На том стоим (гет)

Тео устал. Большую часть ночи он просидел над альбомами, читал старые письма и строил планы. Даже в кровати он не переставал думать о своём доме.

Строчки прочитанных писем прыгали перед глазами. Некоторые из них написал когда-то давно он сам. Самое первое послание — на утро после распределения на Слизерин. Все письма были ему дороги, каждое по-своему. Все, кроме последнего, присланного из Визенгамота. Его Теодор прочёл лишь однажды, но запомнил в нём каждое слово.

«В амнистии отказано. Имущество подлежит изъятию».

Так Нотт и провалялся без сна, буравя потолок над кроватью. Да ещё всю ночь ярко светила луна, влияющая на самочувствие Тео больше, чем обычно. Не будь он таким измотанным, мог бы выскользнуть в сад через окно и погулять, пока никто не видит, в каком именно обличье он гуляет. Банально хотелось взвыть.

По стенам спальни запрыгали тени, отбрасываемые сказочными узорами на шторах. Первые робкие лучи возвещали о рассвете.

Тео чертыхнулся.

— Лучше бы и не ложился.

Он быстро поднялся с постели с привычным настроением — жгучим желанием наговорить кому-нибудь безобидных гадостей. Не успел Нотт разлепить веки после умывания, как бодренький голосок заставил его подпрыгнуть от неожиданности.

— Полотенце, хозяин!

Тео отшатнулся к двери, сшибая флаконы и баночки.

Перед ним с полотенцем в тоненьких лапках стояла Эффи, она поочерёдно с Диппи и Лунни прислуживала лично молодому хозяину.

Ни один шаг Теодора в доме не оставался незамеченным. Десять домовиков оккупировали особняк леди Фоули.

Всё вокруг раздражающе блестело.

Иногда стоило только Тео поставить на подлокотник кресла чашку с оставшимся на дне осадком шоколада, к слову, его любимым осадком, и отвернуться на мгновение, как чашка уже пропадала.

Тео выучил имена всех эльфов, потому что по-другому прекратить их самоистязания не мог. То один, то другой домовик бросался наказывать себя, увидев недовольное лицо Нотта, не успевшего доесть изюминку на тарелке или сделать последний глоток какао.

Тётя, казалось, не замечала происходящего безобразия, а, может, вовсе получала от него удовольствие. Особенно благосклонно Эрика относилась к Эффи. Так уж повелось, что тётя любила запирать по всему дому ящики, а потом благополучно забывала охранные пароли. Видимо, сама Моргана одарила эльфийку способностью снимать подобные чары.

Благодарные раболепные эльфы сдували с Эрики Фоули каждую пылинку, приносили ей букет цветов по утрам, стирали, гладили и душили её одежду. Их любовь была безгранична, как безбрежный океан, в котором Тео тонул с каждым днём всё больше.

— Хозяин сегодня ранняя пташка, — пропела Эффи, ни на шаг не отставая от Теодора в коридоре. — Что он желает на завтрак? Лепёшки с мёдом или вишнёвым джемом, может быть, французские блинчики под кленовым сиропом? А может…

— На твоё усмотрение, — закатив глаза, перебил её Тео, ещё не зная, что тем самым только подпитал неуёмную любовь к себе.

— И чашечку какао со сливками? — пропищала эльфийка.

— Без сливок. И, ради Мерлина, чашку не нужно подбирать под цвет моей рубашки, — поторопился добавить Тео, пока Эффи не бросилась на кухню.

Он спустился на первый этаж особняка. В Фоули-хаусе всегда было светло, дом купался в лучах солнца. После Нотт-парка и слизеринских подземелий такое количество тепла и света смущало.

Тео занял ставшее за последние дни привычным место за столом, вытянул ноги и по-собачьи жадно втянул воздух. После потраченной без толку ночи тело ломило, а глаза слипались. Закинув руки за голову и потянувшись, Теодор стал ждать завтрак.

Через пару минут появились Диппи и Эффи. Они накрыли на стол, поставив перед хозяином, конечно же, и тарелку с блинчиками, и тарелку с лепёшками, обволакиваемыми ароматным золотым мёдом, стекающим по краям. Последней на столе появилась чашка горячего шоколадного напитка на тёмно-синем под цвет рубашки Тео блюдечке.

Нотт возвёл глаза к потолку, но ничего не сказал, только вздохнул, незаметно покосившись в сторону лоснящихся от счастья эльфов. Один неправильно истолкованный взгляд, и Диппи первым бросался биться головой о столешницу. С ним нужно было быть осторожнее всего.

За те несколько дней, проведённых у Эрики, Тео понял, что любимое занятие эльфов — смотреть, как едят их хозяева. Причём это зрелище, похоже, приносило им невероятный восторг и совсем не вызывало зависти. Стоило только Тео макнуть французский блинчик в предусмотрительно налитый в блюдечко кленовый сироп, как Эффи умилённо складывала ручки и счастливо вздыхала. Единственная предпринятая Тео попытка запретить наблюдать за приёмом пищи, чуть было не привела к трагедии.

— Доброе утро, — бодро сказала спустившаяся к столу Эрика.

Стоило Тео на секунду отвлечься на тётю и выпустить из поля зрения чашку с оставшимся на дне любимым осадком, как её и след простыл вместе с Эффи.

— Добрейшее, — раздражённо сказал Тео.

— Где вы только, молодой человек, успеваете с утра яда наглотаться? — улыбаясь, покачала головой Эрика. — Овсянку с сухофруктами, — деловито сообщила она Диппи, и он тут же исчез. — Тебя что-то тревожит? — спросила тётя, хитро посмотрев на племянника.

— Единственное, что меня тревожит в последнее время, — так это то, что скоро я смогу поспорить объёмом живота с профессором Слизнортом, — проворчал Теодор. — Я никуда не выхожу.

— Да кто же тебе не даёт?

— Да куда же я пойду? — в тон ответил Нотт. — Кому захочется связываться с сыном Пожирателя смерти?

— Насколько я знаю, не всё так плохо, — хмыкнула леди Фоули. — Твой однокурсник Блейз Забини устроился в отдел игр и спорта.

— Его отец как раз не был Пожирателем смерти, — процедил Тео. — У вас талант поддержать человека, тётя.

— Ну, а вот этот сыночек Люциуса? Хм-м… Малфой, — продолжила Эрика. — Я слышала, что…

— Малфой всегда выкрутится, потому что он Малфой! — рассердился Нотт. — А я нет! У Забини большие связи, у Малфоя большие деньги. Да ещё они все были оправданы только потому, что вовремя переметнулись на другую сторону! Даже отец Драко, я уверен, выкрутится в скором времени!

— Никто не мешал вовремя переметнуться Маркусу, — скучающе произнесла Эрика.

Тео вздрогнул и вскочил со стула, бросив на стол вилку. Эффи взвизгнула, отшатнувшись назад.

«Да как она смеет говорить такое!» — вспыхнул Теодор, готовясь разразиться гневной отповедью, но нужные слова не приходили. Всё верно…

— Если проблема заключается в этом, — сказала тем временем тётя, — мы могли бы обратиться к одному моему хорошему знакомому…

«Она сказала «мы», — нехотя отметил Нотт. — МЫ могли бы».

— …из Министерства — Комитета по избавлению от опасных существ.

— Опасных существ? — Тео хлопнул себя по лбу. Таким униженным он себя ещё не чувствовал. Неужели ему придётся выезжать в дома маглорождённых волшебников, чтобы избавить их от взбесившихся пикси и озверевших садовых гномов…

Наверное, стоит написать съехавшему с катушек Локонсу письмо с благодарностью. Его уроки с оравой неистовых пикси хоть где-то в жизни пригодятся.

— Мы учились с Робертом на одном курсе, — продолжала Эрика, улыбаясь, — и юноша сгорал от любви к моей персоне. Разве это не замечательно?

— Я просто в восторге, — процедил Теодор. Теперь он будет работать там, где мечтал видеть его отец — в Министерстве магии, да только не в Отделе международного магического сотрудничества, а в Комитете по ловле придурошных докси…

— Ну что же, Тео, жизнь порой даёт второй шанс… — произнесла миссис Фоули с жизнерадостным видом.

— Спасибо, тётя, огромное вам спасибо… — хмуро ответил Тео, пытаясь вспомнить, когда ему что-то давалось легко? Видимо, это конец. Всё, на что он может рассчитывать в этой жизни, давшей ему какой-то там шанс, — так это работать в убогом отделе и гонять по домам красных галстучков.

* * *

Даже для такой работы мало было прийти и сказать: «Вот он я».

Теодор познакомился с Робертом Флинтом — человеком лет шестидесяти с длинными седыми волосами. И пока тётка распивала с ним чаи на веранде, Нотт вдумчиво знакомился с уставом комитета по избавлению от опасных существ.

Перечень правил-требований немало его удивил.

Первое заключалось в изучении классификации Министерства магии. Ну, это ерунда.

Второе требование касалось отличных познаний в области ухода за магическими существами и ЗОТИ. Теодор мысленно передал привет Хагриду и его соплохвостам. С ЗОТИ тоже беда. Причём, существенная. Надо что-то делать.

Третье сводилось к умению вызывать Патронуса. Это для Тео оказалось неприятной неожиданностью.

И четвёртое правило гласило: волшебнику желательно быть анимагом для лёгкого нахождения общего языка с магическими животными.

Теодор Нотт подозрительно покосился на Эрику, хихикающую на веранде.

Неужели она знает? Как догадалась? Чем он себя выдал?

Эльфы донесли ей, что он анимаг?

Вскоре Теодор всё свободное время занял подготовкой к экзаменам (уходом за магическими существами да ЗОТИ, на которые он не ходил ни разу на седьмом курсе) и попытками вызвать Патронуса.

С последним дела обстояли хуже всего.

В беседке в саду собирались вечерами все десять домовиков и жадно смотрели на колдующего хозяина, остервенело машущего палочкой. Магические слова «Экспекто Патронум» звучали в голове Тео непрерывно.

Вызов защитника оказался непомерно сложным делом. Слишком светлая магия для сына Пожирателя смерти, который и в глаза-то Патронуса не видывал.

Жуткое количество умных книг превратило спальню Теодора в маленькую библиотеку. Плюнув на Патронуса, по ночам, больше не обращая внимания на усталость, Тео занимался анимагией.

Он уже и не помнил, на каком младшем курсе попал в секретную нишу замка, случайно зацепившись за доспехи рыцаря. Стена за спиной закрылась, и Тео тогда остался один на один с каменной преградой и небольшим ходом с противоположной стороны. Жгучее желание выбраться из ловушки после трёх часов бесцельного чтения заклинаний переросло в панику. Тео и сам не понял, что произошло, но неожиданно путь к спасению перестал казаться узким и непреодолимым. Он проскользнул в лаз и выбрался, проползши по нему, в старый кабинет чар. От радости Нотт замахал хвостом и только после этого понял — что-то с ним не так.

Иногда, размышляя о своей анимагической форме, Тео с горькой иронией сравнивал себя с потерявшим стаю волчонком.

Удел проигравших, растоптанных, побеждённых...

Если бы только его родители были рядом. Если бы он мог всё вернуть…

Но нет, он был вынужден сидеть в чужом доме и утыкаться в учебник ЗОТИ, который посоветовала ему купить Грейнджер, внезапно объявившаяся в книжном магазине.

* * *

Теодор не представлял, что будет так рад вернуться в стены замка. Он почувствовал облегчение, когда из-под пола восьмого этажа выплыл призрак факультета Хаффлпафф. Монах подсказал Нотту пароль для гаргульи.

Наконец винтовая лестница остановилась, и Тео очутился перед кабинетом Минервы МакГонагалл.

Он и не надеялся увидеть в глазах профессора уважение и понимание, поэтому был крайне удивлён тёплым приёмом, оказанным директрисой. Она усадила Теодора в кресло и разлила чай, только вместо привычной вазочки с лимонными дольками на столе МакГонагалл красовалась коробка печенья, украшенная шотландской клеткой.

Бывшая учительница внимательно выслушала Тео.

— Итак, мистер Нотт, вы просите меня перенести ваш экзамен по первоклассной ЗОТИ на неделю. Могу я узнать, с чем это связано?

Тео заставил себя сохранить спокойствие на лице и не выдать своё смущение.

— Я ещё не научился вызывать Патронуса.

МакГонагалл приподняла брови.

— И за неделю вы намерены этому научиться? Куда, вы говорите, поступаете?

Теодор не донёс кружку до рта, его вдруг охватили злость и раздражение.

— Я вообще не понимаю, зачем мне это надо! Можно подумать, скучечерви или полудохлые докси будут посылать в меня смертельные проклятья!

Всё спокойствие Тео ушло, а повисшая тишина казалась ему зловещей и тяжёлой. Это провал. Сердце болезненно затрепетало от мысли, что «Старая Кошка» его прогонит или ещё хуже — запретит сдавать дополнительные экзамены. Все его приятели с факультета будут двигаться вперёд, а он так и останется топтаться на месте, нет, даже хуже — сделает шаг назад. Сейчас его судьба решится.

— Вам нужен учитель, — произнесла Минерва МакГонагалл невозмутимым тоном и преспокойно сделала маленький глоток чая.

— Простите? Где же я его найду?

Директриса внимательно посмотрела на Нотта сквозь очки в квадратной оправе и слегка нахмурилась, от чего вокруг её глаз образовались глубокие морщины.

— В этом нет необходимости, он здесь — в Хогвартсе. Думаю, наш новый профессор ЗОТИ не откажется дать вам несколько уроков, — Минерва взмахнула палочкой, и из шкафа вылетела бумажная птичка. — Мистер Праудфут, — обратилась к ней МакГонагалл, — прошу вас, зайдите в мой кабинет.

Птичка на глазах у Теодора стала покрываться буквами и символами, а когда МакГонагалл легко качнула рукой, то записка выпорхнула в окно и понеслась куда-то вниз. Нотту даже захотелось подбежать к окну и посмотреть, не швырнул ли ветер крохотную пичугу о камни.

Тео не думал, что профессор МакГонагалл будет так внимательна к нему. Она не любила бурных проявлений эмоций и сама являлась воплощением строгости и сдержанности. Директор всё планировала и требовала от других чёткости и твёрдости, будь то взмахи палочкой или меню для рождественского ужина Хогвартса.

Через несколько минут дверь кабинета директора открылась, и в помещение вошёл грозный мужчина, показавшийся Тео смутно знакомым. По его лицу Нотту стало ясно одно: его ждёт очень долгая неделя подготовки.

* * *

— Опасные существа — это не только пикси, погребины и гномы, — усмехнулся Джайлс Праудфут, наблюдая за тем, как Тео вызывает из палочки очередную струю серебристого газа.

Щёки у Нотта горели, по виску стекала струйка пота. Слишком много сил приходилось затрачивать на это едва заметное в дневном свете облако белёсого газа, если бы в кабинете не было так темно, можно было бы принять Патронус Нотта за призрачный колпак Пивза.

— Дементоры, инфери, банши и акромантулы — все создания мрака боятся света Патронуса.

Тео прекратил попытки и повернулся к учителю. Слова о дементорах наполнили сердце Нотта жгучей тоской по отцу. Пустота — вот что он чувствовал каждый день. Пустота потери.

— Скажите, сэр… а можно ли вызвать телесного Патронуса без палочки, например, заключённому в Азкабане?

Праудфут изогнул брови.

— Это магия высшей категории, Теодор. Патронус — не заклинание, а хранитель, который становится человеку ближе фамилиара. Он является воплощением светлых, ничем не омрачённых эмоций. Я никогда не видел волшебника, способного вызвать его беспалочковой магией даже против одного дементора, что уж говорить о тюрьме, где обитают сотни.

— А-а! — махнул рукой Нотт. — Что толку, если я даже с палочкой ни на что не способен!

— Садись!

Стул сам подъехал к Теодору, предлагая опуститься и отдохнуть.

— Может быть, тебе стоит подобрать другое воспоминание? — серьёзно спросил бывший аврор. — О чём ты думаешь, когда колдуешь?

Тео поёжился и раздражённо повёл плечами. О чём он думает? Нотт прикрыл глаза. Перед его взором предстала мать, сидящая в кресле в саду. Вокруг цветут фруктовые деревья. Неподалёку стоит отец с новеньким Нимбусом в руках. Он говорит: «С днём рождения!», но когда Тео протягивает руки к вожделенному подарку и поднимает взгляд на отца, чтобы поблагодарить, черты Маркуса Нотта искажаются. Теодор видит только маску, в прорезях которой абсолютный холодный мрак. Женский голос за спиной шепчет: «Прости нас». Деревья занимаются пламенем. Тео один среди подбирающегося к ногам огня.

— Всё намного серьёзней, чем я думал. И это называется самым счастливым воспоминанием? — помрачнел Праудфут. — О чём бы ты ни думал, это не то, что надо. Тебя даже сейчас бьёт дрожь.

Тео сглотнул.

— Прошлое на то и прошлое. От того, что творится в твоей голове, — Джайлс Праудфут дотронулся палочкой до виска, и на её конце появилась тонкая серебряная нить, — оно не изменится, хоть хорошее представляй, хоть плохое, — учитель вытянул руку, и к нему в ладонь из щёлкнувшего замком саквояжа прилетела колба. — Ты путаешь воспоминания и фантазии, — Праудфут поместил полоску света в склянку. — Я вижу, у тебя не так много хороших воспоминаний. Не омрачай те, что есть.

Нотт слабо кивнул, чувствуя себя измотанным и опустошённым.

— Завтра мы продолжим, а на сегодня достаточно. Ты вполне способный ученик, Теодор... Я до сих пор не разобрал все свои вещи, — Праудфут усмехнулся и взмахом палочки призвал большую коробку, до этого мирно пылившуюся в углу кабинета ЗОТИ. — Где это видано? Учебный год ещё не начался, а профессор уже валится с ног от усталости. Боюсь, дети окажутся пострашнее многих противников, встречавшихся мне прежде.

— Это уж точно.

— Не желаешь помочь мне? — с прищуром поинтересовался Джайлс.

Теодор пожал плечами.

Нотту не хотелось, чтобы этот человек считал его неблагодарным. Он принялся доставать из коробки многочисленные волшебные приборы, часть которых была знакома Тео ещё со времён преподавания в Хогвартсе Грюма. Ящики стола сами подплывали к Праудфуту, укладывающему туда проявители и детекторы. В нескольких странных зеркальных цилиндрах Тео распознал вредноскопы.

— Переделал из того, что было под рукой, — пояснил учитель, усмехнувшись. — Почти весь этот хлам — результат моего жалкого творчества.

За вредноскопами из коробки была выужена большая модель галактики, крутящейся в огромном рыбьем глазе. Да уж, с фантазией у бывшего аврора было всё в порядке.

Под полуразвалившимся луноскопом оказалась заштопанная мантия, которая изменила цвет кожи на руке Тео, когда тот развернул ткань.

— Заклинания морока, — бросил Праудфут, едва взглянув на изумлённого Нотта. — А вот маску с рогами лучше не трогай. На ней вечное заклинание Фурункулуса.

Тео улыбнулся уголком губ. Некоторые предметы новоиспечённого профессора больше подходили для баловства, чем для защиты от серьёзной тёмной магии.

Наконец пришла очередь резной шкатулки. В ней лежал странный предмет, который Тео вытянул за золотую цепочку. Он представлял собой несколько прочно сцепленных между собой дисков с изящными серебряными цифрами по краям. Они располагались вокруг линзы, за которой блестел песок, заполнявший её только на одну половину. Сверху к дискам за металлический изогнутый луч крепилось янтарное солнце. Невероятная красота!

Тео покрутил волшебный предмет в руках и увидел с обратной стороны изящную чуть светящуюся надпись:

«Могу я солнце обогнуть,

Исправить всё с тобой рискнуть.

Мне дни и годы по плечу.

Я время вспять оборочу.

Жизнь шанс даёт тебе, мой друг.

Лишь поверни мой внешний круг.

Но коль захочешь ты назад,

Прийти на выручку я рад.

Все ошибаются порой.

Вернуться чтоб, шепни: «Домой».

Странное чувство посетило Тео, словно прочитанные слова были ему смутно знакомы.

— Что это? — с трепетом спросил Нотт.

Джайлс Праудфут резко вырвал из его рук артефакт и сунул на самое дно коробки.

— Это моя самая большая ошибка, — отрезал волшебник, его голос зазвучал почти враждебно. — Оставь.

Смягчившись, Праудфут покачал головой.

— Вечное напоминание о моей минутной слабости. Моё изобретение, совсем не оправдавшее надежд. Я был уверен в себе настолько, что это сыграло против меня, — Джайлс хлопнул настороженного Теодора по плечу, взмахнул палочкой и наложил на коробку охранное заклинание. — Прошлое на то и прошлое, — добавил бывший аврор.

Тео кивнул и поднялся на ноги.

Ему надо было выйти на свежий воздух и подумать.

Уже на пороге Нотт вспомнил, что собирался зайти к МакГонагалл и задать пару вопросов по анимагии. Но теперь что-то изменилось, хоть Тео и сам не осознавал до конца, что именно; только понимал, что уже никогда этого не сделает — не обратится за помощью к директрисе. Нотт бросил быстрый взгляд на старую пыльную коробку, где на дне рядом с рогатой уродливой маской лежало «вечное напоминание о слабости» хозяина этого кабинета, развернулся и ушёл.

* * *

Тео зажёг лампу и поставил её на стол. Через открытое окно в библиотеку лился лунный свет. Жаркий августовский воздух наполнял помещение.

Повинуясь желанию Нотта, несколько книг сами соскользнули с полок и плавно опустились рядом с лампой. Тео знал, что искать, и, несмотря на духоту и летнюю жару, ощущал, как его прошибает дрожь от нетерпения.

Страница за страницей.

Слова. Слова.

Наконец, обе руки Теодора сжались в кулаки. Нотт шумно перевёл дыхание.

Перед Тео был тщательно выполненный рисунок — иллюстрация в старой книге.

На кремовой бумаге был изображён предмет, переливающийся золотой краской, а ниже приводилась надпись, сделанная на его ободке. Знакомая надпись, похожая на другую...

«Я отмечаю каждый миг.

Я тайну времени постиг.

Легко я солнце обогну,

Тебя на час назад верну.

Помочь тебе мне по плечу.

Исправить всё с тобой хочу».

Тео смотрел на строчки так, будто ничего не произошло, не переменилось, хотя в душе разливалось торжествующее понимание. Его сердце стучало неестественно размеренно и спокойно. Волчья кровь.

Заголовок в старой книге гласил: МАХОВИК ВРЕМЕНИ.

«Жизнь порой даёт ещё один шанс…» — пронеслось в голове Тео. Так ему сказали однажды? Мир — всего лишь замкнутый круг.