Os Abysmi Vel Daath (гет)

“I don't wanna be

of a million…”

“The Great Misconceptions of me” W.A.S.P.

На площадь Гриммо опускалась ночь, зажигая звезды на небе и тусклые фонари на земле. Люди, не торопящиеся возвращаться домой в такой теплый летний вечер, оккупировали все лавочки — где-то парочка, а где-то целая компания — и веселая болтовня доносилась в открытые окна величественных серых домов. Люди уже давно привыкли к тому, что сразу после дома номер одиннадцать идет дом номер тринадцать, и не обращали на это внимания. Но никто из них не мог даже представить, что в это самое время на подоконнике одного из многочисленных окон дома номер двенадцать сидит темноволосый молодой человек в очках и, не слыша музыки города и не замечая слепящих фар проезжающих машин, смотрит из окна куда-то далеко-далеко в никуда, освещаемый багровыми лучами заходящего солнца.

А этим молодым человеком был Гарри Поттер. В этот самый вечер подходил к концу его восемнадцатый день рождения, но он как будто и не замечал этого. Он не заметил и того, как солнце совсем опустилось за горизонт, унося с собой багровые лучи, и комната, в которой он находился, погрузилась во тьму.

Восемнадцатый день рождения Гарри был не из веселых. За пару дней до него миссис Уизли прислала сову с письмом, в котором предлагала Гарри, Рону и Гермионе отметить праздник в Норе, но Гарри ответил отказом. Он не хотел тревожить мистера и миссис Уизли в такое тяжелое время в их семье. После смерти Фреда миссис Уизли как-будто кто-то выключил из жизни: она все так же готовила разные вкусности, хлопотала по дому, но из ее голоса исчезла прежняя веселость, глаза всегда были на мокром месте, лицо вдруг становилось грустным. Мистер Уизли старался всегда быть рядом. Он угадывал настроения своей жены и, хотя в его рыжих волосах прибавилось седины, а под глазами появились темные тени, он держался ради своих жены и детей.

Отчасти такое положение в Норе стало и причиной переезда Гарри, Рона и Гермионы на площадь Гриммо. Однажды за необычно тихим завтраком в Норе Гарри рассказал об их планах мистеру и миссис Уизли. Мистер Уизли слушал внимательно, бросая обеспокоенные взгляды на жену. Гарри тихо объяснил, что жить в Лондоне им было бы удобнее: Гермиона получила работу в Министерстве Магии, а Гарри и Рону предстояло в течение года проходить тренировку на мракоборцев. Гарри не стал говорить о том, что тревожило его на самом деле. Он украдкой глядел на миссис Уизли, которая машинально полезла за носовым платком в карман. Мистер Уизли нарушил молчание, наигранно-бодрым голосом проговорив:

— Думаю, что идея не самая плохая! Вы могли бы ездить в Министерство на метро, как настоящие маглы! — его глаза блеснули неподдельным восхищением, но восхищенный блеск сменился опасливым, когда он взглянул на жену, — Как ты думаешь, Молли?

Миссис Уизли вздохнула. Легкая улыбка тронула ее губы, когда она посмотрела на Гарри и Рона, глаза смягчились и намокли от еле сдерживаемых слез. Она неуверенно посмотрела на мужа:

— А не будет ли это опасно, Артур? — спросила она, — Ведь многих Пожирателей Смерти еще не поймали! А вдруг они...

— Они не будут действовать без своего хозяина, Молли, — мистер Уизли протянул руку через стол и сжал пальцы жены, — Ты-Знаешь-Кто исчез. Умер!

Миссис Уизли дернулась, как будто отгоняя севшую на нее муху.

— В конце концов, мальчики и Гермиона уже взрослые, Молли. И, мне кажется, им стоит побыть одним после того, через что им пришлось пройти.

— Дети так быстро растут, — проговорила миссис Уизли, тепло улыбаясь Гарри и Рону, — В этом году Джинни закончит школу... И родится наш первый внук, Артур!

Гарри и Рон переглянулись, Рон закашлялся, пряча смех в кружке чая. Когда они в последний раз видели Флер, у нее уже начал намечаться живот. Гарри думал, что она должна была быть расстроена перспективой потреять тонкую талию, но он ошибался. Флер без умолку рассказывала всем, кто хотел и не хотел слушать ее в сотый раз, о том, как надо ухаживать за младенцами и что материнство украшает женщину. Посмеиваясь, Билл светился тихим счастьем.

— Думаю, мы должны разрешить мальчикам и Гермионе пожить самостоятельно, Молли, — напомнил мистер Уизли жене. Миссис Уизли помолчала, как-будто придумывала как возразить.

— А что вы будете есть? — наконец, спросила она, — Вы же не будете заставлять Гермиону готовить еду?

— О нет!!! — вскрикнул Рон внезапно, — То есть... Я хотел сказать... Гермиона же будет уставать на работе, мы не можем позволить себе еще и заставлять ее готовить!

Рон понизил голос так, чтобы только Гарри мог слышать:

— Уж лучше я буду голодать, чем есть то, что она готовит!

Гарри прыснул. Рон никак не мог забыть провальную стряпню Гермионы, которую ей удавалось готовить во время поисков крестражей. Он посмотрел на миссис Уизли:

— У нас же есть Кикимер! — сказал он, — После того, как мы подарили ему медальон Регулуса Блэка, он проявил неожиданные способности в готовке!

Глаза миссис Уизли обиженно сузились.

— Нет, мам, он ни за что не сравниться с тобой! — быстро сказал Рон, поняв значение взгляда матери, — Ты готовишь в миллион раз вкуснее!

Помолчав, он вздохнул и с видом знатока добавил:

— Что ж, такова участь холостяцкой жизни!

Миссис Уизли не стала больше спорить, и ребята получили разрешение переехать, пообещав лишь, что будут навещать Нору по выходным и почаще писать.

Сидя на подоконнике в комнате крестного отца, Гарри думал о настоящей причине своего переезда. Причина была предельно проста: ему хотелось побыть одному. Рон и Гермиона понимали это, но миссис Уизли постоянно пыталась окружить его заботой. И, хотя друзья постоянно пытались вытащить Гарри из мрачных мыслей, они знали, когда нужно оставить его в покое. Гарри не мог не заметить, что друзья очень обеспокоены его состоянием, но не мог ничего поделать. Он пытался отвлекаться — играть с Роном в шахматы, расспрашивать Гермиону об ее успехах в Министерстве, обсуждать статьи в Пророке — но, бывало, уставившись в газету, он ничего не видел и не слышал. Он плохо спал по ночам. Когда, пометавшись в кровати, он понимал, что сегодня уже не заснет, Гарри шел в комнату Сириуса, в которой, как ему казалось, ему становилось легче.

Когда Гарри, Рон и Гермиона переступили порог дома двенадцать на площади Гриммо, их чуть ли не сбил с ног визжащий от радости Кикимер. Справившись с громко вопящим портретом миссис Блэк и осветив дом, ребята задохнулись от неожиданности — дом очень странно изменился. Он все еще оставался изысканным замком гордой чистокровной семьи темных волшебников, но потерял свою мрачность и неприветливость. В доме стало ярче, теплее и даже уютнее, несмотря на преобладающие в нем оттенки слизеринского зеленого цвета. Кикимер, скромно глядя в пол, произнес своим квакающим голосом:

— Кикимер чувствовал, что хозяин вернется! Кикимер сделал так, как понравилось бы хозяину! Он вычистил все в доме и приготовил спальни для хозяина и его друзей!

Гарри заметил взгляд Рона на умилившейся до слез Гермионе. Он постарался не засмеяться и обратился к домовику:

— Спасибо, Кикимер! — он вспомнил, что давно строил планы насчет эльфа и, стараясь звучать серьезно и важно, заговорил, — Кикимер, ты очень хороший домовой эльф, ты отменно служишь своему новому хозяину и не забываешь старого, это дорогого стоит!

Гарри помолчал, стараясь не смотреть на озадаченно переглядывающихся Рона и Гермиону.

— Я тут вспомнил, Кикимер, о твоей эээ коллекции... О вещах Блэков, которые ты прятал у себя...

— Кикимер чистил, — виновато промямлил эльф, — Хозяин хотел выбросить эти вещи, выбросить навсегда!

— Я не закончил, Кикимер! — строго сказал Гарри, отчего эльф замолчал и испуганно посмотрел на него.

Гарри услышал, как Гермиона порывисто вздохнула, но он должен был говорить с эльфом строго.

— Я и правда не питаю привязанности к этим вещам, Кикимер. Но я намерен жить в этом доме. Поэтому я предлагаю тебе...

— Хозяин разобьет сердце Кикимера, если прикажет ему самому выбросить сокровища миссис Блэк навсегда, — всхлипнул Кикимер, а потом испуганно добвил, — Но Кикимер должен делать то, что прикажет ему хозяин!

Гарри скрыл улыбку.

— Ах нет, Кикимер! — все так же важно возразил Гарри, — Тебе не нужно их выбрасывать! Я понимаю, как они тебе дороги. И хотел бы предложить тебе просто собрать их в одной комнате...ммм...например, Регулуса.

Взгляд огромных глаз Кикимера застыл на лице Гарри. Он немного помолчал, прежде чем хрипло прошептать:

— Хозяин предлагает... Хозяин предлагает Кикимеру... — Гарри ждал, пока эльф-домовик справится с эмоциями.

Наконец, Кикимер кивнул.

— Кикимер все сделает, хозяин!

Эльф повернулся и задумчиво побрел вдоль коридора. Но на полпути он остановился и медленно обернулся. Он посмотрел Гарри в глаза:

— А хозяин разрешит Кикимеру приходить в комнату мастера Регулуса потом? Чтобы смотреть фотографии бывших хозяев? Иногда...

— Ох, Кикимер, да ты можешь там жить! — не вытерпела Гермиона.

Но Кикимер смотрел только на Гарри. Тот кивнул, серьезно смотря домовику в глаза.

— Ты можешь приходить туда каждый день столько раз, сколько тебе угодно, Кикимер! — проговорил Гарри, но тут же, кое-что вспомнив, предостерегающе добавил, — Но только когда ты не будешь занят!

Кикимер, казалось, не мог поверить в свое счастье. Задыхаясь, он прошептал:

— Хозяин слишком добр к простому домовому эльфу...

— Ты хороший домовик и ты это заслужил, — твердо заявил Гарри.

Кикимер низко поклонился Гарри и тут же исчез по своим делам.

— Приятель, ты гений! — выдохнул Рон, удивленно смотря на Гарри.

Гермиона только всхлипнула.

С тех пор дом Блэков изменился еще сильнее. Благодарный Кикимер затянул каменные стены столовой в красно-золотой бархат и прослезился, когда Гарри попросил его затянуть одну из стен в зелено-серебряный, с содроганием вспоминая, как потухли черные глаза Снейпа, когда тот умер. Единственная комната, которую Гарри не разрешил трогать, была комната Сириуса.

Возможно, поэтому в ней Гарри чувствовал себя легче наедине со своими мыслями. В ней был все тот же разгром, оставленный Снейпом. Вывернутые ящики стола, обрывки пергамента на полу.Комната, казалось, все еще оставалась в том, опасном мире, тогда как все жили в мире сегодняшнем, свободном от Волдеморта. Именно это и беспокоило Гарри, не укладывалось в его голове: как все люди могут продолжать спокойно жить после того, что случилось? Даже миссис Уизли, потерявшая сына...

Эти мысли снова и снова преследовали его и не давали покоя. Вот и сейчас, сидя на подоконнике, он думал, его память рисовала страшные картины: Сириус весело улыбается Гарри, и вот он же падает сквозь арку, Римус взволнованно рассказывает о только что родившемся сыне, и вот он лежит мертвый, Тонкс совсем рядом...

От этих мыслей его отвлекла скрипнувшая дверь. Он резко обернулся и увидел, как в комнату осторожно вошла Джинни. Она подошла к окну и, молча глядя на Гарри, тоже забралась на подоконник. Гарри улыбнулся и тихо проговорил:

— Привет!

— Привет, Гарри! — так же тихо ответила она.

— Не ожидал, что миссис Уизли отпустит тебя одну.

— Я с Джорджем, — отмахнулась она, — Он внизу с Роном и Гермионой. Мы привезли Сливочного пива. Кстати, с днем рождения тебя!

Он не успел ничего ответить, как она дотянулась до него и поцеловала. Глядя на ее закрытые глаза и подрагивающие ресницы, он обнял ее. Она нежно сжала его пальцы и полушепотом спросила:

— Что с тобой происходит, Гарри? Рон и Гермиона очень беспокоятся, — она отстранилась от него и грустно посмотрела в его глаза, — Мы все беспокоимся.

Гарри отвернулся и, глядя в окно, пробормотал:

— Со мной все в порядке. Не надо обо мне беспокоиться.

— Но я же вижу, что что-то мучает тебя, — прошептала она, нежно поворачивая его лицо к себе, — Мне-то ты можешь сказать, Гарри...

Гарри на секунду прикоснулся губами к ее щеке и, снова отвернувшись, отрывисто сказал:

— Я сам не понимаю, что происходит... — его голос звучал хрипло, — Все эти сны, мысли... Я чувствую себя нытиком и эгоистом, Джинни!

Он невесело усмехнулся.

— Это сложно... Просто все продолжают жить дальше, как будто ничего не случилось, как будто ничего не было! Как будто Тедди сейчас сидит на коленях у своей матери и учится говорить слово "папа"... Понимаешь?

Джинни кивнула, глядя в вопрошающие глаза Гарри. Он продолжил, теперь уже глядя на нее:

— И то, что Волдеморт умер... — он запнулся и замолчал, снова отвернувшись к окну.

Джинни не выпускала его руку из своей. Тоже глядя в окно, она проговорила:

— То, что он умер не радует тебя так, как должно, правильно? — он озадаченно уставился на нее и открыл было рот, чтобы начать оправдываться, но она не дала ему этого сделать, — А все потому, что ты не чувствуешь удовлетворения.

Гарри молчал. Джинни взглянула на него.

— Гарри, это не должно быть стыдно, — ее голос звучал мягко, — Я могу представить, что ты чувствуешь.

— Можешь? — спросил Гарри без какой-либо интонации.

Джинни не обиделась:

— Могу! Просто Волдеморт мертв, но ни твои родители, ни Сириус, ни... — она осеклась, наверное, подумав о Фреде, потому что ее голос зазвучал как-то надрывно, — ...ни кто-либо другой не стал от этого живее.

Гарри бессознательно сжал ее пальцы.

— Гарри, ты просто привык так жить — в ожидании новой встречи с ним, может, даже в ожидании мести... Жить в борьбе... А теперь, когда его нет, ты как будто опустел. Так?

— Ты права, Джинни, как будто опустел, — прошептал он, глядя на ее руку в своей.

Джинни приподняла его лицо свободной рукой и, серьезно глядя ему прямо в глаза, с нажимом проговорила:

— Ну так заполни эту пустоту, Гарри! У тебя есть друзья, у тебя будет работа. У тебя есть я.

— Главное, что ты у меня есть! — он улыбнулся и снова прижал ее к себе. Джинни погладила его по щеке:

— Представь себе, что сказал бы Сириус, если бы видел тебя! — в ее глазах заплясали опасные огоньки, которые раньше можно было наблюдать в глазах ее матери, когда кто-нибудь из братьев совершал что-нибудь ей не по нраву, — Сириус никогда бы не позволил тебе сидеть здесь повесив нос и надумывать всякую чушь. Он бы сказал, что нужно жить дальше, я думаю. Ведь именно этим он и занимался после Азкабана!

Гарри улыбнулся. То же самое, только в других словах ему когда говорил Дамблдор. Он тоже говорил, что крестному не понравилось бы, что он замыкается и отдаляется от друзей. Он понимал, что тоже виноват в том, что это происходит. Иногда ему казалось, что он наслаждается этим чувством одиночества, что оно доставляет ему какое-то мрачное удовольствие. Он рассматривал фотографии из альбома, который когда-то давно подарил ему Хагрид, и не мог поверить, что видел все эти улыбающиеся лица мертвенно-бледными, застывшими, пустыми. Вот они живы — а вот уже мертвы.

Он почувствовал странное облегчение, поделившись с Джинни своими страхами. Было приятно осознавать, что именно она его понимает. Когда Волдеморт умер, все вокруг Гарри как-будто застыло, и именно с Джинни Гарри проводил внезапно подаренные ему недели тишины. Скоро Джинни должна будет в последний раз отправиться в Хогвартс, но Гарри не боялся такого долгого расставания: когда станет грустно, он вспомнит бесконечные летние дни, кажущиеся нереальными сквозь нагретый воздух, и вечера, когда заходящее солнце заставляло волосы Джинни сверкать, так что она была похожа на неземную фею; дни и вечера, когда они сидели на заднем дворе Норы, надежно спрятанные в густой траве, и долго разговаривали или молчали, обнявшись.

— Ну что, может, спустимся? — предложила Джинни, — Когда я вошла, Рон уплетал пирог с патокой, ты же его любишь...

Гарри кивнул, и они спустились по лестнице в столовую. Стараниями благодарного Кикимера, в столовой было тепло и светло. Рон, Гермиона и Джордж сидели в мягких креслах и что-то живо обсуждали. Когда Гарри вошел, все замолчали, но на лице Гермионы тут же появилась радостная, но немного напряженная улыбка, Гермиона как будто пыталась угадать настроение Гарри:

— Гарри! Джинни! Присаживайтесь скорее!

— Привет, Гарри! — поздоровался Джордж, весело улыбаясь, — С Днем Рождения, приятель! Мама с папой передали тебе подарки, я их все свалил там!

Джордж махнул в сторону камина, возле которого высилась куча цветных коробок.

— Спасибо! — радостно ответил Гарри, — Это правда очень мило...

— Мы тут обсуждаем то, что утром написали в Пророке, — проглотив еду, оповестил Гарри Рон, — Джордж говорит, Кингсли не уверен, что это вообще Пожиратели Смерти!

Гарри посмотрел на друга, а потом на Джорджа непонимающим взглядом, машинально принимая от Джинни тарелку с едой.

— Я сегодня не читал Пророк, — просто ответил он, откусывая кусок пирога.

Проглотив его, он понял, как был голоден все это время. Рон подтолкнул к нему газету, но не успел Гарри открыть ее, как Джордж принялся пересказывать статью:

— Они написали, что в своем доме был убит Грэхэм Гринстол, — Джордж значительно посмотрел на Гарри, — Когда-то давно он был богатым чистокровным волшебником, но потом разорился и жил уединенно в маленькой избушке в лесу. Наверное, крыша поехала...

— Значит, вы думаете, это Пожиратели? — поинтересовался Гарри. Джордж раздраженно пожал плечами:

— Кингсли говорит, что, может, даже и они. Просто зашли в поисках еды, а он проснулся...

— Они не будут ничего предпринимать без Волдеморта, — решительно сказала Гермиона, — Но их хозяин умер, теперь им остается только прятаться от правосудия. А убийства могут случаться и без Волдеморта.

Она содрогнулась.

— Мало ли темных магов в стране?

Рон покачал головой.

— Быстрее бы уже выучиться на мракоборца и надрать этим Пожирателям Смерти их...

— РОН! — осекла его Гермиона.

Рон пожал плечами и замолчал, дотягиваясь до блюда с пирогом.

В голове Гарри внезапно возник образ из прошлого: перед ним учебник по зельеварению Принца-Полукровки, в котором он находит кучу полезных заклинаний, которые сложно назвать светлыми. "Это я — Принц-Полукровка!" — эхом отозвался в голове Гарри холодный голос, и тут же умершие темные глаза, в которых словно выключили свет... Гарри потряс головой, отгоняя ужасные воспоминания, как если бы он отгонял от себя муху.

— Не все темные маги — Пожиратели смерти, Рон, — сказал он, мрачно глядя на друга, — Ну, я имею в виду, фактически...

Рон посмотрел на Гарри изумленно, одна только Гермиона, казалось, поняла, о чем говорил Гарри. Она поджала губы и опустила глаза в свою тарелку. Гарри чувствовал, что если он начнет развивать тему,то это не кончится ничем хорошим ни для него, ни для друзей. Он уже устал видеть настороженность на их лицах, стоило ему спуститься из своей комнаты. Гарри чувствовал себя неблагодарным по отношению к ним. Они столько прошли вместе, а он заставляет их переживать свои смены настроений. Хватит, он не должен больше так поступать. Гарри повернулся к Джорджу:

— Как магазин?

— Нормально, — улыбка Джорджа была какой-то беспомощной, хотя он и старался улыбаться радостно, — Ли предложил мне свою помощь, так что...

— Ли Джордан? — переспросил Рон.

— Да, он отличный парень, знает толк в деле, но все равно... — он помолчал, его улыбка стала горькой от боли, — конечно, ему далеко до... Фреда.

Гарри пожалел, что задал этот вопрос. Гермиона стала с кресла и отошла к окну, пряча слезы, Рон неуверенно посмотрел ей вслед, но остался сидеть, неуклюже подвинул к себе Пророк и принялся изучать первую страницу — его зрачки двигались с молниеносной скоростью. Гарри чувствовал себя неловко — наверное, он должен был что-то ответить Джорджу, но от этой необходимости его избавило потрясающее обстоятельство.

В форточку внезапно залетел ало-золотой вихрь, Сычик, до тех пор наслаждавшийся совиной вафлей на шкафу, издал полный изумления вопль и бросился на плечо Рона, пытаясь спрятаться в его отросших рыжих волосах. Ало-золотой вихрь опустился на стол, аккуратно обходя кубки и блюдо с пирогом, он подошел прямо к Гарри.

— Фоукс! — сорвалось у Гарри, но в тот же момент он понял, что это не птица Дамблдора.

Тем не менее вихрь оказался все же фениксом. Он отряхнул с себя снег Джорджу в тарелку, хотя на улице стояло лето и протянул Гарри лапку, к которой был привязан прямоугольный подарочный пакет. Гарри удивленно посмотрел на феникса и принялся отвязывать пакет. Освободившись от него, феникс не поспешил улететь. Он прогулялся по столу и, остановившись перед Роном, опустил могучий клюв в его бокал. Рон ошеломленно протянул руку и осторожно дотронулся до ало-золотых перьев феникса. Вытащив клюв из стакана, феникс начал издавать странные звуки, похожие на мурлыканье. Гермиона с красными от слез глазами принялась рассматривать птицу из-за спины Рона. Джордж присоединился к Гермионе, выпалив, что раньше никогда не видел фениксов.

Только Джинни тихонько наблюдала за тем, как Гарри разорвал подарочную бумагу и вытащил из нее фотографию. Гарри почувствовал, как внутри все перевернулось. С фотографии на него смотрели мама и папа, оба в праздничных нарядах, раскрасневшиеся, со счастливыми улыбками на лицах. На маме легкая мантия нежно-зеленого оттенка, из-под нее проглядывается красивое праздничное платье. Папа приколол значок капитана Гриффиндорской команды по квиддичу, его волосы, казалось, были растрепаннее обычного. Рядом с папой стоял Сириус. Длинные черные волосы обрамляли его надменное лицо. Улыбался Сириус с такой же надменностью, которая, как Гарри мог себе представить, свела с ума не одну девушку. Только глаза его сияли радостью, которую он не мог скрыть притворной надменностью. Сириус постоянно посматривал на девушку, которую держал за руку. Гарри содрогнулся — глаза девушки могли бы быть глазами Беллатрисы Лестрейндж или глазами Сириуса, если бы они не были такими... удивленными, добрыми... такими синими! Волосы закрывали спину и были даже светлее, чем у Флер, казалось, что это не волосы, а лунные лучи. Девушка была одета, пожалуй, очень богато. Легкая светло-лиловая мантия явно была пошита из дорогого материала, несколько пальцев украшали золотые кольца, мягко поблескивающие драгоценными камнями. Но все это богатство, хоть и бросалось в глаза, не вызывало у Гарри отрицательных чувств: девушка носила их с таким достоинством, что, казалось, даже надменность Сириуса меркла на ее фоне. Она казалась такой легкой и неземной, что Гарри стало понятно, почему на фотографии крестный бросает на нее такие восхищенные взгляды.

Взглянув на родителей и Сириуса, Гарри почувствовал, как все старые мрачные мысли, которые прогнала из него Джинни, возвращаются в него и вгрызаются с новой силой. Почему-то мысль о Сириусе жалила больнее, чем мысль о родителях. Наверное, потому, что родителей Гарри не помнил, а Сириус, ворвавшись так внезапно в его жизнь, став единственным, можно сказать, родственником, был таким близким, таким заботливым. После смерти Сириуса у Гарри не осталось никого. Римус оставался единственным связующим звеном между Гарри и родителями, но вот и его не стало. И вдруг эта фотография! Гарри машинально повернул ее, погруженный в свои мысли, и увидел надпись на обратной стороне. Он наконец заметил, что все это время Джинни тоже рассматривала фотографию, она села ближе и тихонько прочитала надпись:

— С днем рождения! Д.Н. — она взглянула на Гарри, — Д.Н. Интересно, кто это?

Гарри пожал плечами. Он взглянул на Рона, Джорджа и Гермиону, которые теперь с любопытством смотрели на Гарри и Джинни. Гарри отметил про себя, что друзья все еще боялись о чем-либо спрашивать его, а ждали, пока он сам расскажет. Гарри понимал, что сам был виноват в этом, ведь друзья как-будто примеривались к его настроению, в любой момент ожидая вспышки ярости, но все равно мысль о том, что друзья относятся к нему как к больному, не давала ему покоя. Через стол Гарри протянул фотографию друзьям.

— Ох, Гарри, — взглянув на фотографию, заговорила Гермиона. Она передала фотографию Джорджу и Рону, — Сириус никогда не рассказывал, что его и твоих родителей выбрали открывать Выпускной Бал от Гриффиндора...

— Выпускной Бал? — переспросил Гарри.

— Вы его пропустили, — отозвалась Джинни, — Вы же не закончили Хогвартс.

— Чтобы открыть его, выбирают по две пары от каждого факультета, — Гермиона как-будто отвечала урок, — Ученики сами выбирают своих представителей.

Гарри кивнул и криво улыбнулся. Уж он-то готов был поспорить, что половина голосов, отданных за Сириуса, точно были от девушек Гриффиндора от первого до последнего курса. Он посмотрел на Рона и Джорджа, которые изумленно переглядывались. Заметив на себе взгляд Гарри, Рон потрясенно произнес:

— А ведь Сириус никогда не говорил, что у него была подружка!

— Да еще какая подружка! — подхватил Джордж, значительно смотря на Гарри огромными от удивления глазами. Гарри подскочил в своем кресле:

— Так вы знаете, что это за девушка?

Джордж и Рон снова переглянулись, и оба расплылись в озорных улыбках.

— Сириус — мужик! — произнес Джордж.

— Несомненно, — отозвался Рон.

Гарри, Гермиона и Джинни недовольно переглянулись.

— Ну, может, вы скажете, что это за девушка? — рассерженно спросила Джинни. Джордж посмотрел на сестру, сузив глаза:

— Как ты можешь спрашивать такое? А еще фанатка с десятилетним стажем...

Рон посерьезнел:

— Вот именно, Джордж, что с десятилетним! А ведь даже я ее не застал!

— Она играла в квиддич? — с сомнением спросил Гарри.

Он еще мог представить себе такую хрупкую девушку на метле, но чтобы она занималась таким опасным видом спорта? Импульсивно Гарри взглянул на Джинни. Она была из совершенно другого теста: маленькая, но сильная. Ей уже пришло два приглашения в профессиональные команды по квиддичу, но миссис Уизли наотрез отказывалась давать дочери разрешение играть, мотивируя это тем, что спорт — очень опасное занятие для девушки, а она уже потеряла сына. Дальнейшее нельзя было различить за всхлипываниями.

— Нет, — Джордж важно покачал головой.

— Хватит, — яростно заявила Гермиона.

Одарив Джорджа недовольным взглядом, она обратилась к Рону, который тут же перестал улыбаться и вжал голову в плечи.

— Рональд Уизли, рассказывай все, что знаешь!

— Ну, — взволнованно начал Рон, опасливо поглядывая на Гермиону, — Джордж был тогда еще совсем маленьким, а вот Билл должен помнить... наверное... у него был даже старый плакат...где-то... В общем, в свое время она была очень популярной. С ней начинались Ведуньи, которые выступали на Святочном Балу, так, кажется.

— Только она ушла от них года через два, — добавил Джордж, нацепив на лицо трагическое выражение, — Непонятно что с ней стало. Но это был лучший состав! Какая харизма, какая мордашка... Ну вы сами видите! Так что странно, что Сириус никогда о ней не рассказывал...

— Так что значит Д.Н.? — спросила Джинни, забирая у Рона фотографию и вглядываясь в лицо девушки.

— Джейсслин Найтрокк, конечно же! — выпалил Рон. Джинни удивленно вскинула на брата глаза:

— Ну да, я помню старый плакат Билла, но... — она покачала головой, — Ее не узнать...в этом наряде...

— Ой! — вскрикнул Гарри, когда феникс нетерпеливо схватил его за палец, — Э...да...Я должен поблагодарить за подарок...

Но тут его взгляд упал на ворох подарочной бумаги, и среди него Гарри разглядел кусок пергамента. На нем тонким, немного небрежным почерком было написано: "Дорогой Гарри! Недавно нашла эту фотографию и решила, что она должна стать твоей. Как насчет встречи? Д.Н." Гарри увидел, что никто из друзей, поглощенных обсуждением фотографии, не заметил записки. Он дотянулся до пера, которым Рон записывал слова, когда разгадывал кроссворды в Пророке, и на обратной стороне нацарапал ответ: "ОК.Когда?". Он привязал пергамент к лапе феникса, и тот вылетел в форточку под прощальное уханье Сычика.

_______________

"Я не хочу быть кроваво-красным божком для миллионов" W.A.S.P.