Обман (джен)

Война — это страшное слово, способное пробудить тёплые чувства лишь у тех, кому она выгодна, кто её устроил и останется в выигрыше в любом случае. Жизням таких пони, грифонов или иных существ обычно не угрожает опасность; они сидят под защитой крепких стен и проявляют внимание к войне лишь в двух случаях: если она касается благосостояния, планов или того требует ситуация. Для высшего света общества тема войны является одной из самых любимых: с фронта всегда поступают свежие новости, о которых можно поговорить, и заодно обсудить нынешнюю политику и власть.

К сожалению, для большинства война остаётся страшным событием. Матери переживают за своих мужей и детей, которых служба забрала на фронт; они боятся, что больше их никогда не увидят, что острый меч неприятеля за одно мгновение отнимет жизнь любимого. И уж тогда никакими деньгами или утешениями не помочь — смерть беспристрастна, от неё нельзя откупиться.

Вернувшиеся с войны уже никогда не будут прежними. Она калечит судьбы, но не всегда трогает тело. Порой её последствия проявляются через много лет, когда кажущийся спокойным пони вдруг срывается, его рассудок мутнеет, и он может пойти на отчаянные, зачастую безрассудные поступки.

Память о войне оседает в умах переживших это страшное событие. Они рассказывают об её ужасах своим детям, внукам, правнукам, чтобы те помнили и никогда не совершали ошибок своих предшественников. Но память, к сожалению, со временем стирается, и новых войн не избежать.

Ночь в Кристальных Копях наступила гораздо раньше, чем в столице империи: солнце скрылось за огромной горой, в глубинах которой ни на день не прекращались работы; особенно теперь, когда король объявил войну Империи Грифонов.

Эдмон Тарик грелся у костра возле своей палатки. День выдался на редкость холодным, а ночью обещали заморозки. «Удивительно, в такое время года, посреди лета», — размышлял генерал, подсаживаясь ближе к огню. Он всегда сравнивал пламя с собакой: оно оберегает и согревает тебя, но стоит подойти слишком близко, и огонь укусит.

Легионы разбили лагерь у подножия горы ещё днём. Солдаты пребывали в хорошем расположении духа: речь короля вдохновила их на будущие победы. Но никто из них, как и полагается, не был посвящён во все тонкости плана. Тарик не любил, что простых солдат держат в неведении, как слепых котят, хотя именно им идти в атаку; в то же время он, прошедший путь от простого легионера до генерала, прекрасно понимал, зачем это делается. Однако сегодня, встречая какого-нибудь солдата, в ответ на его приветствие ему безумно хотелось схватить пони за плечи и выпалить на одном дыхании план сражения.

Тарик задумался над правильностью плана, и его взгляд поглотил огонь. Задумка Сомбры казалась ему разумной, но рискованной. В силу своего характера генерал не мог принять позицию короля хотя бы поэтому, однако и оспорить её он не смел.

Вдруг кто-ко кашлянул совсем рядом. Тарик поднял взгляд. По ту сторону костра сидел неизвестный пони. На нём «красовался» тёмный плащ, а лицо скрывал капюшон. Эдмон не видел, как незнакомец появился, так что его подозрительность была оправданной.

— Давно вы здесь сидите? — спросил генерал своим обычным, слегка строгим голосом.

— Да пару минут от силы, внучок, — послышался хриплый голос старика. Пони снова кашлянул и выпустил изо рта колечко дыма.

Только сейчас Тарик заметил у своего собеседника длинную тонкую трубку. Сам он никогда не курил и даже не пробовал, хотя был наслышан об успокаивающей способности табака.

— Я у тебя спросил, ты кивнул, — добавил дед своим хриплым голосом. — Но если моё общество тебя тяготит, так ты не волнуйся, я найду и другое место, мне не впервой.

— Нет, — неожиданно вскочил Тарик, — что ты, оставайся. Я просто задумался, вот и…

— Голова на плечах всегда должна быть, куда уж без неё. — Старик затянулся. — Но и без силушки сейчас никуда, война на носу.

— Об этом не волнуйся, старик, сил у нас хватит! — с гордостью заявил генерал, ожидая услышать в ответ похвалу и поддержку.

Незнакомец, однако, молча сделал затяжку и поднял взгляд к небу. Сегодня на нём не сияли звёзды с луной. Весь небосвод затянула одна бескрайняя серая туча. Она играла важную роль, но лишь для горстки избранных, коих посвятили во все тонкости плана, большинство же пони проклинало её за холод и боялось того, как бы им не пришлось сражаться под проливным дождём.

— Будешь? — протянул дед трубку собеседнику.

— Я не курю, — отрицательно покачал Тарик головой, отметив про себя подозрительно чёрный цвет копыт пони и отсутствие кристального блеска.

— И правильно делаешь — курение убивает… — старик в очередной раз затянулся, выпустил изо рта кольцо дыма и холодно произнёс: — Но ему далеко до войны. Она не щадит ни жеребят, ни кобылок, ни стариков. Многие считают её лучшей подругой смерти, но я бы назвал её сварливой тёткой, толстой, как бочка, и ненасытной.

Тарик проглотил ком в горле.

— Да, дед, хорошо, что не ты сегодня выступал перед легионами, — с трудом улыбнулся Эдмон.

Собеседник хрипло рассмеялся, словно матёрый старый волк, закалённый в ожесточённый боях. Это шло вразрез с первыми впечатлениями Тарика о нём, так что генерал ненадолго задумался.

— Как тебя, говоришь, зовут? — наконец спросил он, пристально следя за каждым движением незнакомца.

— Зед.

— Странное имя, — задумчиво протянул Эдмон.

— Меня нарекли так, что я могу с этим поделать, — парировал старик.

Он повернул голову в сторону Кристальных Копей. До них от палатки генерала было около трёхсот метров, но и отсюда виднелся разожжённый постовыми костёр. Они не столько грелись возле него, сколько считали, что он защитит их от зла, живущего в недрах горы.

«Правильно ли мы поступаем?» — не покидал голову Тарика вопрос.

— Тебя что-то гложет? — поинтересовался Зед.

Эдмону не хотелось рассказывать старику о своих опасениях, ведь в таком случае ему пришлось бы посвятить его во многие тонкости плана. Странно, но полчаса назад он с удовольствием поделился бы ими с первым встречным. Однако было в старике нечто отталкивающее, и дело тут не в имени и подозрительной одежде. Пони не мог найти логическое объяснение своим опасениям и доверился интуиции.

— Накануне битвы тяжело не волноваться, — выкрутился Тарик, тяжело вздохнув.

— В былые времена они зажигали столько факелов, что демоны не рисковали вылезти из своих укрытий, — начал Зед странный монолог. — Я помню, с какой яростью и самоотверженностью бросались они в бой, хотя и сами не понимали, против кого идут. А зачем они это делали? Уверен, что дело было не только в приказе, но и в желании защитить свою родину от нечисти… Но в мире всё относительно, и для демонов нечистью были именно кристальные пони. Они вторглись в их владения, напали на их родину, так что им ничего другого не оставалось, как защищаться.

— О чём говоришь? — насторожился генерал и потянулся копытом к мечу.

— Пути господни неисповедимы, но у меня свой Бог.

— Кто ты такой? — крикнул Тарик и выхватил меч.

Старик и бровью не повёл. Он медленно встал, поклонился и своим хриплым голосом произнёс:

— Мы продолжим наш разговор в более приятной обстановке. А пока нас с тобой ждёт сражение, в котором что ты, что я — пешки, зрители этой грандиозной битвы.

Вдруг что-то хрустнуло за спиной генерала. Он резко обернулся, направляя клинок на источник звука. В тусклом свете костра по земле ползла какая-то змея. «Ползучая тварь!» — прокричал Эдмон про себя и повернулся к старику. Но на пустом бревне лежала лишь его трубка.