Цвет Надежды (гет)

Ты взамен мне оставишь сомненье

И уйдешь в свой неведомый край.

Мальчик-Демон, Тьмы воплощенье,

Я хочу тебя лучше узнать.

Я хочу все равно попытаться

Прикоснуться душою к тебе.

Мальчик-Демон, ты можешь остаться

Хоть на миг на грешной Земле?

Подожди! Не спеши в свое царство!

Мне так важно тебя понять.

Мальчик-Демон, прошу, останься!

Я боюсь тебя потерять.

Главное — пережить ближайшие несколько часов и не сойти с ума.

Именно это уже довольно долго заботило Гермиону Грейнджер, ста­росту Гриффиндора.

Она в компании Гарри и Рона вот уже десять минут стояла посреди платформы 9 и ¾, отчаянно злясь на Джинни, которая что-то забыла дома, и которой пришлось вернуться. До отправления оставалось двад­цать минут, Джинни вполне успевала. Вся проблема в том, что Герми­оне не улыбалось провести эти двадцать минут на перроне. Она жутко нервничала и постоянно озиралась по сторонам.

— Да успеет она, Гермиона! Успокойся, — голос Рона ворвался в раз­мышления.

–А? Что?

— Я говорю, что Джинни вполне успевает. Не нужно так активно кру­тить головой, а то еще отвалится чего доброго. Тем более, вход на плат­форму с другой стороны.

Гермиона в упор посмотрела на Рона и попыталась вникнуть, чего же он хочет.

Рон ухмылялся во весь рот. Гермиона недоуменно посмотрела на него и обернулась к Гарри. Гарри задумчиво ковырял носком ботинка шатающийся булыжник. По-видимому, хотел окончательно извлечь его из покрытия перрона.

— Гарри! — Гермиона многозначительно приподняла бровь.

Юноша удивленно вскинул голову, его мысли, похоже, были где-то далеко. Девушка выразительно мотнула головой в сторону учиненного им безобразия. Гарри посмотрел на булыжник и с тем же энтузиазмом, с которым раньше выбивал, стал прилаживать его на место.

Гермиона вновь обвела взглядом многочисленных студентов. Так как никто не был одет в школьные мантии, сердце девушки вздрагива­ло каждый раз при виде высокой светловолосой фигуры. Глупо было обманывать себя. Ее глаза выискивали в толпе… Драко Малфоя. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что ни у кого нет волос такого оттенка. И все равно вздрагивала при виде всех блондинов.

— Успела! — сообщил за ее спиной запыхавшийся голос.

Обернувшись, Гермиона увидела Джинни с раскрасневшимся лицом и сбившимся дыханием.

— Что у тебя с рукавом? — Гермиона указала на пятно побелки, выде­ляющееся на голубой материи джинсовой курточки Джинни.

— О, черт! Вот зараза.

— Кто зараза? — поинтересовался Гарри.

— Да я с той стороны прохода на платформу не разошлась с Блез За­бини. Она толкнула меня к стене.

Джинни начала яростно оттирать рукав.

— С чего она тебя толкнула? — недоуменно произнес Гарри.

— Гарри, с каких пор слизеринцам нужен повод для гадостей?!

— Она была одна? — как можно равнодушней спросила Гермиона.

Сердце вздрогнуло, ожидая ответа. Джинни удивленно вскинула го­лову.

— Понятия не имею, я не смотрела. К тому же в ее окружение вряд ли мог оказаться кто-то приятный моему взгляду.

— Да уж, увидеть Малфоя раньше положенного срока, та еще радость, — изобразил отвращение на лице Рон.

— Почему именно Малфоя? — Гарри немного напрягся от этого разго­вора, но решил уточнить.

Гермиону захлестнули дурные предчувствия. Она ругала себя на чем свет стоит за глупый вопрос. Беседа перетекла в нежелательное русло. Девушка не готова была так скоро спокойно разговаривать о старосте Слизерина. Слишком свежи были воспоминания о дне, которого не было для всех остальных людей.

— Да потому, что они встречаются, — пояснила Джинни, наконец за­кончив оттирать рукав.

— А ты откуда знаешь? — поперхнулся Рон.

— Я в прошлом году гуляла с Дином недалеко от хижины Хагрида. Ну и наткнулись на целующуюся парочку. Мы еще, помнится, обалдели от такой сомнительной романтики. Нашли, где целоваться!

— Ой, можно подумать вы с Дином делали там что-то другое, — язви­тельно вставил Гарри.

— Эй! — возмутился Рон.

— Так. Приехали. Давайте оставим Малфоя. Неужели кому-то хочет­ся портить последние минуты каникул?

Все обернулись к Гермионе. Та обвела друзей воинственным взгля­дом. На какое-то время наступила тишина, которую нарушило предло­жение Джинни:

–Может, пойдем занимать места?

Вся компания, как по команде, двинулась в сторону поезда.

— Кстати, Джин, а чем тебе не понравились окрестности хижины Хагрида?

— Гарри! У Малфоя своя комната. Зачем таскаться с девушками не­известно куда?

— Джинни! — рев Рона слился с возмущенным взвизгом Гермионы. Даже Гарри слегка покраснел.

Следующие несколько минут прошли в попытке нравоучений млад­шей сестры Рона. Лишь добравшись до пустого купе и устроив вещи, трое друзей повернулись к Джинни и перевели дух. По лицу рыжеволо­сой гриффиндорки было ясно видно, что ораторские способности трои­цы ее нисколько не впечатлили.

— Будете занудствовать, пойду искать другое купе, — с веселой улыб­кой сообщила та.

— Нет уж, — решительно подал голос Гарри и, повернувшись к Герми­оне и Рону, добавил, — оставьте девочку в покое.

В ответ на недоуменный взгляд он беззаботно сообщил:

— Вы сейчас свалите выполнять обязанности старост и вернетесь не­известно когда, а мне тут одному куковать?

— Малфоя пригласи! — сердито выпалил Рон. Он еще никак не мог отойти от легкомысленной фразы младшей сестры.

— Не смешно! — резко бросил Гарри.

В купе повисла тишина. Через какое-то время Гермиона примири­тельно сказала.

— Ладно, давайте сменим тему. Еще пять минут до отправления. Предлагаю просто поболтать.

Она с преувеличенной бодростью взмахнула руками в сторону си­дений.

Гарри с сердитым видом плюхнулся на левое сиденье и уставился в окно. Джинни присела рядом с ним. Гермиона вздохнула и заняла место напротив Гарри. Рон какое-то время постоял и сел напротив сестры.

Неловкая пауза. Наконец голос Джинни прорезал тишину в купе.

— Слушайте, я пошутила. Рон, не оставалась я в комнатах у мальчи­ков. Расслабься. Не нужно так болезненно на все реагировать.

— Я твой старший брат. Как я еще должен реагировать?

— Спокойнее, — примирительно сказала Джинни.

Гарри потянулся и сцепил руки на затылке.

— Не думал, кого можно в этом году взять в команду?

Гермиона невольно улыбнулась. Гарри очень ловко занял мысли Рона на ближайшие пару часов. Девушки переглянулись и подмигнули друг другу.

Прошло несколько минут, и поезд тронулся. Рон и Гарри увлеченно обсуждали кандидатуры гриффиндорцев, Джинни что-то упорно иска­ла в сумке, а Гермиона смотрела в окно. Да! Сегодня ей придется соб­рать в кулак все свое мужество и самообладание. Она перевела взгляд на сидящего рядом Рона.

— Что? — перехватил он ее взгляд, замолчав на полуслове.

— Нам пора. Мы — старосты. Помнишь?

— Помню, — с обреченным вздохом Рон поднялся со своего места.

— Ро-о-он! — протянула Гермиона.

— Ну, что еще! — сердито отозвался юноша, оборачиваясь в дверях.

— Ты не собираешься надеть школьную мантию и значок?

Рон бросил многозначительный взгляд на Гарри и потянулся к своим вещам.

— И нечего переглядываться за моей спиной, — проходя мимо, она сердито толкнула Рона в бок, заставив того согнуться.

— Слушай, чем ты летом занималась, что вернулась такая агрессив­ная?

Девушка вздернула носик и, прихватив свою мантию, вышла из купе. Рон перебросился парой слов с Гарри и тоже появился в коридоре.

— Я готов! — с видом бравого офицера объявил парень.

Гермиона слегка улыбнулась, дав понять, что сменила гнев на ми­лость, и двинулась в сторону третьего вагона. Вот уже несколько десят­ков лет старосты собирались именно там. Почему — никто не знал.

Девушка медленно пробиралась по коридору, заглядывая в приотк­рытые двери купе. Она выполняла обязанности старосты? Да, конечно! Вот только себе Гермиона врать не привыкла. Она с замиранием серд­ца ожидала каждую минуту увидеть несносного мальчишку, одетого в мантию с эмблемой в виде змеи. Главное — сохранять спокойствие. Он не должен догадаться, что она что-нибудь помнит.

— Гермио-о-она! — оказывается, Рон уже какое-то время пытался при­влечь ее внимание.

Девушка обернулась и вопросительно подняла бровь.

— Что случилось? — глядя ей прямо в глаза, спросил Рон.

— О чем ты? — сердце нехорошо подпрыгнуло.

— Гарри сказал, что ты вчера ни с того ни сего заплакала и начала говорить странные вещи и…

— Гарри сказал? — недобро прищурилась Гермиона. — А что еще тебе сказал Гарри? А?

— Гермиона, ты чего? — опешил Рон, явно не ожидавший такого тона.

— Ничего! — сердито отрезала девушка. — Просто мне не очень прият­но, что вы перемываете мне косточки у меня за спиной. Ясно?

Гермиона выплюнула эти слова так яростно, что Рон прирос к мес­ту.

— Ты в своем уме? — брови парня поползли вверх. — Косточки пере­мываем? Да мы, знаешь ли, заботимся о тебе. Тебе должно быть прият­но, что ты нам дорога и…

Гермиона устало закрыла глаза. Приблизительно эти слова она ска­зала недавно Малфою. «Нормальным людям приятно, когда о них забо­тятся». Что же он сделал с ней за эти бесконечные сутки?

Девушка посмотрела в глаза другу. В них отражалось смятение и обида.

— Ох, Рон, — Гермиона бросилась к юноше, — прости, я не знаю, что на меня нашло. Просто я испугалась за Гарри и… Я не знаю, как объ­яснить. Просто поверь. Я не хотела вас обидеть. Я вас очень люблю. Правда. Вы для меня самые дорогие.

Рон притянул девушку к себе и, неловко обняв, начал гладить по во­лосам.

— Все хорошо. Не расстраивайся. Я не обиделся.

— Спасибо. — Гермиона сделала шаг назад и опустила взгляд.

— Эй! — Рон взял ее за подбородок. — Ты ничего не скрываешь?

— Нет! — Гермиона постаралась как можно честнее посмотреть ему в глаза.

— Почему ты испугалась за Гарри?

Девушка сделала шаг назад и отвернулась к окну.

— Рон, идет война. Неявная, непонятная, невидимая. Я просто испу­галась того, что может случиться. Гарри… Как мы будем без него?

— Мы не будем без него, — не очень уверенно произнес Рон.

Девушка усмехнулась. Наступила тишина. Два студента со значками старост на школьных мантиях молча смотрели в окно на пробегающий пейзаж.

— Я тоже боюсь, — внезапно произнес Рон. — Гарри очень изменился. Иногда я не понимаю, о чем он говорит, чего хочет. Я тоже боюсь, что он выкинет глупость. Убьет Малфоя, например.

Рон усмехнулся.

— Рон, не шути так, — попросила Гермиона.

— Да ладно, — юноша попытался улыбнуться. — Скажешь, Хорек этого не заслуживает? Из-за него погиб Сириус. Гарри никогда ему этого не простит.

— Сириус погиб не из-за него, а из-за его отца.

— Какая разница?

— Думаешь, никакой?

— Думаю, да.

Рон оттолкнулся от стекла и кивнул головой в ту сторону, в которую они шли.

Гермиона, не глядя на него, пошла по коридору. Прислушиваясь к стуку колес, девушка размышляла над словами друга. Да! Именно так все и выглядело. Сын в ответе за своего отца. Он точно такой же. Имен­но так бы она и думала, если бы перед глазами не встала сцена: кра­сивый мужчина наотмашь бьет по лицу удивительно похожего на него юношу.

«Мой сын странный человек». Тот же мужчина задумчиво роняет слова в темноту за окном.

Гермиона бы так же, как и Рон, ненавидела Драко Малфоя. Вот толь­ко беда в том, что в ее жизни был день, заставивший ее мир перевер­нуться с ног на голову и другими глазами взглянуть на Драко Малфоя. Нет! Гермиона ни за что бы не сказала, что они ошибались эти шесть лет, считая Малфоя мерзким гаденышем. Они были правы. Он был именно таким. Но реальная жизнь вдруг оказалась куда сложнее и име­ла намного больше оттенков, чем такие привычные: черный и белый. Оказалось, жизнь имеет еще и серый цвет. Цвет глаз Драко Малфоя. Он действительно был высокомерным, жестоким и эгоистичным, при­выкшим унижать, причинять боль, заставлять плясать под свою дудку. Но это была лишь вершина айсберга. За одни сутки Гермионе довелось увидеть хотя бы одним глазком, что находится за этой маской равноду­шия и пренебрежения. Открытие потрясло. Гермиона думала об этом, не переставая. Просто под маской оказался… человек. Да, необычный, с перевернутыми ценностями, но... человек. А человек не может быть жесток сам по себе. Для всего в мире есть причина. Даже Том Редлл стал таким чудовищем потому, что от него отказался самый близкий человек. Отец бросил своего еще не родившегося ребенка. Чего можно было ожидать от мальчишки, страдающего в приюте? Благодарности? Доброты? Сердечности? Откуда он мог их взять, если ни разу не видел ни одно из этих проявлений.

Гарри. Он вырос в ужасной семье, его детство было кошмаром. Гарри был добрым и кротким мальчиком? Покажите хоть одного, кто подтвердит эти слова. Лет до тринадцати, может быть. А потом… Нет! Гарри тоже мог быть жестоким и злым. Другое дело, для изощренной жестокости ему не хватало воображения. Его жестокость была прямо­линейна и выражалась во вспышках гнева и раздражения на близких людей. Такая невеселая статистика.

И был Малфой. Откуда ему было научиться любви, участию, не­жности? За несколько часов в его доме Гермиона поняла, что там прос­то не знают таких слов, не то что чувств. Была Нарцисса, но эту проти­воречивую женщину Гермиона не могла понять и охарактеризовать. К тому же, судя по всему, ее близость с сыном была так нова и свежа, что вряд ли могла оказать сильное влияние на его воспитание.

Разве может она теперь судить Драко Малфоя? Он вызывал сочувс­твие и жалость. Да еще в свете обещания данного Дамблдору… Герми­она не могла согласиться с Роном. Внешне должна, чтобы никто ничего не заметил, прежде всего сам Малфой, а в душе… В душе уже начали происходить необратимые изменения.

Девушка открыла дверь в соседний коридор, и ушей тотчас достиг невообразимый шум. Она сделала еще пару шагов, и источник шума об­наружился. В середине тесного коридора сцепились две мальчишеские фигурки. Они дрались отчаянно и молча, а рядом верещала и причитала стайка девчонок.

— Десять балов с… — громогласно начал Рон и осекся, поняв всю глупость своей фразы, — дрались первокурсники, которые еще не при­надлежали ни к одному из факультетов. Но не тут то было, Рональда Уизли такими пустяками с толку не собьешь, –…будут сняты с факуль­тета, на который попадет каждый из вас.

Никакой реакции. Рон оттолкнул Гермиону и схватил одного из маль­чишек за шиворот, оттянув его от противника. Это не возымело дейс­твия. Гермиона поспешила на помощь. Она схватила за плечи второго мальчишку, который успел подняться на ноги. Мальчишка начал отча­янно вырываться, и девушке пришлось встряхнуть его как следует.

— Что здесь происходит? — тоном профессора Макгонагалл обрати­лась она к дерущимся. Щупленький темноволосый мальчишка, кото­рого держал Рон, прекратил вырываться и насупился. Но промолчал. Зато рыжий сорванец улучил момент и вырвался из рук Гермионы. Он бросился вперед, пытаясь пнуть соперника.

Рон молниеносным движением выхватил палочку и направил на на­глеца.

— Еще шаг и я тебя в хорька превращу. Усек?

Мальчишка замер. Да и было от чего. Гермиона посмотрела на Рона так, словно впервые увидела. Нет, перед ней стоял не тот нескладный долговязый мальчишка, который вечно говорил глупости и любил шо­коладные лягушки. В голосе Рональда Патрика Уизли прозвучала та­кая спокойная решимость, что Гермиона даже не подумала напомнить о том, что ему нельзя применять волшебную палочку вне школы. Тем более на мальчишек его слова произвели впечатление. Рон подождал возражений. Их не последовало, и он выпустил из рук капюшон куртки темноволосого мальчишки.

— А теперь отвечайте, что не поделили.

— Он первый начал, — тут же откликнулся рыжеволосый.

Гермиона и Рон посмотрели на другого мальчика. Из его носа текла кровь, которую он периодически вытирал… молча.

— Эй! Ты говорить умеешь? — спросил Рон мальчишку.

— Умею, — буркнул тот в ответ.

— Ну так чего стоишь? — разозлился Рон. — Рассказывай.

Гермиона хотела было одернуть друга, но промолчала. Не стоило дискредитировать старосту в глазах младшекурсников.

— Не буду я ничего рассказывать, — взъерепенился мальчишка.

Рон развернулся к рыжему.

— Из-за чего вы подрались?

Тот тоже насупился.

— Та-а-ак, — протянул Рон, — в молчанку играть будем? Отлично. Сей­час мы уходим, и если мы еще раз увидим вас близко друг от друга, фа­культет не досчитается сотни баллов, когда приедем в школу, и вам свои же однокурсники головы поотворачивают. Понятно выражаюсь?

Мальчишки вразнобой кивнули.

— Отлично! — объявил Рон и посмотрел на Гермиону. Девушка кивну­ла, и оба старосты продолжили путь.

Войдя в следующий коридор, Гермиона обернулась к другу.

— Это было здорово, Рон. Очень красноречиво. Особенно про хорька. С такими темпами скоро догонишь Снейпа по свирепости.

Если она ожидала улыбки, то была разочарована. Рон о чем-то на­пряженно думал.

— Как считаешь, они послушают?

— Конечно, нет! — подтвердила его опасения Гермиона — Нам еще не раз придется действительно снимать с них баллы. Так что, надеюсь, ни одного из них не занесет в Гриффиндор.

— Зря надеешься, — обреченно произнес Рон.

— Почему?

— Гриффиндор и Слизерин. Спорим?

— С чего ты взял? — снова спросила девушка.

— Гермиона, история повторяется. Ты же видела их. Гарри Поттер и Драко Малфой в слегка измененном варианте.

— Брось, — нервно усмехнулась Гермиона. — Хогвартсу не может все время так «везти».

— Черненький — Гриффиндор, — с уверенностью произнес Рон.

— Думаешь?

— Ага. Рыжий не внушает доверия.

Гермиона прыснула. Слишком комично прозвучала эта фраза из уст Рона. Через минуту Рон сам понял смысл сказанного и тоже засмеялся. Дальнейший путь они проделали, периодически хихикая, и вспоминая свою поездку в этом поезде шесть лет назад.

В третьем вагоне оказалось многолюдно: здесь столпились старосты всех факультетов.

Улыбка застыла на лице Гермионы. Спокойно, все хорошо. Ну и что, что он будет здесь? Девушка, улыбаясь как можно радостней, подошла к группе студентов.

— Всем привет!

Хор голосов вразнобой ответил. Гермиона окинула взглядом при­сутствующих, и сердце замерло. Слова сорвались с губ раньше, чем она осознала, что говорит это вслух:

— А почему не все?

Гермиона застыла. Вот сейчас посыплются шутки и…

— Точно, где Эрни Макмиллан? — Рон обвел взглядом присутствую­щих.

Гермиона выдохнула. Как славно. Правда отсутствие Эрни она заме­тила только сейчас, но все равно получилось удачно.

— Я тут — раздался запыхавшийся голос, и староста Пуффендуя поя­вился в коридоре.

— Все в сборе, — начала Падма Патил, староста Когтеврана, — нужно ознакомить первокурсников с правилами безопасности.

Гермиона заметила в руках Падмы стопку листков.

— Стойте. А где Малфой? — повернулся Эрни к Пэнси Паркинсон, стоящей чуть в стороне.

Сердце Гермионы замерло. И она выжидающе посмотрела на старо­сту Слизерина. Пэнси приподняла изящную бровь и лениво ответила:

— Макмиллан, расслабься. Я все ему передам.

— Но где он сам?

— Ты так соскучился? Это я тоже передам. Только боюсь, Драко вряд ли оценит твой порыв.

Эрни открыл рот что-то сказать.

— Давайте уже успокоимся. Не хватало начинать учебный год с пе­репалки. Падма, отдай ей все для Малфоя. Пусть сами разбираются, — вставила Гермиона.

— Да пожалуйста! — Падма равнодушно пожала плечами, дав понять, что ее дело раздать инструкции, а что с ними дальше будет, ее совер­шенно не волнует.

Гермиона взяла протянутые листки и невидящим взглядом уста­вилась на ровные строчки. «Что-то произошло! Что-то произошло!» — сверлила мозг назойливая мысль. С ним что-то случилось, иначе как объяснить то, что он до сих пор не попался ей на глаза. Драко Малфой всегда находился в центре внимания, а сегодня... Неужели Люциус что-то с ним сделал? Девушка почувствовала, что нестерпимо начинает бо­леть голова.

Следующий час прошел, как в тумане. Гермиона на автомате пере­ходила за Роном из одного вагона в другой и что-то втолковывала пер­вокурсникам. Наконец эта пытка закончилась, и они направились в сто­рону своего купе.

— Свобода! — благоговейно произнес Рон. — Хотя бы на час.

Гермиона, что-то пробормотав, вошла в купе. Там все было по-пре­жнему. Гарри дремал у окна, откинувшись на спинку сиденья. Джинни сидела рядом с ним, подобрав под себя ноги, и, рассеянно теребя часики на руке, читала какой-то журнал.

При их появлении Джинни подняла голову и, улыбнувшись, шепо­том спросила:

— Как все прошло?

— Отвратительно, — так же шепотом ответил Рон.

— Можете не шептаться, — подал голос Гарри, — я не сплю.

Рон подошел к Гарри и подбил его ноги, стоящие на противополож­ном сиденье. Гарри встрепенулся и схватился одной рукой за оконную раму, а второй за плечо Джинни, чтобы не свалиться с сиденья.

— Ай! — вскрикнула Джинни/ — Гарри, ты мне чуть плечо не сломал!

— Прости, — сконфуженно произнес Гарри и попытался погладить Джинни по плечу, растерялся окончательно и пнул ржущего Рона по ноге.

— Да все в порядке, — проворчала Джинни, на всякий случай отодви­гаясь подальше. — Гермиона, что с тобой?

Она, наконец, заметила необычную бледность подруги. Гарри и Рон тут же прекратили возню и посмотрели в ту же сторону.

— Все хорошо, — попыталась улыбнуться Гермиона, садясь рядом с Роном. — Просто голова болит. Сейчас пройдет.

Следующий час тянулся нескончаемо. Гарри и Рон принялись играть в волшебные шахматы, Джинни читала свой журнал, а Гермиона смот­рела на пробегающие за окном окрестности поверх рыжей шевелюры Рона. Головная боль понемногу отпустила, но беспокойство сжимало сердце все сильней.

— Чего-то не хватает, — внезапно произнес Рон.

Гермиона удивленно перевела на него взгляд, Джинни тоже оторва­лась от чтения.

Гарри задумчиво кивнул в знак согласия. Девушки недоуменно пере­глянулись. Внезапно мальчишки встрепенулись и, одновременно щелк­нув пальцами, выдали:

— Малфоя!

Гермиона и Джинни переглянулись снова. Это напоминало конси­лиум врачей при особо сложном случае. Девушки пришли к единому мнению.

— Заказать два места в клинике Святого Мунго? — вопросительно гля­дя на Гермиону, спросила Джинни.

Та согласно кивнула.

— Да, правда придется потратить пару лет на уговоры Малфоя, навес­тить их там. Ну, ничего. Мы справимся.

— Да нет, серьезно, — Рон внимательно посмотрел на Гарри.

— Да, это первый раз, когда он не отыскал нас в поезде. Представ­ляете, сколько времени он тратит на это каждый год? — откликнулся Гарри.

— Вот ему, к счастью, и надоело, — произнесла Джинни.

— Надеюсь. Или готовит что похуже.

— Кстати, может, его вообще нет? Он не пришел на собрание старост. Может, свалился с метлы летом и сломал себе шею? — мечтательно про­изнес Рон.

Гермиона даже не стала его одергивать, как и пытаться прекратить этот разговор. Давно пора привыкнуть, что любая тема рано или поздно касается слизеринца.

— Вряд ли, слишком хорошо летает.

— Гарри! — возмутился Рон.

— То, что я его ненавижу, не значит, что я не могу признать его уме­ния. Врага нельзя недооценивать. Малфой действительно хорошо лета­ет, — зло проговорил Гарри.

Гермиона посмотрела в его потемневшие глаза и опустила голову. Не нужно было соглашаться на эту авантюру. Ох, не нужно было.

— Давайте, поговорим о чем-нибудь более приятном, — взмолилась Джинни.

Гермиона посмотрела на девушку. Вот и она туда же.

Через некоторое время Рон, взяв с Джинни торжественную клятву следить за Гарри, чтобы он не трогал фигуры на доске, объявил Герми­оне, что они должны исправно выполнять свои обязанности.

Гермиона оторвалась от размышлений и взглянула на часы. Было время второго контрольного сбора старост. Девушка поднялась и молча пошла за Роном.

Те же коридоры, те же лица…

В третьем вагоне лениво переговаривались несколько человек. Рон и Гермиона приблизились к другим старостам. Рон тут же включился в обсуждение чемпионата по квиддичу, а Гермиона молча прислонилась к стене в ожидании начала собрания. Она старалась не обращать внима­ния на косые взгляды. Самая ярая активистка сегодня была тише воды, ниже травы. В коридоре появилась Пэнси Паркинсон. Одна. Хотя Гер­миона этому ничуть не удивилась. Пэнси остановилась чуть в стороне и стала внимательно изучать свой маникюр. Гермиона в очередной раз задалась вопросом, почему слизеринки такие красивые? Обидно при­знавать, но все они были как на подбор. Милисента Булстроуд не в счет. Возможно, дело в том, что все они из чистокровных семей. Ну вот уже заразилась фирменным маразмом от Малфоя. Пэнси подняла голову, ле­ниво скользнула взглядом по лицам студентов и внезапно улыбнулась кому-то за спиной Гермионы. Гермиона тут же обернулась и замерла.

В полуметре от нее стоял Драко Малфой собственной персоной. Как он умудрился так бесшумно подойти? Гермиона посмотрела в его лицо. Он был очень бледным, даже бледнее обычного, но, главное, живым. Малфой скользнул равнодушным взглядом по Гермионе и слегка улыб­нулся Пэнси. Затем прислонился к стене и лениво произнес:

— Обсуждение глобальных вопросов уже закончилось или еще не на­чиналось?

— Явился, — пробурчал Рон.

— О, Уизли, какая наблюдательность, — протянул Малфой.

— Как без него было хорошо, — поделился Рон с Гермионой.

— Ничто хорошее не длится вечно, — философски заметил Малфой.

— Я с тобой не разговаривал.

— А я с тобой и сейчас не разговариваю.

— Да, а кому же ты это говоришь? — Рон начал заводиться, его уши порозовели.

— Рон, — предупреждающе потянула друга за рукав Гермиона, — по­жалуйста.

— Так! — подала голос Падма. — Предлагаю быстренько изложить, кто что хочет — ну, там были ли беспорядки, нарушения — и весело разо­йтись по своим делам.

Малфой легко оттолкнулся плечом от стены и направился в сторону Гермионы. Девушка удивленно вскинула взгляд и подобралась. Но… оказывается, он направлялся к Пэнси и протиснулся мимо Гермионы, даже не задев ее, даже не взглянув. Как мимо пустого места. Гермиона с удивлением проследила взглядом за ним. Это было необычно даже для более раннего Малфоя. Раньше он никогда не проходил мимо молча. Хоть бы сказал гадость для приличия. А Малфой, поравнявшись с Ро­ном, сильно задел его плечом. Ну хоть что-то осталось прежним.

— Малфой! — прорычал Рон, но Падма Патил ловко схватила его за рукав и не дала конфликту разрастись.

Гермиона со злостью посмотрела на слизеринца. Он же, как ни в чем не бывало, остановился рядом с Пэнси, и они, наплевав на обсуждение проблем, стали о чем-то переговариваться. Гермиона поймала себя на мысли, что раньше не замечала того, как Малфой запросто общается со слизеринками. Без снобизма, без пренебрежения. Пэнси о чем-то спра­шивала, а он, чуть пожав плечами, тихо что-то отвечал.

Вокруг шло обсуждение каких-то инцидентов, а Гермиона исподтиш­ка наблюдала за старостами Слизерина. Пэнси снова что-то спросила, а Малфой неопределенно взмахнул рукой. Пэнси перехватила его руку и потянула рукав мантии вверх. Под рукавом оказался толстый слой бинта. У Гермионы перехватило дыхание. Значит, она не переоценила Люциуса. Он действительно был способен на многое.

Малфой одернул рукав и что-то раздраженно сказал Пэнси. Девушка внимательно посмотрела на него, но промолчала. Гермиона резко от­вернулась и очень вовремя. Драко Малфой вскинул голову и посмотрел на гриффиндорку долгим внимательным взглядом, но Гермиона этого уже не видела, потому что Рон рассказывал о драке первокурсников, и она принялась активно участвовать в изложении событий.

Через несколько минут все закончилось. Гермиона прислонилась к стене, пропуская людей. Рон о чем-то еще переговаривался с Эрни, и девушка его ждала. Среди прочих проходящих мимо последним ока­зался Драко Малфой. До этого Гермиону совсем не беспокоила шири­на коридора «Хогвартс–экспресса», но теперь… Запах туалетной воды слизеринца слишком живо напомнил картину, которая была здесь сов­сем не к месту. Гермиона еще сильнее прижалась к стене, а он безлико и равнодушно прошел мимо. Девушка поразилась. Ведь он все помнил, но ничем себя не выдал. Она посмотрела в его удаляющуюся спину. Как все непросто.

Рон, наконец, тронул ее за плечо и сказал:

–Идем?

Гермиона кивнула и двинулась за ним.

Так получилось, что они шли следом за Малфоем. По-видимому, его купе было где-то в их стороне.

— И я еще переживал, что Малфой нас не навестил?

— Рон, не нужно только рассказывать Гарри о перепалке. Он его и так не слишком любит. Не обостряй. А?

Рон удивленно взглянул на подругу, но промолчал.

Слизеринец раскрыл дверь в следующий вагон и остановился. Рон и Гермиона сократили расстояние до него. Вдруг Малфой резко шаг­нул вперед. Гриффиндорцы, переглянувшись, рванули следом. Очень уж необычно повел себя староста Слизерина. Вбежав в коридор, они поняли причину его замешательства. Старые знакомые. Те же два маль­чишки с тем же остервенением дрались в коридоре.

Малфой уже успел дойти до них. Он ловко поймал рыжего мальчу­гана за шиворот и резко дернул в сторону от противника. Мальчишка потерял равновесие и, ухватившись за горловину свитера, которая сда­вила горло, начал заваливаться навзничь.

— Малфой, ты с ума сошел? — воскликнула Гермиона. — Ты же его задушишь!

Слизеринец даже ухом не повел. Черноволосый мальчишка смотрел на своего неожиданно спасителя со смесью восторга и ужаса на лице. Малфой неожиданно отпустил рыжего, и тот грохнулся на пол.

— У вас со слухом, видимо, плохо, — спокойно констатировал Драко Малфой.

Гермиона застыла. Ей-то казалось, что Малфой ловил ворон все соб­рание, а он, оказывается, слышал их с Роном рассказ. Рыжий мальчишка зло взглянул на старосту Слизерина, но ничего не сказал, лишь показал кулак черноволосому.

— Три минуты, разойтись по разным вагонам. Время пошло.

— Ты же не можешь нам ничего сделать, — проговорил рыжий.

— Уверен? — холодно осведомился Малфой.

— Мой папа… — начал рыжий, но осекся под ледяным взглядом.

— Твой папа получит тебя домой в спичечном коробке, если ты не исчезнешь отсюда в течение… уже двух минут, — посмотрев на часы, тихим голосом произнес Малфой.

Рыжий зло взглянул, но, к удивлению Гермионы, развернулся и, вы­тащив из купе вещи, протиснулся мимо них по направлению к соседне­му вагону. Черноволосый мальчишка от греха подальше тоже исчез из коридора:

— Что, Малфой, себя в детстве вспомнил? «Только мой папа узнает, да он вас…» — очень похоже изобразил Рон голос Драко Малфоя перво­го— второго курса.

Слизеринец медленно обернулся. Гермиона застыла и схватила Рона за рукав. Неизвестно зачем. Похоже, Рон и сам, посмотрев в лицо Мал­фою, передумал ввязываться в драку.

— Уизли, — едва слышно начал слизеринец. В этом тихом обращении было столько яда, что Гермиона с ужасом ожидала продолжения. Она даже затруднялась представить, на что сейчас способен Малфой. Ясно одно, Рон запомнит это надолго.

Но что хотел сказать Драко Малфой, так и осталось загадкой, потому что мимо гриффиндорцев, сильно толкнув Рона плечом, протиснулась Блез Забини.

— Драко! — ее голос был взволнован. — Что с Брэндом? Я не видела его таким с тех пор как…

Она осеклась, по-видимому, что-то увидев в лице Малфоя.

— Что здесь произошло? — требовательно спросила Блез, повернув­шись к гриффиндорцам.

— Спроси у своего дружка, — ядовито ответил Рон.

Малфой медленно вытащил палочку из кармана. Рон, насупившись, сделал то же самое.

Гермиона в ужасе выдохнула:

— Рон! Малфой! Вы с ума посходили? Не хватало здесь волшебной дуэли. Пример идеальных идиотов в исполнении двух старост в вагоне первокурсников.

Забини перевела взгляд с Гермионы на Малфоя.

— Драко, ты же не собираешься мараться об это подобие волшебни­ка, — кивнула эта добрая девочка в сторону Рона, накрыв руку Малфоя своей.

Юноша перевел на нее взгляд и через мгновение кивнул.

— Ты права. Не стоит поганить многовековое таинство дуэли об это­го…

— Малфой, а я сегодня не такой щепетильный, — Рон дошел до руч­ки.

— Хватит, — рявкнула Гермиона, выхватывая палочку. — Я сейчас оглу­шу всех присутствующих комплексным ступпефаем, и через вас будут весело прыгать первокурсники всю дорогу до Хогвартса.

Она говорила это, глядя на Малфоя. Естественно, все понимали, что она ничего подобного не сделает, но такая вспышка в исполнении рас­судительной Гермионы Грейнджер произвела впечатление даже на сли­зеринцев. Ну, во всяком случае, на Забини. Малфой, кажется, вообще все силы направлял на то, чтобы не совершить убийство. Блез Забини, отвернувшись от Гермионы, потянула Малфоя по коридору в ту сто­рону, куда он и направлялся до этого. Тот, к удивлению всех присутс­твующих, пошел за Забини, на ходу убирая волшебную палочку. Рон обернулся к Гермионе.

— Зачем ты меня остановила?

— Рон, — устало произнесла Гермиона, — Малфой умрет от радости, если тебя исключат из школы за незаконное применение волшебства вне Хогвартса.

— Если бы я знал, что точно умрет, я бы рискнул.

Гермиона возвела глаза к потолку и медленным шагом двинулась по коридору. Медлила она специально, чтобы не догнать слизеринцев.

— Кстати, тебе не показалось, что Малфой и Забини знают этого ры­жего? — спросил Рон.

— Показалось. Тем более, она назвала его по имени. Ладно, доберем­ся до Хогвартса, узнаем.

* * *

Драко Малфой шел по коридору «Хогвартс–экспресса» и упорно молчал. Блез несколько раз попыталась наладить диалог… Не вышло. Девушка по опыту знала, что если Малфой не хочет что-то рассказы­вать, то все расспросы по информативности будут равны интервьюи­рованию стены. Блез устало вздохнула, и остаток пути они провели в молчании.

Войдя в купе, Драко остановился посередине и стал смотреть в окно, слегка покачиваясь в такт движению поезда. Блез присела на сиденье и принялась изучать его напряженную спину.

«Когда же это закончится?» — в отчаянии подумала девушка.

Драко обернулся, словно почувствовав ее мысли, и ровным голосом произнес:

— Брэнд затеял драку в вагоне. Его предупредили, что это не должно повториться. Он не послушался. Я объяснил ему, что он неправ.

Блез вздохнула и откинулась на спинку сидения, устремив взгляд в окно:

–Даже не буду спрашивать, каким образом ты ему это объяснил. Я не видела, чтобы он плакал с момента гибели его матери.

— Блез, он был неправ, — упрямо повторил Драко.

Не мог же он признаться в том, что этот избалованный мальчишка жутко напомнил ему себя самого в одиннадцать лет. С чего началась его поездка в Хогвартс? Правильно. Со ссоры с Поттером. Но тогда он про­тянул этому всеобщему любимцу руку дружбы. Ему никто не объяснял, как это делается, у него никогда не было друзей, которых он сам себе выбирал. Только дети из чистокровных семей, с которыми он общался с рождения. И тут появился Поттер. Драко бессознательно предложил ему дружбу. Хотя уже тогда за словами отца о том, что Гарри Поттера необходимо уважать, слышал совсем другое. Тогда он уже чувствовал: это — враг. Но почему-то протянул руку. Это был первый неосознанный протест. Не его же в том вина, что, впитав снобизм и презрение к ни­щете с детства, он оскорбил этого рыжего придурка. По правде говоря, Драко вообще считал ниже своего достоинства даже думать об Уизли. Но так получилось, что стал яростно ненавидеть Рона, потому что не мог понять, чем этот нескладный голодранец лучше него, единственно­го потомка чистокровной семьи.

Драко устало опустился на сиденье вагона и, опершись локтем об оконную раму, прислонился губами к сжатому кулаку.

Шесть лет назад Гарри Поттер швырнул предложенную дружбу ему в лицо. Драко зло усмехнулся. Тогда он впервые сделал выбор в этой борьбе: за или против всеобщего любимца. Драко стал против. С каж­дым годом, он ненавидел его все больше, потому что у чертова Поттера было все, чего не было у самого Драко. Он никогда не признается в этом вслух. Вот только себе Драко с раннего детства привык говорить только правду. Ложь самому себе — это слабость. Со слабостями Драко Малфой старался бороться всегда.

Отец очень обрадовался ненависти сына к гриффиндорцу и стара­тельно разжигал ее, исподтишка указывая Драко на его ошибки и ставя в пример чертова Мальчика-Который-Выжил. Особенно, это касалось квиддича. За пять лет игры против Поттера Драко ни разу не выиграл ни одного поединка. Юноша сощурился. Он ненавидел проигрывать, не всегда мог сдержать себя. На пятом курсе его провокация вылилась в дисквалификацию Поттера. Это было подло, но как приятно. Вопросы морали не сильно беспокоили юного Малфоя. Он ненавидел.

А потом Драко начал понимать, что не хочет идти по тому пути, кото­рый рисует для него отец как единственную альтернативу. Он не хотел. Юноша был уверен в том, что родился не рабом, а господином. Он не собирался пресмыкаться и выполнять идиотские приказы выжившего из ума земноводного. И чем больше утверждался в своем решении Дра­ко Малфой, тем больше он… ненавидел Гарри Поттера. Ну, должен же быть кто-то крайним! Поттер был самой удачной кандидатурой. Если бы он протянул руку в этом самом поезде шесть лет назад… Все было бы по-другому. Как? Драко не знал. Но все было бы не так. Это точно. Дружба…

Мысли перескочили на Гермиону Грейнджер. Сказали бы ему не­делю назад, что он будет размышлять об этой заучке, он бы авадой в ответ швырнулся. Ну или круцио на худой конец. А сейчас… Мысль заставила усмехнуться.

В прагматичном уме Драко Малфоя никак не желала укладываться такая безрассудная привязанность. Эта странная девушка, не подумав ни минуты, ринулась в чертово логово за другом. Неужели дружба мо­жет быть такой? Быстрая ревизия списка ближайших знакомых привела к неутешительному итогу: за ним никто так бы не бросился. В чем сек­рет? Может, это не дружба, может, они спят вместе? Испорченное ми­ровоззрение попыталось подсунуть свой вариант. Драко почти купился, только… Он тоже спит с Блез. Бросилась бы она за ним неизвестно куда? Драко повернул голову и посмотрел на красивую слизеринку, чи­тающую какой-то журнал. Нежные рыжие прядки струились по щеке. Блез как раз в этот момент подняла изящную руку и заправила волосы за ухо. Идеальная девушка. Каждый жест, каждый взгляд — все проду­мано до мелочей. Идеальная жена. Она, пожалуй, единственная, кому бы он мог что-нибудь доверить. Что-то не очень важное. Потому что образ идеальной жены никак не вязался с образом идеального боевого товарища. Мысли опять переметнулись к темноволосой гриффиндорке. Смешно. Драко отвернулся к окну. Она так страстно его ненавидела и так искренне предлагала оказать первую помощь. Это тоже не уклады­валось в голове и потому запомнилось.

Кстати, судя по ее поведению, Дамблдор исполнил обещание. Драко не очень сильно приглядывался, но отметил, что она ведет себя, как обычно. Нервничает, но, может, из-за инцидента с первокурсниками. Наблюдает за ним, когда считает, что он не видит. Ну и что с того? Она этим шесть лет занимается. Драко всегда чувствовал на себе ее взгляд. Врага нужно знать в лицо. Грейнджер его изучала. Так бесхитростно, что иногда становилось смешно. Сегодня, когда он проходил мимо, обо­няния достиг запах ее легких духов. В его комнате этот запах все еще ощущался. Блез всю душу вытрясла, когда обнаружила, что у Нарциссы совсем другие духи. Драко нахмурился. Ему совсем не понравился ход мыслей.

Юноша откинулся на спинку кресла и вспомнил тот безумный день. Шок, когда он, вызванный на день раньше из лагеря, злой на весь мир, появился у себя в комнате. Он никого не предупредил о прибытии. Хо­тел побыть один, подумать. Ага! Получилось. Сейчас.

В его спальне, за его кроватью на полу уютно расположилась… Гер­миона Грейнджер. В первый момент Драко решил, что у него что-то с головой. А потом ее отчаянное желание что-то доказать, объяснить, уговорить. Смехотворные попытки ринуться спасать Поттера.

Время продолжало свой стремительный бег.