Поцелуй Смерти (джен)

Сквозь неплотно задернутые шторы в комнату проникали лучи тусклого осеннего солнца, и на белую непрозрачную ткань ширмы ложились пятна света причудливой формы. Было очень светло, тепло и душно. В плотном воздухе витал дурманящий запах каких-то лекарств, слегка щекотал ноздри. От жесткой и слишком маленькой подушки невыносимо затекла шея.

Да здравствует старое доброе Больничное крыло!..

Я слегка приподнялся на локте и тут же недовольно поморщился. От ноющей шеи боль волнами растекалась по телу, концентрируясь где-то в области затылка. Голова казалась чугунной. Мысли путались, разбегались, точно тараканы, и я никак не мог призвать их к порядку. Мозговые извилины явно не желали напрягаться: организм настойчиво требовал, чтобы я снова лег.

Я сел, подтянув колени к груди, и упрямо попытался задуматься.

Больничное крыло. Хм, занятно… Я совершенно не помнил, как очутился здесь, не помнил своего возвращения в Хогвартс. Помнил старое кладбище, заброшенный склеп и пустой каменный гроб, мраморного ангела, одинокого ворона и далекую бледную луну. Помнил мрачную пыльную комнату, заколоченное окно, погасшую свечу, измученное лицо Малфоя, его дрожащую худую руку и хриплый голос.

А потом была только бесконечная черная пустота. Я, должно быть, потерял сознание. А друзья, как и обещали, пришли утром забрать меня, нашли мое бесчувственное тело и доставили в Хогвартс. Да, вероятно, все так и было.

Могу себе представить, какую картину обнаружили Гарри и Гермиона на кладбище поутру…

Перед мысленным взором вдруг вновь возникло исхудавшее лицо Малфоя, глубоко запавшие серые глаза, горящие лихорадочным блеском. Тонкие сухие губы произносили мое имя, а длинные белые пальцы пытались коснуться моей руки.

Что же это было: сон или явь? На самом ли деле я видел Драко Малфоя?

Прошло уже почти три месяца с момента его исчезновения. Люциус, поначалу так страшившийся огласки, серьезно запаниковал еще к концу сентября (видимо, первоначально он действительно считал, что Драко сбежал из дома) и привлек к поискам сына лучших ищеек Министерства. На плодотворности поисков это, однако, никак не отразилось — Малфоя-младшего невозможно было обнаружить. Заклинания не действовали, прорицатели разводили руками, а опросы свидетелей ровным счетом ничего не давали (главным образом потому, что рядом с Драко в момент исчезновения никого не было).

У Нарциссы Малфой, по слухам, случился серьезный нервный срыв. Официально о смерти белобрысого слизеринца еще не говорили, но все явно к тому шло.

И тут нате вам! Сам Драко Малфой! Вполне себе живой, хотя и не совсем невредимый. Грязный, исхудавший, ослабевший — но живой! Хотя измучили его, конечно, просто ужасно… Возможно, совсем скоро о смерти Малфоя-младшего действительно придется объявлять…

Если, конечно, предположить, что этот "живой скелет" мне вовсе не привиделся.

Мерлин! Мерзкий голосок Тетушки Интуиции угодливо подсказывал мне, что умирающий в заброшенном доме Малфой — это реальность.

Резким движением руки я распахнул светлые занавеси ширмы.

— Мадам Помфри!

В Больничном крыле было по-прежнему практически пустынно. За время моего отсутствия поцарапанного Нотта, очевидно, выписали, а из новых пациентов был только какой-то щуплый первокурсник, чем-то неуловимо напомнивший мне Невилла. Мальчик сидел на кровати в противоположном углу палаты, а школьная медсестра сосредоточенно наносила густую красновато-коричневую мазь на его правое предплечье.

Моего пробуждения мадам Помфри не заметила, поэтому вздрогнула от неожиданности, когда я позвал ее. Баночка с мазью выскользнула из пальцев колдомедика и закатилась под кровать. Первокурсник вздрогнул тоже и испуганно уставился на меня своими огромными глазищами.

Я сконфуженно хмыкнул.

— Извините, мадам.

Выражение испуга на лице женщины тут же сменилось крайней озабоченностью. Напрочь забыв про несчастного первокурсника и упавшую баночку мази, мадам Помфри едва ли не бегом устремилась к моей кровати.

— Мистер Уизли! Во имя всех Основателей, зачем же вы встали? Вы должны лежать.

Сухие теплые руки медсестры легли мне на плечи, заставляя опуститься обратно на кровать.

— Я сел, мадам, — покорно касаясь затылком "пыточной" подушки, машинально поправил я.

Как только колдомедик чуть-чуть отошла от моей постели, я вновь попытался подняться.

— Мистер Уизли!

— Со мной все в порядке, мадам, — быстро произнес я, буравя медсестру своими честными голубыми глазами. — Я чувствую себя прекрасно. Честное слово! Мне нужно к профессору Дамблдору.

— Профессор Дамблдор обязательно зайдет вас навестить. — Покосившись на меня, колдомедик взяла с тумбочки темный пузырек с каким-то зельем и огромных размеров металлическую ложку. — Директор каждый день заходит в Больничное крыло, специально чтобы узнать о вашем самочувствии. Думаю, он будет очень рад увидеть, что вы пришли в себя.

Я с некоторой опаской наблюдал за тем, как наполняется исполинская ложка, и сильно сомневался, что мне удасться проглотить все ее содержимое.

— А… долго я… не приходил в себя?

— Сегодня двадцать третье октября, четверг.

"Двадцать третье?.. Семнадцатого октября состоялся этот треклятый практикум, восемнадцатого я отправился на кладбище… значит, двадцать первого я… итого выходит… Сколько?!"

— Я проспал почти три дня?!

— Успокойтесь, мистер Уизли, успокойтесь. — Мадам Помфри поставила пузырек обратно на тумбочку, а "ложечку" поднесла к моим губам. — Вам нельзя нервничать. Организм сейчас ослаблен как никогда. Откройте, пожалуйста, рот, я дам вам лекарство…

— Не надо! — Я поспешно отодвинулся на другой край кровати, подальше от медсестры. — Я здоров. Самочувствие замечательное. Правда, можете меня уже выписывать! — и добавил скороговоркой, надеясь отвлечь внимание женщины: — А у вас мазь упала. Под кровать.

Колдомедик автоматически повернула голову в указанную сторону и наконец обратила внимание на щуплого первокурсника, по-прежнему наблюдавшего за нами из угла палаты. Мальчик сжался, поймав рассеянный взгляд медсестры.

Скорее всего, хаффлпаффец.

— Мистер Колдуэлл?

Первокурсник что-то невнятно промямлил в ответ. Мне почти стало его жаль. Мальчик действительно ужасно напоминал нашего Невилла — не внешне, по характеру. Оба они, очевидно, принадлежали к одному типу людей: стеснительных, робких, неуверенных в себе добродушных флегматиков. Я всегда искренне симпатизировал Невиллу (как, впрочем, и все, кто хорошо его знал — Лонгботтома на самом деле невозможно было не любить).

Эх, знать бы, где сейчас наш Невилл… Неужели, как и Малфой?.. Нет, даже думать об этом не хочу.

Ужас, ужас, ужас…

— Подождите еще немного. Необходимо закончить перевязку. Мистер Уизли, — я крупно просчитался, надеясь, что мадам Помфри отвлечется на Колдуэлла и забудет обо мне, — вы намереваетесь пить свое лекарство?

— Нет, — честно сообщил я, пытаясь нашарить ногой какую-нибудь обувь возле кровати. — Мне нужно поговорить с профессором Дамблдором.

— Профессор Дамблдор зайдет позже. Сейчас он занят. Мистер Уизли, будьте благоразумны, успокойтесь! И выпейте лекарство.

— Не могу. Я должен спешить. — Разговор явно шел по кругу. — Это вопрос жизни и смерти! Каждая секунда на счету!

Обуви я не обнаружил и, махнув на все рукой, решил пойти босиком. Мадам Помфри угрожающе надвигалась на меня с "ковшом" наперевес, и времени думать о подобных мелочах действительно не было. Я вскочил на ноги.

— Ой…

Только тут я понял, что за все время, проведенное мной в Больничном крыле, никто так и не удосужился меня одеть. Волшебники, называется… Школа Магии! А если бы я от переохлаждения скончался?

Хотя в такой духоте… маловероятно.

— Мистер Уизли, повторяю последний раз! Немедленно успокойтесь, примите снотворное… то есть, укрепляющее снадобье и ложитесь в постель! — Медсестра предприняла еще одну отчаянную попытку залить в меня зелье.

Вдобавок ко всему, "укрепляющее снадобье" было неприятного зеленовато-синего цвета, и от него исходил отвратительный резкий запах. Вероятно, "ложечка" этого зелья могла погрузить слона в пятилетний сон. Я был категорически не согласен засыпать на столь долгий срок.

Обмотавшись простыней на манер римской тоги, я осторожно пятился в сторону двери.

— Ну не пойдете же вы, в самом деле, к директору в таком виде!

— Кто вам сказал? Очень даже пойду.

У несчастного первокурсника, затравленно наблюдавшего из угла за всем этим беспределом, казалось, вот-вот случится разрыв сердца

— Ваше поведение отвратительно, мистер Уизли! — Мадам Помфри разозлилась окончательно. — Предупреждаю: если вы немедленно не перестанете буянить, я буду вынуждена снять баллы с вашего факультета!

— Снимайте, мадам. Хоть все сразу. И я не буянил вовсе! Мне просто необходимо срочно поговорить с профессором Дамблдором.

— Возмутительно! Да будет вам известно, мистер Уизли, обычно я не применяю к своим пациентам Связывающие Чары. Но для вас я, пожалуй, сделаю исключение.

— Если вы сейчас примените ко мне Связывающие Чары, я потом разобью в Больничном крыле все пузырьки с лекарствами! И начну вот с этого! — С самым кровожадным выражением лица я указал на бутыль с "укрепляющим снадобьем".

— Мистер Уизли!

— Мадам Помфри…

"До чего ты опустился, Рональд Уизли! До подлого шантажа! До безобразного скандала со школьной медсестрой! До беготни по Хогвартсу в одной простыне!.."

О, заткнись, Совесть! Тебя сюда не звали!

— Вот, полюбуйтесь, господин директор! — Мадам Помфри сделала широкий жест рукой в сторону моей кровати. — Студент, совершенно не думающий о своем здоровье! Лежать спокойно отказывается, лекарство принимать не желает. Позовите ему профессора Дамблдора — и все тут! За двадцать лет моей практики…

Директор укоризненно качал головой, во всем соглашаясь с возмущенной до крайности медсестрой. При этом он, правда, вполне добродушно улыбался, а в глазах его прыгали веселые чертики, что благополучно сводило весь эффект от нравоучений к нулю.

Я широко улыбался в ответ и покаянным голосом твердил, что мне очень стыдно. Одетый в любимую клетчатую пижаму, получивший возможность не пить омерзительно пахнущее зелье и поговорить, наконец, с директором, я был готов согласиться с чем угодно. Компромисс был достигнут.

Примерно пятнадцать минут мадам Помфри понадобилось, чтобы убедиться в моем искреннем раскаянии, отвести душу и забыть обиду. Затем, по молчаливой просьбе директора, колдомедик увела хаффлпаффца Колдуэлла в процедурную и оставила нас с Дамблдором наедине.

— Вы хотели о чем-то со мной срочно поговорить, мальчик мой, — обратился ко мне директор, едва за медсестрой закрылась дверь. — Я готов выслушать вас. Однако, прежде чем вы начнете рассказ, могу я спросить, как ваше самочувствие?

— Нормально, сэр. Нечто среднее между "плохо" и "очень плохо".

— Увы, но в вашем положении это действительно нормально. — Директор осторожно присел на краешек соседней кровати. — Полагаю, все прошло благополучно…

— Да, сэр, вполне. Все вышло точно так, как вы и говорили.

— Знаки?..

— Десять. Прибавилось всего по два на каждой руке. Я думал, будет хуже. Намного хуже… — Я закатал рукава пижамы, обнажая запястья. — Честно говоря, в глубине души я боялся, что стану Истинным некромантом к концу этих трех дней.

— Это не настолько быстрый процесс, мистер Уизли. — Директор покачал головой. — Пока вам нечего опасаться. Впрочем, способности ваши в любом случае стоит применять очень осторожно. Лишь в самых крайних случаях. Запомните: лишь в самых крайних!

— Я понимаю, сэр. Честно говоря, я бы с удовольствием вообще никогда ими не пользовался, вы же знаете… Но ведь это невозможно, верно?

Директор лишь грустно улыбнулся в ответ.

— Я почему-то так и думал.

Дамблдор внимательно посмотрел на меня поверх очков-половинок.

— Некроманты, мистер Уизли, являются своеобразными аккумуляторами энергии Смерти. Вы ведь понимаете, о чем я?

— Относительно, сэр. Вы имеете в виду, что мое тело способно накапливать это… эту…

— Энергию Смерти, мальчик мой. Энергию мира Мертвых. И не только тело, но и сознание. — Волшебник осторожно коснулся указательным пальцем моего лба; я закрыл глаза. — Но все это мелочи, а суть вы, как я вижу, уловили. Да, вас, мистер Уизли, можно назвать "точкой соприкосновения" между миром Живых и миром Мертвых, связующим звеном. Вы принадлежите в равной степени к обоим мирам, и в этом заключается ваша сила.

— Другими словами, я просто не могу не использовать способности некроманта, так как они — часть меня? — по-прежнему не открывая глаз, уточнил я.

— Совершенно верно. Кроме того, рано или поздно концентрация энергии Смерти непременно станет предельной. В этом случае Сила вырвется наружу, независимо от вашего желания. Именно это, я полагаю, и случилось на практикуме по ЗОТИ.

— И на уроке у профессора Хмури… то есть, у Барти Крауча-младшего, — очень тихо добавил я.

Директор кивнул.

— Да. Впрочем, в последнем случае были и положительные моменты. Если бы не вспышка вашей Силы, полагаю, мы бы до сих пор не знали, что в Хогвартсе преподает не настоящий Шизоглаз Хмури…

— В самом деле, удачно получилось, сэр… — Я сухо усмехнулся.

На какое-то время в палате воцарилась тишина. Дамблдор, очевидно, ждал, что я наконец начну свой крайне важный разговор, а я не знал, с чего именно начать. Прямо заявить: "Господин директор, я видел пропавшего Драко Малфоя!" — я отчего-то не мог.

— Профессор, скажите, Джинни… Фред и Джордж… они…

— О, ваши близкие… — Директор понимающе кивнул. — Мы с мадам Помфри сочинили довольно убедительную легенду. У вас обнаружилась аллергия на один из компонентов общеукрепляющего зелья, которое вы принимали после… обморока на практикуме. Поднялась высокая температура, появилась ужасная сыпь. Пришлось вам задержаться в Больничном крыле еще на неделю.

— Аллергия? У меня вроде никогда не было…

— Мистер Уизли, общеукрепляющее зелье, о котором идет речь, содержит экстракты ста пятидесяти различных трав, несколько компонентов животного происхождения, химические соединения. Весьма трудно определить, что именно спровоцировало приступ.

Я ехидно прищурился.

— И посещения наверняка были запрещены из-за моего скверного самочувствия.

— Несомненно.

— Представляю, как разволновалась мама. — Я тяжело вздохнул. — Да и Джинни…

— Молли хотела приехать в Хогвартс. К счастью, мне удалось ее отговорить. А вашу сестру и братьев Поппи поймала при попытке проникновения в Больничное крыло. Через окно. После отбоя.

Я ощутил невероятную теплоту в груди, в области сердца. Все-таки приятно, когда о тебе беспокоятся.

— А мадам Помфри?.. То есть, я хочу сказать, она…

— Она ничего не знает. — Профессор Дамблдор отрицательно покачал головой. — Однако мадам Помфри относится к той категории людей, которым действительно можно доверять. Она не станет задавать вопросов и никому не скажет о вашем исчезновении или… о тех символах, что изображены на вашем запястье. Не беспокойтесь на этот счет.

Я рассеянно кивнул, и вновь в комнате повисло молчание. Тишина почти ощутимо давила на плечи и сжимала грудную клетку. Пустым, ничего не выражающим взглядом я наблюдал за тем, как прыгает по подоконнику солнечный зайчик, как колышутся занавески от сквозняка, который так и не смогла одолеть мадам Помфри.

— Вы собирались что-то мне сказать, мистер Уизли, — терпеливо напомнил директор. — Полагаю, что-то важное.

— Да, я действительно хотел с вами поговорить, профессор. И это очень важно. Но я не уверен… и я не знаю, с чего начать, — честно признался я, сверля взглядом собственные колени.

— Начните с главного, мальчик мой.

Я устало вздохнул и поднял взгляд на директора. Дамблдор мягко и ободряюще улыбался.

Мерлин, гори оно все синим пламенем!

— Господин директор, я видел пропавшего Драко Малфоя…