Клоп (джен)

Перед самым своим отбытием из Хогвартса я подошёл к Невиллу и отдал ему маленькую, свёрнутую вчетверо записку. Тот посмотрел на меня вопросительно.

— Невилл, могу я попросить тебя прочитать эту записку прямо перед балом, не раньше? А до того ничему не удивляться и ничего никому не говорить. Потом будет можно, если захочешь. Сразу говорю, что не замышляю ничего противозаконного и никому не собираюсь вредить. По крайней мере, никому из студентов. Могу даже поклясться.

— Этого не надо, я и так тебе верю. Не ошибусь, если предположу, что ты замыслил какую-то пакость? — Невилл ухмыльнулся и стал совсем не похож на себя обычного, стеснительного тюфячка, ну, я давно подозревал, что он носит маску не хуже слизеринцев.

— Можно и так сказать, но не для студентов, а для высшего педагогического состава.

— Значит, для директора и декана, ну да… — Невилл покивал. — Что ж, будет интересно посмотреть. Я так понимаю, что на каникулах тебя здесь не будет?

— Да. И если вдруг МакКошка или ещё кто-то начнут тебя спрашивать, то ты не знаешь, где я.

— Так я действительно не знаю, — Невилл опять хитро улыбнулся. — Впрочем, не думаю, что будет много расспросов, я ведь тоже планирую исчезнуть сразу после бала.

— Так поезд же только на следующий день?

— А я порт-ключом, не хочу терять ни одного дня. Домой хочу!

Мы обменялись крепким рукопожатием, и я начал собираться к «отъезду».

… Как мне потом рассказал Невилл, моё «исчезновение» наделало очень много шуму. Он сам честно выполнил уговор, развернул записку уже у самых дверей в бальную залу. Ничего суперсекретного в записке не было, я просто сообщал, что меня не будет в замке не только на каникулах, я и на бал идти не собираюсь. Не Патронусом же мне об этом сообщать. Если Невилл хочет, он может передать эту записку МакГонагалл, чтобы успокоить её нервы. Я нарочно выбрал этот момент, потому что перед самым открытием МакКошке уже некогда будет закатывать истерики по поводу отсутствия одного из чемпионов и несоблюдения традиций, бал надо открывать несмотря ни на что, так что придётся всё это проглотить и проводить мероприятие как есть. Да и розыск «сбежавшего» чемпиона получится начать только после окончания бала, а я в это время буду уже далеко. МакГонагалл с побелевшим от бешенства лицом всё-таки нашла в себе силы доложить обо всём директору, а тот, жуя от злости бороду, объявил о начале бала, ни словом не обмолвившись об отсутствующем мне. Студенты, конечно, шептались и роптали, но что толку? Снейп, конечно, подпустил шпильку насчёт того, что потворство выходкам Избранного привело «вы сами видите, к чему, Альбус!» — ну тут уж и директору, и гриффиндорскому декану крыть было нечем, у слизеринцев дисциплина всегда была на высоте. Чувствую я, что профессор получил долговременную индульгенцию на то, чтобы топтаться по мозолям Минервы МакГонагалл — этот бал маги запомнят надолго. И не только потому, что один из чемпионов попросту наплевал на такое важное мероприятие, но и ещё по нескольким причинам.

Когда я вернулся с каникул в Хогвартс, я заметил почти сошедшие многочисленные синяки, уже отдающие желтизной, на лицах многих гриффиндорцев-старшекурсников. На мой законный вопрос, что же случилось, Невилл, давясь смехом, поведал мне об эпичной битве Дурмстранга и Хогвартса, а точнее, нескольких студентов Дурмстранга с почти половиной гриффиндорцев. А началось всё с того, что до крайности обозлённый Рон Уизли, которому мамаша Молли прислала нафталиновую и древнюю парадную мантию и который так и не сподобился найти себе партнёршу на бал, накинулся на Гермиону Грейнджер. Она-то, кстати, на этом вечере просто блистала — её пригласил Крам (да, некоторые вещи не меняются), и выглядела она сногсшибательно. Танцевала она тоже хорошо и вместе с Виктором смотрелась очень даже достойно. Вот именно этого и не смог вынести отважный сын рыжего семейства. В перерыве между танцами он налетел на девушку, с ходу обвинив её в измене, ибо не дело студентке Хогвартса так расшаркиваться перед иностранцами, тем более из Дурмстранга, этого логова тёмных магов, особенно когда она обещала танцевать с ним, Рональдом Уизли! Виктор Крам, не дав своей даме и рот открыть в своё оправдание, аккуратно поставил бокал с пуншем на столик, поцеловал Грейнджер руку, извинился, а затем подошёл к Уизли и безо всяких слов дал ему в ухо. Свалившийся на пол Рон на пару секунд потерял сознание, а когда пришёл в себя, начал орать что-то похожее на «Наших бьют! А ну-ка все вместе!..». Стоявшие рядом гриффы, не столько из сочувствия к рыжему, сколько из-за благородной обиды за факультет, сомкнули ряды и начали наступление. В ответ на это к Краму подбежали его однокашники. То, что произошло потом, можно охарактеризовать двумя словами — «избиение младенцев». Дурмстранговцы подтвердили свою репутацию боевых и тёмных магов. Им даже не пришлось доставать палочки, они начистили морды гриффиндорцам голыми руками, может, конечно, они и невербалкой пользовались, но как это докажешь? А для посторонних всё это выглядело как обыкновенный рукопашный бой. Те несколько гриффов, которые всё-таки успели вскинуть палочки, тут же лишились их, мало того, эти палочки потом дурмстранговцы демонстративно переломили об колено. И что уж совсем добило и гриффиндорцев, и примчавшуюся МакГонагалл — после драки студенты Дурмстранга встали строем, поклонились присутствующим и, прищёлкнув каблуками, вышли из помещения, оставив на полу стонущих и утирающих носы пострадавших студентов Хогвартса. Каркаров не стал выставлять претензии и раздувать международный скандал, но с того дня его студенты присутствовали в Хогвартсе только на приёмах пищи, а всё общение они свернули полностью, не появлялись ни на занятиях, ни в библиотеке, окопавшись на своём корабле. К ним, кстати, в гости продолжали приходить некоторые студенты, в основном слизеринцы и «вороны», но сами они в Хогвартс не ходили сверх обязательного.

МакГонагалл устроила грандиозный разнос Уизли, он прописался с тряпкой у Филча до конца года. Попробовала она покарать и тех, кто участвовал в драке, но тут студенты дали ей достойный отпор — они сами выкатили ей претензии за отвратительное преподавание ЗОТИ и полное отсутствие занятий по боевой магии, этикету и традициям. Невилл снова упоминал о том, что студенты нахватались плохого от меня — то, как я себя веду, не могло остаться незамеченным, а я давно уже плюю на авторитеты. Ну, не на все, конечно. Снейпа, н-р, я глубоко уважаю. Как и Флитвика, и Спраут. И Бабблинг с профессором Вектор. И Пинс, и даже Филча. А кто же остаётся неуважаемым? А остаются директор и декан. И поскольку они более заметные персоны, чем остальные, то и неуважение к ним тоже более заметное.

Но всё это будет потом, а пока что я нахожусь на Гриммо и ожидаю визита целителя Шаффика. Видимо, это будет первый раз за всё то время, пока Сириус находится в доме, когда я поговорю и с ним тоже. А может, и нет. Ну не тянет меня с ним разговаривать и вообще как-то общаться. Чужой он для меня человек. Со слов Кричера я знал, что Сириус ни разу не вспомнил обо мне, только о Джеймсе, Мародёрах, весёлых школьных днях и их «милых шалостях». Даже удивительно, вроде я его Империусом приложил, а не Обливиэйтом, а у него будто всю память за последние 10 лет отрезало. Ну, хвала Мерлину, не мне с этим разбираться.

… Я с наслаждением потянулся в кресле. Оказывается, отправить крёстного на лечение равносильно тому, что вы с себя скинули пудовое ярмо. Чувствовал я себя так, словно я был отцом семейства, которому удалось наконец спихнуть замуж давно и безнадёжно засидевшуюся в девках дочь. Целитель Шаффик отбыл вместе с Сириусом в швейцарское поместье Блэков, они будут там находиться вплоть до если не полного излечения Блохастого, то хотя бы психической стабилизации, точные сроки не назывались, целитель осторожно обмолвился о паре лет. В этом случае Шаффик давал гарантию, что состояние Блэка будет приемлемым для того, чтобы «выпускать его в люди» без риска диких выходок с его стороны. И то хлеб… Если вспоминать канон, то там Сиря себя вёл как гормонально нестабильный подросток, и это в 30 с лишним лет… Старые счёты, дурацкие клички, не менее дурацкие выпады и постоянные воспоминания о «старых годах» и Мародёрских выходках… ну да, о чём ему ещё-то было вспоминать, вся его доазкабанская жизнь только из этого и состояла. О будущем Блэк не заикался, словно бы он для себя этого будущего не видел. Это с его-то капиталами и семейными традициями? Которые он уничтожал уверенно и планомерно. Да ладно бы только своё будущее, он и о будущем крестника не думал. Как ещё сообразил завещание в его пользу составить… Так, ладно, в этом мире такого уже не будет, потому что мне хватило ума и везения всё взять в свои руки. Шаффик обещал присылать мне отчёты о состоянии здоровья крёстного, а со временем, когда целитель разрешит, Блэк и сам сможет отправлять мне письма. Интересно, захочет ли… Впрочем, если и не захочет, я совершенно не расстроюсь — для меня он чужой человек и вожусь я с ним только потому, что обещал бабуле Вальбурге. Которая, кстати, горячо одобрила мой план по лечению и приведению Сириуса в порядок, она же напомнила о поместье в Швейцарии — горы, сосновый лес, чистый воздух, солнце, кристальное озеро рядом, а главное — полнейшая недоступность для нежеланных лиц, магическая Швейцария соблюдала нейтралитет так же свято, как и маггловская. Целитель Шаффик совершенно не удивился тому факту, что главой рода Блэк теперь являюсь я. Как семейный колдомедик, он знал и помнил многое, а в роду Блэк случалось всякое… разное… и подросток в роли главы рода — это ещё не самое страшное…

На другой день я встретил профессора, прибывшего камином, и мы направились с ним в косметологическую клинику, где мне должны были убрать шрам. Я решил не жалеть денег на лазерную шлифовку, чтобы даже намёка на эту мерзость не осталось. Да, предварительно я снял с себя артефакт Блэков — один Мерлин знает, как он воспримет медицинское вмешательство, не хотелось бы быть перенесённым в безопасное место прямо из кабинета в клинике...

Надо отдать должное Снейпу, вёл он себя действительно как родитель непутёвого и слишком активного, но от этого не менее любимого подростка — мы вошли в приёмную клиники и Снейп держал руку на моём плече. Всё правильно, ребёнок нервничает перед операцией, и его может успокоить только спокойная и надёжная поддержка отца. Я снял очки и отдал их «отцу», а тот спрятал их в карман, где уже лежали фунты, предназначенные на операцию, их я вручил ещё на Гриммо — Снейп, правда, морщился, но я твёрдо держался того, что платить надо наличными — их не отследишь. Потом до меня дошло, что Снейп вообще предполагал, что платить не нужно будет, магглы же, они и не вспомнят, но тут уж я не отступил от задуманного и даже позволил себе укоризненно посмотреть на профессора :

— Сэр, ну давайте без уголовщины… у меня же теперь есть деньги, могу заплатить за операцию. Зачем нам лишние сложности?

— Мистер Эванс? — симпатичная девушка на ресепшене встретила нас с улыбкой. Ещё на Гриммо я предупредил Снейпа, что записался в клинику как Эванс, во избежание всяких недоразумений — Эвансов в Британии не меньше Поттеров, и никого особо не заинтересует пациент Генри Эванс.

— Совершенно верно, мисс. Нам назначено на…

— Да-да. Всё уже готово. Пожалуйста, сэр, заполните необходимую форму, и мальчик может пройти к врачу.

— Я могу расплатиться сейчас? — осведомился Снейп.

— Конечно, сэр. Вы предпочитаете…

— Наличными, мисс. Собственно, это деньги не мои, а сына, наш подарок ему на Рождество. Ему очень мешает шрам. Девочкам не нравится, — ехидство в голосе «папаши» можно было резать ножом. Я только похлопал глазами, умильно глядя на девушку. Секретарша расплылась в улыбке: — О, не волнуйтесь! И следа не останется. Действительно, зачем такому красавчику шрамы… — она пробежала глазами то, что заполнил Снейп. — Всё в порядке, сэр. Сейчас я приглашу медсестру. — Она позвонила по внутреннему телефону и через минуту в приёмную вышла приятная женщина средних лет в тёмно-зелёной униформе .

— Добрый день! Значит, вы мистер Эванс, а это ваш сын Генри? Очень приятно. Прошу вас пройти со мной, молодой человек. Не бойтесь, всё будет быстро и безболезненно, это самая обычная процедура.

— Удачи! — напутствовал меня Снейп.

— Спасибо, пап! Ну, я пошёл… — я помахал «папе» и направился вслед за медсестрой.

Потом Снейп меня поблагодарил за столь познавательный визит — пока медики занимались моим шрамом, он листал брошюры, лежавшие на столике в приёмной, они предназначались посетителям и в красочной и доступной форме рассказывали о последних тенденциях в маггловской косметологии и пластической хирургии. «Не то чтобы я стал горячим поклонником этой отрасли, но несколько интересных идей для зельеварения я оттуда почерпнул» — подвёл зельевар итоги своего визита.

— А вы не меняли память секретарше в клинике? — спросил я невинным тоном. — На всякий случай?

— На всякий случай я внушил юной мисс, что на операцию приходил мальчик лет 10, кудрявый и рыженький, вместе со своей матерью. И удаляли ему не шрам, а невус. Всё это записано в тех бумагах, которые я заполнял.

Ну да, кого я учу, как надо следы заметать. Профессор и сам прекрасно понимает необходимость конспирации.

— Спасибо вам огромное, сэр! Вы, наверное, даже не представляете, как это приятно, не иметь теперь на лбу такой отметины!

— В какой-то мере представляю, Поттер. Я бы тоже не прочь избавиться от одной мерзкой отметины, вы сами понимаете, какой именно. Как и Люциус. Но боюсь, в маггловской клинике с этим справиться не смогут.

— Но если мы найдём и уничтожим сами знаете что, а потом и Лорда, то она же пропадёт?

— Теоретически да. А практически… кто знает? Но в любом случае уничтожать всю эту гадость необходимо.

Мы сидели в гостиной на Гриммо, я затащил профессора пообедать, и теперь мы ждали, когда Кричер пригласит нас к столу. Никаких особых инструкций насчёт общения со мной во время пребывания Снейпа в доме я домовику не давал, поэтому когда Кричер явился за нами со словами «Кричер просит хозяина Генри и уважаемого профессора Снейпа к столу», я не стал его поправлять. Снейп, конечно, не смог не заметить этого.

— Хозяин? — прищурился профессор.

— Совершенно верно, сэр. Думаю, теперь уже можно рассказать об этом. Я принял главенство над родом Блэк. Не буду рассказывать в подробностях, чего мне это стоило…

Снейп поднял руку: — Я и не думал вас об этом расспрашивать, о таком обычно не рассказывают.

Я кивнул.

— … и теперь я не просто Гарри Поттер, вернее, я уже не Гарри Поттер, а Генри Джеймс Поттер-Блэк. Но так представляться я ещё не скоро буду.

— Вы хотите, чтобы я сохранил это в тайне?

— Думаю, что Дамблдору и МакГонагалл вы и так не расскажете. Как и Уизли. А прочим… я это не афиширую, но и скрывать долго тоже не буду. Лорду Малфою я собирался рассказать после нового года, хотя если он посмотрит на свой семейный гобелен, он и сам это увидит. После окончания Турнира, думаю, можно будет обнародовать эту информацию. Повторяю, это не Мерлин весть какой секрет, так что смотрите сами, сэр…

Отдав должное обеду и поблагодарив Кричера, причём Снейп сделал это персонально — видимо, он признал правильность моих доводов в отношении малфоевских домовиков, отчего Кричер поклонился профессору с таким достоинством, какое нечасто встретишь даже у английского дворецкого старой школы, мы перешли в библиотеку, где я дал профессору расширенный гостевой доступ. Такой доступ обычно получали близкие родственники, не проживающие постоянно в родовом гнезде, старинные друзья, крёстные наследников и их наставники. Профессор в ответ произнёс положенную фразу с обещанием не применять полученную информацию во вред роду Блэк и подкрепил слова магией. Он осведомился, как долго будет действовать такое положение, на что я ответил, что допуск бессрочный и пока в доме будем находиться я или Кричер, библиотека всегда будет к услугам уважаемого профессора. Учитывая, что Кричер практически постоянно дома, то у профессора появилось ещё одно убежище, скорее всего, я чуть позже вообще обеспечу ему доступ на Гриммо, и не через камин, а аппарацией. Камины есть не везде, а аппарировать Снейп умеет прекрасно… Я прибавил, что мне будет приятно, если во время каникул профессор Снейп согласится трапезничать здесь, тогда мы сможем обсудить некоторые интересные вещи, ведь я тоже не собирался бездарно терять время на каникулах — меня ждали книги и домашние задания...

На другой день, когда мы собирались к окулистам, профессор спросил меня, почему такая очерёдность — вчера шрам, а сегодня зрение, а не наоборот.

— Всё просто, сэр. Насколько я понял, операции на глазах иногда имеют побочные эффекты, кратковременные, но не совсем приятные, иногда даже приходится пару дней ходить с повязкой. Согласитесь, что это выглядело бы очень странно — я прихожу, чтобы убирать шрам, а на мне уже и так повязка на глазах. Зачем нам лишние вопросы и внимание? Лучше уж убрать шрам сначала и потом побыть слепышом, а не наоборот.

— А после операции со шрамом никаких эффектов нет?

— Лоб чешется и само это место немного красное, но это же ерунда, правда?

— Признаю, что вы снова проявили совершенно не гриффиндорскую предусмотрительность.

Я вздохнул: — Время гриффиндорства прошло, это, знаете ли, несколько опасно для жизни, а я с недавних пор стал очень себя ценить. Кстати, сэр, вы хорошо ориентируетесь в маггловском мире?

— Конечно, я ведь летом живу в своём доме, а он находится в самом обычном маггловском городке. А почему вы спросили?

— Может быть, нам придётся зайти в аптеку, купить капли для глаз, я знаю, что после операций их иногда выписывают.

— Почему маггловские капли, а не зелья?

— А разве вы успели бы их сварить, да ещё не зная, какие именно понадобятся? И вообще, как быстро они варятся?

— Ну, если я подробно расспрошу медиков в клинике, какой эффект требуется, то…

— То на Гриммо есть отличная зельеварня, которой вы можете пользоваться так же, как и библиотекой, сэр. Правда, не знаю, что там с ингредиентами, есть ли они в наличии, а может, вообще уже всё давно протухло…

— Благодарю, Поттер. Сориентируемся на месте. А зельеварню я проверю, ваш домовик может в этом помочь?

— Думаю, да, он ведь очень давно ведёт дом. Буду вам очень признателен, сэр. Ну вот, кажется, мы и на месте...

В общем и целом, процедура была почти такой же, как и в косметологической клинике, разве что сама операция заняла больше времени, а потом профессор дотошно расспрашивал медиков об операции и лекарствах, а также о послеоперационном и восстановительном периодах. Мне было велено не напрягать глаза два дня и после этого показаться ещё раз врачу в клинике. В аптеку идти не пришлось, капли можно было купить на ресепшене, профессор сделал это сам, а потом долго изучал листочек с описанием препарата.

Новый год я встречал с чистым лбом и без очков. И вместе с профессором — наведение порядка в зельеварне потребовало больше времени, чем мы думали. Кричер цвёл и пах, помогая Снейпу, даже несмотря на то, что тот гонял его безо всякого пиетета — когда проф был занят делом, он не думал о чинах и рангах, ругался, если была причина ругаться, ворчал, если было из-за чего, но и хвалил, если было за что хвалить. Я было сунулся с предложением помощи, но был послан в библиотеку или выполнять домашние задания, на мой выбор, но не отсвечивать и не мешать, потому что «от вашего домовика гораздо больше пользы, чем от вас, мистер Поттер, вы и половины названий ингредиентов не знаете, которые тут хранились, схватитесь за что не надо, а у нас с Кричером не так много времени, чтобы навести должный порядок, мы не можем отвлекаться ещё и на вас!» Я не обиделся, ведь это правда, иногда помощь не требуется, надо всего лишь не мешать, поэтому я испарился, предварительно выразив надежду, что Кричер не забудет про обед и ужин.

Кричер важно кивнул — и сам он не забудет, и профессору не даст забыть, Кричер хороший домовик! Да, и отправить через несколько дней посылку профессору Снейпу с бутылкой коллекционного вина из блэковских подвалов и поздравлением с днём рождения Кричер тоже не забудет, хотя очень хорошо, что хозяин Генри тоже помнит про это.