Рандеву со Смертью (гет)

— Гарри Поттер, — пафосно растягивая слова, Том Реддл, более известный миру, как Лорд Волдеморт, — презрительно взглянул на надоедливого подростка, неловко топтавшегося в нескольких метрах от него в зарослях какого-то низкого кустарника.

— Мальчик-который-выжил, пришел, чтобы умереть! — Том обернулся к своим сторонникам, явно довольный собственным остроумием. Сторонники его шутку оценили, но еще в их глазах он увидел ожидание...

— Авада Кедавра! — выкрикнул Том, резким разворотом направив кончик легендарной волшебной палочки прямо в грудь ненавистному мальчишке.

В следующую секунду острая боль пронзила сердце темного мага. Ноги его подкосились, а окружающий мир будто бы скрылся за пеленой непроглядной тьмы, и последним, что успел увидеть Лорд Волдеморт, как синхронно с ним, замертво, падает на землю Гарри Поттер...

* * *

— Ну здравствуй, Том, — послышался в кромешной тьме глубокий женский голос...

— Прекрати трястись и открой наконец глаза, — снова произнес голос и Том подчинился ему.

— Поздно бояться смерти, когда ты уже умер, с иронией произнесла неведомая магу сущность.

— Умер? Почему? — опешил Том, и предательские слезы подкатили так близко, что комом теперь стояли в его горле, грозя ему то ли банальной истерикой, то ли полноценной панической атакой.

— Это я у тебя хотела спросить, "Почему?", но видимо заигравшись в Бога ты упустил какие-то детали своих... экспериментов, — теперь в голосе сущности сквозила неприкрытая брезгливость, граничившая с омерзением...

"Какой дурацкий сон!" — подумал Том Реддл с досадой обнаружив себя снова тщедушным мальчишкой, одетым невесть во что, и сидящим теперь на собственной койке в тесной приютской комнатушке, служившей когда-то ему спальней.

— Наивный глупец! — усмехнулась неведомая гостья, и спина Тома покрылась мурашками от этого ее возгласа, — Ты правда думаешь, что это всего лишь сон? Разве перед тем, как очутиться здесь, ты ложился спать? — женщина присела на край его узкой койки с видавшим лучшие дни тонким матрасом, и Том зажмурился от ужаса, понимая, что кровать не прогнулась от ее веса...

Поняв, что ничего ужасного с ним не происходит, Том робко открыл глаза, наконец осмелившись взглянуть на свою собеседницу.

Подле него, занимая почти все пространство узкого помещения, — возвышалась женская фигура, одетая во что-то красное отдаленно напоминавшее то ли средневековую монашескую рясу, то ли одежду палача. Ростом она, по прикидкам Реддла, была значительно выше Хагрида, а это о чем-то да говорило.

Ее белые, как снег, волосы, спадали водопадом до самого пояса, и будто светились изнутри, каким-то синеватым, похожим на лунный, светом. И эти белоснежные пряди, колыхавшиеся как паутина от малейшего колебания воздуха — резко контрастировали с ее совсем еще юным лицом. Шаперон* кроваво-красного цвета скрывал глаза собеседницы и Том мог видеть только кончик ее носа, четко очерченный овал лица, будто бы вырезанный из мрамора, и губы... Ярко алые на бледной, почти прозрачной коже.

Отчего-то ему было до дрожи страшно смотреть на нее. Быть рядом с ней... Чувствовать ее присутствие рядом. И это чувство было в сто раз хуже, чем то, что чувствуют обыкновенно маги, находясь в близком контакте с дементорами...

Сейчас Тому казалось, что вся тяжесть мира легла внезапно на его плечи и вот-вот раздавит его, как мелкую букашку, а холод вонзившийся когтистыми лапами в его сердце, по ощущениям мог превратить его как минимум в ледяную статую...

— Ты Смерть? — с трепетом озвучил свою догадку мальчик, в теле которого семидесятиоднолетний Том Реддл ощущал себя очень непривычно, неуверенно и неуютно.

— Фи, как вульгарно, — скривила ярко алые губы дама напротив, и Том с ужасом заметил, что ее рот полон острых треугольных, как у акулы, зубов.

— Совсем вы смертные одичали! — негодовала тем временем Смерть, — Даже имен наших больше не знаете...

— Как твое имя? — спросил Том, с каждым мгновением чувствуя себя все более глупо.

— У меня много имен, но мне больше всего нравится Мара**...

— Чего ты хочешь от меня, Мара? — спросил Реддл, начиная раздражаться от невозможности прервать странное и пугающее видение.

— Я? От тебя? — Смерть расхохоталась и Тому показалось, что он сейчас провалится сквозь землю от страха, и ощущения собственной ничтожности.

— Правда в том, смертный, что судьба твоя уже почти решена, осталось уточнить детали...

— Юноша убитый тобой, миг назад, — вернул мне все три Дара, и когда я спросила чего он хочет взамен, он ответил: "Справедливости!"

Справедливого возмездия для тебя жаждал и тот, другой, которого чуть раньше убила твоя змея... Они все требуют этого уже давно, Том! И я не вправе им отказать.

Даже не знаю, почему они все так снисходительны к своему убийце? Была б моя воля, — я бы скормила тебя адским гончим, но твои жертвы вряд ли сочли бы такую судьбу для твоей души — справедливой.

За минувшие века люди стали существенно мягче нравом, эмпатичнее, и что греха таить, — слабее...

— Более трех десятков душ ты привел ко мне раньше срока, Том... И это не считая тех, что убили, запытали и замучили твои слуги, — наконец сказала она, не скрывая своего отвращения, и отвернулась.

— Реддл всматривался в силуэт и улавливал малейшие движения Мары, пытаясь угадать, чем может грозить ему теперь эта встреча? Но лицо богини, когда она снова взглянула на него, оставалось насмешливо бесстрастным.

— Смертные всегда убивали себе подобных. В этом ты не уникален. Такими уж вы были созданы, — снисходительно продолжила Смерть.

Войны, революции, эпидемии, стихийные бедствия... Бесконечный круговорот смертей и рождений — вот что такое Жизнь.

Но то, что сотворил ты со своей бессмертной душой — это совершенно немыслимо и недопустимо!

— Душа, Том, — величайший Дар! Земные существа прошли долгий путь от истоков мироздания, прежде чем соткать из нитей бытия свои бессмертные Души. А ты так бездумно разорвал бесценное полотно, обменяв вечность на восемь жалких подобий одного единственного воплощения...

— Восемь? — удивился Том, — Но я создал только семь...

— Нет, Том, — настойчиво поправила его Смерть, — Если разорвать что-то семь раз, то частей будет восемь, причем каждая следующая часть будет существенно меньше любой из предыдущих.

В первый раз ты оторвал от своей Души сразу половину... Во второй, — ты от оставшейся половины оторвал еще половину, и в твоем теле оставалась уже только четверть. Таким образом к седьмому акту вандализма (Извини, но иначе эти действия я назвать не могу!) от твоей бессмертной Души осталась 1/128 -я часть... И ты еще удивляешься, что ты умер?!

— Я же не знал... — прошептал Том, но Мара его услышала.

— Ты и не хотел знать, Том, — гордыня обуяла тебя...

Однако, Души, чей земной путь ты оборвал, — просили для тебя справедливости. И ты получишь справедливое наказание за свои поступки.

Но, как говорили мудрые: ломать — не строить.

Вернуть целостность даже твоей несчастной Душе — возможно, но... — Мара сделала паузу и взглянула на сжавшегося в комок Реддла, — Путь твоего искупления не будет ни быстрым, ни легким...

— А если я откажусь? — промямлил Том, задыхаясь от страха, пополам с ожиданием неизбежного...

— Ну, начнем с того, — воскликнула Мара, — Что твое мнение по данному вопросу меня нисколько не интересует. Но если уж ты так хочешь знать, то не будь за твоей душой посмертной воли твоих жертв, — был бы ты низшим духом до скончания времен. Вы их, кажется, теперь зовете полтергейстами...

— Как Пивз? — уточнил Реддл, припоминая единственного духа, подходящего под определение полтергейста.

— Ах, нет! — запротестовала Мара, — Герпий имел лишь один разрыв на своей Душе и потому сохранил даже в виде духа и речь, и даже какой-то видимый образ. Тебе же с твоими семью разрывами даже это было бы недоступно. Ты стал бы невидим, не осязаем... Не помнил бы своего имени... Просто ветер, не более...

— Тома передернуло, когда он представил себе такое существование, — Я согласен на... искупление, — наконец сказал он, и решительно взглянул туда, где по его мнению должны находиться глаза Мары, скрытые от него этим странным подобием капюшона.

— Что ж, это вдохновляет, — без особого энтузиазма констатировала Смерть, — Но ты же должен хотя бы приблизительно знать на что соглашаешься, иначе какая же это справедливость?

— Я читал, что требуется искреннее раскаяние, — пробормотал Том, плохо представляя себе, что вообще означают эти слова. Ведь покопавшись в собственной памяти, Том не мог припомнить ни одного раза, чтобы он сожалел о содеянном. Поэтому раскаяние оставалось для него величиной неведомой и эфемерной.

— Разумеется, в ваших книжках написано, что для исцеления души достаточно искреннего раскаяния в содеянном, — сказала Мара, — Однако, это утверждение — не более чем догадка. Предположение... И предположение это в корне ошибочно. Ведь книги пишут живые, а Душа в сути своей вечна. И постигнуть ее свойства, оставаясь живым, — невозможно, — заключила Мара.

— Значит они все ошибались? Все-все? — не поверил Том.

— Начнем с того, что таких глупцов, слава Богам, — были единицы, а уж твой случай... — Мара тяжело вздохнула, понимая, что хуже глупца — лишь упрямый глупец, и Том Реддл был лучшей иллюстрацией этому утверждению.

— Скажи мне, Том, что является противоположностью смерти? — задала ему встречный вопрос Мара, не желая тратить время на бесполезные споры.

— Жизнь, — не задумываясь ответил мальчик.

— А что ты делал, чтобы разорвать свою бесценную Душу на те лохмотья, которые именуете вы крестражами?

— Я убивал людей, — признался Том без тени раскаяния.

— Да, Том, ты отнимал жизни..., — перефразировала его ответ Мара, явно подводя его к какой-то конкретной мысли.

— Так что же, по-твоему, нужно сделать, чтобы исцелить Душу и прирастить к ней оторванный лоскут?

— Нужно... — Том задумался, — Нужно вернуть жизнь? — наконец спросил он.

— Вернуть жизнь, смертный, могу только я, да и то, если есть куда ее возвращать. Как говорят некоторые люди, специфических профессий: Нет тела — нет дела. А такие как ты, — могут либо отнять жизнь, либо подарить ее.

— Подарить? — удивился Том.

— Да, смертный, — согласилась Мара, — тела твоих жертв давно истлели по воле Танатоса. И им понадобятся новые тела, чтобы воплотиться в подлунном мире...

— А сколько жизней нужно подарить, чтобы вернуть себе целостную Душу? — спросил Том, что-то прикидывая в уме.

— Рождение седьмого сына дарует тебе исцеление, Том. Это единственный, возможный для тебя путь, только не думай, что ты сумеешь обмануть меня, оказавшись снова в мире живых, — предупредила его богиня.

— Отлынивать от наказания у тебя не выйдет, — я об этом позабочусь... Лично.

— Считаешь ли ты такое наказание справедливым, Том Реддл? — после паузы спросила она, — Или мне стоит развеять тебя по ветру, лишив перерождения?

— Да, — ответил поспешно Том, — считаю справедливым!

— Согласен ли ты, Том Реддл, вернуться в мир живых на неопределенный срок, чтобы искупить свой отвратительный поступок и вернуть своей Душе ее первозданный вид? — серьезно спросила Смерть, поднимаясь во весь свой немалый рост.

— Согласен! — завопил Том, что было силы, боясь, что она сейчас уйдет, лишив его последней надежды.

— Ты точно уверен? Назад дороги не будет, учти это, — но мальчик только яростно закивал,

не очень понимая в чем собственно заключается его "страшное" наказание?

«Разве наплодить десяток наследников такая архисложная задача?» — думал он. И не догадывался, как сильно ошибается в своих выводах.

— Да будет так! — громогласно провозгласила Мара, а затем приподняла свой шаперон и Тома пронзил взгляд двух ярких, как молния в ночном небе, глаз...

Их свет на миг ослепил его и все вокруг закружилось, заполняясь этим мертвым светом...

— Ох уж эта свобода воли, — вздохнула Мара, — В прежние времена запихнула бы его в тело какой-нибудь крестьянки, без разговоров, и не тратила бы времени на такое ничтожество... Рожал бы по расписанию, пока все долги не отработает... "Повелитель Смерти", чумы на него нет! — проворчала она в пустоту прежде чем скрыться во мраке небытия...

* * *

Том, конечно же, этого эмоционального спича Мары уже не услышал, ибо очнулся снова на грешной земле в незнакомом месте и в незнакомом теле...

*Шаперон — это головной убор, который люди носили в Средние века.

Он выглядел как капюшон с колпаком и перелиной.

** Мара — в славянской мифологии она связана с сезонными ритуалами умирания и воскресения природы, а также с ритуалами вызывания дождя. Также Мара — богиня жатвы, плодородия и смерти, покровительница колдовства и справедливости.

Её символы — Чёрная Луна, груды разбитых черепов и серп, которым она подрезает нити жизни.

Открыв глаза, Том Реддл судорожно втянул воздух в легкие...

Воздух этот был затхлым влажным и холодным. А все пространство вокруг него было погружено во мрак, хоть этот мрак и отличался от той посмертной тьмы, что так напугала его.

Первое, что почувствовал Том, снова оказавшись в мире живых, — это облегчение. От воспоминаний о своем недавнем рандеву со Смертью Реддла пробирала крупная дрожь.

Не веривший ни в Бога, ни в дьявола, — атеист Том был напуган.

Все его убеждения относительно посмертия были разрушены одним только фактом существования такой сущности, как Мара. И что теперь делать со своим открытием — Том не знал. Ведь это значит, что есть и другие...

Чувствительность в его тело возвращалась омерзительно медленно. Лежа в полной темноте — маг только и мог сейчас, что дышать и прислушиваться к своим ощущениям. Ощущения недвусмысленно намекали ему на последствия заклятия Петрификус Тоталус. Неприятного, но относительно безвредного. А это значило, что не позднее чем через пару часов он сможет наконец двигаться и тогда он разберется с теми, кто посмел поднять руку на своего господина...

"Они дорого заплатят!" — пообещал себе маг, не сомневаясь, что магию против него использовал кто-то из его свиты. И скорее всего, кто-то из новичков, еще не имевших Метки... Ведь магия метки не позволила бы навредить своему господину.

Кожу по всему телу неприятно покалывало, будто сотней холодных иголок, и эти ощущения доводили Реддла до белого каления, но ничего поделать с ними он сейчас не мог...

Где-то в отдалении от него послышались гулкие шаги. Шаги эти принадлежали как минимум двоим взрослым, и, судя по звуку, — эти двое направлялись в его сторону...

— Люмос, — услышал он чей-то приглушенный голос, дверь, лязгнув затворами и скрипнув петлями, — отворилась. В следующий миг все вокруг озарилось мерцающим тусклым светом...

Огонек парящего под потолком люмоса выхватывал из мрака рельефы грубой кладки из дикого камня. Темница в котором находился обездвиженный и дезориентированный волшебник была совсем крохотной, не имела ни окна, ни даже вентиляционной решетки, какие, как он знал, были в камерах Азкабана.

Свет затрепетал неровными бликами на широких железных браслетах, соединенных толстой цепью, тянущейся к его, Тома, шее...

"Кандалы? Почему на мне антимагичнские кандалы?!" — успел подумать Том, прежде чем чья-то рука грубо схватив его за плечо, привалила к стене, придавая его безвольному и беспомощному телу подобие сидячего положения... Том, основательно приложившись затылком о каменную стену, — недовольно зашипел.

В маге, проделавшем это, Реддл с негодованием узнал Рудольфуса Лестрейнжа...

Ярость захлестнула его быстрее, чем он успел взглянуть на второго вошедшего, а когда его взгляд все же выхватил из полумрака лицо вошедшего, — разум отказался воспринимать увиденное всерьез. Ведь Том узнал во втором визитере себя самого...

— Оставь меня, Руди, мне нужно побеседовать с пленницей наедине... — свистящий шепот заставлял кровь стыть в жилах.

— Конечно, мой Лорд, — отозвался маг, и с поклоном вышел.

Как только дверь темницы захлопнулась, образ Волдеморта стал расплываться и терять четкость, превращаясь в облако черного дыма. И вот уже перед Томом снова предстала Мара, еще более величественная, чем в недавнем его видении. Он почувствовал на себе ее пронизывающий взгляд, хотя глаза ее снова были скрыты спадающей на лицо тканью...

Тому захотелось спрятаться, убежать, скрыться от этого взгляда, но он не мог даже пошевелиться. В правой руке Мара сжимала добытую им с таким трудом бузинную палочку...

Взмахнув ею, она создала из воздуха некое подобие стула с мягкой пурпурной обивкой и грациозно села напротив него. Еще один пасс и свет в темнице стал чуть ярче...

— Надеюсь, смертный, ты не решил, что наша с тобой беседа была лишь грезой?

Как ты помнишь, я говорила, что лично прослежу за исполнением твоего наказания, Том Реддл.

Там, между мирами, ты сделал поспешные и неверные выводы. Очень многое из нашей беседы ты вовсе не понял, или понял превратно. Я не виню тебя. Смертные всегда отличались отсутствием гибкости ума. Людям не дано понимать суть вещей, как бы они того ни хотели. Обычно вы слышите лишь то, что хотите услышать. И видите то, что готовы видеть.

Том хотел задать тысячу вопросов богине, но язык его будто прирос к небу и он вынужден был внимать ей молча.

— Посмотри на себя, Том, — Реддл с трепетом перевел взгляд на свои, закованные в железо руки. Они принадлежали не ему. Не смотря на царапины и грязь под ногтями — руки эти принадлежали кому-то очень юному...

На внутренней стороне левого предплечья, Реддл заметил вырезанные на коже мелкие неровные буквы. Раны от порезов уже затянулись и теперь тонкие шрамы складывались в слово, смысл которого не желал доходить до его сознания... "Грязнокровка" — было высечено лезвием на его руке...

Негодование, — вот что он почувствовал, неверяще глядя то на мерзкое слово, то на Мару, терпеливо взирающую на него сверху вниз. Вторым неожиданным открытием была едва заметная из-за худобы женская грудь, на которую его взгляд наткнулся будто бы случайно.

И только тогда до Тома Реддла начала доходить вся абсурдность ситуации. Он больше не был самим собой... Хуже того, он был кем-то другим. Он был женщиной!

— Первый мой дар тебе — это время, Том, — мягко произнесла Мара, — Теперь у тебя его будет достаточно. Твое прежнее тело, пока послужит мне, если ты не возражаешь... — и, опешивший от такого поворота событий, Реддл не нашелся, что на это ответить.

— Мой второй дар тебе — это женское тело, ведь лишь оно способно дарить жизнь, постигая ее истинную суть и ценность. Увы, смертный, мужское тело не способно на подобный опыт, а следовательно, — не могло бы послужить достижению твоей цели.

Как я уже говорила, — я помогу тебе, чем смогу. Так что можешь на время забыть свой главный страх. Ты не умрешь, пока не пройдешь путь Искупления до конца... А если попытаешься умереть намеренно, то я опять же, — смогу вернуть тебя назад. И поверь, тебе этот процесс не понравится.

О третьем даре ты узнаешь позже, и он также облегчит твою задачу, насколько это возможно. И за этот последний дар ты должен будешь благодарить не меня, но того мальчика, чья смерть была недавним делом твоих рук. И ту девочку, которую замучил до смерти один из твоих "друзей", кажется его зовут Рабастан. Девочка согласилась дать тебе это тело в пользование, взамен на кое-какую услугу с моей стороны...

Увы, Том, мне пришлось вмешаться в поток времени и кое-что изменить в настоящем, чтобы твое будущее было таким, каким должно быть... И придется вмешаться еще не единожды, чтобы исправить то, что ты натворил здесь.

Не пытайся противостоять мне, Том... У тебя не получится ни обмануть меня, ни скрыться от моего гнева.

И если ты снова разочаруешь меня, то отправишься туда, куда моя нога не ступала уже много веков и где молят о смерти, почитая ее за избавление... — Мара сделала пасс рукой и Том вдруг почувствовал, что может двигаться и говорить.

— Задавай свои вопросы, смертный, пока твой мозг из ушей не вытек от напряжения... — усмехнулась богиня, наблюдая как юная девушка неловко поднимается на ноги, гремя тяжелыми цепями...

— Кто она? — спросил Том, хотя на самом деле его волновала лишь надпись на руке, не желавшая стираться из его памяти и с его кожи...

— О, весьма достойная юная ведьма, чье имя никогда не произносили так, как следовало бы его произносить, — Гармония...

Береги это тело, смертный! Этот дивный сосуд содержал в себе выдающийся разум и чистую душу. Справедливую, непоколебимую, преданную и любящую.

Названная в честь богини, дочери Ареса и Афродиты, — Гармония ни делом, ни помыслом не запятнала это светлое имя.

И теперь пребудет в чертогах Вальхаллы, одесную Героя, с которым разделила судьбу при жизни, — после столь прочувствованной речи Мары, Том не осмелился задавать свой вопрос относительно чистоты крови этой самой... Гармонии...

— Я вижу, что в твоей голове клубится еще сотня вопросов, но ответы на них ты получишь в ближайшее время, если конечно научишься, наконец слушать и слышать, а не спорить и отрицать.

Что ж, — Мара поднялась со своего трона и жестом заставила его исчезнуть, — Наш провожатый, что стоит за дверью уже заскучал и сгорает от любопытства, — Мара подошла вплотную к Тому и положила руку на его макушку, непривычно покрытую пышной шевелюрой. Картинки и воспоминания из жизни прежней обладательницы тела проносились перед мысленным взором Реддла, сливаясь с его, Тома воспоминаниями...

Адская боль прошила его сердце, казалось, что его мозг раскалился и вот вот закипит прямо в черепной коробке от этой немыслимой боли. Оглушительный крик, переходящий в визг, заполнил собой все пространство камеры, и Том не сразу осознал, что это кричит он сам, стоя на коленях у ног Мары, и судорожно цепляясь за подол ее одеяния. Не в силах выносить эти муки, Том, наконец сдался и сознание покинуло его, даруя избавление от страданий.

Это Мара, силой божественной воли, заставила части его души на миг собраться воедино, чтобы вернуть ему память о прожитом. А затем его Душа снова расползлась на фрагменты, будто гнилой кусок старой тряпки... Ибо никакая сила не могла удержать их вместе.

— Да, Том, Душа тоже может болеть, но тебе нужно было почувствовать эту боль в полной мере, чтобы осознать весь ужас содеянного... — произнесла Мара в пустоту, вновь принимая облик Лорда Волдеморта.

Подхватив левитацией обмякшее тело девушки, — Мара, теперь уже в новой своей роли, — распахнула дверь темницы. Маг, стоявший в темном коридоре, резко отшатнулся, едва не потеряв равновесие, — Мой Лорд?

— Приведи ко мне Малфоев, Лестрейндж. Всех троих. Я буду ждать их в бывшем кабинете декана Слизнорта.

Спешно изобразив поклон, Рудольфус Лестрейнж поспешил исполнить приказ, торопливо скрываясь в глубине узкого мрачного коридора.

Едва маг скрылся из виду, Мара, щелкнув пальцами, мгновенно очутилась в упомянутом ею кабинете. Еще пара щелчков и светильники ярко осветили каждый уголок богато обставленного помещения.

Тело Гермионы Грейнджер, ставшее теперь обиталищем последней части души Тома Реддла — было бережно опущено на ковер в центре комнаты.

— Малфои, в сопровождении уставшего и раздраженного чем-то Рудольфуса, — появились на пороге кабинета спустя всего четверть часа.

— Можешь быть свободен на сегодня, Рудольфус, — прошелестел Волдеморт с кривоватым подобием улыбки на сером безгубом лице.

Правильно поняв приказ, — сопровождающий визитеров маг ретировался, оставив одиозную семейку аристократов наедине с их Господином. Волдеморт, тем временем, незаметным жестом, заставил Тома в теле Гермионы прийти в сознание. И теперь распростертый на ковре маг мог слышать каждое прозвучавшее в этих стенах слово. Стараясь ничем себя не выдать — он весь обратился в слух.

— Я вижу, что никто из вас троих серьезно не пострадал. Это хорошо. Присаживайтесь, располагайтесь, разговор нам предстоит долгий, — дождавшись, пока маги рассядутся на вычурном диване, возле камина, — Волдеморт продолжил.

— Пожалуй стоит начать с тебя, Драко... — Малфой младший неосознанно придвинулся ближе к матери и вжался в сидение. Внимание Лорда не сулило ему ничего хорошего и он был явно напуган.

— В свете событий последнего года, ты показал себя с хорошей стороны и был весьма мне полезен, не смотря на некоторые твои промахи, которые я склонен списать на твою юность и отсутствие опыта. Ну да опыт дело наживное, — парень, услыхав похвалу, выдохнул и слегка расслабился.

Сам Том вовсе не считал Малфоя младшего полезным, и уж тем более заслужившим похвалы, но теперь это было не ему решать.

— Прежде чем я убил Гарри Поттера, Драко, — я из чистого любопытства залез в его лохматую голову, и знаешь что я там обнаружил, Драко? — Малфой снова съежился на сидении, ожидая худшего.

— Я обнаружил, что не далее как вчера, в самый разгар сражения — ты выследил Поттера и хотел сам привести его ко мне, вместе со своими друзьями. Это похвальное желание. Однако твой друг был неосторожен с огнем и в результате вы едва не погибли в Адском Пламени, — Нарцисса сдавленно вскрикнула и дернулась в сторону сына, услыхав это, но быстро совладала с собой и отстранилась.

— Гарри Поттер, вместе со своим рыжим приятелем, — спасли вас с Гойлом, усадив пассажирами на свои метлы, — все так и было, Драко? — Малфой младший на это кивнул,

— Да, Господин, все так и было.

— А не напомнишь ли ты мне, Драко, кто именно первым выразил желание спасти ваши с Гойлом жизни?

— Гермиона Грейнджер, — сдавленно ответил парень, пряча пылавшее лицо в ладонях. Ему было стыдно, что его спасла от верной смерти какая-то грязнокровка, и тем более неприятно, что это была подружка Поттера.

— Это она? — спросил Волдеморт, кивая на неподвижно лежавшее посреди гостиной тело девушки. — Подойди и убедись, если сомневаешься, — Малфой неловко поднялся с дивана и обошел вокруг девушки. Наклонившись, он отстранил густые пряди волос с бледного худого лица и подтвердил, — Да, мой Лорд, это она.

— Люциус, ты подтверждаешь, что согласно нашим традициям у твоего сына теперь Долг Жизни перед этой волшебницей? И, что хуже всего, перед родом Поттер, коль скоро сам спаситель твоего сына уже мертв.

— Да, мой Лорд, подтверждаю. — отозвался Люциус, хотя по его лицу явственно читались все его чувства к Грейнджер, и чувства эти далеки были от благодарности за спасение наследника. — Волдеморт удовлетворенно хмыкнул.

— К твоему счастью, Драко, девчонка за время своих скитаний по горам и лесам, нашла время, чтобы выйти замуж за Поттера, консумировать этот брак и даже понести от него.

Кто-то из егерей, вероятно, снял с нее кольцо, но это ничего не меняет. И скажу больше — у нее будет мальчик.

— Нарцисса, скажи-ка мне, кто наследует роду Блэк?

— Последним живым наследником был Сириус Блэк, господин... — всхлипнув ответила женщина и скорбно потупилась.

— А кто наследует Сириусу Блэку?

— Я не знаю, мой Лорд, у него не было наследников, — тихо отозвалась Нарцисса избегая смотреть на темного мага, внушавшего ей смесь страха и отвращения.

— Зато я знаю, леди Малфой, — бодро сообщил ей Волдеморт, — Сириус Блэк завещал свой дом и титул своему крестнику, — Гарри Поттеру, — Нарцисса услыхав это судорожно втянула носом воздух. Такой неожиданный поворот никак не укладывался в ее голове.

— Более того, Леди Малфой, — продолжил вещать он, — Мальчишка вступил в права наследования по всем правилам и старинный дом Блэков принял его.

А это значит, что младенец в чреве этой ведьмы, как законной жены Гарри Поттера, — наследует обоим родам: Поттерам и Блэкам.

— Что ты думаешь по этому поводу, Люциус?

— Вы как всегда совершенно правы, Мой Повелитель, — ответил Люциус, бросая ненавидящие взгляды на девушку, лежавшую поблизости.

— Наследник Малфой!

— Да, мой Господин! — подскочил с дивана Драко от неожиданного окрика.

— Согласен ли ты стать Регентом родов Блэк и Поттер и взять на себя заботу о будущем наследнике этих древних родов? В счет погашения твоих Долгов, разумеется.

— Как вам будет угодно, мой Лорд, — склонился в поклоне Драко, еще не до конца понимая всю серьезность возложенных на него обязательств.

— Теперь займемся твоими делами, Люциус... — Малфой старший весь подобрался, выпрямился и нацепил на лицо маску решительного смирения.

— Скажи мне, верно ли то, что за твоей семьей вот уже несколько столетий тянется проклятие одного ребенка?

— Это так, мой Господин, — ответил аристократ и его лицо покрылось красноватыми пятнами, все же вопрос был слишком личными болезненным для его мужского эго.

— Ты знаешь что послужило причиной этого проклятия? — Малфой раздраженно кивнул, — Давняя магическая дуэль между моим предком и предком Уизли. Они получили печать предателей крови, а мы... — Люциус умолк на полуслове, а Нарцисса одарила мужа нечитаемым взглядом.

— Ответь мне, Люциус, знаешь ли ты как снять это проклятие с рода Малфой? — снова кивок. И снова острый как бритва взгляд Нарциссы.

— К твоему несчастью, Люциус, я тоже это знаю, — ухмыльнулся Волдеморт с предвкушением, а затем обратился к Нарциссе:

— Скажите мне, Леди Малфой, ваш брачный обет допускает расторжение союза?

— Допускает, мой Лорд, — в голосе женщины сквозила плохо скрываемая обреченность. Теперь уже Люциус зыркнул на жену так, что иной бы не выдержал тяжести этого взгляда.

— Значит решено! — хлопнул в ладоши Волдеморт и Нарцисса вздрогнула от этого звука.

— Люциус, я приказываю тебе незамедлительно освободить леди Малфой от всех обетов, ибо дальнейшее ее нахождение в этом браке не имеет никакого смысла.

Второй мой приказ касается непосредственно вас, Лорд Малфой, и он обязует вас незамедлительно жениться на девице Уизли.

Она уже достигла брачного возраста, вполне здорова, магически сильна и, надеюсь, плодовита, как все потомки Прюэттов.

Таким образом ты снимешь довлеющее над твоей семьей проклятие и сможешь заполучить чистокровное, магически одаренное потомство уже в скором времени. — Малфой склонился в подобие поклона, тщетно пытаясь скрыть всю ту бурю эмоций, которая бушевала в его душе, в связи с новым приказом. Ведь больше всего на свете он ненавидел Уизли, а еще он любил свою жену, но Волдеморта это не волновало.

— Вам же, Нарцисса я предлагаю в качестве супруга рассмотреть мою кандидатуру, — Нарцисса застыла, будто мраморное изваяние, но протестовать не осмелилась. — Как вам известно, я наследую роду Гонт и... — Волдеморт сделал театральную паузу, — ...Слизерин, — глаза женщины расширились. Она прилагала сейчас титанические усилия, чтобы не убежать отсюда в слезах, ибо перспектива брака с Темным Лордом казалась ей хуже самой изощренной пытки.

Расторгнув брак с лордом Малфоем и вступив в брак со мной, вы Нарцисса, вполне сможете подарить мне наследников, чему бы я был несказанно рад. — продолжал разглагольствовать темный маг, не глядя на женщину, — Ведь проклятие рода Малфой больше не будет влиять на вас.

— Да, мой Лорд, почту за честь… — едва слышно отозвалась женщина, чье сердце, казалось вот вот разорвется от ужаса.

— Также, Леди, уведомите вашу сестру, что я ее жду завтра, здесь, в это же время, вместе с супругом. А теперь все свободны! — Драко, не забудь позаботиться о миссис Поттер так, как подобает Регенту.

— Эннервейт, — произнес Волдеморт, взмахнув бузинной палочкой и Гермиона Поттер, наконец обрела подвижность и смогла подняться с холодного пола.

— Пойдем, Грейнджер, — вяло пробормотал Драко, все еще оглушенный новостями, связанными с его семьей, — Отныне ты мой трофей и в твоих интересах не делать глупостей. И девушка неуверенно последовала за ним, позвякивая кандалами, но прежде чем покинуть помещение, она оглянулась на владыку своей судьбы...

Одобрительный кивок Мары, на миг представшей в истинном облике, — вот и все, чего удостоился Том, прежде чем сделать свой первый шаг на пути Искупления...

Оставшись в одиночестве, Мара, в своем истинном облике древней богини, вновь щелкнула пальцами, чтобы переместиться туда, где ее ждала очередная сломанная Реддлом судьба, — в Визжащую хижину...

Появившись подле успевшего закоченеть тела профессора Снейпа, Мара глубоко вздохнула...

— Северус! — позвала она, хлопнув в ладоши и напротив нее тут же соткался из тумана полупрозрачный призрак вышеупомянутого волшебника.

— Посмотри, Северус, — грустно обратилась к нему Мара, — Вот твое тело, — призрачный Снейп резко обернулся и попятился в страхе, взирая на самого себя, бледного, перемазанного в крови и пыли, всеми брошенного.

— Тебе нечего бояться, Северус, — с нежностью в голосе произнесла богиня, — Ты был храбрым воином, оставался до конца верен себе и своим обетам. Я ценю такие качества. Не твоя вина, что твоя жизнь оборвалась так рано и так нелепо. Мой дар — Бузинная палочка, — косвенно повинен в том. Ну и еще один несносный мальчишка, возомнивший себя Повелителем Смерти...

— Я знаю, что ты уже успел шагнуть за грань, но ты еще нужен здесь.

Без тебя справедливость не восторжествует... — Снейп смиренно молчал, продолжая невидящим взглядом смотреть на свое растерзанное тело...

— Вы желаете, чтобы я остался? — после затянувшегося молчания спросил призрак.

— Я не вправе требовать от тебя этого, — ответила Мара, — Но если ты согласишься, — я щедро отблагодарю тебя.

— Вы сможете вернуть Лили? — ухватился Северус за единственную мысль, которая все еще как бабочка трепетала в его сознании, не давая его душе обрести покой.

— Только ее душу, Северус. Прежнее тело Лили Поттер давно поглотил Танатос...

— Я готов. Что от меня требуется? — тут же согласился Снейп.

— Лорда Волдеморта больше нет, Северус. Но чтобы исправить все его ошибки мне пришлось вмешаться и временно занять его тело, — Мара повела рукой, меняя облик в подтверждение своих слов... а через мгновение снова стала собой.

— Ты не должен как либо мстить Волдеморту или препятствовать его воле. Отныне он — это я.

— Как вам будет угодно, Госпожа.

— Все, что я скажу другим, касаемо тебя, отныне будет для тебя единственно верным толкованием событий, даже если ты помнишь их иначе. Мои методы могут показаться тебе жестокими, но моя цель спасти те души, что еще можно спасти. Очистить их от всей той грязи, в которой изваляло их служение недостойному... — Снейп кивнул.

— Для твоей умершей возлюбленной нужно будет новое тело, но освободится оно не скоро. Наберись терпения. Возможно, потребуется не один год, чтобы я смогла подготовить почву для ее вселения...

— Да, Миледи...

— Взамен ты останешься в Хогвартсе, как Директор, и будешь беспрекословно выполнять все мои поручения, ибо я пришла в подлунный мир, как судья, а не как палач.

— Я все понял, Госпожа, — пробормотал призрак, — И готов служить вам столько, сколько потребуется. — Мара улыбнулась ему теплой, почти материнской улыбкой.

Приготовься, Северус Снейп, — Будет больно... — Северус обреченно вздохнул.

— Боль есть неотъемлемая часть жизни. Всегда помни об этом, — сказав это, Мара приблизилась к призраку Снейпа вплотную и, подобно дементору, начала медленно всасывать его бестелесную Душу в себя.

Призрак затрепетал, задергался, пытаясь вырваться из жуткой зубастой пасти, но спустя несколько ужасно долгих мгновений — был целиком поглощен Марой.

Склонившись над телом зельевара, — Богиня зимы и смерти — слилась в поцелуе с его мертвыми губами, выдыхая только что проглоченную ею Душу назад, в прежнюю оболочку.

Затем она положила обе руки на область его сердца, — Повелеваю тебе, Живи! — произнесла Мара и сердце Снейпа забилось под ее руками, будто запертая в клетке птичка.

— Вулнера Санентур, — Мара повела палочкой над телом Снейпа и вся кровь, окружавшая его темной, успевшей подсохнуть, лужей — снова стала алой, живой и горячей. Втягиваясь назад в рваную рану оставленную пастью змеи, кровь эта постепенно возвращала телу его естественный прижизненный цвет.

— Прости, Северус, другого пути нет, — прошептала богиня, снова направляя бузинную палочку на сердце мага, — Эннервейт!

— Снейп судорожно вдохнул, открывая глаза, а потом закричал так страшно и так отчаянно, что крик этот, казалось, могли услышать даже боги Олимпа...

— Мара, скрепя сердце, наложила на него Силенцио... — Прости меня за эти муки, но если ты потеряешь сознание, — твоя Душа опять уйдет за грань, и придется повторять всю процедуру заново. Мы ведь не хотим этого, верно?

— Снейп, лишенный голоса заходился в беззвучном крике, бешено вращая глазами, и не обращая никакого внимания на утешительные слова Мары. Ни одна боль, испытываемая им прежде не могла сравниться с той, которую он чувствовал сейчас. Все внутри него горело огнем, будто он варился живьем в кипящей лаве.

Его то сжимало в тисках, то разрывало на части... Он даже забыл о своих ранах, настолько сильна была эта боль возвращенной насильно в тело Души.

К боли примешивался также первобытный ужас, испытываемый любым, кто соприкасался с самой Смертью в истинном ее облике.

— Завтра на рассвете я дарую тебе забвение, мой самоотверженный слуга, но прежде придется потерпеть. Такова цена жизни, — сказав это все еще мечущемуся в агонии Снейпу, — Мара легко подхватила его одной рукой и с щелчком переместилась в личные апартаменты профессора Слизнорта.

Бережно уложив свою ношу на сияющие белизной простыни, богиня лишила мага всей одежды разом, затем донага разделась сама и легла рядом с обезумевшим от боли зельеваром...

Укрыв их обоих клетчатым пледом — Мара уснула, крепко обнимая поперек торса своего Воскрешенного, третьего, со времен Лазаря, кто удостоился подобной чести.

Этот ритуал был сейчас жизненно необходим Снейпу, ибо только близкое дыхание Смерти заставляет Душу воскрешенного цепляться за свое смертное тело.

Едва первые рассветные лучи коснулись лица измученного волшебника, Мара закрыла своей рукой его глаза и Северус, наконец лишился чувств, падая в долгожданную тьму...

— Ну вот, теперь ты точно останешься в живых столько, сколько тебе изначально Богами отведено было, — прошептала Мара запечатлев невесомый поцелуй на лбу Снейпа, прежде чем покинуть его и заняться другими делами.

* * *

— Приняв снова облик Волдеморта, богиня призвала к себе на ковер одного из пожирателей, — Приведи ко мне школьную целительницу, Помфри.

Пусть возьмет с собой противоядия и полный набор лечебных снадобий для оказания первой помощи. Если их в больничном крыле нет, спуститесь в покои Снейпа и возьмите все необходимое из его личных запасов.

— Слушаюсь, мой Лорд, — кивнул польщенный таким вниманием молодой волшебник, тут же поспешивший исполнить поручение.

Помфри, спешно освобожденная из камеры в подземельях Хогвартса, предстала пред Волдемортом только через час. Она была растрепана, худа и лишена волшебной палочки, но в ее дрожащих от волнения руках, как того и требовали, был поднос со всем необходимым. Войдя в помещение и увидев к кому ее привели, она от страха, казалось, забыла как дышать.

— Если вы справитесь с возложенной на вас задачей, Мадам, то я рассмотрю вопрос о вашем освобождении, — без предисловий обратился к волшебнице Волдеморт.

Сейчас он находился к медсестре так близко, что его дыхание заставляло трепетать выбившиеся из ее прически седые волоски.

Лорд Волдеморт был выше Поппи Помфри на целую голову и вздымался над ней как скала над морем. Повидавшая многое в жизни, немолодая уже ведьма, — впервые видела так близко Темного Лорда и отдала бы многое, чтобы никогда больше его не видеть, ни вблизи, ни издалека.

С трудом уняв дрожь в коленях, она судорожно кивнула ожидавшему ответа Волдеморту и он, подхватив ее под руку, будто на буксир, — отвел в спальню к Северусу Снейпу, все еще находившемуся без сознания.

— Вот ваш пациент, мадам Помфри. И помните, он все еще Директор Хогвартса, а вы — его подчиненная. Посмеете навредить ему — получите откат, а если откат не убьет вас, то это сделаю я, вам все ясно?

— Да, сэр, — срывающимся от страха голосом просипела ведьма, опуская свой поднос с зельями и бинтами на прикроватную тумбочку. Но моя палочка...

— Яксли! — крикнул Волдеморт топчущемуся у дверей пожирателю.

— Найди и верни палочку этой ведьме, живо! — Помфри с трудом верила собственным глазам и ушам, но предпочла сделать вид, что ничего необычного не происходит, благодаря Мерлина за отточенную годами врачебную выдержку.

— Если вам что-то понадобится можете смело обращаться ко мне или к любому из моих соратников, — снова обратился к ней Волдеморт уже более спокойным тоном.

— Однако не советую вам покидать этих комнат. Пациенту требуется круглосуточное наблюдение. Обед я распоряжусь принести сюда. Ванная также в вашем распоряжении. Если вам потребуется помощь коллег из Мунго, — незамедлительно сообщите мне и помощь вам окажут.

— Слушаюсь, сэр, — уже увереннее ответила ведьма, понимая, что убивать ее никто не собирается.

Подобный бесстрастный деловой подход был для Помфри вполне привычным, однако она никак не ожидала подобного от... В общем не ожидала и все!

Менее чем через пять минут Яксли вернулся с ее палочкой, которую Лорд Волдеморт собственноручно ей вручил, многозначительно взглянув на пожирателя. Яксли намек понял и едва заметно кивнул своему господину.

Сосредоточившись на поставленной задаче, Помфри постаралась выкинуть из головы на время все сомнения. Раны, украшавшие шею бывшего преподавателя, — Помфри уже видела прежде. Ее вызывали к Артуру Уизли, по личной просьбе Дамблдора, после инцидента в Министерстве. И именно Снейп, насколько она могла судить, варил тогда противоядие для него...

Так что Поппи в общих чертах представляла, что ей делать с такими повреждениями, а потому чувствовала себя вполне уверенно. Единственное, что ее смущало, так это расположение ран.

Ее врачебная интуиция подсказывала ей, что Снейп должен был истечь кровью и умереть в считанные минуты, не дождавшись помощи. Если только его сразу же не подлатали на скорую руку возможные свидетели нападения.

Атаковала ли змея по приказу Волдеморта или поддавшись своим охотничьим инстинктам, — для нее, как целителя, — не имело никакого значения.

У нее была четко поставленная цель. И ни о чем другом она старалась не думать.

* * *

Тем временем после полудня, в бывший кабинет декана Слизерина, а ныне обиталище Лорда Волдеморта, — явились оба Лестрейнджа — Рабастан и Рудольфус в сопровождении Беллатрисы...

— Мой Лорд, вы хотели нас видеть? — с придыханием воскликнула ведьма, ловя его взгляд.

— Только тебя и твоего мужа, Белла...

— Стой, Рабастан... — окликнул Волдеморт собравшегося уйти волшебника.

— Раз уж ты все равно здесь, — организуй погребение всех погибших, как подобает:

У кого есть фамильные склепы — значит туда. У кого их нет — кладбище Хогсмида в твоем распоряжении. Помощников найдешь себе сам. И никаких погребений на территории школы!

Саркофаг Дамблдора, как освободитесь, необходимо перенести в Годрикову Впадину и прикопать рядом с родней. А то еще паломничество начнется к его мощам... — Рабастан понимающе кивнул, — Списки погибших с обеих сторон завтра должны быть на первой полосе "Ежедневного Пророка", вопросы есть?

— А что делать с погибшими оборотнями, кентаврами и прочими? — спросил он, уже взявшись за ручку входной двери.

— Закопайте их подальше в лесу в общей могиле, — отмахнулся Лорд, переключая свое внимание на двух других визитеров, смиренно ожидавших окончания его диалога с родственником.

— Ну что ж, дорогие мои друзья, — ласково начал Волдеморт, извлекая откуда-то из под стола бутылку первосортного красного вина и откупоривая ее. Разлив вино по трем бокалам он отлевитировал два из них своим гостям:

— Давайте отметим нашу победу! — Лорд поднял бокал в воздух, — Мы долго шли к нашей цели и многим жертвовали все эти годы. Я благодарен вам, друзья за вашу преданность нашим идеалам. Однако, война окончена. Пришло время собирать камни! — в заключении провозгласил Волдеморт, опустошая наполовину свой бокал.

Едва пригубившая вино Белла завороженно ловила каждое слово своего господина и глаза ее сияли восторгом.

— Скажи мне Рудольфус, планируешь ли ты обзавестись наследником в ближайшее время?

— Я бы с радостью, мой Лорд, но... — маг потупился и протянув руку — сжал в своих пальцах холодную ладонь Беллы, понимая, что затронутая тема для нее особенно болезненна.

— Прискорбно, друзья, — промолвил Лорд, опустошая свой бокал до дна. — Но я собрал вас здесь чтобы сообщить вам одну новость.

Пару месяцев назад я поручил Снейпу вплотную заняться вашим вопросом, в тайне разумеется, чтобы не обнадеживать вас заранее. И он, на днях, предоставил мне результаты своих исследований.

Беллатриса затаила дыхание, ожидая вердикта, как если бы от следующих слов зависела ее жизнь.

— Вы банально несовместимы друг с другом по группе крови. Поэтому совместного ребенка завести никак не сможете. Но! — прервал Лорд, уже начавшую было всхлипывать от досады Беллу, — Расторгнув этот брак и вступив в новый союз, с подходящими вам партнерами, — вы вполне сможете еще наверстать упущенные возможности. Решать вам, конечно, я не настаиваю... — снисходительно поднял ладони Волдеморт, прежде чем его соратники успели что-то ответить.

— А эти самые, подходящие партнеры, — они в природе-то существуют? — нерешительно спросила Беллатрикс, высвобождая свою ладонь из рук мужа.

— Да, существуют. И я даже не буду скрывать от вас их имен. Тебе, Руди, идеально подходит Луна Лавгуд, с шестого курса Рэйвенкло. Твоему брату, Лестрейндж, мы тоже подходящую партию уже нашли.

А тебе, Белла, как ни странно, подходит по всем параметрам сам Северус, который между прочим в скором времени вступит в права наследника и примет титул Лорда Принц, ибо Лорд Октавиус Принц — покинул этот мир минувшей зимой, а Северус Снейп — его единственный внук, и вообще единственный оставшийся родственник.

— Он же полукровка! — взвилась было Лестрейнж, но под суровым взглядом своего господина — сбавила обороты...

— Старый Лорд Принц — завещал титул именно ему, и не нам оспаривать его последнюю волю, Белла!

Я все понимаю, — смягчился Волдеморт, — Для Блэков чистота крови всегда стояла на первом месте, но на твоем здоровье неблагоприятно сказался Азкабан.

К тому же, — продолжил Темный Лорд, — На тебе еще откат за убийство твоего кузена — Сириуса, а ведь он был на тот момент главой рода Блэк.

Смерть твоей племянницы, насколько я помню, — тоже твоих рук дело, а ведь ее сын теперь остался круглым сиротой...

— Мерзкое порождение оборотня! Позор нашей семьи! Я бы сама придушила этого младенца, если бы добралась до него! — снова разгорячилась Беллатриса.

— И схлопотала бы клеймо предательницы крови, — усмехнулся Волдеморт, и Беллатрикс сразу сдулась.

— Погибший на днях Римус Люпин, к твоему сведенью, — был чистокровным магом. Он укушенный, а не урожденный оборотень, если ты, конечно, знаешь разницу? А за его ликантропию, можешь лично поблагодарить Фенрира Сивого, который таким мерзким способом отомстил Люпину старшему.

— Урожденные оборотни не имеют магического дара, — насупившись ответила Белла, понимая, что сморозила глупость, поддавшись на эмоции. И показав себя не в самом лучшем свете и перед законным мужем и перед Господином.

— А что до сомнительной кандидатуры Снейпа, — вернулся к основной теме разговора Лорд, — Ты уже не так молода и не так здорова, как хотелось бы, да и та история с Лонгботтомами не прошла без последствий...

— Господин прав, Белла, — внезапно подал голос Рудольфус, — ты не в том положении, чтобы упускать возможно последний свой шанс... Тем более Снейп мастер зельеварения, он сможет проследить за твоим самочувствием, если ты сможешь зачать от него. Подумай, милая, тебе уже не 20 и даже не 40, другого шанса у тебя может и не быть.

— А ты, Руди, ты отпустишь меня, ты дашь мне развод? — с надеждой в голосе прошептала женщина, избегая взглянуть в глаза человеку, с которым прошла и огонь, и воду, и Азкабан...

Их союз длился вот уже почти тридцать лет, но отсутствие детей ежедневно омрачало совместную жизнь год за годом, а любовь давно уступила свое место смирению.

— Конечно, дорогая, я дам тебе развод, как только он тебе потребуется, — ответил мужчина и взяв ее лицо в ладони он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб, вдыхая знакомый запах ее смоляных, с редкой проседью, волос. А потом вздохнул и отстранился.

— Ну, раз так, то я распоряжусь насчет свадьбы, когда придет время, — воодушевился темный маг, — К сожалению, Белла, Северус серьезно пострадал в ходе недавних событий, и ему требуется минимум еще пара недель, чтобы залечить свои раны. Лицо, руки и другие жизненно важные органы не пострадали, так что на дальнейшей жизни эти травмы никак не отразятся.

— А что с ним случилось, мой Лорд? — спросила Беллатриса, так как теперь от судьбы Снейпа напрямую зависело ее будущее возможное материнство.

— Я поручил ему ответственное задание, — он должен был заманить Поттера в запретный лес, желательно одного, без друзей.

— И ему это удалось? — не поверил Рудольфус.

— Как видишь.

— Но как? Это же Поттер! Мальчишка всегда ненавидел Снейпа, — не поверила Белла, — Драко говорил, что они постоянно ругались на уроках.

— О, этот гениальный план придумал сам Снейп! Он с помощью зелья спровоцировал нападение Нагайны на себя, когда мальчишка был поблизости. А затем, истекая кровью передал ему фальшивое воспоминание, в котором Альбус Дамблдор утверждал, что я окончательно умру только если снова попытаюсь применить Аваду против Поттера...

— И он что же сам подставил свой лоб под Аваду, уверенный в том, что умрете вы, а не он?

— Все куда интереснее, ведь Поттер думал, что умрем мы оба, одновременно.

— Он что идиот? — спросил Рудольфус, озадаченно чеша затылок.

— Нет, Руди, просто Гриффиндор — это диагноз, — усмехнулась Белла. — И что же Снейп, он ведь заранее принял противоядие?

— Принял, разумеется, — подтвердил Волдеморт, — а еще он выпил Напиток живой смерти, чтобы все выглядело достаточно убедительно. На тот случай, если девчонка Грейнджер надумает его спасать.

— Но ведь это зелье усиливает действие любых ядов! — вскрикнула Белла, и подскочив с дивана, она начала расхаживать взад-вперед по комнате, выдавая свою взвинченность.

— И еще напиток живой смерти препятствует действию противоядий, — подтвердил Волдеморт. — Я непременно выскажу Снейпу все, что думаю о его самоуверенном безрассудстве, как только он поправится.

Лорд поднялся из за стола и, приобняв накрутившую себя женщину за плечи, осторожно подвел ее к дверям спальни. Приоткрыв дверь, — темный маг указал ей жестом на постель, подле которой в кресле дремала утомленная Мадам Помфри.

— Видишь? Здесь твой Снейп, живой, хоть и слегка пожеванный, местами. Через пару недель очухается и будет готов вести тебя к алтарю. До свадьбы все заживет, поверь мне.

— Беллатриса облегченно выдохнула, расслабилась и вернулась к мужу. На этой вдохновляющей ноте, — Лестрейнджи покинули кабинет своего лидера.

* * *

Проводив гостей, Мара вернулась в спальню, чтобы проверить состояние своего подопечного.

Раны на шее зельевара были обработаны целебными мазями, и покрыты свежими повязками, а сам он крепко спал под действием зелий собственного изготовления...

Удовлетворившись увиденным, богиня привычным способом перенеслась в пространстве, очутившись в небольшой светлой и чистой комнате, где Драко Малфой поселил вверенную его заботам "миссис Поттер".

Покинув Хогвартс вместе с Малфоями, Том Реддл испытывал смешанные чувства.

С одной стороны, он оказался в знакомом ему вдоль и поперек Малфой-мэноре с волшебниками, которых, как он думал, он хорошо знал. Это вселяло в Тома хоть какую-то уверенность.

С другой стороны, об отношении Люциуса к грязнокровкам он тоже прекрасно знал, ибо сам во многом способствовал взращиванию в Лорде Малфое подобных убеждений. И это вселяло в Реддла неподдельный страх. С Люциуса станется запереть попавшую в его дом грязнокровку в самом темном и холодном подвале и снабжать лишь самым минимумом воды и пищи, чтобы она не подохла раньше времени.

Как заложница она уже была никому не интересна. Потому как единственный, кто за нее мог предложить выкуп — был Поттер. Но Поттер был мертв, а Уизли слишком беден. Как шлюхой Малфой старший ею побрезгует (Насчет младшего Малфоя Том в этом плане так уверен не был и это его беспокоило). Пытать ее, учитывая беременность ценным наследником вряд ли будут, но ничего более определенного относительно своей дальнейшей судьбы Том Реддл сказать не мог.

И ему пришлось признать, что в таком уязвимом и зависимом от чужой воли положении он не был еще никогда в жизни.

Чего Том Реддл точно не ожидал, так это того, что Малфой младший посмеет пойти против отца ради грязнокровки. И когда Люциус начнет, по привычке, давить на сына авторитетом, — Драко хладнокровно, как опытный юрист, разложит ему по полочкам все свои аргументы, согласно которым миссис Поттер должна быть размещена в гостевых комнатах со всем, необходимым в ее положении, комфортом. И все свои аргументы Драко подкрепит ссылками на положение о Регентстве и кодексы родов Малфой и Блэк, так, что Люциусу останется только скрипнуть зубами, но согласиться с сыном.

Оказавшись в небольшой, но вполне уютной комнате, наедине с Драко Малфоем, Том напрягся. Но случилось совсем не то, чего он ожидал.

— Прости, Грейнджер, — сказал он, — но выражать тебе соболезнования по поводу Поттера я не стану. Хоть и не скрою, — рад, что ты жива.

— Дикси! — позвал Малфой, и в комнате с хлопком появилась опрятная пожилая домовушка.

— Что угодно молодому господину? — пропищала она, склоняясь в поклоне.

— С этого дня, Дикси, я поручаю твоим заботам миссис Поттер.

Ей запрещено покидать пока эту комнату и пользоваться волшебной палочкой, но у нее всегда должна быть хорошая еда, по ее вкусу, чистая одежда и постель, средства ухода. Если ей понадобятся книги — сообщишь мне, я распоряжусь.

А сейчас, Дикси принеси из отцовского сейфа антимагический браслет тети Беллы, — распорядился Малфой. Домовушка исчезла и через минуту вернулась с изящным серебряным браслетом, собранным из нескольких переплетенных тонких цепочек.

— Релашио, — произнес Драко и тяжелые кандалы, в которые была закована девушка, — с грохотом упали на пол, освобождая уже порядком стертые железом конечности Тома.

Через мгновение на правом запястье миссис Поттер уже красовался семейный артефакт Блэков, имевший схожие с кандалами свойства, но при этом намного более легкий и удобный в ношении.

А теперь, Дикси приготовь ванну для миссис и переодень ее. Когда закончишь с этим — принесешь ей поесть. Я зайду вечером и проверю как твои дела, Грейнджер.

Отца тебе опасаться нечего, ему пока не до тебя, а потом он может и вовсе забудет о твоем существовании. Матушка может зайти, из любопытства, но она тебе вредить не станет. И постарайся без глупостей.

Без ведома Лорда Малфоя покинуть этот дом не сможет никто, даже я. Так что сбежать у тебя не выйдет. Если что-то будет нужно — зови Дикси, она мне передаст. Сказав это Малфой младший ушел, оставив Тома, вернее "Гермиону" на попечение эльфийки.

Том пока еще не очень свыкся со своей женской ипостасью и думать о себе, как о какой-то Гермионе ему претило. Он предпочитал думать об этом, как о жизни под оборотным зельем. Так было проще.

Пока домовушка готовила ему ванну, Реддл осмотрелся. В этой комнате ему бывать прежде не приходилось. Как и все комнаты в доме Малфоев, — эта небольшая гостевая спальня кричала о достатке владельцев дома. Но отделана она была в нейтральных кремово-бежевых тонах, а обстановка могла удовлетворить потребности как мужчины, так и женщины. Здесь помимо кровати с торшером и тумбочкой имелся комод, платяной шкаф, изящная полка с небольшим количеством книг и секретер с письменными принадлежностями.

В прилегающей ванной комнате Том заметил также туалетный столик с зеркалом, который бы оценила по достоинству любая девушка, а возле умывальника нашелся шкафчик с косметическими и базовыми лечебными составами, что тоже было очень кстати. Потому что ссадины на лодыжках, запястьях и шее доставляли ощутимые неудобства и нуждались в обработке.

После тщательного мытья и расчесывания (которое Тому показалось чем-то вроде пытки, учитывая густоту шевелюры девушки), Дикси облачила его весьма истощенное долгими скитаниями по лесам тело в длинное кремовое домашнее платье свободного кроя. Принесла ему что-то вроде стандартного Хогвартского завтрака, в виде омлета, чая и нескольких тостов с маслом, и на этом от него отстала. Хотя Том не сомневался — эльфийка комнату не покидала и следит теперь за каждым его телодвижением, согласно приказу хозяина.

Оставшись наконец наедине с собой, Том позволил себе задуматься всерьез обо всем, что из себя теперь представляла его жизнь.

Внимательно рассмотрев во время водных процедур тело девицы, в которое его вселила Мара, Том Реддл с ужасом заметил, что несмотря на общую худобу, признаки беременности уже были заметны невооруженным глазом. И осознание этого факта далось Тому непросто.

А мысль о родах, как естественном исходе подобного состояния — теперь пугала Реддла до полуобморочного состояния. Ведь в своей прежней жизни страх смерти он приобрел именно тогда, когда узнал о печальной судьбе своей матери.

Но в те годы он успокаивал себя тем, что раз он мужчина, то такая унизительная для волшебника смерть ему априори не грозит, а потом в Британию пришла Война и перспектива умереть молодым снова замаячила вместе в призывом в армию сразу после школы. Но, к счастью, незадолго до его выпускного — немцы сдались и все закончилось.

И вот теперь этот старый страх заиграл в нем с новой силой, обрастая в его голове все более чудовищными подробностями и вариациями этой самой смерти.

И хотя Мара обещала ему, что он не умрет, пока не выполнит все, на что сам подписался (идиот!). Однако Тому отчего-то было от этого еще страшнее. Ведь его знания человеческой и особенно женской физиологии были поразительно скудны для его возраста. А неизвестность пугала его немногим меньше, чем смерть.

В Хогвартсе их ничему подобному не учили, а в Приюте не считали нужным учить сирот чему либо, кроме чтения, письма и арифметики.

Привыкший все в своей жизни контролировать, Реддл был банально не готов к таким внезапным и разительным переменам в своей судьбе.

Не находя в себе больше сил сражаться с эмоциями — Том банально разрыдался, уткнувшись в подушку, чтобы хоть как-то приглушить собственные всхлипы, потому что стыдился их.

Но плакал Том не потому, что сожалел о своей прежней, приведшей его к такому печальному итогу жизни, вовсе нет!

Это были лишь злые слезы досады от утраты контроля над собственной судьбой и неизменная жалость к себе, куда ж без нее?

Вдоволь наревевшись, Том Реддл наконец уснул, чтобы спустя несколько часов проснуться от легкого, как перышко, осторожного касания к своим волосам, изящной руки Драко Малфоя.

— Просыпайся, Грейнджер, — разговор есть, — уже более требовательно проговорил Малфой, как только понял, что девушка не спит, — Том, недовольно щурясь, принял сидячее положение.

Малфой призвал к себе стул и уселся напротив своей трофейной грязнокровки.

— Я тут кое-что уточнил в библиотеке и хочу ввести тебя сразу в курс дела.

— Темный Лорд назначил меня Регентом родов Блэк и Поттер. Не знаю, известно ли тебе об этом хоть что-то, но если что — спросишь.

В общем, согласно закону от хрен его упомнишь какого года, Регент рода имеет почти все права главы рода до совершеннолетия вверенного его заботам наследника.

Также Регент обязан заботиться о матери наследника, но тут есть нюансы.

Закон очень старый. И он предписывает вдовам носить траур по мужу в течение 3-х лет, а следовательно в течение этого времени жениться я на тебе не смогу. А может и вовсе никогда не смогу, если отец решит досрочно передать мне титул Лорда.

У нас в кодексе прописано детально на ком может или не может жениться Лорд. Тут, думаю пояснять не надо.

Пристраивать тебя замуж за кого-то еще учитывая, что ты грязнокровка, я даже пытаться не стану.

Если все оставить как есть, то после родов наследник перейдет под мою опеку, а ты пойдешь куда глаза глядят без палочки и денег, ибо родни у тебя в волшебном мире нет.

И поверь мне Грейнджер — тебя ждут в этом случае либо притоны Лютного и скорая смерть, либо возвращение в маггловский мир опять же без гроша в кармане и даже школьного аттестата. А это значит, что ты, с большой долей вероятности, и там вскоре окажешься на самом дне, не получив работу.

— Твои родители хоть в курсе, что ты жива? — спросил Драко, явно о чем-то размышляя.

— Мои родители теперь даже не в курсе, что я их дочь, — покопавшись в памяти ответил Реддл, параллельно поражаясь находчивости девицы, — Я на них чары забвения использовала и отправила на континент.

— Это печально, хоть и не лишено практического смысла, — искренне посочувствовал Малфой. — Значит выбор у тебя не велик: Если ты хочешь остаться здесь и хотя бы изредка видеть своего ребенка, мне придется заключить с тобой договор на вынашивание.

— А тебе в этом какой интерес? — напрямую спросил Том, ибо мотивация парня была ему не ясна.

— В ближайшие лет десять я жениться не планирую, но обстоятельства требуют от меня обзавестись наследником в очень сжатые сроки. Договор на вынашивание при таком раскладе — идеальный вариант для нас обоих.

Тебе он даст право находиться в этом доме столько, сколько я сочту нужным, ну и нехилое финансовое содержание...

— Да, а еще мне придется рожать от тебя, кретин! — не сдержался и перебил парня Том, но Малфоя такой всплеск эмоций со стороны девушки, кажется, только раззадорил.

— Вот теперь узнаю прежнюю нахальную гриффиндорку, а то уж думал ты совсем сдалась и скисла, — с какой-то непонятной радостью воскликнул Драко, — А тебе не все ли равно от кого рожать, Грейнджер? Ну рожала бы ты от Поттера, или от нищеброда Уизли, — рассуждал Малфой, без намека на иронию, — Причем от Уизли бы ты гарантированно рожала каждый год, — ему контрацептивное зелье не по карману. И на твое здоровье ему тоже было бы начхать.

Хотя учитывая твое нынешнее положение и статус крови, — скажи еще спасибо, что от меня, а не от Фенрира Сивого и всей его стаи.

Второй раз предлагать не буду, Грейнджер, — наконец заключил Малфой и теперь явно дожидался ответа.

— Я могу подумать? — выкрутился из положения Том, хотя плохо себе представлял что изменится, если он отложит решение этого вопроса на потом.

— Хорошо, миссис Поттер, — на фамилии Драко недовольно скривился, а в его голосе сквозила неприкрытая ревность, — Я дам тебе на раздумье три дня. Но учти, если мой отец прознает об этом раньше времени и, как глава рода, запретит мне, то я уже ничем не смогу помочь тебе, Гермиона...

Включи свои хваленые мозги и пойми, наконец, что я предлагаю тебе лучший вариант из возможных. Никто другой тебе этого не предложит.

— А почему ты мне это предложил, Драко? — полюбопытствовал Том, прищурившись. В предложении Малфоя он тщетно силился найти двойное дно, какой-то подвох, и не находил его...

— Потому что я люблю тебя с первого курса, дура ты набитая! — сорвался на крик парень, но в его голосе чувствовалась отчаянная решимость, — Будь ты чистокровной ведьмой, — женился бы не раздумывая. Но я — чертов будущий Лорд, а ты всегда будешь грязнокровкой! И ни ты, ни я изменить этого не можем. Так что смирись и делай, что говорят, зла я тебе не желаю, — уже успокаиваясь закончил он.

— Я все сказал. Через три дня я приведу поверенного. Он принесет договор. В твоих интересах подписать его, — на этом Малфой с грохотом придвинул стул к секретеру, и вышел вон, хлопнув дверью громче, чем следовало бы.

Том с шумом выдохнул, пытаясь совладать с эмоциями. Но тем не менее ему пришлось признать, что план мальчишки не лишен изящества и продуман до мелочей.

Единственное, что Реддлу в этом плане категорически не нравилось, так это его собственная роль.

Вечер прошел в метаниях и раздумьях. Уснул Том поздно, а утром следующего дня, сразу после завтрака, как и предполагал Драко, к нему явилась Леди Малфой.

— Драко ввел меня в курс дела, относительно дальнейших планов на вас, миссис Поттер, — по лицу Нарциссы было видно, что большого энтузиазма по поводу решений сына она не испытывает. Но и явного протеста она также не высказывала и Том замер в ожидании ибо до сего времени не утруждал себя как следует узнать жену Люциуса. И во многом она оставалась для него величиной неизвестной.

— Как я вижу, Драко разместил вас со всеми возможными удобствами. Цените это, миссис Поттер, — Нарцисса избегала смотреть на девушку, говоря это, но тон ее оставался нейтрально бесстрастным.

— Драко немного поторопился, предлагая вам договор на вынашивание. Дело в том, что подобный договор традиционно заключается с замужней, либо овдовевшей здоровой ведьмой, уже имеющей рожденных здоровыми и магически одаренных детей. Но ваш ребенок еще не родился, да и ваше состояние здоровья, по моему мнению, не отвечает требованиям.

Препятствовать сыну я не стану, но если что-то пойдет не так, знайте, что если вы родите сквиба, либо целитель не будет полностью уверен, что вы сможете родить еще, то договор будет немедленно расторгнут не смотря ни на какие устные договоренности.

— Вам это ясно?

— Да мадам, — глухо отозвался Том, рассматривая собственные руки.

— Целителя я приглашу на днях. Он осмотрит вас и даст свое заключение. Возможно выпишет вам какие-то зелья. В ваших интересах следовать его рекомендациям неукоснительно. Любая попытка саботажа с вашей стороны — сделает подписание договора невозможным.

Также, мне следует уведомить вас, что подобный договор, одновременно является подтверждением вашего отказа от родительских прав на рожденного ребенка. И вы не будете участвовать в его или ее воспитании.

Что касается ребенка, которого вы носите сейчас, то согласно закону — Регент рода имеет больше прав на наследника, чем вдова-иждивенка.

И тем не менее препятствовать вашему общению с ребенком Драко не намерен, но тут все будет зависеть исключительно от вашего собственного поведения. Поэтому я настоятельно рекомендую вам, миссис Поттер, смирить ваш буйный темперамент и проявить благоразумие. Всего доброго, — кивнула Нарцисса и не дожидаясь ответа — покинула помещение.

— И тебе не хворать, Цисси! — пробубнил Том себе под нос.

Ему хотелось орать, топать ногами и кидаться проклятиями во всех, кто подвернется. Он чувствовал себя униженным, растоптанным и беспомощным, но поделать с этим ничего не мог.

Умом Том понимал, что предложение подобного договора грязнокровке — уже немыслимая для Малфоев щедрость. И наверняка значительную роль сыграло требование "Волдеморта" расторгнуть брак старших Малфоев. Им сейчас банально не до сына с его новой игрушкой.

Но уязвленное эго темного мага — отказывалось мириться с таким положением вещей.

После года обитания в затылке Квирелла, тело молодой ведьмы было еще вполне неплохим вариантом, если бы только эта ведьма не была беременной грязнокровкой, без мужа, семьи и денег.

— Блядь! — выругался Том со злостью, — Что же мне делать?

— Расслабиться, Том, — мягко отозвалась соткавшаяся из воздуха Мара. Том от неожиданности попятился и плюхнулся на кровать.

— Расслабиться?! — взвился он, подскакивая, — Как я могу расслабиться, если мне предлагают, предлагают... — Том задохнулся от избытка переполнявших его эмоций.

— Поработать инкубатором? — подсказала ему Мара с легкой усмешкой.

— Да, именно. Это унизительно, и... и... Неправильно! — наконец подобрал нужное слово Том, со вздохом скрыв лицо в ладонях.

— Ой ли? — Мара создала для себя из воздуха удобный стул и уселась напротив Реддла. Еще взмах и между ними возник небольшой журнальный столик темного дерева, накрытый белоснежной кружевной салфеткой.

— Дикси, подай нам чаю с имбирными кексами и шоколадным печеньем, и три ложечки сахара для миссис Поттер, — распорядилась Мара, и домовушка не сказав ни единого слова — исполнила ее пожелание в тот же миг.

— Откуда вы знаете? — удивился Том, когда на столе перед ним возникли самые любимые им со времен школы сладости.

— Я все о тебе знаю, Том. И даже то, чего ты сам о себе не знаешь, — ответила Мара, отхлебнув из своей чашки.

— Видишь ли Том, твое положение, хоть и отличается разительно от того, к чему ты привык в прошлой жизни, но оно не настолько бедственное, как тебе может показаться. Все же ты мой потомок, хоть и очень дальний. И я была к тебе чуть более снисходительна, чем обычно.

— Потомок? — обомлел Том.

— Да, Том. Братья Певереллы были моими внуками по отцу. И знаменитые Дары Смерти они просто получили в наследство от меня.

— Но зачем вам потомки? Вы же...

— Бессмертная Богиня?

— Да, — кивнул Том.

— Именно потому мне и нужны потомки, здесь на Земле, Том Реддл.

Потому что если ничто не будет связывать меня с миром живых, то я утрачу всякую материальность и больше не смогу выполнять свою работу.

— То есть вы утратите тело?

— Почти угадал, Том, — тело, личность, видимый смертным облик. Я стану просто энергией и вольюсь в общий поток. Быть частью этого потока, конечно, приятно, но очень непрактично.

Именно по этой причине все боги время от времени вынуждены спускаться в мир живых и оставлять здесь свидетельства своего пребывания.

Кажется только Будда все сделал наоборот.

— Но мы отвлеклись, Том, — Мара допила чай и поставила перед собой пустую чашку. Мы говорили о тебе...

Я вижу, что ты очень недоволен своим нынешним положением, но известно ли тебе какая участь постигла, к примеру, убежденных нацистов после их смерти? — спросила Мара и не дожидаясь ответа продолжила, — А я тебе скажу: Они были отправлены в тела свиней. И будут снова и снова воплощаться в телах свиней, пока не осознают всю мерзость своих убеждений и поступков, — Тома заметно передернуло, а его спина вмиг покрылась холодным потом.

— Тебе же всего лишь нужно прожить одну жизнь, в обществе, которое создавал ты сам. И все эти законы во многом продвигал ты сам. Тогда тебе не казалось это несправедливым или неправильным, верно? — Том снова кивнул.

Я могла бы запихнуть тебя в тело крестьянки века так 16-го, где-нибудь в восточной Европе. И тебе бы пришлось тяжело работать от рассвета до заката, жить впроголодь и каждый год рожать, а потом хоронить одного за другим своих детей, надеясь, что хоть кто-то из них выживет. А лет в 40 ты бы мучительно подох от какой-нибудь хвори, или последствий изнурительной работы... И о магии ты бы знать не знал, а скорее всего даже читать бы не умел. А что? Десятки миллионов людей жили так многие сотни лет. И ничего необычного в такой жизни не было, — Том опустил голову избегая смотреть на богиню.

— Ты хоть когда-нибудь был доволен тем, что имел, Том? — Нет! Тебе всегда хотелось большего. И даже когда у тебя была возможность сделать блестящую карьеру, разбогатеть или удачно жениться, — тебе этого казалось мало! Тебе нужно было унизить всех остальных, чтобы возвыситься самому! Ты ни разу в своей жизни не проявил благодарности за то, что тебе было дано, — отчитывала Реддла Мара.

— Когда декан Слизнорт предложил тебе должность школьного лаборанта, — ты проигнорировал его предложение, и тем самым лишил себя шанса стать преподавателем и деканом, после него. Когда он же — рекомендовал тебя Октавиусу Принцу, как хорошую партию для его дочери Эйлин, что ты сделал Том? — Реддл пристыженно молчал.

— А я напомню тебе! Ты применил магию, когда повел Эйлин Принц на "экскурсию" по Лондону и заставил порядочную девушку выйти замуж за первого встречного маггла! Она даже школу закончить не успела. Но ты мечтал о замужней Вальпурге Блэк. А на Эйлин тебе было наплевать. Этот мерзкий поступок лишил тебя возможности стать Лордом. Настоящим Лордом, а не самопровозглашенным, Том. А ведь и Северус мог быть твоим сыном...

— Ты отказался от места клерка в Министерстве, устроившись в лавку Горбина с единственной целью — украсть медальон Салазара. Не поступи ты так — был бы уже заместителем Министра к этому времени.

— Ты презирал и ненавидел свою мать за то, что она выскочила замуж за маггла, но если бы она не сбежала с ним, а вышла за своего родного брата — Морфина, как хотел того их безумный отец, то ты бы родился слабоумным горбатым сквибом и не дожил бы даже до 20 лет... — припечатывала Мара готового уже провалиться сквозь землю Тома.

И даже теперь, оказавшись в хорошей, лояльной твоим взглядам, обеспеченной семье, семье своего покойного друга Абраксаса, которая как ни одна другая волшебная семья в Британии, ценит и бережет свое потомство. Получив от них немыслимо щедрое предложение и гарантии безопасности, ты, Том все равно продолжаешь роптать на судьбу и жалеть себя.

Но если ты так недоволен, я ведь могу вмешаться и изменить свое решение. Могу сделать тебя племенной кобылой в конюшнях Люциуса, ты же знаешь, что он увлекается скачками. — Том в ужасе замотал головой.

— Нет? Тогда будь умницей и не забывай, зачем ты здесь, Том.

Твоя искалеченная душа держится в этом теле только благодаря моей воле.

Этого жалкого ошметка едва ли хватило бы даже на то, чтобы поддерживать жизнь в теле таракана... И пока ты не исправишь то, что сделал с ней, таракан — лучшее на что ты можешь рассчитывать в случае смерти.

Закончив свой монолог Мара растворилась в воздухе. И только столик с двумя пустыми чашками напоминал теперь о ее визите.

Тем временем маховик событий, запущенных нападением на Хогвартс Тома Реддла — продолжал раскручиваться.

Министерство магии было полностью марионеточным и требовало ручного управления даже в мелочах.

Северус Снейп — оставался в вегетативном состоянии, а Минерва МакГонагалл, считавшаяся его заместителем, — продолжала сидеть в подземельях с другими членами сопротивления. Хогвартс был частично разрушен и практически обезглавлен.

Домовые эльфы перестали выполнять свои обязанности так, как от них требовалось, ибо в возникшем хаосе весь их привычный распорядок оказался сломан, а новых приказов от учителей и директора, по понятным причинам, — не поступало.

Пожиратели Смерти вовсю хозяйничали в замке, а ученики Слизерина возомнили себя чем-то наподобие Гитлерюгенда и теперь активно изображали из себя надзирателей за пленными врагами...

Магический мир Британских островов стремительно катился в бездну анархии и полного разоблачения перед магглами и остановить это падение даже силами самой богини смерти — было задачей архисложной.

Что бы там ни утверждали мифы и религиозные трактаты — боги не были всесильными в человеческом понимании этого слова. У каждого из богов была весьма ограниченная область взаимодействия с миром, и все это подчинялось строгой внутренней иерархии.

В противном случае наступил бы первозданный хаос.

Поэтому даже Мара не всегда могла контролировать все везде и сразу.

В подлунном мире ее работу выполняли тысячи жнецов. Кто-то в качестве наказания, а кто-то и по доброй воле.

Именно жнецы сопровождали в иной мир души недавно умерших людей. Иногда такие провожатые требовались и домашним животным, что слишком сильно привязывались к своим хозяевам и не желали их оставлять. Работы всегда было много.

А теперь из-за одного единственного горе-колдуна, — Маре приходилось решать сотни сложных и непривычных задач одновременно.

Судьбы волшебников этого мира должны были пойти совершенно иным путем, но "возрождение" Волдеморта — спутало Мойрам все нити. И теперь Маре предстояло исправлять то, что наворотил ее неразумный потомок, как когда-то ей пришлось разбираться с проделками Герпия Злостного...

О чем Мара сообщать Реддлу не собиралась, так это о том, что создать крестражи мог только ее, Мары, потомок. Ибо все они имели ярко выраженную врожденную склонность к некромантии. Для любого другого подобные эксперименты закончились бы смертью.

Разумеется уничтожить все письменные упоминания о крестражах для Мары не составляло особого труда, что впрочем не исключало их повторного изобретения в будущем.

Все же мысль о бессмертии и воскресении после гибели — слишком глубоко пронизывала историю и культуру людей. На этом основывалась их вера, их религии, их мораль...

И вычеркнув эту, казалось бы, незначительную погрешность в истории человечества, боги бы лишь усугубили ситуацию в мире смертных. Получив на выходе еще более жестоких и примитивных существ.

Когда-то попытка исправить парадокс веры в бессмертие — привела к появлению расы гоблинов. Они-то как раз в бессмертие не верили и не стремились к нему, но жажда обогащения и накопления богатств — возросла в них многократно, а еще добавилась жестокость, кровожадность и мстительность.

О том как появились домовые эльфы — лучше было вообще не вспоминать. Это был полный провал по всем параметрам, если конечно учитывать изначальный замысел богов.

И то, что эти мелкие паразиты вошли в симбиоз с магами было еще не самым худшим вариантом развития событий.

В худшем варианте эти порождения Велеса и Гекаты могли бы поработить целые галактики, истребляя на своем пути все живое...

Но даже на фоне таких катастроф нынешняя ситуация простой Маре вовсе не казалась.

Любая мелочь могла пошатнуть хрупкое равновесие этого мира в сторону непоправимого. И убедиться богине пришлось в этом в тот же час, когда она покинула Тома Реддла после очередного сеанса промывания мозгов...

Вернувшись в Хогвартс уже в привычном для местных обитателей виде, Мара почувствовала, что в замке кто-то умер, пока она отсутствовала...

Этим кем-то оказался престарелый декан Слизерина — Гораций Слизнорт. Отправленная на осмотр тела Помфри — доложила потом, что смерть Слизнорта произошла в результате резкого прекращения приема регенерирующих и омолаживающих составов на которых тот плотно сидел последние полвека...

Мало кто догадывался но Слизнорт был ровесником Армандо Диппета и самому Дамблдору в отцы годился. Вот уж кто действительно пытался закупорить смерть в одной из пробирок с зельями. И ведь ему почти удалось!

* * *

В этот же день — на ковер снова были вызваны Малфои. Но если состояние отца и сына, в свете недавних распоряжений, — было вполне соответствующим ситуации, то вот душевное состояние Нарциссы — внушало богине серьезные опасения:

Суицидальные мысли посещали леди Малфой с завидной регулярностью и были, что называется, — на лбу у нее написаны. Необходимо было срочно ее чем-то занять или отвлечь...

— Когда вы планируете расторжение вашего брака, Люциус? — спросил "Волдеморт" краем глаза следя за реакцией его жены.

— На будущей неделе, мой Лорд, — ответил блондин с едва заметным намеком на поклон.

— Нужно ускорить, друг мой, — Волдеморт поморщился, будто бы совсем не был рад такому развитию событий, — Наш глубокоуважаемый Декан и профессор — Гораций Слизнорт почил этим утром... — Люциус поднял глаза на своего лидера, не вполне понимая к чему тот клонит. Нарцисса же оставалась безучастной и смотрела в пол прямо перед собой.

— Ему потребуется замена, — пояснил Темный Лорд, но Люциус все еще не до конца понимал как одно событие связано с другим.

— Я хочу чтобы Леди Малфой временно заняла эту должность до тех пор пока Директор Снейп не вернется к своим обязанностям, — наконец пояснил Темный Лорд, видя растерянность соратника. — Но, насколько мне известно, — продолжил он, — кодекс вашей семьи запрещает супруге Лорда работать где либо, кроме как предприятиях принадлежащих ее мужу...

— Я все понял, мой господин, — тихо отозвался Малфой, — завтра же я освобожу свою супругу от всех обетов. И она сможет приступить к работе.

— А вы что думаете, Леди Малфой? — усмехнулся Волдеморт, поняв, что Нарцисса задумалась и, кажется, пропустила добрую половину разговора, — Вы согласны возглавить Слизерин в качестве Декана?

— Да, Мой Лорд, — встрепенулась она, — Благодарю за оказанную честь и доверие... — щеки Нарциссы порозовели от смущения, но в глазах снова зажегся огонек жизни. Одной проблемой для Мары пока стало меньше.

— Как себя чувствует миссис Поттер, Драко? — обратился темный маг к младшему из присутствующих.

— Думаю, она вполне здорова, Мой господин, — но сегодня целитель осмотрит ее, чтобы мы могли быть уверены в этом наверняка, — бодро отрапортовал Малфой младший.

— Что ж, — Волдеморт встал из-за массивного стола и прошелся вдоль книжных полок, — Я много наслышан об этой ведьме. И даже немного жаль, что такие таланты достались волшебнице столь низкого происхождения. Именно ее ум и хитрость позволяли Поттеру так долго избегать фатальной встречи со мной. Тебе не стоит недооценивать ее способности, Драко.

А чтобы юная миссис Поттер даже не помышляла о побеге и не создавала вам проблем, друзья мои — у меня есть для нее небольшой подарок, — говоря это Волдеморт извлек с книжной полки небольшую тетрадь в черной кожаной обложке.

Тетрадь выглядела новой, но судя по взгляду, — Люциус все равно узнал ее. На его лице промелькнуло удивление, которое вскоре сменилось страхом, но лишь на миг, а потом лицо лорда снова стало бесстрастным.

Драко с осторожностью принял из рук Темного Лорда тетрадь, не вполне понимая что именно ему следует с ней делать.

— Подари эту вещь грязнокровке и ее мысли будут путаться каждый раз, когда она будет замышлять что-то дурное... Юные леди любят вести дневники, а уж оказавшись взаперти, в изоляции, — она рано или поздно соблазнится этой вещью.

Но ты, Драко, не должен пытаться прочитать ее записи. Я тебя предупредил. Ни ей, ни будущему наследнику эта вещь не навредит, поверь мне... Но эта ведьма не так глупа, чтобы доверять бумаге свои тайны, зная, что любой может сунуть в них свой нос. Она скорее откажется от ведения записей, чем позволит кому-то их прочесть. Поэтому дневник выполнен по всем правилам, и снабжен кровной защитой.

Будет лучше, Драко, если ты оставишь эту вещь в ее комнате, незаметно, а не вручишь из рук в руки. Тогда она сама сделает все остальное, если у нее будет перо и чернила... — Драко внимательно рассматривал толстую тетрадь. Он и раньше видел похожие у своих сокурсников.

Такими пользовались многие: в них записывали рецепты зелий или домашние задания. Маркус Флинт в такой же вел учет успехов квиддичной команды Слизерина, а близнецы Уизли записывали в такую тетрадь ставки подпольного школьного тотализатора.

Страницы тетради были девственно чисты и приятно пахли новым пергаментом, а на заднем форзаце стояла печать магазина Флориш и Блоттс. По ощущениям это была обычная тетрадь, без всякой дополнительной магии.

— Я непременно сделаю так, как вы хотите, мой лорд, — поклонился Драко, но внутри его грыз червячок сомнений: "А что если тетрадь опасна?"

Ослушаться Темного Лорда напрямую он не мог, но и отдавать "подарок" Грейнджер ему не хотелось. Если бы он только мог ее предупредить...

Но в планы Драко, как всегда, вмешался его величество — Случай.

Из-за того, что безносый поторопил его родителей с разводом они не успели вернуться в Мэнор к назначенному ранее визиту целителя. И сопровождать колдомедика к его пациентке пришлось самому Драко.

Тетрадь он предусмотрительно взял с собой, чтобы после осмотра вручить его Грейнджер с соответствующими ситуации пояснениями.

Возникшую от присутствия парня неловкость несколько сгладила наколдованная ширма и заглушающие чары. Когда осмотр Гермионы подошел к концу, — Драко уже места себе не находил, ведь на самом деле девушка вовсе не казалась ему здоровой.

Парню пришлось признаться самому себе, что Гермиона Грейнджер действительно не безразлична ему, и что он искренне обеспокоен ее здоровьем.

А вот ребенок Поттера интересовал Драко намного меньше, чем должен был, учитывая его новый статус Регента.

Целитель посетовал на чрезмерную худобу девушки. Настоятельно просил избавить ее от антимагического браслета, так как тот мог навредить ребенку. Выписал целый список укрепляющих зелий. Советовал чаще бывать на свежем воздухе и больше ходить. И, наконец, попросил у Драко выдать девушке блокнот для записей, чтобы в нем она фиксировала все изменения своего самочувствия. И в следующий визит могла более уверенно ответить на его вопросы.

Драко, воспользовавшись случаем, — передал Гермионе тот самый блокнот, который получил этим утром из рук Волдеморта, хоть и не планировал этого делать.

По прогнозам врача — родить миссис Поттер должна будет где-то в конце сентября. Беременность протекает без осложнений и ожидается появление мальчика.

Сделав несколько пометок в своей записной книжке и оставив на столе бланки с рецептами, — эскулап откланялся и покинул Малфой-мэнор как раз перед тем, как вернулись хозяева дома.

* * *

Развод родителей совсем не означал, что его мать больше не могла жить в их доме и видеться с сыном. Однако теперь ей предстояло ночевать не в хозяйских, а в гостевых апартаментах и эльфы уже вовсю суетились — перемещая вещи бывшей хозяйки в выбранную для нее спальню.

В глубине души Драко Малфой больше переживал о том, как изменится их жизнь после того как его родители снова вступят в брак.

О перспективе лицезреть младшую Уизли в качестве мачехи, а Темного Лорда в роли отчима — Драко старался не думать вовсе. Потому что так и рехнуться не долго.

Единственное, что его немного примиряло с действительностью — это скорое совершеннолетие и роль Регента, дававшая ему чуть больше свободы и прав распоряжаться своей жизнью и жизнью Грейнджер.

Если же отец досрочно передаст ему титул Лорда, то будет совсем хорошо, хоть и хлопотно.

Додумать эту мысль до конца, Драко не успел, потому как Люциус пригласил его в свой кабинет для серьезного разговора, едва огонь от дымолетного пороха успел погаснуть.

В прежние времена Драко бы испугался подобного тона и был бы уверен, что его ждет очередная взбучка от родителя за какую-то шалость. Но теперь парень шел в кабинет отца с чувством предвкушения и, что скрывать, любопытства.

Поправив на плечах и так идеально сидящую мантию, Драко выдохнул и постучал в дверь...

* * *

Лорд Малфой сидел за рабочим столом с невозмутимым видом, но едва заметная дрожь в руках выдавала его нервозность.

— Присаживайся, сын, — обратился он к Драко и тут же отвел взгляд. Драко понял, что разговор этот отцу неприятен. Не торопясь, он расположился в кресле с максимальным удобством, давая время Люциусу собраться с мыслями.

— Ты знаешь, Драко, что в нашей семье грядут серьезные изменения... — Люциус тщательно подбирал каждое слово, будто бы разговаривал сейчас не с сыном, а с самим Министром магии.

— Это мне известно. Как и то, что наши счета похудели вдвое за время проживания твоего босса в этом доме, — холодно ответил парень.

— Он теперь и твой босс... — заметил Люциус и это была его ошибка.

— Я не хотел этого, отец, и ты это знаешь! — чуть резче чем следовало бы ответил юноша, — мне было всего 16!

— А мне 14! И я вообще не имел понятия во что ввязываюсь... — так же резко ответил Люциус и замолк, понимая что так они ни к чему не придут.

— Что за проклятие, папа, и при чем тут Уизли? — спросил Драко в лоб, без привычных в их кругу словесных реверансов.

— Давняя история, — попытался отмахнуться маг, но под взглядом сына все же продолжил:

— Когда-то давно наша семья была почти так же плодовита, как Прюэтты или Розье. Но род наш еще не нажил таких богатств как сейчас и найти подходящую партию всем детям было не так-то просто.

Мой предок выбрал в невесты своему старшему сыну Синрику — единственную дочь тогда еще всеми уважаемых Уизли. Заключили помолвку.

Однако у Уизли, помимо красавицы-дочери, — был еще и сын — Брутус.

И Брутус Уизли вызвал жениха своей сестры — Синрика Малфоя — на магическую дуэль обвинив того прилюдно в нетрадиционных наклонностях. Проще говоря в мужеложестве.

В то время это было серьезное обвинение и в случае, если бы оно подтвердилось, — помолвку между Агнессой Уизли и Синриком Малфоем пришлось бы расторгнуть. Заплатить Уизли нехилые отступные. Более того ни одна приличная девушка уже бы в сторону Синрика даже не посмотрела.

Но дуэль была лишь предлогом. На самом деле Брутус и Синрик вступили в сговор так как были любовниками, а помолвка Малфоя с Агнессой им сильно мешала. В результате поединка погибла Агнесса Уизли, сопровождавшая в тот день своего жениха, а Синрик и Брутус сбежали во Францию вместе, взяв себе фамилию Малфуа.

Кто именно из них двоих ее убил — неизвестно. Старший Уизли не вытерпев позора нашел и попытался убить опозорившего семью сына уже во Франции, но погиб сам, а семья Уизли схлопотала клеймо предателей крови.

Похоронившая дочь и мужа — миссис Уизли прокляла обоих беглецов, сгоряча. Но Брутус Уизли потомков не оставил и проклятие умерло вместе с ним.

А вот нашей семье повезло куда меньше, потому как британская ветвь Малфоев вскоре пресеклась, а мы все так или иначе потомки Синрика Малфуа, вернее его бастарда, нажитого от служанки, — Люциус замолк, и с трудом поднявшись, прошел к бару, чтобы плеснуть себе немного коньяка.

История эта была настолько грязной и мерзкой, что Люциусу было невыносимо тяжело пересказывать ее, тем более почти уже взрослому сыну.

— Если верить семейным легендам Синрик Малфуа, узнав о проклятии и не думал его снимать. Зная, что ребенок у него мог быть всего один, — он пустился во все тяжкие, и до конца дней буквально не вылезал из борделей, пока не скончался от сифилиса в возрасте 62 лет...

— Какой кошмар, — выдохнул Драко, отчаянно пытаясь скрыть в ладонях порозовевшие от смущения щеки, — А что вообще нужно, чтобы его снять?

— Я должен буду отказаться от титула и войти в род Уизли, вступив в брак как младший супруг, — таким было условие Кэрол Уизли...

— И ты пойдешь на это? — не поверил Драко.

— Темный Лорд не оставил мне выбора. Да и шанс действительно выпал редкий. Дело в том, что в семье Уизли девочки не рождались почти сотню лет...

Но тебе не стоит беспокоиться о своем статусе — ты останешься единственным наследником рода Малфой. Все мои последующие дети, если таковые будут, так или иначе войдут в род Уизли.

Если очень повезет, то они получат двойную фамилию и станут боковой ветвью обоих родов. Но рассчитывать на это не приходится. Это значит, что дальнейшая судьба рода, сын, будет зависеть только от тебя... Я намерен уступить тебе титул Лорда до заключения брака с Джиневрой Уизли.

— Если это проклятие так долго висит над нашей семьей, как дамоклов меч, то почему же ты не заключил помолвку между Уизли и мной, ведь мы ровесники и это было бы...

— Проще? — спросил Люциус, понимая к чему клонит сын.

— Вам с мамой бы не пришлось разводиться!

— Дело в том, что я действительно хотел сосватать девочку тебе, но Артур уперся, как баран и ни в какую не желал заключать помолвку. Тебе тогда было от силы лет пять. Мы тогда здорово поссорились...

— А что же миссис Уизли?

— О, она-то как раз ничего против брака своей дочери с тобой не имела. Понимала, что это намного лучше, чем та жизнь которую пришлось вести ей самой.

Не забывай, что Прюэтты никогда не нуждались в деньгах и Молли привыкла к совсем другому уровню жизни, чем тот, что мог ей предложить Артур.

Это все Дамблдор. Он их поженил еще на шестом курсе из-за беременности Молли. Скандал был знатный, я помню. Лорд Прюэтт чуть не задушил Альбуса прямо на заседании Визенгамота.

— Весело, — усмехнулся Драко, и залпом допил остатки Виски из рюмки отца. Люциус это вопиющее нарушение этикета проигнорировал.

— А как твоя грязнокровка? — попытался сменить тему Лорд Малфой, хотя девчонка его сейчас волновала меньше всего.

— Целитель сказал, что она здорова. Я предложил ей договор на вынашивание, — Люциус поперхнулся алкоголем, который только что снова себе налил.

— Ты что?! — переспросил он, вытирая платком рот.

— После того как она родит ребенка от Поттера, — она будет носить моего.

— Но она же... — Люциус брезгливо сморщился.

— Я знаю кто она, отец. Но еще я знаю что она чрезвычайно умна и если не держать ее на коротком поводке, связанную договором, — она вполне может организовать новое сопротивление, а может и поднять Революцию.

К тому же, отец, — продолжил Драко, — у меня перед ней Долг жизни, если ты не забыл. А еще я регент рода Поттер... Так что выбор у меня на самом деле не слишком большой.

Если я отпущу ее на свободу — она либо погибнет и я получу откат, либо возглавит оппозицию. Жениться я на ней не смогу и ты это знаешь...

— Остается только договор, — закончил за сына Люциус. — Иногда я забываю, что ты уже вырос, Драко. И, что скрывать, — я горжусь тобой. Я-то в твои годы был импульсивным избалованным кретином, если честно. И никто бы мне роль регента не доверил.

Меня женить-то боялись на самом деле, — признался аристократ, — Матушка была уверена, что получив чуть больше свободы я непременно начну пить, играть на скачках и проматывать капитал в борделях.

— Ну насчет скачек бабуля была права, — заметил Драко и тут же схлопотал шуточный подзатыльник от отца.

— Поступай так, как считаешь нужным, сын. Хочешь договор — заключай договор. Дети все равно войдут в род Малфой. А если тебя беспокоит статус крови этой Грейнджер — закажи полную проверку у гоблинов. Они поднимут архивные документы по сквибам и может статься что твоя грязнокровка не такая уж магглорожденная.

— Ты это сейчас серьезно, пап?

— Вполне, сын. Помнится я уже где-то встречал эту фамилию прежде, жаль не припомню где именно.

— А если она и вправду окажется магглокровкой на 100%

— Магглокровных на 100% ведьм в природе не существует, насколько я знаю. Но если Грейнджер окажется исключением, — тогда ты можешь соврать, что это не так. Всему-то тебя надо учить, — усмехнулся Люциус, — ты же Слизеринец в конце концов. Разве кто-то придет в твой дом и будет проверять? Или ты думаешь те же Блэки ни разу не обновляли кровь? — Драко задумался.

— А почему же тогда тетю Меду выжгли с гобелена за брак с магглорожденным?

— Ну, во-первых, потому что она действовала в лоб, нарушив прямой запрет родителей.

А во-вторых, потому что Сигнус Блэк никогда не отличался выдержкой и благоразумием. Скорее всего он сделал это на эмоциях. И неоднократно об этом жалел.

— А если бы она не вышла замуж за Тонкса, то что... Какие варианты?

— Ну наняла бы его управляющим или садовником, вышла замуж за кого надо, а там кому какое дело что происходит за закрытыми дверьми? Заключила бы Андромеда с Тонксом аналогичный договор "На обновление крови", если я правильно помню. Никто бы и слова сказать не посмел, даже муж. Незнание законов, конечно, от ответственности не освобождает, а вот их знание иногда бывает весьма полезным... — Драко присвистнул.

— Значит ли это, что мне тоже следует жениться "на ком надо" прежде чем Грейнджер приступит к выполнению договора?

— Это было бы весьма желательно, чтобы никто никогда не сомневался в происхождении твоих наследников, и... хм... в твоей ориентации.

— И кого бы ты посоветовал мне в качестве официальной супруги? За исключением Паркинсон, конечно же...

— Достала она тебя, я смотрю, — рассмеялся Люциус, — Нет, Паркинсон предлагать не буду. Ее папаша уж очень жаждет запустить руку в твой личный сейф. Сестры Гринграсс — неплохая партия, Булстроуд, Смит, МакДуглас, О'Нил...

— Тогда вышли предложение о помолвке на имя Астории Гринграсс, — наконец сказал Драко.

— Хороший выбор, сынок. Очень хороший, — отозвался Люциус.

Настроение его существенно улучшилось и от официального тона не осталось и следа.

Формальный деловой разговор Лорда с наследником давно перетек в доверительную беседу отца с сыном. И оба Малфоя были весьма довольны итогом этой беседы.

Визит целителя оставил Тома Реддла в состоянии полного душевного раздрая и смятения.

Доктор Тернер был ему ранее не знаком.

Что, впрочем, не было удивительно, учитывая специфику работы конкретно этого врача.

"Да и он полукровка, скорее всего." — думал Том, смерив мужчину оценивающим взглядом. Чистокровные считали Мунго не более чем объектом для благотворительности, но никак не приемлемым местом для построения карьеры.

Присутствие Драко Малфоя за ширмой нисколько не смущало Тома, чего нельзя было сказать о самом Тернере. Это был огромный, как медведь, немолодой мужчина с лысеющей головой и добродушной улыбкой.

В иное время Том даже не взглянул бы на него, а если бы и взглянул, то лишь для того, чтобы показать свое презрение. И тогда бояться бы стоило самому Тернеру.

Но теперь все изменилось.

И находясь в этом тщедушном женском теле, с антимагическим браслетом на руке — Том испугался. А следом за страхом пришел и гнев. Кровь ударила ему в голову, придавая щекам лихорадочный румянец, прежде чем он сумел снова взять под контроль разбушевавшиеся эмоции.

Целитель, впрочем, истолковал порозовевшие вмиг щеки девушки по-своему...

— Прошу прощения, миссис Поттер, что смутил вас, — извиняющимся тоном проговорил врач, — Все колдоведьмы сейчас заняты ранеными. Мунго все еще сильно загружен после недавних событий. — Вам, должно быть, непривычно видеть целителя-мужчину в столь специфической роли, но поверьте мне, — я не менее компетентен, чем любая акушерка из Мунго. И все, что мы здесь и сейчас озвучим — не покинет стен этого дома.

Сказав это, Тернер, произнес стандартную клятву о непричинении вреда.

К этому времени Реддл уже взял себя в руки и ему удалось нацепить на лицо привычную маску расслабленного безразличия, с каким он обычно выслушивал доклады мелкой шушеры из своего окружения.

Дальше следовала стандартная диагностика и еще несколько незнакомых Реддлу медицинских заклинаний, видимо направленных на ребенка.

Лицо целителя было сосредоточенным и спокойным.

Как будто бы ничего необычного он перед собой не видел.

"Посмотрите, что они со мной сделали!!! Во что превратили?!" — хотелось закричать Реддлу, но он молчал. Какой смысл орать, если ты — больше не ты и твое тело — тебе не принадлежит?

— Когда у вас была последняя менструация? — наконец, спросил Тернер, что-то помечая в своем блокноте.

Том замялся. Он не понимал вопроса. И, не зная, что сказать, — лишь качнул головой, пытаясь выудить хоть какие-то крохи информации из оставленных ему в наследство воспоминаний Грейнджер. Но то ли эта информация была ему не доступна, то ли он сам был слишком рассеян, чтобы найти ее в данный момент.

— Вы не помните, или у вас не было регул длительное время? — уточнил Тернер, по-своему поняв ее кивок.

— Второе, — глухо отозвался Том. Пытаясь прикинуть в голове, чем ему может грозить неправильный ответ.

— Аменорея, — так и запишем, — бурчал целитель себе под нос, продолжая что-то царапать пером в своем блокноте. И этот звук действовал Тому на нервы.

— В том, что у вас прекратились эти дни виноват голод. Так бывает, — уведомил его врач, — Тем удивительнее, что вы смогли быстро зачать, и что ваш организм продолжает довольно хорошо справляться со своей задачей, — целитель ободряюще улыбнулся.

— Раздевайтесь, мадам, мне нужно вас осмотреть, — совершенно буднично потребовал врач. Краска снова залила щеки Тома.

И тем не менее Реддл подчинился. После того, что ему приходилось терпеть, пока он находился в теле гомункула, на попечении Барти младшего и Хвоста — осмотр целителя вряд ли будет хуже.

Уложив пациентку на спину, Тернер аккуратно ощупал ее живот, осмотрел грудь, зачем-то замерил пальцами расстояние между выступающими косточками таза, покачал головой, вздохнул. Снова что-то черкнул в блокнот и позволил девушке одеться.

— Таз узковат, конечно, но я пришлю к вам самую опытную акушерку,- участливо проговорил врач, — когда придет время. У миссис Бланшет, знаете, — золотые руки, уж поверьте моему опыту. С ней вам совершенно не стоит ничего бояться. Так что и с вами, и с вашим малышом все будет хорошо! — ободряюще заверил пациентку целитель, но Тому этот его успокаивающий тон совершенно не понравился. "Не надо врать, Тернер! — Так все целители обычно говорят, когда бояться действительно стоит!" — мысленно парировал Том.

— Вас не мучает тошнота, головокружение, озноб? — снова начал сыпать вопросами колдомедик, когда Том уже полностью одетый сидел на краешке своей, чуть смятой постели.

— Озноб. Головокружение — редко. Тошноты нет, — честно ответил Реддл не видя смысла врать о своем самочувствии.

— Очень хорошо. Я выпишу вам кроветворное и укрепляющее. Советую есть больше красного мяса, не нервничать, не переутомляться и побольше гулять.

Я попрошу мистера Малфоя, чтобы с вас сняли антимагический браслет, но если он откажется, — постараюсь сделать все возможное, чтобы минимизировать риски для ребенка.

К сожалению, если вы будете носить это "украшение" всю беременность — велик риск, что после родов вы сильно потеряете в магической силе или останетесь сквибом. Если браслет все же снимут, постарайтесь не колдовать без острой необходимости как минимум пока ваш вес не вернется к норме.

— Любая лишняя нагрузка при вашей степени истощения — противопоказана. Поберегите себя, Гермиона, — врач участливо положил свою огромную руку на плечо девушки и легонько сжал его.

Том застыл, борясь с желанием немедленно вырваться, сбежать от этого непрошенного и неприятного ему прикосновения. "Он меня сейчас что, пожалеть решил?!" — и эта мысль отказывалась укладываться в картину мира Тома Реддла.

Том не привык, чтобы его жалели, и не знал как на это реагировать, — потому лишь кивнул. В глубине души он и сам понимал, что это тело сейчас не в самой лучшей форме, но отсутствие возможности колдовать было для него равноценно потере сразу обеих рук. Таким беспомощным он себя временами чувствовал.

— Я попрошу чтобы мистер Малфой выдал вам блокнот. И настоятельно рекомендую, миссис Поттер, — тщательно записывать все изменения вашего самочувствия. Если появятся тревожные симптомы: боль, кровотечение, сильная отечность или головная боль, — сразу отправляйте ко мне вашего домовика. Дикси знает где меня найти.

— Том молча переваривал услышанное. Ему прежде и в голову не приходило, что помимо самих родов ему стоит опасаться чего-то еще. "Кровотечение? Отечность? Серьезно?!" — ему отчаянно захотелось прекратить все это. Прямо сейчас! Он не готов был снова терпеть собственную немощь...

— А когда?... — выкрикнул Том, понимая что целитель закончил осмотр и вот-вот уйдет. Последнее слово он произнести не смог — оно застряло в его горле, так и вырвавшись из его рта...

— Когда рожать? — переспросил врач, но Реддл лишь отрывисто кивнул, не в силах произнести ни звука. То, как буднично Тернер произнес это — было равносильно вынесению приговора. Его следующие слова прозвучали как лязг сорвавшейся гильотины, уже летящей к его, Тома шее...

— Думаю, что в конце сентября. Но я еще навещу вас прежде и мы уточним сроки, ближе к осени. — на этом эскулап скрылся за ширмой, оставляя Тома в полнейшем душевном раздрае. Через четверть часа, впрочем, Тернер появился снова, чтобы вручить своей подопечной новенький черный блокнот.

conf.avito.com

— Всего доброго, миссис Поттер и не забывайте про записи, — напутствовал врач прежде чем окончательно уйти.

— Том в бешенстве швырнул черную тетрадку на пол.

В этот день, после обеда, Тома впервые вырвало. То ли от того, что он с детства ненавидел рыбу, то ли потому, что он сам накрутил себя после визита целителя почти до состояния истерики. Дикси, разумеется тут же все прибрала и налила ему специальный отвар, который помогал успокоить желудок. Но ощущение загнанности и беспомощности только усилилось.

"Была ли эта банальная паническая атака или мне действительно стоит быть готовым к чему-то подобному?" — размышлял Том, умывая лицо под краном, ледяной водой. Подняв взгляд к зеркалу — он еще раз вгляделся в черты девушки. И его разум все еще отказывался воспринимать это отражение, как часть своего Я... Это был не он! Это была чертова грязнокровка Грейнджер — жена, а теперь вдова, чертова Гарри Поттера!

За окном уже было совершенно темно, а Том никак не мог уснуть. Он мерил шагами комнату: семь шагов вправо до окна, поворот — и снова семь шагов до двери... И снова поворот. От бесконечного наматывания кругов его отвлекла черная тетрадь, лежавшая на полу. И то только потому, что он наступил на нее, не заметив.

Плюхнувшись на кровать, Том открыл блокнот и обомлел: по кипенно белому листу тут же побежали строчки обращенного к нему текста:

— Я уж думала, что извечное любопытство покинуло твою буйную голову, Том... Что нового? Мара. — Реддл смотрел, как текст постепенно таял, не оставляя на бумаге никаких следов. Эта магия была ему хорошо знакома. Порывшись в ящиках секретера, он нашел, наконец, изящную серебряную чернильницу и не менее роскошную перьевую ручку, которую можно было заправлять чернилами впрок.

— Сегодня приходил целитель, — написал Том первое, что пришло на ум.

— Что сказал? — откликнулась Мара, через мгновение. А затем строчки снова начали исчезать.

— Что у меня была какая-то аменорея из-за голода, что колдовать мне нельзя. А еще, что антимагический браслет вреден. Просил вести записи.

— Если будут вопросы — смело задавай их мне. Будет время — отвечу. И не беспокойся — эти записи сможешь видеть только ты.

— Что значит узкий таз? — спросил Том только для того, чтобы не прерывать нить разговора.

— Это значит только то, смертный, что возни с тобой будет немного больше, чем хотелось бы. И у меня и у миссис Бланшет, и у целителя.

— Советую тебе не пренебрегать рекомендациями Тернера, — после небольшой паузы дописала Мара.

— Я не хочу чтобы меня рвало каждый день. И это головокружение уже бесит.

— Ничем не могу помочь. Это обычные симптомы нормально протекающей беременности, — написала Мара чуть более прерывистым почерком, выдававшим ее раздражение.

— Мне тоже не очень хочется быть здесь, разгребать те "Авгиевы конюшни", что ты тут наворотил. А еще приходится терпеть твое ослиное упрямство пополам с непомерной гордыней. Будешь плохо себя вести — организую тебе постельный режим до конца сентября.

— Не надо, — с ужасом нацарапал Том.

— Тогда съешь, наконец, свой ужин и ложись спать. Будет совсем скучно, — попроси у Малфоя книги. Только думай что именно просишь. И напомни ему о прогулках, а то он может забыть. Я пока навестить тебя не могу. Дел много. Доброй ночи, Том.

Когда написанные строчки исчезли, Реддл отложил тетрадь в сторону, поставив на нее чернильницу и тяжело поднявшись — подошел к окну.

Еще час назад он всерьез размышлял над тем, что мог бы легко сбежать от Малфоев, если с него снимут эти кандалы, блокирующие магию, но как сбежать от Мары? Как сбежать от всего этого? — взгляд Тома скользнул в сторону уже выпиравшего живота.

Ему была отвратительна мысль, что внутри него есть что-то ему неподвластное, живущее своей жизнью. Он вовсе не разделял радости целителя по поводу того, что с ребенком все в порядке. Том бы предпочел, чтобы никакого ребенка вовсе не было. Чтобы тот исчез, умер, и никогда не рождался...

"Умер?.. " — эта мысль была заманчивой, если бы не Мара.

Отчего то Том Реддл был уверен, что богиня не позволит ему избавиться от плода, что рос внутри. А гневить Мару ему не хотелось... Она и в мирном расположении духа — пугала его до смерти.

"Смерть пугала до смерти... " — повторил он мысленно, и с его губ сорвался нервный смешок — так нелепо это звучало даже в его голове.

Кое-как впихнув в себя принесенный сонной домовушкой поздний ужин, — Том не раздеваясь улегся поверх атласного покрывала, с трудом находя для себя удобную позу. Живот мешал, при каждом удобном случае напоминая Реддлу, что его жизнь теперь принадлежит не ему.

Мара знала о нем куда больше, чем ему хотелось бы. Она знала фамилию акушерки, и целителя, знала что Том не съел вовремя свой ужин, она знала все, о чем он думал и чего боялся.

С одной стороны, такая осведомленность до жути пугала его, а с другой...

"Ведь если что-то пойдет не так, она сразу узнает, верно?" — эта мысль показалась ему такой непривычной и чуждой. Она вызывала в нем новые, незнакомые ему эмоции.

В горле противно защекотало. Это новое чувство называлось верой. Как наивная детская вера в Санту. Или вера магглов в их христианского Бога. Но это оказалось так заманчиво — верить, что есть кто-то, кто всегда услышит и придет на помощь...

Не знавший родительского тепла, Том никогда ни в ком не искал защиты, не ждал ни от кого помощи. Он всегда надеялся только на себя, свои мозги и свою магию. И даже ближний круг верных ему соратников, — был лишь данью его самолюбию. Символом его власти!

Реддл никогда полностью не доверял им. С меткой или без — он всегда считал их угрозой для себя. И чем больше был его страх перед этими гордыми, богатыми и чистокровными снобами, способными его унизить, растоптать, узнай они о его происхождении, — тем сильнее ему хотелось их контролировать.

Тотальный контроль за каждым их шагом, — вот единственное, что создавало в его душе призрачную иллюзию собственной безопасности.

Но теперь он не мог контролировать даже собственное тело. Его мысли были для Мары открытой книгой, и хорошо, если только для нее...

Страх. Он всегда толкал Тома к действиям. Страх перед наказанием в приюте, страх перед отчислением в Хогвартсе, страх перед лицом войны, которая бушевала в мире магглов, пока он учился. И, наконец, страх перед пророчеством, в котором шла речь о нерожденном ребенке...

В этом сложно было признаться даже самому себе, но его непомерное эго, вся эта тяга к власти, могуществу, бессмертию — были лишь ширмой, за которой Том Реддл пытался спрятать свою отчаянную трусость.

Он так старательно пугал других, чтобы ни за что не показать — как боится сам...

Даже стихийная магия в его детстве была лишь порождением его страхов.

А потом, бояться стали уже его. Сначала потому, что не понимали природы его способностей, а после...

После он сам тщательно подпитывал все эти нелепые страхи, распуская нужные ему сплетни в нужных ему кругах... И пока они боялись его, — он был в относительной, как ему казалось, — безопасности.

И со временем они стали бояться уже одного только его имени, одной его тени...

Но страх, поселившийся в нем, от этого никуда не исчез.

Когда его единственный друг — Абраксас Малфой мучительно умирал от драконьей оспы в своей богато убранной постели, — Том испытал новый, прежде неведомый ему страх.

Страх боли, болезни и смерти...

Хотя более всего его пугала собственная немощь.

Он не хотел... Даже в мыслях не допускал, что будет вот так же лежать и корчиться в агонии дни напролет... Не хотел есть с ложечки и гадить под себя. Не хотел смотреть круглые сутки на белый потолок и мычать, не в силах сказать что ему нужно...

Том навестил своего друга всего лишь раз, за пару дней до его смерти. И это воспоминание долгие годы было худшим из его кошмаров.

Конечно, к тому времени у него уже были крестражи и смерть перестала быть его фобией. Он был почти бессмертен! И это успокаивало его ровно до того момента, пока он не увидел мечущегося в своей постели, покрытого страшными гнойными язвами Абраксаса Малфоя.

В тот день на нем было заклятие головного пузыря и его уверили, что это посещение совершенно безопасно, но что если он заболеет тоже?

Абраксас заразился этой болезнью от Флимонта Поттера, всего лишь пожав ему при встрече руку...

Что если он, Том, заболеет, а крестражи не позволят ему сразу умереть? И его мучения будут длиться день за днем, год за годом... Вечность! О это было бы куда страшнее смерти!

С того дня Том Реддл больше не посещал борделей Лютного, не пожимал чужих рук при встрече, и вообще всячески избегал прикосновений. Свои мужские потребности и естественную в его возрасте похоть он подавлял при помощи зелий, пока однажды не получил легкое отравление от плохо сваренного снадобья.

Именно тогда Реддл понял, что ему позарез нужен собственный зельевар, а лучше мастер зельеварения. И вскоре в его окружении появился Снейп... — Мысли Тома какое-то время еще блуждали вокруг фигуры мрачного зельевара, прежде чем он окончательно уснул.

Отчаянно зевающая Дикси, с помощью магии, — переодела его в пижаму и, взбив подушки, — уложила как подобает, но Том спал крепко и не почувствовал ее заботы.

Тем временем Северус Снейп, продираясь сквозь боль, слабость и онемение в затекших конечностях — понемногу приходил в себя...

Сознание то возвращалось к нему, то снова уплывало во мрак...

Первое, что почувствовал Снейп, когда осознал себя живым — была боль. Все его тело будто бы представляло из себя один сплошной синяк.

Приходилось прилагать немалые усилия для того чтобы просто дышать.

С трудом разлепив веки, Северус попытался было понять где он находится.

Но, судя по всему, сейчас стояла глубокая ночь и он отложил осмотр помещения до рассвета, сосредоточившись на оценке своего физического состояния.

Ему не впервой было приходить в сознание сильно потрепанным и непонятно где.

И не важно — было ли то после попойки с Пожирателями, стычки с Мародерами, или порции круциатусов от Волдеморта.

Алгоритм действий Снейпа был всегда примерно одинаков: не подавать признаков жизни пока не оценишь собственное состояние и степень угрозы извне. А потом, улучив момент, — собрать волю в кулак и аппарировать в заранее подготовленное убежище.

Руки, ноги и голова были на месте и он их чувствовал, — это было хорошо. Шея болела адски, но на ней ощущались какие-то повязки или компрессы — значит, возможно, кто-то уже пытался его подлечить. Это тоже было неплохо.

Плохо было то, что он был совершенно без одежды, без палочки и, следовательно, — без экстренного порт-ключа замаскированного под пуговицу на манжете. Это значило, что эвакуироваться в убежище в ближайшее время у него не получится.

В любой другой ситуации он бы непременно попытался аппарировать прочь и без палочки, однако его нынешнее состояние не позволяло ему даже надеяться на подобный способ побега...

Отбросив пока мысли о собственном бегстве, Северус сосредоточился на событиях, что предшествовали его пробуждению.

Вспомнить удалось немногое, а то, что всплывало в памяти — отказывалось укладываться в его голове:

Северус помнил, как он умер. Помнил детально и последовательно. Все те жуткие мгновения после нападения змеи, когда жизнь покидала его тело, вместе с обильно вытекающей из его ран кровью...

Он помнил как холод окутывал его, и как сердце, сделав последний болезненный толчок — остановилось. Помнил как свет померк перед его распахнутыми в ужасе глазами... Сил на то, чтобы их закрыть — он в себе не нашел.

А потом... Потом его начало вытягивать куда-то вверх, будто бы он больше не имел никакого веса. И вот он уже видит себя со стороны, и не узнает в этом изможденном бледном человеке себя. Разве он был таким?...

Отпрянув, он поднялся еще выше и крыша визжащей хижины вскоре скрыла от него это жуткое зрелище. Это уже было не важно. Все было не важно.

В последний раз взглянув на громаду Хогвартса — он покинул мир живых вместе с первыми рассветными лучами.

Там, где он очутился, — ему было хорошо и спокойно. Вот только — там не было ее... Там не было Лили. И сколько бы он не искал и не звал ее там — все было бесполезно.

Сколько он пробыл там? День или год? — Северус не смог бы сказать наверняка, но спустя время он почувствовал зов, которому не смог противиться. И его душа, вдруг снова став тяжелой, — сорвалась вниз, подобно сбитой в полете птице...

Тогда он увидел ЕЕ... Он знал кто ОНА, и что именно ОНА призвала его.

И от этого Снейпу было и радостно и страшно. Это была сама Смерть и он говорил с ней! Видел ее, осязал всем своим существом ее близость! Она хотела вернуть его в мир живых. Зачем? — Северус не знал. — Справедливость? Нет никакой справедливости! — думал он. Но если это было его наказание — он готов был принять его... Он заслужил.

А потом разверзся ад на земле и поглотил его, измалывая в прах каждую косточку, каждый нерв, каждую клеточку его тела... И Смерть дышала ему в затылок своим ледяным дыханием... И это мучение казалось ему вечностью, но потом наступил рассвет и все закончилось.

Был ли это сон? Или жуткое порождение умирающего разума? В одном Северус Снейп был совершенно уверен — все пережитое им не было реальностью. Просто не могло ею быть! Он бы скорее поверил, что это был очередной кошмар, или галлюцинация, вызванная приемом зелий... А может быть последствие ментальной атаки Темного Лорда? Или какое-то незнакомое ему проклятие? — Эти видения могли быть вызваны чем угодно!

Смерть в облике странной женщины, разделившей с ним постель, боль исчезнувшая с рассветом... Собственный труп, на который он смотрел со стороны...

Бледный, уродливый, уже покрытый сизыми пятнами и коркой подсохшей бурой крови... Разве могло все это быть настоящим?!

Смерть принявшая облик Волдеморта. Обещавшая вернуть ему Лили...

Лили. Даже в этом жутком видении она не пришла к нему. Может оно и к лучшему, ведь теперь, если Гарри Поттер мертв, то как он посмотрит Лили в глаза?!

Даже во сне. Ведь он обещал, поклялся защитить ее сына... И сам же отправил мальчика на верную гибель. Нет, Лили бы никогда не простила ему этого, будь она жива. Да и сам он вряд ли когда-нибудь сможет себя простить... Но какая теперь разница? Одной виной больше — одной меньше...

"Но почему же, черт возьми, мне так больно?!" — едва слышный стон сорвался с губ Снейпа, когда он всего на мгновение потерял самообладание, слишком глубоко погрузившись в свои мысли. Звук собственного голоса — напугал его. И заставил вновь взять себя в руки.

"Боль — это ничего. Боль — это нормально. Значит я еще жив. Жив..."

— сосредоточившись на этой мысли, Северус не заметил, как снова погрузился в тяжелый беспокойный сон, чтобы утром проснуться, напугав своим внезапным пробуждением Поппи Помфри, начавшую обычные утренние процедуры.

* * *

Вид суетящийся вокруг него Мадам Помфри был чем-то столь обыденным и привычным, что Северус позволил себе, наконец, расслабиться. Он был в Хогвартсе. И никуда бежать ему больше не нужно.

Меняя повязки, вливая в него зелья, поправляя его постель, — Помфри едва слышным шепотом вводила его в курс дела. И, по мере ее рассказа, Снейпа охватывало все большее недоумение. Что-то в ее версии событий не сходилось. Но что именно? — Снейп понять не мог.

Решив разобраться с этим позже, директор Хогвартса сосредоточился на более насущных задачах. Однако первые же его неудачные попытки подняться с кровати — сразу же остудили его пыл. Болело примерно все! И болело сильно. Пока он не шевелился эта боль казалась ему вполне терпимой, но стоило ему попытаться встать...

Помфри, впрочем, довольно быстро смогла минимизировать болевые ощущения с помощью его зелий, мазей и примочек. И к обеду Снейп уже мог хотя бы двигать руками, не испытывая при этом желания выпить яду.

Однако, школьная целительница выразила крайнее удивление, потому что, по ее мнению, — такой сильной боли он испытывать не должен был. Для такой боли просто нет и не было объективных причин. Самого Снейпа тревожили эти необъяснимые ни логикой, ни магией симптомы.

Ни проклятий, ни травм, кроме следов нападения змеи, — на его теле не было. Да и раны от укуса Нагайны уже начали заживать, без особых осложнений.

Физиологические показатели Снейпа тоже были практически в норме.

Говорить Северус пока не мог — Помфри велела молчать, ссылаясь на поврежденные связки, но писать ему руки позволяли.

И первое, что он сделал — потребовал вызвать старшего домовика Хогвартса.

Отправив, с помощью записок и Помфри, группу домовиков — оценить состояние пленников, студентов, и масштаб повреждений замка, Снейп сосредоточился на более приземленных вещах.

Он страшно хотел есть. Но его горло болело даже сейчас, в состоянии покоя. Ему зелье-то проглотить было сложно, хотя для этого требовалось сделать всего один глоток. А уж полноценно поесть... Этот квест, кажется, был почти невыполним!

Но терпение Помфри, голод и выпитое предварительно обезболивающее зелье — сделали свое дело. Поесть ему все же удалось. Но к концу трапезы Северус уже чувствовал такую усталость, будто всю ночь вагоны с углем разгружал...

И, едва его тарелка показала дно, — он уснул, чтобы проспать еще почти целые сутки.

* * *

Следующее пробуждение было внезапным, и каким-то странным. Будто что-то силой выдернуло его из сна. Открыв глаза — Северус обомлел: прямо перед ним, в ночном сумраке спальни, — стояла ОНА... Та, которую Северус накануне счел лишь плодом своей больной фантазии:

Смерть, облаченная в пурпурный балахон, — возвышалась над ним, как памятник над могилой... Ледяные лапы страха сжали сердце мужчины, бросая его в дрожь. В какой-то момент, Северус даже услыхал, как от ужаса стучат его зубы, но ничего поделать с собой он не мог, продолжая молча смотреть на высокую и величественную фигуру женщины в красном, чье лицо наполовину скрывал капюшон.

— Рада снова видеть тебя в мире живых, Северус Снейп, — глубоким мелодичным голосом поприветствовала его Смерть. В этом голосе не было угрозы, но страх, первобытный животный ужас, — все еще не желал отпускать сердце Снейпа. — Ты ведь знаешь кто я, правда, Северус? — еще более ласково проговорила она, бесшумно усаживаясь на край его постели.

— С... с..смерть? — с трудом выдавил из себя маг, удивляясь тому как тускло и слабо прозвучал его голос.

— Зови меня Мара, смертный, — с легким укором поправила она, — Раз уж теперь вы совсем позабыли, как чтить своих богов...

Я знаю, что в твоей голове много вопросов, смертный, и на некоторые из них я сейчас отвечу. На другие ты сам найдешь ответ. А некоторые вопросы лучше никогда не задавать... — Мара многозначительно вздохнула, будто не зная с чего начать, а потом продолжила:

Все, что ты помнишь — реально, но эта память не то, чем следует делиться. Считай, что это наш с тобой секрет, — Снейп кивнул, понимая, что вряд ли бы вообще когда либо осмелился вернуться мысленно в те воспоминания.

— Боль, что мучает тебя, — скоро пройдет, — не тревожься из-за нее. Это плата за воскрешение. Цена жизни. Когда ты рождался — ты тоже испытывал эту боль, но дети быстро забывают ее, как и их матери. Прими это, как данность. — Мара снова сделала паузу и обратила свой скрытый капюшоном взгляд прямо на Снейпа. И зельевар не сомневался — она прекрасно видит его, не смотря на плотную ткань. Видит его насквозь!

— Помнишь ты это или нет, но ты пообещал верно служить мне, прежде чем я воскресила тебя. Не забывай об этом обещании, Северус Снейп. Многие мои решения вызовут твой гнев, а какие-то даже могут заставить усомниться в верности принятого решения.

И когда сомнения очередной раз посетят тебя, — помни, что и я обещала тебе Награду.

Ту награду, что ты сам попросил у меня. Верь мне, Северус. И по вере твоей воздастся тебе... Я всегда выполняю обещания, но ты уже знаешь какова цена жизни...

В этой реальности Гарри Поттер мертв. Волдеморта же ждет участь куда хуже смерти. Его ждет справедливое наказание. И он уже ступил на путь искупления. Но если он исчезнет прямо сейчас — ваш мир погрузится в хаос. Слишком много силы этот маг сконцентрировал в одних руках, слишком много власти.

Чтобы вернуть равновесие — мне придется какое-то время действовать от его лица. И ты будешь рядом со своим Господином столько, сколько нужно. Твои соратники уверены, что именно ты заманил Гарри Поттера в ловушку, и сам подставился под клыки Нагайны, чтобы он поверил тебе. Не разубеждай их.

Когда придет время — ты женишься на Беллатрисе Лестрейнж, потому что Волдеморт прикажет тебе это, и ты сделаешь все от тебя зависящее, чтобы она родила от тебя.

— Я проверял ее, она бесплодна. Ничего нельзя сделать, — прошептал Снейп, стараясь отогнать от себя мысли о возможной женитьбе на этой психопатке.

Беллатрису Снейп органически не переваривал! Не выносил просто! Ни одна женщина в мире не бесила его также сильно, как Бэлла! И ему придется с ней жить? Есть за одним столом? Спать?! Боги, за что ему это?!

— Ты все еще не доверяешь мне, Снейп! — рассердилась Мара, — Будет так, как я сказала, потому что так должно быть! И не "За что?!", а "Для чего?" — стоило бы спросить...

Но Снейп ничего не спрашивал, предоставив Маре самой объяснить мотивацию своих, столь странных, решений...

— Пару дней назад, Северус, ты был мертв. Мертв совершенно точно! Мертв уже больше суток... Но вот ты снова жив. И все же вера твоя слаба. А что до твоей ненависти к Беллатрисе, — считай это испытанием. И для нее, и для тебя.

Всю свою жизнь, Снейп, — ты пестовал свою ненависть и свои обиды. Хотя, в большинстве случаев, для этой ненависти не было никаких весомых причин. Перестань ненавидеть себя и тогда, быть может, ты перестанешь ненавидеть всех вокруг...

Что до твоей "любви" к Лили Поттер, — усмехнулась богиня, — Открою тебе маленький секрет — ты любишь вовсе не ее. Ты любишь страдать из-за нее. Это разные вещи. Перестань наказывать себя, смертный, и тогда жизнь повернется к тебе лицом.

Если бы я вернула тебе Лили прямо сейчас, то что бы ты сказал ей? Что бы смог ей предложить, кроме бесконечных сожалений? Ты еще не готов! Подумай об этом, — Мара осторожно поднялась с кровати, и прежде чем Снейп успел что либо сказать, — исчезла, превратившись в облачко черного дыма...

За окнами его спальни — уже разгонял сумрак ночи, едва зарождающийся, новый день.

Поппи Помфри мирно спала неподалеку на трансфигурированном из кресла топчане, прикрывшись пледом. Ночной разговор Снейпа и Мары ничуть не потревожил ее. А Северус Снейп еще долго лежал без сна, блуждая взглядом по комнате и думая, думая, думая...