Lux in tenebris (гет)

В созвездиях какая-то угроза,

Что этот пир лишь горькое начало

Моей судьбы, и кончится она

Безвременной, насильственною смертью.

Гермиона взяла поднос, который на этот раз был легче обычного. Вместо привычного кофейника на нем стояла одинокая кружка с восхитительно пахнущим капучино.

— Что-то новенькое? – спросила она у экономки. – Обычно он пьет черный.

— Сама удивилась, — пожала плечами та. – Сегодня зашел на кухню и попросил сделать именно такой.

Капучино так капучино. Гермиона отправилась в кабинет коменданта. Тот сидел за столом, уставившись в окно, и вздрогнул при ее появлении.

— Ваш кофе, сэр.

Гермиона поставила поднос перед ним, не удержавшись от того, чтобы в последний раз не вдохнуть потрясающий аромат горячего напитка. Как же давно она не пила кофе! Несмотря на дружеские отношения с новым поваром, нечего было и просить его об одолжении – паренек трясся как осиновый лист от одной мысли, как поступит Макнейр, если узнает о такой вольности. Оставалось только бросить прощальный взгляд на комендантскую кружку и отойти от стола. Гермиона уже приготовилась уходить, как вдруг…

— Хочешь попробовать?

Она изумленно вскинула голову и встретилась взглядом с Макнейром. Тот приветливо смотрел на нее, протягивая кружку.

«Что?!»

— Думаю, ты не отказалась бы от кофе, — он попытался улыбнуться и сделал приглашающий жест. – Угощайся!

— Нет-нет, спасибо, — она смутилась, не зная, как реагировать. «Что ему нужно от меня?» Не было ни малейшего желания подходить к коменданту лишний раз.

Но Макнейр, казалось, ничего не заметил и вознамерился проявить настойчивость.

— Ну же! – в его голосе послышалось легкое нетерпение. – Бери.

Гермиона приблизилась и осторожно взяла кружку у него из рук. Ощутила мимолетное прикосновение его пальцев к своей руке и, вздрогнув, отошла на несколько шагов. Она стояла, сжимая в руках горячую кружку, и не смела пригубить напиток. Макнейр пристально следил за ней.

— Пей, — голос его прозвучал чуть хрипловато.

Медленно Гермиона поднесла кружку к губам и отпила немного. Никакого вкуса, даже запах словно испарился. Она хотела улыбнуться, но не могла. Удовольствие превратилось в пытку.

— Еще, — казалось, комендант надеялся взглядом прожечь ее платье. И Гермионе совсем это не нравилось. Она почувствовала, как в глубине души нарастает тревога, и снова отступила на шаг.

— Пей еще, — повторил Макнейр, на этот раз более настойчиво; в голосе проскользнула стальная нотка. Искушать его явно не стоило. Гермиона быстро сделала глоток, но поперхнулась, закашлялась, кружка дрогнула в руках, и кофе пролился ей на грудь.

Макнейр встал и подошел к ней вплотную. Как в тумане Гермиона наблюдала за ним: вот он достает белоснежный носовой платок и промокает ее платье, размазывая коричневую грязь еще больше.

— Осторожнее, — тихо пробормотал Макнейр. Движения были очень медленными, она чувствовала его пальцы на своей груди даже сквозь ткань и не могла вздохнуть, словно ей мешал камень. – Ты не обожглась? – спросил он. Гермиона сглотнула, собираясь открыть рот и заверить его, что на этот раз все в порядке, но Макнейр решительно потянулся к вырезу платья.

Гермиона следила за ним расширившимися от ужаса глазами.

— Нет… нет, — она попыталась отстраниться, но он удержал.

– Я посмотрю, — сказал комендант. – Не двигайся.

Он расстегнул пуговицу, обнажив ключицу и верхнюю часть груди до бюстгальтера. Ожога не было. Только кожа – белая и гладкая — и маленькая родинка чуть пониже шеи. Комендант сглотнул, медленно провел рукой по девичьей груди. Гермиона почувствовала, что ноги подкашиваются, еще немного – и она упадет. В ушах шумело, воздух, казалось, перестал поступать в легкие. Наконец Макнейр шумно вздохнул, убрал руку и отошел от нее. Гермиона попыталась собраться с мыслями, но в голове царил полный хаос. Единственное, на что хватило выдержки — это застегнуть злополучную пуговицу дрожащими пальцами.

— Я могу идти? – спросила она слабым голосом.

— Да, — комендант кивнул, по-прежнему глядя в сторону.

На негнущихся ногах Гермиона направилась к двери.

— Подожди!

«О нет! Что еще?»

— Да, сэр?

Она повернулась и встретилась взглядом с Макнейром.

— Сегодня мне плохо застелили кровать. Поменяешь белье.

— Хорошо, сэр. Я немедленно…

— Нет, не сейчас. Я позову тебя, когда пойду спать. Днем у тебя много работы.

— Нет, совсем немного, — не раздумывая, выпалила Гермиона.

Макнейр дернул бычьей шеей.

— Нет. Не сейчас. Вечером.

— Да, сэр, — а что еще можно было ответить?!

— Иди.

* * *

Она стояла, крепко прижимая к себе стопку свежего белья, и не решалась войти, хотя и знала, что Макнейр уже ждет ее. Наконец, собрав все свое мужество, нерешительно постучала.

— Войдите! – послышался приглушенный голос коменданта.

— Я пришла поменять простыни, — торопливо пробормотала Гермиона, прикрывая за собой дверь.

Макнейр кивнул.

— Отлично.

Гермиона положила свою ношу на тумбочку и принялась снимать старые простыни. Комендант внимательно следил за каждым движением; она спиной чувствовала его взгляд. Некстати вспомнилась сцена, которую она невольно подглядела здесь. Ведь на этой самой кровати… Гермиона почувствовала подступающую тошноту. Чтобы отвлечься, она закусила губу и сосредоточенно принялась расправлять складки.

Вдруг раздался стук в окно. Гермиона вздрогнула и обернулась. Макнейр распахнул створку, в комнату влетела маленькая рыжая сова, опустила ему в руку записку и тут же вылетела обратно. Комендант развернул послание, прочитал, нахмурился и, бросив «я скоро вернусь», стремительно вышел из комнаты. Гермиона облегченно вздохнула. Одной ей стало гораздо комфортнее. Как вовремя появилась эта сова! Вряд ли Макнейру удастся быстро покончить с делами.

Гермиона ловко и аккуратно заправила постель, взбила подушки и расстелила сверху покрывало. Она нагнулась, чтобы подобрать использованное белье, а когда выпрямилась, едва не столкнулась с комендантом. Он вернулся абсолютно бесшумно и теперь стоял к ней вплотную. Бесцветные глаза горели, лицо побледнело. Гермиона сжалась и отпрянула в сторону.

— Погоди, — Макнейр шагнул вперед и схватил ее за руку. – Оставь это, – отобрав у нее старые простыни, бросил их на пол.

Несколько мгновений он смотрел на Гермиону, потом поднял руку и осторожно стянул с ее головы косынку, освобождая волосы. Когда непослушная каштановая копна рассыпалась по плечам, его зрачки расширились, а рот чуть приоткрылся.

Воздух вокруг, казалось, загустел. Все чувства притупились, Гермиона наблюдала за происходящим будто со стороны.

Она даже не вздрогнула и не удивилась, когда Макнейр стиснул ее плечи и резко притянул к себе. Опустив голову и шумно дыша, он покрывал поцелуями ее шею и грудь. Гермиона отпихивала его голову руками и, сжав зубы, пыталась вывернуться из железных объятий, но с тем же успехом можно было бороться с медведем. Страх внезапно обрушился на нее, с каждой секундой становясь все сильнее.

— Не надо! – в ужасе шептала она. – Пожалуйста, остановитесь, отпустите меня!

Но Макнейр, казалось, ничего не слышал. Раздался треск разорванной ткани, и зеленое платье тряпкой упало пол. Гермиона разрыдалась.

— Не надо! Нет! Что вы делаете?!

Вместо этого он бросил ее на только что застеленную кровать. Гермиона плакала, царапалась, молотила его кулаками, пыталась вырваться, но все было тщетно. Макнейр навалился на нее всем телом, так, что она почти задыхалась. А потом началось самое ужасное... В какой-то момент Гермиона перестала вырываться, обезумев от боли и отчаяния. Казалось, эта пытка никогда не прекратится. Наконец он выгнулся, вздрогнул и откинулся на кровать рядом с ней, шумно дыша. Гермиона лежала, не шевелясь, чувствуя боль не только во всем теле, но и в разорванной в клочья душе.

Спустя какое-то время Макнейр глухо застонал и сел, схватившись за голову. Гермиона не обращала на него внимания. Но вдруг он резко дернулся и, опустив руки, с ужасом уставился на нее.

— Что ты наделала? — задыхающимся голосом выдавил комендант. – Я… Ты же… Мерзкая грязнокровка!

Он порывисто вскочил и остановился в нескольких шагах от кровати. От неожиданности Гермиона вздрогнула и повернула к нему голову. И внутри все оборвалось, когда она увидела устремленный на нее взгляд, полный холодной ненависти.

— Никто не должен узнать об этом, — прошептал Макнейр. Несколько мгновений комендант стоял неподвижно, мучительно нахмурив лоб, словно пытался найти какое-то решение. Впрочем, долго думать ему не пришлось — самый надежный выход из сложившейся ситуации был очевиден. Лицо Макнейра посветлело, а глаза загорелись решимостью. – И никто не узнает, — он направил на нее волшебную палочку и произнес: – Авада Кедавра!