А если так: она сама блокирует магию... как это называется… — Поттер в волнении потёр рукой лоб, вспоминая школьные лекции из прошлой жизни, ведь что-то такое им тогда с Роном рассказывал Флитвик на уроках, — обскур, кажется? — и он вопросительно посмотрел на них.

— Гера, а это ведь мысль, — замер, а потом выпрямился на стуле Снейп, повернувшись к ведьме. — По крайней мере, мне это ещё не приходило в голову.

— Да, пожалуй. Как теория — совсем не плохо, — протянула она и, снова прищурившись, посмотрела на Гарри. — Брут, у вас там ещё есть в загашнике какие-то мысли на этот счёт?

— Только как теория того, почему она могла блокировать магию, — Гарри пожал плечами, — если такое вообще в её случае возможно, — с сомнением добавил он.

— Продолжайте, — разрешила Гертруда и взмахнула рукой в приглашающем жесте.

— Так, — лихорадочно стал пытаться сформулировать свою мысль Поттер, вновь ухватившись за лоб. — Ну, предположим, в её семье действительно что-то не вполне гармонично в «религиозном плане», возможно, разное вероисповедание или, — он кивнул в сторону колдомедика, — кто-то из родителей атеист. Или там, бабушка любит погадать на святки. Если предположить, что в семье идут споры на тему «божественного», то становится понятно, почему девочка отрицает свою магию...

— ...и в принципе попытку «прийти к гармонии» в «лоне любящей семьи», — закончил за него Снейп, постукивая по чашке ногтем.

— Скверно, — подытожила Гертруда, подперев подбородок кулаком, — если принять эту теорию как возможную, то Куэнс-Дроббит вообще работать не будет, как не поменяй вектора.

Уборщик покосился на их компанию и принялся дальше ожесточённо натирать пол тряпкой.

— Итак, что мы имеем, — подвела итоги колдомедик, вставая из-за стола, — во-первых, нужно убедиться в том, что мы действительно имеем дело с обскуром, или, — она помедлила, — дело может быть не настолько страшное, и тут просто «общая проблема разногласий в семье».

Она проследила движение Снейпа, собравшегося ей возразить.

— Нет-нет, — предостерегающе сказала она, выставив вперёд руку, — я считаю, что это могут быть две равноправные и не связанные друг с другом теории. В первом случае — пойдёмте, Брут, вы сегодня молодец — мы имеем дело с блокировкой магии, с которой надо разбираться на высшем уровне, во втором — всё может быть несколько проще и поможет простая сила убеждения.

— Один хрен, — буркнул Северус, выходя за ней в коридор, — те же драконьи яйца, только в профиль. И там и там с психологом работать.

— Ей в палату портрет Дамблдора нужно повесить, — хмыкнул идущий позади них Гарри, — вот уж где сила убеждения, помноженная на изворотливость.

Оба его коллеги одновременно остановились и, не сговариваясь, развернулись к нему.

— Откуда вдруг такие мысли о Дамблдоре? — спросил Северус.

— Что именно вы сейчас имели ввиду? — одновременно с ним задала вопрос Гертруда.

— Вообще-то я так пошутил, — растерялся Поттер, — но, если вы говорите, что дело в убеждении, то лучшего манипулятора чем Дамблдор я ещё в жизни своей не встречал. К тому же, он владел легилименцией, что в сумме давало бы хорошее преимущество. Ведь убедить человека, сознательно не хотящего выходить из комы, можно только пробравшись к нему в подсознание.

Гарри развёл руками в стороны, как бы признаваясь: «всё, сдаюсь».

— Хм, — ответила на это Гертруда и, развернувшись, снова двинулась вперёд по коридору.

— Северус, тебе в очередной раз фантастически повезло с напарником. Идёмте, молодой человек, — бросила она через плечо, — проверим ваши догадки.

И они двинулись обратно к палате Эмми.

* * *

Невилл Лонгботтом отёр со лба выступившие капли пота и, выкатив глаза к носу, уселся на край стола. Студенты расходились медленно, что-то обсуждая шёпотом между группками, а Гермиона и Рон лавировали между ними, протискиваясь к кафедре.

— Невилл, дружище, ты большой молодец! — Рон хлопнул Лонгботтома по плечу, отчего тот чуть не упал со стола.

— Уфф, ребята, — Невилл всё ещё не мог поверить, что полтора часа рассказывал об «Армии Сопротивления» и Беллатрикс Лестрейндж.

— Я думал, я с ума сойду, отвечая на их вопросы.

— Ну, я полагаю, — улыбнулся Рон, который сам недавно выступал перед студентами в качестве оратора, — ты честно заработал свою краюшку хлеба в Большом Зале! Хорошо хоть на сувениры не разорвали. А то ведь как: вот он, Герой Меча и Магии, в решающий момент отсёкший лезвием голову волдемортовой гидре, в шаговой доступности. Налетай, босота!

— Да, может, тогда бы и схуднул слегка, удирая от них по коридору, — криво улыбнулся Невилл, всё ещё не веря в то, что урок закончился.

— Рон, — вмешалась Гермиона, — ему и так нехорошо, вечно ты со своими шуточками!

Она оттеснила мужа в сторону и взяла Лонгботтома под руку.

— Пойдём, Невилл, у нас как раз время обеда. МакГонагалл настояла, чтобы ты присоединился к нашей трапезе. Она очень хочет с тобой повидаться в более спокойной обстановке.

— Есть за преподавательским столом на глазах у всей школы?! — снова выпучил глаза Лонгботтом, — да я немедленно обольюсь тыквенным соком с ног до головы!

— Вот и хорошо, — продолжала увещевать его Грейнджер, — как раз и поговоришь о нашем новом сорте тыкв с профессором Спраут.

Рон смотрел им вслед и смеялся.

Хорошо они с Герми придумали! Ученикам это явно идёт на пользу: сегодня обязательно вечером снова к нему придут задать свои «ээм, мистер Уизли, у нас тут с ребятами произошёл небольшой спор… появились ещё некоторые… эээ…. вопросы, вы не могли бы нам помочь...»

Так, глядишь, и историю магии полюбят.

* * *

Магию она не любила. История эта тянулась уже непозволительно долго, и Эмми не знала, как в этом самостоятельно разобраться. Родители недоумевали, ну как с ней всегда такое приключается, и неодобрительно качали головами. Не говорить же, что её трёхколесный велосипед набрал подозрительную скорость и обогнал автобус, просто потому, что она захотела поскорее встретить на остановке у дома свою бабушку. Бабушка на такие вещи только посмеивалась сдержанно и, гладя её по голове, приговаривала: «Ты ж моя волшебница!» Родители бабушкиных слов не одобряли и каждый раз выговаривали ей, чтобы та «не путала ребёнка».

Эмми изучила все свои детские книжки про фей и волшебников и пришла к неутешительному выводу, что расстройство родителей небеспочвенно. С героями её книжек тоже постоянно происходили всякие странные вещи по недоразумению волшебства.