Танец ворона и совы (гет)

Примечания:

Эта глава написана с точки зрения Демьяна Волошина. Такие главы ещё будут, пусть и нечасто. На этом все основные фокальные герои представлены: Соня, Карл, Мичил, иногда Демьян. Иные фокалы если и будут встречаться, то только в интерлюдиях.

Беговинск, Русия.

25 ноября 2023 года.

После отвара, рецепт которого дал Мичил Албанов, кашель наконец на время стих, получилось немного подремать перед поездкой. Только сон был странный, дурной.

«Демьян оказался на обочине какой-то дороги и пошёл к растущим неподалёку елям, влекомый неведомой силой. Возле них на корточках сидел молодой мужчина в расстёгнутой тёмной куртке и джинсах. На голове был капюшон, но будто бы из-за взгляда Демьяна тот сдуло ветром. Это ничего не дало: было видно только затылок с тёмными, криво обрезанными волосами. Зачем мужчина тут уселся? «Выйду в поле, сяду срать. Далеко меня видать!» Да только джинсы не были приспущены, кхм.

В руках мужчины блеснул нож, он стал ковырять им землю. Эм… Не к добру. Воздух стал почти осязаемым от магии. Значит, мужчина — не бескрылый. А все колдуны знают, что не стоит тыкать ножами и другими острыми предметами в землю и в огонь. Стихии и духи сильно обидятся. Так, вроде бы, делали только тогда, когда…

Мужчина кинул что-то в вырытую ножом ямку и проговорил:

— Воины Арсан-Дуолая, приходите в мир следом за псом, что предал человеческий род. Хара ойуун… — У Демьяна заложило уши, когда незнакомец, видимо, произносил своё имя. Колдовская защита? — …вас давно тут ждёт.

С какой бы стороны ни пытался подойти, а лица незнакомца не видел. Сильный колдун, защитивший себя во время некоего обряда. Демьян подростком увлекался культурой северных народов страны и помнил, что Арсан-Дуолай — злой, тёмный бог, а ойуун — шаман. Шаманское колдовство с обращением к богам и духам Нижнего мира, выходит? Же-е-есть!

— Силой проклятого металла, силой первозданного зла… — Снова шум в ушах и лёгкое головокружение, будто проснулся с бодуна после тусы и сразу сделал тройное сальто. — Выпейте здоровье предателей, выпейте же до дна.

Незнакомец исчез, а только что зарытая им ямка превратилась в узкую глубокую воронку, из которой в мир хлынули расплывчатые тени. Одна из них метнулась к Демьяну и стала душить. Горло сдавило, в глазах потемнело. Тщетно пытался оторвать тень от шеи…

— Кх…х-х-хы… Фил… хы-ы-ы… Фил! Кх-х-х…

Верный филин Фил ворвался в сон и вцепился когтями в тень, отдирая её от хозяина».

Демьян подскочил на постели, хватая ртом воздух. Снова раскашлялся, хлебнул отвара из термоса. В реальности Фил слетел с насеста на кровать и ткнулся головой в руку.

— Ты тоже это видел, а? Же-е-есть… Приснится же! Больной бред…

Фил отошёл и склонил голову набок. Он так делал, когда считал, что хозяин говорит глупости.

— Да мы просто заразились! Не порча это. Нужен охренеть какой сильный ойуун… шаман, чтобы столько людей зацепило! Вирус, вот и всё.

Фил саркастически заухал, слетел на пол. Стал ходить туда-сюда, цокая когтями.

— Угу! Виру-у-ус! У-угу-у! Угуро-о-од воро-о-оний! — проговорил грубым басом.

Демьян кое-как сполз с кровати, не отрывая взгляда от своего магического помощника. Фил почувствовал во сне колдуна из клана Воронов? Да ну не-е-ет, не может такого быть! Ни по отцу, ни по матери в роду Демьяна не было прорицателей, он не мог увидеть чужое прошлое. К тому же…

Настоящие прорицатели чаще всего видели будущее. Он же никогда не угадывал, что будет дальше, только пару раз словно бы получал из ниоткуда ответы о прошлом людей и о скрытых мотивах и причинах их поведения. Но это совпадения, своего рода интуиция и догадливость, не более.

И всё-таки, если бы сон не был магическим, то и Фил бы не помнил настолько чётко, что там было, и не твердил бы про «вороньего урода».

Что, если… Если правда порча? Бывают же и у бескрылых вещие сны, а у него, крылатого колдуна, теоретически могло пробиться первое и единственное видение даже без родственников-прорицателей…. Наверное. Демьян потёр саднящее горло и хрипло, едва слышно проговорил, глядя в пустоту:

— Кто бы ты ни был, ойуун… Ладно дядя с дедом заболели, поделом. — Да, поделом, это точно. Но как бы ни воротило от недавно открывшейся правды о родственниках, а так просто их не разлюбить… — Ладно я. Заслужил, наверное… Но Сашку твои ручные твари не получат!

Фил согласно заухал и взгромоздился на предплечье хозяина, для магической птицы его колдун почти всегда прав. А на самом деле… Тот ойуун, видимо, старался достать предателей, преступников. Если бы не зацепило младшего брата — бестолкового, но невиновного Сашку, который вечно называл себя Лексом — то Демьян бы не думал, может, как найти человека из сна. А теперь придётся: без последствий порчу сможет снять лишь тот, кто её наложил.

Неужели Демьян после одного чудного сна вот так запросто поверил в то, что и в жизни существует этот колдун? Похоже на то. Хоть бы не оказался отмороженным ублюдком и признал ошибку с Сашкой!

Пока же пора ехать, чтобы самому отыграть роль конченой мрази. О, небо! Противно, сил нет. Но надо, должен. А ещё вернуться назад тоже должен. Кто ещё сейчас защитит Сашку и маму?

Мама только через две недели вернётся домой с другого конца страны, она давно не навещала двоюродную сестру, соскучилась, и вот только вчера утром улетела. И ни Демьяну, ни Сашке не хотелось её тревожить. Ой-ой-ой, знала бы она обо всём… Но Волошины умели скрывать свои тайны даже от очень умных людей. И он теперь тоже, потому что папаша погубит маму, если та узнает.

Но как же Демьян боялся, что до неё всё-таки что-то дойдёт в искажённом виде! Какой-нибудь ублюдок возьмёт и скажет ей: «Агапа, а ты разве не в курсе, что делает твой старший? Увозит пойманных членами клуба девок и парней в лес и там с ними развлекается по-всякому перед тем, как закопать!».

Ещё теплилась наивная надежда, что что-то решится до маминого возвращения. Не зря же всё то, что он делал против клуба, этой мразотной секты. Подольше бы прожить, уцелеть хотя бы до тех пор, пока не осуществит всё задуманное.

Вышел из съёмной квартиры, на которую свалил при первой же возможности, вздохнул и упёрся лбом в обшарпанную дверь. Было похер, куда съезжать, лишь бы подальше от папаши и чтобы с животными было можно. Увёз бы и маму с братом, но этого отец не позволил.

Демьян вытащил телефон и отправил Сашке сообщение с рецептом отвара, не сказав, от кого его получил. Потому что Саша недолюбливал Мичила Албанова, хоть и тусил с ним. Говорил: «Мик — зануда и дебил, но хоть за выпивон платит». Да все они в силу возраста и предрассудков не блистали умом, но ничего, перерастут. Лишь бы выжили, чтобы перерасти.

Надо сегодня, как вернётся (если вернётся), хоть вверх дном всё перевернуть, но найти амулет для Сашки. Маме ещё давно какой-то знакомый подарил три сильных защитных амулета: для неё и для её сыновей. Но вот Сашка вернулся с гулянки без амулета. Он клялся и божился, что не мог сам его потерять, хоть и бежал в спешке. Спёрли? Теперь уже не важно. Демьян отдаст брату свой, всё равно надевал его только при маме.

Ни она, ни Саша не чувствовали ничего особенного от защитных амулетов, а вот стоило Демьяну надеть свой, как его начинало дичайше глючить. В итоге при переезде засунул эту штуку куда-то далеко, но она точно была ещё в квартире. Чувствовал.

Имя дарителя — та ещё загадка, мама явно не хотела об этом говорить. А Демьян, едва прикасаясь к заколдованным камням на металлической цепочке, чувствовал невыносимую обиду, будто бы тот, кто сделал амулеты, что-то задолжал маме и ему самому. Но как в долгу мог быть тот, кого Демьян никогда не знал? А вот как-то!

Стоило надеть амулет, как везде и всюду начинал мерещиться запах сигаретного дыма, а в душе клубилось горькое, невысказанное: «Почему тебя здесь нет? Почему ты сдался? Видел же, как маме трудно жить с мужем! Да отец меня и маму едва терпит и всячески гадит. А ты что? Оставил нам дурацкие заколдованные камни и растворился в своём сигаретном дыме!» И откуда только взялась обида пополам с разочарованием в адрес неизвестного дарителя? Чушь, бредни сумасшедшего… А чувствовать себя сумасшедшим, само собой, не хотелось.

Надеялся сбежать от накативших приступов рефлексии, отвлечься на дорогу, но на выезде из города застрял в пробке. Все хотели успеть до темноты. Ну здрасьте, приехали! Несёт же кого-то в холодном ноябре на дачи или в коттеджные посёлки. Ехали бы сажать печень вчера! Люди… Лучше бы им по пьяни не уходить далеко от своих домов. А то на пустырях что только не творится, там никому не нужны случайные свидетели.

Всего месяц, как сам Демьян знал, что именно творится на пустырях и кто убивает колдунов и бескрылых, мигрантов и их детей. Да, убивали и бескрылых, но никого из них после не оставляли напоказ. А вот колдунов — пожалуйста. Чтобы другие боялись и обвиняли друг друга.

После того, как дед и дядя рассказали ему про изнанку клуба, он их поддержал и предложил ещё один вид наказания для «понаехавших утырков». Они с улыбками одобрили его... кхм... развлечение. Демьян потом в одиночку поехал в лес и долго беззвучно рыдал, утирая сопли и слюни. Его родня — садисты и убийцы. Быть с такими заодно — предавать человечество и человека, общее и частное.

Но в тот момент не представлял, куда бежать, если знал, что дед многих купил в госструктурах? Как жить вообще... Дед и дядя — активные участники «Силы нации», как негласно назывался охотничий клуб. Отец, как выяснилось, во всём их поддерживал, хоть и не участвовал напрямую. В их семье теперь только мама и брат не в курсе были, на кого велась охота.

Машины двигались медленно, и уже подкрадывалась паника, что расправа свершится без него. В BMW сбоку на заднем сидении в детском кресле вертелась девочка лет пяти, симпатичная мулатка. Ребёнок очередных мигрантов. Она вдруг помахала Демьяну рукой и широко улыбнулась. У неё уже начали выпадать молочные зубы… А успеют ли эти зубки смениться коренными, если не остановить членов клуба? Надо, очень надо их остановить.

Растянул губы в улыбке, махнул рукой в ответ. Ребёнок… Такой же ребёнок, как и дети в детском саду, в котором Демьян подрабатывал, ставя танцевальные номера для мероприятий. Все равны, все имеют право на жизнь. И нет тех, кто «равнее других».

Крепче сжал руль, выдохнул и задавил приступ кашля. В детстве всё выглядело иначе. Дед всегда приходил с подарками и необычными гостинцами, дядя со смехом катал Демьяна на качелях и каруселях... Ну как?! Как они этими же руками...

Самое жуткое, что частично понимал, как и почему. Дяде Святу снесло башню после того, как мигранты убили его друга, который всего-то сделал им замечание. Дядя, оказывается, убил их лично. Но разве виновата в смерти его друга девочка-мулатка из авто сбоку? Разве виноват любой случайный мигрант?

У деда был чисто расчёт и холодное, взвешенное сотрудничество со спонсорами. Ни в какие националистические идеалы он не верил. Но они оба действительно любили и Сашку, и Демьяна. Закусил губу, сморгнул слёзы. Придётся жить с тем, что предаст их ради того, чтобы другие были в безопасности. Не зря же всё-таки нашёл выход на тех, кого дед не купил и не запугал. Вот только ни деду, ни дяде с отцом не жить после ареста.

Ну, по отцу он не заплачет. Тот никогда не любил старшего сына, часто наказывал не пойми за что. Младший брат, Саша, когда был мелкий, приносил Демьяну в угол шоколадки и сам вставал рядом. Он же цеплялся ручонками за брюки отца и громко плакал, когда тот доставал ремень для наказания Демьяна. Потом Сашка вырос в парня, который в упор не понимал, не верил, что другие любят отцов.

Мама тоже защищала Демьяна как могла, а ещё из своих личных денег оплачивала его занятия в танцевальной школе и была готова оплатить учёбу в универе, если бы сын не прошёл на бюджет. Но он смог! А теперь всё рушилось из-за порчи… Как дальше, если сложится пополам от кашля на первом же практическом занятии? Пока везло, универ прикрыли на карантин на месяц, кто-то привёз из-за границы новую заразу. Её-то он не подхватил, но… Похоже, больше не вернётся в любимый универ.

Отец ещё перед поступлением обругал «бабские танцульки» последними словами, само собой. Он никогда не понимал, что такое парить птицей во время танца и ставить на крыло юных танцоров. А ещё, пока мама и брат не видели, ударил Демьяна так, что тот едва разогнулся после: «Плохому танцору мешают яйца, сынок! Тебе они не нужны, раз вздумал быть хорошим». Сучара! Ничего, после его ареста мама и брат заживут хорошо, если всё получится. Должно получиться!

Пробка рассосалась, и Демьян быстрее поехал к месту встречи членов клуба. Они уже хвастались, что сегодня «в гостях» девчонка, дочь иммигрантки и не побрезговавшего нерусью местного.

Хвала всем небесным и земным богам, он успел! Приехал на пустырь ещё до того, как привезли ту самую «гостью». Аркадий Евгеньевич, друг семьи, улыбнулся и пояснил пропустившему обсуждение Демьяну:

— Сейчас мы проучим слишком принципиального мудилу. Папаша этой сучки — дотошный таможенник, из-за него нам чуть не стопнули товар. Запрещёнку он нашёл, а вот дочурку не отыщет никогда.

— Визжит громко? — Демьян заставил себя похотливо ухмыльнуться.

— Тебе понравится! — осклабился Аркадий Евгеньевич, опустив воротник наполовину расстёгнутой куртки, под которой виднелась чёрная рубашка — своеобразная часть формы для членов клуба.

К ним подошёл иногда приезжавший на собрания клуба Кирилл Захаров. Он выделялся среди всех огненно-рыжими волосами и модно подстриженной бородой. Любил яркость и блеск на грани пафоса, таскал вычурные украшения. Сейчас вот на его среднем пальце красовался золотой перстень с просто громадным рубином. Позёр.

— Демьян, я наслышан о тебе! Говорят, ты умеешь всё делать красиво… Если тебе понравится эта девчонка, щёлкни пару сочных снимков до и после для моего начальника, он любит такое.

— Я их не раздеваю. Меня не нагота заводит, а ситуация, если вы понимаете, о чём я.

— О, это совершенно не обязательно! Сделай на свой вкус.

Вот хитровыдуманный ушлёпок! Будто Демьян не понимал, что это проверка, причём крайне примитивная.

— Хорошо, тогда без проблем! Слушайте… А у вашего начальника есть другие фотки? А то я уже весь даркнет перерыл, мне кажется, а расслабляюсь, только глядя на новенькое, ну…

— Я спрошу его об этом, — улыбнулся Кирилл. И чуть разочарованно добавил: — Пока поеду, дела, чтоб их…

Демьян чувствовал, будто по своей воле поплавал в выгребной яме. Маньяк-насильник‐фетишист, лучше роли и не придумаешь… Но раскисать некогда, вон уже подъехали те, кто привёз дочь таможенника.

Они вытащили из багажника хрупкую девушку с мешком на голове и связанными за спиной руками. Беспомощная среди врагов, но мычала и брыкалась будь здоров. Так, не переломанная, ходить сможет, а это уже хорошо.

Демьян прикусил язык, чтобы не выдать эмоций. Он узнал девчонку сразу, когда с её головы сдёрнули мешок. Растянул губы в гадкой ухмылке, потому что так было нужно.

Её звали Виталиной. Она вместе с сестрой-двойняшкой училась на одном курсе с Демьяном. Две Линки. Две неосторожные дурёхи, которые считали себя умнее других и совершенно не умели следить за языком.

— Отдайте мне эту сучку. А то её сестричка отшивала всех направо и налево. Посмотрим, получится ли у этой! Сейчас, довезу её до леса и поиграюсь в машине для начала.

Одногруппник как-то жаловался, что Каролина Миронова развернула его из-за собственной «долбаной невзаимной влюблённости». А ещё её партнёр по танцам жаловался на то же самое.

Не обращая внимания на смешки и шутки членов клуба, подошёл к Виталине. Она тоже узнала его и, изумлённо распахнув глаза, замотала головой. Жаль, успокоить её нет никакой возможности. Оставалось лишь прижать тряпку к её носу, от чего она скоро потеряла сознание. Взял её на руки и понёс к машине, положил в багажник головой на смотанную на манер подушки кофту.

— Давай там быстро с ней, а потом закопай подальше в лесу, — сказал Аркадий Евгеньевич.

Угу… Сфотографируй, поимей, убей, снова сфотографируй и закопай. И всё это побыстрее.

— Да знаю я, не впервой! Но очень быстро не обещаю, я ж не скорострел!

Члены клуба одобрительно заржали, оценив подкол. А Демьян скорее сел за руль и уехал, врубив радио. Из динамиков донеслось:

«Мой век ещё не прожит,

Но каждый день до дрожи,

И молодою кажется война.

Я думал, это в прошлом:

Следы от ран на коже,

Когда любая боль не знала дна».

Жутенькая песенка, однако… Война — вот чем пахнет ноябрьский воздух, пропитанный гнилью листвы, дымом костров и первыми холодами. Война — вот к чему ведёт нацизм и сотрудничество с жадными до чужих богатств иностранцами. Всё набирало обороты, становилось опаснее день ото дня. Хоть бы Мичил Албанов понял предупреждение и не влип, поведясь на ловушку… Хоть бы те, до кого дойдёт переданная информация, смогли повязать членов клуба и спасти народ и страну от войны. В сознание ворвалось ещё несколько слов песни:

«Мне опалила крылья

Безумных войн пустыня,

Где люди не похожи на людей»⁽¹⁾.

Верил, что ещё остался человеком… Не колдуном из клана Сов, не танцором, не будущим хореографом. Просто человеком. Сыном и братом.

Он ехал долго, всё прикидывая, как сделать наиболее правдоподобные фотографии. Хорошо, что предусмотрел подобный поворот, и всегда брал с собой косметику для грима и всякий реквизит. Ему пока везло… А что будет, если кто-то из новичков клуба окажется озабоченным и попросится с ним? Можно отбрехаться, но… Рискованно!

Остановил машину и стал вытаскивать знакомую из багажника. Та уже очнулась и всхлипывала, стараясь его пнуть. Да нет времени, чтобы её усмирять!

— Успокойся! Я сейчас просто…

Вынул кляп из её рта и тут же получил плевок в лицо. Виталина подняла на него заплаканные глаза и дрожащим голосом сказала:

— Мразь... Будь ты проклят! Изнасилуешь, а потом убьёшь? Или наоборот? Или и так, и сяк?..

Демьян закатил глаза: да он уже проклят. Откашлялся, хрипло пояснил:

— Я тебя, дуру, спасаю. Под каким ещё предлогом я должен увозить живых жертв на глазах у остальных, м? Выслушай! Короче, так. Сначала я кладу тебя на заднее сидение и фоткаю как бы перед… Ну, ты поняла. Дальше гримирую лицо, имитирую ножевые ранения. Фотографирую всё это для отчётности. Потом умываю тебя, даю запасную одежду и деньги. Объясню маршрут, как дойти до одной деревни. Мой друг отвезёт тебя по адресу, где помогут и спрячут пока.

Виталина криво усмехнулась, но всхлипывать перестала. Ей хотелось верить, хотелось жить. Демьян снова откашлялся и на всякий случай добавил:

— Можешь, конечно, не послушаться, но это ничего не даст. Ты мертва для клуба. Если кто-то из его членов узнает, что выжила, прикончат нас обоих и закопают рядышком. Не слишком боюсь смерти, но мёртвым я никому больше не помогу. Ты согласна помочь и себе, и мне?

— Это безумие какое-то… — прошептала она. Долго вглядывалась в его лицо, но потом всё-таки произнесла: — Ладно, я… Выхода всё равно нет. Начинай…

1) из песни Арсения Бородина «Горят огни»

Вернуться к тексту