Os Abysmi Vel Daath (гет)

“slowly across the sky the golden disc of life it

the seasons : behold the wheel of sun”

“The Wheel Of Sun” Bathory

— Профессор Снейп!

Почти все семикурсники уже собрали свои вещи и вышли из кабинета. Он стоял, глядя в окно на учеников, высыпающих на зеленеющую перед замком траву для того, чтобы повторять материал перед экзаменами или просто заниматься тем, чем обычно занимаются школьники теплым весенним днем. И вот снова этот требовательный голос за его спиной.

— Профессор Снейп!

Рыжеволосая девочка стояла, сжимая учебник по Защите от Темных Искусств, и смотрела в спину профессору. Наконец, он повернулся, и девочка подавила улыбку, глядя в его бледное лицо, обрамленное черными волосами и подчеркнутое выдающимся крючковатым носом.

— Да, мисс Дурсль, — низким голосом протянул профессор, устало закатывая черные глаза.

Девочка не сдалась. Гордо подняв подбородок, она проговорила:

— Я бы хотела уточнить у вас насчет Патронусов, профессор Снейп.

— Что вы хотели именно уточнить? — спросил он, складывая руки на груди.

Девочка смотрела на него с вызовом из-под рыжей челки.

— Могут ли Патронусы меняться? — спросила она.

— Могут, — он пожал плечами и присел на край учительского стола, — Когда вы испытываете сильные эмоции или стресс…Или, например…

— Моим Патронусом раньше был кот, — требовательно перебила его девушка, лукаво поглядывая в его черные глаза, — А теперь это лиса. Не расскажете, почему, профессор?

Она насмешливо подчеркнула последнее слово, и он покраснел и вскочил со стола.

— Знаете что, мисс Дурсль, я все-таки ваш преподаватель! — прошипел он, — Оставим эту тему до тех пор, пока вы не окончите Хогвартс!

Девочка иронично хмыкнула и, не сказав ни слова, вышла из кабинета.

* * *

Пожалуй, я самый молодой преподаватель в Хогвартсе, мне всего восемнадцать лет. Хагрид шутит, что я родился учителем, и ждет, что однажды я стану директором, таким же славным, как Альбус Дамблдор. Честно говоря, не хочу себе такую длинную седую бороду.

Я помню лицо старушки МакГонагалл, когда Распределяющая Шляпа определила меня на Слизерин. Я знал, почему она на меня так смотрит. Несмотря на то, что мне было всего одиннадцать лет, мама настояла на том, чтобы рассказать мне все. Она сказала, что пусть уж лучше я узнаю обо всем от родителей, чем от сверстников. И правда, вопросы и догадки полились рекой. Одни спрашивали, каково быть сыном Пожирателя Смерти и певички, другие интересовались, как себя чувствуешь, когда твой дед — самый известный Темный волшебник в Истории Магии. Но мне было на них плевать, я пропускал их уколы мимо ушей. Я воспитан по-другому. Я — Стивен Эдвард Снейп, и никто больше.

Они всегда интересовались моими родителями, как будто ожидая, что я им расскажу что-нибудь потрясающее типа того, что мама и папа изобретают Темные заклинания, а по ночам тестируют их на кошках. Но мои истории были совсем простыми, ведь моя семья самая обычная. Я очень люблю свою маму, это яркое, светлое существо. Она печет пироги, занимается домом и заботится о двух взрослых мужиках — мне и папе — совершенно так же, как и все остальные женщины. Мама умеет классно залечивать раны и знает кучу особенной магии, кое-что из которой передалось и мне. Целитель я плохой, а вот найти что-нибудь или порадовать старушку Трелони, увидев чье-нибудь прошлое в зеркале, всегда мог. Меня всегда удивляло, как мама и папа могли пожениться. Мне всегда казалось, что папа на миллион лет старше мамы, что он очень злой и страшный. Я хорошо помню, как однажды, мне было лет шесть-семь, мама уехала в гости к дяде Гарри, а я остался дома. Если бы я не забыл, что мама уехала, то ни за что не спустился бы к завтраку, зная, что кроме папы дома никого нет. Но я забыл. И спустился. Папа крутился на кухне, до сих пор помню, что в тот день я впервые увидел красный рубец в виде черепа со змеей на его предплечье, потому что рукава его белой рубашки были закатаны. Он улыбнулся мне — папа очень забавно улыбается, одними глазами, и кажется, что эта его улыбка стоит миллионы слов любви. Мы с ним завтракали молча: я ковырял свою кашу, а папа пил кофе, читая газету. Внезапно он отложил ее и застал меня за разглядыванием его. Покраснев, я уткнулся в кашу.

— Стив, — голос у папы низкий, он говорит не так быстро как мама, и его речь всегда правильная, — Что ты будешь делать сегодня?

— Не знаю, — ответил я тихо, как сейчас помню серьезные черные глаза отца.

— Пойдешь гулять? — спросил он.

— Неа, не хочется, — ответил я.

Не мог же я сказать, что Уилл Кристесон из магловской семьи обещал побить меня, если я пройду по его улице еще раз. Казалось, папа читал мои мысли. Это сейчас я уверен, что он действительно их читал, а тогда у меня просто было неприятное ощущение, что папа все знает, и я не знал, куда деть руки. Его глаза потеплели, и вокруг них появились веселые морщины.

— Не хочешь помочь мне в лаборатории? — спросил он как бы между прочим.

Попасть в папину лабораторию было до тех пор недосягаемой мечтой. Целый день мы варили различные зелья, и папа тихо смеялся, когда я ликующе визжал в честь очередного успешно сваренного мной варева. Это только попав в школу, где мне рассказали о годах учительства моего отца, я понял, сколько любви стоил этот смех. К вечеру я осмелел до такой степени, что попросил папу почитать мне книжку. И он не отказал. Когда пришла мама, я уже засыпал у отца на коленях, а он читал мне своим низким, размеренным голосом, меняя интонацию, когда кто-то из персонажей заговаривал.

Я безумно люблю маму, но связь с папой какая-то особенная, молчаливая, спокойная. Я никогда не слышал, чтобы папа говорил маме, что любит ее, но я знаю, что он любит. Благодаря отцу, я хороший окклюментист и легилимент, но даже этого не нужно, чтобы увидеть любовь в глазах отца, когда мама кладет руку ему на плечо или прижимает губы к его щеке.

В школе только два человека никогда не приставали ко мне с глупыми вопросами и соболезнованиями: Тэд Люпин, по которому я жутко скучаю, и Евлалия Дурсль. Тэд мог бы стать великолепным учителем, но он пошел учиться на мракоборца. Я понимаю его. Его родители умерли в той заварушке, из-за которой у многих из моих друзей были проблемы с любопытными сверстниками: Тэдди, Мари-Виктуар Уизли, Джеймс Поттер… считается, что мы все с одной грядки. Так вот, мама Тэдди была мракоборцем, а папа служил в Ордене Феникса. Он был оборотнем, а его жена — метаморфиней. Тэдди уродился в мать, но он не особо любит менять внешность: у него каштановые волосы и янтарные глаза. Как у отца. Мари-Виктуар его таким любит, хах. Евлалия… Представьте себе, что переехав с севера в Британию, вы никого во дворе не знаете, в одиннадцать-то лет это большая трагедия. И вот вы знакомитесь с магловской девчонкой, а на ее вопросы, почему вы не записаны в ближайшую школу, вы отвечаете всякую несусветную чушь. А через год видите, как она надевает Распределительную Шляпу и попадает в Гриффиндор. Я думал, со стыда сгорю. Я никогда не был так силен в квиддиче, как Тэдди, поэтому просиживал в библиотеке с Евлалией.

Евлалия Дурсль… Рыжая, смелая, очень добрая девчонка. Она рассказывала мне про свою семью. И папа, и мама у нее маглы. Мистер Дадли Дурсль — усатый здоровяк, унаследовавший от отца корпорацию дрелей. Смешно, правда? Евлалия рассказывала, что за ней приходил Хагрид. И что когда мистер Дурсль его увидел, он тут же шикнул на жену, которая вопила по поводу того, что могут подумать соседи, и тихо сказал полувеликану «Передавайте ему привет!» Мы так и не поняли, кому. А Хагрид молчит, ничего не рассказывает. Но мне все равно кажется, что все взрослые вокруг что-то знают по этому поводу…

Евлалия Дурсль… глупое имя, по-моему. Мне больше нравится Лэли Снейп.

* * *

Молодой человек улыбнулся своим мыслям и махнул палочкой. Большая серебряная лиса пробежала по кабинету и растворилась в воздухе. Вздохнув, молодой человек выбежал из кабинета.

Он догнал рыжеволосую девушку в Большом Зале, где за столами тоже сидели ученики с разных факультетов — обедали, разговаривали, готовились к экзаменам.

— Лэли…эээ… то есть, мисс Дурсль!

Стивен сердился на себя за то, что допустил такую оплошность. Теперь над ним не только смеялись три гриффиндорки, сидящие за столом со стаканами тыквенного сока, но и профессор МакГонагалл задержалась, проходя мимо. Лэли обернулась и посмотрела на него, насмешливо приподняв бровь.

Он покосился на хихикающих гриффиндорок, по мнению которых он сейчас был наверняка похож на несуразную летучую мышь, и ласково улыбнулся, глядя на Лэли. Понизив голос до шепота, он спросил:

— Как насчет каникул где-нибудь в горах? Мама давно мечтает с тобой познакомиться!

________________

"Медленно по небу катится золотой диск жизни,

Колесо жизни и света,

Перерождения,

Времен года,

Созерцай цикл солнца!" Bathory