Лучший друг и защитник (гет)

Кингс-Кросс, 1 сентября 2010 года

Летние каникулы закончились, начинался новый учебный год, и вокзал, как это обычно бывает, заполнился разными людьми — провожающими или встречающими родных. Кто-то из них оживлённо переговаривался в сторонке или утирал слёзы, кто-то молча стоял с самым напряжённым видом. Им не было дела до одной большой семьи, чьи члены двигались по направлению к барьеру между девятой и десятой платформой. В этой веренице лиц Гермиона оказалась последней, в её положении ей трудно было быстро шагать наравне со всеми, поэтому она держала в одной руке ладошку дочери, а в другой — поводок от собаки. Мысли Гермионы были далеки от людей, стоявших в стороне. Она смотрела за родными людьми и ощущала в груди радость, волнение и толику грусти. Больше всего её сердце сжималось от вида сына.

Джеймс заметно подрос. В прошлом году он с родителями и Андромедой Тонкс провожал в школу Тедди Люпина, и очень расстроился от расставания с лучшим другом. Тедди исполнилось одиннадцать лет в апреле, а Джеймсу пришлось ждать до октября. Вернувшись с вокзала, он был неразговорчив и часто отворачивал голову, стараясь скрыть от родных своё горе, но Гермиона чувствовала, как ему нелегко. В начальной школе у Джеймса не было друзей, потому как нельзя было говорить о магии, рассказывать, сколько всего удивительного происходит в доме, и это мешало сделаться хоть с кем-то ближе, а вот с Тедди они стали не разлей вода.

— Я к Тедди! — часто кричал сын и, бросив щепотку летучего пороха в камин, улетал к Тонксам.

Иногда, с разрешения родителей, он там и ночевал, а иногда Тедди оставался у Поттеров, и ночью Гарри приходилось подниматься и заходить в спальню к сыну, чтобы велеть мальчикам спать.

— Я к Джеймсу! — вываливаясь из камина, бодро говорил Тедди и, отряхиваясь, проходил наверх.

Его бабушка неоднократно болела после перенесённых душевных и физических травм и в те недели, когда она ложилась в Мунго или же по велению целителей уезжала в другую страну, Тедди оставался на Гриммо. Гермиона с Гарри заботились о нём как о родном сыне. Несколько раз бывало, что они подписывали доверенность, и Джеймс вместе с Тедди и Андромедой уезжали на курорт. Мальчики хорошо ладили, ведь им нечего было скрывать друг от друга, и поэтому все переживали разлуку с Тедди вместе с Джеймсом. Гермиона пыталась утешить его за столом тем же вечером, но сын не сдержался.

— Лучше бы ты меня раньше родила! В августе! — в слезах воскликнул он и убежал к себе в спальню.

— Я с ним поговорю, — погладив жену по плечу, мягко заверил Гарри и ушёл следом.

В итоге он договорился, что будет брать Джеймса на выходные в Хогвартс, пусть повидается с другом и поймёт, что учёба — это не курорт, в школе волшебников нужно трудиться не меньше, чем в обычной. Возможно, это поможет легче перенести расставание и осознать, что всё идёт должным образом. Это и впрямь помогло, к Рождеству Джеймс совсем успокоился и радовался возвращению друга на каникулы.

Сегодня его было не узнать. Тёмные волосы были уложены, карие глаза, казалось, сверкали, а на губах играла улыбка. Джеймс следом за Тедди катил тележку со своими вещами и клеткой, в которой сидел Бэтмен: чёрная сипуха, купленная в «Волшебном зверинце» по случаю отправления сына в Хогвартс. Гарри, конечно, хотел подарить ему белоснежную полярную сову, возможно, всё ещё с теплотой на сердце вспоминая о Букле, но Джеймса очаровала чёрная сова, она к тому оказалась ещё и очень редкой.

— Данный вид встречается в Новой Гвинее, на острове Япен и восточной Австралии, эта сова очень талантлива и своенравна, она может быстро преодолевать пространство и время за счёт одного-двух прыжков, похожих на нашу с вами трансгрессию, — расхваливал её продавец. — И в то же время она может не сдвинуться с места и улететь в родные края, если с ней плохо обращаться.

— Ну прям не сова, а чёрный феникс, — буркнула Гермиона, а Гарри лишь тяжко вздохнул.

Ради сына они купили «талантливую сову», стоящую в три раза дороже любой другой, и Джеймс тут же окрестил её Бэтменом. Сейчас геройская сова лениво взирала на окружающих, сидя на жёрдочке.

— Я первый, я первый! — восклицал на бегу Тедди и проскочил сквозь барьер.

— Подожди меня! — крикнул ему Джеймс и на полном ходу ушёл следом.

Гарри вместе с коляской, в которой сидел младший сын, двинулся за ними.

— Ох уж мальчишки… вечно собираются в последний момент и спешат, — сказала Андромеда, неторопливо двигаясь за ними.

— Это да, но без них было бы скучно, — добродушно отозвалась Эмма.

Они исчезли, а Гермиона приостановилась, почувствовав, как сильно дочка сжала её ладонь.

— Милая, ты чего? Всё хорошо?

Она опустила взгляд и натолкнулась на такие же ярко-зелёные глаза, как и у мужа. Несколько лет тому назад она не была уверена, что стоило рожать второго ребёнка — время было очень неспокойное, кругом шли разборки и всякие скандалы из-за поправок к законам, — а Гарри крепко её обнял и уговорил забыть обо всём. Это было самое верное решение. Она до сих пор помнила лицо мужа в Мунго, когда он взял свою крошку на руки. Дочка была как две капли воды похожа на маму, вот только глаза достались папины, такие же изумительные зелёные глаза. У супругов не возникло сомнений в том, как назвать малышку. В мае этого года Лили исполнилось шесть лет.

— Мамочка, а это больно? — озабоченно спросила она. — Они там все с шишками стоят?

— Ну что ты, совсем нет, — ласково ответила Гермиона и прошла вместе с ней и псом через барьер.

Их встретила не менее оживлённая толпа. Но здесь люди выглядели иначе, между ними сновали пёстро одетые домовики, тут и там зажигались фейерверки или взмывали в воздух разноцветные искры, производимые при помощи волшебных палочек. Кто-то из взрослых утирал слёзы, провожая детей, кто-то строго давал последние наставления. Дети смеялись, собираясь в группы, подростки со значками на груди уверяли, что будут следить за порядком в поезде. Гермиона увидела родных и пошла к ним.

— Мы тоже прошли! Мы прошли! — восторженно твердила Лили.

Гарри отвлёкся от мальчиков и с улыбкой погладил дочку по голове. Гермиона тоже улыбнулась и снова невольно поддалась ностальгии.

Дочка в их семье со дня рождения была окружена любовью. Гарри ради неё переделал вторую комнату и раньше, чем Лили начала ходить, завалил её мягкими игрушками и куклами. Как только дочке исполнился год, он подал рапорт об уходе. Признался, что не сможет простить себе, если не поднимет детей на ноги или же пропустит из-за тяжёлой травмы важные события в их жизни. Гарри отправил несколько писем — в академию мракоборцев, в Хогвартс, в несколько лавок в Косом переулке и Хогсмиде — и очень скоро снова оказался при деле. Профессор МакГонагалл с радостью приняла его в качестве учителя защиты от тёмных искусств, и вскоре он возглавил Гриффиндор. Гарри стал чаще улыбаться и твердил, что по-настоящему счастлив. Когда Лили начала неплохо разговаривать, он вместе с ней принялся уговаривать Гермиону на ещё одного ребёнка.

— Блатика… или сетлёнку… — задув на тортике три свечи, озвучила желание дочка, и на этом мама сдалась.

Через полгода она забеременела, а на следующий год родила мальчика, копию Гарри: те же тёмные волосы и зелёные глаза. Гермиона раньше не представляла, что в своё сердце можно впустить такое количество близких людей, но ещё одного сына она полюбила не меньше, чем мужа и старших детей. Мальчика, что очень растрогало миссис Грейнджер, назвали в честь второго деда. Дэниелом, а если ласково, то Дэнни. Всё шло замечательно, малышу исполнилось полгодика, и тут в доме стали происходить странные вещи. Мобиль над кроваткой иногда крутился сам собой, погремушки, расчёски, влажные салфетки и баночки то и дело появлялись возле малыша, а обои в спальне временами меняли свой цвет. Родители обеспокоились и отнесли сына в Мунго. Гермиона жутко перепугалась, что с Дэнни что-то не так.

— Хм, малыш абсолютно здоров, — заверил их с Гарри целитель, — вот только… как бы вам это сказать…

— Только что? — сжав ладошку жены, уточнил Гарри.

— Магический потенциал вашего сына, мистер Поттер, так велик, что ему не требуются никакие инструменты для выражения своей силы.

Оказалось, что в их семье растёт талант, которому в будущем вряд ли понадобится волшебная палочка.

— Нам надо было не Дэниелом, а Альбусом его назвать, — оправившись от тревоги, с улыбкой сказал Гарри и получил хороший подзатыльник.

— Через мой труп будешь детей называть в честь человека, который отправил подростков на войну! — сердито отрезала Гермиона.

В отличие от мужа она смотрела в будущее и очень тревожилась от того, что там видела. Да, возможно, их сын станет очень успешным и великим, и не обязательно таким же злым, как Волан-де-Морт, но ведь это не отменяет тех усилий, которые придётся ради него приложить. Дэнни не получится отправить, как Лили или Джеймса, в детский сад или начальную школу. Его даже с бабушкой опасно оставлять. Малыш ведь не понимает, что такое хорошо, а что такое плохо. Своей силой он может ненамеренно кому-нибудь навредить, в том числе и себе, а значит, пока ему не исполнится хотя бы лет семь, рядом с ним обязан находиться один взрослый волшебник. «Великая» сила требует таких же великих трудов или жертв. Гермиона была на грани отчаяния, готовая распрощаться на долгие годы с любимым делом, но её выручили домовики. Гарри поговорил с ними, и одна семейная пара сочла за честь жить в его доме и присматривать за одарённым малышом. Гермиона выделила им комнату, и сейчас Дэнни всегда находился под неусыпным контролем.

— Ты как? Порядок?

Заботливый голос мужа оторвал Гермиону от воспоминаний, и она кивнула. Джеймс и Тедди к этому времени заняли места в купе и махали родным из-за стекла.

— Идём-ка сюда, родной, — сказал Гарри и, отстегнув двухлетнего Дэнни, взял его на руки. — Давай-ка вместе помашем брату.

— А Джеймс скоро вернётся? — опять спрашивала Лили, но в этот раз ей ответила бабушка.

Гермиона подошла ближе к мужу и невольно поморщилась, ощутив в области живота оживление. Её напряжение не могло не сказаться на внутреннем состоянии. Четвёртая беременность вот уж точно не входила в её планы, но сейчас это было уже не важно. Она и сама не поняла, как это вышло — то ли они слишком хорошо отметили рождение Фрэнка Долгопупса, то ли чересчур сильно справили мамин юбилей… В любом случае она изготовила зелье скверного качества, и оно не помогло. В этот раз сомнений не было, она хотела прервать беременность, хоть Гарри её и отговаривал. Гермиона боялась, что у неё может родиться ещё один Дэнни, а его судьба до сих пор вызывала у неё опасения. В итоге они с мужем оказались в Мунго. Гермионе нужно было лишь выпить одно зелье, а целитель не пробовал её отговаривать, только выразил сочувствие.

— Да, понимаю вас. С одним ребёнком временами приходится очень нелегко, а когда сразу двое — это слишком тяжёлое испытание, не вините себя за этот выбор, — всего лишь сказал он, и она не смогла взять у него стакан.

Гермиона закрыла лицо ладонями и разрыдалась — обрывать сразу две жизни было крайне дико. Гарри притянул её к себе и принялся успокаивать. Месяц тому назад они узнали, что ждут двух девочек. Сейчас, когда до срока оставалось лишь два месяца, Гермиона придумала девочкам имена. Эмма и Ханна, два ангелочка, названных в честь любимой мамы и лучшей подруги. Она погладила округлившийся животик, прося малышек успокоиться, и подняла ладошку помахать сыну.

— Пока, Джеймс! Пока! — кричала Лили, а Бродяга гавкал с ней за компанию.

Андромеда что-то неодобрительно говорила, посматривая по сторонам, а Эмма отвечала ей с улыбкой. Гермиона смотрела на улыбающегося Джеймса за стеклом и чувствовала, как слёзы собираются в уголках глаз. Какой же он стал большой. Самостоятельный, смелый, сильный, как его отец. Да, у него впереди ещё много всего, но он уже не тот кроха, от которого она чуть не отказалась. Кто бы мог подумать, как череда разных ошибок, событий и решений приведёт её на этот вокзал. Неужели это и называется судьбой?

— Мамочка, тебе плохо? — задрав головку, заботливо спросила Лили.

— Нет, я…

Голос Гермионы предательски дрогнул, она и сама не заметила, как слёзы заскользили по щекам, и быстро стёрла их ладошкой.

— …очень рада за Джеймса. Всё хорошо, милая.

Гарри взял её ладонь в свою руку и немного сжал.

— У меня завтра урок, передам ему, как ты скучаешь, — тепло сказал он, а Дэнни, воспользовавшись тем, что папа отвлёкся, снял очки с его лица.

Раздался сигнал, и через какие-то мгновения поезд тронулся в путь. Гермиона шмыгнула носом и широко улыбнулась, желая, чтобы Джеймс видел, что она с радостью отправляет его в новый удивительный мир. Пусть у него всё сложится хорошо. Гарри вернул расшалившегося Дэнни обратно в коляску и пристегнул. Лили в это время поглаживала Бродягу и разговаривала с бабушкой.

— А когда я пойду в школу, папа купит мне котика, — делилась она. — Мы с ним в магазине серьёзно поговорили, и он мне обещал.

— Ну, если обещал, то, конечно же, купит, — с улыбкой соглашалась миссис Грейнджер.

Гермиона пока не могла говорить, как и сдвинуться с места, только стояла и смотрела вслед удаляющемуся поезду. Ей казалось, словно какой-то важный этап её жизни далеко позади и наступил новый, не хуже предыдущего, а возможно, и лучше. За её спиной постепенно редело число провожающих, часы в стороне продолжали ходить. Гермиона стояла и думала, что всё правильно. В её жизни всё произошло именно так, как и должно было быть. Она окружена любимыми людьми, она помогла освободить домовых эльфов, она любит и любима. Она счастлива, ничего лучше нельзя было пожелать.

Рука мужа опустилась на её плечи, и ей пришлось оторваться от мыслей.

— Ты как? Всё хорошо? — заботливо спросил Гарри.

— Прекрасно, — ответила она. — Только очень устала… ноги еле двигаются.

— Потерпи немного, скоро будем дома, и я сделаю тебе массаж, — ответил он и взял её за руку.

Андромеда, желая им помочь, взялась за ручку коляски, а Эмма вела с собой Лили и Бродягу. Гермиона шла под руку с Гарри и думала, что ей достался в мужья самый лучший человек на свете. Гарри всегда их защитит, он их искренне и очень сильно любит. Возможно, их любовь зародилась когда-то очень давно и не сразу нашла продолжение, но они вместе и этим всё сказано. Гермиона улыбнулась и прошла вместе с Гарри сквозь барьер.