Новая история (джен)

Примечания:

1. Шпырот — рыба, сплошь покрытая шипами;

2. «Спелла» — женский журнал, «Ведьмин досуг» — журнал с неясной тематикой, «Трансфигурация сегодня», «Практика зельеварения», «Проблемы чароведения» — научные журналы. «Патрик Пигс, Помешанный Простец» и «Луни Нонби против Корнуэльского Пикси» — комиксы;

3. Сонорус — чары увеличения громкости голоса;

4. Ишака — серебристо-зелёная ящерица. В случае опасности способна уменьшатся в размерах;

5. Тибо — разновидность бородавочника, обладает способностью становиться невидимым;

6. В третьей книге семья Уизли выиграла в лотерею пятьдесят галлеонов и смогла навестить Чарли в Египте;

7. Визгопёрка — волшебное растение, которое умеет не только визжать и пищать, но даже ёрзать, когда ему что-то не нравится;

8. Отдел выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов был основан только в 1996 году, но, я думаю, кто-то же боролся с мелкими мошениками и до этого. Пусть это будут стажёры аврората;

9. В Дырявом котле реально такое смешное меню;

10. Слитные слова написаны так специально)

Любви, вкусняшек и приятного чтения :)

— А зачем тебе? — удивлялся Эйвери.

— А тебе какая разница? — скрестила я руки на груди. — Обещал помощь, так дай помощь. Или у слизеринского благородства есть срок годности?

— Обещал — сделаю, — надулся Эйвери, широко зашагав вперёд. Чтобы идти вровень, за ним пришлось почти бежать. Это портило мой уверенный образ. — Но понимаешь, солнце, у меня нет домовиков.

— Как так?

— А вот так! — развёл он руки в стороны. — Всё моё имущество до совершеннолетия принадлежит Яксли. Домовики тоже.

— Так отдай хитрый приказ, чтобы они не проболтались. Если ты этого боишься.

— Я ничего не боюсь! Попробовать, конечно, можно, но… А вообще, что тебе нужно? Может, я придумаю, как обойтись без домовиков.

— Мне нужно в магловский Лондон, — медленно проговорила я, взвешивая каждое слово.

— В магловский? Зачем?

— Надо и всё тут.

— Цветочек, уверяю тебя, в мире маглов нет ничего такого, чего нет у нас.

— А телевизор? — вздёрнула я бровь.

— Кроме этого.

— Этого и ещё кучи вещей. Нужно мне, понимаешь? Есть такие… М-м… Девчачьи вещи, которые мальчик ну никак не может купить. Понимаешь?

Эйвери остановился. На несколько мгновений его лицо стало хмурым и озадаченным. Потом глаза округлились, брови полезли на лоб.

— Ах, эти штуки, — выдохнул он, пальцем оттягивая ворот рубашки.

— Ага, — я вообще не понимала, о чём он, но была страшно рада, что что-то да придумал.

— О, тогда конечно. Да я и сам не знаю, где у нас их можно достать. Нет, могу попросить у Миранды, но…

— Не надо!

—… это будет очень странно. Да и домовиков я своих за таким послать тоже не смогу. А то мне ещё и на тебе придётся жениться.

— Ещё чего!

— Рад, солнце, что ты разделяешь моё мировоззрение. Давай так: ты сиди здесь, — взяв за плечи, он усадил меня на скамейку во внутреннем дворике, — а я подумаю.

— Ты только думай не долго! — крикнула я ему в спину. — Моему скелету в магазин будет уже не надо!

Сидя в одиночестве, я во весь рот улыбалась облакам, цветам, деревьям. Болтала ногами от радости и то и дело то оправляла одежду, то приглаживала волосы. Мне не терпелось приступить к делам. Как ни грустно, я была очень рада, что у Тео такие большие проблемы. Я никогда не верила в добровольную дружбу. Не верила, что могу быть интересной просто так. Я была убеждена, что для дружбы нужно быть полезным. Чем больше от тебя пользы, тем более ценный ты друг. А чтобы друзья не ушли, они должны от тебя зависеть. А я должна милостиво покровительствовать. И ссора с Тео только убедила в этом. «Дружбу нельзя купить», — услышала я в каком-то фильме. Мэри тогда рассмеялась. Я смеялась вместе с ней. Тео и Блейз нравились мне своей незлобливостью и щедростью. Рядом с ними я чувствовала себя лучше, сильнее, старше. Свободнее. И за всё это я готова была заплатить.

Я собиралась пойти в Гринготтс и обменять часть галеонов на магловские деньги. Я решила, что идти стоило именно в магловские магазины, ведь в Косом переулке меня могли запомнить, могли задать лишние вопросы. А в мире маглов соврать проще. Из мира маглов и исчезнуть проще. В этом я убедилась, когда попала в Хогвартс. Но как добраться до Лондона самостоятельно? В одиннадцать — никак. Я планировала, что домовик перенесёт меня к маглам, подождёт, пока я всё куплю, и перенесёт обратно. План казался идеальным и надежным! Оставалось только найти домовика. Хогвартские доложили бы Дамблдору. Малфой бы мне не отказал, но тогда узнал бы слишком много. Как и Милли. Домовики Блейза слушались только его мать. Вся надежда была на Эйвери.

Щурясь от яркого солнца, я воображала, как завалюсь в комнату Тео с пакетами, полными еды, одежды, игрушек и Мерлин ещё знает чего. Я считала, что чем больше куплю, тем более благодарными они будут. И уж никуда от меня не денутся. Но больше всего хотелось убраться в комнате! Желательно, самой, конечно. А ещё очень хотелось взглянуть на ребёнка поближе. К сестре Тео я испытывала совершенно особенные чувства. Восторг напополам с предвкушением. Сорвав ромашку, я принялась крутить её в пальцах. Я видела, как Пенни родилась. Тогда же, а возможно, благодаря, я услышала голос своей собственной мамы. У Пенни тоже не было матери, и её отец тоже был козлом. Своего отца, пусть его и не знала, я заранее считала скотиной. Он мою мать бросил? Бросил. Скотина. Да к тому же, мне было безумно любопытно взглянуть на магию маленькой волшебницы. Тео же говорил, что она как-то там не до конца сформирована. Я ещё никуда не ушла, но уже не терпелось вернуться. Жизнь снова казалась полной и яркой.

К тому же, в приюте я любила возиться с детьми. Чем младше, тем лучше. Я всегда радовалась, если Мэри брала с собой. Для маленького ребёнка взрослый это не просто человек. Это весь мир! Мне нравилось, что маленькие человечки полностью зависели от моих решений. Я воспринимала их, как новые игрушки. Живые куклы. Но уход за детьми не может доставлять удовольствие постоянно. И я придумала игру. Переодевая детей, умывая или кормя их, я представляла, как это могли бы делать родители со мной самой. Как они могли бы меня уговаривать или гладить, купать или качать. Обязанности я исполняла идеально, а в фантазии погружалась настолько глубоко, что казалось, чувствовала прикосновения и запахи. Чтобы уйти в этот придуманный мир, хватало десяти минут. Через час я полностью жила в нём. Я не оглядывалась на оклики, не отзывалась на своё имя, вздрагивала, если касался кто-то «чужой». И вообще не сразу понимала, где я. Возвращение в реальность всегда было болезненным, но я продолжала ковырять своё сердце. Пара счастливых часов того стоила. Хаббард, заметив моё странное поведение, запретила подходить к детям. А сестра Тео давала возможность в эти фантазии вернуться. Ногти впились в ладони, белые лепестки ромашки полетели на землю. Тревожно и решительно я смотрела вперёд. Надеялась, что в этот раз я не просто уйду в придуманный мир, а попаду в воспоминания. В настоящие воспоминания о настоящей маме. И ради этого я готова была отдать всё.

— Свенсон! — окликнул Эйвери. Я вздрогнула от его голоса. Измятая ромашка выпала из рук.

Сев и повернувшись, он перекинул через лавку сначала одну ногу, потом вторую, и хлопнул в ладоши. С другой стороны от меня плавно и изящно присела улыбчивая Миранда.

— Натан, — и сладко, и укоризненно протянула она, — неужели нельзя сесть по-человечески?

— Да нормально я сел, — лучезарно улыбнулся Эйвери. — Миранда, это Беатрис Свенсон, моя сокурсница. Свенсон, это Миранда Баркер. Моя девушка.

«А как же Эванджелина?» — чуть не вырвалось у меня. Удивление удалось замаскировать радостью. Миранда оценивающе оглядела меня с головы до ног. Собираясь в магловский Лондон, я не стала надевать ни форму, ни тем более мантию.

— Может быть, не нужно никуда ходить? — задумалась Миранда. — Я и сама могу тебе дать всё, что нужно.

— Нет! Я хочу сама! Ты же не будешь помогать мне постоянно. И вообще, я, может, погулять хочу. Вы-то в Хогсмид ходите, а я тут всё время сижу.

— Да мы можем сводить тебя в Хогсмид хоть сегодня! — прихлопнул по ноге Эйвери.

— Нет, я сама хочу!

— Тфу на тебя, Свенсон! — отвернулся Эйвери.

— Тилси! — позвала Миранда. Перед нами с негромким хлопком тут же появилась домовиха в грязной наволочке, повязанной на манер передника.

— Юная госпожа звала Тилси? — поклонилась домовиха, моргнув ясными голубыми глазами.

— Конечно, звала, — закатила глаза Миранда. — Своди мою приятельницу в магловский Лондон и…

— Тилси не может, — затараторила домовиха с низким поклоном. — Тилси приказано чистить серебро и никуда не ходить, пока не вернутся госпожа Гвенда и господин Олдред.

— Потом дочистишь, — махнула рукой Миранда. — Это не долго.

— Тогда Тилси ослушается приказа! — ужаснулась домовиха и вся сжалась.

— Ты и так его ослушалась, когда пришла сюда.

Замешательство на лице Тилси мгновенно сменилось чистым ужасом. С воплем она бросилась к лавочке и ударилась об её угол.

— Плохая Тилси! — причитала она. — Плохая, плохая Тилси!

Раньше я не видела «самонаказание» домовиков. Тилси билась головой столь отвержено и самозабвенно, что я даже не знала, как реагировать. Сидела в полнейшей растерянности. Обычно люди вокруг, видя, как кто-то упал и поранился, подбегали с причитаниями и предложениями помощи. Эйвери же и Миранда сидели с равнодушными скучающими лицами, будто не видя ничего особенного. Поэтому я тоже не двигалась.

— Да хватит уже, — лениво махнула Миранда, когда на виске Тилси показались кровавые царапины. — Позови тогда Тинки.

— Тинки ещё совсем маленький, — зажала рот Тилси. — Он ещё плохо умеет…

— Зови!

— Тинки! — всхлипнула Тилси. В этот раз хлопок был двойным, будто у плохо работающей машины. Домовики маленького роста и обычно едва достают до колен взрослым волшебникам, но этот был столь мал, что даже лукотрус стал бы для него серьёзным соперником.

— Мама? — ужасно высоким голоском запищало существо, нелепо оглядываясь по сторонам.

— Я здесь, — позвала Тилси, погладив маленькую лысую головку. Я сидела с открытым ртом. Почему-то раньше казалось, что домовики не имеют семей и детей. Что они просто есть и всё.

— Когда ты уже научишь его говорить нормально? — зажала уши Миранда. Эйвери вытащил из кармана сигареты. — Тинки! Не отвечай мне, просто кивай! Понял?

Громко и раздельно произносила Миранда, будто домовик был не только маленьким и хлиплым, но ещё и недоразвитым. Тинки энергично закивал, огромные уши ударили его длинный нос.

— Ты возьмёшь вот эту девочку и перенесёшь сначала к Гринготтсу, а потом в Лондон. Понял? — Тинки снова смешно закивал. — Тилси, домой, Тинки, выполняй!

И прежде, чем я успела хотя бы подготовиться, костлявые длинные пальчики сжали мою ладонь. Аппарировать со взрослыми опытными профессорами, совсем не то же самое, что с маленьким домовиком. Тело горело изнутри, казалось, меня просто переехало грузовиком. Все кости будто разом сломались, все двенадцать ребер впились в лёгкие. Страшно звенело в голове, точно вся она превратилась в гигантский колокол.

— Иглы шпыротов! — надрывался кто-то вдалеке. [1]

— Антисглазной лак для мётел! — перекрикивал второй.

Еле как разлепив веки, я увидела два зелёных обеспокоенных глаза. Тинки, дёргая себя за уши, притоптывал на месте.

— А это точно Косой переулок? — прохрипела я, приподнявшись на локтях. Ни одного знакомого магазина.

— Косой-косой! — протараторили за спиной. Даже сказать ничего не успела, а низкий полный мужчина в толстых очках уже поставил на землю и суетливо отряхивал мою мантию. — Он самый! Неудачная аппарация? Это потому что сбегать из дома не стоит!

— Да я не... — опешила я такой прыти.

— Конечно-конечно, — тараторил мужчина, — вы не сбегали, а отправились в путешествие! А все путешествия должны обогащать! Не желаете купить журналы?

— Какие журналы? — оторопело отодвинулась я, кутаясь в мантию.

— На любой вкус! — громко затрещал мужчина, приложив к шее палочку. — «Ведьмин досуг», «Спелла», «Трансфигурация сегодня», «Практика зельеварения», «Проблемы чароведения», «Ежедневный пророк», «Воскресный пророк», «Новости Волшебного мира», «Патрик Пигс, Помешанный Простец», «Луни Нонби против Корнуэльского Пикси», «Выбери себе метлу», «Еженедельник ловца». Только свежие выпуски за девяносто первый год! Так желаете купить? [2,3]

— Я... Я возьму про зелья, трансфигурацию и всё про чары. И про ловца ещё, — медленно и задумчиво отвечала я, припоминая, что видела такие журналы у профессоров.

— Похвальная тяга к знаниям! — прихлопнул продавец в пухлые ладони и достал стопку журналов с мятыми истёртыми углами. Лицо и руки зачесались, будто в меня цветочной пыльцой швырнули. — А про Патрика и Луни?

— Э-э-э, нет.

— Как же?! Разве вы не хотите узнать, чем кончатся их приключения? Всего четыре сикля, пятнадцать кнатов!

— А-а, родители купят, — натянуто улыбнулась я. Тинки, всё это время прыгавший рядом, теперь просто вцепился в мою ногу.

— Конечно-конечно, — заблестел глазами мужчина. — Мы же не хотим, чтобы наш маленький секрет раскрыли. Итак, всего десять сиклей и семь кнатов.

— У меня только галлеоны, — достала я кошелёк. Я очень зря это сказала. Нельзя в бедном торговом районе произносить слово «галлеон».

— Девочка, купи мешочек из кожи иша́ка! — тут же подбежал завлекатель соседнего магазина.

— Из кожи кого? — отодвинулась я.

— Из кожи иша́ка! В него что ни засунь, всё может достать только хозяин! А ещё он уменьшается, при приближении чужака. Его невозможно украсть! [4]

— Сколько? — резко спросила я, внимательно следя за тем, как продавец журналов неохотно отсчитывал сдачу.

— Возьми лучше плащ из шкуры тибо! — крупный мужчина в крепких высоких сапогах разом отодвинул двух продавцов в стороны. — Ни одно заклинание не может пробить шкуру тибо! Капюшон со скидкой.

— Сколько? — облизнулась я, алчно смотря на плащик.

— Пятнадцать галлеонов!

— Купи лучше иглы шпырота! — подошел четвёртый. — Вечно острые!

В мою ногу словно постоянно кидали мягкий мячик. Я думала, что это чьи-то очень сильные эмоции. На самом деле это Тинки бился об меня головой.

Так я лишилась аж сорока галлеонов. Наверное, продавцы от души радовались такой удаче. Это воспоминание даже пересматривать стыдно: редко меня так надували. Сорок галлеонов! Да на эти деньги можно съездить в другую страну! [6] А я всё спустила на хлам. Всё очень просто. Я была неплохо одета, значит, не из нуждающихся. Есть свой домовик, значит, из родовитых. Кошелёк забит галлеонами, значит, из богатых. А богатых и обмануть не стыдно. Не обеднеют. Одинокий ребёнок на улице никого не смутил. Особенно ребёнок девяти-десяти лет на вид. Дети, пользуясь подневольством домовиков, часто сбегали в Косой переулок. В основном за палочкой. Ведь всем так не терпелось колдовать по-настоящему! Ведь это так взросло! Кто-то бежал поглазеть на новую метлу. А кто-то и вовсе просто погулять, чтоб потом друзьям похвастать. Просто аппарировала немного не туда. Что странного?!

По-настоящему богатые люди в такие районы не ходили. Даже домовиков не отправляли. Им тут было просто нечего купить. Я не чувствовала чужой лжи, потому что продавцы меня не обманывали. Плащ был действительно из шкуры тибо, а кошелёк из ишачьей кожи. Но самая большая цена этим вещам — пара сиклей. Не говоря уж о галлеонах. Чем моложе убитый тибо, тем меньше его шкура ценится. Потому что она совсем тонкая не защищает почти ни от каких-заклятий. Парализующее — предел такого плащика. К тому же, чем меньше убитый тибо, тем меньше плащ. Купленный едва доходил мне до талии. А в мешочке из ишачьей кожи я заметила маленькую прожженую дырку. Словно от сигареты. Мешочек, конечно, всё ещё обладал своими волшебными свойствами уменьшения, вот только он в любой момент мог швырнуть всё спрятанное прямо в хозяина. И повезёт ещё, если такая вещь висела не на шее. Мало того, мешочек ещё был заштопан, и продавцу пришлось снизить цену. Зато он очень удачно впихнул мне чемоданчик с чарами незримого расширения. В тот момент показалось, что на этот раз я действительно попала в сказку. Слыханное ли дело, комната в чемоданчике! Продавец явно торопился и всё настаивал, что я либо сразу покупаю, либо он уходит. Но я, одурманенная перспективой иметь «карманное жильё» ничего не заподозрила. Только бегло проверила несколько отделений.

— Стоять! — крикнули за плотным кольцом продавцов.

Я не сразу поняла, что нужно бежать, ведь кричал юноша, на вид не старше семикурсника. Продавцы же мгновенно среагировали, разбегаясь в стороны, как тараканы от света.

— Лови их! — кричал парень, махая рукой то в одну сторону, то в другую. Внутри всё похолодело: прямо на меня бежала толпа в одинаковых мантиях. Я сразу вспомнила наших беснующихся после победы квиддичных игроков. Над головой понеслись разноцветные вспышки, один из продавцов упал на землю. Прижимая к груди покупки, я со всех ног рванула за угол.

— Стой! — кричали сзади.

— Шавки аврорские! — отвечали им.

— Всё законно! — вопил другой связанный продавец.

— Иглам своим это расскажешь!

— Стой! — крикнули мне, поднимая палочку.

Я в ужасе попятилась назад, со всех сил притягивая к себе нити. Мальчишка был ужасно похож на Мэтта. Перед глазами встал Эйвери с его Мирандой и Тилси, до крови бившаяся о лавку. Я заорала не хуже визгопёрки [7]. Тело будто загорелось, голова закружилась, я почувствовала, как ноги оторвались от земли.

— Свиньи жареные! — орала я, смутно припоминая слово «рашер».

Голова кружилась и болела, нос забился пылью. Я была уверена, что упала на землю. С трудом повернула голову, но вместо мальчишек в мантиях увидела копыта и деревянные палки.

— С дороги! — орал мужчина на досках.

Широко раскрыв глаза, я мгновенно толкнулась нитями. И больно ударилась головой обо что-то твёрдое и острое. Где-то вдалеке лошадиное ржание смешалось с ругательствами. Перед глазами заплясали разноцветные искры. Мой полный боли стон прервало возмущенное покряхтывание. Осторожно прикасаясь к голове, я чуть разлепила глаза. И упёрлась взглядом в длиннющий нос. Попялившись в него пару секунд, хрипло спросила:

— Гринготтс?

— Гринготтс, — недоверчиво ответили мне.

Удовлетворённо застонав, я раскинула руки в стороны. Потом всё же поднялась. Состроила высокомерную мину на лице, деловито отряхнула сначала левый рукав платья, затем правый. Откинула назад волосы. Очень важно взяла в руки свой побитый чемоданчик.

— Могу я войти и обменять деньги? — прохладно спросила я, словно так и положено являться в банк мятой, пыльной, с веткой в волосах и с домовиком на ноге. Гоблин чуть качнул рукой в сторону, мол, попробуй.

Гоблины разочаровали. Пока я училась, что-то там произошло в мире маглов, и курс валют значительно упал. И только тогда я поняла, как много денег потратила. Я смотрела в кошелёк и просто не могла поверить глазам. Даже мелькнула мысль сказать, что меня обокрали! Но встретившись со скептичным взглядом гоблина, промолчала. Пришлось взять деньги из неприкосновенного запаса. То есть из того, что заработала на домашних заданиях. Из банка я вышла очень злой. Мало того, что магловских денег было не много, так и волшебных осталось всего пятнадцать галлеонов!

— Только, пожалуйста, — я внимательно смотрела под ноги, чтобы случайно не пнуть маленького домовика, — в такой район Лондона, где не живут волшебники.

Тинки закивал головой так энергично, что его большие тонкие уши снова захлопали по носу. Я уже знала, что аппарация принесёт боль, но подготовиться всё равно не смогла.

— Никогда... К этому... Не... Привыкну... — держалась я за грудь, опираясь о красную кирпичную стену. Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди и упрыгает прямо в мусорку.

Устало прислонилась лбом к стене. Вслушиваясь, внюхиваясь, вглядываясь, прислушиваясь к себе. Магловский мир, казалось, совсем не изменился. По ровному асфальту ехали разноцветные гудящие машины. Люди в куртках и кроссовках переговаривались, смеялись или спешили по делам. Ребёнок с самолётом в руках счастливо заливался смехом. Рабочие на лестницах пытались починить не горящую букву в вывеске магазина. С экрана телевизора в витрине белоснежно улыбалась девушка с тюбиком зубной пасты в руках. С одной стороны улицы лилась музыка, с другой чёткий женский голос зачитывал рекламу моющего средства. Счастливая девушка с пастой на экране сменилась на такого же счастливого мужчину с туалетной бумагой. Под ногой зашуршала пустая упаковка чипсов. Я всё стояла и ждала, когда почувствую радость от возвращения. Или хоть что-нибудь. Интерес, любопытство. Но мне только очень захотелось обратно. Вздохнув, я повернулась.

— Тинки, пожалуйста, подожди меня здесь вон за тем мусорным баком. Я быстро схожу в аптеку и вернусь. Хорошо? Тинки? Тинки?!

Оглянувшись, я увидела перед собой пустой тупик. Мусорка слева, кирпичная стена — справа. И всё. Тинки, видимо, был так шокирован недавним путешествием, конями, гоблинами и аврорскими стажёрами, что поспешил домой, едва выполнив приказ Миранды [8]. Я зажала рот и крепко зажмурилась, упав спиной на стену.

— А как же я? — тихонько шептала я в ладоши. — А как же я вернусь?! Тинки! Эйвери?! Ну, хоть кто-нибудь!

Оглушительно забил Биг-Бен. Я вздрогнула всем телом, с тоской вспоминая колокол Хогвартса.

— Ладно, — сглотнула я, задирая голову и суетливо разглаживая юбку платья дрожавшими пальцами. — Ладно. Сперва аптека, а там разберёмся. Ну не останусь же я тут навечно. Мне бы только в волшебный мир попасть. Добираются же волшебники отсюда до нас.

Всю дорогу до аптеки я старалась отмести мысли о каминах и проникновении в чужие дома. Очень жалела, что не взяла с собой чудо-мантию Поттера. «Это всё чёртов Дамблдор виноват! — была уверена я — Везде суёт свой кривой нос!» В аптеке возникли проблемы. Очень долго пришлось убеждать продавщицу, что моя семья вот только недавно переехала в квартиру в этом доме. Что папа на работе и до него не дозвониться, а мама сидит с заболевшей маленькой сестрёнкой и никак не может прийти сама. А сестрёнке нужны еда и лекарства!

— Меня послала мать, — канючила я, смотря искренними наивными глазами. — Иначе, откуда у меня столько денег?

Я надеялась, что при виде купюр мне, наконец, всё продадут. Но деньги возбудили в продавщице ещё больше подозрений. Когда она пошла звать констебля, чтоб он меня проводил и всё проверил, я мгновенно сбежала. И внезапно поняла, что двигаюсь уже не так быстро, как раньше. Отдышавшись и вдоволь напроклинав Хогвартские мётлы с тренировками только для игроков, я решила поискать удачи в другом месте. И удача обернулась пухлой приветливой женщиной. Она с сочувствием выслушала мой сопливый рассказ о занятой матери с больной сестрой, и даже помогла подобрать всё, что нужно. Из аптеки я вышла с огромным угловатым пакетом. К счастью, такой нехитрый багаж чемоданчик вместить смог. Пересчитав оставшиеся деньги, я стояла и в нерешительности смотрела на магазин игрушек, постукивая пальцами по ногам. На хорошие игрушки не хватало, возвращаться с простыми было позорно. А совсем без них — неловко. Я знала, что делать. Знала, как делать. Но не решалась. Вдруг узнает Дамблдор? При одной мысли об этом кружилась голова. Украсть было не стыдно, но страшно.

Я уговорила себя зайти. Не воровать. Чисто посмотреть на нормальные магловские игрушки. Я застряла там часа на три. Машины, самолёты и вертолёты, управляемые пультом, железная дорога с поездом, огромные мягкие медведи, куклы, закрывающие глаза... В отделе с барби мои ноги вовсе вросли в пол. Кроватки, шкафы, вешалочки, тарелочки, стаканчики, даже совсем маленькие вилочки и ложечки! Ненависть на Дамблдора и его пронырливость разгорелась с новой силой. Я ходила и очень зло смотрела на игрушки, будто они были виноваты, что не мои. Алчно глядя на розовую ванночку, я зашагала к кассе. Из магазина вышла с совсем маленьким пакетиком мелочей.

Глубоко дыша и постоянно озираясь по сторонам, я шныряла по улицам Лондона, пытаясь припомнить, где же был чёртов «Дырявый котёл» и как Снейп вёл меня в прошлый раз. Я помнила только, что маглоотталкивающие чары вокруг бара были жёлтыми, поэтому кидалась ко всем жёлтым вывескам, плакатам и вымпелам. Старалась идти только по большим улицам, чтобы не заплутать окончательно. Чем ниже опускалось солнце, тем более пристальными становились взгляды рашеров и прохожих. И тем больше я понимала, каким чужим стал магловский мир. Казалось, он слишком быстрый. Слишком шумный, слишком каменный и вообще слишком обычный. Я даже дорогу не смогла перейти с первого раза. При виде входа в метро поклонило в сон, ведь всё это время я жила под землёй.

Биг-Бен отзвонил восемь. Я уже решила, что нужно двигаться к вокзалу Кингс-Кросс, оттуда на волшебную платформу, а уж там, как получится, как, наконец, заметила лимонно-жёлтое заклятье. Только-только я припустила к нему, как мне на плечо легла рука.

— Девочка, где твои родители? — участливо спросил рашер, придерживая козырёк фуражки.

— Я... Я потерялась, сэр, — созналась я, поглядев в небо и сложив руки за спиной. — Мы с родителями гуляли, а я засмотрелась на куклу — она была такая красивая! — а когда я повернулась, их уже не было, но я знаю, что они шли вперёд. Вы меня не проводите? А то мне так страшно одной.

— Конечно, — улыбнулся рашер. Явно радовался, что я не очередная сбежавшая сирота.

— Кажется, я вижу папу! — я ткнула пальцем прямо в «Дырявый котёл» и пошла вперёд, сбрасывая чужую руку.

— Тогда поспешим!

Стук сердца перебивал шум машин и разговоры прохожих. Испытав знакомое ощущение прохождения через чары, я предвкушающе обернулась назад. По другую сторону стоял рашер и недоуменно оглядывался по сторонам. Я радостно передёрнула плечами и свободно распрямилась: рашер смотрел прямо на меня, но не видел. Вечно можно смотреть на три вещи: огонь, воду и как магл пытается попасть в волшебный мир. Он делал шаг вперёд, хватался за голову, растерянно оглядывался, смотрел, снова делал шаг и всё повторялось. Я наблюдала с откровенно издевательской улыбкой.

— Вы здесь девочку не видели? — спросил он у прохожей. Та, подозрительно покосившись, покачала головой. — Как сквозь землю. Причудилось?

Облегчённо выдохнув, я прижалась к шероховатой раме «Дырявого котла». Я попала в волшебный мир, но легче не стало. Это ведь не Хогвартс. Закрыв глаза, я напряжённо думала, как же быть дальше. Можно, конечно, вернуться в Косой переулок, но что толку. Можно было как-то заказать карету или хотя бы телегу. Но вряд ли это бы прошло незамеченным. Вдруг меня осенило. От разглагольствований Драко редко когда был толк, но это был тот самый момент. Я вспомнила, как он рассказывал про каминную сеть. Что можно мгновенно добраться куда угодно за секунды. Лишь бы камин был открыт. Нужно только бросить под ноги летучий порох и чётко назвать место, в которое хочешь попасть. Я так обрадовалась, что даже хлопнула в ладоши: уж камин в этом захудалом баре наверняка есть. Проблема с местом полёта тоже решилась сразу: в один из магазинов Хогсмида, конечно! А от него можно пешком добраться до Хогвартса! Правда, возникал ещё ряд сложностей. Волшебный мир закрывал глаза на многое, но у всего же есть предел! Ребёнок с домовиком на улице, промахнувшийся мимо магазина, никого не удивил. А вот ребёнок в баре совсем другое дело. Мне в голову лезли разные мысли. Что есть заклинания, позволявшие менять цвет волос и частично даже цвет кожи. Заклинания для изменения роста. Оборотное зелье. Анимагия. Конечно, ничем из этого я не владела. Казалось, за год я вообще не научилась ничему по-настоящему полезному. Можно было вернуться в мир маглов, купить карнавальный костюм и попробовать прикинуться гоблином. Гобледуком я, конечно, тоже не владела, но его вообще понимало мало волшебников. Но это ещё нужно было найти нужный магазин, вернуться и не попасться рашерам. Биг-Бен снова забил, я поняла, что уже час торчу у двери. Тут она как раз распахнулась:

— Котёл горячей чистой любви-и-и-и! — тянул мужской голос.

— Пойдём, Стив, — не слишком уверенно ответил другой. Раздался хлопок, и я поняла, что мужчины аппарировали. Зато услышала, что в баре явно веселились.

Словом, ничего лучше взрыва я не придумала. Просто кто-то не очень умело открывал бутылку, и пробка не очень удачно попала в люстру. «Обычное дело! — думала я. — Никто и не поймёт!» Входя в бар и держа палочку, я была готова к чему угодно. Но только не к Квиреллу за столом! Он сидел полубоком, капюшон скрывал лицо, но магия — эта противная сопливо-зелёная субстанция с чёрными «угольками» внутри — точно была его. Мигом отвернувшись, я стала очень пристально изучать грифельную доску. И сразу почувствовала прилив тепла. Обширное меню состояло всего из трёх слов: «дырявый», «домашний» и «суп». Там были и «Домашний дырявый суп», и «Домашний суп дырявый», и «Дырявый домашний суп», и «Дырявый, дырявый суп», и «Суп дырявый, дырявый», и даже «Суп, суп, суп». Самое удивительное, они стоили по-разному! [9]

Поглаживая палочку, старалась успокоиться. Ведь Квирелл не видел моего лица! Ну, подумаешь, решил профессор выпить. Я же не знала, что способности Волдеморта видеть ауру были намного обширнее моих. Да все его способности были обширнее, что уж там.

Чуть обернувшись, я присмотрелась к происходящему. В низком помещении, которое служило и обеденным залом, и стойкой регистрации, явно шло празднество. Сдвинутые в центр столы образовывали один большой, за ним и сидела примерно дюжина пёстро одетых людей. Одни что-то увлеченно рассказывали, другие с удовольствием уплетали жареную свинину. От её вида живот скрутило. То к одному гостю, то к другому подбегала запыхавшаяся официантка. Ещё трое посетителей сидели за маленькими столиками в углах, четвёртый поднимался по лестнице. Я скосила глаза на Квирелла, тот сосредоточенно глядел в кружку, точно она с ним говорила.

— Ещё медовухи! — поднялся один из мужчин. Все смотрели на него, и я рискнула шмыгнуть к камину у дальней стены.

— И смоло, — поднялся другой. Я зачерпнула порох из чашки на каминной полке. — Смолдо... Ещё рому из смородины!

Наконец, произнёс он и все радостно загалдели. Именно в этот момент стоило пользоваться камином. Никто бы не услышал. Но поднявшиеся были так веселы и открыты, что от них отделились кусочки магии, да так и зависли в воздухе. Внутри проснулась природная жадность. Возможно, брось я порох под ноги, ничего бы и не было. Я потянулась к кусочкам и тут же вздрогнула. В ушах стукнуло, будто кто-то раз ударил в барабан. Светлая мысль поживиться пришла не только в мою голову. Моя красная ниточка на фоне широкой чёрно-зелёной ленты смотрелась блекло и жалко. И я не могла оторвать от неё взгляд. Моя магия была собранной, сжатой, магия же Квирелла наоборот распыленной. Как у Алисы Лонгботтом. Будто на бумагу высыпали мелкую стружку.

Я стояла и боялась просто слишком громко вдохнуть. Лента Квирелла, тем временем, преобразилась в нечто вроде ковша и враз собрала все ошмётки магии, не оставив даже малюсенького кусочечка. У меня подёргивался глаз. Я знала, что простые волшебники собирать магию вот так целенаправленно не могли. Значит, Квирелл, как Дамблдор и я, тоже мог видеть. И надо же такому случиться, что теперь обоим было чем меня прижать!

— Сладкое королевство! — выпалила я первое, что пришло в голову, и крутанулась на месте.

Ноги обхватили языки зелёного пламени, я заорала на весь бар, уверенная, что ошиблась и теперь сгорю. Но вместо боли перед глазами полетели комнаты. Ни одну я не успела нормально разглядеть. Путешествовать камином, это все равно что лететь в зеркальном магловском лифте. И если при аппарации хотя бы есть за кого зацепиться, то тут тебя бросает, словно пружиной. Подготовиться к такому сложно, поэтому я полетела головой вперёд. И ударилась об что-то тёплое и мягкое. Вскрикнула.

— Ой! — воскликнуло «что-то» мальчишеским голосом. Толкнувшись руками, я тут же отбежала за коробки и зажала рот рукой.

Лунный свет слабо освещал комнату сквозь узкое оконце под потолком. Я спешно глянула по сторонам. Справа высокая лестница вверх, слева — стена с окном, впереди — груды коробок, из-за которых слышалось копошение. В дальнем углу — открытый люк в полу.

— Эй, кто здесь? — услышала я из-за коробок. И досадливо зажмурилась, узнав голос одного из близнецов Уизли. [10]

Стараясь не двигаться, я осторожно глянула в зазор между коробками. Магию близнецов Уизли спутать было невозможно. Светлая и ярко-оранжевая, она будто состояла из пузырьков, из-за чего создавалось ощущение, что близнецы доверху наполнены шипучим лимонадом. Близнецов я испугалась даже больше, чем Квирелла, как бы смешно это не было. Из-за меня их старший брат ждал решения Визенгамота, а младший был наказан. Из-за меня у их отца были проблемы на работе, а факультет занимал последнее место в соревновании. Осторожно протянув нить, я двинула коробку в стопке подальше от себя. Близнецы настороженно подвинулись в ту сторону. Дверь наверху с грохотом отворилась:

— Кто здесь? — нарочито смело и громко спросил, судя по голосу, старик. Вздрогнув, я пригнулась. — Я вооружен!

По дрожащим теням на стенах и по скрипу лестницы я поняла, что старик начал спускаться. Я решила, что действовать нужно без раздумий. Нитью сбила коробку прямо на одного из близнецов. Тот ойкнул.

— Инкарцеро! — высоким голосом крикнул старик, но попал в коробки. Те с грохотом повалились на пол. Серебристые лучи высветили две согнутые фигуры.

Они понеслись к люку в полу. Я тоже ломанулась туда, пытаясь вытянуть нить как можно дальше. Одна из фигур запнулась о коробку, вторая прыгнула в люк как раз тогда, когда я дотянулась нитью и начала опускать крышку вниз. Над люком бабахнуло ещё одно связывающее заклятье. Вторая фигура успела кубарем прошмыгнуть в люк. Бросив крышку, нитью я схватила лодыжку. Согнувшись и притянув к себе дрожавшие от напряжения руки, я пыталась вытащить близнеца назад. Но встречала неожиданно сильное сопротивление с другой стороны.

— Уходи! — послышалось из люка. Кому кричал близнец: старику, мне или более удачливому брату, было не ясно.

— Петрификус тоталус! — взвизгнул старик. Близнец перестал дёргаться, держать его стало легче, но вот сопротивление никуда не делось. На виске больно запульсировала жилка.

— Петрификус тоталус! — из люка вылетел фиолетовый луч. То ли Уизли не мог прицелиться, то ли не мог себе позволить ударить пожилого человека, не знаю, но луч пролетел мимо.

Бросив лодыжку парализованного, нитью я схватила подвижную руку с палочкой, стараясь вывернуть её вверх.

— Там кто-то есть! — кричал Уизли. — За вашей спиной! Там ещё кто-то!

— Поверил, как же! — возмутился старик. — Петрификус тоталус! Попались, голубчики! Инкарцеро! Инкарцеро! Коллопортус!

Два неподвижных связанных тела лежали на полу, люк с шумом захлопнулся и его контур на миг засветился синим сиянием. Стало жутко. Поёжившись, я присела.

— Бетси! — кричал старик, поднимаясь по лестнице. — Бетси, где моя мантия? Нужно связаться с Дамблдором! Им же нет и пятнадцати!

Проводив взглядом кричавшего старика, я, наконец, выдохнула. Подняв себя нитями, уцепилась за оконную раму и шмыгнула на улицу, надеясь, что близнецы не могли видеть меня парализованными глазами, и что Дамблдор не вырастет из-под земли прямо посреди улицы. «Этот Дамблдор, — думала я, перебегала от одного угла к другому, — хуже даже Большого Брата! Он везде!»

К счастью, на улице мне никто не встретился, только козёл возле одного из домов обблеял. Острые башни Хогвартса, как далёкие маяки, чернели на ночном небе. Я не знала, сколько времени, но подозревала, что отбой уже был. Я намеревалась нагло пройти через главный вход. После Квирелла и владельца кондитерской встреча с Филчем казалась сущей ерундой. Что делать с Квиреллом я так и не придумала, но решила, что об этом лучше позаботиться в замке. О том, что за самоволку меня из замка вообще могут выгнать я старалась не думать. В голове мелькнула слабая мысль прикрыться близнецами Уизли. Они вон тоже были не на территории Хогвартса, тогда уж и их нужно было исключать! Я была почти уверена, что так не сделают. А они, кажется, воровали сладости. Лицо осветилось довольной улыбкой, в груди приятно потеплело. Значит, всё же не я одна такое проворачиваю!

Мою радость полностью убил забор вокруг школы, о котором я напрочь забыла. Тео как-то говорил, что забор стоит не для охраны замка, а для того, чтобы знать, где граница антиаппарационных чар. Чтоб кого-нибудь случайно не расщепило от переноса. Высокие прутья забора, заострённые сверху, воинственно глядели в ночное небо. Казалось, ещё чуть-чуть, и они проткнут его, как воздушный шарик. Забор Хогвартса всегда наводил на меня ужас. Казалось, что у доспехов в замке отобрали копья и соорудили из них забор. И что рыцари в любой момент готовы вновь взяться за своё оружие, растерзать незадачливого нарушителя. Я так и видела, как эти копья опускаются вниз, как на меня несётся целая армия стальных гомункулов.

— Ну нахер, — прошептала я, не рискнув даже притронуться.

Кутаясь в мантию, я спешно шагала вдоль забора, держась на безопасном расстоянии. Ещё Тео говорил, что забор не закрытый. Что кентавры запретили отбирать у них кусок леса. И я подумала, что если идти вдоль, то забор можно будет обойти. А уж как выйти из леса это другая проблема. Сгибаясь, озираясь и держа чемоданчик двумя руками, я старалась идти очень осторожно. Можно было, конечно, «перелетать» с места на место нитями, но я боялась ими воспользоваться. Боялась потревожить сов и летучих мышей, боялась просто врезаться в дерево в темноте. Осторожно вышагивая по влажной земле, старалась не думать о насекомых. О их мерзких липких лапках, о чудовищной скорости этих мелких тварей. Как на зло подумала, что о волшебных насекомых я не знала вообще ничего, что они могут быть ядовитыми. Решила, что никогда не буду изучать уход за магическими существами. Наконец, забор кончился. С замирающим сердцем я ступила на землю Хогвартса. И улыбнулась, обнимая чемодан. Теперь оставалось совсем чуть-чуть: пройти через лес! За деревьями ни Хогвартса, ни огней видно не было, но я надеялась, что обязательно к нему выйду, просто идя прямо. Обернулась.

«Забор посреди леса, — подумала я. — Вот же придумали!» Внутри всё сжалось, меня словно в живот ударили. Воображение заработало в полную силу. Ведь забор посреди леса был и в моём воображаемом лесу. Казалось, я внезапно в него вернулась. Ветви деревьев, минуту назад казавшиеся просто кривыми и толстыми, теперь словно вспарывали небо. Грязные корни, до этого просто мешавшие идти, теперь будто пытались утащить под землю. Обычная грязь не просто липла к ногам, она пыталась засосать в болото. Совы и ночные звери не просто ухали и охотились где-то над головой, о нет… Наблюдали. Напряжённо вглядываясь в темноту, втайне я надеялась увидеть очертания своего покосившегося маленького домика. Ведь там можно было бы переждать до утра. Вглядываясь в небо, жаждала увидеть птицу-защитницу, но видела только убывающую луну. Вслушиваясь в ночные звуки, мечтала услышать лошадиное ржание. Но и коня-повелителя нигде видно не было. Больше всего страшилась встретить медведя. Ведь выдавить ему глаза в воображении и в реальности совсем не одно и тоже. Я то и дело вздрагивала, передёргивала плечами, спины будто кто-то постоянно касался.

Наконец, на одном из стволов деревьев, я увидела много мелких длинных чёрточек. Приложила к ним подрагивавшую руку, погладила, улыбнулась, позволив прикрыть глаза. Эти чёрточки ставила я сама всякий раз, как удавалось удачно потренироваться с нитями. Теперь я точно знала, что где-то по правую сторону Чёрное озеро, а спереди должен быть Хогвартс.

Со счастливой улыбкой я посмотрела влево и оцепенела от ужаса. Посреди небольшой пустоши, прямо на небольшом бревне стояло нечто. Нечто огромное, круглое, волосатое с длинными лапами. И пялилось на меня восьмью глазами. Я почувствовала, как зашевелились волосы на затылке. Паук, быстро перебирая огромными лапами, двинулся на меня, щёлкая жвалами. Мой визг разрезал тишину леса. Не глядя, я полетела вперёд, цепляясь нитью за деревья. Другой усердно махала за спиной, надеясь попасть по чудовищу. Но боялась даже оглянуться. Слезы жгли глаза, грудь горела, но я продолжала орать и лететь вперёд. Зацепившись за очередное дерево, полетела к нему, чисто механически прикрывая лицо рукой с чемоданом. Согнув ноги, я приготовилась вновь подпрыгнуть, но вместо этого пролетела над огромной ямой. Больно ударилась о какую-то корягу. Перед глазами поплыли пятна, грудь сдавило кольцами. «Не дай Мерлин опять ребро сломала». Ухватившись за влажную траву, неуклюже поползла вперёд, слыша только угрожающее щелканье.

Над головой пролетела синяя вспышка. Паук отлетел назад, задрыгав ногами в воздухе и шмякнулся на землю. Побарахтавшись на земле, он начал переворачиваться, а я не могла ни оторвать от него взгляда, ни двинуться. И даже громкие шаги не заставили меня шелохнуться.

— Свенсон, — услышала я сверху, — под плащ ползи живо.

Но я продолжала тупо пялиться на спасителя, совершенно его не узнавая. Тогда он просто сгрёб меня за мантию, придвинув к себе. Я намертво вцепилась в его ногу, обхватив её руками и ногами. Услышала шелест и, заскулив, придвинулась ближе.

— Да плащ это, — прошептал спаситель. — Сиди и ни звука.

А я просто не могла орать от усталости и страха. Паук, поднявшись, вновь двинулся на нас. Но спаситель не тронулся с места, глубоко и шумно дыша. Пробежав всего ничего, паук вдруг резко остановился, взметну вверх комки грязи, притянул к себе лапы и странно скукожился, будто задрожав. Спаситель сделал медленный и уверенный шаг вперёд. Потом осторожно подтащил вторую ногу, на которой сидела ошалевшая я. Паук прижимался к земле, казалось, все волоски дрожали на его широких лапах. Будто спаситель дул в невидимый свисток. Наконец, издав какой-то странный визг, паук развернулся и, путаясь в лапах, помчал обратно в чащу. Я прижалась к чужой штанине, зажмурив глаза.

— Что ты здесь шляешься посреди ночи? — меня грубо потрепали по голове. Я только крепче вцепилась в ткань. — Свенсон, эй? Ты слышишь меня вообще? Акромантул всё, сбежал, отпусти мою ногу. Свенсон? Да что такое, — вздохнул он, уперев руки в бока. — Когда я на Остару желал, чтобы женщины падали к моим ногам, я вот вовсе не это имел в виду! Свенсон!

Но открыть глаза и разобраться с проблемами просто не было сил. Я почувствовала, как мои пальцы с силой разжимают. Коротко взвыв, я подчинилась. На сопротивление сил тоже не осталось. Я почувствовала, как мои плечи обхватили большие сильные руки, как подбородка осторожно коснулись.

— Давай, открывай глаза, — он легонько потряс меня за плечи. Перед собой я увидела только циферблат часов и длинную чёрную чёлку, закрывавшую один глаз. — Я же дал тебе домовика! — негодовал Эйвери. — Здесь-то ты что забыла?

В его лицо я вглядывалась так пристально, будто впервые видела человека.

— Домовик ушёл, — тихо ответила я, вытирая мокрое лицо. — Не стал меня ждать. Я сама сюда шла.

— Глупые домовики, — раздражённо процедил Эйвери. — Как?

— Сначала «Дырявый котёл», потом Хогсмид, потом лес, — перечисляла я. Ответ показался до обидного коротким, ведь я столько всего пережила!

— Ладно, — отодвинулся Эйвери. — Хогвартс совсем рядом, так что я…

— Нет! — взвизгнула я, кинувшись ему на шею.

— Свенсон! — шипел Эйвери. — Да никто тебя не тронет! Акромантулы так далеко не ходят, иначе бы нас давно пережрали, а этот просто за тобой гнался. Но сейчас-то его нет. Иди в школу, Свенсон!

— Нет! — я обняла его ещё крепче.

— Так, ладно, — запрокинул голову Эйвери. — Давай так: раз уж я частично виноват, то помогу тебе до комнаты добраться, но больше я тебе ничего не должен. Идёт?

— Да, — покивала я, не слезая с шеи. Ему снова пришлось меня отодвинуть.

— Слушай, это… — начал Эйвери, засветив палочкой и достав из сумки какую-то склянку. Но тут перед нашими глазами что-то пролетело и вонзилось в дерево. Я снова не могла пошевелиться. Эйвери, прищурившись, раздражённо глядел на наконечник стрелы. Я так и замерла с приподнятыми руками, как глупый трусливый заяц. Эйвери медленно облизал губы. Одновременно мы повернули головы и уткнулись взглядами в очень странных, диких на вид мужчин. От удивления даже страх немного отступил. Одежды на мужчинах не было, ноги терялись в ночном мраке. Длинные волосы — чёрные у одного и рыжие у второго — космами спадали на широкие спины и, казалось, никогда не знали расчёски. Растрёпанные бороды спускались до животов. Я бы приняла их за дровосеков, если бы не крепкие луки в напряжённых мускулистых руках.

— Ты снова бродишь по нашему лесу, человеческий сын, — сухо заметил Рыжий низким раскатистым голосом.

— Да. И я снова вам повторяю, что эта часть леса принадлежит русалочьему народу. А я для них желанный гость.

— Русалкам и тритонам принадлежит только озеро, — прорычал Чёрный, постукивая по земле странным ботинком. Только тогда я поняла, что это никакие не мужчины, а самые настоящие кентавры. — Если ты желаешь встречи с ними, то отправляйся к берегу!

— Я и иду к берегу, — наклонился Эйвери. Я восхищалась его смелостью. И наглостью. — Только к берегу не того озера, что за лесом, а к одному из тех, что внутри леса. Эти озёра тоже принадлежат русалкам и именно там мне назначили встречу. Кто я такой, чтобы спорить.

— По нашему закону мы не нападаем на жеребят и невинных, — спокойно, даже немного равнодушно сказал Рыжий. То ли пояснил для Эйвери, то ли напомнил своему собрату. — Но ты уже почти мужчина, человеческий сын…

— Не почти, а уже, — тихо оскорбился Эйвери себе под нос. Кентавр продолжал:

— И совсем не невинен, как и твоя спутница.

— С чего вы это взяли? — нахмурился Эйвери.

— Мы это видим! — пояснил Чёрный. Чемодан с грохотом выпал из моих рук.

— Мы предупредили, — кивнул Рыжий на стрелу. — Ищи другие способы общаться с народом русалок и тритонов.

— «Ищи другие способы», — передразнил Эйвери, когда кентавры скрылись в чаще леса. — Тьфу! Занудные клячи. У-у-у-ух, — выдохнул он, поднявшись и взяв в руки стрелу, — это было совсем близко. Да уж, ну и ночка, — потянулся он, а потом достал из сумки красивую ребристую бутылку и сделал щедрый глоток.

— Эйвери? — тихо и слабо позвала я. Эйвери подавился и заорал во всю глотку.

— А, это ты, — откашлялся он. — Я и забыл, что ты тут. На, — протянул он бутылку, оглядев меня разом с ног до головы. Я приняла её, едва понимая, что делаю.

— Фу, — сморщилась я, утирая губы рукавом и протягивая бутылку обратно.

— Не «фу», а огневиски тысяча семьсот двадцатого года! Зато согреешься быстрее.

— Фу, — повторила я, против воли чувствуя, как горит глотка, а по телу разливается тепло. — Что они там говорили про невинность? Они видят?

— Кто их разберёт этих кентавров, — пожал плечами Эйвери, делая ещё глоток.

— А русалки тоже… Видят? — не унималась я, втайне очень жалея, что выставила себя перед кентаврами в плохом свете, не успев с ними толком познакомиться. «Видят… Это то, о чём я думаю?!»

— Понятия не имею, — Эйвери спрятал бутылку в сумку, — но зато они совершенно потрясающе колдуют! Прямо руками, и вода послушно течёт за ними. То капельками, то ручейками. Они ею и атаковать могут, и лечить, и… Словом, много чего могут.

— Вот это да, — выдохнула я, смутно припоминая целителей в Мунго, которые управляли чужой кровью. Припоминая, что могу колдовать без палочки. Усталый мозг отказывался соединять русалок, кентавров, меня и историю магии в одно целое.

— Ага. И раз уж я всё равно страшно опоздал…

Эйвери хорошенько растрепал себе волосы. Потом наклонился, зачерпнул земли и измазал ею лицо и рубашку. Сел на колени и как следует повозил ими по земле.

— Свенсон, ну-ка замарай меня ещё и сзади, — отвернулся он, попутно вытягивая рубашку из брюк.

— Зачем? — спросила я, но землю всё же зачерпнула.

— Затем, что для опоздания мне нужна серьёзная причина. Ну как, похож я на жертву нападения кентавров?

— Давай я тебя в глаз ударю? Будто копытом.

— Мечтай.

— Рубашку порви, — посоветовала я, устало проводя рукой по глазам. Хотелось просто лечь и уснуть, а не бродить по ночному лесу. Искоса я глянула на Эйвери, надеясь, что он возьмёт с собой.

— Точно, — покивал Эйвери, оторвав пуговицу от рубашки. А потом взял в руки стрелу. — Ай-яй-яй-яй-яй, — зашипел он, проводя наконечником по груди. И смотря на тонкую красную полосу с маленькими капельками крови, заключил: — У Эванджелины просто не будет шанса. Так. Теперь давай с тобой разберёмся. Слушай, это, — он достал из сумки маленький бутылёк. Вместе с ним на землю выпал какой-то коричневый ком, больше похожий на скользкую грязь. Я просто не знала, как выглядят жабросли. Эйвери запричитал и поднял эту гадость. Наконец, продолжил: — Это животворящий эликсир. Увеличивает энергию того, кто выпил. Я дам тебе половину. Как раз хватит, чтоб не свалиться по дороге. И сил на бег прибавит.

— А зачем тебе такая штука на свидании? — зевнула я перед тем, как сделать глоток.

— Если его смешать с другим зельем, получается интересная полезная вещь, — загадочно улыбнулся Эйвери, чуть порозовев. — Это — зелье невидимости. Думаю, не надо пояснять, как оно работает. Тут уже на дне, так что бери всё.

— А ты? — глянула я на Эйвери, беря в руку маленькую склянку с серебристой жидкостью. Чувствовала я себя очень странно. Руки и ноги чуть подрагивали, в животе бурлило. С глаз будто спала пелена, предметы приобрели ясность, будто в глазах подкрутили какой-то выключатель. Сонливость как рукой сняло и если ещё пару минут назад я хотела упасть, то теперь я едва стояла на месте, притоптывая.

— У меня есть ещё.

— Тытакпошколхоишь, да? — затараторила я. — А взял где?

— Снейп кого попало к варке зелий вне уроков не допускает.

— А паукчегоубжал? Чттысделл? Ичто заплащ? — говорила и говорила я, проглатывая окончания слов. Плащ выглядел очень странно. Будто его достали из древнего сундука с молью. Бледно-зелёный, он был таким тонким, что сквозь него просвечивала школьная форма Эйвери. В некоторых местах были дыры и выглядел он таким ветхим, что казалось, тронешь этот плащ, и он сразу же порвётся или вообще рассыпется.

— Семейная реликвия, — сухо отозвался Эйвери, хлопнув меня по протянутой руке. — Зелья хватит на пять минут максимум, так что лучше пей в школе. Иди уже отсюда, и чемодан свой не забудь.

До самой школы мне больше никто не встретился. Я шла вприпрыжку, задорно перепрыгивая через корни и ямы, с идиотской улыбкой на лице. Ворот платья противно резал мокрую шею, я расстегнула несколько пуговиц, но всё равно было очень жарко. То и дело я останавливалась, подставляя лицо под прохладный ночной ветер. Животворящий эликсир не только дал сил, он ещё и вызвал какую-то непонятную, странную, бурную радость. «Может, Эйвери бросил слишком много крыльев фей?» — весело рассуждала я, сорвав ветку с дерева и обмахиваясь ею, словно веером. Эйвери не лгал, Снейп не брал в помощники идиотов. Вот только Эйвери забыл, что зелья нельзя мешать с алкоголем. Вернее, знал, но так часто сам их смешивал, что уже привык к побочным эффектам. Чем ближе становилась школа, тем веселее мне было. Я шла и вспоминала всё случившееся и никак не могла понять, почему весь день трусила. В тот момент меня даже встреча с Квиреллом не пугала. Я нагло зашагала прямо к главному входу. У высоких дверей выпила второе зелье. И радостно захлопала в ладоши, глупо захихикав: зелье сделало невидимой только меня, а вот чемоданчик — нет. С виду он летел по воздуху сам по себе. В горле страшно пересохло, будто в него пальнули Экскуро. Капельки пота, катившиеся по лбу, неприятно щипали глаза, но всё это казалось мне глупостями. Очень хотелось петь.

— Развелось на свете маглов, грязнокровки правят бал, но для настоящих магов час возмездия настал. Сквиба с палочкой волшебной с тёмным магом не сравнить. Можем разницу мгновенно вам на вас же разъяснить! — беззаботно напевала я то громче, то тише. Казалось, что голос забавно отдавался от стен. Из-за одной из них выплыл Кровавый барон. — Здрасьте! — радостно воскликнула я.

— Пивза не видели? — зловеще улыбнулся он, смотря на мой чемоданчик. В приглушённом свете ламп пятна крови на его камзоле засветились особенно сильно. Это показалось мне забавным.

— На пятом этаже, — беззастенчиво солгала я, очень довольная, что обманываю всех весь день. Барон, прихватив свои цепи, чтоб не гремели, пролетел через потолок.

Каменная дверь отъехала в сторону, явив мне, наконец, знакомую и такую долгожданную гостиную. Сворачивая в спальный коридор, я почувствовала себя странно: по правой руке, левой ноге и затылку будто текла вода. Глянув вниз, я поняла, что становлюсь видимой. Крадясь, я усиленно перебирала в голове все события минувшего дня, предвкушая, как расскажу всё Тео и Блейзу. Резко остановившись, хлопнула себя по лбу. Близнецов Уизли то я подставила. Но ведь никто не знал, что это я! И рассказать так, чтоб не попасться самой было нельзя. Я зло сжала ручку чемоданчика. Такой исход показался мне очень несправедливым. Я быстро-быстро постукивала ногой по полу, соображая, как же быть. А потом беззастенчиво постучала в чужую дверь. Постучала ещё и ещё. В итоге пнула ногой.

— Привет, Драко, — лучезарно улыбнулась я, скользнув взглядом по его пижаме с мантикорами.

— Трис?! — опешил Драко, перестав растирать сонное лицо. — Что ты… Откуда ты?

— Я войду, да? — протиснулась я вперёд, полагая, что Драко должен быть бесконечно счастлив моему визиту.

— Откуда ты взялась в четыре утра?! — воскликнул он, рухнув в кресло и разглядывая меня во все глаза.

— Т-с-с, — приложила я палец к его губам и уселась в кресло напротив, чинно расправляя грязное рваное платье. — Важно не то, откуда я, — кокетливо поправила ветку в волосах, — а с какими новостями. Хочешь насолить Уизли сверх того, что уже есть?

— Конечно, хочу! — подался вперёд Драко, бросив приглаживать растрёпанные волосы.

— Тогда никаких вопросов! — вытащив из волос листик, я покрутила его в руках и стала заигрывающе — как мне казалось — водить им по пальцам Драко. — Сегодня ночью близнецы Уизли пробрались в «Сладкое королевство» в Хогсмиде и хотели его ограбить. По какому-то тайному ходу. Думаю, не в первый раз уже. К счастью, владелец их поймал и решил пожаловаться Дамблдору. Вроде ничего такого, но… Только подумай, — посмотрела я в глаза Драко, — двое их сыновей незаконно перевозят драконов, а ещё двое грабят магазины. Кошмар! Вот если бы кто-то сказал об этом при Фадже и Скиттер…

— Это был бы новый скандал, — заблестел глазами Драко, поднимаясь. — А если ещё и Филч не знал про этот тайный ход… То мы не в безопасности! И это вина Дамблдора!

— А в лесу водятся огромные пауки! — затараторила я, подавшись вперёд. — Не знаю, как это доказать, чтобы себя не выдать, но они есть! Один размером с десятерых Гойлов!

— С десятерых, — поражённо протянул Драко, медленно опустившись обратно в кресло. — Как же ты выжила?

— Я же волшебница, — самодовольно вздёрнула я грязный подбородок. Драко, сильно опустив уголки губ, уважительно покивал.

— А знаешь, что?

— Что?

— Я в этом лесу тоже кое с чем… Столкнулся. На отработке из-за этого дурацкого дракона. В Запретном лесу кто-то убивает единорогов и пьёт их кровь. Зрелище, я тебе скажу, просто жуткое.

— И твой отец ещё не знает об этом?

— Знает, — серьёзно нахмурился Драко, — но сказал не лезть в это. Так что не знаю, будет ли он говорить про акромантулов, а вот по Уизли пройдётся это точно. Добби!