Новая история (джен)

Скандал начался ещё ночью. Нас, конечно, тут же отвели к директору, но перед этим возмущённая МакГонагалл успела наказать каждого нарушителя. В итоге наш Дом потерял сотню баллов, а Гриффиндор — сто пятьдесят. Потому что до этого Филч привёл к МакГонагалл Лонгботтома. Тот как-то хотел помочь Поттеру.

— Так им и надо, — шептал мне Малфой по дороге, от волнения даже забыв стыдиться своих крашенных волос. — Ты не волнуйся, Снейп нам поможет быстро вернуть баллы. Не хочет же он кубок потерять.

— Да я и не волнуюсь. Я же в первый день пятьдесят баллов заработала. Это легко повторить, — улыбалась я.

— Говорить будете с директором, — строго призвала к порядку МакГонагал и нас, и шептавшихся Поттера с Грейнджер.

Впрочем, в кабинете Дамблдора Малфой вёл себя не так уверенно, свалив неприятную обязанность объясняться на меня. Он съёжился под недовольным взглядом Снейпа, но письмо отдал. Благо, нас быстро выслушали и отпустили в спальни. Куда больше всех занимали четверо неизвестных и дракон. Подоспевший Хагрид, кажется, готов был себя убить.

Но нормально поспать не удалось: в гостиной нас уже ждали, алчно требуя подробностей. Вот тут Малфой развернулся во всей красе. Он и рассказывал, и придумывал, а иногда и показывал. Складывалось впечатление, что на башне он был один. И вот, когда Малфой добрался до моего спасения, я напомнила, что у него выбили палочку. Побелев, он вылетел из гостиной быстрее снитча. Настал, наконец, мой звёздный час. На удивление я не чувствовала себя ни скованно, ни зажато, с удовольствием поясняя всё произошедшее. Даже вставила пару реплик из речи Драко, что произвела на меня впечатление.

О качании на руках Малфой не соврал. К тому моменту, когда он вернулся с палочкой, МакНейр уже усадил меня на широкое плечо, а Роули уже возложила на голову венок. Видимо, побоявшись, что кто-то на факультете меня не знает, МакНейр ещё и кружился, чтоб всем было видно.

— Давай ещё, — то и дело шептала я ему.

Проблемы у Дамблдора — серьёзный повод для эмоций. И слизеринцы на эти эмоции не скупились. Восторг, предвкушение, ликование, жажда зрелища — всё это я впитывала с излишками магии и никак не могла насытиться. В какой-то момент я даже перестала видеть живых людей, только магические сгустки. И хотя я не летала домой и не восполняла силы, магии во мне теперь было даже больше, чем в некоторых «наполненных» слизеринцах.

— Голова кружится, — пожаловалась я МакНейру, чувствуя, как начало покалывать тело. «Значит, впитать всю магию нельзя, — поняла я. — А жаль».

Мы решили, что встречать рассвет сейчас слишком опасно, разок правилами можно и пренебречь. Ворвавшийся Снейп сообщил, что утром приедут авроры. Даже у него не сразу получилось заглушить поднявшийся восторженный гул. Он допросил нас, поругал и разогнал по комнатам. Но едва он ушёл, как гостиная вновь заполнилась. Все были слишком взбудоражены, чтобы спать. Всего-то четыре утра! Нас даже пустили в галереи старшекурсников. Там же все подкрепились куском остывшего пирога. Горящий камин, вкусная еда, улыбающиеся лица, мантии, накинутые прямо поверх пижам… В голову то и дело лезли слова о семье из речи старост.

— Скажите «кентавр»! — носилась с колдоаппаратом Бетени Беллингфорд.

— Кентавр! — радостно повторили все остальные.

— Чур одно колдо мне! — воскликнул Эйвери.

— Бетени, ничего ему не давай! — МакФейл стыдливо запахнула мантией пеньюар, будто только вспомнила во что одета.

— Фу, Оливия, как можно! — нагло ухмыльнулся Эйвери, скользнув по её фигуре. — Я просто коллекционирую колдо! Откуда такие вульгарные мысли?

— Мою можешь отдать, — лениво махнула рукой Моника Ромберг, изящно закинув ногу на ногу. И мужские взгляды потянулись к её улыбавшимся алым губам, словно магнитом.

— Джеминио, — махал палочкой Эйвери, копируя снимок.

Несмотря на отсутствие звука, колдо вышло «говорящим». Малфой неловко, будто стесняясь, положил руку мне на талию и придвинулся ближе. Я сначала покосилась на неё, потом закатила глаза, и только потом обречённо посмотрела в объектив.

— А почему «кентавр»? — тихонько спросила я у Малфоя.

— А почему маглы говорят «сыр»?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. Кентавр и кентавр.

— А откуда ты знаешь, что говорят маглы при съёмке?

— Да… От Грейнджер услышал, — ответил он, а мои пальцы похолодели.

Многим так хотелось насолить Дамблдору, что они даже стали дружелюбно разговаривать с Паркинсон. Пусть её отец проиграл выборы, пусть он дома после Мунго, он всё ещё возглавлял Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, а значит, Бюро по розыску и контролю драконов подчинялось ему. Не стоило терять ценных союзников. И Паркинсон незамедлительно этим воспользовалась. Если после подсмотренных воспоминаний я испытывала к ней толику солидарности, то теперь эти чувства исчезли, как прибоем смыло.

— А давайте выберем Драко и… Беатрис, — с натянутой улыбкой начала она, — Королём и Королевой Белтейна! Ведь они так много сделали для факультета!

Мужская половина гостиной сразу же одобрила это предложение, видя возможность быстро избавиться от неприятной формальности. А вот женская напряглась. Шаффик стиснула ногтями пергамент с подготовленной речью, МакМиллан закусила губу, Байли будто лимон проглотила. Я на миг прикрыла глаза, соображая, как отделаться от геморроя.

— А зачем их выбирают? — спросила я перед праздником у Миллисенты. — Это даёт какие-то, м-м, преимущества?

— Конечно же! — закивала Миллисента, затеребив кончик косы. — Королева устраивает праздники весь следующий год. Ну, знаешь, все эти ленты, цветы, свечи, угощения, музыка и прочее — за всё это отвечает Королева Белтейна. Правда, после праздника все зовут её просто Королевой Слизерина, чтоб остальные вдруг не догадались, что мы празднуем.

— Так это только работы добавляет. Какое же тут преимущество?

— Как же! — подивилась Миллисента. — Это прекрасный повод показать, какая ты хорошая хозяйка.

— А тут в чём толк?

— Хорошая жена, — терпеливо поясняла она, — хорошая будущая хозяйка дома.

— Ах, жена, — махнула я рукой, потеряв к теме интерес. — А Король что делает?

— Король? — призадумалась Миллисента. — О! Они танцуют вместе и открывают каждый праздник. И он помогает Королеве развлекать гостей.

Паркинсон прекрасно знала, что я не справлюсь с такой задачей и опозорюсь на сентябрьском Мабоне. А мои достижения не будут помнить вечно. Конечно, можно было бы рискнуть и прочитать о праздниках летом или расспросить того же Малфоя. Но речь шла не о деньгах, танцевать я не умела, а вникать в цветовые особенности лент казалось делом жутко скучным.

— Я не могу принять такую важную должность, — улыбалась я как можно шире, чтобы не оскорбить великодушие слизеринцев.

— Ты не хочешь? — прищурилась Паркинсон. — Отказываешься от нашего признания?

— Напротив! — замотала я головой я. — Я очень признательна за доверие, но поэтому же и отказываюсь. Боюсь подвести. Не чувствую в себе сил и…

—Ты что! — шикнул Малфой.

— Очень благоразумное решение! — бывшие подружки Паркинсон подлетели роем разноцветных бабочек. Длинные ноготки аккуратно поглаживали мою спину, перебирали волосы.

— Очень вдумчивое! — восклицала Дороти Шаффик.

— Ах, какая смелость! — щебетала Мелисса МакМиллан.

— Какая решительность! — звенела Мелина Фоули.

— Какая самоотверженность! — утёрла глаза Джастина Яксли кончиком платка.

— Кого ты выберешь, Свенсон? — голос Паркинсон лился сладкой карамелью, что липла к моим ладоням. — Кому окажешь такую высокую честь? Такое доверие.

Веселилась она, загоняя меня всё дальше в угол. Звонкие голоски резали уши, от запаха духов хотелось отмахнуться. Я чувствовала, как закипал мозг. Отказать одной из них значило поругаться. Но нельзя поругаться только с одним слизеринцем. Всегда нужно учитывать их связи. Я лихорадочно соображала. «Шаффик невеста Эйвери. Но он вряд ли обидится. Скорее наоборот. Расстроится, если я выберу её. Яксли его сводная сестра, ей бы он тоже не желал победы. С другой стороны, она дружит с Ромбергами. А я с Малфоем. И что? МакМиллан невеста Трэвэрса. Но Трэвэрс занят потерей значка старосты, ему не до должности Королевы точно. Фоули. Фоули обещана Розье. Розье это плохо, он и Малфоя терпеть не может, так что тут нет защиты… Так что, Фоули? — рассуждая, я постукивала пальцем по подбородку. Яксли следила за ним с вниманием кошки. — А может саму Паркинсон?! Нет, она намеренно провалится и ещё на меня свалит. Но и по её указке идти не хочу. Так кто?»

— Свенсон, не тяни, — чужое нетерпение сосновыми иголками сыпалось по спине.

— Роули! — воскликнула я и даже ткнула пальцем для ясности.

— Я?! — обрадовалась та, прижав руки к щекам. Розье тут же ободряюще улыбнулся сводной сестре.

— Почему Роули? — цокнула мне в ухо Шаффик.

— Потому что… Она староста. Она… Ответственная и привыкла руководить и справляться со многими обязанностями.

— Спасибо! — подскочила Роули и даже приобняла меня за плечи.

— Не слишком ли много обязанностей для одного человека? — Яксли задумчиво наклонила голову, и её медные волосы воинственно засияли в свете камина.

— Не слишком, — пританцовывала от радости Роули. Но Паркинсон всё равно была счастлива больше.

Слава Мерлину, утром было не до междоусобиц. Кроме квиддичных матчей особых развлечений не было, поэтому утреннее прибытие гостей воспринималось, как грандиозное событие. Деканы оторвали от окон все любопытные носы, напомнив о завтраке. Но в Большом зале вместо аппетитных ароматов яичницы и бекона витали сплетни. За ночь они разлетелись быстрее драже Берти Боттс. Хаффлпаффцы были уверены, что я таки сорвалась с башни. Наверное, поэтому оделись в чёрное. Райвенкловцы тихим шелестом обсуждали законы, пытаясь предвидеть ход событий. За столом Гриффиндорцев было наиболее шумно. Сами Поттер и Грейнджер сидели непривычно тихие, кожа Уизли отливала зеленоватым. Кто-то говорил, что Хагрида уже отправили в Азкабан. Кто-то, что уже уволили мистера Уизли. Другие заверяли, что лично видели, как арестовали Дамблдора.

— Так он же за столом сидит, — вился тихий шелест.

— Значит, сбежал!

Особо жестокие в красках воображали убийство дракона.

Как ни печально, в то утро мысли мои были заняты мной, мной и только мной. Я надела лучшее из платьев и старалась сидеть величественно и неподвижно. Чтобы причёска не развалилась. Роули великодушно позволила нам с Малфоем сидеть в самом центре стола. Прямо напротив неё, рядом со старшекурсниками. Я разговаривала со всеми, стараясь быть милой и приветливой. Старалась завести связи.

Яркое солнце поднялось высоко в небе и просачивалось в школу через окна, и казалось, под ними разлили овальные лужицы масла. Студенты разномастной толпой высыпали в коридоры. Их настойчивости и пронырливости могли бы позавидовать лучшие аврорские ищейки. Сами же авроры, в одинаковых чёрных мантиях и с одинаковыми лицами, будто даже они подчинялись установленным стандартам, вели нас с Малфоем на допрос. Он довольно улыбался, а моя спина взмокла от пота. О прошлых прегрешениях Дамблдор мог «случайно» упомянуть в любой момент. Вчера я не задумалась, что он может отомстить мне вот так. Жестоко и действенно.

В присутствии отца Драко вёл себя более уверенно и раскованно. Отвечал грубо и резко, как глупый ребёнок, который очень хочет быть взрослым и сильным. Я села с таким напряжением, будто меня как гвоздь вбивали в стул. Болезненно распрямившись, чинно сложила руки на коленях. На вопрос «как вы на это решились», дрожащим голосом забормотала что-то про справедливость, покраснев до ушей. Конечно, все решили, что глупым детям просто хотелось баллов и славы. Но иногда лучше быть глупой.

— Мне нужно поговорить с мисс Свенсон об её успеваемости, — словно крылом, махнул Дамблдор сухой рукой. Смотрел он спокойно, в голубых глазах не было ни намёка на ненависть или недовольство. Только интерес. Я чувствовала себя мышью под стеклом, и потому просительно обернулась на членов Попечительского совета. Но те были поглощены документами. Только Драко, уходя, ободрительно кивнул. — Это не займёт много времени.

Опустевший кабинет показался непозволительно большим и пустым. Чистый и светлый, он, наверное, должен был располагать к беседам. Феникс на жёрдочке тихонько ворковал. Но хотелось провалиться в самые глубокие подземелья, укрыться темнотой и в ней же раствориться. На низких столиках работали маленькие серебряные приборы. Они постукивали, позвякивали, жужжали, сливаясь в причудливый гул. Он раздражал и сбивал с мысли. Я боязливо взглянула на портреты директоров, и от высоты комнаты закружилась голова. На фоне светлых стен и толстых ковров, Снейп выглядел нелепо и чужеродно, как клякса на свежем пергаменте.

— Разве с моими оценками что-то не так? Сэр, — прибавила я после возмущённого цоканья Финеаса Блэка и чуть ослабила галстук.

— С ними всё отлично, — непринуждённо кивнул Дамблдор. — Я хотел поговорить с вами с глазу на глаз, не посвящая авроров в подробности. Думаю, вам это тоже ни к чему, как и целителям Мунго. Вчера у мистера Поттера пропала мантия.

— Ту, что надевала, я отдала, — не меняя примерной позы, поджала пальцы и упрямо смотрела в бороду Дамблдора.

— Нет-нет, — мягко продолжал Дамблдор, словно говорил о погоде. — Мантия, что пропала у мистера Поттера, совершенно особенная. Раньше она принадлежала его отцу.

— О-у, — только и выдала я, вздрогнув. В спину будто ведро воды плеснули. Пригладив складки юбки, я порадовалась, что Снейп тоже недоволен. — Не видела я никакой другой мантии.

— Вы уверены?

— Уверена, — вздохнула я, на миг прикрыв глаза. — Школьную мантию Поттера я вытащила из сумки утром и отдала профессору Снейпу.

Дамблдор на это только коротко прокашлялся.

— Если выдумаете, что я взяла её из-за старых привычек, — нахмурилась я, — то тот урок я уже усвоила. Да и зачем мне мужская мантия?

— Хорошо, если это так, — мягко улыбнулся Дамблдор.

Но я-то видела, как его тонкая, серебряная, почти не различимая на свету нить потянулась к моей голове. Весь наш разговор можно назвать «актом вежливости». Этакой прелюдией к легилименции. Дамблдор мне не верил. Это было понятно. Но всё равно обидно! Я, конечно, делала много плохого. И всегда это за собой признавала. Но не дай Мерлин меня обвиняли в том, чего не совершала! От злости я крепко сжала руки и упрямо посмотрела в глаза Дамблдора, как бы говоря: «ну, давайте!» Затаив дыхание, я замерла на месте, но чем ближе была его нить, тем сильнее росли раздражение и страх. Что-то подобное я испытывала, когда Хаббард замахивалась розгами. Неприязнь к Дамблдору сразу возросла раз в триста. И когда его нить почти коснулась виска, я соскочила с места, не мигая глядя на Дамблдора и часто-часто дыша. Я и сама не поняла, убежать хотела или накинуться.

Запрокинув голову, я развернулась и так пристально взглянула на Снейпа, будто хотела увидеть его скелет через мышцы. Но ничего, кроме сосредоточенности, его лицо не выражало. Помедлив с пару секунд, он резко кивнул мне на стул. Я даже не могла оформить мысли в слова, только чувствовала, как заболели плотно сжатые зубы, как ногти больно оцарапали потные ладони. Я села резко, шумно и громко, даже не пытаясь притвориться вежливой. И с нескрываемой ненавистью взглянула на Дамблдора, не очень понимая, за кого обидно больше: за себя или профессора. Финеас Блэк снова возмущенно цокнул, и я мгновенно дёрнулась, вцепившись взглядом в чёрные глаза. Я готова была зарычать от злости. И чтобы не сделать этого, плотно сжала губы, втянув внутрь и щёки. Ко всему примешалась чисто детская обида на директора Блэка. Ведь он был слизеринцем, мог бы и вступиться! И тут внезапно в голове яркой вспышкой мелькнуло воспоминание. Моя комната, тусклый, но такой приятный, свет из окна, пылинки в воздухе. Каменный пол и спокойный зелёный ковёр, такой приятно мягкий для коленей. Моя сумка, мои руки. И чёрная мантия с красными нашивками.

Яркий свет резко царапнул по глазам, я зажмурилась и прикрылась одной рукой, второй вцепившись в сидушку стула, чтобы не упасть. Запах свежести, перезвон артефактов и возня феникса — всё вдруг показалось чужеродным и не настоящим. Сзади скрипнула половица. Видимо, Снейп, обеспокоенный, что я сейчас свалюсь, решил подойти. Я не поняла это, а скорее почувствовала, и потому резко подскочила.

— Это всё?! — требовательно и громко спросила я, втянув голову в плечи. Казалось, страх и растерянность всё равно просочились в голос.

— Мисс Свенсон, — позвал Дамблдор. Чуть больше спокойствия, и я бы смогла услышать и сожаление, и извинение. Быть может, даже смущение. Но я просто не могла больше удерживать себя на месте. Казалось, чем дольше я стою, тем явственнее видна моя слабость.

— Подождите меня у горгулий, — спокойно попросил Снейп мне в спину. Желая выразить протест, я громко топала ногами, втайне желая проломить пол, а дверью хлопнула так громко, чтоб потолок точно обвалился!

Не дожидаясь, пока прокрутится винтовая лестница, пулей вылетела в коридор, тут же заметавшись туда-сюда. Больше всего почему-то боялась, что Снейп будет недоволен. Я раздосадованно хлопнула рукой по подоконнику. Разум понимал, что Снейп подчинённый Дамблдора и не может ему перечить. Особенно из-за маленькой студентки с запятнанной репутацией. Но сердцу было так горько! Хотелось, чтоб он шагнул вперёд, закрыл меня своей плотной высокой фигурой и сказал холодное веское «нет». Я смотрела в окно, моргая часто-часто.

Отвернулась, закрыла глаза, а перед мысленным взором тут же понеслись портреты директорского кабинета. Я застонала и снова заметалась по коридору. Так хотелось ворваться обратно и пообещать чего-нибудь страшного! Чтоб все знали: я не такая слабая, какой показалась! И тут же я обессиленно уселась на подоконник, опустив лоб на согнутые руки, прекрасно понимая, что даже угрожать ничем не могу.

Снова и снова я прокручивала в голове произошедшее, и раз за разом становилось страшнее. Я не могла толком думать, понимая чисто интуитивно, что что-то было не так. И это что-то очень не нравилось. А когда я додумалась сравнить способы легилименции Дамблдора и Снейпа чисто визуально, стало совсем плохо. Блузка взмокла от пота, а я так и продолжала сидеть, оторопело пялясь в стену. Когда Снейп легилиментил Эйвери и Розье, его нити долетали до них не сразу. Они двигались медленно и косо. Словно были слепой змеей, которая ползла на запах. К тому же, Снейп всегда смотрел в глаза. А я, когда легилиментил Дамблдор, смотрела на портрет директора Блэка. И нити его летели ровно, прямо, целенаправленно, как будто...

—... У него есть глаза, — одними губами прошептала я. — Он видит. Он тоже видит...

Я соскочила с подоконника, крепко прижав руки к груди, начав задыхаться.

— Вот почему он такой... Великий. Умелый, — продолжала я, едва передвигая враз ослабевшими ногами. И резко остановилась: — Может, и я такой буду?

Картины мирового господства ещё не успели оформиться в голове как следует, а я уже сокрушённо припала к стене. «Я же следила за его нитями! И теперь он знает, что я тоже вижу! Что он мне сделает теперь?! Ничего хорошего. Точно ничего хорошего, как пить дать!»

От страха всё тело обдало холодом. Снейп застал меня бьющейся лбом о стену.

— Хватит! — рявкнул он, резко развернув меня к себе.

А я была так шокирована, что не могла даже слова выжать. Только махала руками то на директорский кабинет, то в свою сторону, то просто в воздухе.

— И всё... Из-за какой-то... Мантии! — надрывно подвела я вывод. Снейп вглядывался в моё лицо пару мгновений. А потом внезапно опустился на одно колено и встряхнул меня за плечи.

— Всё. Хорошо, — раздельно произнес он, внимательно глядя в глаза. — Вы ни в чём. Не. Виноваты. Дамблдор это знает. Вы это знаете. Это знаю я. Это главное.

— Но... Но, — бормотала я, глядя на горгулий.

— Такое больше не повторится, — пообещал Снейп. — Свенсон, посмотрите на меня.

И я смотрела. Внимательно смотрела в его лицо, белый воротничок и чёрные пуговицы. А внутри всё огнём горело. Я вздрогнула всем телом. Когда в приют ожидался приход семейных пар, Мэри всегда учила нас, своих нескольких любимчиков, как себя вести. Как броситься на шею, что сказать. «Бедных, наивных, но очаровательных берут охотнее, — устало и прохладно поясняла она. — Естественно, чем вы старше, тем меньше шансов. Но попробовать всегда можно, да? Беа, ну-ка притворись, что меня любишь!» Именно тогда я решила, что мне не нужна приёмная семья. Только не такая. Не искусственная. Пусть хоть что-то будет настоящим.

Теперь же я стояла и смотрела на Снейпа жалко и просительно, не смея поднять руки к его рукам. Взгляд Снейпа был странным. Не было там ни жалости, ни сочувствия, ни снисхождения. Вот только тогда я никак не могла подобрать слово. Ноги обдало теплом, будто у костра стояла, а внутри возникли какие-то странные чувства. Единства, горечи, отвращения. Не к кому-то определенному, к миру в целом. Снейп, зная о моих особенностях, позволил погрузиться в его эмоции, чтоб перебить мои. И на время страх впрямь отступил. Правда, на душе стало паршиво и безрадостно.

— Дышите ровнее и глубже, — посоветовал он, поднявшись. Но руку с моего плеча так и не убрал, и я чувствовала себя не так одиноко. Правда, студенты, особенно гриффиндорцы, недобро на нас косились, когда мы спускались по лестницам. Наверняка думали о подсуживании. Держа голову прямо, я старалась не думать об этом.

— Сэр, — я пыталась сделать голос беззаботным, но получилось высоко и пискляво, — а в школе ещё есть студенты, как вы, я и Дамблдор? Ну, со склонностью к легилименции.

— Разумеется, — бросил Снейп, сняв баллы с какого-то мальчишки за кусачую тарелку в коридоре.

— И много?

— Достаточно, чтобы занимать мои свободные вечера.

— Вы занимаетесь с ними всеми, как занимались со мной? Тогда... А мне ещё долго? А можно будет восстановить занятия? Я же не слишком преуспела и...

— Вы преуспели быстрее, чем я надеялся, перебил Снейп. — Обычно я провожу три разъяснительных занятия. Максимум пять, если случай особенно безнадёжный.

— Со мной вы занимались намного дольше, — я втянула голову в плечи, всё же боясь услышать о безнадёжности.

— С вами — да, — терпеливо вздохнул Снейп. — Но вы учитесь в моём Доме, а часть родительских обязанностей входит в обязанности декана. С остальными пусть разбираются другие профессора, родители, опекуны — кто угодно. Плюс за эти занятия не доплачивают. Есть множество экспериментов, которые я считаю более интересными, чем бесплодные попытки научить эмоциональных пустоголовых баранов, которые в большинстве и ходит на мои уроки, тонкой науке закрывать свой разум.

Я хотела спросить ещё что-нибудь, но побоялась, что из-за навязчивости тоже буду причислена к баранам, и сдержалась. У входа в подземелья мы разошлись, и я полностью погрузилась в терзавшие меня чувства. В голове так и билось это холодное «часть родительских обязанностей» и в сердце буйным цветом расцветала радость. Я старалась заглушить её страхами о Дамблдоре, чтобы не получилось, как с доктором Грэхэмом, но против воли на лице проступала улыбка. Гостиная показалась уютной и приветливой, как никогда раньше.

— Так не будет! — услышала я звонкий голос Блейза. Он снова ругался с Крэббом. Тео рядом вообще не было. Я решила, что сейчас есть более опасные проблемы, чем ссора. Дамблдор. Нужно было срочно подумать об этом.

В комнате я сидела тише мыши. Тишина давила на уши, но не хотелось ни плакать, ни кричать. Не хотелось вообще ничего. Только сидеть и слушать мерный перелив волн. Я бы так и продолжила бродить по комнате усталым взглядом, если бы не зазвонивший будильник, предупреждавший, что ужин через час. Очень медленно потянулась к нему, чувствуя себя древней старухой. Выключила, но так и продолжала крутить в руках, рассуждая о времени. О том, что оно не стоит на месте, что ждать меня никто не будет. Вздохнула, зажмурилась. А когда открыла глаза, напоролась взглядом на сумку. Взяв мантию Поттера, в спешке я так и бросила её на полу. Вздохнула, поставила будильник на тумбу и решила собрать сумку для завтрашних занятий. Работа, распорядок — это всегда успокаивало, помогало собраться.

Сунув руку в сумку, я ахнула. И в спешке вытащила всё содержимое. Но не ошиблась. Кроме учебников и пергаментов из сумки выпал незнакомый кусок мантии. Я подпрыгнула, желая оказаться от него как можно дальше. Ходила вокруг кругами. На вид очень тонкая, с необычными узорами, посреди комнаты лежала серебристая мантия. Бросив короткий взгляд на дверь, я убежала в ванную. А умывшись холодной водой, взглянула на своё бледное отражение.

— Ну и что теперь делать? — спросила я у зеркала. — Сказать, что ошиблась? Я ведь правда не знала.

— А если не поверят? — ответила я себе отражением. — Снова накажут. Или вообще исключат.

— Не исключат. Эйвери говорил, что Дамблдор никого не исключает.

— Ну так кто Эйвери, а кто ты. Особенно теперь, когда Дамблдор знает вообще всё!

— Так что же делать?!

— Давай посмотрим на эту мантию. Просто посмотрим и всё. А там уж решим.

— Да, — согласилась я, выходя из ванны. — Посмотрим, а там уж решим. В конце концов, это просто мантия. Слышишь, ты просто мантия и я не боюсь! Не укусит же она меня. Не укусит же? А вдруг на ней защитные чары и Поттер как-то узнает, что мантия у меня? Х-м-м. Вингардиум левиоса!

Мантия послушно поднялась в воздух, засеребрившись в свете ламп, но выглядела вполне обычной. Не опуская палочки, я сделала маленький шажок вперёд. Затем ещё один и ещё. Отважилась дотронуться, но тут же одёрнула руку. Ничего не произошло. Сирены не выли, больно не было. Устыдившись, что боюсь куска ткани, я взяла её в руки. Мантия оказалась очень тонкой, почти невесомой, но кроме этого ничего необычного не было. Продолжая перебирать её пальцами и не отрывая взгляда, я села на кровать.

Стук в дверь показался барабанной дробью. Испугавшись, что всё, раскрыли, я вздрогнула, мантия выпала из рук. Замерев, я забыла даже про дверь. Одна моя нога исчезла. С огромными глазами я кинулась искать её наощупь и закатила глаза, когда почувствовала. Пошевелила. Но ногу видно не было. Пальцы ощущали только гладкую тонкую ткань.

Стук повторился. Посмотрев на дверь, я стянула с ноги мантию и засунула под кровать.

— Идёшь на ужин? — робко спросила Миллисента.

— А? — удивилась я. — Ах, ужин. Да, иду, конечно, иду.

— Ты уже слышала?

— А? Что именно?

— Хагрида перевели в аврорский центр! А дракона забрала комиссия по ликвидации опасных существ. Правда, просто на передержку или на казнь пока никто не знает. Ты как думаешь?

— Да? — не изменилась я в лице. — А за что?

— Да что с тобой? — удивилась Милли.

— Со мной? — ужаснулась я. — Ничего. Сплю я плохо просто.

— Да, я тоже, — призналась Миллисента. — Особенно, когда гроза. Озеро такое... Буйное. Будто нас вот-вот затопит. А еще эти русалки... Страхолюдные такие.

— Разве? — заторможенно удивилась я, припоминая, что пышногрудая подводная подружка Эйвери была очень даже ничего. «Сейчас не до русалок», — одёрнула я себя.

На ужине едва притронулась к еде, полностью погружённая в себя. Как назло, все говорили только о недавнем аресте. Мне казалось, вся эта заварушка с драконом произошла тысячу лет назад. Я испытывала острое желание поделиться тем, что узнала. Жадными глазами шарила по лицам слизеринцев, как бы говоря «спросите же меня кто-нибудь». Но всех интересовал только чёртов дракон. В сотый раз пересказывая одно и тоже, я почувствовала себя цирковой обезьянкой, которую все гладят и холят, с которой фотографируются, а после забывают, не заботясь, что свет камер причиняет боль, а сотни громких голосов — пугают.

«Всё не так, — убеждала я себя за столом, маскируя уныние надменностью, — я ведь не зверёк, а это не зоопарк».

За ужином Дамблдор выглядел до безобразия спокойным и доброжелательным. Люциус Малфой в то же время недовольно поджимал губы. Больше всех, казалось, волновался Корнелиус Фадж, проливший на себя соус. Он отвратительным пятном расползался по форменной фиолетовой мантии, рождая в душе смутную тревогу.

— Это отец нашей Роули и опекун Розье, — нашёптывал мне Малфой, кивая на высокого статного блондина, — Торфинн Роули. Рядом с ним Фэргус Фоули — дядя Мелины и опекун Трэвэрса.

— У него же сын на Хаффлпаффе вроде, да?

— Да, старше на курс. Вроде, Салливан. Или как-то так.

— Значит, я всё хорошо помню, — вздохнула я. — Хоть что-то. А дальше?

— Вон тот в дурацкой шляпе: Уилард Шаффик — троюродный брат Дороти и дядя всё той же Мелины, а вон тот с рыжей бородой это Корбан Яксли — отец Джастины.

— И опекун Эйвери? — уточнила я.

— Да. Рядом с ним Сигманд МакМиллан — отец Мелиссы и Эрни.

— Что за Эрни?

— Он же с нами на курсе, — закатил глаза Малфой. — Хаффлпафф.

— Это тот, который якобы видел мой труп?

— Ага.

— Никогда их раньше вместе не видела. Я про Мелиссу и Эрни. В жизни бы не подумала, что это брат и сестра. Да и Мелину с этим Салливаном тоже.

— Так они на разных факультетах, — равнодушно пожал плечами Малфой, потянувшись за пирожным.

— Разве от этого они перестали быть братьями и сёстрами?

— Не перестали, но трудно дружить на разных факультетах. Разное расписание, разные команды, разные друзья… Семья — это факультет.

— Раз мы такая семья, чего же постоянно грызёмся?

— Бывает, что родственники не ладят, — Малфой снова пожал плечами. — Мы же не убиваем друг друга.

— То есть остальных можно, да?

— Смешная ты, Трис.

— Знакомые фамилии, — пробормотала я, ковыряясь вилкой в пюре. — А дальше?

— Дальше, — присмотрелся Малфой к столам преподавателей, где и сидели «гости», — Сэмюэль Парсон, Томас Адамсон, Чарли Гилберт, Оскар Вилсон, Пол Харрелл, Ричард Харви, так... Потом Уильям Тэйлор и Генри Лимрик — отец Эвелин Лимрик.

— На Райвенкло учится, да? Неплоха на защите. Это получается, — лениво говорила я, но через мгновение по лицу прошла рябь понимания, я резко подняла голову, — шесть чистокровных и шесть…

— Три полукровки и две грязнокровки и один... Магл, — зло блеснул глазами Малфой кубку с соком, будто хотел в него плюнуть.

— Магл?! Он-то сюда как попал?

— О-о-о, это длинная удивительная история. Его сына-грязнокровку убили лет пятьдесят назад. Вот с тех пор он очень озабочен безопасностью школы. Это всё он, — голос Малфоя упал до шепота, граничащего со свистом, — этот гад. Это он пропихивает в школу все эти магловские праздники вроде Хэллоуина. Из-за него мы должны разряжаться, как клоуны. Это благодаря ему в школе разрешена безвкусная магловская одежда. Из-за него грязнокровок назначают старостами. А Дамблдор и рад ему помочь. Политика у Министерства сейчас такая. Равенство. Но я поражён, что ты догадалась, — передёрнув плечами, Малфой отвернулся от Харви, а я наоборот никак глаз не могла оторвать. Седобородый сгорбленный Харви никак не был похож на агитатора.

— Это не совсем равенство, — задумалась я. — Шесть к трём и трём. Вот если бы было по четыре, то…

— Тише, — шикнул Малфой, — не подавай идеи. А то услышат и кого-нибудь уволят.

— Ты расскажешь мне про этого Харви?

— Не здесь же, — Малфой зыркнул глазами на Снейпа. Тот смотрел на нас даже слишком внимательно, будто мог слышать.

— Надеюсь, приятно поражён? — прокашлявгись, чуть громче продолжила я.— А кто это сидит с твоим отцом? А ты знаешь авроров по именам? А расскажи про Скримджера.

— Давай по порядку. Рядом с отцом мой дед, — пояснил Малфой, кивнув на высокого болезненно бледного мужчину. — Сигнус Блэк третий.

— Вы сейчас очень похожи, — хихикнула я.

— Проклятый крем не смывается!

— Да ладно. Расскажи про авроров, — попросила я, и сердце больно толкнулось в грудь. «Быть может, один из них напал на моих родителей?»

— Я хочу есть, — обиделся Малфой на мой подкол о креме и подольстить ему никак не удавалось.

— Да ты в пещере будто живёшь, Забини, — ответили взлохмаченному помятому Блейзу на другом конце стола, начав заново рассказывать всё произошедшее.

Я ожидала, что вот ещё секунда, что вот сейчас он улыбнётся совсем как раньше и сам обо всём спросит. Но он молчал. Только странно посмотрел на меня грустно и доверчиво, будто побитая хозяином собака. Тео на ужине снова не появился. Блейз украдкой совал еду в сумку, и это неприятно резануло, опять напомнив приют.

— Хочу воздухом подышать, — ответила я протянутой руке Малфоя, когда ужин кончился, — или в библиотеку зайду.

Закатные солнечные лучи причудливо искажались в оконных витражах, и казалось, на стены школы кто-то небрежно разлил акварель. Моя тень была то жёлтой, то оранжевой, то фиолетовой. Стараясь отвлечься, я размышляла о цветах магии. Почему моя именно красная? Имеет ли это значение или просто случайность? Можно ли поменять цвет? Влияет ли на силу? На склонность к чарам или трансфигурации? «Нужно понаблюдать. Пора бы завести дневник, — решила я, зевнув в руку. — А то куча пергаментов это неудобно».

— Я всё видела! Убирайся к своей русалке! — услышала я вопль Миртл. Секундное молчание, а затем коридор заполнился хохотом.

— А Эйвери, должно быть, хорош, — блестела глазами какая-то хаффлпаффка, обнажив белые маленькие зубки в улыбке, — раз даже призраки и русалки его любят.

— Или он извращенец, — хихикала другая.

— Это ещё что! — махнула ручкой третья. — Мне вот интересно, как гоблин и человек могут… Это самое… Ну, вы понимаете, о ком я.

— Это ещё можно представить, а вот человек и великан… Тут даже моя фантазия отказывается работать.

— Ну, если даже уродливые гоблины…

— Да при чём тут красота? Яйцеклетка великанши размером с самого человека! Просто как?!

— Ой, хватит, Хагрид просто огромный вот и всё. Вон МакНейр у слизеринцев тоже размером с мою кровать. Ну и что?

— Размером с кровать, — мечтательно вздохнула одна из них.

— Куда вы направляетесь?

— Ой, профессор Флитвик! Мы шли… В… В… Как его…

— Неужели, и вы в библиотеку? — строго спросил Флитвик и я предпочла убраться куда подальше.

Целый день бедные студенты слонялись по коридорам. Выслушивали, вынюхивали, чуть не вылизывали, но так ничего и не добились. Разозлённые профессора даже стали штрафовать всех, кто шатался без дела или не мог толком сказать, куда и зачем идёт. В результате туалеты, сердце всех сплетен, были переполнены. Намереваясь укрыться и подумать, наконец, о Дамблдоре, мантии и о Тео с Блейзом, я поднялась аж на восьмой этаж. Ни учебных классов, ни профессоров, ни студентов, ни авроров. Даже привидения там летали редко. Только тишина и красивый вид из окон — идеальное место для размышлений. «А в приюте я лазала на чердак», — вспомнила я и нахмурилась.

Весенний ветерок ласкал лицо, перебирал волосы и забирался под мантию, обдавая приятным холодком. Задумчиво перебирая ногами, прикасаясь к стенам самыми кончиками пальцев и рассматривая сцены на витражах, я наткнулась на три длинных тени и остановилась за углом.

— Мне необходимо взглянуть на этот список, — утверждала красная тень чуть дрожавшим мужским голосом. — Это очень важно.

— Я ничем не могу вам помочь, мистер Блэк, — терпеливо отвечала синяя тень голосом Дамблдора. Я испуганно замерла. — В башню Книги и Пера может войти только директор Хогвартса.

— Но ведь есть какие-то списки, — настаивал мистер Блэк. Голос его задрожал сильнее, тень достала из кармана платок и взволнованно вытерла лоб. — Журналы деканов, в конце концов.

— Они на проверке у Попечительского совета, — ответила зелёная тень мистера Малфоя. В меня будто льдом швырнули. Это была совсем не привычная лёгкая прохлада от чужой лжи. Казалось, я внезапно попала в суровую зимнюю стужу.

— Вы можете просто сказать, кого ищете, — предложил Дамблдор. — А я скажу вам, есть у нас такой студент или нет.

— «Просто» сказать не могу, — признался мистер Блэк, перебирая платок пальцами и чуть опустив голову.— Это тайна.

— Сигнус, — рассмеялся мистер Малфой, а я, поёжившись, обняла себя за плечи. — Мы понимаем, что столько смертей за столь долгий период пережить сложно. Но твоя тайна то же самое, что дары смерти. Ты всё придумал, друг мой.

— Не придумал, — упрямо распрямился мистер Блэк.

— Давайте поговорим об этом чуть позже, — предложил Дамблдор. — Приходите в мой кабинет через час, я думаю, Скримджер и его друзья уже закончат.

Час! Я стояла, обняв себя за плечи, и не подозревала, что жизнь могла измениться всего за час! Ох! Если бы я знала, кого встретила! Если бы знала, что на том платке капелька моей крови! И что спас меня в младенчестве именно Сигнус. Что и приходил он за мной. Волшебным книге и перу было достаточно обычных документов. Даже магловских. А вот древу Блэков — нет. Да и как бы древо выбрало мне фамилию? Матери, отца, отчима? Древо на такое рассчитано не было и на нём отражалось только моё имя. В поисках которого и пришёл Сигнус. А Люциус сделал всё, чтоб он его не нашёл. Разозлившись, что в такой большой школе негде побыть в одиночестве, я застучала ботинками вниз по лестницам.

Засунув руки глубоко в карманы, шла и рассуждала об оттенках магии. Красной обладали я, Поттер и МакНейр… Но цвет не был одинаковым. Магия Поттера была светлее моей, но темнее МакНейровской. Я решила, что попрошу у мадам Пинс книгу для художников, чтоб определять цвета более точно. В спину ударил порыв ветра. Едва я плотнее запахнулась в мантию, как этот порыв подхватил меня, закрутил, завертел и вышвырнул в окно.

От неожиданности я не могла даже вдохнуть, только круглыми глазами смотрела на приближающуюся землю. Руки сами выскочили вперёд, а вслед за ними и нити. От резкого торможения голова сильно качнулась, в глазах потемнело, боль пронзила затылок, будто мозг ударился о него. Сдавленно выдохнув, я окончательно упала на траву.

— Мисс Свенсон! — услышала я за спиной и, поморщившись, чуть повернула голову. — С вами всё в порядке?

Мистер Малфой шагнул вперёд так уверенно, словно перед ним была лестница, а не подоконник. К моему удивлению он не упал, а мягко приземлился на землю: магия, лившаяся из кончика волшебной палочки, превратилась в плоский круг под ногами. Но едва Малфой ступил на землю, как круг исчез. «Как Эйвери», — смутно припомнила я.

— Меня выкинули в окно, — не подумав, пожаловалась я его начищенным чёрным ботинкам.

— Это не удивительно, — присел рядом мистер Малфой. А я удивилась, как это у него изо рта не шёл пар. — Обратная сторона героизма.

— Героизма? — скривилась я, держась за голову.

— Вчера вы умудрились перейти дорогу половине школы, — чуть улыбнулся он, протянув мне руку в перчатке. — Я удивлён, что последствия следовали так долго.

— То есть думаете, так будет ещё? А вы кого-нибудь видели?

— Не удивлюсь, если такое повторится. Видел студента, — продолжал мистер Малфой. Я посмотрела на свои пальцы, ожидая, что они покрылись инеем, — но он был в капюшоне, а я поспешил к вам. Проводить вас к мадам Помфри?

— Нет! — дёрнулась я. — Завтра занятия, а мне ещё пятьдесят баллов нужно вернуть!

— Какое похвальное рвение, — вежливо улыбнулся мистер Малфой, поднявшись. Но в глазах его не было ни теплоты, ни похвалы. Я ощущала себя сосулькой, но тоже кое-как встала. — Флакончик обезболивающего? Добби!

— Хозяин звал Добби? — услышала я тонкий голос, но даже не повернула головы. Я непрерывно смотрела на магическое ядро мистера Малфоя. На его серебристо-серое, расколотое ядро. На две половины, покрытые трещинами сверху донизу. Казалось, я начинала сходить с ума. «Ещё один. А у Дамблдора-то целое или нет?»

— Обезболивающее, — даже не повернувшись к домовику, мистер Малфой махнул рукой.

— Не нужно, — запахнулась я в мантию и даже шагнула назад. Но расторопный эльф уже вернулся, а перед моими глазами висел флакон. Я рассматривала его на свету и нюхала, но прямо отказаться боялась.

— Не доверяете, мисс Свенсон? — чуть наклонил голову мистер Малфой, словно читая по моему лицу. — У меня и в мыслях не было вас отравить.

— Я… Просто я… — лепетала я, чувствуя, как краснели щёки. — Просто мне нравится вид хорошо сваренных зелий, сэр.

— О, — чуть приподнял брови мистер Малфой, — уверен, профессор Снейп найдёт в вас единомышленника. В будущем.

— Спасибо, сэр.

— Не стоит, — махнул он мне рукой так же, как и домовику. — Удивлён, что с вас сняли баллы.

— Я тоже.

— Могу я проводить вас до гостиной? — приглашающе повёл он рукой в сторону школы. — Сегодня праздник, а я, признаться, очень хотел бы вновь окунуться в школьные годы. К тому же, уверен, вашим сокурсникам не терпится узнать последние новости.

— А можно мне первой узнать, сэр? — оторвала я взгляд от кроваво-красной закатной травы.

— Это должен рассказать ваш декан, — снова улыбнулся мистер Малфой, постукивая тростью в такт своим шагам, — но раз уж вы принимали самое действенное участие, я сделаю исключение. Только не говорите Драко, что узнали всё раньше. Он страшно расстроится.

— Не буду, сэр! Я слышала, Дамблдора арестовали, но он же ещё в школе.

— Он ещё в школе, — медленно повторил он. — А вы бы хотели этого?

— Ну-у-у…

— Не стесняйтесь, мисс Свенсон, — чуть наклонился он, словно мы были заговорщиками.

— Да, — зло и прямо ответила я, позабыв, как много в школе углов и как легко за ними затаиться.

— Такие дела не решаются за день, к сожалению. Приговоры будет выносить Визенгамот.

— Но его же Дамблдор и возглавляет, — округлила я глаза.

— Рад, что вы так быстро улавливаете суть проблем. Но то, что он его возглавляет, ещё не значит, что он единолично выносит решения. Мнения других судей играют значительную роль. Остаётся надеяться, что назначат суд полным составом, а не дисциплинарное слушание.

— Было бы хорошо, — пробормотала я, совершенно не различая разницы в понятиях. — Но ведь есть предположения?

— Предположения опасная вещь, я предпочитаю знать наверняка, и уж потом действовать. Прошу.

— Здравствуй, отец! — мигом подскочил с дивана Драко. От волнения и гордости его лицо пошло красными пятнами.

Гостиная мгновенно оживилась, обступив единственного информатора со всех сторон. Мистер Малфой с лёгкой и будто приклеенной улыбкой отвечал на все вопросы, ловко увиливая от прямых ответов. Я всё ещё стояла рядом с ним. Если бы мыслью можно было убивать, я бы уже корчилась в муках под взглядом Паркинсон.

Гомон резко стих — в гостиную вошёл Снейп. В нахмуренных бровях и прищуренных глазах, в рваности движений и походки, даже в развевавшейся мантии, словом, во всём его виде читалось раздражение. Резко развернувшись, он замер, цепко вглядываясь в лицо каждого студента. А они как марионетки, бледные и молчаливые, подступали к нему всё ближе.

И так уже зная, что не случилось ровным счётом ничего, я не рвалась в первые ряды, смотря на борьбу там со снисхождением и превосходством. Осталась в гостиной только из вежливости, мечтая поскорее улизнуть в комнату. Мистер Малфой, проходя мимо, чуть коснулся моей спины. И почудилось в этом что-то подбадривающее и одобряющее. Пока Снейп говорил, как всегда строго и вкрадчиво, я смотрела на напряжённые спины слизеринцев, потирая глаза.

На секунду я будто оглохла от хруста, в глазах на мгновение потемнело. И тут же всё стало так, как было. Только мне внезапно стало тяжело дышать. Я упрямо стояла и ждала, пока Снейп закончит, но в ушах с каждой секундой звенело всё громче, а в голову словно вливали расплавленное железо. Почувствовала дрожь в ногах и кинула взгляд на диван. Прижала руку к губам, стараясь унять тошноту, чувствуя солёный привкус. Уговаривая потерпеть, я опёрлась рукой о спинку кресла, потом и вовсе присела на подлокотник, но легче не стало. Дыша глубоко и громко, никак не могла вдохнуть нормально. Лёгкие словно стали меньше. Сгибалась всё ниже и ниже, а спины сокурсников слились в чёрное давящее пятно. Наплевав на речь Снейпа, я метнулась к спальному коридору. Но не прошла и нескольких шагов, как колени подогнулись и меня стошнило страшным булькающим звуком. Отняла дрожавшую руку медленно, словно это могло замедлить реакцию остальных. Но вместо кусков ужина увидела на ладони красные пятна. На мгновение перед глазами мелькнул Мэтт с такими же кровавыми струйками у губ, с таким же бульканьем изо рта. Я упала.

Чувствовала, как меня кто-то трогал, кто-то перевернул. Хотела предупредить, но вместо слов снова вырвалась кровь. Голову сдавливало и точно иголками покалывало. Влажная одежда противно липла к телу, сковывая движения. Я будто лежала возле открытого холодильника, но не могла даже обнять себя руками. В нависшей тени едва узнала Снейпа. Я не видела, скорее, чувствовала, как он отдавал приказы. Рот вдруг заполнился горечью, внутри стало холодно и вязко.

— Я могу понести, — услышала я голос мистера Малфоя, словно сквозь воду.

— С вами пойдут домовики, — отрезал Снейп.

Почувствовала, как оторвали от пола, как голова, небрежно болтнувшись, легла на что-то прохладное. Я ощущала каждый его решительный широкий шаг, его сильные руки и, зажимая рот, молилась, чтобы дошли поскорее. По глазам резанул яркий свет вестибюля, и в нём блеснули капельки крови на дорогой мантии мистера Малфоя. Дрожащей рукой водила по каплям, пытаясь стереть, и никак не могла вспомнить заклинание. Руки казались сиротливо пустыми.

— Я сам почищу, — шепнул мистер Малфой на лестнице, — не беспокойтесь об этом.

В глазах окончательно потемнело.

* * *

— Я не видел его лица, — холодно отвечал мистер Малфой аврорам в Больничном крыле. — Могу только сказать, что, судя по широким плечам, это точно юноша и что он на голову ниже меня.

— А вы, мисс Свенсон? — услышала я справа.

— Не видела никого, — медленно и тихо произнесла я, глядя в потолок. Поворачивать голову, шевелиться, смотреть, дышать — всё причиняло боль. Я чувствовала себя умирающей и одинокая тусклая лампа на тумбочке усиливала это ощущение.

— Я бы попросила вас воздержаться от вопросов без острой необходимости, — строго приказала мадам Помфри, отмеривая дозу «Костероста».

Мне предстояло вырастить новое ребро. Потому что старое проткнуло лёгкое, и сращивать его не было толку. А из-за обезболивающего я этого не почувствовала.

— Видимо, кого-то до глубины души задели действия мисс Свенсон, — предположил мистер Малфой.

— Не думаю, что это кто-то из студентов, — отозвался Дамблдор, посмотрев на Малфоя строго и в упор.

— Прошу вас заметить, директор, у вас есть такие студенты, которые давно успели зарекомендовать себя, как…

— Я проверил все палочки своих студентов. Я не выпускал их из гостиной, пока не закончил, — прохладно и отрывисто вставил Снейп. — Все палочки. Даже мистера Малфоя.

— Мы все прекрасно знаем, как ваши студенты умеют избавляться от следов заклятий, — настаивал недоверчивый аврор с блокнотом. Я неприязненно на него покосилась, подумав, что вообще-то тут умираю. — Вам и самому это прекрасно известно. Интересно, где они этому научились?

— Я бы попросил вас вести расследование, а не строить догадки, — грозно ответил Дамблдор. А я порадовалась, что со мной он так никогда не говорил.

— Построение догадок это часть расследования.

— Девочке нужен покой, — настойчиво выталкивала всех мадам Помфри.

«Костерост» оказался на редкость паршивым зельем, в рот будто напихали килограмм недозревшей хурмы. Мадам Помфри посоветовала поскорее заснуть, ведь «Костерост» нельзя было мешать с другими зельями.

Я лежала, боясь даже слишком глубоко вдохнуть, и ошалело пялилась на потолочную плитку. Казалось, чувствовала, как растёт ребро. Вспоминала Мунго и думала, что волшебники могут подвергать своё тело немыслимым изменениям. «Одному мальчику как-то отрастили позвоночник», — вспомнила я слова Тео и глаза округлились ещё больше. О нападавшем я, конечно, думала тоже. «Меня просто хотели проучить или случайность? Просто переборщили или нет? И кому это нужно?» — мысли закручивались, словно дым над котлом, не укладываясь во что-то определённое. На ум приходили только Уизли, ведь они пострадали больше всех. Я вспоминала лица вечно весёлых близнецов, озадаченного Рона и серьёзного Перси. Ни один из них не тянул на убийцу. Уж я-то знала в этом толк. Поттер мог мстить за Хагрида, но и эта мысль не казалась правдоподобной. Могли родственники драконологов. «А ведь я даже не знаю, кто они! Мне в видении виделся дракон... Неужели, этот? Или что-то ещё?» — подумала я и в ужасе приподнялась. Грудь тут же пронзила резкая боль. Боясь проткнуть лёгкое ещё раз, я осторожно улеглась обратно, комкая простынь мокрыми ладонями.

Когда я решила, наплевав на приметы, что напала Грейнджер, за дверями лазарета послышались суетливые шаги. Увидев тонкую полоску света, я крепко закрыла глаза.

— Какое несчастье, — МакГонагалл сокрушалась так искренне, что стало не по себе.

— Разбудите Поппи, — приказал Дамблдор без нотки привычной доброжелательности.

— Разве может такое случиться в один день? — печально удивлялся Флитвик.

— Его отец совсем недавно умер от сердечного приступа, — спокойно поделился Снейп, — возможно, это семейное. Но мадам Помфри, несомненно, скажет точнее.

— Где это произошло? Как? — дрожавшим голосом спрашивала профессор Спраут. Я была уверена, что даже взглянуть на погибшего она не решалась.

— Люциус нашёл его возле Башни книги и пера, — поделился Снейп. Я слышала, как волшебная палочка со свистом рассекала воздух. Кожей чувствовала, как он колдовал.

— И снова Люциус, — заключила МакГонагалл. — Он сегодня необычайно усерден.

— Он искал кого-то, — задумчиво и как-то горько продолжал Дамблдор, словно не вслушиваясь в слова остальных. — Я должен был с ним встретиться, но не успел из-за несчастного случая с мисс Свенсон.

— Кого он искал, Альбус? — так тихо спросил Флитвик, что я скорее поняла, чем расслышала.

— Этого мы теперь никогда не узнаем.

— Мы оставим его здесь? — МакГонагалл, взяв себя в руки, заговорила более чётко и деловито.

— На время, — успокоил Дамблдор, — тело заберут авроры и найдут родственников.

— Четверть школы его родственники, — ответил Флитвик, явно хлопая себя по карманам. — Уже сообщили портрету?

— Сейчас я не готов к стенаниям Финеаса. А вот и Поппи.

Мадам Помфри, сокрушаясь и негодуя, подтвердила, что Сигнус Блэк третий скончался от сердечного приступа. Все ушли, в крыле опять стало тихо. Но мне не спалось. Я боялась трупов. Особенно трупов тех, кого убила сама. Мёртвых мышей я сразу же сжигала, опасаясь, что они оживут и начнут мстить.

Порывистый ветер трепал деревья. Ветви, словно когтистые лапы, скреблись в стёкла. На подоконник монотонно капала вода после прошедшего дождя. Через ширму я неотрывно глядела туда, где должен был быть мертвец, прислушиваясь к каждому шороху. И не выдержала.

То и дело я вспоминала мёртвого волшебника в Мунго, тело которого сочилось магией. Я терзалась мыслями, со всеми так или нет? Со всеми или нет? Лунный луч уже прошёл одну большую плитку, а я решилась встать. Сначала провела рукой по груди, чуть надавливая на кожу. Ощущения были престранные. С правой стороны, немного ниже ключицы, кожа продавливалась чуть сильнее, чувствовалось, что там нет кости. Я осторожно перевернулась на левый бок, спустила одну ногу, вторую. Наконец, кое-как поднявшись, побрела вперёд на самых кончиках пальцев, стараясь держаться прямо. Со стороны была больше похожа на перепуганного пингвина, чем на волшебницу.

Всё было почти так, как в прошлый раз. Тело мужчины лежало спокойно и неподвижно, руки переплетены на груди. А вот синяя магия большими каплями часто-часто капала на пол. Я смотрела на него неотрывно, подойдя чуть ближе, ещё и ещё. Склонила голову, как маленький любопытный воробей. Сигнуса, с его ровно очерченными губами, прямым ровным носом и кудрявыми волосами даже тогда можно было назвать красивым. Аккуратно опустившись на колени, я долго не решалась, но всё же протянула руку. Медленно и осторожно, готовая отпрыгнуть в любой момент.

Магия повела себя совсем уж причудливо. Словно только того и ждали, капли сами полетели ко мне, как к магниту. К рукам, к ногам, к голове и телу. Я боязливо дёрнулась и зажмурилась, ожидая боли, но ничего не изменилось: синие капли растворялись в моей магии, словно в ручье, разнося по телу приятное тепло. Все неприятные ощущения, вся боль, всё исчезло. Закрыв глаза, я сидела, словно на облачке. Помня, что всю магию впитать нельзя, я ждала неприятного покалывания в теле. Но магии в чужом теле убавилось уже наполовину, а оно всё не наступало, и я продолжала сидеть, точно обставленная батареями со всех сторон.

Утром мадам Помфри нашла меня спящей на полу. Бледной, но со счастливой улыбкой.