Visitation (джен)

Примечания:

Разборки и проблема

Бечено

— Я имела в виду твое магическое ядро. Оно почти полностью истощено

* * *

Лили кипела от злости, стараясь держаться как можно спокойнее на сверкающей чистотой кухне своей сестры. Ее спина была настолько прямой, насколько это было возможно, не ломаясь пополам, ее руки слегка дрожали от силы, с которой она сжала кулаки, а глаза превратились в щелочки. Она уже давно перестала контролировать свое затрудненное дыхание, поскольку это отвлекло бы ее внимание от предмета исследования и вызывало сильную боль, поскольку ее легкие просто не выдерживали этого.

Когда Джеймс вошел на кухню, держа в правой руке волшебную палочку, а левую тоже сжав в кулак, Лили почувствовала, как часть чистой силы ее эмоций, которые угрожали захлестнуть ее, возвращается под контроль. Он был для нее как убежище, как скала, за которую она могла уцепиться, чтобы не быть унесенной волнами эмоций и боли.

Лили с немалым удовлетворением заметила, как глаза Петунии резко вылезли из орбит, придавая ей вид какого-то фантастического зверя. Ее волосы, обычно идеально прямые, впитали внезапно возникшую в комнате магию и начали слегка завиваться. Лили никогда не видела свою сестру с вьющимися волосами, поэтому зрелище слегка приободрило ее. Она знала, что ее старшая сестра скорее отрубила бы себе левую руку, чем вышла из дома в таком виде, как Лили, чьи волосы становились довольно непослушными, когда она злилась или расстраивалась.

Они никогда не знали почему так было, и, честно говоря, Лили никогда по-настоящему не утруждала себя выяснением, пока на ее одиннадцатый день рождения не пришло письмо из Хогвартса, в котором давалось объяснение, над которым ее родители ломали голову с момента ее первой вспышки гнева.

Рот блондинки продолжал двигаться, отчаянно пытаясь объясниться, но, учитывая, что Джеймс чарами лишил ее голоса, ей было трудно это делать.

Зеленые глаза Лили сузились еще больше, когда она увидела, что на кухню вошел не кто иной, как ее зять⁽¹⁾ и встал в нескольких метрах позади Джеймса, ужасно бледный и очень потный. Лили всегда считала его отвратительным человеком, даже до того, как он женился на ее сестре, но теперь, зная из первых рук о детстве своего сына, она не могла заставить себя даже подумать об этом монстре ни одной положительной вещи.

— Вам повезло, что мы еще не прокляли вас, — обычные озорно сверкающие глаза анимага были холодными и неумолимыми. — Нет, — продолжил Джеймс, пока Дурсли дико жестикулировали, — это только чары. Поверьте мне, вы бы знали, если бы я вас проклял.

Глаза Вернона вылезли из орбит при этом заявлении.

— Вам, наверное, интересно, почему мы здесь, — ухмыльнулся он, увидев, как они быстро закивали, боясь, что он может что-то сделать, если они не ответят сразу. — Вопрос «как» не важен, но важно «почему», и я уверен, что вы уже знаете ответ на этот вопрос.

Он не мог отрицать, что ему нравилась эта небольшая психологическая пытка, которую они затеяли прямо сейчас. Если бы они руководствовались тем, что чувствовала Лили и он сам, Дурсли бы не знали, что их ждет, но они не хотели ставить себя на один уровень с Пожирателями Смерти, пытающими магглов ради забавы. Не то чтобы они на самом деле стали бы пытать Дурслей, нет, но превращать их в пакет с чипсами и сладостями, ожидая, пока их съест их сын, который, вероятно, где-то прячется, удовлетворило бы, с одной стороны, его жажду мести, но, с другой стороны, было бы слишком радикальным и варварским выбором.

А вот, пара рогов на голове или копыта вместо ног… На это было бы весьма занятно посмотреть.

Но прежде чем он смог придумать подходящее заклинание, голос его жены, тихий и пронизанный такой болью, что он тут же забыл о своем плане мести, эхом разнесся по выложенной кафелем комнате.

— Почему, Петуния? Почему ты так поступила с нашим сыном? Сыном волшебников, но тем не менее, ребёнком? Объясни мне.

Рука Джеймса дернулась, снимая заглушающее заклинание и тем самым лишая Дурслей единственного предлога, который мог быть у них, чтобы не отвечать на вопрос.

— Что еще нам оставалось делать, Лили? — голос Петунии был высоким, в нем слышалась смесь преувеличения и страха.

— Относиться к нему как к своему собственному! — закричала Лили, ее щеки покраснели, остальное лицо было болезненно бледным. — Он только что потерял своих родителей, Туни! Он только что пережил нападение, оставившее его сиротой, а все, что вы делали, это избегали его, запирали на замок и обращались с ним как с рабом!

— Мы пытались сделать его нормальным! — крикнула в ответ Петуния со слезами гнева на глазах. — Мы пытались изгнать это из него, но чем дольше он был здесь, тем ненормальнее становился. Мы не могли допустить, чтобы он заразил Дадли или стал причиной того, что с Даддерсом стали обращаться по-другому из-за этого урода!

— Ты очень хорошо знаешь, что таким образом ты не можешь контролировать магию! Ты, как никто другой, должна знать! — слезы текли по лицу рыжей, оставляя мокрые следы на ее бледной коже.

— Что ты хочешь этим сказать? — закричал Вернон, о котором они все почти забыли, его лицо приобрело уродливый багровый оттенок. — О чем это она говорит? — он повернулся к своей жене, чье лицо было мертвенно-бледным и совершенно бесстрастным. Однако ее тонкие и длинные пальцы, вцепившиеся в блестящую крышку стола так, что костяшки побелели, выдавали ее.

— Она отправила директору Хогвартса письмо с вопросом, может ли она пойти со мной в школу. — Лили с отвращением посмотрела на Петунию. — Он ответил тебе, что нет никакого способа контролировать, у кого в ядре достаточно магической энергии, чтобы превратить их в ведьм или волшебников. И все же вы решили жестоко обращаться с моим сыном, чтобы сделать его нормальным?

— Ты ненавидела его, потому что у него было то, чего не было у тебя, не так ли? — спросил Джеймс, внимательно следя за дрожащим Верноном Дурслем, который не мог поверить в то, что слышал. — Поэтому ты позаботилась о том, чтобы он никогда не узнал, что такое любовь, или безопасность, или утешение. Вы поощряли своего сына позаботиться о том, чтобы у Гарри не было друзей, чтобы никто не узнал о том, на что он способен, не так ли? Вы намеренно плохо обращались с нашим сыном за то, что он не мог контролировать, — он усмехнулся. — Вам повезло, что он настолько силен магически. Это чудо, что у него все еще оставалось самообладание, чтобы держать свою случайную магию под контролем и не просто позволить эмоциям взять верх, потому что это могло иметь серьезные последствия для тебя и только для тебя.

— Он заботился о тебе, ты знаешь это? — Лили сделала несколько шагов вперед, игнорируя то, как дернулся Вернон, и остановилась прямо перед своей сестрой. — Он заботился о тебе, несмотря на твое жестокое обращение. Ты никогда не заслуживала знать его.

— Ну, это была ваша вина, не так ли?

Головы Джеймса и Лили повернулись влево так быстро, что Джеймс почувствовал, как хрустнула его шея. — Что?

Вернон выпрямился во весь рост, что было не таким уж впечатляющим жестом, поскольку даже так он доставал Джеймсу только до плеч, и раздулся в почти идеально сформированный шар с конечностями и фиолетовой головой, без шеи. — Вы все-таки бросили его. Мы приютили его после того, как он провел ночь снаружи, на пороге нашей двери, как собака. Мы дали ему кров, еду и одежду. Нам не нужно было этого делать, но мы сделали, и вот как вы нас благодарите? Я бы не волновался, если бы он попал в сиротский приют. Тогда Дадли не пришлось бы иметь с ним дело ежедневно, позволяя этому маленькому подонку разрушать совершенно нормальное детство нашего сына. Но разве мы отослали его прочь? О нет, мы этого не делали. Мы держали его здесь, а он взамен разрушил наши жизни.

Воздух внезапно начал потрескивать. Горячий ветер пронесся по кухне, шкафчики заскрипели, угрожая сорваться со стен, и красные искры вылетели из палочки Джеймса, которую он все еще держал, а волосы Лили начали сильно завиваться и танцевать в воздухе. Взрыв энергии ударил Вернона прямо в грудь, отбросив его назад к острым краям кухонной стойки, заставив его застонать от боли. Петуния издала душераздирающий крик и бросилась к мужу, не сводя испуганных глаз со своей сестры, которая обезумела от ярости.

Как он смеет говорить подобные вещи? Как он смеет говорить ей, что они надругались над ее ребенком по ее вине? Что она была причиной того, что ее родному Гарри все еще приходилось бороться, чтобы жить нормальной жизнью, жизнью, за которую он не должен был бороться изначально.

Джеймс перестал дышать, когда почувствовал магию в воздухе. Его глаза сосредоточились на разъяренной жене, которая медленно теряла контроль.

— Лили, — он старался, чтобы его голос звучал ровно и был лишен страха и гнева, которые, как он все еще чувствовал, бурлили в его венах. — Лили! Лили, посмотри на меня. Успокойся, любимая!

Но рыжеволосая ведьма не обратила на него никакого внимания, поскольку энергия в воздухе сконцентрировалась вокруг Вернона и начала атаковать его.

Сунув палочку в правый задний карман, Джеймс подскочил к ней. Его руки взметнулись и обхватили лицо Лили с обеих сторон, заставляя ее посмотреть на него.

— Милая, ты должна остановиться. Ты потеряла контроль. Пожалуйста, сосредоточься на мне, любимая. Сосредоточься на моем голосе, — он говорил приглушенным тоном, чтобы только она слышала его. — Ты же не хочешь причинить им боль. Я знаю, что нет. Это не ты, Лилс. Пожалуйста, остановись. Гарри не хотел бы, чтобы ты так поступила с ними, даже если они этого заслуживают.

Упоминание о ее маленьком мальчике заставило ее моргнуть. Она чувствовала, как магия вытекает из ее тела, полностью выходя из-под контроля. Это напугало ее. В последний раз она так теряла контроль над собой на втором курсе Хогвартса, когда один мальчик попытался поцеловать ее — тот самый мальчик, который сейчас нежно держал ее лицо в своих теплых ладонях, тихо разговаривая с ней. Она снова моргнула, сосредоточившись на его нежном голосе, когда он достиг ее ушей.

— Вот и все, Лилс. Гарри бы не хотел, чтобы ты вот так все потеряла. Я знаю, что они ужасные люди и, вероятно, заслуживают того, что твоя магия хочет с ними сделать, но это неправильный поступок. Контролируй это, любимая, и мы придумаем способ заставить их пожалеть о том, что они сделали, хорошо?

Сделав глубокий вдох, Лили почувствовала, как вся энергия, которая только что переполняла ее, покидает ее тело, оставляя ее опустошенной и измученной. Ее взгляд метнулся к сестре, которая уставилась на нее в ответ с таким страхом, что Лили рефлекторно отпрянула.

Что она только что сделала? Как она могла позволить себе вот так потерять контроль? То, что могло бы произойти, если бы Джеймсу не удалось достучаться до нее… Она не могла даже думать об этом, о последствиях, к которым мог привести тот единственный момент слабости — тот единственный момент, когда она не полностью контролировала свои эмоции, позволив им высвободить чистую магическую силу, которая…

Магическая сила?

Лили моргнула, захваченная врасплох.

Какая магическая сила? У нее не должно было остаться никакой магической энергии в ее ядре. Вся магия ее и Джеймса была использована, чтобы бороться с притяжением власти, которую ее место смерти имело над ней. Им понадобилась часть внутренней энергии Гарри даже для того, чтобы разорвать эту мощную связь. Ее ядро истощено и, вероятно, таким и останется, точно так же, как было истощено ядро Джеймса.

Ядро Джеймса?

Она снова повернулась к мужу, который с беспокойством наблюдал за ней.

Он тоже только что смог использовать магию, но почему? Почему они могли использовать магию, если в их ядрах больше ничего не было? У них даже не хватило энергии удержать ее с Гарри, даже в призрачном…

Лили замерла. Нет. Нет, это не могло быть правдой, или… могло?

Гарри!

Дрожь пробежала по ее телу. Лили чувствовала, как она проникает прямо в кости, ее руки неудержимо затряслись, а тело начало слегка раскачиваться. Сильные руки схватили ее за плечи. Она слышала голос Джеймса, кричавшего на нее, но все, что она могла сделать, это медленно покачать головой, не в состоянии полностью осознать, что они сделали со своим единственным сыном. Неосознанно, но все же.

Страх охватил ее, и она увидела Гарри без сознания прямо у себя перед глазами. Это было уже слишком. Это было слишком для ее тела и разума, чтобы справиться с этим. Белые пятна заплясали у нее перед глазами, но она отказывалась просто сдаваться.

— Джеймс, — выдохнула Лили, когда наконец смогла облечь свои беспорядочные мысли в слова. Произнесенное шепотом слово заставило ее мужа чуть не поперхнуться, потому что он резко замолчал.

— Джеймс, нам нужно возвращаться! Нам нужно вернуться к Гарри!

* * *

Желудок Гарри опустился куда-то между коленями и землей. — Ч-что ты имеешь в виду, мое магическое ядро почти полностью истощено?

Они вернулись на площадь Гриммо. Гермиона аппарировала их прямо в гостиную, чтобы оставить Гарри на диване, и повернулась, чтобы разжечь огонь.

Ситуация была напряженной. Гарри не знал, что случилось, и Гермионе было трудно объяснить, что с ним происходит — вероятно, потому, что она сама тоже точно не знала.

— Ты думаешь, это поздние последствия войны? — спросил Гарри, наконец уступив тому, что его вдавили в подушки дивана. — Ты думаешь, проклятие, которое он выпустил в меня, причинило больше вреда, чем предполагалось первоначально?

Гермиона потерла руками лицо и позволила себе опуститься рядом с диваном, глядя на ковер, покрывающий старый деревянный пол. — Нет, этого не может быть, — сказала она, медленно качая головой. — Этого не может быть. Я сама провела все тесты, и они более чем ясно показали, что твое ядро не получило никакого урона от попадания Убивающего Проклятия.

Она вздохнула и, наконец, повернулась к нему лицом.

— Тогда в чем же дело? — Гарри мягко оттолкнул в сторону руки Гермионы, пытаясь сесть. — Теперь я чувствую себя прекрасно, — поспешил добавить он, когда юная ведьма открыла рот, чтобы сделать ему выговор.

— Ну, а раньше такое случалось? Испытывал ли ты что-нибудь, хотя бы отдаленно сравнимое с тем, что ты испытывал на протяжении всего сегодняшнего дня?

Гарри почесал в затылке.

— Нет, — честно ответил он, пожимая плечами. — Этого никогда не случалось раньше. В первый раз это случилось сегодня утром, и, как я уже говорил ранее, это было не настолько плохо, как только что. Это случилось два раза сегодня утром, а затем один раз сразу после обеда…

Нахмурившись, Гермиона медленно встала и начала ходить по комнате. Гарри внимательно наблюдал за ней.

— Ладно. Этого никогда не случалось до сегодняшнего дня. Ты ничего не делал иначе, чем все это время до этого. — приподняв брови, она повернулась к Гарри, чтобы дождаться его подтверждения, которое она получила в виде быстрого утвердительного кивка.

— Хорошо — она возобновила свою медленную прогулку перед горящим камином, — это означает, что сегодня, должно быть, произошло что-то необычное; что-то, что каким-то образом связано либо непосредственно с тобой, либо с твоим магическим ядром.

У Гарри не было времени ответить, так как громкий хлопок заставил их подпрыгнуть и вытащить свои палочки. Волна головокружения заставила Гарри снова потерять равновесие и рухнуть на пол, как раз в тот момент, когда дверь в гостиную распахнулась и на пороге появились растрепанные Джеймс и Лили Поттеры, которые начали говорить одновременно, полностью ошеломив Гермиону. Громкий крик, исходящий от Лили, заставил Джеймса остановиться и увидеть второго человека в комнате, который пытался забраться на диван, дрожа всем телом.

— Гарри!

Оба Поттера поспешили к своему сыну, чтобы помочь ему забраться на диван. Как только он устроился поудобнее и смог полностью видеть и слышать все, что происходило вокруг него, Лили перевела взгляд со своего сына на мужа, затем на Гермиону и воскликнула со слезами на глазах: — Мы знаем, что происходит, и это наша вина!

1) https://ru.wikipedia.org/wiki/Родство#Братья_и_сёстры_супругов

Вернуться к тексту