Рандеву со Смертью (гет)

Свадьба Драко Малфоя и Астории Гринграсс прошла вполне штатно, не смотря на незначительное его опоздание. Никто не придавал значения таким мелочам, тем более, что припозднился не только он. Лорд Гринграсс тоже явился с дочерью на несколько минут позже.

Пресса, в лице неизменной Скиттер, на церемонии также присутствовала, но с недавних пор Рита перестала быть такой ядовитой и острой на язык, в связи с чем популярность ее статей резко пошла на убыль. И они теперь редко попадали на первую полосу.

Новой звездой Ежедневного Пророка стала Пенелопа Кристалл, предпочитавшая писать о законодательных инициативах Министерства, криминальной хронике, ценах на учебники в новом учебном году и других новостях, действительно волновавших публику. А светская хроника и сплетни — теперь были мало кому интересны.

К тому же Скиттер, согласно контракту, обязана была находиться в Хогвартсе практически 10 месяцев в году. И потому уже физически не могла выдавать тот же объём печатного текста, что и прежде. Прытко пишущее перо, конечно, — незаменимая вещь, но у кого она в Хогвартсе возьмет интервью, у Биннса?Сразу после торжества молодожены — Драко и Астория отправились в путешествие по Европе, которое должно было занять минимум недели две. Такой подарок к свадьбе сделали им Люциус и Нарцисса. Лорд Гринграсс со своей стороны отписал им небольшое шале на французском побережье, где они и провели часть медового месяца.

И вернулись они из него как раз в тот момент, когда Том Реддл пребывал в самом отвратительном своем настроении, ропща на превратности судьбы. А именно — на другой день после его судьбоносного разговора с Марой.

Драко, не ожидавший никакого подвоха, вез Гермионе несколько редких книг, дорогой парфюм и другие приятные мелочи (о чем его молодая жена, разумеется не догадывалась), но встречен был мягко говоря без фанфар.

Правда, Андромеда успела предупредить молодого Лорда, едва он вышел из камина, о странном поведении Гермионы. Так что, когда он постучав, но не дождавшись ответа — вошел в ее комнату, просвистевшая рядом с его головой ваза, была отброшена ловким "Протего", а Грейнджер заграбастана в охапку, не смотря на сопротивление и громкий протест, полный отборной портовой брани.Ярость Реддла, до этого момента не находившую выхода, можно было буквально пощупать. Ибо новость о второй беременности стала для него полной неожиданностью.

Обитавший всю прошлую жизнь в кругу чистокровных аристократов, Том привык видеть и слышать о множестве всевозможных проблем в области деторождения: у Бэллы бесплодие, у Малфоя проклятие, у других тоже не все гладко.

В общем и целом Том Реддл был подвержен распространенному заблуждению, что с первого раза ничего подобного случиться не могло в принципе. Однако, его юность и маггловское происхождение, молодость Лорда Малфоя и полнейшее невежество в вопросах женской физиологии — сыграло с бывшим темным лордом злую шутку.

А злые шутки он любил шутить сам, и не был готов к тому, что внезапно станет их объектом.

Мара вовсю наслаждалась его бессильной злобой, тихо посмеиваясь из темного угла. А вот Драко Малфой подобного приема явно не ожидал. Ведь когда он покинул Гермиону в прошлый раз — все было более чем прекрасно.

— Ты что, с цепи сорвалась, Поттер?! — взвился он, перехватывая Левиосой, полетевшую в его голову чернильницу. Но, вырвавшийся из захвата Реддл остыл далеко не сразу, а когда накал его злобы сошел на нет, то его накрыла очередная волна меланхолии и он разрыдался. По правде говоря — ему было страшно. И если первая беременность пугала его неизвестностью, то теперь он точно знал что именно его так пугало.

— Ну-ка прекрати реветь и объясни мне, наконец, в чем дело? — не выдержал Драко, применяя Репаро к множеству разбитых предметов обстановки, и периодически с опаской поглядывая на Гермиону.

Лорд Малфой уже примерно знал, что следует делать в таких ситуациях, закончив уборку, он снова сгреб девушку в крепкие объятия, и ослабил хватку только тогда, когда попытки сопротивления прекратились.

Они сидели на небольшом диванчике в ее комнатах какое-то время молча. Он продолжал обнимать девушку, робко поглаживая ее по волосам, а Грейнджер сотрясалась от беззвучного плача, уткнувшись в его плечо.

— Так в чем дело, Гермиона? — повторил свой вопрос Малфой, не дождавшись ответа в первый раз.

— Ребенок..., — прошептала девушка, неловко размазывая злые слезы по раскрасневшемуся лицу.

— Что-то с Томми? — испугался Драко, мгновенно став серьезным.

— Нет, — покачала головой Грейнджер, — С ним все в порядке. Другой ребенок... будет... Я не хочу! Не сейчас... Опять Тернер... — бормотал Том неразборчиво, а Драко судорожно пытался понять из этого потока несвязанных друг с другом слов хоть что-то.

— Зачем тебе Тернер, ты заболела? — уточнил блондин, на всякий случай немного отстраняясь.

— Нет, я опять беременна, — наконец выдавил из себя Реддл и отвернулся, пытаясь совладать с эмоциями.

Драко сидел, как громом пораженный и пытался осмыслить, уложить в голове новую информацию.

Для него подобный поворот событий не был столь уж невероятным, отец говорил ему о том, что младшая Уизли забеременела после первой брачной ночи.

Но то Уизли и она еще не рожала. А это Гермиона, у которой на руках был совсем крохотный младенец, и которая едва пришла в себя после первых родов.

Драко внимательно посмотрел на сидевшую подле него молодую девушку. И будто бы впервые видел ее. Она была невысокой, бледной, тонкой, как тростиночка, не смотря на небольшой животик, оставшийся после недавней беременности.

Если бы не увеличившаяся в объёме грудь, то на вид Грейнджер едва ли тянула лет на 16-18. То, что она уже мать все еще не укладывалось в голове у Лорда Малфоя, настолько сама она выглядела ребенком.

— Какой же я дурак! — выдохнул Драко, прижимая кудрявую головку девушки к своей груди.

Этот порыв нежности не вызвал у Тома никакого протеста. Прижиматься к Малфою, ощущать тепло, исходившее от него, запах его одежды, его сильные руки на своих плечах — было даже почти приятно, если бы... Если бы за это тепло не пришлось платить такую высокую цену!

— Это не честно! — вздохнул Том, отстраняясь.

— Я знаю, — ответил Драко, — Ты точно уверена? Времени прошло совсем мало, — внезапно спросил он. На что Реддл обреченно кивнул, понимая, что Мара вряд ли стала бы ему в этом лгать. Хотя пока он не чувствовал совершенно никаких изменений в своем теле.

В этот момент Андромеда, в сопровождении Дикси, принесла на кормление маленького Томми Поттера. И все слова, что хотел сказать Драко, так и остались неозвученными.

Мысль о том, что у него, Драко Малфоя, будет собственный ребенок, что это будет их с Гермионой ребенок, — наполняла сердце парня какой-то непередаваемой нежностью.

Астории он решил сообщить эту новость чуть позже, чтобы не искушать судьбу.

А вот тетке сказать придется, причем как можно раньше.

Андромеда Тонкс смотрела на него со смесью удивления и недоверия.

"Наверняка она успела что-то заметить" — думал Драко. Поэтому оставив Гермиону с ребенком и домовиком, Лорд Малфой увлек Андромеду в гостиную и заказал Кикимеру крепкого кофе.

— Как она? — спросила тетя Меда обеспокоенно.

— В бешенстве, если честно, — ответил Драко.

— Но почему? Все же было хорошо. Я не понимаю... — вздохнула Андромеда.

— Вам не понравится то, что я скажу, тетушка, но поверьте выбора у меня было не больше, чем у нее, — Драко взлохматил рукой свои волосы, сделал большой глоток кофе из своей кружки и решился:

— У меня с ней заключен договор на вынашивание, — Андромеда выронила чайную ложечку и та скорбно звякнула о блюдце.

— Мерлин, какое варварство! — процедила она сквозь зубы.

— Или это... — продолжил Драко, — или месть гоблинов за то ограбление в мае...

— Так почему же она тогда злится, если ты, как ты пытаешься меня убедить, спасал ее жизнь этим договором? — недоверчиво прошептала миссис Тонкс, тон которой уже не был столь категоричным, и в ее глазах блеснула та истинно блэковская чертовщинка, которую он так часто видел в глазах тети Бэллы, да и у своей матери временами.

— Все очень просто, тетушка, — горько усмехнулся Малфой, отводя взгляд, — она снова беременна. — Миссис Тонкс поперхнулась своим кофе и закашлялась.

— Ладно, Драко, я не буду спрашивать когда ты успел, — сказала она и щеки ее слегка порозовели, но — Где, черт возьми, была твоя голова? Она не Молли Прюэтт, и не твоя бабуля — Друэлла Розье, за ней чистокровный род не стоит. Да и здоровьем девочка не блещет. Ты решил сделать ее сквибом?!

— Я был пьян и... — пробормотал Драко, пряча лицо в ладонях.

— И это тебя нисколько не оправдывает! — отрезала Тонкс. — Ты Лорд и регент двух родов! — все больше распалялась Андромеда, — переходя почти на крик, — Что будет с наследником Блэк, если Гермиона лишится магии? — слова ее больно били по самолюбию Драко, но все же он понимал, что она права.

— А если она умрет? — едва различимым шепотом спросила Андромеда, наклонившись к самому его лицу, так близко, что ее каштановые кудри коснулись его щеки. А потом она также резко встала из за стола, нервно расхаживая по комнате, как часто делал и сам Драко, и его мать, когда были на взводе.

— Я не допущу, чтобы это случилось, миссис Тонкс, — серьезно сказал Драко.

— А ты у нас кто, сам Мерлин? Господь Бог? Не много ли ты на себя берешь, Дракон? — только тетя Меда называла его так, да и то только в далеком детстве.

— Я люблю ее, — наконец сказал Малфой. — И если с ней что-то случится...- ...Я сама лично тебя прокляну, дорогой племянник, учти это! — закончила за него Андромеда. — А сейчас убирайся с глаз моих, пока я добрая. Мне еще нужно поговорить с Гермионой, как-то успокоить ее. И пришли к ней целителя как можно скорее, — добавила волшебница, — Она не выглядит здоровой.

— Драко на это только кивнул, и не дожидаясь очередного витка взбучки — шагнул в камин: "Малфой-Мэнор!" — четко сказал он и исчез в зеленом пламени.

Дождавшись ухода Драко, миссис Тонкс снова поднялась в комнаты Гермионы Поттер, пользуясь моментом, пока оба ребенка спали под присмотром домовиков.

Но войдя в уютную спальню, отделанную в теплых приглушенных и пастельно-зеленых тонах, миссис Тонкс обнаружила девушку крепко спящей.

— Бедная девочка, — вздохнула миссис Тонкс, укрывая Гермиону пушистым пледом, — Ты сама не поняла на что подписалась... Да и Драко тоже. Куда только родители смотрели? — пробормотала она в пустоту и вышла.

Злость на племянника все еще бурлила в ней, как котел с зельем, и Андромеда решила сделать то, чего не делала уже много-много лет. Она села писать письмо своей сестре — Нарциссе.Тем временем Люциус Малфой наслаждался последними днями небольшого отпуска, который он взял в честь свадьбы сына.

В последнее время он буквально разрывался между домом в Баллатере и Министерством в Лондоне. У него уже голова шла кругом от постоянной трансгрессии и каминных перемещений.

Темный Лорд занялся какими-то фундаментальными исследованиями в недрах отдела тайн и практически не появлялся на публике. Но хуже всего, что и решений никаких Волдеморт больше не принимал, будто бы утратив всякую мотивацию, чтобы и дальше продвигать свои идеи в массы.

Нет, Темный Лорд, как обычно свалил все это на плечи Люциуса, хотя аристократ и не сомневался — если что-то пойдет не так, то мало ему не покажется. Волдеморт и прежде имел неприятное свойство — надолго исчезать из виду, не оставив никаких инструкций, чтобы потом свалиться как снег на голову и устроить грандиозный разнос всем, кто по его мнению делал что-то не то.

Поэтому чем дольше отсутствовал Темный Лорд, тем больше это нервировало Люциуса.И беременная молодая жена не делала его жизнь спокойнее. Скорее наоборот. Благо еще большая часть Уизли разъехались по своим собственным норам и домам, то ли не желая соседствовать с ним, то ли потому что пытались найти свое место в изменившемся мире. Теперь они почти никогда не собирались в полном составе, хотя, надо отдать должное, — каждый из детей Молли регулярно ее навещал.

Джинни расцветала подобно редкому цветку в оранжерее. Беременность ничуть не портила ее яркую внешность, хотя временами она и была капризной. За завтраком, как бы между делом, она призналась, что была по уши влюблена в Гарри Поттера.

— В этом нет ничего удивительного, — ответил ей Люциус, тщательно подбирая каждое слово. — Молодые девушки обычно влюбляются в таких же молодых ребят, своих ровесников или чуть старше. Тем более, что слава Поттера шла впереди него.

— Ему очень не нравилась эта популярность, да и вся эта шумиха вокруг него тоже, — сказала Джинни. — Он выбрал Грейнджер потому что хотел покинуть магический мир после окончания школы, мне Рон говорил.

— Что ж, вздохнул Люциус, понимая, что разговор повернул куда-то совсем не туда куда бы ему хотелось, — В каком-то смысле он именно это и сделал — Покинул этот мир. — Джинни отвернулась и он заметил, что она пытается скрыть навернувшиеся слезы.

— Я не желал ему зла. Этому Гарри Поттеру, но Темный Лорд...

— Почему вы вообще пошли за ним, если он заставлял вас делать такие ужасные вещи? — перебила его девушка, с вызовом взглянув ему в глаза из-за рыжей челки.

— Мой отец дружил с ним еще в школе и был одним из первых, кто принял метку, — начал издалека Люциус. — Думаю, что он считал Тома Реддла перспективным политиком. И наверное так оно и было.

Он был лучшим на курсе, обладал острым умом и потрясающей харизмой. Мне было 14, когда отец впервые представил меня Волдеморту. Тот сумел произвести на меня впечатление. Да и говорил так, что заслушаешься. А потом что-то произошло... — Люциус сделал паузу, будто что-то вспоминая, брови его нахмурились.

— Первый раз он слетел с катушек после смерти моего отца, — наконец продолжил он, — Они были очень близки и я думал, что все дело в этом. Что горе сделало его таким. Но нет. А потом...

Потом он становился все более и более странным. То исчезал, то появлялся. То пытал и убивал, то закатывал грандиозные пиршества и щедро одаривал нас своим вниманием и своими знаниями. Мы жили как на пороховой бочке. По юности этот постоянный адреналин мне даже нравился. Мне нравилось рисковать. Но потом я женился, появился Драко и мне стало страшно. По настоящему страшно.

Однако, имея темную метку уже нельзя просто взять и уйти. Он имел над нами власть... Мог вытягивать из нас магию, призывать к себе в любое время суток, пытать... И все это только благодаря метке. Как бы мы не пытались снять эту гадость — пока Темный Лорд был жив это было невозможно. Были даже те, кто попытался убить его, но не смог даже ранить и умер сам. Метка убила его. Это было ужасно! Мы все там были.

Но потом Лорд исчез и мы испытали даже облегчение от того, что он сгинул. А позже ко мне пришел Снейп и сообщил, будто у Дамблдора есть уверенность, что Темный Лорд вернется. И тогда нам пришлось научиться жить, учитывая эту вероятность. Возвращения Лорда. Хотели мы того или нет, но это случилось и метка...

В общем выбор был невелик. Либо мы поддерживаем Волдеморта, либо... Отступники были убиты. Прямо там, на кладбище, в день его возрождения.

— А сколько человек носят эту метку, — осторожно спросила Джинни, что-то прикидывая в уме.

— Никто не знает. Но я думаю, что не меньше тысячи. И еще примерно столько же тех, кто служит ему без клейма, добровольно.

— Если вас, Люциус, так тяготила эта служба Лорду, то зачем вы привели к нему сына? Позволили и ему принять метку? — не понимала Джинни.

— Потому что он убил бы нас всех, посмей я ослушаться прямого приказа. Думаю, он вполне осознавал, что мы с ним остаемся только из-за метки.

— А как вы пытались ее снять?

— Игорь Каркаров отрубил себе руку, насколько я знаю, потом отрастил ее заново, но это не помогло. Метка никуда не делась... Кажется он покончил с собой, а может метка его убила — сложно сказать. Снейп, насколько я знаю, пытался выжечь ее всевозможными зельями, но тоже не достиг результата. Ни в одной известной мне книге ничего подобного нет. Думаю, что это его, Волдеморта, личное изобретение.

На этом их разговор как бы сам собой сошел на нет и какое-то время Джинни молчала. А когда она отвернулась и занялась своими делами, Люциус, скрепя сердце, наложил на нее невербальный обливиэйт, внушив ей, что они обсуждали квиддич.

Противиться этим ее расспросам он отчего-то не мог. Видимо, ее ведущая роль в этом браке — как-то влияла на него. Но эта информация была слишком опасна. И в первую очередь для самой девушки. Чувствуя себя каким-то мерзким подлецом, Люциус вышел на крыльцо их дома, и закурил.

Это были обычные маггловские сигареты, хоть и достаточно дорогие. На соседнем крыльце сидела Молли и что-то вязала. Она часто проводила время вне дома. В саду или у реки.

— Может прогуляемся? — спросил Люциус свою тещу.

— Отчего бы не пройтись, погода чудесная, — отозвалась Молли, откладывая вязание и тяжело поднимаясь со ступенек. Только сейчас она заметила в руке зятя маггловскую сигарету.

— Был бы ты моим сыном, Люциус, я бы приложила тебя жалящим за такие дела, — неодобрительно покачала головой миссис Уизли.

— Вы слишком снисходительны к детским шалостям, Молли, — ответил блондин, уничтожая окурок при помощи Экскуро. — Поверьте, моя матушка бы жалящим не ограничилась.

— А оно все стоило того? — после довольно долгой паузы внезапно спросила Молли.

— О чем вы, не понимаю? — переспросил аристократ, когда они уже подошли к реке, но та все еще была скована льдом и любоваться там было особо не на что.

— Обо всем, Люциус, обо всем... — горестно вздохнула Молли, — Столько жизней положили, столько страшных проклятий, увечий, разрушений. И все ради чего? Чтобы мы с тобой гуляли сейчас вдоль реки, будто бы и не было этой чертовой войны? — спросила она, но Люциус не ответил.

— Неужели нельзя было все это прекратить раньше? — негодовала Молли, — Быть может тогда мне бы не пришлось хоронить ни мужа, ни сына... — глаза ее заблестели от подступивших слез, но пару раз шмыгнув носом, она смогла взять себя в руки.

— Я прекрасно тебя понимаю, — вздохнул мужчина.

— Неужели? — с горькой иронией отозвалась ведьма.

— Мы чудом выжили в этой мясорубке, — ответил маг серьезно, — Ты можешь мне не верить, Молли, — но я не испытывал никакого восторга от того, что меня пытали. И, отвечая на твой вопрос, — Нет, оно того не стоило. Потому что в итоге мы пришли к тому же с чего начали. Но ни молодость, ни здоровье, ни чертову прорву денег, ни тем более загубленные жизни — ничего уже не вернешь. Когда это началось, ты не помнишь, в 1970-м?

— Да, отозвалась волшебница, примерно тогда...

— Я ведь в те года совершенно не думал, что все это обернется гражданской войной почти на 18 лет. Думал, что Лорд просто припугнет оппонентов, наберет группу поддержки побольше, сядет в кресло министра и на этом все закончится.

— Мы все ошиблись, Люциус. Мы все... И каждый дорого заплатил за свои ошибки, — глухо ответила миссис Уизли, поднимаясь на свое крыльцо. За разговором они успели пройтись до реки и обратно, — Молча подобрав оставленное в корзинке у входа вязание, Молли Уизли, не прощаясь, — скрылась за дверью, а Люциус, отряхнув свою мантию от снега — скрылся за соседней.

Джинни суетилась на кухне, то и дело отгоняя домовика то от теста, то от миски с начинкой.

— Что готовишь, хозяйка? — бодро поинтересовался Люциус, подходя сзади и с любопытством заглядывая ей через плечо.

— Мясной пирог к ужину, — ответила ему жена, не оборачиваясь.

Первое время Люциус не мог понять зачем ей вся эта готовка, уборка и прочие бытовые дела, если их можно поручить эльфам. Но потом, пожив с ней буквально несколько месяцев, до него дошло.

В Джиневре Уизли буквально кипел ураган нерастраченной энергии. И сидеть за каким-нибудь рукоделием, как светские кумушки из высшего света, она смогла бы от силы минут пять, а потом бы испепелила это рукоделие к чертям и умчалась играть в квиддич по примеру братьев.

В этом она была очень похожа на Молли. И даже чем-то напоминала Люциусу Гидеона и Фабиана Прюэттов, которые носились по школе, как два рыжих урагана, сея хаос и сумасбродное веселье вокруг себя. Видимо такой уж был у всех у них темперамент.

Джинни ждала девочку. Целитель сказал ему это вполне определенно. И Люциус был безмерно рад этой новости. Иногда, вечерами, лежа в постели, он пытался себе представить — какой будет его дочь? Будет ли она больше похожа на Малфоев или все же на Уизли?

Его молодая жена отреагировал на эту новость настороженно, похоже она боялась, что он разозлится, узнав о девочке. Но в семье Малфой, как и в семье Уизли — девочки рождались чрезвычайно редко. И Люциус радовался девочке даже больше, чем если бы узнал, что у него появится второй сын. Ждать оставалось примерно до конца марта — начала апреля.

Что удивило аристократа больше всего, так это ненасытность рыжей бестии в постели. Он никогда прежде не слышал, чтобы женщины в период беременности хотели этого. И даже спрашивал у целителя — не навредит ли это ребенку? Но Гиппократ Сметвик на это лишь усмехнулся в усы и покачал головой.

— Если она чувствует себя хорошо, то все в порядке. Пользуйся моментом, — шепнул он Люциусу, хитро подмигивая, — Когда она родит, то не подпустит тебя даже близко минимум месяца три, а может и дольше. Я много раз такое видел в своей практике, — сказал колдомедик, прежде чем уйти.

И Люциус пользовался, вернее сказать это Джинни пользовала его в свое удовольствие, не давая ему спать по ночам. Они делали это так часто, что Люциус впервые в жизни начал мечтать хотя бы о паре дней передышки. Он был уже не так молод, как прежде и хронический недосып грозился сказаться на его работе не самым лучшим образом.

Даже Снейп при встрече, спросил, здоров ли он? А это уже что-то да значило.

В министерстве все шло своим чередом. Страх постепенно покидал сотрудников. Они все больше привыкали к его стилю руководства и даже начали проявлять какую-то инициативу. После того как он сплавил Амбридж с ее идеями куда подальше, его эти инициативы даже перестали пугать. Кое-что даже было внедрено на практике.

Что до Амбридж, то эта грымза никогда ему особо не нравилась. Слишком часто она перетягивала одеяло на себя, слишком сильно старалась угодить руководству. И ладно бы хоть советовалась с кем-то, но нет.

Она сначала делала или говорила, а уже потом уведомляла об этом начальство. Возможно, при мягкотелом тюфяке Фадже — на ее инициативности держалось буквально все. И она действительно была полезна, став своего рода серым кардиналом. Однако сам Люциус личностей подобного рода терпеть не мог.

Ему дела не было зачем она понадобилась Кэрроу, но ее высказывание относительно гоблинов — стало для министра последней каплей. Он только-только наладил с ними контакт и смог утрясти с коротышками финансовые вопросы, а тут эта Долли, не к ночи будь она помянута, со своим чересчур длинным языком...

Возможно, отдавать ее на потеху Амикусу — было слишком жестоко, да и жизнь при Азкабане — сомнительное удовольствие. Но и держать ее в министерстве было слишком опасно.

Сначала Люциус полагал, что избавиться от Долорес будет сложно. Но, как выяснилось, той удалось за годы работы очень многих настроить против себя. А уж разыграть спектакль, будто бы сам Темный Лорд обратил на нее свое пристальное внимание и очень недоволен ею, — было проще простого. Он не раз проделывал этот трюк с Хвостом и прочей мелкой шушарой. А уж напугать Амбридж так, чтоб она тени своей боялась — оказалось проще простого.

Не то чтобы Люциусу сильно нужны были те жалкие несколько сотен галеонов, которые заплатил ему Амикус Кэрроу, ему просто нужно было убрать с дороги Вырвиглазную Долли. А что там дальше с ней станет, — его не волновало. Может Амикус в нее влюблен был, кто ж знает? У него всегда были весьма специфические предпочтения.

Эти Кэрроу вообще были довольно странной парочкой. Чистокровные волшебники из древнего рода — они производили неприятное впечатление каких-то плебеев, поднявшихся с самого дна, как ил во время шторма...

Но они были верны Темному Лорду, хотя тот никак их особо и не выделял. То, что брат с сестрой так легко согласились перебраться поближе к Азкабану — было Люциусу тоже на руку.

"Не хватало еще, чтобы они шпионили за каждым моим шагом и докладывали обо всем Его темнейшеству... Ну уж нет! Меньше знает — крепче спит." — думал Люциус.