Они знали (джен)

Я считал его моим другом. Собственно, сейчас, утверждая это, я задаю себе вопрос: а считал ли он другом меня? Не знаю. На это трудно ответить. Я уважал его, хотя к моему уважению примешивалась зависть. Не могло не задевать, что мой протеже превосходит меня во многом. Он не был мне ровней ни по каким параметрам: я — представитель древнего чисткровного рода, владелец большого состояния и самых красивых поместий во всей Англии. И он — нищий полукровка, чье достояние исчерпывалось волшебной палочкой и какой-то лачугой в магловских трущобах. Однако же, его ценил наш повелитель, а многие из наших, хоть и ненавидели его, но откровенно побаивались. Именно это умение поставить себя и привлекло впервые мое внимание к Северусу Снейпу.

Почему из всей толпы первокурсников, поступавших в Хогвартс в тот год, я выделил этого мальчика? Прежде всего, на него обратил мое внимание Урхарт — четверокурсник. Он был в какой-то мере моим заместителем, подразумевалось, что когда я окончу школу, он станет старостой Слизерина. Так вот он и рассказал мне о том, как в его купе, где он сидел со своей младшей сестрой, рэйвенкловкой Кристиной и ее друзьями, зашли двое первокурсников. Этот мальчик и рыжая девчонка, у которой на лице было огромными буквами выведено «гриффиндорка». Причем оба выглядели так, словно до этого с ними произошло нечто неприятное. Они сели у окна и девочка стала выговаривать мальчику за то, что он «не должен был связываться с этими противными мальчишками». И вообще, какая разница, на какой факультет они попадут. Да, она знает, что он давно мечтает о Слизерине, что там была его мама. Но разве это так уж важно?

По словам Урхарта, мальчишка промолчал, вытащил из сумки потрепанную книгу, как понял Урхарт — учебник по Защите за третий курс и погрузился в чтение. Временами он поднимал глаза на свою рыжую подружку, которая отрешенно глядела в окно. Когда поезд остановился и Урхарт с Кристиной и другими старшекурсниками вышел на платформу, он видел, как девочка схватила друга за руку и потянула его на громкий голос Хагрида — хранителя ключей.

Признаюсь, я был заинтересован. Когда в шеренге новичков мне указали на эту пару, я всмотрелся в мальчика пристальнее… Мой отец научил меня распознавать нужных людей с первого же взгляда. Он всегда говорил: «Ищи настоящую гордость! Если она есть — ее не спрячешь под бедной одеждой и непрезентабельной внешностью». За годы учебы в Хогвартсе я не раз имел случай убедиться в правоте этого тезиса.

У Северуса эта гордость была. Когда он подошел к нашему столу, я дружески приветствовал его и посадил рядом с собой, тем самым обозначив, что этот первокурсник находится под моим покровительством. Некоторые смотрели на меня с недовольством, но я был уверен, что сделал верную ставку.

После первого же месяца занятий, стало ясно, что я не ошибся в Северусе. Его познания поражали даже меня. Чтобы полукровка разбирался в Темной магии едва ли не лучше чистокровных старшекурсников — такое казалось почти невероятным. Вскоре мне передали, что и наш декан заметил его дарования в зельеварении, хотя предложение протекции было отвергнуто сразу и резко. Мне подобное поведение казалось опрометчивым и чересчур самонадеянным, но в дальнейшем выяснилось, что с независимым характером Северуса бороться бесполезно. Он принадлежал к числу людей, желающих всем быть обязанными исключительно самим себе.Близости ни с кем из слизеринцев у него не получилось. Нет, он общался с Малсибером и Эйвери и даже достаточно часто и много, но все равно предпочитал одиночество. Нелюдимость и мрачность отталкивала от него тех, кто мог бы быть ему полезен. Я часто выговаривал ему за это, а также за совершенно неподходящие связи.

Лили Эванс — грязнокровка с Гриффиндора явно не могла считаться приемлемым обществом для слизеринца. Однако Северус не прекращал общаться с ней. Девчонка эта влекла его, как магнит. Я тратил свои увещания впустую. Он не желал порывать с ней, несмотря ни на какие убеждения и доводы.

Я подозревал в их отношениях нечто большее, чем дружба. То есть, она-то, наивная до идиотизма, как все гриффиндорцы, именно так все и воспринимала. А вот у меня было впечатление, что Северус ею серьезно увлечен. Точно также думала Цисси — уже тогда моя невеста. Нужно сказать, я слегка посмеивался над серьезностью, с которой она об этом говорила. Я никогда не верил в так называемую «любовь».

Цисси всю жизнь являлась самым близким и преданным мне человеком, я знал, что могу положиться на нее во всем, что найду в ней поддержку и понимание в любой ситуации. Но к любви это, как я был в то время убежден, не имело никакого отношения. Цисси была красива, умна, чистокровна, прекрасно воспитана, мне нравилось ее общество, нравилось с ней разговаривать. И она испытывала по отношению ко мне те же самые чувства. Наши семьи справедливо находили, что мы составим идеальную пару, прекрасно подходящую друг другу. Родители, со свойственной им предусмотрительностью, сумели понять, что мы будем самыми лучшими спутниками жизни друг для друга. Все было строго в традициях древних чистокровных семей. Ни я, ни Цисси не питали никаких романтических иллюзий. Любовь — сказка для дураков, вроде Дамблдора и его обожаемых гриффиндорцев. В новом порядке, который, как мы верили, скоро установит Темный Лорд и его сторонники, этим выскочкам наконец укажут их законное место.

Естественно, я сразу же подразумевал, что Северус может стать предметом внимания самого Темного Лорда. И спешил преподнести ему такой талант раньше, чем это сделает кто-либо еще. Сейчас я могу откровенно сказать, что служил Темному Лорду, не только из-за того, что его искони поддерживала вся моя семья, но и потому, что искал своей выгоды. Идеи господства чистокровных были почти священны для нашего рода, но не меньше значения имело то, что Темный Лорд мог дать мне и моей семье еще больше власти и влияния. Тем больше я сейчас жалею, что не смог тогда предвидеть его окончательный крах.

Но честолюбивые желания Северуса Снейпа явно не ограничивались только богатством и властью. Его жажда знаний, склонность к экспериментам, так свойственная и самому Темному Лорду, его научные изыскания — все это тоже могло в умелых руках сделаться сильным инструментом воздействия. Потому я и не понимал, отчего Северус так держится за эту грязнокровку и вопреки всем уговорам, не желает расставаться с ней. Мысль о его влюбленности даже не приходила мне в голову. Я считал его увлечение детской блажью, которая пройдет с возрастом.

Когда я закончил Хогвартс, между мной и Северусом не прекращалась постоянная переписка. К тому же, как мне писала Цисси — у нее установились с ним отношения, которые можно было бы назвать более доверительными, чем с остальными студентами нашего факультета. Из года в год его способности приносили все более блестящие результаты. Уже к моменту выпуска Цисси он входил в число самых одаренных студентов во всей школе. Идеи Темного Лорда, несомненно, нравились ему, он нашел их здравыми и правильными для себя. Огорчало только то, что он все еще продолжал общаться с этой Эванс. Спору нет — она была красива, так красива, что от легкого романа с ней не отказался бы даже я, не будь она грязнокровкой. Но Северус, как мне казалось, должен был понимать, что между ними не может быть ничего. Поэтому, узнав, из надежных источников, что они на пятом курсе перестали общаться — я был обрадован и решил, что теперь Северус уж точно будет на нашей стороне.

Период между пятым и шестым курсами был для него тяжелым. Вдобавок к ссоре с Лили Эванс, летом того же года умерла его мать — последняя представительница древнего и некогда влиятельного рода Принцев. Как я выяснил уже постфактум, после ее смерти Северус остался практически без средств к существованию. Поэтому я не удивился, когда на обычное приглашение приехать на каникулы в мой замок, он ответил отказом. Я мог бы помочь ему материально, но знал, что он не только не будет благодарен мне за это, но сочтет себя оскорбленным предложением помощи. По правде сказать, эта его щепетильность меня удивляла. С помощью денег я мог открыть практически любую дверь, сговориться с кем угодно, пожертвования на благотворительность позволяли мне обзаводиться полезными связями, подчинять своей воле нужных мне людей. И все они — от министра, до владельца какой-нибудь жалкой лавки, с готовностью принимали мои деньги. А тот, кого я называл своим близким другом, неизменно отказывался от любых предложений финансовой поддержки. Исходя из этого, я счел благоразумным оставить Северуса на время в покое. У меня довольно было и своих забот. Будущим летом должна была состояться наша с Цисси свадьба, и Темный Лорд любезно позволил мне заняться ее подготовкой. В конце-концов, нам некуда было торопиться. Положение складывалось в нашу пользу. Я решил, что представлю Северуса повелителю сразу, как только он окончит школу. Он уже заинтересовался талантливым юношей по моим рассказам.

По результатам Ж.А.Б.А. Северус превзошел даже меня. Представив его сразу после выпуска повелителю, я заметил, что Темный Лорд не просто благосклонно отнесся к Снейпу, но явно с первых же дней выделил его среди других своих слуг. В большой степени этому способствовали его блестящие дарования. Демонстрация навыков в Темных Искусствах, включая несколько оригинальных заклинаний его собственного изобретения — в частности то, которое мы использовали на Чемпионате по квиддичу, репутация одного из лучших мастеров зельеварения во всей Британии, что для восемнадцатилетнего парня было просто невероятно, уровень владения легилименцией и окклюменцией, уступающий разве что самому Темному Лорду — это впечатляло. Неудивительно, что Темный Лорд поручил шпионаж за Дамблдором именно ему.

За все время нашей совместной деятельности, имя той гриффиндорки ни разу не проскользнуло в наших с Северусом разговорах. В «Пророке» писали что-то о том, что она вышла замуж за Джеймса Поттера — отвратительного выскочку из семьи предателей крови. Мне не было до нее никакого дела, и я пребывал в твердом убеждении, что и Северус давно забыл о ее существовании. В самом деле, не мог же я предположить, что он все еще помнит, а уж тем более любит ее. Я и заинтересовался-то ею снова лишь потому, что после того, как Северус рассказал о пророчестве, Темный Лорд поручил мне выяснить, кто может подходить под данное там описание…

Узнав о выборе, сделанном Темным Лордом, Северус словно сошел с ума. В дальнейшем я узнал о разговоре между ними, о том, что Северус просил повелителя не убивать эту девчонку, ведь ему нужен был только ее сын. Даже тогда я, подобно повелителю, не усмотрел в этой просьбе ничего, кроме желания развлечься с красивой игрушкой. Такое желание я вполне понимал. Несмотря на то, что у меня и Цисси была прекрасная семья и только что родился наследник, я время от времени позволял себе легкие интрижки на стороне. С моей точки зрения, это ровно ничего не значило. У меня и в мыслях не было разрушать мой брак, который значил куда больше, чем все женщины, бывавшие в моей постели. Я абсолютно не воспринимал такие пустяки, как нарушение верности. Потому до сих пор у меня не укладывается в голове какая-то часть мотивов Северуса. Если бы он хранил верность пусть даже самой лучшей и чистокровной из женщин, хотя бы она и была его женой — это уже было бы достаточно фантастично. Но хранить верность той, которая отвергла его, не ставила в грош, предпочла ему другого, которая «истерзала его сердце», как выражалась Цисси, которая, будучи его врагом, наверняка презирала его и ненавидела его — это нечто совершенно непостижимое для моего рассудка.

С исчезновением Темного Лорда, мы оба удачно выбрались из трудного положения. И меня и Северуса официально оправдали, объявив о нашей непричастности к деятельности Темного Лорда. Я знал, что за Северуса заступился Дамблдор и мог только позавидовать его хитрости и изворотливости. Большая часть сторонников Темного Лорда тоже были оправданы, лишь одержимые фанатики, вроде моей свояченицы попали в тюрьму, да еще те, кого сдал предатель Каркаров.

Следующие десять лет мы с Северусом виделись раз от раза. Он работал в Хогвартсе, я занимался своими делами. Пожалуй, именно наличие в Хогвартсе Северуса побудило меня поддаться на уговоры Цисси и не отсылать Драко за границу. Я знал, как нежно моя жена любит нашего сына и, хотя, находил, что она порой уж слишком его балует, не мешал ей. Я надеялся, что в Хогвартсе, влияние Северуса, человека строго и сдержанного, нивелирует недостатки в его воспитании. А в том, что мой сын попадет в Слизерин у меня не было никаких сомнений.

В Хогвартс Драко пошел одновременно с Гарри Поттером — Мальчиком-Который-Выжил. Сначала я советовал сыну подружиться с героем, но между ними вместо дружбы возникла сильная вражда. Мальчишка был гриффиндорцем до мозга костей, как и его покойные родители. Приезжая домой на каникулы, Драко не раз рассказывал мне, что и Северус терпеть его не может. Я не удивлялся — мне было хорошо известно о вражде, существовавшей в школьные годы между Северусом и отцом мальчишки, а также его крестным — Сириусом Блэком, кузеном моей жены. Естественно, зная о том, как Северус относится к мальчишке, никто бы не заподозрил, что Снейп может действовать в его пользу…

Возвращение Темного Лорда я предвидел. Метка проявлялась в течение целого года. Я думал, что повелитель мертв, но коль скоро он оказался жив, то мне ничего не оставалось делать, как при вызове сразу аппарировать на то кладбище и засвидетельствовать ему свою преданность. Тогда меня не волновало присутствие связанного Поттера, никто из нас не думал, что мальчишке удастся остаться в живых. Отсутствие среди Пожирателей Смерти Северуса не взволновало меня. Во-первых, меня слишком беспокоила собственная безопасность, чтобы думать об участи старого друга, а во-вторых, я был уверен, что Северус сможет выкрутиться в любом случае.

И я не ошибся: он появился два часа спустя и как ни в чем ни бывало, поклонился повелителю. Каялся, что поверил в его гибель, поклялся, что всегда оставался верен ему, объяснил, что пользуется безграничным доверием Дамблдора и сообщил весьма ценные сведения о нем и о Поттере. В итоге наш господин не только выслушал и принял его объяснения, но и приказал ему вернуться в Хогвартс, чтобы продолжать свою работу. Предварительно он рассказал о случившемся на кладбище и защите матери Поттера, которую ему удалось наконец преодолеть. Северус слушал с совершенно бесстрастным видом. Упомянув имя Лили Поттер, Темный Лорд напомнил, что Северус когда-то просил пощадить эту грязнокровку. Снейп не отрицал этого. Повелитель выразил сожаление, что не сдержал данного слова и потом сказал, что ведь есть же и другие, чистокровные женщины, которые куда больше достойны Северуса. На что тот ограничился фразой: «Вы совершенно правы, милорд». И я и повелитель, услышав это решили, что вопрос исчерпан. Как же мы оба ошибались…

Первым планом повелителя после возвращения, стало — добыть пророчество. Он не сомневался, что знание поможет ему уничтожить Поттера. Однако все наши усилия оставались бесплодными. Освобождение из Азкабана моей свояченицы с ее сообщниками тоже не продвинуло нас вперед. Северус, как член Ордена Феникса продолжал поставлять нам информацию из лагеря Дамблдора, но этого было мало. В конце концов, с помощью домового эльфа, явившегося к моей жене под Рождество, а также усилий Северуса по срыву занятий окклюменцией, нам удалось заманить Поттера в Министерство.

Драка с подростками, которых мальчишка притащил за собой, безусловно, окончилась бы в нашу пользу, если б не внезапное появление половины Ордена Феникса, а потом и Дамблдора. С ним тягаться мы не могли — в одно мгновение он поймал и связал нас всех. Вывернуться удалось одной Белле, которая, как я потом узнал, прикончила Сириуса Блэка.

Про заключение в Азкабане я не хочу вспоминать. Впервые я тревожился не за себя, а за Цисси и Драко. Азкабан был надежным убежищем от гнева повелителя, но я боялся, что Темный Лорд захочет отыграться на моей семье. Единственная моя надежда состояла в том, что Северус, который теперь пользовался доверием и расположением Темного Лорда более, чем кто бы то ни было, вспомнит о нашей дружбе, если что-то случится. Цисси всегда уважала Северуса и ничего странного, что оставшись без моей защиты, она бросилась за помощью именно к нему. Невыполнимое задание было дано Драко именно в расчете на провал и если б не Северус, который убил Дамблдора — мой сын был бы мертв, да и моя жена, вероятно, тоже.

Выйдя из Азкабана, я наедине поблагодарил старого друга. Я прекрасно сознавал, что в неоплатном долгу перед ним. Именно тогда я впервые ощутил то, о чем говорили Дамблдор, Поттер и им подобные. Посмотрев на свою жену и своего сына, таких же затравленных и сломленных, как я — я внезапно осознал, что эти два человека значат для меня куда больше, чем власть, богатство и честь рода. Без них все это потеряет для меня всякую ценность. С этого момента я стремился реабилитироваться в глазах Темного Лорда лишь для того, чтобы спасти их. Ради этого я готов был отдать не только волшебную палочку, но и все свое состояние и даже жизнь.

Самый лучший шанс представился на пасхальных каникулах, когда егеря притащили Поттера с друзьями к нам в поместье. Признаться, я тоже удивился, увидев у них меч Гриффиндора, ведь Северус отправил его на хранение в Гринготтс, после того, как в Хогвартсе трое детей попытались утащить древний артефакт из кабинета ненавистного директора. Все испортила Белла со своей кровожадностью, лживый гоблин и наш же собственный бывший домовой эльф. Поттер с друзьями и копией меча ускользнули. Драко и Белла остались без волшебных палочек (Цисси потом отдала сыну свою), Петтигрю был убит. Впрочем, о нем не пожалел никто. А вот нам пришлось плохо. После того, как гоблины сообщили об ограблении сейфа Лестрейнджей, я вообще чудом избежал смерти. Еще хорошо, что рядом не было ни Драко, ни Цисси. В тот же вечер все силы Темного Лорда расположились на границах Хогвартса. Мы знали, что будет битва. Цисси трепетала за сына, я же пытался ее подбодрить. Темный Лорд устроил временную базу в Визжащей Хижине. Я находился возле него в тщетных попытках разгадать его замыслы. Вскоре стало ясно, что в школе восстание. Основную массу детей эвакуировали, Северусу едва удалось спастись от своих же коллег. Требование о выдаче Поттера осталось без ответа. В полночь битва началась…

Пока она шла, Темный Лорд сидел в Хижине, думая о чем-то. Я же мог думать лишь о том, что мой сын остался в замке. В отчаянии, я предлагал повелителю остановить битву, чтобы найти мальчишку Поттера, но мой обман был разгадан в мгновение ока. Вскоре, приняв какое-то решение, повелитель послал меня за Снейпом. У меня было предчувствие, что ничем хорошим для Северуса это не обернется, и все же я отправился на поиски друга, надеясь, что потом смогу вместе с Цисси попасть в школу и отыскать сына.

Северуса я нашел на одном из флангов. Он пытался пробиться к замку, сражаясь с несколькими противниками сразу, однако никого из них пока не убил и даже не ранил. Когда взяв за руку, я отвел его в относительно безопасное место и сообщил о приказе повелителя, Северус как-то странно улыбнулся. Затем вдруг посмотрел мне прямо в глаза — такого взгляда я не видел у него никогда за все годы нашего знакомства и тихо произнес: «Ну, вот и все…». Никогда я не страдал угрызениями совести, но эти четыре слова, сказанные с невероятным облегчением и радостью в голосе, будут слышаться мне во сне, до конца дней. Позже, сидя у костра в Запретном Лесу возле своей жены, в ожидании прихода Поттера, я долго думал над последними словами человека, которого называл своим другом…

Мужество и отвага моей жены, когда она солгала Темному Лорду, что Поттер мертв, доказали, что у Цисси куда больше силы духа, чем я всегда думал. Моя хрупкая и нежная жена спасла нас всех. Оказавшись в замке, мы не сражались, пытаясь разыскать Драко. Найдя его, мы все трое, обнимали друг друга так долго, что даже не заметили появления Поттера, опомнившись лишь тогда, когда он и Темный Лорд уже сошлись в последней дуэли…

Разоблачение Поттером тайны Северуса, то, что он все эти годы водил за нос нас всех, оставаясь верным Дамблдору, что он помогал мальчишке из-за его маглорожденной матери, которую через столько лет продолжал любить по-прежнему, объяснило мне все, чего я не понимал в его поведении. Вот тут я окончательно осознал, что любовь, возможно — не такая уж и глупость. Кто бы ни являлся ее предметом. Ведь по всем моим логическим и идейным представлениям, я должен был бы осудить Северуса. Но я смотрю на жену и сына — двух самых дорогих мне людей, и что-то мешает мне сделать это.