На том стоим (гет)

На пороге Поттер не удержался и широко улыбнулся Джинни.

— Мы скоро вернёмся, — пообещал он.

— Не раньше, чем ты получишь «Превосходно», — вставила Гермиона, затеребив ручку бисерной сумки от нетерпения. — Пошли, Гарри, я тебя ещё поспрашиваю по дороге.

— Ты хотела сказать, помучаешь? — хохотнул Рон.

— Так, а это не забыть отдать профессору МакГонагалл, — проигнорировав шпильку, Грейнджер развернула свиток, быстро пробежала глазами по строчкам и кивнула самой себе.

— Ты проверяешь уже в третий раз, — хмыкнула Джинни, с неохотой отцепляясь от Гарри.

— Не каждый день поступаешь в Хогвартс.

— А зачем тебе список преподавателей? — усмехнулся Рон, подбрасывая на ладони яблоко. — Можно подумать, ты с ними не знакома. Тот, что ростом с метр — профессор Флитвик, прозрачный и немножко мёртвый — Биннс, а большой и неповоротливый…

— Хагрид, — выдавил Гарри, подавив смешок.

— Ну-у… я имел в виду Слизнорта, но и Хагрид подходит под эти параметры.

Гермиона метнула в друзей суровый взгляд и превратила подброшенное яблоко в ежа. Рон поймал его и зашипел.

— В этом году много новых преподавателей! Например, магловедение МакГонагалл пригласила вести Гестию Джонс, а ЗОТИ...

Рон зевнул, что не укрылось от Гермионы.

— Гарри, нам пора!

Уизли пожал плечами и, пока никто не заметил, сунул в руки Поттеру небольшую коробку.

— Это что? — удивился Гарри.

— Тихо, а то Гермиона увидит. Это засахаренные ананасы, — зашептал Рон. — Ты же говорил, что старина Слизнорт по ним с ума сходит. Вот мы с мамой и подумали…

— Что там? — начав что-то подозревать, сварливо спросила Гермиона.

— Да вот… напоминаю Гарри, чтобы он надел метаморф-медаль, иначе доберётся до Хогвартса только к началу учебного года — проходу не дадут, — нашёлся Рон.

Поттер яростно закивал, пытаясь незаметно запихнуть коробку в сумку.

— Замечательная мысль! — поддержала Джинни. — В Хогсмиде сегодня полно народа.

— Фестиваль волшебных цветов, — мечтательно сказала появившаяся в прихожей Молли, поспешно вытирая руки о фартук. — Дорогой, ты ничего не забыл? Пергамент? Весы? Чернила? Бутерброды?

Рон закатил глаза.

— Мам, не задерживай Гарри, а то он опоздает.

— Ох, времени-то уже! — воскликнула Молли и невинным голоском спросила у Гермионы: — Милая, ты всё ещё твёрдо намерена поступать на седьмой курс?

Грейнджер уверенно кивнула.

— Очень жаль, — миссис Уизли трагично покачала головой, испепелив пергамент в руках Гермионы взглядом, горячо пожелала Гарри удачи и с обиженным видом удалилась на кухню.

— Мы могли бы сходить вечером на фестиваль, что скажете? Все вместе, — предложила Джинни.

— Отличная идея! — поддержал Гарри, протягивая руку Гермионе.

* * *

Они аппарировали недалеко от дорожного указателя.

— Ну что, идём?

Гермиона не ответила, тогда Поттер оглянулся на неё через плечо и подмигнул. Она даже не улыбнулась.

— Да брось, Молли понадобился целый год, чтобы смириться с приходом в семью Флегмы, не принимай недовольство мамы Рона на свой счёт.

— Как ты не понимаешь? Тут абсолютно другое, я бы даже сказала, противоположное. Она против моего возвращения в Хогвартс, — вздохнув, произнесла Гермиона. — Моя учёба, по её авторитетному мнению, мешает нашим чувствам с Роном.

— А что мешает на самом деле? — прищурившись, спросил Поттер.

— Ой, прекрати, — хмыкнула Гермиона. — Пошли, тебе нельзя опаздывать! Надень свою медаль, чтобы тебя не узнали, и напомни состав зелья Мопсуса.

— Вот теперь я узнаю свою лучшую подругу!

Грейнджер слабо улыбнулась и пошла вперёд. Гарри последовал за ней, ощущая себя ужасно неловко в чужом облике, да ещё чёлка лезла в глаза.

Они вошли в волшебную деревню и словно оказались внутри оранжереи. Повсюду были цветы: они росли в кадках, парили в воздухе, свисали с пёстрых лент, протянутых над головами волшебников, выглядывали из витрин магазинов. Любоваться на всю эту красоту было некогда, и Гарри лишь вертел головой, усмехаясь про себя. «Будь Невилл на моём месте, — весело подумал Поттер, — его отсюда и пять домовиков не оттащили».

Дорога забрала влево, и друзья оставили шумный Хогсмид за спиной. Солнце светило ярко, в жарком воздухе кружили запахи леса. Гарри знал путь наизусть, но, словно маленький ребёнок, впервые увидевший Хогвартс, остановился на насыпи, с которой открывался прекрасный вид на волшебный замок, и затаил дыхание.

Железные ворота, кривой деревянный мост, далёкие башенки с флажками факультетов — всё было на месте, и приободрённый этим Гарри подумал: «Да тут ничего не изменилось!»

Он стянул с шеи метаморф-медаль. В школу хотелось зайти, будучи самим собой, скрываться было не от кого. Не от Хагридовых же соплохвостов, томно греющихся на солнышке в бочках возле огорода.

Вскоре Поттер и Грейнджер миновали вестибюль, охраняемый тремя аврорами, и подошли к лестницам.

Гарри отправился в подземелья, где через несколько минут должен был начаться экзамен у Слизнорта, а Гермиона поторопилась на восьмой этаж, чтобы встретиться с профессором МакГонагалл.

* * *

Гермиона недовольно повела плечами. Эти зачарованные лестницы вытворяли, что хотели. На этот раз пристыковались к пролёту третьего этажа вместо пятого.

Грейнджер собиралась повернуть назад, как вдруг заметила мужской силуэт, молниеносно промелькнувший в конце коридора. Конечно, была вероятность, что это всего-навсего старый завхоз. Вот только Филч вряд ли изобрёл зелье от ревматизма.

Гермиона без раздумий устремилась вперёд и вскоре оказалась в зале, где в лучах солнечного света ярко блестели награды и щиты — плоды усердного труда многих-многих учеников. Проходя мимо них, Грейнджер видела своё отражение в начищенных боках школьных кубков и думала, не сыграло ли воображение с ней шутку. В конце концов, это мог быть школьный призрак, тот же Кровавый барон. В сущности, это не её дело. В Хогвартс, тщательно охраняемый как магами, так и заклинаниями, попасть без приглашения казалось практически невозможным. Но ведь были потайные пути, отмеченные на Карте Мародёров, может быть, и другие…

Неожиданно Гермиона услышала хлопок и тихий голос, донёсшийся из-за угла.

— Скорее, — зашептал кто-то. — Профессор ждёт меня ровно в два, мы должны добраться до класса раньше. Понятно?

Раздались быстрые шаги.

Гермиона достала палочку и, стараясь двигаться неслышно, выглянула в лишённую окон галерею, в глубине которой терялись две фигуры.

Грейнджер вдруг поняла, что идёт по тому самому коридору, где находилась старая запертая дверь, семь лет тому назад приведшая юных гриффиндорцев в лапы Пушка.

— Это здесь, — голос прозвучал громче и показался Гермионе знакомым. — Подожди пока, Эффи, а я пойду посмотрю.

Скрипнула дверь.

Гермиона подалась вперёд, пытаясь разглядеть человека в скользнувшем в коридор луче света, но увидела только эльфийку в простеньком розовом платьице.

Дверь открылась снова. Пришлось отпрянуть назад. Ещё пара мгновений — и было бы поздно.

— Он ещё у МакГонагалл. Заходи живее!

Гермиона, затаив дыхание, наблюдала за тем, как Теодор Нотт подгоняет эльфийку в кабинет. С одной стороны Грейнджер видела имя бывшего слизеринца в списке студентов, решивших сдавать ЗОТИ наряду с Гарри, но с другой... очень уж странно выглядело происходящее.

Гермиона не могла совладать с любопытством и осторожно заглянула в класс. Нотт и эльфийка перешёптывались в смежном помещении, где когда-то находилась личная комната профессора Люпина, а теперь апартаменты нового учителя.

— Получилось? — спросил Теодор, склонившись над чем-то.

— Хозяин, Эффи знает толк в отпирающих чарах. Ей столько раз приходилось открывать волшебные двери, когда ваш дедушка запирался в кабинете. Господину Маркусу это очень не нравилось, и…

— Не болтай, а делай, — шикнул Тео. — Удивительные истории моей семьи будешь рассказывать дома.

Эффи щёлкнула пальцами.

— Всё сделано, хозяин!

— Великолепно! — обрадовался Нотт. — Можешь идти, дальше я разберусь.

Домовиха с низким поклоном исчезла, оставив Теодора наедине с содержимым старой коробки.

— Жизнь шанс даёт тебе, мой друг, — пробормотал Тео, бережно выудив что-то с её дна. — Лишь поверни мой внешний круг... Надеюсь, вы простите меня, профессор. Я не мог поступить иначе. Мне это нужнее… У меня получится…

— И что, позволь узнать, тут происходит?

Нотт, застигнутый врасплох, резко обернулся.

— Я всё видела! — с жаром воскликнула Гермиона. — Не отрицай, что…

— Гре-ейнджер, — протянул Тео голосом слаще сиропа. — Если ты всё видела, зачем спрашиваешь? Я всего лишь жду профессора Праудфута…

— Лжёшь. Ты крался по коридору, как вор. И не говори мне, что это был вовсе не ты, а твой призрак… Что там у тебя в руках? Медленно положи на место, что бы это ни было. Предупреждаю…

— Не грязнокровкам мне указывать! — вспылил Тео. — Ты не сможешь встать у меня на пути.

Глаза Нотта приобрели странное жестокое выражение. Грейнджер попятилась назад. Палочка дрогнула в руке Гермионы, и Тео понял: всё решено. Выбор сделан. Он отпрыгнул в сторону, увернувшись от свистящего удара Конфундуса, набросил цепочку прибора на шею и, бросившись на пол кабинета, обернулся в волка.

«Хотя бы ради выражения лица Грейнджер это стоило проделать!» — пронеслось в голове Тео, кинувшегося мимо Гермионы к порогу класса ЗОТИ.

* * *

Поттер спустился на первый этаж, пригладил волосы и скептично всмотрелся в своё отражение на начищенных до зеркального блеска доспехах. Надо было срочно хоть что-то сделать с волосами. Гарри покрутился на месте, раздумывая, из чего можно было бы одним махом трансфигурировать расчёску. Хотя… всё равно лучше не будет.

Владения Слизерина встретили Поттера привычной сыростью и прохладой. Гарри прокручивал в уме рецепты самых каверзных зелий, которыми профессор зельеварения мог бы его завалить, и тут же успокаивался. Ведь это старый добрый Гораций Слизнорт, а не Снейп, об утрате учебника которого Поттер жалел по пятьдесят раз на дню. И всё же Гарри нутром чувствовал: всё, что связано со Слизерином, обязательно выльется в неприятности, будь то битва с его змеемордым выпускником или экзамен перед деканом зелёного факультета. Второго хоть можно задобрить коробкой с ананасами.

Она мирно лежала в сумке поверх…

Гарри занёс кулак перед дверью и замер.

Флакон с контрольным зельем, необходимым для сдачи экзамена — он оставил его утром на столе. В особняке на Гриммо!

Забыл!

Гермиона убьёт его! И правильно сделает.

Гарри чертыхнулся и понёсся в обратную сторону, надеясь, что волшебные лестницы смилостивятся над ним и доставят к кабинету директора, а точнее, к директорскому камину. Он буквально влетел на лестницу и вдруг услышал крики.

— Гермиона, — прошептал Гарри. У него подскочило сердце к горлу. Пальцы стиснули перила. Поттер не стал дожидаться, когда ступени коснутся пролёта, перепрыгнул провал и понёсся по галерее. Он ждал дементора, Пожирателя смерти, наконец самого Волдеморта, воскресшего вновь, — да кого угодно, но не мчащегося ему навстречу волка с выпученными глазами-галлеонами.

Изумлённый Гарри посторонился, пропуская зверя мимо себя.

— Что ты делаешь? Лови его, Гарри! — прокричала появившаяся из-за угла Гермиона.

Поттер без лишних вопросов побежал вперёд, бросив сумку со всем содержимым валяться на полу возле Зала Наград.

Вдвоём Гарри и Гермиона быстро преодолели пару поворотов, едва не потеряв из вида серый волчий хвост, и оказались в коридоре, заканчивающимся тупиком.

— Вот и попался! — возликовала Грейнджер, но Тео так не думал. Он припустил к доспехам рыцаря с огромным щитом, украшенным мордой минотавра, и ударил лапой по постаменту. Щит пополз в сторону, открывая брешь в промозглый мрак.

Гарри не растерялся и самоотверженно кинулся в образовавшийся ход следом за зверем, юркнувшим в темноту. Холодный камень немилосердно саданул по коленям, а пойманное существо с яростью вонзило когти в пальцы.

Поттер ахнул, едва не убрав руки. Острые зубы скользнули рядом с его ухом.

— Поймал! — сипло сообщил Гарри спускающейся Гермионе.

Она схватилась за золотую цепочку, висевшую на шее Теодора, и тот отчаянно взвыл, словно Грейнджер дёрнула его за хвост. Выкрутившись неимоверным образом, Нотт попытался укусить противного Поттера за локоть. Гарри дёрнулся и подставил подножку подруге. Гермиона вскрикнула и упала.

Раздался душераздирающий скулёж.

Гермиона потянула цепочку на себя, зацепив заодно с ней и новенький галстук Гарри. Поттер начал задыхаться. Он нащупал шерсть, чужие пальцы, ещё что-то непонятное странной формы и резко дёрнул.

Послышался странный дребезжащий щелчок.

Всё вокруг закружилось с удвоенной силой, и Гарри решил, что они просто кубарем скатываются в самые глубины Хогвартса — в подземелья к давно почившему василиску. Ощущения, сходные с теми, что были при первой аппарации, захлестнули с головой. Пространство под спиной неожиданно пропало, и Гарри почувствовал безнадёжную бездну.

Внезапный удар о влажный камень выбил из его лёгких весь воздух. Рядом послышался вскрик Гермионы. Гарри сумел нащупать её запястье и притянул подругу к себе.

Они заскользили по огромной трубе, отчаянно пытаясь зацепиться за покатые стены. Несколько раз Поттер приложился затылком о выступы, но Гермиону из объятий не выпустил.

Приземление оказалось весьма болезненным, но Гарри стоически принял и это. Под его спиной, собравшей по пути все шишки, что-то захрустело.

Вокруг была абсолютная темнота.

— Гермиона? — хрипло позвал Поттер, потянувшись за палочкой. — Ты цела?

— Кажется, да, — Грейнджер зажгла «Люмос» и с трудом поднялась на ноги. Координация движений никак не хотела восстанавливаться. — Ты как? Я тебя совсем придавила.

— Терпимо. Опять мы во что-то влипли, да?

— Что верно, то верно.

— Где мы? — невнятно спросил Поттер, борясь с головокружением. На стёклышке очков после падения появилась трещина, на затылке обещала вскочить огромная шишка, а палочка на поясе не нащупывалась. — Гермиона! Моей палочки нет!

— Какой ужас! Ты хорошо посмотрел?

— Э-э… Вообще-то нет. — Гарри закрутился на месте.

Он приземлился на гору скелетов мелких грызунов — никак ещё одна «столовая» Великого змея Салазара Слизерина… Влажные стены поблёскивали в свете Люмоса, и создавалось впечатление, что Гарри находился внутри колодца. Рядом с крысиным черепом нашлась его волшебная палочка, возле неё лежал ещё какой-то непонятный предмет. Разглядеть его в полумраке не представлялось возможным, и Поттер сунул находку в карман.

Тишину разрезал полный беспокойства голос Гермионы:

— Погоди-ка минутку, а где же Нотт?! — она окинула взглядом пространство вокруг, но, кроме Гарри, никого рядом не было. — Не мог же он стать невидимым?

— Какой Нотт? — ошеломлённо переспросил Поттер. — Что… Как… Гермиона, я ничего не понимаю! Не хочешь же ты сказать, что тот волк…

— О, Гарри, да! — сказала Гермиона. — Слушай! Теодор Нотт — анимаг! Есть чему удивляться, правда?

* * *

Он так хотел всё исправить, но для этого мало было вернуться на один час.

Двадцать восемь тысяч — не меньше.

Именно столько отделяло душное лето тысяча девятьсот девяносто восьмого года от конца тысяча девятьсот девяносто пятого, когда Тео заканчивал четвёртый курс. Там отец был на свободе. Он не сражался в Отделе тайн, не пытался отобрать у Поттера дурацкое пророчество. Там, в феврале девяносто пятого, Волдеморт ещё не возродился, не призвал Маркуса Нотта вместе с другими Пожирателями смерти. Там Сесилия Нотт была ещё жива. Там Теодор Нотт ещё не видел мерзких фестралов, тянущих кареты со школьниками, и был счастлив.

Подарками судьбы раскидываться нельзя.

Всё началось с занятий ЗОТИ.

Они сидели и пили горячий шоколад. Теодор впервые вызвал нечто, отдалённо напоминающее телесного Патронуса, и теперь отдыхал, от нечего делать разглядывая помещение. Каждый день в классе появлялось что-то новое. Профессор заставил все полки приборами и пособиями по защите от тёмных искусств, а на его столе материализовалась банка с разноцветными глазами, плавающими в зеленоватой воде и попеременно подмигивающими. Они напоминали Тео о другом преподавателе — неприятном Грозном Глазе Грюме.

Нотт проявлял живой интерес ко всем новинкам и расспрашивал о судьбе того или иного изобретения Праудфута, будь то снитч, заглатывающий мух, или переливающаяся всеми цветами радуги сфера для хранения воспоминаний.

Эта сфера была произведением искусства. Видно, когда-то давно она представляла собой обычную напоминалку. Родители частенько присылали такие первокурсникам, чтобы те не забывали делать уроки.

Очевидно, Джайлс Праудфут вложил много сил в эту красоту. Внутри сферы скользили разноцветные силуэты, некоторые были яркими и чёткими, как пятна масляной краски на воде, другие — тусклыми, почти прозрачными, словно тени в вечернем парке. Но чаще всего из жемчужной дымки всплывало женское лицо в форме сердечка.

Тео не любил совать нос в чужие дела, но в этот раз, убаюканный летней жарой и сладостью напитка он спросил:

— Кто это, сэр? Она так улыбается, когда вы заходите в кабинет.

Праудфут отставил чашку в сторону и бережно снял с полки шар, из которого на него смотрела девушка с золотыми волосами.

— Это женщина, которую я любил, — он встряхнул предмет, и изображение исчезло. — И она давно уже улыбается не мне.

— Она предпочла другого? — нахмурился Теодор.

— Это я предпочёл другую, — мрачно усмехнулся профессор ЗОТИ, — свою работу. В то время мне казалось, что нет ничего важнее Отдела тайн и его секретов. Тайны убивают любовь, запомни, Тео. Эта женщина поняла это раньше меня. Она ушла и, да, вышла за другого.

— Это значит… вы были невыразимцем?

— Был, — подтвердил Праудфут. — В течение долгих лет. Пока не бросил всё к чертям собачьим и не ушёл в Мракоборческий отдел к старине Грюму.

— И вы не попытались вернуть её — эту женщину?

Профессор ЗОТИ хрипло рассмеялся.

— Скажу больше, Теодор, я готов был повернуть время вспять, чтобы находиться рядом с ней.

Нотт почувствовал, как сердце застучало сильнее. Он лишь мельком видел диковинную вещицу Праудфута, состоящую из нескольких дисков с цифрами, линзы с песком и солнца, на обратной стороне которого была выгравирована надпись. За последние дни ему никак не удавалось вернуться к разговору о содержимом старой коробки. Судьба предоставила ему шанс.

— Это… — осторожно начал Тео, разволновавшись, — …как-то связано с тем прибором, что лежит там, — он неопределённо махнул рукой в сторону дверей, ведущих в апартаменты учителя.

— Более чем, — вздохнув, сказал Джайлс. — Прежде чем покинуть Отдел тайн, я вынес оттуда кое-что, можно сказать, украл.

Сгорающий от любопытства Тео подался вперёд, жадно слушая профессора, казалось, уже забывшего об ученике.

— В Отделе есть комната, где хранятся зачарованные часы. Внутри них в бесконечном вихре кружится песок времени.

— И вы его взяли?

— Помнишь, я просил тебя разграничивать воспоминания и фантазии, Тео?

Нотт кивнул.

— Я вознамерился отправиться назад, в прошлое, и попытаться изменить его, ведь тогда и наше настоящее изменится. Я долго не решался действовать, потому как никто не может предсказать, как вмешательство во время отразится на нас. Это был большой риск, слишком большой. Никто не знает, чем обернулось бы моё вторжение...

Я упомянул о магических часах в Отделе тайн. Так вот, Тео, внутри них, кроме песка, есть жизнь — крохотная птичка. Она мечется в водовороте, живёт и умирает в замкнутом пространстве, чтобы постоянно возвращаться в исходную точку — вылупиться из яйца. Стенки часов не материальны. Что, если однажды птичка всё-таки вылетит из часов, вдруг ей удастся обрести свободу, когда вихрь метнёт её в сторону?

— Это же здорово, разве нет? — спросил Нотт.

— А если вихрь окажется слишком сильным, и птица разобьётся, налетит на стену и умрёт? — отстранённо произнёс Праудфут. — Тогда у неё не будет второй попытки, ведь она больше не вырвется из скорлупы…

Поэтому я годами доводил своё изобретение до совершенства и создал предмет, способный в случае полного фиаско вернуть путешественника в исходную точку — к самому началу, будто бы не было ничего… и можно пытаться заново.

— Это невероятно, — проговорил Тео. — Ни один маховик времени на это не способен.

— А если я скажу тебе, что это не так?

— Тогда, — Нотт сглотнул, — это один из самых могущественных артефактов в волшебном мире. С ним возможно всё!

— Нет, — покачав головой, проговорил Праудфут и повторил: — Нет, Тео. Ты так ничего и не понял.

— Вы использовали его? — догадался Теодор. — Расскажите же, почему вы не с ней, не с этой волшебницей? Ваш прибор не сработал?

— Он сработал идеально. Во всяком случае, я так полагаю. Все мои воспоминания о предпринятой попытке исчезли — и мне остаётся только догадываться, что пошло не так. Я просто проснулся в тот день, когда намеревался отправиться к любимой на несколько лет назад, а линза с волшебным песком оказалась на одну половину пуста. Да, ты правильно понял. Песок испарился, потратился, как будто его и не было. Он исчез вместе с моими воспоминаниями. Мордред побери, я даже не знаю, что заставило меня вернуть всё как было и снова отказаться от своей любви! Видимо, у меня ничего не получилось… даже во второй раз… Возможно, я оказался слишком стар для неё, или у нас с самого начала не было ни единого шанса…

— И вы решили больше не пробовать? — разочарованно спросил Нотт. — Как вы могли?!

— Может, я понял, что прошлое должно оставаться прошлым, — ответил Праудфут и поставил сферу на полку. — Я могу смотреть в этот шар и представлять, как всё могло бы получиться.

Но Тео не разделял его мнения.

Нет!

У одного не получилось, ну и что?! Получится у другого!

Вдруг прибор поможет ему всё изменить и исправить, вернуть отца и мать, положение в обществе, друзей… Разве служба в захудалом отделе Министерства магии — самое большее, чего он достоин? Почему он должен мириться с этим? Вся его жизнь и так одно сплошное смирение.

Тео представлял, как вернётся назад, ровно на три года, и заставит отца уехать из Британии! Потом Поттер победит Волдеморта, и только тогда Нотты вернутся. Тремя годами Теодор готов был пожертвовать из отведённого ему срока жизни. Он найдёт способ занять своё законное место рядом с матерью и отцом. Они узнают его, они ему поверят…

Несколько дней Теодор не подходил к коробке, выжидал и раздумывал.

Время шло.

Уговорить Праудфута отдать прибор можно было не пытаться, и Теодор решил положиться на маленькое существо, испытывающее к нему искреннюю привязанность.

Эффи.

Она всегда ловко управлялась с волшебными замками и затворами, и Тео вызвал её в Хогвартс. Он всё продумал до мелочей, кроме того, что невозможно было предусмотреть — появление Гермионы Грейнджер в кабинете ЗОТИ.

И теперь злой и растерянный Тео на четырёх лапах стремительно нёсся к доспехам рыцаря Ордена минотавра, охраняющего тайный ход, которым пользовались слизеринцы для вылазок в Хогсмид.

Ступени, виляющие во мраке стены, предстали перед глазами обрадованного Теодора, но Поттер не отставал, а тут ещё Грейнджер навалилась сверху.

Тео и сам до конца не разобрался, что произошло. В какой-то момент пространство вокруг закружилось в стремительном вихре. Поттер разжал пальцы, и Теодор повалился в пустоту, кляня своих преследователей и самого бравого Годрика Гриффиндора.

Нотт выпустил когти, скребя ими по каменной кладке. Опора исчезла, стена оборвалась, и Тео со свистящим звуком скольжения полетел ещё ниже. Он миновал четыре рукава, пока его не выбросило из канала под причудливым углом.

Он приземлился на илистую землю, втянул воздух и тут же пожалел об этом. Пахло отвратительно. Тео навострил уши, пытаясь понять, следуют ли за ним Поттер и Грейнджер. Нет, ни звука.

Теодор сосредоточился, пытаясь превратиться обратно, но не тут-то было. У него не выходило! Нотт вытянулся, с трудом встав на задние лапы, задрал морду к потолку, но так и не стал человеком.

— Проклятье! — взревел Тео, но из его рта вырвался только свирепый рык. В глубине души стала подниматься паника. Нотт прижал уши к голове и понёсся вперёд, пока с силой не ударился о камни. Булыжники обвалились, и Теодор выбрался на свежий воздух — выполз между валунами насыпи.

Яркий белый свет ослепил его.

Тео зажмурился, потом медленно открыл янтарные глаза...

Перед ним был Хогвартс. За насыпью тянулся Запретный лес, левее чернела хижина Хагрида, а чуть ниже блестела гладь озера.

Блестела сапфировым льдом.

Посреди августа.