Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть II (гет)

Вороника на крыльце

В доме спит зверь, в доме ждет ангел;

В доме далеко до утра.

* * *

Ключ к северу лежит там, где никто не ищет

Ключ к северу ждет между биениями сердца

Я знаю, отчего ты не можешь заснуть ночью

Мы с тобой одной крови.

"Аквариум"

25 марта 1999 года. Хогвартс

— Северус, ты опять вернулся к дурным привычкам?

Снейп усмехнулся, выбросил окурок в камин и посмотрел на портрет.

— Вас давно не было, Альбус. Вы совсем меня забыли.

— Не хотел тебя тревожить лишний раз, мой мальчик. — Дамблдор удобнее устроился в кресле и соединил кончики пальцев. — Но переходить из портрета в портрет очень утомительно.

— Я соскучился.

— Уверен, что настоящий Альбус тоже соскучился, но хотел бы встретиться с тобой как можно позже. Мне, конечно, не хватало возможности поговорить с тобой и стоило бы вернуться раньше, а то я запоздал с поздравлениями.

Дамблдор, конечно, не всегда отсутствовал в директорском кабинете, но, заработавшись, Снейп почти не обращал внимания на портреты своих предшественников, а всякий раз, когда хотел обратиться к покойному директору или просто посмотреть на него, тот успевал улизнуть. Сначала это раздражало, потом Снейп привык, потом вообще перестал переживать по поводу портрета, утвердившись в мысли, что нельзя относиться к изображению как к человеку, а рассказы Гарри о нынешнем Альбусе в лучшем мире окончательно его успокоили. И только тогда Дамблдор вернулся на свой пост.

— Раз уж речь зашла о поздравлениях… — Снейп налил себе немного медовухи.

Дамблдор протянул руку и взял с невидимого стола или откуда-то ещё стеклянный кубок, наполненный чем-то явно покрепче.

— Твоё здоровье, дорогой Северус.

Снейп кивнул и отсалютовал ему бокалом.

— Что нового, мой мальчик, рассказывай.

Вот уже целый учебный год и даже три раза до сегодняшнего дня Снейп делился с портретом покойного директора самыми мирными и обыденными новостями. Никто не предлагал больше чаю и не угощал лимонными дольками, но в глубине души Снейп вынужден был признать, что незначительные, казалось бы, новости, сообщать приятно.

— Наших гостей вы видели, конечно.

— Разумеется. И мне пришлось выслушать прочувственную речь о своей особе от герра Стромана. Так что я предпочёл потом прогуляться в Министерство. Переговоры прошли успешно? Этот Строман — каким он тебе показался? Что он довольно восторженный тип, я уже понял. А какой он директор? Или в Дурмстранге по-прежнему всем заправляет фрау Шульц?

— Фрау Строман. Они руководят совместно, поделив полномочия. Фрау Маргарита занимается учебным процессом, а её муж — хозяйственными вопросами.

Снейп перебрался на диван, чтобы лучше видеть портрет.

— Мы обговорили основные вопросы по соревнованиям, — продолжил он, — вскоре от Дурмстранга в Министерство поедет представитель, чтобы участвовать в разработке заданий.

— А кого пошлёшь ты?

—Вот с этим проблемы. У нас явная нехватка преподавателей. Я пока не представляю, кого бы мы могли направить в Лондон. Есть у меня, правда, мысль, что миссис Финикс могла бы на время полностью заменить Помону. Помона всё-таки декан и хорошо знакома со всеми программами, а не только со своим предметом. Её факультет традиционно самый тихий, пусть за ними пока присматривает Крам. Две недели мы вполне протянем.

— Что ж, это вполне разумное решение. К тому же выбирать тебе особо и не из кого. Будешь расширять штат преподавателей?

— Придётся. Уж по прорицаниям и ЗОТИ совершенно точно. Хотя бы временно. И мы вводим новый предмет. Назовём его «Существоведение». Что-то вроде факультатива. Флоренц берёт культуру кентавров, гоблинов — Флитвик. Наш мистер Джонс собирается читать лекции, представляете? Об истории домашних эльфов.

— Сбылась мечта мисс Грейнджер, — рассмеялся Дамблдор. — Тряхнуть стариной и мне, разве? Если уж у нас Историю магии уже столько лет читает призрак, почему бы про русалок не читать лекции портрету?

Снейп не донёс до рта бокал с медовухой.

— Вы серьёзно, Альбус? Мерлина ради — вы только скажите!

— Почему бы нет? Ты же понимаешь, что сущность портрета чем-то напоминает сущность призрака. И если мистер Биннс не жалуется на память, то я и подавно. Повесите мне в классе ещё одну раму, а где найти нужное заклинание, я тебе подскажу.

— Я не знаю, что делать с Биннсом. Уровень Истории магии у нас плачевный.

— Ищи замену. Подавай заявку в Министерство. И не заморачивайся моральными дилеммами. Призрак — это не живой человек. Его эмоции статичны и обусловлены последними предсмертными переживаниями. А переживаний у Биннса перед смертью не было никаких, как ты знаешь. Он умер во сне и даже не понял, что умер. Отправь его, скажем, в библиотеку — в помощь Тонкс. Будет там прозрачный парящий консультант.

— Как вы циничны, Альбус, — усмехнулся Снейп.

— Знаешь, мой мальчик, если бы я при жизни больше времени уделял процессу обучения, а меньше политике, я бы давно убрал Биннса с поста преподавателя. Так что действуй. Однако мне отсюда хорошо видны часы, скоро время чая, сейчас придёт твоя очаровательная супруга, так что я удалюсь, пожалуй.

Северус приподнял брови.

— Из деликатности?

— А ты не замечал, что во время её посещений мои соседи по рамам или спят, или отсутствуют? — рассмеялся Дамблдор.

Снейп чертыхнулся и лишний раз напомнил себе, что выше этажом в директорских апартаментах имеется спальня, где никаких портретов на стенах нет. Эльфы там, конечно, убирались, но вряд ли топили камин.

— Мистер Джонс, — позвал он.

Появившийся Добби навострил уши в прорезях котелка.

— Господин директор, накрывать к чаю?

Снейп кивнул.

— И пошлите кого-нибудь наверх прибраться и… и пусть в спальне тоже топят камин, мистер Джонс.

— Слушаюсь, сэр. Если у вас будет сегодня время, я бы показал вам, как идёт ремонт на третьем этаже.

— Мы придём после чая, Добби. Спасибо, — улыбнулся Снейп, глядя на довольную мордочку домовика.

«Правление» мистера Джонса обернулось для школы только благом. Все опасения, что эльфы отнесутся к своему свободному собрату с недоверием, давно ушли в прошлое. И Снейп начинал подумывать, что скоро наступит день, когда школьных эльфов можно будет перевести на контракты. Буквально каждый день, проходя по замковым коридорам, заходя в классы, Снейп видел, как старый Хогвартс меняется: постепенно, как бы невзначай светлеют древние камни, исчезает паутина под потолками, куда-то пропадают мелкие дырочки в деревянных панелях — словно затягиваются. Эльфы чувствовали перемены и всё больше пользовались своей исконной магией. Замок становился для них не тем местом, к которому они были привязаны против своей воли, а домом, где они жили.

— Послушайте, Добби… да вы присядьте…

Глаза домовика стали почти «как чайные блюдца», но он сел в кресло, продемонстрировав разномастные носки.

— Я хотел узнать одну вещь: где спят наши эльфы?

— О, сэр… Люди не должны интересоваться такими вещами.

— Обычно хозяева в домах всё-таки знают, где ночуют их домовики.

Снейп хорошо помнил, где раньше спал покойный Кикимер, пока Гарри не уговорил его перебраться в отгороженный на кухне угол — на большее старый эльф не соглашался. Гермиона не была бы сама собой, если бы с одобрения Драко не выделила домовикам целую комнатку на третьем этаже Малфой-холла.

— Эльфы Хогвартса спят рядом с кухней. Там есть… — Добби запнулся, — помещение.

— Может быть, пора уже устроить их по-человечески?

— Господин директор, когда эльфы живут с простором, они начинают плодиться.

— А это плохо?

— Понимаете, сэр, Хогвартс вмещает то число эльфов, которое было выведено опытным путём в прошлые века. Когда старый эльф умирает, то на его место рождается новый эльф. То есть наоборот: если одна из домових беременеет, значит, кто-то из… популя… сообщества скоро умрёт.

— Мерлин мой, — потрясённо пробормотал Снейп. — Но если мы расширяемся, Добби, значит и новые эльфы нам не помешают, разве нет?

— А вот в этом есть резон, сэр. Вы знаете, когда волшебники поработили эльфов, они поняли, что наличие эльфа в доме — это как признак богатства.

— У плантаторов тоже состояние измерялось числом рабов, — послышался с порога голос Шицзуки.

Добби вскочил на ноги.

— Мне, наверное, пора. Госпожа декан, сейчас подадут чай.

— Нет, Добби, останьтесь, пожалуйста. Выпейте с нами чаю и давайте продолжим этот разговор. Он очень важный, мне кажется.

Северус поднялся навстречу жене, усадил её на диван и подложил ей под спину подушку.

— Миссис Снейп права, Добби. Нам не стоит прерывать этот разговор, если мы вас, конечно, не отрываем от дел.

— Нет, сэр… Добби счастлив, что его пригласили к чаю…

На минуту суровый школьный завхоз уступил место прежнему малфоевскому домовику, чьи глаза сейчас напоминали две чашки с водой, налитой всклень.

— Милый Добби, — проворковала Шицу, — вы должны нас извинить. Мы уже давно должны были пригласить вас.

Суровый завхоз шмыгнул длинным носом, но сдержался. Рот его растянулся до ушей. Снейп тоже не удержался от улыбки. Эти воркующие ноты появились у его жены недавно, и они ему очень нравились.

— А скажите, Добби, — спросил он, — эти ограничения на численность домовиков как-то закреплены в виде закона?

— Не знаю, сэр. Так уж повелось в веках, как говорится.

Слева от стены послышалось покашливание. Все разом повернулись к портрету Финеаса Найджелуса Блэка.

— Закон о численности домовиков относится к 1056 году, молодой человек, — сказал бывший директор-слизеринец. — Но расширение школьных помещений даёт вам право на увеличение популяции хогвартских эльфов.

— Спасибо, мистер Блэк, — кивнул Снейп.

— Я бы советовал вам ознакомиться с законом, прежде чем переселять эльфов. Там прописано, какая площадь полагается на одного домовика. Но некоторое увеличение их поголовья пойдёт замку на пользу.

— «Поголовья», — проворчала Шицу, — как будто речь идёт о домашней скотине.

Она мрачно посмотрела на накрывшийся сам собой стол, но на правах хозяйки принялась разливать чай по чашкам.

— Тем не менее, леди, вспышка рождаемости среди домовиков приведёт к тому, что они начнут искать себе дома. Конечно, сейчас вряд ли кто-то будет смотреть на домовика как на часть состояния семьи, но закон никто не отменял, а издан он был, как отметил…кхе… мистер Джонс, чтобы защитить интересы обеспеченных волшебников из знатных семей, — закончил старый Блэк и гордо испарился из рамы.

— Это что же получается, Добби? Число домовиков росло до какого-то момента параллельно росту волшебного населения? — спросила Шицу.

— У нас рассказывают легенды, что когда-то давно каждый волшебный дом имел домовика и не только волшебный, но и магловский. В древности люди поклонялись нам, словно богам, миссис Снейп.

— Так вы же лары! — воскликнул Северус.

Добби кивнул.

— Так нас называли римляне, сэр. Но каждый народ именовал по-разному. Просто волшебники нас могли видеть, а магглы — нет, но знали о нашем существовании. После порабощения нас волшебниками, те эльфы, что жили у магглов, постепенно одичали, что ли. А потом, как бы вам сказать, слегка развоплотились. Эти домовики больше духи, чем существа. И видеть их могут очень и очень немногие магглы. Беременные женщины, дети, больные. Наш вид магглы называют брауни, как вы знаете. Те магглы, откуда родом мистер Крам, и их соседи восточнее называют нас домовыми. Знаете, тамошние магглы очень уважают домовых, я слышал.

— У магглов много сказок о домовых, — сказал Снейп. — В раннем детстве, не зная ещё, что родился волшебником, я читал эти истории. — Он чуть нахмурился, вспоминая, как мать ругала отца, что он забивает ребёнку голову этой чушью, но не запрещала, полагая, что родила сквиба, которому придётся жить среди магглов.

— Вот бы собрать их побольше и заказать книги в школьную библиотеку, — мечтательно проворковала Шицу. — Я помню, у Андерсена была очаровательная сказка про домового и хозяйку. Дети очень восприимчивы, им будет полезно узнать о другом отношении к домовикам. Пожалуй, я напишу младшему брату. Один его друг работает учителем литературы в маггловской школе.

Добби совсем расслабился, уплетал пирожное и даже слегка покачивал ногами в разноцветных носках.

— И сколько же места полагается одному домовику по закону 1056 года? — спросил Снейп.

— Вы ведь бывали на площади Гриммо-12, сэр?

— Конечно.

— Вы видели чуланчик Кикимера? Он рассчитан на двоих, сэр.

— На двоих?! — не выдержал Снейп. — Добби, давайте допьём чай и покажите нам третий этаж, а потом отведите на кухню.

В это время ученики уже расходились по факультетским комнатам, заполняли библиотеку, сидели в общей гостиной, а коридоры до ужина оставались относительно пустыми. Добби, конечно, переместился на третий этаж мгновенно, прямо из кабинета директора, а Снейп и Шицу решили спуститься по лестнице. Они уже встали на верхнюю ступеньку, но лестница не двинулась, ожидая кого-то. Снейп поднял голову и увидел спускавшуюся из больничного крыла Минерву. Наверняка пила чай у мадам Помфри.

— Вот как удачно. — Минерва догнала их на середине лестницы и неожиданно тепло улыбнулась.

Пролёт поехал вбок, к следующей площадке. Шицу крепко взялась за перила.

— Мы идём смотреть третий этаж, — сказала она, посмотрев на Минерву.

— А я там уже была. Эльфы стараются вовсю. После экзаменов устроим большое новоселье перед отпусками, я думаю.

— Уже так скоро? — удивился Снейп, ещё больше удивляясь, что Минерва ведёт беседу спокойно и в дружелюбном тоне.

— Домовики быстро справились. Они больше времени потратили на подготовку стен. До приезда гостей там смотреть ещё было не на что. Мне очень понравилось, как устроено убежище для Ремуса. Домовики проделали дополнительную дверь на винтовую лестницу в конце коридора.

Снейп одобрительно покивал.

На площадке они распрощались. Минерва посмотрела им вслед и через ближайший камин переместилась к себе в комнаты. Отряхнув на коврике мантию, она посмотрела на часы и уселась за письменный стол с двумя большими стопками контрольных. Посмотрев на них, она хмыкнула и достала пергамент, чтобы для начала, не отвлекаясь, написать ответное письмо фрау Шульц, или Строман, как теперь следовало именовать её коллегу из Дурмстранга. Хорошее настроение Минервы по большей части было делом рук фрау Маргариты. Зная обстоятельства её личной жизни, Минерва заранее собиралась уже держать оборону и нервничала не из-за переговоров, а от перспективы сидеть за столом вместе с женой Снейпа. Раз уж дурмстрангцы приехали не просто как директор и заместитель, но и как супруги, то и Шицзуки должна была выступать в роли хозяйки — хотя бы во время чаепитий. Маргарита Строман при первой же возможности огорошила Минерву словами, что та прекрасно выглядит и не приняла никаких возражений. «Мы же с вами ровесницы, и вы знаете, почему я так сохранилась. Зачарованная внешность обманчива, а чувствую я себя вполне на свои годы, дорогая, — доверительно сообщила ей Маргарита, — а вы и бодры, и красоту сохранили естественную». Почему-то Минерва не могла сопротивляться упорным попыткам Маргариты завести обычный дамский разговор, когда выпадала такая возможность. Будь внешность немки более легкомысленной, может, она бы восприняла эту женщину иначе. Но фрау Строман держала себя сдержанно, а уж в уме и знаниях её сомневаться не приходилось. Сначала Минерва побаивалась, что не сможет спокойно смотреть на Маргариту и её молодого мужа, когда они рядом, памятуя о своей личной неудаче с Северусом. Но нет. Она сама не могла понять, почему, однако сидя за одним столом с двумя любящими парами, она не чувствовала себя лишней. И на «девчонку Северуса» стала смотреть как-то иначе. Лиса не пасовала перед ней, вела себя без обычной вкрадчивости. Беседы касались в основном работы, порой вспыхивали споры, но Минерва получала от них удовольствие, так что признала, что Северусу в общем-то повезло.

Минерва уже заканчивала письмо, когда в дверь постучали.

— К вам можно? — в комнату заглянул Слизнорт. — Я на минуту.

— Гораций! — Минерва улыбнулась.

— Собственно, я зашёл спросить, не согласитесь ли вы прогуляться со мной в субботу в Хогсмит? Розмерта обещала пирог.

— Конечно, Гораций.

— Правда? — Слизнорт опешил.

— Конечно, я никогда не откажусь от пирога Розмерты. — Минерва насмешливо посмотрела на зельевара поверх очков. — Но я с удовольствием съем его в вашей компании.

— Тогда я послезавтра зайду за вами в три, а Розмерте пошлю сову. Пусть печёт пирог побольше.

— Гораций, а она вообще собиралась его печь? — Минерва рассмеялась.

— Честное слово!

— Ладно, поверю.

— Не буду вам мешать… кхм… дорогая. — И Слизнорт поспешил уйти, пока его не сглазили за такую фамильярность.

«Почему бы и нет? — подумала Минерва, запечатывая письмо. — Это всего лишь прогулка и чай. Не сидеть же мне, как клуше, в школе в выходной день. Тем более завтра опять комиссия приезжает, будут экстернов экзаменовать».

27 марта, 1999 года, Малфой-холл

Огромный дом поначалу встретил гулкой тишиной. Только холл осветился при появлении людей, а потом, будто в магловском кино, по всему дому стали зажигаться свечи, делая зримыми анфилады комнат. Домовики с хлопками появились перед хозяевами, поклонились и радостно, как жеребята, запрядали ушами.

— Добро пожаловать, мастер Драко, мисс Гермиона, — важно промолвил Линс. — Прикажете готовить комнаты?

— Обязательно. Мы останемся на выходные, — ответил Драко.

Соскучившиеся без людей эльфы тут же бросились выполнять распоряжение. Выходные свалились на очумевшие от счастья головы Драко и Гермионы внезапно. Они только накануне сдали ещё один экзамен — на сей раз по трансфигурации. Гермиона получила обычное «Превосходно», а Драко всё-таки «Выше ожидаемого». Утомлённая прошедшим официальным визитом высоких гостей Минерва не стала возражать против просьбы Северуса отпустить жениха с невестой в Малфой-холл. Гарри с Джинни тоже получили «увольнительную» и уехали в Лондон. Северус называл это «весна пришла», обе пары явно нуждались в уединении, хотя у Гарри были и дела в Лондоне: встреча с будущим наставником, Дэвидом Гарджери. Драко бы тоже не мешало повидаться с месье Лененом, но тот уехал по работе на континент.

Гермиона всё больше привыкала к дому, она прошлась по второму этажу, заглядывая в комнаты.

— А вот и вы, голубушка! Заходите, заходите!

Кажется, Абраксас был рад её видеть.

— Здравствуйте, сэр. Как вы тут?

— Скучаю, — манерно ответил портрет.

— Ничего, мы уже сдали второй экзамен. Скоро закончим школу и переедем сюда.

Гермиона села на стул напротив портрета.

— И как успехи?

Услышав о результатах, Абраксас довольно хмыкнул.

— А ведь мой внук на первых курсах в учёбе не блистал. Ваше влияние, голубушка?

Кажется, Малфой-дед решил называть Гермиону именно так.

— Может, и моё, сэр. Но скорее всего Северуса.

— Как Снейп поживает, кстати?

— Женился.

— Что?! — Абраксас почему-то захохотал.

— Не понимаю, что тут смешного, сэр, — пожала плечами Гермиона.

— Э, голубушка, знали бы вы то же, что знаю я.

— Вряд ли я хочу это знать, сэр.

— Молодёжь пошла, посплетничать не дают.

— Сожалею, сэр, но я слишком уважаю и люблю профессора Снейпа, чтобы сплетничать о нём.

— И на ком же он женился, или это тайна? — усмехнулся старый Малфой. — Только не говорите, что на Минерве.

— На новой преподавательнице, сэр.

Значит, Джинни не ошибалась, и между Северусом и Минервой что-то было в прошлом. Гермионе стали понятны все те холодные и даже порой враждебные взгляды, которые бросала на миссис Снейп её декан.

Гермиона рассказала о Шицзуки, Абраксас слушал с неопределённой ухмылкой на лице и широко раскрыв глаза.

— А вы в прошлый раз не рассказывали мне о новом декане Слизерина. Да-да, я помню: мой несносный внук не дал нам спокойно поговорить.

— Ваш несносный внук, grand-pere, тут как тут, — рассмеялся Драко, входя в кабинет.

— Что ж ты, бывший слизеринец, от такого декана сбежал?

— Ничуть. Я занимаюсь с Шизцуки-сан прорицаниями.

— Твоя невеста ничего не сказала о том, красива ли эта японочка? — Абраксас чуть не облизнулся.

— Дедушка всегда был таким… таким?.. — шёпотом спросила Гермиона, пытаясь подобрать слово поприличнее.

— Это он ещё ведёт себя примерно, боится, что я отправлю его в чулан.

— Не шепчитесь при мне!

— Конечно, сэр, — с сарказмом в голове промолвила Гермиона, — извините, сэр. Шицзуки-сан очень красива, очень!

— Ишь, повезло сопляку. Не мечите в меня молнии своими глазками, голубушка. — Абраксас махнул рукой.

— Боюсь, grand-pere, чулан по вам истосковался, — проворчал Драко, уводя Гермиону прочь из кабинета.

— Брось, что ты сердишься? — удивилась та. — Пусть себе болтает. Ему тут одиноко.

— Старый лис уже успел обаять? Между прочим, портреты лишены эмоций, радость моя. А болтает он чересчур много.

Гермиона хотела было пошутить, что заберёт потом дедушку в свой кабинет, но вовремя опомнилась.

До ужина они погуляли по парку, развлекаясь тем, что создавали фантомы новых деревьев и кустов, которые хотели бы посадить в будущем, потом потолковали с домовиками насчёт обустройства дома и, наконец, проголодались и сели обедать. Они устроились за небольшим круглым столом, скатерть сверкала белизной, как снега на вершинах гор, оранжерейные цветы в вазочке благоухали. Комната казалась светлее и уютнее, чем прежде. Родители Драко малую гостиную не жаловали, предпочитая столовую, где приходилось сидеть за длинным столом в нескольких футах друг от друга.

Гермиона достала из кармана и положила по левую руку от себя маленький флакончик с зельем: раз уж выходные — надо обезопаситься. Драко еле слышно вздохнул, посмотрев на этот флакончик. Увы, подвиги Гарри ему не давались. «Не с вашей наследственностью пить противозачаточные зелья, — сказал ему в своё время Снейп, проведя анализы. — У вас и так в роду дай бог появляется один ребёнок».

Сначала они оживлённо болтали, а потом, утолив голод, Гермиона притихла, изредка кивая и внимательно слушая Драко, который рассказывал о будущем обучении в Отделе тайн. Но вот и кивать перестала, только слушала и смотрела. Ей овладело какое-то непонятное ощущение, которое, принадлежи она к другому поколению, она бы назвала истомой. А ещё Гермиона чувствовала, что дом принял её, тепло укутал и не хотел отпускать.

— Когда попадёшь в Отдел тайн, Драко, узнай там, бывает ли у домов душа, — сказала она.

— Я и так скажу: конечно, бывает. Тебе нравится тут?

Гермиона кивнула.

— Я рад. Это хороший дом, несмотря ни на что. И мы в нём будем счастливы, правда?

— Конечно. Но сегодня здесь как-то… по-особенному.

— Разве? — спросил Драко, поймал взгляд Гермионы и почувствовал, что щёки просто горят.

— Наверное, я просто соскучилась по тебе… ну соскучилась.

Они вскочили одновременно, опрокинув стулья, кинулись друг к другу в объятия и тут же аппарировали в спальню. В опустевшей столовой появилась Добси, но вовсе не расстроилась из-за того, что хозяева не доели ужин. Наоборот: собирая посуду и отправляя её на кухню, она даже приплясывала, радуясь чему-то.

* * *

Посреди ночи Гермиона проснулась, нашарила на тумбочке палочку и, засветив на кончике огонёк, босиком прокралась к двери. Внизу, в малой столовой было тихо и темно, но при появлении хозяйки вспыхнул камин и зажглись свечи на столе. В их свете на белой скатерти поблескивал флакон с зельем.

Гермиона опустилась на стул, бросила взгляд на флакончик, потом сгорбилась и растерянно уставилась на свои ладони. Она не могла понять, почему вдруг забыла о том, о чём никогда не забывала? Будто какое-то наваждение нашло. Если поразмыслить, это, конечно, не было катастрофой. И в принципе Гермиона была бы рада малышу, но не сейчас же. Мало того, что умудрилась залететь до свадьбы — ладно, пусть, не Средневековье на дворе, но она же ещё не сдала все экзамены. Эта мысль показалась такой нелепой, что Гермиона рассмеялась, а потом вдруг всхлипнула.

С хлопком аппарации в столовой появился Драко.

— Я же просила: не перемещайся спросонья, — упрекнула Гермиона.

— А ты не ходи по каменному полу босиком, — проворчал Драко, присел на корточки и надел ей тапочки. — Что случилось?

Гермиона взяла флакончик и повертела его в пальцах.

— Забыла? Ну и чёрт с ним.

— А если…

— Ну, значит, так надо.

Гермиона подняла голову и посмотрела на Драко. Её брови сошлись домиком, будто она собиралась заплакать.

— Ты серьёзно?

— Совершенно серьёзно. Случится — так ускоримся с экзаменами и поженимся поскорее. Если вспомнить историю рода, я буду не первый Малфой, который станет отцом в девятнадцать лет.

— Ты так спокойно об этом говоришь…

— Волноваться я буду потом. Но если ты не хочешь… — Драко посмотрел в сторону.

— Хочу! — Гермиона обхватила его шею руками. — Я просто немножко боюсь.

— Ничего не бойся. Мы справимся. И к тому же ведь далеко не всегда получается с первого раза.

Гермиона кивнула, подумав, что в этом смысле день на день не приходится. Будь она чистокровной ведьмой, она бы точно знала, зачали они ребёнка или нет. Но магловская кровь на этот счёт молчала.

— Идём спать, — предложил Драко. — И не расстраивайся, дорогая.

Он встал и протянул Гермионе руку. Она тоже встала и обняла его.

— Ну всё, всё, — шепнул он, поглаживая её по спине, прижал к себе покрепче и аппарировал в обратно в их комнату.

Лёжа в темноте, прижавшись к Драко, Гермиона никак не могла уснуть. Он чувствовал это и тихонько перебирал ей волосы, ждал.

— А у вас в роду рождались девочки?

— Очень редко. Хочешь дочку?

— Я просто. А вдруг?

— Ну, тогда мы попробуем ещё разок, — улыбнулся Драко.

«Господи, только бы число попыток было не как у Артура и Молли», — подумала Гермиона. Она с трудом представляла себя в роли матери. Ей почему-то казалось, что она наделает кучу ошибок, как-то не так станет воспитывать ребёнка, если он всё-таки появится. Он, конечно, будет умный, есть в кого...

— Не надо так переживать, — прошептал Драко, — я прямо чувствую, что ты почти в панике.

— Нет, я не в панике, — отозвалась Гермиона, — то есть не по этому поводу в панике. Ещё немного, и я начну думать о его или её образовании.

Тут она наконец поняла нелепость своих страхов и наконец рассмеялась.

— Вот и умница, — Драко поцеловал её в лоб.

Гермиона устроилась поудобнее и задумчиво покрутила пуговицу на его пижаме. Таких интонаций она у него ни разу не слышала — таких... Гермиона терпеть не могла слово «покровительственный», но никак не могла подобрать синоним. «Он говорит как глава семьи», — нашла она наконец вариант. И он ей очень нравился.

Хогвартс

Увы, прогулке в Хогсмит не суждено было случиться. Горация разбил банальный радикулит: одна из тех болезней, которые были присущи магам просто в силу их человеческой природы. Мадам Помфри уложила Слизнорта в Больничное крыло.

Минерва не относилась так уж серьёзно к попыткам Горация ухаживать за ней, но и у неё хватило понять, что может чувствовать мужчина в такой ситуации, так что она навестила больного, просила не переживать и пообещала, что на следующей неделе они обязательно прогуляются вместе в деревню.

Оставалось как-то убивать выходной. Минерва занялась составлением планов к занятиям, но, закончив работу, она опять не знала, куда себя деть. Раньше бы она пошла к мадам Помфри, — хотя бы просто посидеть вместе у камина. Но подруга была занята спиной Горация. Мелькать перед глазами зельевара не хотелось. В таких случаях выручала кошка, и Минерва перекинулась.

Кошки любопытны, как... кошки. Анимагическая форма так или иначе всегда влияла на сознание, и Минерва во время своих вылазок часто становилась свидетелем вещей, которые не стоило видеть, или слышала что-то, не предназначавшееся для её ушей. Вернувшись в человеческий облик, она никогда не испытывала по этому поводу угрызений совести.

Выскользнув за дверь кабинета, Минерва, прячась в тени, быстро добежала до двери на винтовую лестницу и нырнула туда. Она решила прогуляться на свежем воздухе. Снег уже растаял, и она не боялась промочить лапы. Никто в Хогвартсе не знал этого (а если бы узнал, Минерва в гневе могла бы, пожалуй, и превратить во что-нибудь), но иногда во время своих «кошачьих» вылазок она ловила мышей. Не ела, конечно, а, поиграв, отпускала, но с инстинктами ничего не могла поделать. Кошка успокаивала нервы. Не нужно было думать о работе, учениках, контрольных, чиновниках, деньгах для школы, о Снейпе... о собственном одиночестве. Странные шорохи, запахи, изменившийся мир — всё это заполняло мозг, стирало на какой-то момент мучащие проблемы.

Набегавшись вокруг замка, Минерва отправилась к озеру. Она старалась не попадаться никому на глаза. Всё-таки было ещё светло, её магическую форму все в школе видели, и Минерва не хотела, чтобы от полосатой кошки дети шарахались.

Ага, и вот и первые жертвы кошачьего любопытства. Прокравшись сквозь кусты, Минерва почти зарылась в прошлогодние листья и высунула наружу усатую морду. Она видела только подолы мантий и ноги в ботинках и туфельках. Парень был в мантии слизеринской, а девушка — в гриффиндорской. Вот и пахло от неё Больничным крылом, а только одна студентка проводила там много времени просто так. Полумна, значит. А парень, выходит, Забини. И точно. Он заговорил, и Минерва узнала голос.

Она прижала уши. До сих пор не могла забыть, как прочитала перед всей аудиторией его любовные вирши. Она, конечно, извинилась, и Забини принял извинения, но вспоминать до сих пор было неприятно.

— Скоро совсем весна... — пробубнил Блез.

— Ну да, — весело отозвалась Полумна.

— Весна... да...

— Что ты заладил? Весна! А потом лето!

— Лето...

Забини был чудовищно косноязычен, но Минерва вдруг сразу поняла, почему. «Ну давай же, мальчик, не будь идиотом, скажи ей всё, что хотел!» — она недовольно фыркнула.

— Ты куда собираешься после школы? — спросила Полумна.

— Не знаю пока. У матери куча планов на мой счёт.

— А у тебя какие?

— Да не знаю я. Может, если бы она не так давила, я бы и в Министерство пристроился. А так... как будто я что-то должен. Ну понятно там... если бы она за меня платила, а то ведь это всё отцовское наследство.

— А... так ты, выходит, независим. Ты же совершеннолетний уже, — резонно заметила Полумна. — Можешь выбрать какую хочешь профессию. И даже не кидаться сразу после школы искать себе место. Подожди, обдумай всё.

Минерва навострила уши. Такая практичность со стороны вечно ловящей мозгошмыгов Полумны была ей внове.

— Да, ты права, наверное, — отозвался Забини. — А чем ты собираешься заниматься летом?

— Отдыхать. Мы с папой поедем искать морщерогих кизляков.

Забини покашлял.

— Но вообще-то это должно быть интересно, — дипломатично сказал он.

— Хочешь с нами?

Старая скамья под Забини скрипнула.

— Твой отец, наверное, будет против...

— Почему?

— Ну... Вы вроде как едете ещё и чтобы побыть вдвоем. Он же соскучился по тебе...

— Какой ты деликатный, — пропела Полумна. — Но я от папы теперь никуда не денусь. Я же собираюсь работать в «Придире». А про тебя я ему несколько раз писала, и он даже хотел бы с тобой познакомиться.

— Ты писала отцу обо мне? — в голосе Забини слышалась надежда.

— Да... о тебе, об Эмме, о всей нашей компании.

Если бы кошки могли повторять один красноречивый человеческий жест, Минерва бы сейчас закрыла морду лапой.

— А... — голос Забини «потух». — Конечно. Ты могла бы пригласить Эмму или Колина.

— Какой ты глупый!

«Кто бы говорил, дорогуша», — подумала Минерва.

— Я же хочу пригласить тебя! Но если ты против...

— Я не против!

Забини вскочил на ноги, и Минерва прижалась к земле, чтобы слизеринец случайно не заметил её.

— Я не против! Но я бы хотел.. хотел... но почему именно меня? То есть... я не знаю...

— Блез, ты что? — тихо спросила Полумна и тоже встала.

Минерва вся подалась вперёд и высунулась из кустов. Забини стоял, опустив голову, а Полумна пыталась вглядеться ему в лицо.

— Почему ты так расстроился? — она тихонько тронула парня за рукав. — Я даже не поняла, хочешь ты поехать или нет.

— Хочу! Но мне, прости, мне как-то... на этих кизляков. Я хочу, потому что с тобой. И я хочу познакомиться с мистером Лавгудом. Это очень важно для меня.

— Ой... ты так говоришь, как будто собираешься просить у него моей руки, — рассмеялась Полумна.

— Да-а-а... собираюсь.

Минерва подумала, что будь у Забини другой цвет кожи, он сейчас стоял бы совсем бледный. Бедняга парень. Угораздило же его.

— Не шути так, пожалуйста, — попросила Полумна.

— Я не шучу.

— Ты такой... ты умный, красивый. А я... я же Полоумная Лав...

Забини наконец-то перешел к решительным действиям. Минерва довольно завозилась в листьях, глядя как парень целует ошеломлённую Полумну. Чтобы не упасть, та ухватилась за его мантию. Может, Забини ожидал, что его обнимут, или что оттолкнут и отвесят пощёчину, но он никак не рассчитывал, что его станут «держать за грудки». Он слегка растерялся, отстранился и посмотрел на Полумну. Так они стояли и смотрели друг на друга.

Потом Полумна привстала на цыпочки и потянулась к Блезу.

— Поцелуй меня ещё.

Минерва решила, что пора уже и честь знать. Она шмыгнула в кусты и побежала в сторону замка. Не успела она преодолеть и половину пути, как вдруг дорогу ей преградил подол из плотного шёлка. И тут же её подхватили и подняли в воздух. Перекидываться на руках у жёнушки Снейпа было невозможно, Минерва возмущённо зашипела и попыталась вырваться, но тут же испуганно притихла, глядя на совершенно незнакомое лицо. Ещё одна японка? Откуда? А женщина, увидев, что кошка успокоилась, заговорила на ломаном английском, и Минерва даже не сразу поняла её.

— Какая хорошенькая. Ты чья?

Пальцы стали почёсывать шею, и включился проклятый инстинкт. Минерва самым нелепым образом замурлыкала. А незнакомка что-то говорила ей — уже на родном языке, поглаживала, почёсывала, и от неё так приятно пахло... Минерва даже не могла понять, чем именно. Но она стала вдруг тереться о кимоно. Женщина шла по направлению к замку. Ну и пусть. Дорожка была совершенно пустынной. Минерве даже не пришло в голову, что это и странно. Им на пути не попался ни один студент.

Состояние Минервы дошло уже до точки. Женщина знала толк в... дракл, даже сложно было сказать, в чём именно. В воздухе слышался уже только шорох листьев под подолом кимоно и неумолкающее кошачье тарахтение. Минерва распласталась на груди женщины, практически «обняв» её за шею, и тёрлась уже о щёку, о волосы. И не заметила даже, как они вошли в замок и повернули куда-то направо.

Очнулась Минерва, когда услышала звон разбитой чашки, чертыханье Северуса и испуганный возглас Шицзуки:

— Боги! Мама! Поставьте профессора МакГонагалл на пол!

28 марта. Хогвартс

Когда они вернулись в школу, рано утром, а не вечером, как планировали, Гермиона пошла к Шицзуки, а Драко — к Снейпу. Отметиться. Прямо с порога он заметил, что крёстный нервничает.

— Что случилось?

— Всё в порядке. М-да... — Снейп погладил бороду.

— А всё-таки?

— У нас... у нас с миссис Снейп гостья. — Последовал вздох. — В общем, я познакомился с тёщей.

— А! — Драко рассмеялся. — И как?

— Мерлин... Ты бы видел.

Он чуть было не рассказал о появлении госпожи Китанокаты с мурлыкающей Минервой на руках, но прикусил язык.

Шицзуки искренне переживала, просила за мать прощения и кланялась, и Минерва, когда вернулась в человеческий облик, даже принялась утешать её. Трудно было понять, насколько искренне, но она вполне миролюбиво поздоровалась с госпожой Китанокатой и предпочла поскорее уйти. В конце концов, вины особой на кицунэ не было, вот только...

— Мама, вы же знали, что это не кошка! Мама!

— Конечно, — ответила кицунэ, при этом изучая взглядом зятя, — но ей почёсывание за ушком не повредило. Наоборот. Уж лучше так, чем за целующимися студентами подглядывать.

— Мама! Пожалуйста!

Снейп видел, что жена готова заплакать, обнял её, не думая, прилично при тёще — неприлично...

— Ну-ну. Твоя матушка не хотела ничего плохого. Она просто не знает, что чувствует анимаг в животном воплощении. Это было кошкино любопытство, а вовсе не Минервы.

— Твой муж прав, дитя, — сказала лисица. — Раз уж речь об инстинктах.

Недоразумение кое-как было улажено. Снейп наконец рассмотрел тёщу как следует, но вряд ли бы что-то смог сказать о её лице. Вроде бы красавица, но какая-то уж слишком холодная. А из-под подола кимоно торчали кончики хвостов. Это вообще сбивало с толку. Снейп раньше полагал, что несколько хвостов у кицунэ — это поэтическое преувеличение. Но вела себя госпожа Китаноката вполне по-человечески и даже не слишком разводила церемонии. Правда, с дочерью, как показалось Снейпу, держалась холодновато. Всё-таки они давно не виделись, а кроме объятий, после того как разрешился вопрос с Минервой, никаких особых проявлений любви между женой и её матерью Снейп не заметил. Может, кицунэ рассердилась, что дочь вздумала за неё извиняться?..

Собственно, госпожа рейко появилась с одной целью: подготовить всё к свадебной церемонии и посмотреть собственными глазами на зятя. Священник и жрица из храма должны были прибыть завтра — по министерским каналам. Так что кицунэ предстояло провести в замке две ночи, и Снейп видел, что жена просто боится этого. Понимая, что сам он о кицунэ знает крайне мало, Снейп даже потихоньку связался с каждым из преподавателей и просил сообщать ему, если студенты начнут себя вести необычно. Пока что он никакой особой магии от тёщи не чувствовал, но мало ли... Будь день учебным, Снейп бы не так беспокоился.

Этот тайный совет происходил как раз перед возвращением Драко и Гермионы. Первая ночь прошла тихо. Уже после отбоя Снейп с Шицу провели госпожу кицунэ по замку, чтобы та посмотрела на помещения и выбрала подходящее для церемонии.

Лиса смотрела на всё с любопытством, спрашивала о назначении комнат и залов по-английски, но изредка вставляла какие-то замечания на японском, миссис Снейп кивала. Она тихонько шепнула мужу, что не стоит обращать внимание и обижаться — японцам вообще не слишком свойственно заботиться о том, чтобы гайдзины их понимали, да к тому же мать просто оценивает здешнюю атмосферу.

— А здесь вы, значит, собираетесь потом жить? — спросила госпожа Китаноката, когда они дошли до будущих преподавательских комнат. — Тут всё хорошо сделано. Ваши домовики, как вы их называете, славно поработали. Это добрые комнаты. Вот в вашей будущей гостиной и можно совершить обряд. Кого вы хотите пригласить?

— Гарри и Джинни, — Снейп посмотрел на жену, — Гермиону с Драко...

Шицзуки кивнула.

— Я знаю, кто это, — сказала кицунэ. — Эти молодые пары собираются в будущем пожениться. Для них полезно присутствовать. Это станет благословением и их союзов.

— Как вы считаете, стоит ли нам приглашать коллег? — осведомился Снейп.

— На сам обряд? Не думаю. Но потом устройте для них угощение. Возьмите любую пустующую комнату. Пусть домовики накроют там столы, а я позабочусь о том, чтобы комната выглядела красиво.

— Хорошо, госпожа. — Снейп посмотрел куда-то в пространство. — Добби, вы слышали?

Завхоз с хлопком появился в пустой комнате, посмотрел на кицунэ и застыл в низком поклоне. Та поклонилась в ответ, потом долго смотрела в глаза-блюдца.

— Добби-сан сделает всё просто прекрасно, — пропела кицунэ.

— Да, госпожа, — пискнул Добби. — Господин директор, не волнуйтесь.

— Да я не волнуюсь, — немного беспомощно усмехнулся Снейп, чувствуя настоятельную потребность закурить.

Когда Добби исчез, госпожа кицунэ вдруг подошла к нему, посмотрела в глаза и ткнула тонким пальцем ему в переносицу.

Снейп опешил, а потом почувствовал, что курить ему уже не хочется.

— Больше никогда, — сказала госпожа Китаноката. — Отвратительная привычка. И вредная.

* * *

Так что когда Драко появился в директорском кабинете, он не заметил на столе привычной пепельницы, зато там стояла вазочка под крышкой, подозрительно напоминавшая ту, в которой покойный Дамблдор держал лимонные дольки.

— А вы-то сами как? — спросил Снейп. — Что-то рано вернулись.

— Да мы... Ты только не говори Гермионе, что я тебе сказал... Она и сама... — Драко замялся. — Она вчера забыла зелье выпить и разнервничалась. Не знаю, с чего она вдруг решила, что могла забеременеть, но решила показаться Шицзуки-сан.

— О... — только и мог сказать Снейп. — О! Мерлин! Там же сейчас моя тёща!

Он схватил Драко за руку, бросил в камин щепотку порошка и переместился вниз, в комнаты жены.

Гермиона сидела в кресле, а перед ней на полу — кицунэ. Все девять хвостов, торчащие из-под подола кимоно, нервно подрагивали. Шицзуки стояла рядом, внимательно следя за матерью. Госпожа Китаноката старательно рассматривала ладони Гермионы, водила по линиям пальцем, что-то шептала себе под нос.

— А вот и счастливый отец пришёл, — сказала она, не оборачиваясь к Драко.

Тот охнул, бросился к креслу и хотел было обнять Гермиону, но кицунэ на него шикнула:

— Не мешайте, юноша. Успеете ещё.

Заметив, что Драко побледнел, Снейп подошёл к нему и обнял за плечи. «Папаша», — шепнул он крестнику на ухо. Тот смущённо усмехнулся, не сводя глаз с кицунэ. Снейп посмотрел на тёщу, на жену и тоже встревожился. Слишком уж серьёзными были обе лисицы.

— Дитя, у вас в роду рождались близнецы? — спросила госпожа Китаноката у Гермионы.

— Нет...

— У отца не спрашиваю, там и так всё ясно.

— Близнецы? — шепнул Драко, глядя на Северуса.

Тот только озадаченно покачал головой.

— Мальчик ваш, — продолжала кицунэ, посмотрев наконец на будущего папашу. — Ваш род. Это ваш дед.

Драко только охнул, а Гермиона не выдержала и прыснула.

— Он хочет научиться жить правильно, — серьёзно продолжила госпожа лисица. — А вот девочка не ваша... И не твоя, дитя, — добавила она, глядя на Гермиону. — Пришлая. Хочет научиться жить.

— Вы её видите, мама? — спросила Шицзуки.

— Вижу. Красивая. Тёмные волосы, глаза карие...

— Нет! — вдруг простонал Драко.

— Нехорошо, — покачала Шицзуки головой.

— Не знаю, о ком вы говорите, — госпожа Катанокама посмотрела на Драко. — Объясните.

У того язык от страха к нёбу прирос.

— Драко думает, что это, возможно, его тётка, — уже дрожа ответила Гермиона.

— Я же сказала: человек не ваш. Не вашего рода, юноша. Мало ли душ на свете, кому хочется получить второй шанс.

Все разом выдохнули.

— Тётка ваша, юноша, если я правильно её вижу, попала в такие места, откуда она ближайшие тысячу земных лет не выберется. Разве что вы будете молиться за неё и приносить богам жертвы. И потомкам завещаете.

Кицунэ посмотрела на выражение лиц и усмехнулась.

— Ну что же... детки хорошие. Будут вас радовать. — Она встала. — Теперь можете обниматься.

Драко тут же воспользовался позволением.

— Да... — кицунэ поманила его пальцем.

Драко ещё раз поцеловал Гермиону и подошёл.

— Отцу можете сообщить. Это поставит ему мозги на место, — сказала кицунэ. — А сейчас пойдёмте-ка со мной, сделаю вам пару пожеланий на счастье.

Она решительно вывела Драко из комнат дочери.

Гермиона испуганно посмотрела им вслед.

— Не бойтесь, дорогая. — Шицзуки присела на подлокотник её кресла. — Ничего дурного моя мать Драко не сделает. Она хочет дать ему наставления на отцовство, думаю.

Снейп хорошо знал жену и видел, что она вовсе не уверена в своих словах — в смысле наставлений, конечно. Но Гермиона успокоилась.

— Северус, нам же надо будет поскорее сдать экзамены, — сказала она.

— Воистину, дорогая. — Снейп присел перед ней на корточки. — Не волнуйтесь. Теперь живите и радуйтесь.

— Ой, я так боюсь...

— А вы думаете, я не боюсь?

— Даже я побаиваюсь, — улыбнулась Шицзуки. — Только это не страх, а всего лишь беспокойство за правильно исполненный долг в будущем. Но скоро вы почувствуете, что материнство прекрасно, милая.

— А можно ли в таком состоянии аппарировать? — практический ум Гермионы не давал ей расслабиться.

— Нет, аппарировать не стоит, — ответил Снейп. — Будете приезжать с Драко к нам в гости на «Ночном рыцаре» или на поезде.

— В нашем клубе пополнение, — улыбнулась Шицзуки. — А вы, сенсей, станете отцом, а потом очень скоро и дедом.

— Надеюсь, ваша матушка права, дорогая, и настоящий дед возьмётся за ум и подаст аппеляцию, — вздохнул Снейп.

— Я вижу такой вариант в будущем. Срок сократят. Не слишком, но года на три точно, — подтвердила лиса.

Снейп прикинул. В мае у Люциуса заканчивался третий год заключения. Долой ещё три года. Что ж, у молодых будет целых четыре года, чтобы устроить свою жизнь.

Драко и госпожа Катанокама вернулись не скоро. Прошёл почти час, прежде чем они появились в комнатах Шицзуки. За то время Гермиона успела обсудить с Северусом всё, что касалось экзаменов, и уже начала нервничать. Она сразу бросилась к Драко, чуть только он вошёл. Он улыбался и выглядел спокойным. У Гермионы отлегло от сердца.

— Что тебе сказала госпожа лисица? — спросила она шёпотом.

— Что мы будем хорошими родителями, — шепнул он в ответ.

Гермиона подумала, что для такого хватило бы и пары минут, но почему-то сразу поверила и больше не задумывалась о странном разговоре.

* * *

Конечно, свадьбу следовало играть летом, но госпожа кицунэ сказала, что ничего страшного в весенней церемонии нет, тем более по магическим законам брачующиеся уже женаты. Комната превратилась в маленькую синтоистскую часовню, и всё выглядело совсем настоящим, предметы можно было даже пощупать. И уж что совершенно точно не было иллюзией, так это ритуальное сакэ. «Три глоточка детям не повредят», — заявила кицунэ. Во время церемонии она играла на арфе.

Потом настал черёд угощения для гостей. Каким-то непостижимым образом Флоренц умудрился тоже попасть на праздник. Явно не обошлось без помощи кицунэ. Пустующая аудитория, которую выбрал и вычистил с помощью эльфов Добби чудесно преобразилась. Столы и угощение были, конечно, настоящие, но вот стены и потолок...

Гости очутились в прекрасном саду с цветущими сакурами, стены комнаты будто расширились до невообразимых размеров, дул тёплый ветерок, пели птицы, постукивал бамбуковым обрубком традиционный фонтан. Гости, конечно, были слегка смущены таким внезапным торжеством, не успев подготовить подарки молодожёнам, но Снейп попросил выбросить это из головы и считать, что уже своим присутствием они сделали лучший подарок. Пригласили и Забини с Полумной, Эмму с Финиксом, Шелмердина и Колина. Молодые чинно восседали за главным столом, оба облачённые в кимоно. Хогвартские дамы дружно признали, что их директор в этом одеянии просто настоящий самурай.

Минерва занимала место рядом с поправившимся Горацием и изредка поглядывала на тёщу Снейпа. Та вообще не обращала на неё ни малейшего внимания и, по всему судя, усиленно колдовала, поддерживая иллюзии и атмосферу праздника. Медовухи было выпито изрядно — беременным и детям наливали сок. Минерва слегка захмелела, улыбалась Горацию, который довольно поглаживал усы, и совершенно не переживала по поводу снейповой свадьбы. Будь она в трезвом уме, может, и удивилась бы такому обстоятельству, но после праздничного ужина ушла к себе в самом лучшем расположении духа.

Переодевшись в рубашку и халат, Минерва уселась перед камином. Спать ещё не хотелось. Открыв отложенную со вчера книгу, Минерва надела очки и попыталась читать дальше. Она не продвинулась и дальше двух страниц, когда ей показалось, что в комнату проскользнула какая-то тень.

Взяв палочку, Минерва прибавила света и встретилась взглядом с парой жёлтых глаз. Лисица. Крупнее обычных, а хвостов девять. Веером, будто у павлина.

— Кхм... чем обязана такому визиту, госпожа кицунэ? — спросила Минерва, отложив палочку.

Лиса, конечно, ничего не могла ответить. Она просто подошла ближе, глядя Минерва в глаза.

— И почему в таком виде? Это что же... это такое своеобразное извинение? Предлагаете мне почесать вас за ушком?

Минерва нерешительно протянула руку и погладила лисью голову. Кицунэ зажмурилась и растянула пасть в улыбке.

— Хм...

Минерва наклонилась, погладила вторично и вдруг вошла во вкус. Пальцы утонули в мягком меху. Минерва гладила, почесывала лице шею. А та вдруг перевернулась на спину и подставила брюхо.

— О... Спасибо за доверие, госпожа лисица. — Минерва довольно воспользовалась разрешением.

Получив ещё одну порцию ласки и поизвивавшись от удовольствия всем телом, лиса встала на ноги и неожиданно прыгнула Минерве на колени. Та охнула, и первым побуждением было согнать нахалку на пол. Но потом Минерва передумала. Тёплое и мягкое тело на коленях хотелось держать и не отпускать. Она задумчиво перебирала мех. От лисы совсем не пахло зверем. Стоило только подумать об этом, как Минерва почувствовала тот самый аромат, что давеча, когда она так возмутительно потеряла над собой контроль и тёрлась о кимоно. Минерва поморщилась — аромат пропал. Чуть только вспомнила о нём, как она появился вновь.

— И что это за игры? — спросила Минерва.

И тут же лисье тело на её коленях неуловимо стало женским, и взгляд жёлтых глаз вперился в лицо. Минерва оцепенела, глядя на собственные руки, которые обнимали женскую талию.

— Я могу стать, кем ты захочешь, Минерва-сан. Любой женщиной, любимым мужчиной, — зашептала лисица ей на ухо. — Я же чувствую, что ты пренебрегаешь простыми радостями.

«Простые радости» такого рода точно прошли как-то мимо Минервы. Она растерялась и не знала, что делать. Тут кимоно вдруг само собой раскрылось, и даже свет камина и канделябров померк от сияния кицунэ. Минерве захотелось провести ладонью по гладкой коже, но она отдёрнула руку. Ей вдруг стало ужасно стыдно. Не потому, что ей предлагали такое. Она вдруг представила себе, как это совершенное существо станет смотреть на её уже немолодое тело, и застыдилась. Таинственный свет внезапно погас, свечи потухли, и Минерва осталась в комнате одна. Даже пояс кимоно, упавший на пол, сам собой исчез.

Минерва закрыла лицо ладонями и несколько минут просто сидела и раскачивалась из стороны в сторону, потом встала и пошла в спальню. Забравшись под одеяло, она обняла подушку, уткнулась лицом в холодный лён и заплакала.

Успокоившись, она, кажется, всё-таки уснула, потому что когда вдруг стали происходить странные вещи, она не могла ничего поделать. Сначала что-то будто вспрыгнуло на кровать, мягко прошлось по одеялу, потом чьи-то маленькие лапки стали топтаться по спине Минервы, а у той не было сил ни пошевелиться, ни сбросить с себя нежданного гостя. Вдруг чьё-то тело мягко навалилось сверху, и казалось, что оно само собой просочилось под одеяло. Чьи-то руки скользнули под тело Минервы, и её соски вдруг набухли и появилось ощущение, что кто-то их гладит и пощипывает. Внизу живота нарастала тяжесть, срамные губы набрякли и запульсировали. Минерва с трудом повернулась на спину и сквозь сон решила уже, что это просто ночной морок, просто само тело устало от одиночества. Но таинственный ночной гость вернулся, прильнул. Минерва заметалась на кровати, застонала. Или ей просто казалось, что она мечется. И казалось, что нечто проникает в неё. Она кончила совершенно неожиданно, волна наслаждения прошла по всему телу. Минерва открыла глаза.

Она по-прежнему лежала на животе и обнимала подушку. Приподнявшись, она дотянулась до чашки с водой, стоящей на прикроватном столике, жадно осушила её до дна, уронила голову на льняное полотно и уснула, как убитая.

Проснувшись в обычное время, Минерва долго не могла встать. Не было сил пошевелиться да и не хотелось. Она еле заставила себя сесть. Голова кружилась, и всё тело было будто бесплотным — как на пороге сна.

Минерва нашарила халат, надела и кое-как встала. Она уже закончила утренний туалет и сидела перед зеркалом, лениво расчёсывая волосы и глядя на своё лицо в зеркале, как будто перед ней сидела незнакомка, когда в дверь постучали.

— Войдите, — получилось у Минервы отозваться со второго раза.

В комнату бесшумно вбежала Шицзуки, — испуганная, непричёсанная — бросилась к Минерве, неожиданно опустилась на колени, низко поклонилась и застыла так.

— Голубушка! — вырвалось у испуганной Минервы. — Встаньте! Вы с ума сошли?

Она уронила щётку, наклонилась и попыталась поднять лису. Голова закружилась, и Минерва чуть сама не упала со стула. Это привело Шицзуки в себя, она вскочила. И тут Минерва увидела, что лиса плачет.

— Да что вы, милочка?

— Мне нет прощения и извинения, мне нет прощения и извинения, — затараторила Шицзуки. — Я не уследила за ней! Простите, простите!

Минерва с трудом поднялась и обняла лису. И тут же в неё хлынула сила — таким свежим и сильным потоком, что показалось, будто ноги не касаются земли.

— А ну прекратите! Разве можно? — прикрикнула Минерва, тут же разжав руки и отстранившись. — Подумайте о малыше!

Чувствовала она себя теперь прекрасно, но вот как Шицзуки?

Минерва приподняла голову миссис Снейп и посмотрела ей в лицо.

— Вы в порядке?

— Всё хорошо, вы не волнуйтесь. Я давно не делилась ни с кем, у меня в избытке.

Лиса продолжала беззвучно плакать, и Минерва не знала, что делать.

— Это вы за свою матушку извиняетесь?

— Да... не уследила я...

— Ну полно-полно, — Минерва вторично обняла Шицзуки. — Ничего страшного не случилось. Я сама во многом виновата. Не плачьте, милочка. Вам вредно. Будем считать, что это просто недоразумение.

Воспоминания о прошедшей ночи почти совсем изгладились из её памяти. В конце концов, людям снятся разные сны, даже эротические.

— Ваша матушка уже отправилась домой? — спросила Минерва.

Шицзуки всхлипнула и кивнула.

— Ну и счастливого пути. — Минерва поцеловала её в щёку. — Всё хорошо, детка. Идите к себе, а то скоро уже завтрак. Мне надо одеться, да и вы вон какая растрёпа.

Придя в себя и застеснявшись, Шицзуки отстранилась, поправила кимоно и кое-как попыталась прибрать волосы.

— До встречи в Большом зале, Минерва-сан, — поклонилась она и засеменила к двери.

Минерва закончила одеваться. Она смотрела на себя в зеркало, и почему-то ей нравилось то, что она там видела. Было ли это лисьими чарами, но идя в Большой зал, она улыбалась.

Её взгляд безошибочно уцепил в стайке девушек с Роверкло Полумну.

— Мисс Лавгуд, — позвала Минерва.

— Доброе утро, профессор МакГонагалл.

Минерва обняла растерявшуюся Полумну за плечи и отвела в сторонку.

— Вас можно поздравить, дорогая?

— Откуда вы знаете? — прошептала Полумна.

— Ну вот знаю... так получилось. Вы умница, и мистер Забини тоже. И я желаю вам счастья.

— Спасибо.

Полумна улыбнулась и убежала в Большой зал.

Пока Минерва шла к своему месту за преподавательским столом, она успела раза три услышать, что прекрасно выглядит нынче утром. Она уселась на свой стул, чуть наклонилась вперед и поздоровалась с остальными. Шицзуки улыбнулась ей, Северус улыбнулся. Потолок являл собой ясное небо, озарённое лучами солнца. Только по бокам висели лёгкие облачка, но и они готовы были растаять.