Они знали (джен)

Эта война перевернула с ног на голову представления о многом. Мне самому пришлось не раз менять свои мнения, касательно людей и событий. Начиная с Сириуса Блэка, который оказался невиновным в приписываемых ему преступлениях, и до Дамблдора, оказавшегося куда более хитрым и расчетливым, чем сам Тот-Кого-Нельзя-Называть. И все же ни о ком мне не пришлось узнать более неожиданных вещей, чем об этом человеке, хотя я совсем мало общался с ним при его жизни…

Я не был близким другом семьи Поттеров и потому знал о них лишь то, что знали все. Для меня эти двое молодых людей являлись только верными сторонниками и любимыми учениками Дамблдора, одаренными волшебниками и чудесно красивой парой. Обоих я и видел-то всего несколько раз. Орден Феникса был все же неофициальной организацией, хотя и оказывал во время Первой войны большую помощь министерству. Авторитет Дамблдора был так высок, что в Орден входили иногда даже авроры — например Фрэнк и Алиса Лонгботтомы. Причем они утверждали, что организация Дамблдора мобильнее и более эффективна в борьбе с Пожирателями Смерти. Кроме того, у Дамблдора было много шпионов и тайных информаторов, об этом тоже знал все, но имена осведомителей скрывались очень тщательно.

О личной жизни четы Поттеров мне было известно, что Лили и Джеймс начали встречаться на последнем курсе Хогвартса, что Сириус Блэк, Римус Люпин и Питер Петтигрю были лучшими друзьями Джеймса еще в школьные годы. Я часто посещал бар «Три метлы» в Хогсмиде и мадам Розмерта рассказывала мне множество веселых историй о школьных проделках Поттера и Блэка, о том, какими они были веселыми, обаятельными и неистощимыми в выдумках сорванцами. А однажды по секрету рассказала, что Лили до конца пятого курса близко дружила с каким-то юношей с факультета Слизерин, который, по слухам, сделался сторонником Того-Кого-Нельзя-Называть. И будто тот парень неровно дышал к рыжеволосой красавице. Я не удивлялся: Лили, как говорили, никогда не испытывала недостатка в поклонниках. Все это интересовало меня не только чисто по-человечески, но и как заместителя главы Отдела магических происшествий и катастроф. Всем была нужна любая информация, которая могла помочь в борьбе с нашими противниками. Но тогда я не придавал сплетням симпатичной, но не слишком умной женщины особого значения, вспомнив обо всем этом лишь после гибели Джеймса и Лили и исчезновения Того-Кого-Нельзя-Называть.

История с арестом и предательством Блэка — лучшего друга Поттеров стала первой в чреде судебных процессов Пожирателей Смерти. Некоторым из них удалось убедить суд и магическую общественность в своей непричастности к злодействам. Среди них были такие видные фигуры, как Люциус Малфой, которого все знали, как щедрого мецената. Такие ситуации чрезвычайно огорчали многих сотрудников Отдела магической безопасности и правопорядка, в особенности авроров. Больше всех кипятился Аластор Муди, но на его праведное негодование никто не обращал внимания.

Дело Северуса Снейпа стояло несколько особняком в числе других, в первую очередь потому, что за него ручался Дамблдор, утверждая, что этот человек был его агентом и информатором в лагере Того-Кого-Нельзя-Называть. Я из любопытства прочитал досье на этого совсем молодого человека — ему тогда минуло всего двадцать лет. Однако, несмотря на возраст и происхождение (юноша был полукровкой и вырос в каких-то магловских трущобах на окраине Манчестера), он уже тогда был достаточно сильным волшебником, имея обширнейшие познания в области зельеварения, заклинаний и Темных Искусств, а также очень неплохие боевые навыки. Кроме того, Дамблдор уверял, что Снейп непревзойденно владеет окклюменцией и легилименцией, что и позволило ему столь долгое время оставаться нераскрытым Пожирателями Смерти.

На суде я не присутствовал, ибо он был лишь формальностью, но, как мне потом рассказали, молодой человек держался отстраненно и безучастно, отвечал на вопросы равнодушно и словно бы совершенно не чувствовал страха. Дамблдор засвидетельствовал, что Северус Снейп действительно входил в ряды сподвижников Темного Лорда, но задолго до падения тирана, перешел на сторону его противников и, пойдя на огромный риск, стал шпионом Дамблдора. О причинах, заставивших юношу принять такое решение, Дамблдор умолчал, сказав, что они касаются только его и его подопечного. Естественно, Снейпа признали невиновным. В дальнейшем Дамблдор взял его в Хогвартс на должность преподавателя зельеварения, в чем тот действительно превосходил всех мастеров в Британии. Его имя еще несколько раз мелькало в показаниях других арестованных, но вопрос был уже закрыт.

В управление Дамблдора школой я не вмешивался, даже став министром магии после ужасного происшествия, разрушившего карьеру Барти Крауча-старшего. И что бы кто ни говорил потом о наших с ним отношениях, но я предоставил ему подбирать сотрудников на свой собственный вкус и работать с ними как ему заблагорассудится. Я ни слова ему не возразил на назначение преподавателем молодого человека со столь сомнительным прошлым. И даже когда позже последовали оборотень и сумасшедший тоже молчал.

Когда в школу поступил Гарри Поттер — сын Лили и Джеймса, я по-прежнему позволял Дамблдору обращаться с мальчиком так, как он находил нужным. Впервые я познакомился с Гарри как следует в год побега из Азкабана Сириуса Блэка. Что поделаешь — все были абсолютно убеждены, что тот жаждет убить Мальчика-Который-Выжил и вернуть силу своему хозяину. Никаких оснований сомневаться в этом не имелось. Потому, когда Гарри сбежал из дома родственников-маглов, где жил по настоянию Дамблдора, я так и обрадовался, встретив его возле «Дырявого котла». Только ради него и Дамблдора я пошел на нарушения, замяв проступок Поттера, раздувшего свою тетку. И чем они оба мне отплатили?

За Блэком, впрочем, все гонялись долго. Я часто бывал в замке в то время и видел, что самое горячее рвение проявлял именно Северус Снейп. Как-то мне пришло в голову стороной осведомиться о причинах. Минерва Макгонагалл сообщила о том, что ее молодой коллега питает личную ненависть к Сириусу Блэку, также как и к Джеймсу Поттеру, поскольку между ними в школьные годы существовала вражда. И отношение к Джеймсу, судя по всему, перешло и на его сына. Да, о том, что эти двое терпеть друг друга не могли, знала вся школа, причем Снейп даже не пытался как-то это скрывать. Он откровенно показывал, что мечтает о поимке Блэка больше, чем кто бы то ни было. Разумеется, как и все, он был осведомлен о ситуации с Хранителем. Все это мне рассказали профессора Макгонагалл и Флитвик, с которыми я иногда пропускал кружку-другую в Хогсмиде у Розмерты.

Сам Снейп, отличавшийся нелюдимым нравом и отвратительным характером, никогда ни с кем не откровенничал и уж тем более не участвовал в разных посиделках. Вокруг этого человека словно всегда стояла стена, о которую разбивались все попытки проникнуть к нему в душу. Исключение составлял, наверное, только Дамблдор, явно знавший о Снейпе нечто такое, чего не открывал никому. И ведь во время этих наших разговоров в баре, я снова вспомнил рассказ Розмерты о дружбе Лили и мальчика со Слизерина, но не стал поднимать эту тему, несмотря на то, что мне казалось, что если я узнаю, кто этот юноша, то стану обладателем чего-то важного…

Истерика, устроенная Снейпом в больничном крыле после загадочного побега Блэка поразила меня тем более, что так резко контрастировала с его обычной невозмутимостью. Он кричал, размахивал руками, обвинял Поттера в том, что это он помог Блэку, его глаза пылали — недаром я подумал, что учитель сошел с ума. Дамблдор успокоил Снейпа одним словом, однако я не был так наивен и глуп, как он думал. Для такой противоестественной ярости должна была быть причина посерьезней школьных размолвок. Северус Снейп вел себя так, словно история с Хранителем каким-то образом затронула его лично. Но он ведь не был, в отличие от того же Римуса Люпина или Петтигрю близким другом семьи Поттеров, не был даже в числе их многочисленных приятелей. Да и как могло быть иначе между преданными соратниками Дамблдора, членами Ордена Феникса, и Пожирателем Смерти? А догадаться о его несчастной влюбленности не представлялось тогда возможным.

На следующий год я снова увиделся с этим человеком, во время Турнира Трех Волшебников. Он больше не позволял себе таких вспышек, хотя странное попадание Поттера в число участников и подозрительность мнимого Муди, под чьей личиной на самом деле скрывался сумасшедший убийца, разозлило его до крайности. Дамблдор, правда, свободно обсуждал в присутствии этого человека любые вопросы, показывая, что у него нет от него секретов. Я подмечал иногда разные мелкие детали, к примеру, близкое знакомство Снейпа с директором Дурмстранга Каркаровым или то, что на Святочном Балу только они двое не разделяли всеобщего веселья, каковому поддался даже я сам.

Летом во время Третьего тура самозванец, выдававший себя за отставного аврора был неожиданно разоблачен. Я ни на секунду не поверил тогда в рассказ Поттера о воскрешении Темного Лорда. То, как мальчишка и директор обошлись со мной, приводило в настоящее бешенство. Дамблдор не мог не понимать, что если я соглашусь на его смехотворные предложения, то потеряю влияние среди избирателей и подорву престиж министерства в глазах иностранцев! Я протестовал. И тут вперед выступил этот человек и, подтверждая слова директора, закатил левый рукав и предъявил Черную Метку. Снейп сказал, что именно с ее помощью Пожиратели Смерти узнавали друг друга и откликались на призывы Темного Лорда. Так они связывались между собой.

Цинизм, с которым сотрудник Хогвартса признавался в своем участии в преступной деятельности, наводил ужас. Каюсь, у меня была мысль отомстить и ему, а не только Поттеру и Дамблдору, но он был близок Люциусу Малфою, которому, конечно не понравилось, если бы в благодарность за его финансовые вливания, я стал бы преследовать его близкого друга. Впрочем, досье я на всякий случай прочитал снова, прежде, чем дать Долорес Амбридж наставления по поводу ее поведения с директором Хогвартса и его преподавателями.

Я действительно не верил россказням Поттера и Дамблдора. Мне не хотелось признавать, что Темный Лорд вернулся и я сделал все, чтобы внушить людям ощущение безопасности. Так долго все было хорошо, неужели так не могло продолжаться и дальше?

Сперва меры Долорес действовали — Поттер и Дамблдор оказались сильно скомпрометированы. Министерство полностью контролировало школу, «Ежедневный пророк» тоже был на нашей стороне, опасные и ненужные для детей навыки удалось исключить из школьной программы. Большую помощь Долорес оказывали ученики факультета Слизерин, чего, собственно и следовало ожидать, в особенности после скандального интервью Поттера посредственному журналу «Придира». К тому же Долорес не теряла надежды схватить Сириуса Блэка. Клянусь, я даже предположить не мог, что женщина, которой я доверял, способна наслать дементоров на подростка или пытаться применить к нему заклятие Круциатус. И уж тем более я не мог думать, что всего через год с небольшим мне придется наблюдать ее садистские наклонности воочию.

Вторжение в Министерство Пожирателей Смерти во главе с теми самыми людьми, кого назвал Поттер в своем интервью, а потом и самого Темного Лорда во плоти, огорошило меня. Я понимал, что теперь мне уже не избежать отставки. Две недели люди единодушно требовали моего ухода с поста и мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Оставшись консультантом при Руфусе Скримджере, я чувствовал себя уязвленным. Откуда же мне было знать, что его участь окажется намного хуже моей.

Весь год мы с ним вдвоем пытались воздействовать на Избранного и Дамблдора. Но оба явно объявили войну не только Тому-Кого-Нельзя-Называть, но и Министерству заодно. Долорес, которая все же сохранила свою должность, сидела тише воды и ниже травы. Директор Хогвартса часто отлучался из школы и все попытки Руфуса выяснить, куда и зачем, не привели ни к чему. Хогвартс охраняли авроры, все ощущали страх и тревогу, причем не без оснований. Ходили самые разные слухи, а Пожиратели Смерти набирали силу, хотя те, кто был арестован летом и попали в Азкабан. Нескольких человек арестовали по одному только подозрению. Да, никто не был уверен, что они Пожиратели Смерти, но никто не мог поручиться и за обратное. Перестраховаться в таких случаях безопаснее. Мы изо всех сил пытались контролировать положение, только было уже слишком поздно. Многие в Министерстве не сомневались, что Темный Лорд и его сторонники в ближайшее время все же захватят власть и заранее беспокоились о том, как сохранить жизнь и должности при новом режиме. В их числе была и Долорес Амбридж, которая, вместе с Яксли занималась за спиной министра тайной вербовкой министерских работников. Несмотря на разрыв с Дамблдором, ни я ни Руфус не могли отрицать, что директор Хогвартса остается пока единственным сдерживающим фактором, мешающим Тому-Кого-Нельзя-Называть выступить в открытую. И я испытал самый искренний ужас, узнав, что Дамблдор сделался жертвой вероломного убийства.

Явившись в Хогвартс, мы обнаружили там растерянных и выбитых из колеи преподавателей. Смерть директора от руки одного из их коллег они воспринимали, как позорное пятно на репутации школы. Минерва Макгонагалл винила себя, что слишком поздно распознала в Северусе Снейпе убийцу, Гарри Поттер со слезами клялся отомстить, все удивлялись, как мог Дамблдор так ошибиться в этом человеке, поверить его словам, подумать, что он раскаялся… Найти Снейпа, разумеется, не удалось — теперь мы воочию убедились, что не уступает в жестокости и коварстве своему господину. На похоронах Дамблдора я ощущал не столько сожаление, сколько растерянность, впервые в жизни не зная, что будет дальше…

Ужасная гибель Руфуса Скримджера и ожидаемый всеми приход к власти Темного Лорда побудил меня побеспокоиться о собственной участи. Новым министром стал Пиус Тикнесс — послушная марионетка в руках приспешников Темного Лорда. Почти все старые работники, тем не менее, сохранили свои посты, кроме, разумеется, тех, чье происхождение противоречило курсу новой власти. На ключевых должностях оказались чистокровные, рьяно взявшиеся за воплощение провозглашенного курса против маглорожденных. Главой учрежденной «Комиссии по регистрации маглорожденных», разумеется, назначили Долорес Амбридж. А у меня, вопреки всеобщему мнению, тоже оставалась гордость. Я не хотел просить покровительства у бывшей своей подчиненной и предпочел обратиться к Яксли, который предложил мне обязанности одного из своих помощников. Фактически, я оказался в полной зависимости от него, да выбирать было не из чего. И вот тогда у меня и возникла мысль обратиться к новому директору Хогвартса Северусу Снейпу. Все знали, что он пользуется особым расположением Темного Лорда — тот прислушивается к его советам и рекомендациям и считает его своим самым доверенным советником. Яксли с помощью Снейпа надеялся влиять на нелояльных работников Министерства, чьи дети учились в Хогвартсе. Директор, в свою очередь не имел ничего против. Долорес Амбридж, как я слышал, пару раз писала ему, прося устроить ей аудиенцию у Темного Лорда, но получила холодный вежливый отказ. И я решился встретиться с директором Хогвартса под предлогом данного мне Яксли поручения о согласовании очередных указов, которые должны были заставить родителей стать сговорчивее.

Я знал, что почти все ученики и преподаватели школы дружно пытаются сопротивляться режиму Снейпа и Кэрроу и, втайне, завидовал их храбрости. У меня ее не было никогда. Кроме всего прочего, я сознавал, что вряд ли удастся скрыть от Северуса Снейпа испытываемое мной отвращение к нему, как к убийце Дамблдора. Тем не менее, с часто колотящимся сердцем я переступил порог директорского кабинета.

К моему удивлению, почти ничего там не изменилось. Только стол был завален огромной грудой бумаг и исчезли странные безделушки, столь любимые покойным Дамблдором. Его портрет спокойно дремал на стене, прямо за высоким креслом. И снова я был поражен цинизмом — убийца спокойно работал рядом с портретом жертвы. Северус Снейп по моему лицу угадал мои чувства, но не подал виду и сделал знак садиться. Я создал стул и сел. Хотя свет от факелов и камина падал на меня, а лицо этого человека оставалось в тени, я смог заметить, что он измотан до предела, хотя с начала учебного года прошло не так уж много времени и выглядит намного старше своих лет.

Я передал ему проекты Яксли и сообщил о недовольстве Долорес Амбридж тем, что несколько дел, против лиц, подозреваемых в магловском происхождении, развалилось, благодаря найденным Снейпом доказательствам, что их родители учились в Хогвартсе, а значит, являлись волшебниками. Он в ответ сказал, что, наверняка, госпожа Амбридж, как и он сам, заинтересована в наказании истинных преступников и не желает, чтобы были осуждены невиновные. Преследовать следует маглорожденных, а не настоящих волшебников, каковыми были те, чью чистокровность он подтвердил.

Во время нашей беседы, снаружи вдруг раздался чей-то грубый голос, буквально выкрикивавший пароль. В кабинет ворвался Амикус Кэрроу и что-то сбивчиво начал объяснять. Снейп властным жестом приказал ему замолчать и говорить яснее. Амикус заявил, что на третьем этаже снова поймали нескольких учеников, которые писали на стенах лозунги в поддержку Поттера, а когда их пытались задержать, они применили к одному из слизеринцев Оглушающее заклятье. Снейп раздраженно спросил Амикуса, долго ли еще ему придется разбираться во всем самому, из-за того, что он и его сестра не способны держать в узде детей. Амикус что-то забормотал в свое оправдание. Снейп, не слушая его, вышел из кабинета, а я остался один.

Я встал, чтобы забрать со стола те бумаги, которые нужны были Яксли и вдруг, мое внимание привлек странный лист пергамента, лежавший под списками нарушителей. Я вытащил его и рассмотрел. Это был неоконченный рисунок, изображавший голову молодой женщины с длинными волосами. Секунды две я любовался прелестными чертами ее нежного одухотворенного лица и вдруг, мне почудилось, будто портрет Дамблдора, до этого дремавший, открыл глаза и с упреком смотрит на меня со стены. Взгляд его был настолько гневным, что я тут же положил рисунок обратно и сразу же после возвращения хозяина кабинета поспешил ретироваться, так и не добравшись до истинной цели своего визита. Потом я долго думал, кто же изображен на том наброске…

Обо всем этом я вспомнил после битвы за Хогвартс. Пусть мне не поверят, все же я скажу, что радовался победе Гарри Поттера ничуть не менее горячо, чем все его друзья и союзники. Что бы ни случилось со мной в дальнейшем, главное — этот ужас больше не повторится, а все виновники насилия и издевательств понесут наказание. Из рассказов Гарри я получил ответы на все вопросы и узнал правду о судьбе Северуса Снейпа.

То, с какой виртуозностью он притворялся перед Темным Лордом и Пожирателями Смерти, для того, чтобы иметь возможность защищать учеников, вызывало восхищение. Доказательства по делам тех маглорожденных он, как мы потом убедились, искусно подделал. Он спас жизнь многим и многим. Он тайно помогал Поттеру и его друзьям во время их скитаний. Он внес огромный вклад в окончательное уничтожение Того-Кого-Нельзя-Называть. Он любил одну-единственную женщину всю свою жизнь. И быть может именно тот рисунок да еще давние сплетни заставили меня ощутить угрызения совести от брошенных мне, полных горечи слов Гарри о том, как несправедливо, что после этого кошмара остались жить те, кто достоин этого гораздо меньше, чем некоторые из погибших.