Из руин (гет)

Мы оказались на узкой тропинке, по одной стороне которой росли невысокие кусты, усыпанные сизовато-тёмными ягодами ежевики, по другой возвышалась аккуратная живая изгородь.

— Малфой мог бы сдвинуть аппарационный барьер поближе к воротам, — проворчал Рабастан.

— Это глупо, — возразил Родольфус, придерживая передо мной ветку, нависавшую над тропой, — зачем позволять незваным гостям появляться у самого порога?

Рабастан вздохнул, признавая справедливость его слов, но, желая всё-таки оставить за собой последнее слово, буркнул:

— За дорогой бы хоть следил тогда, без глаза можно остаться из-за этих веток.

Тропа свернула направо и перешла в широкую подъездную дорогу, упиравшуюся в высокие кованые ворота с вензелем в виде буквы М. Родольфус отвернул левый рукав и продемонстрировал метку, мы последовали его примеру. Ворота распахнулись и мы зашагали по тисовой аллее, которая вскоре привела нас к старинному особняку — родовому гнезду Малфоев.

Дверь особняка распахнулась перед нами, мы пересекли просторный холл, увешанный многочисленными портретами предков хозяина дома, подошли к тяжёлой двери, переглянулись и Родольфус решительно повернул изящную бронзовую ручку.

За дверью была уже знакомая мне гостиная с огромным мраморным камином, над которым висело большое зеркало в резной позолоченной раме. Посреди комнаты располагался длинный стол, во главе которого восседал Волдеморт.

Мы склонились в глубоком поклоне.

— Не очень-то вы торопились, Лестрейнджи, — проскрипел Лорд.

— Простите, Повелитель, — не разгибаясь, затараторила я, — по вашему приказу мы прятались среди маглов, нам пришлось искать уединённое место, чтобы трансгрессировать.

— Среди маглов? — изумился уж забывший о своих словах Волдеморт. — Что ж, это будет вам хорошим уроком. Садитесь.

Кивком он указал нам на свободные места рядом с Нарциссой и бледным хрупким юношей, похожим и на неё, и на Люциуса. Племянничек Драко, поняла я. Нарцисса даже не взглянула в нашу сторону, она выглядела измученной, глаза заплаканные, смотрела строго перед собой. Драко, напротив, сиял, гордо восседая за столом с самим Тёмным Лордом.

— И как вам было у маглов? — с издёвкой поинтересовался Яксли.

— Сам попробуй — узнаешь, — отрезала я.

Рабастан тяжело вздохнул. Наверное, вспомнил о своей восточной гурии. Пожиратели истолковали его вздох как свидетельство тяжёлой жизни среди недочеловеков, коими они по-прежнему считали неволшебников. Прокатились смешки. Мы не стали никого разубеждать.

Я быстро взглянула на присутствующих. Яксли, Селвин, Трэверс, Роули, оба Кэрроу, Гиббон… Пиритс! Значит, Каркаров — всё.

Как оказалось, мы были не последними. Что-то лихорадочно дожёвывая на ходу, ввалился Гойл. Без Крэбба, отметила я, он выглядел далеко не таким внушительным. Лорд вообще не обратил на него внимания.

После него появился Снейп. Зельевару Волдеморт не стал пенять на опоздание, напротив, кивнул на место рядом с собой, что выражало особую милость. Снейп, окинув всех холодным взглядом, уселся, где было сказано. Очевидно, больше никого не ожидалось, поскольку после его прихода Лорд сразу перешёл к делу.

— Итак, мои верные Пожиратели, отныне наш штаб будет располагаться здесь. Надеюсь, авроры больше не станут тревожить безутешную женщину и ребёнка, ничего не знавших о преступной деятельности главы семейства? — насмешливо произнёс он и выразительно взглянул на Яксли.

— Не станут, — уверил его Корбан. — Скримджер вряд ли захочет, чтобы «Пророк» снова разразился статьями о преследовании несчастной семьи.

Нарцисса плотно сжала губы и побледнела ещё сильнее. Драко задело слово «ребёнок», он насупился, но возражать Лорду не посмел.

— Вы, — Волдеморт повернулся к нам троим, — будете жить здесь. Вы нужны мне под рукой, я не намерен больше дожидаться, пока вы будете бегать от маглов. Беллатрикс, ты займёшься племянником. Он должен уметь всё, что положено Пожирателю, ведь сегодня он станет одним из нас.

При этих словах Нарцисса вздрогнула, Драко же горделиво выпрямился. Родольфус едва заметно покачал головой.

— Твой отец, — Лорд взглянул на мальчишку в упор, — подвёл меня. Он не оправдал моих ожиданий, из-за его глупости и самоуверенности я снова потерял моих людей, а задание едва не было провалено.

Я заметила, что на слове «едва» Снейп изумлённо приподнял бровь.

— Люциусу повезло, что ему удалось спрятаться в Азкабане от моего гнева. Но это ненадолго. Очень скоро власть в Британии перейдёт в мои руки, и тогда камеры Азкабана займут те, кому и положено там находиться — грязнокровки и их покровители. Тебе, Драко, я предоставляю возможность к этому времени искупить вину отца и тогда я, может быть, помилую его.

— Я выполню всё, что потребуется, Милорд! — выпалил Драко. — Я вас не подведу!

— Надеюсь, — криво ухмыльнулся Волдеморт. — Это в твоих интересах. Не справишься — умрёшь.

Драко опешил. Нарцисса, казалось, вот-вот потеряет сознание.

— Рад сообщить вам, — Волдеморт, оставив Малфоев, повернулся к присутствующим, — что мой гнев настиг предателя. Игорь Каркаров, по чьей вине многие мои сторонники попали в Азкабан, мёртв. Пиритс, ты заслужил награду!

Пиритс склонил голову. Глаза его сияли торжеством.

— Напоминаю, так будет с каждым, кто попытается покинуть меня, из-за трусости или по каким-то иным соображениям. — Произнося это, Лорд скучающе смотрел в потолок, но я понимала, кому в первую очередь адресована эта речь. — А также с теми, кто не оправдает моего доверия. Сейчас вы можете быть свободны, вечером мы с вами примем в наши ряды нового Пожирателя.

С этими словами Волдеморт исчез прямо из-за стола. До вечера оставалось не так долго, поэтому гости остались на местах, тихо переговариваясь и избегая смотреть на Нарциссу.

— Пойдёмте, я покажу вам ваши комнаты, — она поднялась с места, изо всех сил стараясь казаться спокойной, и сделала нам приглашающий жест рукой. Мы последовали за ней.

Как и в Розье-касле, мне была предоставлена отдельная комната. Родольфуса и Рабастана было решено поселить вместе. Муж нахмурился и предложил Басти поменяться со мной.

— Не сходи с ума, — резко оборвала его Нарцисса. — Он только и ищет повода, чтобы сорвать на ком-то злость, и я не хочу, чтобы это произошло в моём доме. Достаточно того, что вы бросили Люциуса, очернили его в глазах Лорда и втянули в это моего сына.

— Ты несправедлива, Цисси, — возразила я. — Я ведь предупреждала, что милость Лорда скоротечна и что ошибок он не прощает. К тому же, будем откровенны, Люциус точно так же бросил бы нас, появись у него возможность сбежать, при этом уж конечно не преминул бы свалить на нас неудачу, хотя я предлагала ему не один вариант, который мог бы оказаться успешным. И не забывай, наше молчание подарило ему четырнадцать лет свободы, которые он провёл здесь, в своём доме, рядом с тобой и Драко, а не в камере Азкабана в компании дементоров. Сейчас там хоть дементоров нет. А что касается Драко — прости, но у меня сложилось впечатление, что он сам изо всех сил рвётся в ряды Пожирателей.

— Он ещё ребёнок, — всхлипнула Нарцисса. — Тебе не понять, у тебя нет детей.

Родольфус скрипнул зубами. Сочувствия к невестке у него тут же заметно поубавилось.

— Нарцисса, мне жаль, что Люциус оказался в Азкабане, но Белла права — его привело туда в первую очередь его собственное самомнение и нежелание слышать кого-то, кроме себя. За Драко мы присмотрим, это я тебе обещаю, — произнёс он.

— Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить, Родольфус, — махнула рукой Нарцисса. Хорошо, что ей не пришло в голову и с него взять Непреложный Обет. Похоже, Волдеморт ещё не объявил, какое задание поручает Драко.

— Вы найдёте в комнатах всё, что нужно, — холодно произнесла Нарцисса, с трудом взяв себя в руки. — Если понадобиться что-то ещё, обращайтесь к эльфам. Флинки по-прежнему в твоём распоряжении, Белла. Встретимся на посвящении. Поскольку Драко несовершеннолетний, я буду присутствовать там, как его законный представитель.

С этими словами она вышла из комнаты.

— Мне это не нравится, — мрачно заявил Родольфус, непонятно что имея в виду, то ли наше раздельное поселение, то ли приём Драко в ряды Пожирателей. Скорее всего, и то, и другое.

— Постарайся этого не демонстрировать, — предостерёг его Басти. — Навряд ли Лорд безвылазно сидит в Мэноре, как отбудет — всем станет проще. Но до этого нужно проявлять осторожность.

Родольфус недовольно поморщился, но был вынужден признать правоту брата.

В комнате меня ожидал знакомый наряд — плащ с капюшоном и маска. Увидев их, я ту же вспомнила рейд, звук падающего тела, широко распахнутые мёртвые глаза Кэролайн, Метку, расплывающуюся над домом, где после нас не осталось никого живого… Каким далёким это казалось из лондонского отеля, и каким ужасающе близким выглядело сейчас.

Но долго предаваться воспоминаниям мне не пришлось. Родольфус напомнил, что пора. Я быстро облачилась, и мы присоединились к цепочке гостей, спускавшихся в подземелье по крутой лестнице со стёртыми за века ступенями.

Это явно был не тот подвал, где содержали или, вернее сказать, будут содержать пленников. Подземелье, по моим ощущениям, находилось гораздо глубже. Огромный зал освещался колеблющимся пламенем факелов. Их света было недостаточно, и углы тонули в темноте.

В центре зала возвышалась костлявая фигура Лорда. Перед ним на коленях стоял Драко. В отличие от остальных присутствующих, он был в белой рубашке, выделявшейся неестественным пятном на фоне заполнивших помещение чёрных силуэтов. Поодаль стояла Нарцисса. Она была в чёрном платье, но без маски. Лицо её бледностью превосходило рубашку сына.

Мы стали широким кругом. Шорохи и бормотание смолкли, наступила тишина, нарушаемая лишь треском пламени.

— Драко Малфой! — высокий голос Волдеморта гулко разнёсся под сводами подземелья, — клянёшься ли ты хранить мне верность?

— Да, милорд! — взволнованно произнёс Драко.

— Клянёшься ли ты безжалостно очищать наш мир от грязнокровок и предателей крови, покуда последний враг не истребится — смерть?

— Да, милорд!

— Клянёшься ли ты исполнять любой мой приказ не считаясь с потерями и жертвами?

— Да, милорд!

— Готов ли ты при необходимости принести в жертву нашему делу своих друзей, родителей, самого себя?

— Да, милорд!

В этот раз голос Драко слегка дрогнул, похоже, к такому повороту он не был готов. Но обратного пути уже не было.

— Дай мне свою руку!

Оставаясь на коленях, Драко молниеносно закатал рукав левый рукав и протянул руку Лорду. Тот прижал к его предплечью свою палочку. Раздался треск, Драко застонал, и словно в ответ на его стон наши метки вспыхнули болью. «Хорошо, что Лорд не устроил массовое посвящение, — подумала я, и уверена, что многие, если не все Пожиратели со мной бы согласились.

Волдеморт медленно вёл палочку, и на руке Драко проступал рисунок черепа с выползающей изо рта змеёй. Малфой-младший дрожал от боли, на лбу и над верхней губой выступили бисеринки пота, Нарцисса бессильно опёрлась о стенку, но вмешиваться не смела. Наконец, Лорд завершил посвящение и дал Драко знак встать.

Юноша с трудом поднялся на ноги. Перед ним неслышно материализовался домашний эльф и протянул маску и плащ, такие же, как у нас. Драко, морщась от боли, надел их.

— Поприветствуйте нашего нового собрата, — обратился к нам Волдеморт.

Теперь мы опустились на колени и склонили головы.

— Драко Малфой заменит нам тех, кто по вине его отца оказался в Азкабане и не может мне служить, — вкрадчиво произнёс Лорд, — и он исправит оплошность Люциуса. У меня есть для тебя особое задание, мой друг, — он положил руку на плечо юноше, — задание, с которым сможешь справиться только ты. Выполни его — и я прощу твоего отца. Но если окажешься таким же бесполезным, как он — умрёте оба, — буднично закончил Волдеморт, делая нам знак подняться.

Драко судорожно сглотнул.

— Беллатрикс, — обратился ко мне Волдеморт.

— Да, мой Лорд, — я склонилась в глубоком поклоне.

— С завтрашнего дня будешь заниматься с Драко. Научи его всему, что знаешь. Особое внимание удели окклюменции. Никто не должен знать, о чём он думает и что ему поручено.

— Ваше приказание — честь для меня, — я склонилась ещё ниже, мимоходом отметив, что рискую нарушить торжественность церемонии, потеряв равновесие. К счастью, обошлось, всё-таки полжизни йогой занималась.

Торжественная часть завершилась. Пожиратели окружили Драко, поздравляли его, хлопали по плечу, пожимали руку и тянулись к выходу. Я отметила, что племянник совершенно вымотан, он вяло улыбался, кивал, благодарил. Наконец, все разошлись, остались лишь мы, Малфои и Волдеморт. Снейп перед уходом смерил меня испытующим взглядом, однако при всех обратиться не решился.

Нарцисса подошла к сыну и крепко обняла его.

— Тебе нужно отдохнуть, милый, — прошептала она.

Драко обернулся на Лорда.

— Иди, — милостиво разрешил тот, — и не забудь того, что я тебе сказал.

Драко кивнул. Нарцисса, продолжая обнимать, увела сына из подземелья.

— Милорд… — наклонил голову Родольфус.

— Пойдём, Белла, — Волдеморт хозяйским жестом приобнял меня за плечи и повёл к выходу.

Родольфус пополотнел. Я изобразила счастливую улыбку, хотя внутри у меня всё похолодело, и поплелась за Лордом, чувствуя спиной растерянный взгляд мужа.

Волдеморт устроился с показной аскетичностью. Ничего лишнего — стол, пара кресел, кровать, ковёр на полу. На ковре свилась тугими кольцами огромная змея. При нашем появлении она подняла уродливую треугольную голову и уставилась на меня вполне осмысленным недобрым взглядом. При всей моей симпатии к рептилиям это чудище пугало до озноба. Я ей не нравилась, и она, похоже, чувствовала мой страх.

— Белла! — окрик Лорда вернул меня к действительности. Волдеморт раздражённо указывал на кресло. Я осторожно села, не сводя глаз со змеи. Лорд опустился в соседнее, Нагайна тут же подползла к нему, обвилась вокруг ног и, приподнявшись над спинкой кресла, опустила голову Волдеморту на плечо.

— Напомни мне пророчество! — не тратя времени на small talk, потребовал Лорд.

Я ошарашенно взглянула на него.

Змея угрожающе зашипела, и я невольно перевела взгляд на неё.

— Не ревнуй, Нагайна, — засмеялся Лорд, потрепав чудовище по морде. — А ты не бойся, Белла, без моего приказа она тебя не тронет.

Не то чтобы меня успокоили его слова, но я усилием воли отвернулась от змеи, восстановила в памяти картинку разбивающегося шара и поднимающейся из него призрачной фигуры на случай, если Волдеморт захочет развлечься окклюменцией, и повторила:

— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца.

Волдеморт кивнул.

— Отметит как равного себе, — задумчиво произнёс он, — как ты думаешь, о чём это?

Знает ли Беллатрикс о крестражах? Навряд ли. Вот и не стоит демонстрировать свою осведомлённость.

— Э-э-э… может, шрам? — ничего другого мне в голову не пришло.

— У меня нет шрамов, — отмахнулся Волдеморт, — да и как шрам может сделать равным?

— Может, то, что вы выбрали его из двух мальчиков и отметили уже самим своим выбором?

— Ты хочешь сказать, что я сам превратил его в Избранного? — сощурился Лорд.

Ну почему же сам? С подачи и при активном влиянии Дамблдора, подумала я, но говорить, естественно не стала — жить мне ещё не надоело.

— Может, через ваше заклятие Поттеру передалось что-то от вас, часть ваших способностей, например, ваше умение говорить на парселтанге? — я ступала на скользкий лёд.

— И как, по-твоему, это могло произойти? Как можно было что-то передать через Авада Кедавра? — развеселился Волдеморт.

— Мы не можем об этом судить достоверно, поскольку больше выживших после авады нет, — резонно возразила я. — Каждое заклятие, особенно такое, несёт на себе отпечаток сотворившего его мага. Авада Кедавра — самое сильное из известных заклятий, может, выживший после неё действительно получает какие-то способности от автора заклятия?

Лорд задумался. Мои слова ему не понравились, но опровергнуть их он не мог, да и определённая логика в них присутствовала.

— Звучит как редкая чушь, но если ты права, надеюсь, что парселтангом всё и ограничилось, — наконец пробормотал он. — Вроде бы больше ничего необычного мальчишка не демонстрировал, по словам Снейпа, он даже учиться нормально не может. Чаша, которую я дал тебе незадолго до развоплощения, цела?

— Да, Повелитель, — уверила я, сообразив, что речь идёт о чаше Пенелопы Пуффендуй, превращённой Лордом в крестраж после убийства Хепзебы Смит, — она в нашем Хранилище в Гринготтсе.

— В нашем? — переспросил Волдеморт. — раньше ты не объединяла себя и Родольфуса.

— В Хранилище Лестрейнджей, Милорд, — поправилась я. Да что он цепляется к словам?

— Головой за неё отвечаешь, — напомнил Лорд. — Если с ней что-то случится или она пропадёт — скормлю Нагайне вас троих. Достаточно того, что этот идиот Малфой допустил уничтожение дневника.

— О чём вы, Милорд? — я прикинулась несведущей.

Волдеморт внимательно взглянул на меня, размышляя, стоит ли доверить мне тайну крестражей, и предсказуемо решил воздержаться.

— Ты задаёшь много ненужных вопросов, Беллатрикс, — недобро процедил он. — Помнишь пословицу «любопытство погубило кошку»?

— Простите, Милорд, — я покаянно опустила голову. Нагайна снова зашипела, на этот раз торжествующе.

— Ну, иди же ко мне, — глаза Лорда вспыхнули недобрым багровым огнём, узкие губы растянулись в плотоядной ухмылке. У меня упало сердце. Но делать было нечего, я подошла к нему и опустилась на колени у его ног. Волдеморт, продолжая ухмыляться, провёл ладонью по моему лицу, очертил пальцами линию губ, погладил шею, затем его рука опустилась на грудь и слегка сжала её.

— Чего ты ждёшь? — прошипел он не хуже змеи.

Я обречённо потянула платье, стараясь не думать о том, что сейчас произойдёт.

От кресла Волдеморта послышался шорох. Нагайна соскользнула с плеча Лорда и головой подтолкнула к нему флакон с мутной жидкостью.

— Да, милая, совсем забыл, сейчас выпью, — улыбнулся Лорд и сделал несколько глотков. Потом уставился на меня, словно не понимая, что происходит.

— Посмотри на себя в зеркало, на тебя смотреть тошно! Займись, наконец, собой, приведи себя в порядок! — рявкнул он. — А сейчас убирайся с моих глаз!

Я опрометью метнулась к двери, на ходу поправляя одежду. Вслед мне неслось презрительное шипение Нагайны.

Влетев в свою комнату, я заперла дверь и только тогда перевела дыхание.

— Миледи, — робко сунулась ко мне Флинки, что-то держа в руках.

— Потом, — отмахнулась я.

Эльфийка послушно отступила. Я аппарировала к Родольфусу.

Муж метался по комнате как загнанный зверь, то и дело прикладываясь к уже ополовиненной бутылке коньяка, но при этом выглядел совершенно трезвым. Очевидно, адреналин выжигал алкоголь, не позволяя Родольфусу опьянеть. Я забрала у него бутылку, сделала глоток, чтобы немного успокоиться, и поставила на каминную полку. Он, тяжело дыша, уставился на меня, сразу отметив беспорядок в одежде.

— Всё в порядке, он меня не тронул, — успокоила я. — Обошлось.

— Я больше не намерен с этим мириться, — прохрипел Родольфус. — Когда ты сама… когда это был твой выбор, я принимал его. Но сейчас я не позволю ему…

— Он тебя убьёт, — подал голос Рабастан, которого я сразу и не заметила.

— И что ты предлагаешь? — резко повернулся к нему брат. — Молчать? Делать вид, что ничего не происходит?

Рабастан промолчал, потом нерешительно предложил:

— Может, сбежать?

— Каркаров уже сбежал, — возразила я. — Найдут. Землю носом рыть будут, но найдут.

— У меня нет другого выхода, — твёрдо заявил Родольфус.

— Ты обещал не оставлять нас наедине с... этим всем, — напомнила я мужу.

Он, стиснул зубы, застонал и несколько раз в бессильной злобе ударил кулаком по стене.

— Нет выхода. Тупик. Лучше бы я остался в Азкабане.

— Слизняк! Размазня! — неожиданно для себя заорала я. Проклятие вернулось. Родольфус отшатнулся. Я кинулась на него с единственным желанием — отвесить оплеуху, но тут что-то изменилось. Какая-то сила внутри меня, но мне не принадлежащая, словно окутала меня мягким покрывалом. Ярость улеглась так же внезапно, как возникла, вместо неё я ощутила всю глубину отчаяния Родольфуса, его боль от бессилия и невозможности меня защитить. Я остановилась, пытаясь понять, что произошло, как мне удалось справиться, что это вообще было.

— Рядом с ним проклятие будет набирать силу, — с горечью прошептал Родольфус.

— Нет, — уверенно сказала я, — оно будет слабеть. Сейчас оно будет слабеть.

Муж вопросительно взглянул на меня.

— Не знаю, как объяснить. Но я это чувствую. И не бойся за меня, я, похоже, нашла способ сделать так, чтобы Он потерял ко мне интерес. Я не могу всё тебе рассказать, просто поверь. А сейчас мне пора. Странно, как сюда ещё полмэнора не сбежалось.

— Я Муффлиато наложил сразу, как ты появилась, — хмыкнул Басти. — Научен уже.

Я поцеловала Родольфуса, махнула Рабастану и вернулась к себе. Но оказалось, что вечер ещё не закончен.

— Миледи, — Флинки умоляюще взглянула на меня и сунула в руки листок бумаги. Я машинально развернула.

«Надо поговорить. Так же, как в прошлый раз. Буду ждать всю ночь. Позаботься о безопасности».

Едва я дочитала, записка вспыхнула и рассыпалась у меня в руках мельчайшими частицами пепла.

Я хмыкнула. Да уж, образ жизни и род занятий накладывают неизгладимый отпечаток.

Зачаровав дверь Колопортусом и наложив Муффлиато, я подошла к камину. На полке обнаружился горшочек с летучим порохом. Я бросила горсть пороха в камин, назвала адресата и осторожно, стараясь не делать глубоких вдохов, сунула голову в пламя.

Снейп, казалось, дремал, но стоило мне появиться, как он мгновенно открыл глаза.

— Почему у зелья нет накопительного эффекта? — я ринулась в атаку, не позволив ему открыть рта. — Я не хочу зависеть от того, вспомнит ли Волдеморт про приём, не отвлечётся ли на что-то другое или не решит поправить здоровье после перепихона, а не до.

— Накопительный эффект может вызвать ненависть к тебе, — невозмутимо ответил Снейп, — а ты ведь знаешь, те, кого он ненавидит, долго не живут.

— Я готова рискнуть!

— А я не готов. Помнится, ты угрожала, что в случае твоей смерти он получит все сведения обо мне, которые ты неизвестно где и как собрала, сидя в Азкабане. Или это всё-таки был блеф?

— Рискнуть и попробовать ты не готов, как только что сам признался, — обольстительно улыбнулась я, — так что измени состав, рассчитай как следует, найди баланс. Ты же у нас один из лучших зельеваров Британии, а может, и всего мира, захочешь — справишься. Повторяю, я с ним делить постель больше не собираюсь, полезет ещё раз, придётся отвлекать твоей историей. Когда Лорд её узнает в полном объёме, он точно надолго обо мне забудет, поскольку переключится на тебя.

Снейп скривился, словно вместо яблока откусил лимон.

— Хорошо, я поэкспериментирую, — кивнул он. — Но смотри, Беллатрикс, не заигрывайся.

— Так, а ты что хотел? — вспомнила я.

— Что имел в виду Волдеморт, когда говорил о пророчестве?

— Что он его получил, — невозмутимо ответила я.

— Но оно же разбилось, — недоверчиво сощурился Снейп.

— Разбилось, — согласилась я.

— Белла, не выводи меня из себя, — доброжелательно попросил Северус.

Я изложила ему версию про услышанное в момент разбивания пророчество.

— И тебе удалось расслышать его во время схватки? — скептически хмыкнул

Снейп.

— Мысль, что в противном случае придётся возвращаться к Лорду с пустыми

руками и испытать на себе его гнев, очень меня стимулировала, — любезно пояснила я.

— И что же было в том пророчестве? — стараясь казаться равнодушным, небрежно поинтересовался Северус.

— А что, Дамблдор тебе не рассказал? — преувеличенно изумилась я. — Вроде на каждом углу кричит, что доверяет тебе как самому себе.

— Не рассказал, — холодно произнёс Снейп, — поэтому я хочу услышать его от тебя. Мы же партнёры, при этом я серьёзно рискую и хотел бы получить нечто большее, чем сомнительные угрозы.

— На это я бы многое могла возразить, но не хочу терять время, — я послала Снейпу ещё одну обворожительную улыбку, которую он снова не оценил, и очередной раз повторила бред про рождённого на исходе седьмого месяца у тех, кто трижды осмеливался бросать вызов Тёмному Лорду, отмеченного им как равного, обладающего таинственной силой и неспособного жить спокойно, пока жив его противник.

Когда я закончила, Снейп выглядел таким же озадаченным, как Волдеморт.

— Это всё? — недоверчиво спросил он.

— Всё, — подтвердила я.

— Дамблдор говорил, что это наше тайное оружие, способное сокрушить Лорда, но я не понимаю… — протянул Снейп, впрочем, тут же осёкшись — откровенничать передо мной ему не хотелось. — Беллатрикс, признайся, ты всё это выдумала, чтобы Лорд не прикончил вас троих за провал.

— Спроси у Дамблдора, — так же холодно посоветовала я, скопировав его тон, — полагаю, он подтвердит, что это именно то, что содержалось в шаре, от первого до последнего слова.

На мгновение у меня появился соблазн поделиться с Северусом своим предположением, — да что там, уверенностью! — что именно Дамблдор и был автором пророчества. Нужен был всего лишь подходящий ребёнок, а там любая мать сделала бы то же самое, что Лили Поттер. Та же Нарцисса, к слову, ради сына и не такую жертву принесла бы. Но ей повезло — у Драко не было родственников-маглов, которые одиннадцать лет воспринимали бы его как обузу. А в случае с Поттерами Дамблдор получал ещё и бонус в виде раскаявшегося Снейпа, перешедшего на сторону Ордена и снабжавшего их эксклюзивной информацией. Горечь потери и чувство вины гарантировали, что Северусу никогда не сорваться с крючка.

Но я отказалась от этой мысли. Даже если Снейп согласится с моими выводами и убьёт Дамблдора сейчас, а не к концу учебного года, наверняка старик уже озаботился, чтобы информация о крестражах так или иначе попала к Гарри Поттеру. После неудачной попытки подчинить себе воскрешающий камень великий светлый должен был задуматься о смерти и подстраховаться. Но вероятнее всего, что сначала Снейп захочет выслушать Дамблдора, а тот, с его-то навыками манипуляции и демагогии, заболтает Северуса в два счёта. Я не добьюсь ничего, зато привлеку внимание Дамблдора. До сих пор он считал Беллатрикс невменяемой психопаткой, от которой много шума, но минимум толка, к тому же одержимой страстью к Лорду и потому вообще неспособной мыслить здраво. Вот пусть и остаётся при своём мнении, если он поймёт, что ошибся на мой счёт, наверняка попытается уничтожить, а возможностей для этого у него не меньше, чем у Волдеморта.

— И из-за этого погибли Лили и Джеймс? — оторвало меня от размышлений бормотание Снейпа.

— Лили, Джеймс, Сириус, который до этого провёл двенадцать лет в Азкабане ни за что, Бродерик Боуд… На их фоне Артур Уизли ещё легко отделался. Да и дети пострадали, испытав то, что им ещё рано испытывать, и едва не погибнув, — подлила я масла в огонь. Может, Снейп сам догадается?

— С каких пор тебя волнует участь детей, Беллатрикс? — вместо этого съехидничал он.

— Да мне плевать, — пожала я плечами. — Родольфус расстраивается.

— Ну, хоть на него тебе теперь не плевать. Лучше поздно, чем никогда, — в ехидстве Снейп легко мог состязаться со мной, и неизвестно, кто бы из этого состязания вышел победителем. — Удивительно, что это благодатное для Родольфуса время вообще настало. Белла, тебя в Азкабане, часом, не подменили?

Разумеется, это была шутка, но я рассвирепела.

— Северус, ты у нас, конечно, поборник добра и света, бескорыстно пекущийся о неблагодарных детях, но скажи-ка откровенно, если бы пророчество не касалось твоей обожаемой Лили, если бы в нём шла речь только о Лонгботтоме, если бы под описание подходил Рон Уизли, Драко, Финниган, да кто угодно, принял бы ты его так близко к сердцу? Примчался бы к Дамблдору с мольбой о спасении будущих жертв, предал бы Лорда или по-прежнему служил бы только ему, служил не за страх, а за совесть, спокойно глядя, как он уничтожает грязнокровок, предателей крови и всех, кто ему чем-то не понравился?

Снейп мгновенно заткнулся, глядя на меня с ненавистью. Я отвечала ему не менее яростным взглядом. Какое-то время мы сверлили глазами друг друга, потом оба выдохнули. Ссориться нам было не с руки, мы были нужны друг другу.

— Я переработаю состав зелья, Беллатрикс, а ты потрудись сделать так, чтобы ничего из того, что ты себе нафантазировала за годы Азкабана, не достигло ушей Лорда и кого бы то ни было ещё.

— Хорошо, Северус. Я не меньше тебя заинтересована в нашем долгом плодотворном сотрудничестве.

Он хмыкнул и отвернулся. Я тоже не стала затруднять себя проявлениями вежливости и просто вытащила голову из камина. Флинки приготовила мне ванну, после которой я провалилась в глубокий сон. Какие-то смутные тени тревожили меня, но я слишком устала и потому беспробудно проспала до утра.